Текст книги "Белоповстанцы. Книга 2. Борьба белых повстанческих отрядов на амурской границе"

XI
После второго Ина

Отход отряда полковника Салазкина из п. Луговского в Верхне-Спасское. – Донесение полковника Аргунова генералу Сахарову от 12 января. – Письмо полковника Аргунова генералу Смолину. – Приказ генерала Молчанова № 167/оп. – Кто виноват? – Донесение комполка 1-го пластунского. – Донесение генерала Правохенского комкору 2. – Отъезд генерала Сахарова. – Каппелевцы и семеновцы. – У красных на ст. Ин

Утром 12 января из пос. Луговского вверх по Амуру, по тропе на почтовую станцию того же наименования, от 2-го пластунского полка была выслана конная разведка (на конях, захваченных накануне, у красных в Забеловском). Тропа эта идет лесом, иногда попадаются прогалины и поляны. Сам же лес местами густой, местами же просто мелкий кустарник. Отойдя верст пять от поселка, белые, а их было 18 всадников, заметили двигающихся навстречу всадников – это были красные. Их было, во всяком случае, коней под пятьдесят, поэтому, дав несколько залпов по врагу на опушке одной из рощиц, белые помотали назад в Луговской. Прошло совсем немного времени, как разведка вернулась в поселок, а красные уже появились в виду Луговского. К этому времени в штабе полка, видимо, уже было известно об отходе группы генерала Сахарова, а потому полковник Салазкин решил не отстаивать Луговской, а отойти на Забеловский. Красные вели себя активно, они уже выходили из кустов, что против поселка. Белые дали по ним несколько залпов и стали очищать Луговской. Это было примерно часов в тринадцать. Колонна белых вытягивалась с восточного конца поселка, а красные вступали в него с западного. По уходящему врагу красные открыли сильный фланговый огонь, но особых потерь пластунам он не принес: у них было ранено человек шесть.

Быстро шли пластуны от Луговского к Забеловскому, куда под давлением красных отходил 1-й кавалерийский полк. Не доходя до последнего, пластуны были встречены разъездом 1-го кавалерийского полка, начальник которого торопил пластунов: красные приближаются к Забеловскому. Пластуны прибавили ходу, благо дорога от Луговского идет все время по равнине. Около 22 часов 12 января 2-й пластунский полк втягивался в Забеловский. Отсюда квартирьеры были немедленно отправлены в Верхне-Спасское, где по приказу командующего должен был расположиться полк. Немного обогревшись и передохнув в Забеловском, пластуны ночью же выступили на Верхне-Спасское. В это время, по данным конной разведки, красные уже подходили к Забеловскому. На рассвете 13 января отряд полковника Салазкина прибыл в Верхне-Спасское.

Итак, вторичное наступление белоповстанцев на ст. Ин окончилось неудачей. Белые отошли на Ольгохту, но красные их не преследовали. Красные части, принимавшие участие в бою 11 января в 15 верстах к востоку от ст. Ин, сами также отошли.

Второй Ин, как прозвали белые бойцы бой 11 января, погубил надежду белых – пластунов и уфимцев. Сумрак был в душах белых. Что будет дальше? На вопрос, что делать, должен был ответить генерал Молчанов – ему генерал Сахаров послал донесение и ждал от него приказа.

