Текст книги "Белоповстанцы. Книга 2. Борьба белых повстанческих отрядов на амурской границе"

Ночь с 7 на 8 января отряд полковника Карлова провел в походе – белые возвращались с разъезда Аура на Амур. Шли на пос. Петровский. Дороги, конечно, не было никакой. Ее прокладывали кони. В хвосте колонны двигалось две подводы. Отряду пришлось проделать всего до 75 верст. В эту ночь мороз стоял лютый. Под утро с коней попадало пять человек. Все пленные народоармейцы. Попадали они потому, что замерзли, уснув на конях. Только к вечеру 8 января отряд добрался до пос. Петровского. Из числа своих – белоповстанцев до десяти человек было сильно обморозившихся. В Петровском отряд простоял целые сутки – нужно было дать истомленным людям и лошадям отдых. Более продолжительное пребывание отряда в одном и том же пункте, хотя оно, быть может, и вызывалось физическим состоянием чинов отряда, имело значительные неудобства в другом отношении, а потому, дабы сбить и запутать врага, полковник Карлов решил вечером 9 января покинуть ст. Петровская и перейти с отрядом в какой-нибудь иной укромный населенный пункт. В частности, он избрал поселок Гольды, находящийся на одном из больших амурских островов, верстах в шести ниже пос. Петровского и удаленного от ст. Петровская примерно верст на двенадцать.

Покинув ст. Петровская, отряд полковника Карлова шел к Амуру. Впереди отряда, в полуверсте от него, двигался головной разъезд от екатеринбуржцев под командой подпрапорщика Колчина. При подходе этого разъезда к Амуру он был обстрелян из одиноко стоящей фанзы, расположившейся на самом берегу реки, вправо от дороги. Белый разъезд отскочил назад, и подпрапорщик Колчин доложил полковнику Карлову о случившемся. Белым было неясно, занимают ли фанзу красные или хунхузы. Полковник Карлов решил выяснить, кто ее занимает, и приказал подпрапорщику Колчину вновь двинуться к фанзе. На сей раз белому разъезду удалось приблизиться к фанзе незамеченными, и по говору людей, находившихся в фанзе, белые установили, что фанзу занимают хунхузы, ибо была слышна китайская речь. По получении этих сведений полковник Карлов приказал голубым и глудкинцам спуститься на Амур и, пройдя по нему вправо, рассыпаться в цепь и охватить фанзу с той стороны. Екатеринбуржцев же Карлов рассыпал по дороге, которой пришел отряд. Спустившись затем в лог, екатеринбуржцы прошли к фанзе и охватили ее с другой стороны. Сам же полковник Карлов с несколькими всадниками проехал прямо на фанзу. Подъезжая к фанзе, группа всадников во главе с Карловым наткнулась на китайца с винтовкой в руках. Увидя русских солдат, китаец бросился бежать. Полковник Карлов въехал на двор фанзы, оказавшейся китайским постоялым двором. На дворе стояли повозки, доверху наполненные коробками с папиросами, тушами заколотых свиней и всевозможнейшей утварью. Вокруг повозок толпились китайцы, жестикулирующие, что-то кричащие на своем гортанном языке, по-видимому, нелестное по адресу въехавших русских всадников. Громкий окрик полковника Карлова заставил их моментально смолкнуть. Белые вошли в фанзу. Она была битком набита хунхузами, всего их оказалось до 70 человек. Они, видимо, возвращались из экспедиции с награбленным добром и расположились в данной фанзе для отдыха. Захваченные врасплох, хунхузы не оказали сопротивления русским, тем более что со всех сторон постоялый двор был окружен белыми бойцами, готовыми открыть огонь по первому сигналу. Внимание белых, вошедших в фанзу, было привлечено группой хунхузов в дальнем конце фанзы. Эта группа, по-видимому, что-то хотела скрыть. Подойдя сюда, белые увидели несколько гольдов, связанных самым варварским способом тонкой проволокой, которая глубоко врезывалась в тело несчастных. Поручик Шебеко указывает в своей статье, что связанных таким образом пленных-гольдов было три, корнет Рассохин считает, что пленных-гольдов было шесть – два старика, два молодых и два каких-то посторонних субъекта. Дабы связанные гольды не могли пошевелиться, проволока охватывала их шеи, а за спиной проходила к ногам. Полковник Карлов приказал хунхузам немедленно развязать пленных. Это приказание вызвало взрыв негодования со стороны хунхузов. Старшина бандитов гордо возражал полковнику, что гольды принадлежат им, а потому он их не развяжет и не передаст в руки русских. По приказанию Карлова цепь белых бойцов плотнее охватила фанзу. Поручик Шебеко свидетельствует, что в ход были пущены приклады винтовок. Корнет же Рассохин говорит, что хунхузскому старшинке полковник Карлов собственноручно набил морду. В результате хунхузы покорились белым и передали им пленных, которые немедленно были освобождены. Белые отрядники просили и настаивали перед полковником Карловым о расстреле всех хунхузов. Но последний на это не согласился, не согласился он также отобрать от хунхузов их теплые лисьи шубы и иные весьма необходимые плохо одетым белым бойцам вещи. Можно было бы отобрать у хунхузов их великолепных коней или, во всяком случае, обменять их на обессиленных коней белого отряда, но и на это не пошел полковник Карлов. В конце концов разоруженные было хунхузы получили назад даже свое оружие, потеряли они всего только шесть свиных туш, из общего числа двенадцать, и один воз папирос. Вслед за этим полковник Карлов ушел с отрядом с постоялого двора, приказав старшинке бандитов оставаться на месте до утра.

