Текст книги "Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе"

Арест и последующее освобождение прибавили Макмердо блеска, они, как последний мазок кисти, довершили картину его стремительно растущей популярности среди своих собратьев. Не было еще в ложе человека, который в день вступления в братство уже отправился на дело. Репутацию Макмердо заслужил прекрасную, его считали отчаянным парнем, не пасующим даже перед всесильным боссом Макмердо и, к тому же, веселым собутыльником. В дополнении к этому Макмердо отличался умом и хитростью, он выдумывал такие головоломные комбинации, что многие «братья» уже начинали в нем видеть будущего мастера. «Этот паренек далеко пойдет», – говорили старейшины ложи. – «Ему вполне можно поручать «работу»». Иными словами, Макмердо оставалось только ждать, когда придет его время. Макгинти тоже понимал, что из всех имеющихся у него громил Макмердо – самый надежный и самый коварный, и сдерживал его. Так охотник приберегает свою лучшую гончую на крайний, самый тяжелый случай, для схватки с сильной дичью. Впрочем, «работа» была, но мелкая, которую могли сделать и псы послабее. Иными словами, и Макмердо и Макгинти дожидались. Первый – своего часа, второй – достойного противника. Некоторые члены ложи, среди которых был и Тэд Болдуин, ревниво следили за успехами своего брата-соперника, и чем больше тот преуспевал, тем сильнее они его ненавидели. Но ненавидели молча и на почтительном расстоянии, поскольку в критической ситуации Макмердо никогда не раздумывал, пускать ли в ход кулаки или нет.

Но по мере того, как росла его слава среди собратьев, увеличивалась и тревога за него со стороны девушки, любившей его всем сердцем. Этти Шафтер с недоумением следила за продвижением Макмердо в среде, которую она презирала, а её отец ненавидел лютой ненавистью. После суда старый Шафтер и слышать не хотел о Макмердо. Его визиты и обеды прекратились, что еще больше расстроило Этти. И хотя она понимала, что ничего хорошего не выйдет из её брака с городским громилой, любовь не позволяла ей забыть молодого человека. И вот однажды, после очередной бессонной ночи Этти решилась сходить к Макмердо, возможно, в последний раз увидеть его и попытаться вырвать из той среды, что мутным гнилым болотом засасывала его. Она вошла в его дом и прошла в комнату, служившую гостиной. Макмердо сидел в кресле, спиной к двери, и что-то читал. Он не только заметил, как она вошла, но даже не услышал её шагов. И тут Этти вдруг захотелось подшутить над Макмердо, тихо подойти к нему сзади и напугать. Она и не предполагала, во что может вылиться её детская шалость. Этти на цыпочках приблизилась к креслу и положила руки на плечи Макмердо.

То, что произошло потом, повергло её в ужас. Напутать Макмердо ей удалось. Он вскочил и, резко повернувшись, одной рукой схватил её за горло, а другой начал мять исписанный листок. Некоторое время молодые люди стояли, разглядывая друг друга. Этти поразила жестокость в глазах Макмердо. Затем злоба и недоумение в глазах его исчезли, он улыбнулся и, обхватив Этти, попытался обратить все в шутку. Но девушка, подавленная вспышкой дикой злобы, чувства, ей до тех пор неведомого, продолжала беспомощно смотреть на своего возлюбленного. Она и не подозревала, что он мог быть таким.

– Кто к нам пришел, – улыбнулся Макмердо. – Подумать только, а я уж подумал, это моя совесть. Вот и попытался её придушить. Проходи, дорогая, садись, что ты стоишь.

Но Этти все еще находилась в шоке. И еще она заметила виноватый взгляд Макмердо, словно он пытался что-то скрыть от неё. И тогда в ней проснулось женское чутьё, она подумала, что если мужчина так сильно пугается, значит, он в чем-то виноват. Но в чем?

– Джек, что с тобой происходит? – воскликнули Этти, – Почему ты так испугался? Какой страшный был у тебя взгляд. Я и не знала, что ты можешь так смотреть.

– И ты еще спрашиваешь, Этти? Ну, представь сама, что я вытворю с тобой такую штуку, тихонько подойду к тебе сзади. Ты же такой визг поднимешь. А ты ходишь тихонько, как птичка. Птичка… Ты, случаем, не в окно влетела?

