Текст книги "Долина страха. Все повести и романы о Шерлоке Холмсе"

– Кроме официальных судов есть еще суд Линча, – хладнокровно ответил брат Моррис.

Многие братья поддержали идею злобными выкриками.

– Мне стоит только пальцем пошевелить, и две сотни парней в полчаса очистят Вермиссу от таких стенгеров, – воскликнул Макгинти. Внезапно он умолк и, сдвинув брови, грозно посмотрел на Морриса. – Послушайте-ка, брат Моррис. Я давно наблюдаю за вами, и чем больше я это делаю, тем меньше вы мне нравитесь. Вы теряете мужество, брат Моррис. Но это еще полбеды. Вы вселяете страх в остальных. Глядите, как бы вам самому не оказаться в нашем черном списке. И не сомневайтесь, мы вас строго накажем. Мы взыщем с вас за все.

Лицо Морриса сделалось мертвенно-бледным, он задрожал всем телом и безвольно откинулся на спинку стула. Прежде, чем ответить, он наполнил трясущейся рукой бокал и выпил.

– Почтенный председатель, уважаемые братья, – глухо заговорил он. – Простите, если я вдруг сказал больше, чем мне следовало бы. Вы знаете, сколько я сделал для ложи. Поверьте, не страх за себя руководит мною, а беспокойство за наше дело. Однако, я не настаиваю на своем мнении, а подчинюсь мнению братьев. Обещаю больше никогда не произносить слов, способных кому-то показаться оскорбительными.

Председатель с довольной ухмылкой выслушал слова Морриса. Ему было приятно видеть унижение одного из главных своих соперников.

– Простите и вы меня, брат Моррис. Я, наверное, был с вами излишне резок, – милостиво произнес Макгинти. Вы не совершали ничего дурного, поэтому я не думаю, что нам когда-либо придется наказывать вас. Но пока я нахожусь в кресле председателя, я буду требовать от всех братьев единства, ибо в нем наше спасение. Единство в мыслях, словах и делах! Так вот, мальчики… Убивать Стенгера, наверное, нет смысла. Действительно, шум может подняться большой. Его поддерживают журналисты по всему штату. Представляю, какой вой они поднимут… Нет, еще додумаются ввести сюда дополнительные отряды полицейских, а то еще и войска пришлют… Но предупредить зарвавшегося журналистишку следует, и очень серьезно. Брат Болдуин, займитесь-ка этим сегодня.

– Охотно! – воскликнул тот.

– Сколько человек вы с собой возьмете?

– Человек шесть-восемь. Пойдут Гувер, Мансел… Скэнлэн… Уиллоби, пойдете оба…

– Наш новичок просился в дело, я обещал ему, – сказал председатель.

Тэд Болдуин, не забывший оскорбительного поведения своего соперника, злобно посмотрел в сторону Макмердо и процедил сквозь зубы:

– Пусть идет, если хочет. Пошли, ребята, чем скорее выполним работу, тем лучше.

С радостными криками отобранные для работы Взыскатели повскакали из-за стола и, горланя, вывалились из зала. Пройдя через еще полный бар, компания ринулась на улицу и по двое, по трое, дабы не привлекать внимания, направилась по шаткому деревянному настилу в направлении дома, где размещалась редакция местной газеты. Стояла непроглядная темень, сквозь густую пелену облаков слабо пробивался тусклый лунный свет. В те короткие мгновения, когда ветер разгонял облака, на небе виднелись сверкающие звезды. Вскоре показался дом, меж двух ярко освещенных окон которого протянулась длинная, сделанная золотыми буквами надпись «Вермисса Геральд». Макмердо услышал мерный стук печатной машины.

– Эй, послушай, – обратился Болдуин к Макмердо. Ты встанешь внизу, у двери и будешь наблюдать за улицей. Смотри в оба, понял? Если заметишь полицию – сразу свисти. Еще здесь останется Уиллоби. Остальные за мной. Не бойтесь ребята, в случае чего у нас всегда найдется десяток-другой свидетелей, которые подтвердят, что мы ни на минуту не выходили из бара.