Отряд полковника Карлова по оставлении постоялого двора прошел в поселок Гольды в ту же ночь. Прибыв сюда, белый отряд расположился на ночлег. В этом гольдяцком поселке белые были приняты как избавители. Все население высыпало навстречу полковнику Карлову, а мать одного из спасенных гольдов ползала на коленях и целовала ноги начальнику белого отряда. Несмотря на свою бедность, гольды накормили белых воинов, как могли, категорически отказавшись взять с них плату за это.

Более чем мягкое отношение к бандитам, проявленное полковником Карловым в отношении хунхузов, захваченных на постоялом дворе, надо полагать, имело своим основанием желание Карлова не восстановлять против себя хунхузов, дабы иметь перед собой только одного врага – красных. Эта точка зрения, быть может правильная для начальника небольшого отряда, действующего в тылу крупных сил противника, не была оправдана чинами его отряда, видевшими в хунхузах бандитов и считавшими вполне возможным и необходимым обмен своих измученных и истощенных коней на рысаков разбойников и своего тряпья на теплые шубы. Белые бойцы считали, что подобный обмен будет содействовать успеху работы отряда в тылу красных. Среди чинов отряда начались разговорчики, что вот, мол, упустили комиссара, теперь выпустили хунхузов, что из-за этого не стоит мотаться по тайге, а лучше идти к своим, все равно свои кони едва идут, а лучших коней, когда и можно получить, так начальство не разрешает брать. В движениях белых бойцов стала чувствоваться нервность, ожидание чего-то. Солдаты были сумрачны…

Утром 10 января отряд полковника Карлова разделился: екатеринбуржцы и несколько сильно поморозившихся голубых направились вниз по Амуру, имея своей целью выход к Казакевичам и присоединение к главным силам, а полковник Карлов с оставшимися при нем 25 чинами направился вверх по Амуру, дабы продолжать выполнение задач, поставленных ему приказом командующего отрядами № 0393/оп. О событиях этого утра 10 января корнет Рассохин говорит кратко: «В результате разговорчиков последовало некоторое замешательство. Тогда полковник Карлов приказал екатеринбуржцам, как хуже одетым, с пленными и поморозившимися голубыми и глудкинцами, отправиться в Казакевичи, сам же остался в Гольдах». Поручик Шебеко дает более красочную картину: «На середине Амура полковник Карлов неожиданно остановил отряд, выехав перед строем, в коротких словах обрисовал сложившуюся обстановку, предупредил о трудностях, ожидающих впереди, и в заключение сказал: „Тех, кто считает себя не в силах продолжать поход, я не задерживаю. Пока не поздно, они могут возвратиться в Хабаровск. Тем же, кто останется со мной, я ничего обещать не могу. Желающие вернуться – десять шагов вперед“. На минуту в рядах произошло замешательство. Все стали переглядываться. Наконец из строя выехал командир 2-го эскадрона (екатеринбуржцы), и, как по команде, за ним потянулся и весь его эскадрон. Сзади осталась лишь жалкая кучка в двадцать шесть человек. Отряд разделился». К данным двум рассказам следует прибавить, что, согласно показания корнета Рассохина, в отряде полковника Карлова должно было остаться от 40 до 50 чинов, а согласно показанию поручика Шебеко, с екатеринбуржцами ушла в тыл также половина голубых и глудкинцев.

10 января, по сведениям белых, Амурская группа красных отходит на ст. Ин. В этот же день главные силы белых в эшелонах перебрасываются на разъезд Ольгохта, где уже находится 2-й отряд.

