Текст книги "Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе"

Да, джентльмены. Если б я взялся вам рассказывать обо всех приключениях, что выпали на нашу долю, мне не хватило бы и суток. Помотались мы по белу свету, посрамили добрых людей, – Смолл засмеялся. – Крутыми путями добирались мы до Лондона, все никак не могли туда попасть. Но я не терял надежды расправиться с Шолто. Мне ночами снилось, как я вхожу к нему в комнату и всаживаю в его лживую глотку нож. Три года мы скитались по разным странам, прежде чем оказались в Англии. Найти местожительство Шолто не составило мне большого труда. Больше забот мне доставило выяснить, не успел ли он продать сокровища. Вот здесь пришлось повозиться, поискать нужных людей. В конце концов, я нашел одного человечка, – имя его я вам, конечно, не скажу, – который здорово помог мне. Именно от него я и узнал, что драгоценность все еще находятся у Шолто. С того момента я начал искать возможности встретиться с грязным мошенником. А он вдруг, как назло, стал крайне осторожным, проявляя особую заботу о собственной безопасности. Шолто нанял себе охрану, двух бывших боксеров, которые неотлучно находились при нем – и дома, и даже на улице.

Однако вскоре принесла мне птичка на хвостике известие – майор умирает. От этой новости я едва с ума не сошел. Я не допускал и мысли, что Шолто может умереть без моей помощи. Как бешеный я помчался в Пондичерри-лодж, пробрался через сад к окну его комнаты и увидел, что в комнате находятся два сына Шолто, а он сам, точно, лежит при смерти. Я был в бешенстве и даже подумывал, не ворваться ли мне в комнату и не прикончить ли всех этих выродков, как вдруг Шолто повернулся к окну и увидел меня. Это, наверное, его и добило. В ту же ночь я пробрался в комнату и перерыл все бумаги майора в надежде найти какие-нибудь записи относительно сокровища. Ничего не обнаружив, я ушел злой, как черт. Но прежде я нацарапал на листе бумаги знак четырех и приколол его к груди мертвого майора. Я подумал, что если мне когда-нибудь доведется встретиться с моими сикхскими друзьями, то они очень обрадуются, узнав, что я оставил на теле Шолто символ нашей ненависти. Не должен, не имеет права этот мерзавец уходить в могилу, не имея на себе отметины от человека, которого он при жизни обобрал.

Зарабатывали мы в то время очень даже неплохо. Шатались по ярмаркам и другим людным местам, где я показывал Тонга, выдавая его за кровожадного людоеда. Он изрядно потрясал публику – ел сырое мясо и плясал воинственные танцы, от которых у бедных обывателей кровь стыла в жилах. Так что без шапки пенсов мы никогда домой не возвращались. И все эти годы я пристально следил за всем, что происходило в Пондичерри-лодж. Мне передавали, что братья Шолто неустанно ищут сокровища, но и только. Так прошло еще несколько лет. Но вот однажды мы получили известие, которого так долго ожидали – сокровище найдено. Я сразу же прибыл в Пондичерри-лодж, осмотрел местность, но ничего интересного не увидел. На этой деревяшке забраться в дом крайне трудно, но попасть туда я должен был, во что бы то ни стало. Вскоре я узнал про слуховое окно на крыше, а также выяснил, в какое время Бартоломью Шолто бывает в своей комнате. Я стал обдумывать различные способы, чтобы проникнуть в дом, и пришел к мысли, что это можно осуществить с помощью Тонга. Поздним вечером мы пришли к дому, я обвязал Тонга канатом, и приказал залезть на крышу. Это оказалось для него пустячным делом, ведь Тонга лазает не хуже кошки. И все прошло бы без сучка и задоринки, не окажись в комнате Бартоломью. Тонга прикончил его своей колючкой, поскольку думал, что таким образом оказывает мне услугу. Только в тот момент я этого не знал. Каково же было мое удивление, когда я, проникнув в комнату, увидел мертвого Бартоломью. Ох, и отхлестал же я тогда Тонга. Ну, ладно. Забрал я ларец с драгоценностями, а на столе в качестве напоминания, что сокровище вновь перешло в руки его истинных владельцев, снова оставил знак четырех. Затем Тонга помог мне спуститься, а сам, закрыв окно, вылез тем же путем, что и пробрался внутрь – через крышу.