Улица была пустынна, лишь вдалеке двигались фигуры двух забулдыг, возвращающихся домой после вечерней попойки. Болдуин, а вместе с ним и остальные, бесшумно подошли к редакции и рывком открыли дверь. Макмердо и Уиллоби остались на улице. Сначала был слышен только топот ног, затем раздались крики и ругань. Трещала разбиваемая мебель, звенело стекло, старческий голос слабо звал на помощь. Затем по лестнице скатился седой старик с окровавленным лицом. Он не успел подняться и убежать – на самом пороге его тщедушную фигурку придавил к земле дюжий молодец. Сбитые очки полетели к ногам Макмердо. Снова раздался топот, затем послышались удары и стоны. Старик извивался, уклоняясь от кулаков и палок, но они все равно настигали его. Постепенно крики старика делались все тише и тише. Все Взыскатели отступили от истекающего кровью журналиста. Лишь Болдуин со все возрастающей дикой яростью наносил удары по безжизненному телу. Увидев это, Макмердо влетел в дом, и бросился к Болдуину.

– Что ты делаешь? – закричал он. Остановись! Ты ж совсем забьешь старикашку!

Болдуин ошарашено посмотрел на Макмердо.

– Проклятье! Да кто ты такой, чтобы мне указывать? Отойди! – взревел Болдуин, замахиваясь на Макмердо палкой.

– Отойди, или сам будешь сейчас валяться! – закричал Макмердо. – Нам что приказывал председатель? Только проучить старика, но не убивать его. А ты что делаешь?

– Да, он прав, – заметил один из Взыскателей. – Убивать старичка приказа не было.

– Братья, тревога! – послышался голос стоящего на улице Уиллоби. – Соседи зажигают свет. Через пять минут вся округа будет на ногах.

Послышались встревоженные голоса, кто-то начал звать полицию, из близлежащего здания на улицу начали выскакивать люди. Кто-то призывал сейчас же расправиться с бандитами. Кое-кто из братьев метнулся в темноту. Болдуин занервничал.

– Бежим! – приказал он, и преступники помчались прочь. Отбежав на несколько шагов, Макмердо обернулся и увидел, как возле лежащего на земле редактора газеты уже начала собираться бурлящая толпа. Добежав до здания союза, участвовавшие в «работе» Взыскатели быстро смешались с завсегдатаями бара. Болдуин торопливо зашагал к стойке и доложил Макгинти, что «работа» выполнена. Тот, продолжая осматривать зал, одобрительно кивнул. Макмердо не стал входить в бар, вместе с несколькими «братьями» он юркнул на боковую улочку и торопливо зашагал домой.

Проснувшись на следующее утро, Макмердо сразу же ощутил последствия вчерашнего введения в ложу. Голова у него раскалывалась от выпитого, а рука в том месте, где ему поставили тавро, опухла и горела огнем. Имея «дополнительный источник» доходов, Макмердо ходил на работу произвольно, и решил в этот день остаться дома. Он проспал почти до полудня, потом позавтракал, после чего сел писать длинное письмо другу. Запечатав конверт, он взял только что принесенный ему номер ежедневной газеты «Геральд» и на первой же странице увидел отпечатанный громадными буквами заголовок: «Варварское нападение на редакцию нашей газеты». Далее шла передовая статья, начинавшаяся словами: «Вчера в результате налета на редакцию редактор «Геральда» получил серьезные ранения». Статья была коротенькой и содержала перечисление фактов, и без того известных Макмердо. Заканчивалась передовица следующим абзацем:

«Полиция Вермиссы ведет расследование дела, но только вряд ли можно надеяться, что результаты его окажутся лучше предыдущих. Подобные происшествия уже неоднократно имели место в Вермиссе, и всегда расследования кончались ничем. Как предполагает редакция, причиной для нападения послужила опубликованная у нас статья, повествующая о безобразиях творимых в нашем районе тайным обществом. Редактор «Геральда» мистер Стенгер сильно пострадал от рук бандитов, но в настоящий момент его состояние уже не вызывает опасений».