В 8 часов 12 января начальник 2-го повстанческого отряда полковник Аргунов, находясь на разъезде Ольгохта, отправил донесение генералу Сахарову с копией генералу Молчанову следующего содержания: «При наступлении на ст. Ин 11 января 1922 г. в состав моей колонны была включена 1-я стрелковая бригада. Знакомя Вас с намеченным мной распределением войск колонны, а именно наступлением побригадно – влево от полотна 1-я бригада и вправо 2-я бригада. Местность вправо допускает широкие обхваты и обходы, почему сюда назначалась 2-я, наиболее сильная и активная бригада, однако в силу Ваших настояний и усиленных просьб командира 1-й бригады (в целях избавления бригады от потерь) я вынужден был отказаться от своих намерений и вести наступление 2-й бригадой по обе стороны линии – влево Голубой и вправо Зеленый полки. Овладев 1-й будкой и дойдя до 2-й будки, бригада натолкнулась на броневик красных и их значительные силы. Голубой, пользуясь канавами, подошел почти на версту к будке и залег, остановленный огнем броневика. Зеленый полк последовательно сбивал противника на фронте до 2 верст, продвинулся в лесу центром и правым флангом, глубоко за линию 2-й будки, но понес свыше 40 человек убитыми и ранеными (командир батальона и 2 ротных командира), залег. На помощь на правый фланг была выдвинута 1-я бригада, но, ознакомившись на месте с 1-й бригадой и обстановкой, я не решился ее двинуть в атаку, считая, что решить дело в нашу пользу или улучшить его она не в состоянии. К этому времени Зеленый полк вынужден был несколько оттянуться правым флангом и центром. Левый его фланг сильно пострадал от огня броневика. Об изложенном было Вам доложено с указанием, что сбить противника легче всего обходом. Выдвинутые после этого Вами новые части не везде смогли продвинуться до линии, достигавшейся зелеными, почему у зеленых остался невынесенным один убитый. На действия бригады сказались и предшествовавшие бессонные ночи, и бои с красными, начиная с 6 января. Учитывая, что Ин надо взять, полагал бы: 1) Дать частям до недели отдыха по деревням в районе Волочаевка – Покровка. 2) За это время подтянуть не менее 1000 резервов. 3) Одеть ударные части так, чтобы могли провести две ночи в поле. 4) Доставить продовольствие и фураж. 5) Распылившиеся части восстановить или влить в другие. 6) Район Ольгохта удерживать небольшими частями с броневиком и конницей. 7) Налетом мелких партий сжечь мосты на участке Ин – Бира. № 78. Полковник Аргунов».

Так оценивал обстановку один из лучших белых начальников. В тот же день 12 января полковником Аргуновым было отправлено пространное письмо-донесение своему комкору – генералу Смолину – следующего содержания:

«12/1 раз. Ольгохта.

Ваше превосходительство.

Прошу извинить за долгое молчание, но напряженная боевая работа забирает все силы. Сейчас мы танцуем от Волочаевки до Ина и обратно. То же с красными. Получилась как бы равнодействующая. Мы захлестнулись, красные оправились, но все же недостаточно, чтобы одолеть сейчас же нас. Однако с подходом головных частей 5-й совармии они получат значительное превосходство сил. Дабы парализовать работу 5-й армии, необходимо малой войной разрушить Амурдорогу от Архары до Ина на полгода. Сорганизовав за это время, хотя бы 15-тысячную армию можно будет взять Амуробласть. Только указанным же разрушением можно удержать и Хабаровский район, не допустив перед Хабаровском сосредоточения и питания красных войск силой более 5 тысяч человек. Для удержания за собой Хабаровска необходимо как можно скорее сосредоточить здесь 5 тысяч, одеть и накормить их и их лошадей. Нужно иметь в виду, что части понесли очень тяжелые потери, нанося лобовые удары, по пословице генерала Сахарова, „вдребезги или пополам", добавив к этому обмороженных, мы получим уничтожающую цифру потерь: III корпус – свыше 30 %, у меня 15 %. В силу потерь, скорых решений, отсутствия подготовки боя в материальном отношении части сейчас захлестнулись, нужна серьезная подготовка к новой операции.

Необходимо в неделю выполнить:

1. Прислать 1000 человек подкрепления, дабы этим уравновесить ожидаемое прибытие 1-го Читинского полка в 1500 человек. Это последние ДВР подкрепления, далее пойдет 5-я армия.

2) Одеть людей так, чтобы можно было ночи две провести в поле.

3) Очистить Хабаровский район от Бойко-Павлова и Шевчука.

4) Обязательно питать людей мясом и изредка свежей, а не соленой рыбой.

5) Овес для лошадей.

6) Высылка 20 пудов динамита и 40 керосина для уничтожения мостов.

7) Пересмотреть всех эвакуированных, раненых и обмороженных и кого можно перевести на амбулаторное лечение с привлечением к охране в Никольск-Владивостокском районе, сформировав из них охранные баны.

Всех же ныне здоровых и находящихся в тылу, в том числе забказаков, выслать на фронт. Не давать валяться долго в госпиталях.

8) Настоятельно нужно выловить в Хабаровске большевиков, для чего необходимо выслать энергичного человека.

9) Начать собирание кожаной обуви для весенней кампании.

10) Необходимо командировать в Хабаровск спеца, для снятия частей всех пароходов, катеров и лодок, как мера предупредительная и как бы для ремонта, отправить во Владивосток. С другой стороны, немедленно начать готовиться к борьбе на воде, отремонтировав катера и лодки.