– Перестань, Джек, не заговаривай мне зубы, – внезапно смутное подозрение охватило её. – Что это за письмо? Дай его сюда!

– Этти, дорогая, я не могу этого сделать. – Подозрение усилилось.

Джек, я знаю, это письмо от женщины.

Ну что ты, Этти!

– Тогда почему ты мне его не покажешь? От кого это письмо, Джек? От жены?

– Этти, как ты можешь так говорить! Я не женат!

– А откуда я знаю? Может и женат.

– Клянусь тебе, Этти, что я не женат. Ты – единственная женщина на свете, которую я люблю. Крестом клянусь. Верь мне, Этти.

Макмердо был бледен от волнения, и голос его звучал так искренне, что Этти поверила ему.

– Но почему ты не хочешь показать мне это письмо?

– Этти, дорогая моя, я дал клятву не показывать его и не нарушу её. Точно так же я не нарушу клятвы, которую дал тебе. В этом письме говорится о ложе, а это я должен хранить в тайне даже от тебя. И поэтому я так испугался, я подумал, что ко мне пришли из полиции. Теперь ты все понимаешь?

Этти понимала только то, что Макмердо говорит ей правду. Она приникла к нему, а он поцелуем разогнал все её сомнения и страхи.

– Садись в кресло, моя королева. Оно недостойно тебя, но что поделать – лучшего трона твой бедный влюбленный предложить тебе пока не может. Но так будет не всегда, уверяю тебя. Мы разбогатеем и довольно скоро. Ну, как, успокоилась? А теперь давай посмеёмся, – Макмердо широко улыбнулся.

– Улыбаться? А ты что будешь делать? Якшаться с этой гнусной преступной шайкой? Ведь весь город знает, что вы – убийцы. У нас в доме только и разговоров, что о новом Взыскателе по имени Макмердо. Если б ты знал, что о вас люди говорят! И как я должна чувствовать себя? Смеяться?

– Да пусть говорят что хотят. От худого слова еще никто не умер, любовь моя.

– Но ведь говорят-то правду.

– Этти, милая, мы всего лишь группа бедняков, которые как могут, борются за свои права.

– Хватит врать, Джек! Послушай, брось их, уйди из этой противной ложи. Джек, ну, хочешь, я встану перед тобой на колени? Вот, смотри, Джек. Брось их, умоляю тебя, оставь ложу.

Он поднял девушку и прижал к груди её головку.

– Дорогая, ты не знаешь, чего требуешь от меня. Как я могу оставить ложу, бросить своих братьев, нарушить клятву? Нет, это невозможно. Если бы ты все знала, ты бы никогда не просила меня об этом. Да и не могу я этого сделать, Этти. Ты полагаешь, они отпустят меня, человека, знающего все их тайны?

– Джек, я уже все продумала. Вот, послушай. Отец скопил кое-какие деньги, немного, но на первое время хватит. И он давно говорит, что сыт по горло этой Вермиссой. Ему надоело жить в постоянном страхе, и он хочет уехать. Давай уедем? В Филадельфию или в Нью-Йорк, куда угодно, лишь бы быть в безопасности.

Макмердо рассмеялся.

– В безопасности! Этти, ложа найдет нас повсюду. Или ты думаешь, что её отделений нет в Филадельфии или Нью-Йорке?

– Тогда бежим на запад, в Англию, в Швецию. Решай сам, Джек, мне все равно, только бы уехать отсюда, из «долины Страха».

Макмердо вспомнился брат Моррис, усталый пожилой человек.

– Уже второй раз я слышу это странное название, – задумчиво сказал он. – Видимо, тучи страха давно нависли над здешними местами.

– Да вся наша жизнь пропитана страхом. И не забывай, что есть еще Тэд Болдуин, который никогда не простит нам своего позора. Он приумолк, потому что боится тебя. Но что будет, если он осмелеет? Джек, меня до сих пор трясет от его взгляда. С какой злобой он тогда смотрел на нас.

– Его можешь не бояться. Пусть только попробует оскалить зубы, я быстро научу его хорошим манерам. Но, послушай, девочка, пока я не могу отсюда уехать. Еще не время. И план твой глупенький, необдуманный. Вот подожди, я сам придумаю что-нибудь более достойное. Вот тогда мы отсюда и уедем. Но только не тайком, а открыто.