Чуть ниже имелась приписка о том, что с сегодняшнего дня редакцию газеты будут круглосуточно охранять двое вооруженных полицейских.

Отложив газету, Макмердо закурил трубку. Даже такое слабое движение далось ему с трудом. Рука не только сильно болела, но и дрожала – следствие вчерашней неумеренной выпивки. Внезапно Макмердо услышал стук в дверь. Затем в комнату вошла хозяйка и подала ему записку.

– Только что её принес какой-то мальчишка, – пояснила она, закрывая за собой дверь.

Макмердо развернул бумагу и принялся читать.

«Мне нужно срочно поговорить с вами, но не у вас дома. Вы найдете меня возле флагштока на «холме Миллера». Приходите и услышите нечто весьма для себя интересное».

Подписи под запиской не было. Макмердо дважды перечел текст. Мужчина видный, он привык к таинственным записочкам, кои ему частенько присылали девушки, желавшие завязать с ним роман. Но в данном случае дело пахло не романом, ибо почерк был твердый, мужской. Без сомнений, автором записки являлся мужчина, причем образованный, что само по себе явление для здешних мест неожиданное. Получение записки было для Макмердо весьма странным обстоятельством, требовавшим скорейшего выяснения. Так что, немного поколебавшись, Макмердо решил отправиться на загадочное свидание.

«Холмом Миллера» назывался в Вермиссе запущенный городской парк, служивший для жителей местом праздничных гуляний. Летом он был всегда заполнен народом, а зимой и осенью пуст и безлюден. С вершины его открывался прекрасный вид не только на город, но и на всю равнину, покрытую сверкающим белизной снегом, на котором чернели пятна шахт, складов и прилегающих фабрик. Вдали серебрились ледяные верхушки гор, поросших снизу густым девственным лесом. Макмердо поднялся по извилистой тропинке, миновал рощицу вечнозеленых сосен и вскоре оказался на самом верху парка, то есть, на самой высокой точке холма. Здесь находился ресторанчик. В это время года он стоял пустой, а летом же это было излюбленное место праздничных застолий горожан. Чуть поодаль стоял потемневший от времени и непогоды флагшток. Под ним Макмердо увидел мужчину. Тот, словно от кого-то прячась, надвинул на глаза шляпу и поднял воротник пальто. Мужчина повернулся к Макмердо, и тот сразу узнал в нем брата Морриса, вызвавшего вчера гнев председателя ложи. После обмена приветственными масонскими знаками, Моррис начал разговор. Говорил он медленно, осторожно подбирая слова, что подчеркивало важность темы.

– Я хотел повидаться с вами по очень щекотливому вопросу, мистер Макмердо. Прежде всего, благодарю вас, что вы откликнулись на мою просьбу, и пришли сюда.

– Почему вы не подписались под запиской? – спросил Макмердо.

– Осторожность, мистер Макмердо. Осторожность прежде всего. Кто знает, как оно еще повернется?

– Я думал, что братья могут доверять друг другу.

– Не всегда, мистер Макмердо, далеко не всегда, – с неожиданной горячностью возразил Моррси. – У нас ничего нельзя сделать и сказать без того, чтобы это тотчас не стало известно Макгинти.

– Послушайте, – резко возразил ему Макмердо, – хоть я и принят в ложу только вчера, но я хорошо знаю законы братства. Я поклялся мастеру ложи и всем остальным, и никогда не нарушу своей клятвы. Ведь вы об этом пришли меня просить?

– Печально, что вы именно так восприняли мое приглашение. Напрасно я вас вызывал, – он помолчал. – Действительно, что-то у нас не так, раз двое свободных граждан не могут свободно поделиться своими мыслями.

Услышав эти слова, Макмердо, внимательно наблюдавший за собеседником, несколько успокоился.

– Простите, если ненароком обидел вас, мистер Моррис. Я – новичок здесь, и не вполне знаком с местными нравами. Извините мою горячность. Итак, вы хотели мне что-то сказать. Говорите, я охотно вас выслушаю.