11) Обеспечить действующие части деньгами. Если хотим удержать Хабаровск и, быть может, продвинуться дальше, необходима напряженная и срочная работа всех. На мой взгляд, ген. Молчанов и полк. Ловцевич перегружены и с задачей не справятся, если ответственные чины немедленно не помогут. Необходимо срочно и тщательно разобраться в хабаровском вопросе. Несмотря на большое население и его сочувствие, мы реальную поддержку получить не сумели. Работы с общественностью, как в Никольске, совершенно нет, и на приказах далеко не уедешь. Необходим творческий дух. Самое ведение боя здесь происходит крайне своеобразно, примитивно, скоротечно. Зачастую предлагается атаковать неизвестно что и где. Войска развертываются для атаки в одну линию на интервал от 3 до 15 шагов с стремлением развернуть наидлиннейшую цепь, обычно без резервов. Сосредоточения превосходных сил на пункте удара не производится. Вообще, что рекомендует военная наука, почти не соблюдается во многих частях. Административный аппарат 3-го здесь весьма слаб, организационных качеств мало, отчего снабжение запутывается и носит временный характер. Мне кажется, армию забросили на произвол судьбы, предоставляя ее собственным наличным средствам, вплоть до комендатуры на станциях, и это в то время, когда Владивосток и Никольск перегружены. Я должен прямо сказать, что военные наши управления не работоспособны и необходима их полная реорганизация свежим человеком. Громадную услугу делу Вы оказали высылкой 3-й бригады, не будь ее, думаю, что Хабаровск невозможно было бы удержать, но все же необходимо довести армию до 5 тысяч чистых бойцов.

С 5 января Приморский отряд понес более 100 человек убитыми, ранеными и обмороженными, сейчас в обоих полках осталось около 520 бойцов. К 2-му корпусу относятся хорошо, особенно ген. Молчанов, но отсутствие старшего представителя корпуса сказывается, так замоталась и сошла на нет 1-я бригада. Если хотите сохранить бригады и 2-й корпус, то полагал бы необходимым для административного наблюдения за бригадами выслать Вашего помощника.

Наши последние неудачи надо всецело отнести за счет нашей большой оторванности от тыла и неустроенности путей сообщения, а затем на зарываемость начальников, главным образом ген. Сахарова, слишком поспешного в решениях. Он годен как начальник для удара, а не для управления.

Прилагаю мое донесение генералу Сахарову, из него Вы узнаете вкратце бой 11 января в 15 ч восточнее ст. Ин. Сейчас мы, завоевав за И января П/₂ желдорожных будки, отошли и сосредоточились на раз. Ольгохта и ждем распоряжений. Люди очень устали, но веры не потеряли. В ночь с 5 на 6 января красные атаковали Волочаевку и заставили очистить ее воткинцев с ижевцами и 1-й бригадой, но Приморский отряд вышел в тыл правого фланга красных, уже занявших ст. и пос. Волочаевка, и рассеял всю наступавшую трехтысячную массу, пришедшую с Ина. При этом взято свыше 50 пленных, 30 подобрано раненых, 120 винтовок. Красные в панике бежали и обморозили свыше 1000 человек. Этим делом активность красных подорвана, но и мы захлестнулись. Нужен отдых, ремонт частей и устроение тыла. С этим делом необходимо спешить, ибо красные все же упорны и активны.

Присылайте подкреплений, дабы отодвинуть красных за Биру и, разрушив желдорогу, прикрыть Хабаровск.

Желаю здоровья и благополучия. Прошу не забывать нас, а главное, закончив зимнюю кампанию, готовиться к весенней.

Уважающий и преданный Вам

полковник Аргунов».

В 17 часов 12 января в г. Хабаровске генерал Молчанов отдал приказ № 167/оп такого содержания:

«Генералу Сахарову, Правохенскому, полковнику Аргунову, Александрову, Салазкину, подполковнику Столову, полковнику Ефимову.

Приказываю:

1) Генералу Сахарову с 2-м, 4-м и 5-м отрядами удерживать самым прочным образом район Ольгохта – Волочаевка и Верхне-Спасское, имея конницу в Забеловский и Луговской, подчинив себе части полковника Салазкина.

2) Полковнику Александрову, находясь в моем резерве, расположиться в д. Николаевка и Покровка, разведывать отряд Шевчука.

3) Подполковнику Столову перейти в д. Осиповку-разъезд Амур, войдя в подчинение своего начотряда.