Волжане, камцы и двухорудийная Волжская батарея (подполковник Ильичев) прибыли на разъезд часам к пятнадцати. Полки 2-го отряда все еще находились здесь. Три желдорожные казармы и землянки немедленно переполнились людьми, желавшими хоть немного побыть в тепле. Между прочим, тела павших под Ольгохтой были вынесены из помещений перед самым прибытием частей 5-го отряда. Как известно, от Ольгохты на запад вдоль линии идет времянка, но, кроме того, по реке Ольгохта имеется также зимняя дорога. На запад дороги эти сначала расходятся, но примерно на полпути к Ину, у второй от Ольгохты железнодорожной казармы, они снова сближаются. В момент прибытия частей 5-го отряда на разъезд сторожевая застава белых по зимней дороге, что идет по реке Ольгохте, находилась всего шагах в ста тридцати от построек. Между тем по линии железной дороги часть 2-го отряда уже пошла к первой будке в сторону Ина. Около 16 часов на разъезд прибыл эшелон с уфимцами. Началась выгрузка.

Между тем красные, хотя и покинули Волочаевку 5 января, ввиду отсутствия со стороны белых преследования 6 января и пассивности их в последующие дни, удержали в своих частях общий порядок. 10 января командующий войсками Восточного фронта тов. Серышев дал Сводной бригаде директиву № 647/оп – овладеть разъездом Ольгохта. «Принимая во внимание сосредоточение к этому времени на ст. Ин полностью Троицко-Савского кавалерийского полка и основываясь на том, что противник (белые) решительных действий 9 и 10 января не проявлял», тов. Серышев решил вновь двинуть свои части на восток. На переход в новое наступление тов. Серышев просил разрешения по прямому проводу у главкома тов. Блюхера. Не зная ничего о подходе к белоповстанцам свежих частей (пластуны и уфимцы), тов. Серышев, видимо, полагал, что и без подхода 1-й Отдельной Читинской бригады сил у него теперь будет достаточно для того, чтобы нанести белоповстанцам решительный удар и уничтожить их в районе г. Хабаровска. «Главком НРА, т. Блюхер, как видно из разговора по прямому проводу, сначала не соглашался на эту операцию, но, учитывая предыдущие действия Особого Амурского полка у Ольгохты, в конечном счете дал свое согласие».

Около 16 часов 30 минут, быть может, даже в 17 часов в густых сумерках раздалось несколько выстрелов со стороны реки Ольгохты. Затем разом поднялась сильная ружейная и пулеметная пальба. Белая застава отскочила на разъезд. Оказывается, колонна красных, никем не обнаруженная (видимо, белые не выслали по реке конной разведки), вышла с реки и вплотную подошла к логу, что в полуверсте на запад от разъезда. Белые не ожидали наступления врага. Волжская батарея, стоявшая на позиции на запад от халуп, оказалась впереди своих цепей. Батарейцы открыли огонь на картечь. Красные наступали. Генерал Сахаров стоял у здания разъезда. Он был взволнован. Он подозвал к себе начальника конной группы подполковника Торопова и приказал последнему выйти в тыл красных и сжечь железнодорожные мосты. Подполковник Торопов немедленно отправился исполнять это приказание. В это время только что закончившие разгрузку уфимцы бросились к логу. Второй батальон шел по дороге. Его вел комполка полковник Сидамонидзе. Первый батальон шел за вторым. Поднимаясь на другой берег лога, уфимцы лицом к лицу столкнулись с идущими навстречу цепями красных. Не открывая огня, с криком «ура!», уфимцы бросились в атаку. Доблестно и лихо шли в бой татары. Красные не выдержали, повернули, бросились назад. Девять красноармейцев было забрано в плен. Один исправный пулемет, тело от другого Кольта и красное знамя (флажок?) с надписью «Троицко-Савский полк» явились трофеями «уфымска стрылка». При этом сами они потеряли только одного солдата.

В то время как уфимцы бросились на врага по дороге, камцы были посланы правее по болоту. Там у них ничего серьезного не было, ибо красные, будучи опрокинутыми на дороге, сразу же стали отходить всем фронтом.

Волжане в этом деле участия не принимали, так как были рассыпаны вдоль халуп и землянок, прикрывая на всякий случай разъезд и эшелоны. 1-й пластунский полк в этом деле также никакого участия не принимал.

Пройдя за красными версты две и не нагнав их, уфимцы вернулись на разъезд.