– После чего немедленно донесете обо всем Макгинти, – Моррис горько скривил губы.

– Мне кажется, я ничем не заслужил подобных упреков, – голос Макмердо сделался жестким. Я верен ложе и братству, но я не доносчик. Никто и никогда не заставит меня предать человека, доверившегося мне. То, что вы мне скажете, дальше не уйдет, как бы я ни относился к сказанному.

– Хорошо, мистер Макмердо, я доверюсь вам, и мне, в самом деле, безразлично, что вы обо мне подумаете. Мне не нужно ни сочувствия, ни помощи. Я просто хотел поделиться с вами своими мыслями. Возможно, я совершаю ошибку, вверяя вам свою жизнь, ибо, как я заметил вчера, вы очень скоро не будете отличаться от самых худших из нас. И, тем не менее, я вам откроюсь, поскольку, как человек новый, вы еще не пропитались духом преступления. Сердце у вас пока мягче, чем у остальных. Наверное, поэтому я и выбрал вас.

– Так что же вы хотели мне сказать?

– А если вы меня предадите, – продолжал Моррис, словно не замечая вопроса, – пусть мои проклятия падут на вашу голову.

– Я уже сказал, что не выдам вас.

– Ответьте мне, мистер Макмердо: думали ли вы, вступая в ложу, что увидите здесь не идеалы свободы и братства, а преступления?

– Борьбу за собственную безопасность вы называете преступлением?

– Да, называю! – негодующе воскликнул Моррис. Голос его дрожал от волнения. – О какой борьбе за безопасность вы говорите?! Вы, который ничего не знает о нашей деятельности. Вчера вечером вы едва не забили насмерть беспомощного старика. По-вашему, это не преступление? Тогда что это?

– Это тоже борьба, один из её фрагментов. Схватились две противоборствующие стороны. Этот, как вы говорите, «беспомощный старик» нанес нам довольно ощутимый удар, на который мы достойно ответили.

– А в Чикаго вам приходилось заниматься подобными делами?

– Должен признаться, что нет, – ответил Макмердо.

– Вот и мне в Филадельфии тоже не приходилось. Там ложа – это своего рода клуб, союз людей, готовых прийти на помощь. Мы устраивали праздники, встречи. Потом я узнал о Вермиссе и решил перебраться сюда, чтобы нести людям добро и самому стать лучше…, – усмехнулся Моррси. – Будь проклят тот день и час, когда мне в голову пришла мысль о Вермиссе! Я открыл бакалейную лавочку, в которой моя жена и трое моих детей помогали мне. Дела у нас шли очень хорошо, но только до тех пор, пока местные масоны не прознали, что я тоже масон и не заставили меня примкнуть к ложе. Да, да, именно заставили. Мне поставили клеймо, позорный знак рабства. А вскоре я узнал, что ложей здесь заправляет не мастер, а грязный преступник, погрязший в убийствах. Сначала я попробовал сопротивляться, но каждое мое слово трактовалось как предательство. Да вы и сами вчера все слышали. Что делать? Уехать я не могу, невозможно избавиться от магазина так, чтобы никто ничего не заподозрил. Выйти из ложи? Это будет означать немедленный смертный приговор мне и моей семье. Ужасно, мистер Макмердо, просто ужасно, – в отчаянии он закрыл лицо и зарыдал.

Макмердо безразлично пожал плечами.

– Видимо, вы, и в самом деле напрасно сюда приехали. Для здешней работы вы не годитесь, сердечко у вас слишком мягкое.