4) Полковнику Салазкину перейти в подчинение генерала Сахарова».

Частью по железной дороге в эшелонах, частью походным порядком по времянке перекидывались белоповстанческие части группы генерала Сахарова с разъезда Ольгохта в Волочаевку.

На разъезде был оставлен один Волжский стрелковый полк и бронепоезд. Головная застава белых была выдвинута на запад от разъезда к большому логу.

14 января 1-й отряд, насчитывавший в своих рядах к этому времени совсем незначительное число бойцов (по некоторым сведениям, менее 200 штыков и сабель при 2 орудиях), перешел из Волочаевки в Покровку, поступив в непосредственное распоряжение командующего отрядами. Так глудкинцы получили заслуженный ими отдых на 45-й день своего участия в походе.

Как уже говорилось выше, весь белый лагерь считал бой 11 января боем превосходящих сил белых с головным отрядом красных небольшой численности. «Результат был крайне печален, между тем в этот день мы, наверно, были численно сильнее красных раза в два» – таково мнение как старших войсковых белых начальников, так и рядовых бойцов-белоповстанцев. В неудаче подавляющее большинство винило одного только генерала Сахарова, и если в первом Ине для генерала Сахарова находили целый ряд смягчающих обстоятельств (незнание местности, путаница ночного боя, запоздание 1-й и Ижевско-Воткинской бригад, грабеж волжан на станции и пр. и пр.), то во втором Ине подобных смягчающих обстоятельств не видели. Некоторые, правда, говорили, что «виноват Аргунов со своей медлительностью», но большинство напирало на «прошибание генералом Сахаровым лбом стенки», «это был не бой, а просто бойня», – говорили третьи. Что мог сказать на все это генерал Сахаров? Разве только то, что действительно в этот день под его руководством у него оказалось три силы различных порядков: «одна бригада – один порыв, другая бригада – одна медлительность, третья бригада – сплошное ловчение» – образное выражение генерала Сахарова. Все же следует отметить, что даже при поверхностном знакомстве с ходом боя 11 января в глаза резко бросается одно обстоятельство – смена частей и поочередное подставление их под расстрел хорошо применившихся к местности красных цепей и их пулеметов. Смена частей в коротком бою, продолжительностью в несколько часов, ничем не оправдывается. Надо развивать бой, искать решения на флангах, а не сменять части. Также и долбление по одному участку, где противник силен, вело к уничтожению своих же полков. Если красные оказали упорное сопротивление зеленым полковника Аргунова, надо было их приостановить, даже отвести несколько назад, но не посылать на уничтожение другую часть. Последнюю надо было развернуть правее и стремиться охватить фланг красных.

В добавление к уже приведенным выше донесению и письму полковника Аргунова, характеризующим события, можно привести еще два документа:

«Начальнику 4-го отряда. 19 января 1922 г.

№ 0109. Из Волочаевки.

Согласно Вашему приказанию от 18 января с. г. № 26/п доношу:

10-го сего месяца я получил приказание лично от генерала Сахарова приготовиться к выступлению с полком в 1 час 11-го, на что будет особое приказание. Я должен войти в группу полковника Белянушкина, которая должна будет обойти левый фланг противника. Мной было отдано соответствующее приказание по полку, и в час я мог выступить, но приказание о выступлении мной лично было получено от полковника Белянушкина в начале 6-го, и сейчас же выступил. Через час-полтора я догнал передовые части, которые должны были продвигаться вдоль линии желдороги и которые, тесня противника, медленно продвигались вперед. Здесь меня догнал полковник Белянушкин, которого я попросил осветить мне более широко обстановку и доставленную нашей обходной группе задачу. Он мне сообщил следующее:

„Мы должны двигаться за передовыми частями до дороги, которая сворачивает вправо на фанзы, примерно в 3–4 верстах от Ина и от фанз, которые подходят, повести наступление на Ин с севера. Мой участок самый правофланговый“.