– Открыто?! Но когда?

– Дай мне полгода, Этти, любимая, и мы уедем отсюда. И не с позором, а с почетом, не стыдливо прячась, а смело глядя в глаза людям.

На этот раз рассмеялась Этти.

– Полгода? – повторила она. – Ну, хорошо, я согласна. Так ты обещаешь мне, что через полгода мы уедем отсюда?

– Обещаю, – кивнул Макмердо. – Может быть, не через полгода, а через месяцев семь – восемь. Не больше. И тогда мы навсегда забудем все, что здесь было.

Большего от Макмердо Этти добиться не смогла. Но, как говорится, и на этом спасибо. Хотя бы в далеком будущем забрезжил яркий светлый огонек. Возвращалась она к себе с легким сердцем. Такого радостного настроения у неё не было с тез самых пор, как Макмердо покинул их дом.

Макмердо, сделавшись полноправным членом братства, предполагал, что узнает обо всех делах ложи, и ошибся. Вскоре он выяснил, что щупальца масонских организаций протянулись далеко за границы долины, и что есть лица куда как более могущественные и страшные, чем Макгинти. Некоторых из них побаивался и сам грозный Вермисский босс. И не все дела ложи становились известными в Вермиссе. Через некоторое время в городе появился мастер графства, которого все называли просто «делегат», и который являлся главой нескольких лож. «Делегат» постоянно проживал в Хобсоне, откуда иной раз совершал инспекционные поездки по отделениям. Пожелания его считались приказами, а недовольство кем-либо – смертным приговором. Макмердо лишь раз довелось увидеть «делегата», серенького, ничем не примечательного на вид маленького сутулого человечка с блеклым невыразительным лицом, похожим на мышиную мордочку, с постоянно бегающими глазками, налитыми кровью и злобой. Уже потом, после отъезда гостя, Макмердо узнал, что зовут его Эванс Патт, и что от одного его косого взгляда босса Макгинти бросало в дрожь. Точно так же, вероятно, здоровяк Дантон ненавидел и боялся тщедушного пигмея Робеспьера, человека опасного и кровожадного.

Однажды Скэнлэн, живший в одном доме с Макмердо, получил от Макгинти письмо, куда была вложена записка от Эванса Патта, в которой тот сообщал, что посылает в Вермиссу для выполнения работы двух своих боевиков по имени Лоулер и Эндрюс. Скэнлэну и Макмердо предлагалось на несколько дней обеспечить прибывших жильем и питанием.

Вечером того же дня пришли и сами гости. Лоулер оказался пожилым человеком с небольшой аккуратной бородкой, молчаливым и сдержанным, похожим в своем потертом долгополом сюртуке и мягкой фетровой шляпе на доброго странствующего проповедника. Спутник его, Эндрюс, был совсем еще мальчик, живой, веселый, с открытым, улыбающимся лицом. Он напоминал школьника, вырвавшегося на время каникул из-под опеки родителей. Казалось, что каждая минута свободной, безнадзорной жизни доставляет ему неизъяснимое удовольствие. Оба пришельца воздерживались от виски, вели себя с достоинством, но без развязности, то есть ничем не отличались от многих добропорядочных законопослушных горожан. И, тем не менее, при всей внешней порядочности это были убийцы, присланные в Вермиссу для выполнения «работы». На счету у Лоулера таких заданий было уже четырнадцать, у жизнерадостного мальчугана Эндрюса – три.

Людьми они оказались разговорчивыми, но не болтливыми, охотно говорили о прошлых «работах», и ни единым словом не заикались о будущей. В отличие от Взыскателей, кичившихся участием в «работе», гости о прошлых своим заслугах рассказывали без особой гордости, считая свои действия всего лишь данью общему делу. Иногда, впрочем, они говорили не умолкая, но, как только чувствовали в словах собеседников скрытый подвох, попытку вызнать о предмете их «работы», то сразу же прикусывали языки.

– Почему нас выбрали? – мягко переспросил Лоулер. – Потому что мы не пьем. Ни я, ни наш постреленок, – губы Лоулера растянулись в улыбке. – Потому мы и не проговоримся. И вы братья, не обижайтесь на нас. Здесь дело не в недоверии, а просто так нам приказал «делегат».