– Причем здесь сердце, – возразил Моррис сквозь рыдания. – Ведь есть же законы совести и религии, а они запрещают мне становиться преступником. Да, мистер Макмердо, я не оговорился, я не свидетель преступления, а преступник. Я убивал, или, как здесь любят говорить, «выполнял работу». А отказаться я не мог. Если бы я только попробовал увильнуть, меня бы самого убили. Вы хотите сказать, что я трус? Возможно, но я боялся не за себя, а за свою семью. И я согласился участвовать в убийстве. «Выполнить работу» предстояло в двадцати милях от Вермиссы, в одиноком домике. Когда мы подошли к нему, меня оставили внизу, не надеялись, что я справлюсь. Остальные вломились в дом. Минут пять оттуда слышались дикие крики и стоны, а потом все стихло. Когда Взыскатели вышли, у них все руки были в крови. Мы стали уходить, и вдруг из дома послышался истошный плач ребенка. Вероятно, он увидел убитого нами отца. Я едва не упал в обморок, но не только сдержался, но смог даже улыбаться. Ведь вы знаете, что смех над жертвой – это у нас особый род геройства. Да, я должен был стать одним из них, ничем не отличаться от них, иначе бы в один прекрасный день они пришли бы ко мне… И что тогда стало бы с моими детьми? Я представил себе, как бы кричал надо мной мой маленький Фред. Но что ни говори, а я такой же преступник, как и остальные Взыскатели, и нет мне прощенья ни в этом мире, ни в будущем. Я – католик, всегда ходил в церковь, но после того, как я признался священнику, что принадлежу к отряду Взыскателей, он отказался говорить со мной, и отлучил от церкви. Вот так-то обстоят дела, мистер Макмердо, – Моррис вздохнул. А теперь я вижу, что и вы идете той же дорожкой. Мне жаль вас. И еще я хочу вас спросить будет ли тому, что здесь творится, когда-нибудь положен конец? Мистер Макмердо, ответьте мне прямо – вы тоже собираетесь стать убийцей? Или, может быть, мы вместе с вами попытаемся остановить все это?

– И что же вы хотите сделать? – Макмердо внимательно посмотрел на печальное лицо Морриса. – Сообщить обо всем в полицию?

– Упаси Господь! – Моррис отшатнулся от Макмердо. – Что вы! Да я и подумать об этом не смею.

– Вот и прекрасно, – улыбнулся Макмердо. – Думаю, что вы просто устали. Сердце слабое, а воображение сильное. Не забивайте-ка вы себе голову разными глупостями, вот что я вам посоветую, мистер Моррис.

– Глупостями?! – возмущенно воскликнул Моррис. – Поживите здесь подольше, и вы еще не таких «глупостей» насмотритесь. Взгляните туда вниз, на долину, мистер Макмердо. Видите клубы дыма, что поднимаются от плавильных печей? Так знайте, что куда как гуще над долиной нависли клубы преступности. Не «долина Вермиссы» следует называть эти места, а «долина Страха». А еще точнее – «долина Смерти». Страх и ненависть поселились в сердцах здешних жителей. И эти чувства грызут их ежедневно, ежечасно, с рассвета до заката. Поживите здесь еще немного, молодой человек, и вы сами все увидите… И тогда вы поймете меня…

– Хорошо, мистер Моррис, – Макмердо беззаботно дернул плечом, – поживу, раз вы мне того советуете. Но только и тогда мое мнение о вас не изменится – вы слабак. Мой вам совет – уезжайте-ка вы отсюда и чем быстрее, тем лучше, а то, боюсь я, для вас могут наступить такие времена, что я не то что доллара, а и цента не дам за вашу жизнь. И не беспокойтесь, о чем вы мне сказали, никто не узнает. Но только в одном случае – если вы не полицейский шпик.

– Что вы, что вы! – Моррис умоляюще поднял руки. – Я – не шпик и не доносчик.

– Тогда все в порядке. Я запомню все, что вы мне сказали. Может быть, через некоторое время мы еще вернемся к этому разговору. И благодарю вас за доверие. А теперь прощайте, я иду домой.

– Одно только слово прежде, чем вы уйдете, – прошептал Моррис. – Возможно, нас кто-то заметил. Что вы скажете, если вас спросят, о чем мы с вами разговаривали?

– Не волнуйтесь за меня, мистер Морис, я найду, чего ответить.

– Хотите пойти бухгалтером ко мне в магазин? – предложил Моррис.