У второй будки противник оказал сильное сопротивление, в результате чего завязался продолжительный бой. В 13-м часу генералом Сахаровым был вызван начальник 2-го отряда, который вел бой, и после переговоров с ним приказал мне сменить на позиции 1-ю бригаду и 2-й отряд и, не задерживаясь на их участке, стремительным натиском сбить противника и двигаться дальше, причем определенных указаний, на какой линии расположен противник и где у него расположены пулеметы, ввиду спешности отдаваемого мне генералом Сахаровым приказания, а также и того, что он и меня торопил страшно, мной получено не было, но, имея кое-какие необходимые сведения по личному наблюдению и разговоров с полковником Аргуновым, я хотел, насколько это возможно, осветить обстановку командирам своих дивизионов и сотен, но здесь подошел генерал Сахаров и приказал без всяких объяснений и траты времени, с места принять боевой порядок и двигаться вперед, что и послужило причиной крупных потерь, которые понес вверенный мне полк, который попал под фланговый пулеметный огонь, причем оставленная мной в резерве 3-я сотня генералом Сахаровым была задержана и посланному мной офицеру было сказано, что сотня придет тогда, когда будет нужно. 3-я сотня в бою не участвовала, и о том, где она находилась, я узнал по окончании боя. 3-я сотня понесла потери четыре человека обмороженными.

Встретив самое сильное сопротивление на левом фланге своего участка, я большую часть резерва, имевшегося при мне, бросил туда, рассчитывая на то, что ко мне подтянется 3-я сотня, и, когда я понес крупные потери на правом фланге, я не мог его усилить в должной степени. Пытаясь перейти два раза в атаку и отбивая две атаки на своем левом фланге, я потерял убитыми и ранеными восемьдесят пять человек, обмороженными около тридцати человек.

Находя, что противника легко сбить, выдвинув часть в обхват его левого фланга, я и просил соответствующего распоряжения у полковника Белянушкина, но часть выдвинута не была.

Около восемнадцати часов вечера я получил приказание отойти к горящему мосту (резерв), куда прибыл около 20 часов и где получил приказание лично от генерала Сахарова двигаться обратно в Ольгохту. За неимением подвод и конных (у меня имеется всего 4 ординарца в полку) вывести убитых я не смог, хотя имел полную возможность, так как противник отошел.

Комполка 1-го пластунского полка подполковник Ктиторов».

«Командиру 2-го стрелкового корпуса.

1922 г. 20 января, 12 часов, Волочаевка. № 4/к.

Представляю при сем донесение командира 1-го пластунского стрелкового полка № 0103, о бое 11/1.

Доношу, что письменного приказа для проведения наступательной операции на ст. Ин 11/1 дано для полка не было.

Выступление частей с раз. Ольгохта назначалось на 1 час 11/1 и затянулось исполнением до 6 часов.

Во время боя я находился от передовых частей до перевязочного пункта.

Предполагаемая обходная колонна вправо из 1-го пластунского, 4 уфимского и 8 камского полков при двух орудиях выслана не была. Все части с артиллерией двигались по одной дороге вдоль полотна. Передовые части завязали бой с передовыми частями противника. У красных был один броневик, стрелявший из орудий вдоль по полотну железной дороги огнем рассеянным, не причинявшим большого вреда. Когда передовые части завязали бой, остальная колонна стояла на дороге, на морозе до 30° при слабом ветре. Наша артиллерия общей позиции не имела, а становилась в сторону от дороги в уступном порядке. Сосредоточенного и меткого огня не было. Наблюдательного пункта не было, с которого бы хорошо было видно результат стрельбы и велось бы корректирование.

На перевязочном пункте в железнодорожной будке было 2 сестры и 1 фельдшер. Когда стали поступать раненые 1-го и 4-го полков, перевязывать их не успевали, и раненые отправлялись без перевязки на раз. Ольгохта. Мой штаб оставался на раз. Ольгохта. Через полковника Леонова шла связь с тылом. Полковником Леоновым были приготовлены вагоны для помещения раненых. Вагоны отапливали, носили в них прибывающих раненых и оказывали им посильную помощь офицеры моего штаба, больше никого не было. Носилок не было. Стон стоял, и картина была душу раздирающая.

По моим сведениям, раненые прибыли в Хабаровск голодными. Все просили пить, а воды на разъезде не было (ее там нет, снег тает).

Некоторые раненые замерзли, не вынесенные своевременно.

Генерал-майор Правохенский».