– Понятное дело, – кивал Скэнлэн, когда все четверо сидели вечером за ужином. Но с нами-то, наверное, можно поговорить.

– Давайте разговаривать хоть до утра, – согласился Лоулер. Мы расскажем вам о том, как мы прикончили Чарли Вильямса или Саймона Бёрда, о ком угодно. Но только о прошлых делах, о будущей работе вы не услышите ни слова.

– Есть у нас типчики, с которыми я бы с удовольствием поговорил, – произнес Макмердо. – Человек десять найдется. Не за Джеком ли Кноксом вы приехали? Тогда я бы дорого дал, чтобы пойти с вами.

– Нет, пока не за ним, – ответил Лоулер.

– Ну, значит за Германом Штраусом.

– И не за ним.

– Ну, ладно, – рассмеялся Макмердо, – не хотите говорить, не надо. Хотя я бы послушал вас с удовольствием.

Лоулер кивал, лукаво усмехаясь. «Крепкий орешек», – подумал Макмердо.

Несмотря на нежелание гостей, Скэнлэн и Макмердо решили во что бы то ни стало проследить, куда они направятся, и посмотреть на всю, как они говорили, «забаву». Для этого Макмердо пришлось целую ночь не спать. Ранним утром, как только он услышал скрип ступенек и понял, что это крадутся к выходу Лоулер и Эндрюс, Макмердо растолкал Скэнлэна, и они оба начали торопливо одеваться. Спустившись вниз, они обнаружили дверь дома открытой. Вдалеке, в предрассветных сумерках, маячили две удаляющиеся фигуры. Макмердо и Скэнлэн, бесшумно ступая по выпавшему ночью глубокому снегу, последовали за ними.

Дом, где жили Макмердо и Скэнлэн, стоял на самом краю городка. Немного поодаль была развилка, откуда дороги вели к различным шахтам. Здесь Лоулера и Эндрюса поджидали трое мужчин. Перебросившись несколькими словами, все пятеро дальше пошли вместе по дороге на шахту, расположенную на Вороньей горе. Это была одна из немногих шахт, где её владелец Джошуа Данн, богатый предприниматель из Новой Англии, умудрялся сохранять порядок и дисциплину. Он вел себя настолько уверенно и независимо, что, казалось, не замечал царящего вокруг террора.

Начало светать, на шахты по черным от угольной пыли дорогам потянулись длинные вереницы рабочих.

Макмердо и Скэнлэн, смешавшись с остальными, шли, не выпуская из виду идущих впереди «братьев». Впереди лежала широкая полоса тумана, откуда вскоре послышался резкий свисток паровоза – это был сигнал, возвещающий, что клети пойдут вниз ровно через десять минут.

Достигнув широкой, ровной площадки, окружавшей спуск в шахту, Макмердо и Скэнлэн увидели толпу из примерно ста рабочих. Поеживаясь от холода, сильнее ощущавшегося на высоте, они пытались согреться – перетаптывались и дышали на озябшие ладони. Лоулер, Эндрюс и трое их спутников стояли маленькой группкой в тени механической мастерской. Скэнлэн и Макмердо влезли на гору золы позади шахтеров и стали ждать. Вскоре показались владелец шахты и инженер, высокий бородатый шотландец по фамилии Мензес. Он поднес к губам свисток, и в ту же секунду от толпы шахтеров отделился худощавый молодой человек и развязной походкой двинулся к клети. Проходя мимо мастерской, он кинул взгляд на притаившуюся там группу. Шахтеры продолжали стоять, надвинув на глаза шляпы и подняв воротники пальто. Инженеру показалось подозрительным поведение шахтеров, никто из них словно не слышал его свистка. Клеть была поднята, пора было спускаться в забой, но никто из рабочих, если не считать странного молодого человека, не сдвинулся с места. Владелец шахты нахмурился, почуяв неладное. Сердце его словно сдавила холодная рука смерти. Но, привыкший к странностям местных рабочих, он быстро стряхнул с себя наваждение, и крикнул стоящим у мастерской:

– Эй, кто вы такие? Какого черта здесь околачиваетесь?