– Благодарю, подачек не берем. Пока, брат Моррис, и пусть вам улыбнется будущее.

В тот же день, когда Макмердо, покуривая трубку, сидел у камина, дверь внезапно открылась и на пороге возникла могучая фигура председателя Макгинти. Он быстро вошел и, сделав приветственный знак, уселся в кресло напротив Макмердо. Несколько минут Макгинти молча изучал лицо молодого человека. Тот выдержал тяжелый взгляд босса.

– Я зашел к вам не в гости, а по делу, брат Макмердо, – начал, наконец, Макгинти. – Можно было бы, конечно, позвать вас к себе, но я решил зайти сам.

– Благодарю за оказанную мне честь, советник, – сказал Макмердо. Встав, он подошел к шкафу и достал оттуда бутылку виски. – Признаться, никак не ожидал увидеть вас у себя.

– Как рука? – поинтересовался Макгинти.

Макмердо безразлично хмыкнул.

– Да так, особенно не беспокоит. Хотя побаливает иногда.

– Знаю, – кивнул Макгинти. – Правда, замечено, что у тех, кто верен ложе и готов оказать братьям помощь, болит меньше. Так о чем вы там болтали с братом Моррисом на «холме Миллера»?

Для Макмердо вопрос не был неожиданностью, так как он весь день готовился ответить на него. Рассмеявшись, он повернулся к Макгинти.

– Брат Моррис никак не мог поверить, что я на самом деле могу зарабатывать деньги не выходя из дома. Интересный старикан, но мало знает жизнь. Побывал бы он в Чикаго, так увидел бы там таких парней… А, в общем, вполне приятный человек. Думал, что я нуждаюсь в деньгах, предлагал мне место бухгалтера в своем магазине. Нет, бакалейщик из меня плохой, – Макмердо снова рассмеялся.

– Предлагал работу, говорите?

– Да, предлагал.

– И вы отказались?

– Конечно. Да я за четыре часа в неделю здесь же, в своей собственной спальне, заработаю в десять раз больше.

– В это я верю, – согласился Макгинти. – Послушайте, Макмердо, не якшайтесь с Моррисом.

– Почему?

– Потому что я вам не советую с ним встречаться. Поняли? А для многих мой совет – это приказ.

– Для многих может быть, но не для меня, советник. Я встречаюсь с кем хочу, – с вызовом ответил Макмердо. – Если у вас есть сомнения в Моррисе, поделитесь, и тогда я выполню вашу просьбу.

Глаза смуглого гиганта на мгновение злобно сверкнули. Он так сдавил предложенный стакан с виски, что, казалось, еще секунда и стекло хрустнет в могучей лапе. И вдруг Макгинти расхохотался, но смех его прозвучал фальшиво.

– Ох, и любопытный же вы тип, Макмердо. Вы хотите знать, по каким причинам вам нельзя встречаться с Моррисом? Извольте, скажу. Не говорил ли вам Моррис что-либо против ложи?

– Нет, ничего.

– А против меня?

– Тоже нет.

– Значит, он вам не очень доверяет. Дело в том, что в душе брат Моррис не лоялен к ложе. Мы знаем это, потому следим за ним, ожидая часа, чтобы наказать его. Лично мне кажется, что время придет довольно скоро, и тогда мы покажем, как следует избавляться от паршивых овец. И если вы будете поддерживать отношения с Моррисом, то братья могут подумать, что и вы тоже не поддерживаете законов ложи. Понятно?

– Можете не волноваться, я не буду общаться с Моррисом хотя бы по одной причине, он мне не нравится, – ответил Макмердо. – А что касается моей нелояльности, то пусть кто-нибудь только попробует обвинить меня в этом.

– Ну, вот и славно, – Макгинти допил виски и поставил стакан на каминную полку. – Я свое дело сделал – предупредил вас, вы меня выслушали и закончим об этом.

– Послушайте, советник, а как вы узнали о моей встрече с Моррисом?

Макгинти заливисто рассмеялся.