С Омским эскадроном и приданными к нему конными командами Омского и Добровольческого полков 2-го отряда подполковник Торопов двинулся в тыл красных и, выйдя на участок железнодорожной линии между первой и второй от Ольгохты железнодорожными будками, сжег несколько мостов. Для сожжения одного из мостов к нему было перетащено много сена из стоявшего недалеко стога. Другой мост был подожжен подполковником Тороповым в тылу красного бронепоезда. Последний, заметив опасность, бросился назад и обстрелял группу белых всадников, которые поджигали мост. Высадив команду для тушения и исправления моста, красный бронепоезд поспешил на восток, к Ольгохте, навстречу белой пехоте, которая теснила разъезды красных. От стрельбы бронепоезда у группы белоповстанцев, поджигавших мост, были потери, и она поддалась назад, но, как только бронепоезд ушел, подполковник Торопов вновь бросил часть своих людей к горящему большому мосту, и красные, находившиеся у моста, разбежались. Тем временем красный бронепоезд, дав несколько очередей по наступающим со стороны Ольгохты белым, вновь появился у горящего моста, придя на выручку оставленной команде. Белые вновь отскочили в кусты. Так продолжалось несколько раз. Белые не давали красным тушить и чинить мост, и их бронепоезд принужден был метаться от моста к своим передовым частям. Наконец к красным подошел с Ина поезд с починочным материалом и сильным прикрытием. Не имея возможности оказать красным серьезной помехи в починке моста, подполковник Торопов собрал свой отряд и присоединился к своим.

Выступление 2-го отряда с Ольгохты на Ин было назначено около 23 часов 10 января. Непредвиденные обстоятельства задержали выступление, и отряд покинул разъезд только около 1 часа ночи И января. К этому времени все предназначавшиеся в наступление части были уже сосредоточены на разъезде.

В 3 часа 30 минут голова колонны главных сил белых выступила с разъезда на Ин. Первым следовал 1-й отряд, который, ввиду просьб начальника этого отряда и настояний генерала Сахарова, не был использован полковником Аргуновым так, как он предполагал. Вслед за 1-м отрядом шел 5-й отряд и, наконец, в самом хвосте 1-й пластунский полк. Последний выступил с разъезда только в начале 6 часа 11 января. Батареи шли при своих отрядах. Всего было 6 орудий (по некоторым сведениям, 7 орудий).

Сразу же за разъездом, у сожженного железнодорожного моста, 1-й отряд обогнал белый бронепоезд. Последний вел огонь по карте, иными словами, наугад, обстреливая район следующей железнодорожной казармы, находящейся примерно верстах в шести на запад. Будка эта, по сведениям белой разведки, была занята конной заставой противника. Был ли толк от такого огня – сказать трудно, вернее, что толку не было и быть не могло.

Части 2-го отряда, руководимые спокойным, выдержанным полковником Аргуновым, «старцем Афиногеном», как звали его в его частях, дабы не попасть в ловушку, основательно освещали местность, а потому продвигались вперед крайне медленно. Немудрено поэтому, что колонна главных сил, с которой шел генерал Сахаров, очень скоро нагнала части 2-го отряда. Дальнейшее движение колонны замедлилось.

В 4 часа 30 минут 1-й отряд прошел первую будку, что в 6 верстах на запад от разъезда. Дальнейшее продвижение происходило чрезвычайно медленно: впреди маячил красный бронепоезд. Было еще темно. Оба орудия 1-го стрелкового артиллерийского дивизиона были выдвинуты вперед и, идя непосредственно за цепями голубых (добровольцы 2-го отряда), то и дело снимались с передков, дабы воздействовать на вражеский броневик. Орудия полковника Романовского вели огонь «по огоньку», обстреливая находящуюся впереди вторую будку. Между прочим, несколько снарядов глудкинские артиллеристы вкатили по своим (зеленым). Были раненые, в том числе стрелок-бородач, коему перебило обе ноги.

Этим временем 5-й отряд и пластуны понемногу продвигались вперед по времянке. Как памятна всем участникам движения на Ин эта дорога! По кочкам, среди кустов, рядом с полотном железной дороги двигалась колонна. По сторонам дороги проходившие части разводили костры, и озябшие люди грелись у них. Отвратительно одетые пластуны от стужи страдали больше всех. Гнилые полушубки расползались, в рваные галоши набивался снег. Тут и там можно было видеть бойцов, зашивавших проволокой или телефонным кабелем полушубки, подтягивавших рваные галоши и сапоги. Начинало чуть-чуть светать. Справа (с севера) на колонну выходили одиночные раненые бойцы Зеленого полка…

Конная группа подполковника Торопова, двигавшаяся от самого разъезда Ольгохта впереди пехоты 2-го отряда, сбила красных с двух позиций. После того как к конникам подошла пехота полковника Мохова (зеленые), подполковник Торопов стал принимать вправо (к северу), прикрывая этот фланг зеленых и освещая впередилежащую местность.