Вместо ответа из тени вышел молодой Эндрюс и выстрелил ему в живот. Шахтеры, парализованные увиденным, стояли молча и неподвижно. Владелец схватился за живот, и, согнувшись, попытался убежать, но тут выстрелил второй убийца, и владелец рухнул на кучу золы, Раздался шорох, тело медленно соскользнуло на землю. Выпавший снег стал окрашиваться кровью. Мензес взревел и, схватив тяжелую металлическую лопату, бросился на убийц, но был сражен двумя одновременно прогремевшими выстрелами. Послышались недовольные голоса, толпа шахтеров начала угрожающе шевелиться. Кое-кто уже двинулся вперед, надеясь расправиться с убийцами, но те начали методично стрелять поверх голов, и шахтеры бросились врассыпную. Многие побежали вниз, домой, в Вермиссу. Несколько наиболее смелых шахтеров, посовещавшись у дороги, вернулись на шахту, но убийц уже и след простыл. Они растаяли в утреннем тумане прежде, чем кто-либо смог их увидеть и запомнить. Так перед лицом сотни шахтеров пятью неизвестными было совершено очередное гнусное преступление двойное убийство.

Скэнлэн и Макмердо направились назад, в город. Шахтер выглядел подавленным. Он впервые увидел, как делается «работа», и это зрелище не привело его в восторг. Все выглядело гораздо менее «забавней», чем он подозревал. Уверения Взыскателей не имели ничего общего с реальностью. Всю дорогу до дома его преследовал дикий, истошный крик вдовы, увидевшей лежащее на груде золы тело своего мужа. Макмердо шел молча, погруженный в свои раздумья, и бросал на своего спутника пренебрежительные взгляды. Казалось, сцена убийств его абсолютно не тронула.

– Война, Скэнлэн, – говорил он. – А на войне как на войне, смерть и трупы. В нас стреляют, мы стреляем. А что еще мы можем сделать? Только убивать своих врагов.

В тот вечер в доме союза, в комнате, где собиралась на свои заседания ложа, царило буйное веселье. Отмечался двойной праздник – убийство владельца и инженера шахты, расположенной на Вороньей горе, событие, которое поставит и эту шахту на колени перед громилами, сделает её столь же покорной, что и многие другие, но также и триумф ложи. Как-никак, а Вермисская ложа выполнила приказ «делегата», требовавшего, чтобы в обмен на оказанную ей помощь она расправилась с Вильямом Хейлзом, владельцем шахты «Королевская добыча», одной из самой преуспевающей в Гилмертонской долине. Хейлз был добр и честен, его многие знали и любили. Это был образец предпринимателя, строгого, но в высшей степени порядочного и справедливого. Он постоянно увеличивал эффективность своей шахты, а потому гнал без разговоров пьяниц и лодырей, среди которых было и несколько членов ложи. Не раз Хейлзу вешали на дверь дома рекламки похоронных контор, но все было бесполезно, тот продолжал гнуть свою линию. И тогда ложа решила применить к строптивому шахтовладельцу последнюю меру воздействия, она приговорила его к смерти. Такое иногда происходит в свободной цивилизованной стране.

Исполнение приговора поручили Болдуину, сидевшему на почетном месте возле председателя ложи. Красные от бессонницы и пьянства глаза Взыскателя горели дьявольским огнем. Он и двое его помощников несколько дней провели в горах, изучая местность и подстерегая жертву. Вернулись они усталые, обветренные, но героями. Никогда еще Вермисская ложа не встречала своих Взыскателей с таким почетом. Уже, наверное, раз в десятый Болдуин рассказывал о том, как они «работали», и снова его рассказ прерывали восторженные крики и взрывы смеха. Болдуин и его подручные поджидали Хейлза на вершине холма. Шахтовладелец возвращался домой верхом, лошадь его шла шагом. Он опешил, когда на вершине холма к нему внезапно подбежали несколько человек, стащили его с седла и начали безжалостно расстреливать.

Ни Болдуин, ни его помощники не знали Хейлза, но расправились с ним с образцовой жестокостью. Они доказали братьям из Гилмертонской ложи, что на Вермисскую ложу можно положиться. Случилась, правда, во время экзекуции одна неприятность на холме появилась повозка, в которой сидели муж и жена. Сначала Взыскатели хотели пристрелить и их, но семье удалось вымолить себе пощаду. Пригрозив немедленно расправиться с ними, если те вздумают болтать, Взыскатели отпустили семью восвояси. Вспоминая теперь этот случайный эпизод, Болдуин чувствовал себя благородным мстителем. А там, на холме, опустошив обоймы, Болдуин и его дружки оставили залитое кровью тело шахтовладельца на дороге, а сами начали торопливо удаляться в горы, туда, где девственность природы нарушали дымные печи и кучи шлака.