– Моя обязанность в том и состоит, чтобы знать обо всем происходящем в Вермиссе. Ну, ладно, Макмердо, мне пора…

Последнее предложение советника было прервано самым неожиданным образом. Сначала раздался грохот, затем дверь отлетела в сторону и в комнату ворвались трое мрачных полицейских. Макмердо вскочил и попытался вытащить из кармана револьвер, но в ту же секунду в грудь ему уткнулись два «винчестера». В комнату вошел еще один полицейский, офицер, держав в руке шестизарядный револьвер со взведенным курком. Оба масона сразу узнали в офицере капитана Мервина, прибывшего в Вермиссу из Чикаго, и служившего теперь в полицейском подразделении, нанятом шахтовладельцами. Пренебрежительно улыбнувшись, Мервин издевательски помахал рукой Макмердо.

– Привет, мистер Крутой. Я подумал, что у вас неприятности, вот и решил зайти. Что уставился? Опять влип. Давай собирайся, бери шляпу и марш-марш вперед, в кутузку.

– Капитан Мервин, я думаю, вам придется заплатить за это безобразие, – воскликнул Макгинти. – Кто вы такой, хотел бы я знать, чтобы врываться в дома честных, законопослушных граждан?

– Отойдите-ка в сторонку, советник Макгинти. Пока мы забираем не вас, а вот этого типа, Макмердо, – хладнокровно сказал капитан. – И не мешайте нам, ваша обязанность, кстати, и состоит в том, чтобы помогать, а не препятствовать действиям полиции.

– Мистер Макмердо – мой друг, и вы ответите за его арест, – кипятился Макгинти.

– Мистер Макгинти, не встревайте. Подумайте лучше о том времени, когда и вам придется отвечать за свои действия, – ответил полицейский. – А этот Макмердо был преступником, им и остался. Я знаю его еще по Чикаго. Отдайте оружие, Макмердо.

– Повезло вам, капитан, – Макмердо протянул полицейскому револьвер. – Будь вы один, вам пришлось бы потрудиться, чтобы взять меня.

– А где ордер на арест? – спросил Макгинти. – Вы забываетесь, мистер, мы с вами живем в свободной стране, а не в какой-нибудь России. Здесь у нас правит закон. Чьи интересы вы защищаете, капитан? Народа, который основал эту страну, или капиталистов, которые платят вам?

– Можете говорить что угодно, советник, – парировал его слова капитан Мервин, – Но только не лезьте в наши дела, мы и без вас как-нибудь в них разберемся.

– В чем меня обвиняют? – спросил Макмердо.

– В нападении на редакцию газеты и в избиении её редактора мистера Стенгера. И говори спасибо, что он выжил, иначе б мы судили тебя за убийство.

Раздался натянутый смех Макгинти.

– Если это все, капитан, то вы напрасно трудитесь. Я могу заверить под присягой, что Макмердо в день нападения просидел у меня в салуне до полуночи. Он с тремя своими приятелями играли в покер. В салуне было полно народу, и видел их не только я, а еще человек десять, не меньше.

– Вот об этом и скажете завтра на суде. А пока я должен арестовать вас, Макмердо. Выходите и не вздумайте шутить, стрелять я умею неплохо. Посторонитесь, мистер Макгинти, не мешайте нам, или я и вас арестую.

Столь решителен был вид и тон полицейского капитана, что даже Макгинти, всегда уверенный в себе, и тот, стушевавшись, дал дорогу полицейским. Но в последнюю минуту, когда Макмердо чуть задержался у двери, советник успел шепнуть ему:

– А что с этим? – он поднял палец, давая понять, что говорит об инструментах и прессе.

– Там все в порядке, – быстро ответил Макмердо и подмигнул советнику. Пресс и все прочее он успел спрятать в тайнике, сделанном в стене дома.

– До скорой встречи, – нарочито громко произнес Макгинти и крепко поджал руку Макмердо. – Я найду вам защитника, поговорю с адвокатом Рейли. Не волнуйтесь, надолго вы не задержитесь.