К 6 часам И января части 2-го отряда в районе железной дороги, используя канавы, приблизились ко второй будке почти на версту, к северу же от железной дороги Зеленый полк своим центром и правым флангом продвинулся глубоко за линию второй будки. Дальнейшее продвижение белых приостановилось. Что было тому виной? В частях первого отряда в день боя говорили, что лыжники 2-го отряда, проскользнув в белых халатах в тыл красного бронепоезда, испортили там путь, уничтожив маленький мостик. Таким образом, красный бронепоезд оказался отрезанным от своей базы. Ему ничего не оставалось поэтому, как, стоя на месте, всеми силами задерживать белых до тех пор, пока мостик не будет восстановлен. В донесении полковника Аргунова генералу Сахарову № 78 от 12 января нет подтверждений этой версии. Полковник Аргунов указывает только, что, «дойдя до второй будки, бригада (2-й отряд) натолкнулась на броневик красных и их значительные силы».

Местность, где приостановилось движение белых частей, была такова: железная дорога делает крутой поворот и скрывается за лесом. Примерно в версте к востоку от этого поворота, по северную сторону железной дроги, имеется другой лесок. Полоска кустов и отдельных деревьев проходит поблизости от полотна и соединяет эти два лесочка. Местность к югу от линии и поляна, находящаяся между лесками, представляет собой открытое, ровное пространство. Кочки, бугры, увалы, местами редкие кустики дополняют картину.

Зеленые, выйдя цепями из кустов, достигли было самого поворота полотна, но вылетевший из-за леса красный бронепоезд засыпал зеленых из пулеметов, и белоповстанцы принуждены были залечь. Одновременно было установлено, что по восточной опушке дальнего леса рассыпается красная пехота. Вопрос о дальнейшем продвижении белых должен был решиться на север от полотна, так как на юг от него открытая местность не допускала маневрирования. Обстановка на участке Зеленого полка, отсутствие достаточных данных на успешность дальнейшего продвижения этого полка и потери в его рядах (свыше 40 человек убитыми и ранеными) понудили полковника Аргунова подтянуть на этот участок 1-й отряд. Орудия 1-го стрелкового артиллерийского дивизиона, пройдя первую будку, стали на позицию вправо от нее и открыли огонь по красному бронепоезду. Полки 1-го отряда, миновав будку и позицию своей батареи, в предутренней мгле рассыпались в цепь и двинулись вперед, спускаясь с несколько возвышенного плато к лежащему впереди болотцу. Здесь они были остановлены и залегли. Спустя некоторое время сквозь цепи глудкинцев назад, в тыл, прошли зеленые.

В ночь с 10 на 11 января (?) части отряда полковника Салазкина выступили из Верхне-Спасского на Забеловский. В голове двигался один эскадрон 1-го кавалерийского полка и разведка (пешая) 2-го пластунского. У разрушенной землянки, где накануне белые захватили одного языка, красные сопротивления не оказали. Походная колонна белых, не разворачиваясь в боевой порядок, подошла почти вплотную к Забеловскому. В это время красные открыли по белым беспорядочный огонь. Белые разведчики бросились вперед. Красные поспешно очищали поселок. Команда разведчиков 2-го пластунского полка захватила в поселке 18 коней с седлами, которых красные не успели вывести из ограды, и один пулемет Шоша. Кроме того, та же команда, уже по выходе за поселок, сумела захватить в плен четырех красноармейцев.

Проведя в Забеловском остаток ночи, утром 11 января белые двинулись дальше, оставив в Забеловском незначительный гарнизон (пеший эскадрон 1-го кавалерийского полка и сотню пластунов). 1-й кавалерийский полк двинулся по дороге на ст. Ин. Впереди двигался самый маленький – 4-й эскадрон (28 коней), на некотором расстоянии за ним шли 1-й и 3-й эскадроны (2-й эскадрон был в отделе – в составе отряда полковника Карлова). До Ина кавалеристы не дошли верст пять и, связавшись на видимость с частями генерала Сахарова, наблюдали ход боя на железной дороге. Пластуны же, двигаясь по Амуру, к вечеру 11 января без выстрела заняли пос. Луговской, где и расположились на ночлег.