Вот какие события отмечала Вермисская ложа в тот вечер. Когда же на долину начала опускаться ночь, и «братья» частью разошлись, а частью перекочевали в зал, Макгинти, взяв под руку Макмердо, повел его в маленькую комнатку за стойкой, ту самую, где они впервые встретились. Босс Макгинти был доволен действиями Болдуина, но у него имелись и свои враги, некоторые из которых успешно избегали наказания. И вот теперь Макгинти решил покончить кое с кем, исполнителем же «работы» выбрал Макмердо. Председатель, как умелый генерал, не распылял лучшие силы, а берег их для решительного удара.

– Послушай, мальчик мой, – заговорил он, прикрывая за собой дверь. – Наконец-то у меня появилась для тебя стоящая работа. Я только скажу, кто должен умереть, а план ты выработаешь сам, голова у тебя варит неплохо.

– Благодарю вас за доверие, советник, – ответил Макмердо.

– Возьми с собой двух человек, – продолжал Макгинти, – Мадерса и Рейли, я их уже предупредил. Пока мы не уберем Честера Уилкокса, покоя нам здесь не будет. Если ты сможешь избавить нас от него, тебе вся ложа спасибо скажет.

– Я сделаю все, как вы приказываете, советник, – заверил босса Макмердо.

Макгинти вытащил изо рта потухшую изжеванную сигару, достал блокнот и принялся чертить план.

Уилкокс работает старшим мастером в компании «Айрон Дайк». Парень он битый, участвовал в войне, дослужился до сержанта, имеет награды, так что приготовься – тебя ждет нелегкое дело. Мы уже пытались успокоить Уилкокса, но только потеряли Джима Карнавея. Теперь я поручаю тебе убрать Уилкокса. Живет он неподалеку от шахты, дом его стоит у самой развилки. Других домов поблизости нет. Днем брать его небезопасно, он всегда вооружен, и в любого незнакомого человека стреляет без предупреждений. Да, и знай, что стрелок он отменный. Убить его можно только ночью, когда он находится в доме. Кроме него, там жена, трое детей и пара работников. Вот и все. Дальше поступай, как знаешь, но Уилкокса во что бы то ни стало нужно убрать. Я бы, к примеру, достал где-нибудь пороху, просмолил шнур…

– А что сделал этот человек?

– Разве я не говорил, что он ухлопал нашего Джима? Тебе что, этого не достаточно?

– А почему он ухлопал Джима?

– На кой черт тебе знать, почему да отчего он ухлопал Джима! – вскипел Макгинти. – Да потому, что Джим ночью полез в его дом. Всё! Получил приказ? Выполняй!

– А что делать с его женой и детьми? Отправить их вместе с Уилкоксом?

– Придется, – пожал плечами Макгинти. Иначе они тебя узнают.

– Не жалко? Ведь они-то здесь при чем?

– Это что еще за разговоры? – прошипел советник. – Ты отказываешься выполнять приказ?

– Успокойтесь, босс. Я, кажется, не давал вам повода сомневаться в моей преданности ложе. Тогда почему вы говорите, что я отказываюсь выполнять приказ мастера? Мне безразлично, кого именно убирать, это решаете вы, а не я.

– Ты ответь прямо – идешь ты или нет?

– Конечно, иду.

– Когда?

– Дайте мне пару деньков прикинуть, что и как. Нужно посмотреть на дом, поразмыслить…

– Договорились, пара дней у тебя есть, – Макгинти пожал руку молодого человека. – Действуй, я в тебя верю. И запомни: сделаешь эту «работу», и славы у тебя будет побольше, чем у Болдуина. А когда Уилкокс исчезнет, все шахты станут нашими. Я заставлю их на пузе ползать! – Макгинти с такой силой грохнул кулаком по ящику с бутылками, что тот едва не рассыпался.