– На вашем месте я бы не был столь самоуверен, – сказал капитан. – Вперед! Ребята, если арестованный вздумает бежать, стреляйте, – приказал он полицейским. – Подождите меня возле дома, а я пока обыщу комнату этого прохвоста.

Мервин ничего не нашел в спальне Макмердо, ведь тот предусмотрительно упрятал все оборудование. Вскоре капитан вышел и в сопровождении полицейских повел Макмердо в участок. На улице начинало темнеть, с гор подул холодный резкий ветер. Людей на улице почти не было, а те немногие, что встречались, пользуясь случаем и темнотой, осыпали арестованного бранью и оскорблениями.

– Судить проклятого Взыскателя! – то и дело раздавались возмущенные голоса. – Линчевать его!

Наиболее смелые проследовали за группой до самого участка и, смеясь, хлопали в ладоши, когда Макмердо заталкивали внутрь. После короткого допроса Макмердо отвели в общую камеру, где он увидел Болдуина и трех других Взыскателей, вместе с которыми громил редакцию газеты. Их арестовали еще утром. Суд был назначен на следующий день.

Но даже и сюда, в цитадель правосудия, протянулись длинные щупальца ложи. Поздним вечером в камеру вошел полицейский с охапкой соломы в руках. Озираясь, он вытащил из неё две бутылки виски, стаканы и колоду игральных карт. Ночь заключенные провели чрезвычайно весело, нисколько не думая о будущем суде. Уверенные в могуществе ложи, они знали, что им нечего опасаться.

Именно так оно и случилось. Суд не смог доказать причастность арестованных к налету на редакцию. Единственно, чего добилось обвинение, так это передачи дела в более высокую инстанцию для детального рассмотрения. Хотя рассматривать, в сущности, было нечего. Всю ночь члены ложи метались по городу, запугивая свидетелей обвинения, трех работников типографии, и те на суде заявили, что в темноте не увидели лиц нападавших, потому и не готовы поклясться, что арестованные находились среди участников налета. А когда в дело вступил адвокат, известный крючкотвор и дока по части выгораживания ложи, и начал перекрестный допрос, выставив в качества свидетеля защиты Макгинти, работники типографии и вовсе запутались в своих показаниях. Ничего вразумительного не мог сказать и сам потерпевший. По его словам, он сначала испугался от неожиданности, а потом потерял сознание от ударов. Выходило, что и он ничего и никого не видел. Даже первого из нападавших он не смог опознать, заявив, что кроме усов, на его лице ничего не помнит. На вопрос же судьи, почему он думает, что на его редакцию напали именно Взыскатели, редактор ответил, что кроме них, у него нет врагов, а врагами ему они стали после неоднократных обличительных статей. И вместе с этим все присутствующие в зале, включая присяжных, твердо знали – арестованные, в том числе и Макмердо, виновны в совершении преступления.

Совсем иначе вели себя свидетели защиты, числом их было шесть, и возглавлял их самолично советник муниципалитета Макгинти. Они без запинки, как по учебнику, повторяли свои показания, из которых следовало одно – все задержанные не имеют никакого отношения к нападению на редакцию, потому как до полуночи играли в покер в салуне. Не нужно говорить, что суд закончился до смешного просто – всем задержанным было принесены извинения за причиненные полицией неудобства. Капитан Мервин не скрывал своего негодования, он презрительно оглядывал присяжных, которые, пряча глаза, слушали решение судьи.

Оправдательный вердикт читался под грохот аплодисментов со стороны большинства присутствовавших в зале. Макмердо присмотрелся и многих узнал: то были либо всегдашние прихлебатели Макгинти, либо члены ложи. Но находились в зале и другие, те, кто не скрывая ненависти, наблюдал, как задержанные с геройским видом покидали скамью подсудимых. Один из таких недовольных вердиктом, невысокий коренастый человек с черной шкиперской бородкой, вскочив со своего места, гневно выкрикнул вслед Взыскателям слова, которые были на уме у многих жителей городка Вермисса:

– Не очень-то радуйтесь, убийцы! Мы еще до вас доберемся!