Вот, наверное, и все. Остальное вам известно. Не помню уж, где я узнал про быстроходный катер Смита, «Аврору», и решил воспользоваться им для бегства из Лондона. Со Смитом мы договорились быстро. В случае успеха я должен был выплатить ему немалую сумму. Он, конечно, догадывался, что за нами кроятся какие-то темные делишки, но какие именно, не знал, и ни о чем нас не расспрашивал. Все, что я вам рассказал, джентльмены – истинная правда. Да и, посудите сами, какой толк мне вам врать? Что уж там мне присудят – не знаю, но я решил ничего не скрывать. Самое лучшее, это выложить всю правду. Пусть все знают, каким подлецом был майор Шолто, и что я нисколько не виноват в его смерти.

– Да, Смолл, оч-ч-чень занятный рассказ, – процедил Шерлок. – И дело само весьма интересное, и концовка замечательная. Да, вторая часть вашей истории мне известна, только я думал, что веревку вы взяли в доме. Значит, вы принесли ее с собой. И вот еще что. Вы сказали, что Тонга потерял все свои иглы. Но он ведь стрелял в нас.

– У него оставалась одна, последняя игла. Она находилась в самой трубке.

– Ах, ну, да, конечно. Я как-то не подумал об этом.

– Чем еще я могу быть вам полезен? – осведомился Смолл, дружелюбно поглядывая на Холмса.

– Лично у меня к вам вопросов больше нет, – ответил Шерлок.

– Тогда вот что, – в разговор вступил Джонс. – Я выполнил вашу просьбу, мистер Холмс, ублажил вас, предоставил вам возможность поболтать с задержанным. Полагаю, эта беседа доставила вам радость, но долг есть долг. Я и так уже превысил свои права. Кроме того, я выполнил и просьбу вашего друга. Теперь же позвольте мне препроводить этого занятного рассказчика туда, где ему самое место – в тюремную камеру. Кэб ждет нас. Позвольте выразить вам признательность за помощь, Холмс. Если хотите, можете приходить на суд. А пока, доброй ночи.

– Доброй ночи, джентльмены, – сказал Джонатан Смолл, вставая с кресла.

– Только после вас, – произнес Джонс усталым голосом, пропуская Смолла вперед. – Я не хочу оказаться вторым после того парня, которому ты раскроил голову своей деревяшкой.

Дверь за Джонсом закрылась. Некоторое время мы сидели молча, дымя сигарами.

– Ну, вот и финал нашей маленькой истории, – заметил я. – Боюсь, для меня это последнее расследование. Наверное, я больше не смогу изучать ваши гениальные методы на практике. Мисс Морстан оказала мне честь, приняв мое предложение. Очень скоро мы станем мужем и женой.

Холмс застонал, словно у него разболелся зуб.

– Так я и думал, – ответил он. – А поздравлять я вас не буду, потому что не с чем.

Я немного обиделся на Холмса за такие слова.

– Вам не нравится мой выбор? – поинтересовался я.

– Совсем нет, – ответил Холмс. – Нечасто можно увидеть такую обаятельную девушку, как мисс Морстан. И она очень сметлива. Немного подучить, и перед нами практически готовый сыщик. Нет, у нее есть очень неплохие задатки. Стать сыщиком ей может помешать только любовь. Это – чувство, а чувства в нашем деле недопустимы. Нет, любовь несовместима с холодным разумом. Потому я и не собираюсь жениться. Это состояние помешает мне думать.

Я рассмеялся и ответил:

– Полагаю, что мой разум выдержит столь тяжкое испытание. – Вы, я вижу, очень устали.

– Обычная реакция организма, последствие напряжения. Неделю я буду похож на выжатый лимон.

– Странно. Я все время удивлялся той быстроте, с которой периоды лени сменяются у вас приступами бешеной энергии.

– Да, – Шерлок кивнул. – Мне нравится бездельничать. Я – и отъявленный лодырь, и очень активный человек, и все в одном лице. Интересно, да? Мне часто вспоминаются строчки, написанные Гете:

Schade dass die Natur nur einen Mensch aus dir schuf,

Den zum wurdigen Mann war und zum Schelmender Stoff.

(Как жаль, что природа сделала из тебя одного челвека:

материлала в тебе хватило бы и на праведника, и на подлеца).