Макмердо долго думал о том поручении, которое так неожиданно свалилось ему в руки. Одиноко стоящий дом, где жил Честер Уилкокс, находился примерно в пяти миль от края равнины. Ближайшей же ночью Макмердо отправился на разведку, из которой вернулся еще до полудня. На следующий день с раннего утра он принялся инструктировать своих помощников, Мандерса и Рейли, зеленых еще юнцов, для которых предстоящее дело казалось легкой прогулкой. Настроение у них было таким радостным, словно они должны были отправиться на охоту за оленями. Спустя два дня, ночью, все трое, вооруженные, встретились за городом, и отправились к дому Уилкокса. Мандерс тащил на плечах мешок с порохом, украденным с одной из шахт. Команду загодя предупредили, что у дома могут быть овчарки, поэтому они пробирались вперед крайне осторожно, держа в руках револьверы со взведенными курками. К счастью, собак возле дома не оказалось. Было тихо, лишь ветер посвистывал в макушках деревьев да поскрипывали ветви. Макмердо приложил ухо к двери дома: внутри стояла тишина. Тогда Макмердо прислонил мешок с порохом к двери, проделал в нем дырку и, приложив к мешку небольшой промасленный шнур, поджег его. Увидев, как к пороху приближается огонь, спутники Макмердо потеряли всякую смелость и ринулись в темноту. Макмердо бросился вслед за ними. Втроем они залегли в канаве, следя за домом. Не прошло и десятка секунд, как раздался оглушительный взрыв. К небу взметнулся огненный столб, а затем объятый пламенем дом стал рушиться. Убедившись, что «работа» сделана, трое братьев отправились в город. Не было еще в анналах деятельности Вермисской ложи более чудовищного деяния, чем это. И потому известие о том, что все старания Макмердо оказались напрасными, оказалось крайне удручающим. Честер Уилкокс, человек подозрительный, и знавший, что ложей ему подписан смертный приговор, каким-то чудом догадался о готовящемся преступлении. То ли он сам заметил Макмердо, то ли кто-то из его добровольных стражей, но только в ночь покушения дом был пуст. Буквально за несколько часов до взрыва Уилкокс и его семья переехали в другое место, более безопасное, а куда – никто не знал. Старый сержант, уцелев и на этот раз, с удвоенной энергией принялся устанавливать на шахте порядок и дисциплину.

– Черт подери, я достану его! – кричал Макмердо, – Макгинти, это моя ошибка и мне исправлять её. Поручи мне снова убрать Честера, и я сделаю это, даже если мне придется целый год охотиться за ним.

– Не кипятись, парень, никто его у тебя и не отнимает, – ответил советник.

Ложа согласилась с председателем, и поручила Макгинти исправить оплошность. Через несколько недель в местной газете промелькнуло сообщение смерти Честера Уилкокса. Ветеран был застрелен неизвестным человеком, прятавшимся в кустах возле его нового жилища. Но члены ложи знали этого человека, им был Макмердо. Он с честью выполнил порученную ему «работу».

Вот такими методами общество вольных каменщиков осуществляла подготовку к полному контролю над долиной, над громадным и богатейшим из районов. Страшно было её присутствие, ужасны деяния. Но к чему мне дальше описывать кровавые преступления ложи? Разве не достаточно рассказал я об этих людях и об их повадках? Впоследствии жертвами «братьев» стали полицейские Хант и Эванс. Их приговорили к смерти за то, что они осмелились арестовать нескольких членов ложи. Их хладнокровно убили ночью спящими в доме, где полицейские снимали комнату. Застрелили также и миссис Ларби, которая ухаживала за своим мужем, до полусмерти избитым «братьями» по приказу босса Макгинти. Был убит и старый Дженкинс, а месяцем раньше погиб его брат. Заживо сгорел в своем доме Джеймс Мердок, такая же участь постигла и семью Степхаузов… Стендаль не вернулся домой с шахты, он был найден с простреленной головой в куче угля… И эти убийства случились только за одну зиму. Кошмарная тогда выдалась зима. Лига утверждала свое господство в долине. Пришла весна, зажурчали ручьи, на деревьях начали появляться почки. Природа пробуждалась, сбрасывала с себя ледяные оковы. Но не радовала перемена людей, они находились в куда как более страшном плену. В невыносимо тяжелое ярмо загнала их ложа. Никогда еще обстановка в Вермиссе не была столь зловещей, а положение людей столь безнадежным, как в начале лета 1875 года.