Кстати, в дополнении к норвудскому делу. Как видите, мои опасения насчет того, что у Смолла был в доме сообщник, полностью подтвердились. Думаю, что это Лал Рао, дворецкий, больше некому. Таким образом, Джонс не совсем ошибся. Он поймал в сети хотя бы нужную рыбу.

– Очень несправедливо выходит, – задумчиво произнес я. – Всю основную работы сделали вы, а призы достались нам. Мне – прекрасная жена, Джонсу – лавры поимки опасного преступника. Что же остается вам?

– Мне? – переспросил Шерлок, протягивая изящную артистическую руку к столику. – Мне – как обычно, ампула с кокаином.

Собака Баскервилей

Глава 1
И снова мистер Шерлок Холмс

Мистер Шерлок Холмс сидел за завтраком. Как правило, мой друг и сосед по квартире являлся утром к столу довольно поздно, конечно, если не считать тех случаев, впрочем, не очень частых, когда он не ложился вовсе. Подойдя к камину, я взял в руки трость, оставленную нашим вчерашним посетителем. Он заходил на Бейкер-стрит вечером, но не застал нас. Я молча, с восхищением рассматривал его трость, увесистую, прекрасно сработанную, с круглым набалдашником. Предмет внушал уважение, такие трости, по весу не уступающие хорошим дубинкам, шутники зовут “последним и неопровержимым аргументом”. Немного пониже набалдашника имелась металлическая пластинка с выгравированной на ней надписью, “Джеймсу Мортимеру от Ч.К.М.О, от друзей по ЧКБ”, под которой стоял год – “1884”. С такими тростями, дорогими и солидными, в былое время ходили семейные доктора, люди в большинстве своем пожилые, обеспеченные и степенные.

– Ну, Уотсон, и что вы можете сказать об этой трости?

Обернувшись, я удивленно посмотрел на Холмса. Он сидел спиной ко мне и явно не мог видеть моих манипуляций.

– Дорогой Шерлок, откуда вы знаете, чем я занимаюсь? Насколько я замечаю, на затылке у вас глаз нет.

– Ваше наблюдение справедливо. Зато перед глазами у меня стоит сверкающий кофейник, – ответил Холмс. – И все-таки, Уотсон, что вы можете сказать о владельце этой трости? Уж если самого гостя нам увидеть не удалось, давайте исследовать этот нечаянный сувенир. Итак, сможете ли вы установить по трости характер её владельца?

– Полагаю, – задумчиво начал я, пытаясь, насколько возможно, следовать методам моего друга, – что доктор Мортимер – пожилой и преуспевающий врач. К тому же, уважаемый. Мы видим здесь пластинку с дарственной надписью, что свидетельствует о заслугах и признательности.

– Неплохо, – раздался голос Холмса. – Я бы даже сказал, превосходно.

– И более того. Я склоняюсь к той мысли, что большинство пациентов мистера Мортимера живет в пригороде, и ему приходится много ходить пешком.

– Это почему же? – заинтересовался Холмс.

– Потому что эта прекрасная трость, как мы видим, носит следы дальних переходов. Посмотрите, как сильно сточен у нее металлический наконечник.

– Звучит убедительно, – согласился Шерлок.

– И вот еще что. Судя по надписи, мистер Мортимер состоит членом какого-то охотничьего клуба, местного, разумеется. Я бы предположил, что он, возможно, оказывал своим товарищам по клубу медицинскую помощь. Они-то и сделали ему такой дорогостоящий подарок.

– Уотсон, вы превзошли самого себя! – воскликнул Холмс. Он отодвинул кресло и закурил сигарету. – Я вынужден признать, что напрасно вы в своих записках, посвященных моим расследованиям, недооценивали свои возможности. Напрасно вы это делали. Я, конечно, допускаю, что вы не являетесь источником света, но проводником его – определенно. Кстати сказать, многие люди, от природы лишенные гениальности, обладают способностью развивать ее. Должен признать, мой друг, что я у вас в долгу.

Никогда раньше Шерлок не говорил мне сразу столько приятных слов. Не скрою, я был очень рад, тем более что все то время, пока я с восхищением рассказывал читателям об выдающихся способностях Шерлока, с его стороны ответом мне было полное молчание. Он словно не замечал моих неистовых попыток познакомить широкую публику с его уникальным методом. Я был также горд и тем, что мне удалось впитать в себя хотя бы крупицу неповторимого умения Холмса, и тем самым заслужить его одобрение. Пока я так раздумывал, Холмс взял у меня из рук трость, и принялся разглядывать ее. Сначала невооруженным глазом, затем Шерлока, видимо, что-то заинтересовало, он положил сигарету в пепельницу, и, подойдя к окну, продолжил обследование трости с помощью лупы.

– Интересно, но слишком уж просто, – произнес он, заканчивая исследование. Он вернулся к дивану и сел на свое излюбленное место – в углу. – На трости есть пара любопытных отметин, которые и послужат нам основой для упражнений в дедукции.

– Я что-нибудь упустил? – спросил я не без чувства уязвленного самолюбия. – Полагаю, что ничего стоящего внимания не ускользнуло от меня.

– Боюсь, мой дорогой друг, что большинство ваших выводов просто ошибочны. Говоря, что вы стимулируете мою мысль, я, если сказать честно, имел в виду следующее: видя ваши ошибки, мне легче отыскать истину. Вот таким странным образом вы не раз помогли мне выйти на правильный след. То же самое происходит и в данном случае. Вы правы, но только частично. Этот человек действительно сельский врач, которому приходится много ходить пешком.

– Значит, я был прав.

– Только в этом, – согласился Холмс.

– А что еще я должен был выяснить? Трость оказалась не слишком многословной.

– Не совсем так, мой дорогой Уотсон. Даже очень не совсем. Она многое может нам сказать. Прежде всего, я думаю, что трость нашему гостю подарили не в охотничьем клубе, а в больнице. Буквы “Ч” и “К”, это сокращение, а название Черринг-Кросс напрашивается само собой.

– Возможно, вы и правы.

– Скорее всего, да. Во всяком случае, иной вывод здесь крайне проблематичен. Теперь, когда мы приняли результат моего наблюдения за рабочую гипотезу, давайте продолжим восстановление облика и характера нашего посетителя.

– Ну, хорошо. Мы выяснили, что буквы “Ч.К.Б.” означают “Черринг-Кросская больница”. А что дальше? Какие еще мы можем сделать выводы?

– Неужели вам самому ничего не приходит в голову? Подумайте, вы ведь хорошо знакомы с моими методами. Вот и примените их на практике.

– Кроме того, что, прежде, чем переехать в сельскую местность, мистер Мортимер долгое время практиковал в городе, ничего не могу придумать.

– Ну, мой друг, я полагаю, к этому вполне можно прибавить и еще что-нибудь существенное. Давайте рассмотрим трость в ином свете, а именно: подумаем вот о чем. По какому поводу мистеру Мортимеру было сделано такое дорогостоящее подношение? В каком именно случае друзья желают выразить своему коллеге добрые чувства к нему? Не догадываетесь? Чаще всего в день окончания службы, в тот день, когда врач покидает стены больницы, чтобы начать собственную практику. Вы не поняли, почему я так настаиваю на этом? Ну, хорошо. Мы с вами знаем две вещи: мистер Мортимер получил подарок и ушел из городской больницы, после чего начал практиковать в пригороде. Так по какому же случаю им был получена трость? Естественно, по случаю ухода из больницы.

– Вообще-то звучит правдоподобно, – согласился я.

– Кроме того, мистер Мортимер не состоял в штате больницы, так как для этого нужно иметь богатую практику в Лондоне. И какой врач, солидно устроившийся в Лондоне, станет менять его на пригород? Но тогда кем же наш гость работал в больнице? Давайте подумаем. Какие обязанности может выполнять врач, работающий в больнице, но не состоящий в штате? Только ездить по вызовам в качестве хирурга или терапевта – должность более чем скромная, по больничному статусу чуть выше положения фельдшера. И, судя по выгравированной дате, пять лет назад мистер Мортимер распрощался с больницей. Таким образом, мой дорогой Уотсон, нарисованный вами портрет пожилого семейного врача растаял в тумане, а на его месте возник приятный в общении, лишенный честолюбия, рассеянный молодой человек не старше тридцати лет, обладатель четвероногого питомца породы пока неизвестной, но, судя по отметинам, довольно крупной – нечто среднее между терьером и мастиффом.

Я искренне рассмеялся, до того выводы Холмса показались мне забавными. Шерлок же тем временем, откинувшись на спинку дивана, невозмутимо пускал в потолок кольца сизого дыма.

– Что касается последнего, то здесь пока придется поверить вам на слово, – произнес я. – Однако вывод о возрасте и профессиональной карьере изображенного вами человека проверке поддается, – с этими словами я снял с полки медицинский справочник и начал листать его. Я наткнулся на нескольких Мортимеров, но только один из них соответствовал данному Шерлоком описанию. – “Мортимер Джеймс, член Королевского медицинского общества с 1882 года, родился в Гримпене, Дартмур, графство Девоншир. С1882 по 1884 год работал в Черринг-Кросской больнице. За достижения в области сравнительной патологии, изложенные в работе “Обратимо ли заболевание?” получил премию Джеймса. Состоит членом-корреспондентом шведского патологического общества. Автор статей “Причуды атавизма” (журнал “Ланцет” за 1882 год), “Действительно ли мы прогрессируем?” (“Вестник психологии” за март 1883). Сельский врач в приходах Гримпен, Торсли и Хай-Барроу”, – прочитал я.

– Обратите внимание, Уотсон. Ведь ни слова не говорится о местных охотничьих клубах, – ехидно заметил Холмс. – Но в одном вы оказались правы – мистер Мортимер и в самом деле сельский врач. Я удовлетворен результатами проверки. А теперь об эпитетах. Как вы помните, я назвал нашего гостя человеком приятным в общении, лишенным честолюбия и рассеянным. Доказательства я взял из своего опыта. А он подсказывает мне, что едва ли кому-нибудь придет в голову делать подарки скандалистам. И только лишенные честолюбия люди откажутся от карьеры в Лондоне в пользу малопривлекательной работы в сельской местности. А в пользу забывчивости говорит только один факт, – придя в незнакомый дом и, прождав час, визитеры, уходя, обычно оставляют визитные карточки. Наш же посетитель оставил трость.

– А как вы догадались о том, что у него есть собака?

– Опять же по следам на трости. Четвероногий любимец часто таскает за хозяином трость, а поскольку она тяжела, то псу приходится крепко держать ее зубами. Вот посмотрите сюда, здесь, в центре трости следы их отчетливо видны. По ним же можно определить и породу, правда, весьма приблизительно. Для терьера зубы великоваты, для мастиффа – наоборот, мелки. Постойте! Ну, конечно же, это спаниель. Да, да, определенно курчавый, стриженый спаниель, – не переставая говорить, Шерлок Холмс поднялся и подошел к окну. – Только спаниель и никто больше, – вдруг повторил он. В голосе моего друга слышалась такая твердая убежденность, что я, удивившись, не преминул спросить его:

– Мой дорогой Шерлок, как вы можете быть так уверены в этом?

– Все очень просто, Уотсон. Именно этот спаниель стоит сейчас на ступенях нашего дома. Вот его хозяин дергает за шнур звонка… Постойте, Уотсон, не уходите. Поскольку к нам идет ваш собрат по профессии, мне хотелось, чтобы вы тоже соприсутствовали при этой встрече. Не исключено, что мне понадобится ваша помощь. Какой драматический момент, Уотсон. Вы не находите? Слышите шаги на лестнице? Вы думаете, что это к нам поднимается мистер Мортимер? Нет, Уотсон, это идет судьба, это ее поступь. Она надвигается на вас, а вы и не знаете, что она вам несет – добро или зло. Очень интересно, зачем мистер Мортимер, человек от науки, решил обратиться ко мне, специалисту по преступлениям. Да, да, входите!

Я ожидал увидеть типичного представителя плеяды сельских врачей, но был обманут в самом начале своих ожиданий. Перед нами предстал не округлый коротышка-толстячок с бородкой-клинышком, а высокий, я бы даже сказал, очень высокий человек, худой, как жердь, с длинным, похожим на клюв, носом, торчащим между близко посаженными внимательными серыми глазками, озорно поблескивавшими сквозь стекла очков в тонкой золотой оправе. Во всем виде мистера Мортимера чувствовалась небрежность. Одет он был соответственно своему званию, в некогда вполне приличный костюм, давно потерявший форму и привлекательность. Потертый пиджак сидел на нашем госте кривовато, а давно не глаженные, с обтрепанными манжетами брюки пузырились на коленях. Еще молодой человек, он уже ссутулился. При ходьбе он по-гусиному вытягивал шею, благодушно разглядывая нас. От него словно исходил дух добродушия и назойливой сердечности. Войдя в комнату и увидев в руках Холмса свою трость, мистер Мортимер радостно простер к ней руки.

– Она здесь! Какое счастье! – воскликнул он, подбегая к моему другу. – А я никак не мог вспомнить, где я ее оставил – у вас или в пароходной компании. Ни за что бы не простил бы себе потерю такой вещи! – закончил он причитания.

– Подарок, насколько я могу понять? – спросил Холмс.

– Да, сэр. И еще какой!

– От больницы Черринг-Кросс?

– Да, от немногочисленных приятелей по случаю свадьбы.

– Ай-ай-ай, как скверно получилось, – простонал Холмс, сокрушенно покачивая головой.

Глаза доктора Мортимера округлились.

– А что ж тут вы находите скверного? – изумился наш гость.

– Только то, что вы сломали весь ход моих умозаключений, – ответил мой друг. – Значит, говорите, по случаю свадьбы?

– Да, именно так. Я женился и ушел из больницы, похоронив все надежды стать практикующим врачом. Нужно было обзаводиться собственным домом.

– Ну, хорошо, хорошо. Мы не так уж и не правы, – кивнул Холмс. – Итак, доктор Мортимер…

– О, что вы, сэр. Я не совсем доктор, – залепетал мистер Мортимер. – Всего лишь член Королевского медицинского общества.

– Значит, человек с аналитическим, научным складом ума.

– Будет вам, мистер Холмс. В науке я сущий дилетант. Так себе, жалкий собиратель раковин на берегу океана неведомого. О, прошу прощения. Надеюсь, я разговариваю с мистером Шерлоком Холмсом, а не с…

– Прошу знакомиться, мой друг доктор Уотсон, – представил меня Холмс.

– Очень рад познакомиться с вами. Неоднократно слышал, как ваше имя упоминалось в связи с расследованиями, которые проводил мистер Холмс. Кстати, мистер Холмс, вы – очень интересный тип. Вот уж никак не ожидал увидеть у вас такой длинный череп, – бормоча, он принялся осматривать голову моего друга. – Как сильно развиты надбровные дуги. Оч-ч-чень, оч-ч-ч-чень любопытно. Позвольте, я ощупаю ваш теменной шов. Вы не возражаете? Вы знаете, слепок с вашего черепа, до тех пор, пока не поступит сам оригинал, явился бы украшением любого антропологического музея. Я просто завидую вашему черепу, мистер Холмс. Можете мне верить, я говорю вполне искренне.

Шерлок усадил нашего гостя в кресло.

– Я вижу, вы настоящий энтузиаст своей профессии, – сказал Холмс. – Это похвально, я предпочитаю иметь дело с такими же профессионалами, как и я сам. Насколько я могу судить по вашему указательному пальцу, вы предпочитаете крутить сигареты самолично. Пожалуйста, закуривайте. Не стесняйтесь.

Наш гость вытащил бумагу и табак. Длинными проворными пальцами, которые очень напоминали тонкие, постоянно шевелящиеся усики жучка, он ловко свернул сигарету.

Шерлок молчал, но в его быстрых любопытных взглядах, которые он бросал в сторону нашего чрезвычайно странного гостя, сквозил неподдельный интерес к нему.

– Полагаю, сэр, – наконец заговорил Холмс, – вы оказали мне честь своим вчерашним и сегодняшним визитом не только для того, чтобы исследовать мой череп.

– Конечно, нет, сэр. Хотя я и очень рад, что мне представилась такая возможность, но не это привело меня к вам. Недавно я столкнулся с одной весьма странной, я бы сказал, загадочной проблемой. А человек я, признаюсь, непрактичный, поэтому мне очень трудно решить ее самому. И вот я решил обратиться к вам, учитывая, что вы являетесь вторым в Европе экспертом…

– Вы так считаете? – прервал нашего гостя Холмс. – А кто же, позвольте узнать, является, по вашему мнению, первым?

– У человека с научным складом ума работы мсье Бертильона вызывают наибольшее уважение.

– Тогда почему бы вам не обратиться непосредственно к нему?

– Я сказал, что мсье Бертильон вызывает восхищение у людей науки. Если же говорить о практическом подходе, то нужно признать: здесь вы – первый, и в этом смысле вам нет равных. Надеюсь, сэр, что я не очень…

– Нет, не очень, – вставил Холмс. – Думаю, будет лучше, мистер Мортимер, если вы без всяких предисловий, сразу перейдете к своему делу. Расскажите мне о нем и тогда посмотрим, чем я смогу быть вам полезен.