В своем донесении генерал Правохенский возводит большое обвинение на санитарную часть: раненые помещались в нетопленые вагоны, никто не перевязывал, были голодны и т. д. Между тем на раз. Ольгохта должна была находиться санитарная летучка, которая была сформирована еще приказом генерала Молчанова от 2 января в предвидении боя у ст. Ин 6 января. Вышеприведенные приказы по санитарной части показывают, что должно было быть сделано, и это, наверное, и было сделано. Надо полагать, что если некоторые раненые и были внесены в вагоны чинами штаба генерала Правохенского, то это были, наверное, единицы. Примечательно то, что, кроме генерала Правохенского, никто не говорит о столь печальном отношении к раненым и в обстоятельном, затрагивающем все недочеты белых, письме полковника Аргунова генералу Смолину ничего не говорится об этом. Можно только предположить, что ввиду больших потерь в рядах 1-го пластунского полка, отсутствия в этом полку собственных перевязочных средств не все пластуны были вывезены и генерал Правохенский в стремлении найти те или иные смягчающие обстоятельства в своем донесении подчеркивает недочеты в постановке санитарной части. По этому вопросу следует заметить: 1) скудные санитарные силы работали самоотверженно и критики не вызывали, 2) отсутствие собственных перевязочных средств в 1-м пластунском полку не следует относить всецело в счет легкомыслия или небрежности старших начальников пластунов, но вполне может быть объяснено (но не оправдано) незначительностью срока, истекшего со дня прибытия пластунов в состав частей первой линии и боем 11 января, явившимся первым настоящим боем для этого полка.

Через несколько дней генерал Сахаров уехал во Владивосток. Своей второй неудачей он был сильно подавлен. Ждать от него в ближайшие недели так свойственных ему энергии и порыва не приходилось. Генерал Молчанов поэтому, видимо, не особенно противился его отъезду. С отъездом генерала Сахарова в малочисленной плеяде помощников генерала Молчанова образовалась заметная брешь – остались: методичный полковник Аргунов и разумный, но скромный полковник Ефимов. Представителя энергии и порыва в рядах белоповстанческих войск не стало. Правда, среди офицеров и особенно старших войсковых начальников генерал Сахаров не пользовался таким весом, как среди бойцов, особенно солдат 3-го корпуса. К солдату генерал Сахаров умел подойти, солдату генерал Сахаров внушил веру в него. Его имя в рядах белых полков было широко известно и популярно и, так как на войне успех не всегда зависит от разума, логики, методичности, расчета, даже доблести, но также и от обояния начальника, приходится признать, что, в частности, Поволжская бригада с отъездом генерала Сахарова потеряла многое.

11 января, то есть в тот самый день, когда в пятнадцати верстах к востоку от ст. Ин шел бой, в г. Хабаровске командующий белыми повстанческими отрядами подписал приказ № 12 такого содержания:

«Я неоднократно заявлял в приказах и беседах с офицерами и солдатами, что мы представляем из себя остатки ВЕЛИКОЙ РУССКОЙ АРМИИ, что армия едина, что мы служим РОДИНЕ, а не именам.

Так оно и есть в действительности, по внутренним убеждениям каждого русского воина.

Но должен заметить, что наружно мы еще не спаяны, благодаря различию форм одежды, а некоторые офицеры б. Гродековской группы носят на погонах явно тенденциозные значки „АС“.

Народ к нам присматривается и атамановщины боится даже больше, чем коммуны. Пока население не будет в нас видеть своей Русской армии без намеков на пережитую атамановщину – мы будем одинокие, народ нас не поддержит.

Во всех моих начинаниях, поверьте, лежит только любовь к Родине и боязнь за Святое дело освобождения нашего Отечества, а кроме того, и тот опыт, который я приобрел за 4 года Гражданской войны, опыт, добытый кровью многих лучших сынов России.

Для окончательного приведения армии к одному типу наружно приказываю:

1) снять значки „АС“ с погон;

2) снять галунные погоны;

3) снять все нарукавные знаки, кроме угла из Георгиевской ленты, для совершивших Великий Ледяной поход;

4) считать ничтожными производства атамана Семенова после ухода армии из Забайкалья, на основании Указа Временного Приамурского правительства.

Все указанные меры провести в жизнь в самый кратчайший срок и комотрядами донести мне.

Генерал-майор Молчанов».

Приведенный выше приказ вызвал в рядах белых много толков. Очень многим, так или иначе причастным к семеновским или гродековским частям, казалось, что приказ № 12 направлен именно против них – семеновцев, что каппелевское командование таким порядком хочет покончить с ними, с семеновцами, которых, мол, хотят окончательно добить. Справедливость требует отметить, что приведенные выше нарекания не имели основания. Правда, некоторые выражения приказа № 12 неудачны. Это теперь признают многие высшие начальники, принадлежавшие в то время к так называемой «каппелевской» группировке, но тогда, в разгаре борьбы с красными, некогда было разбираться в тонкостях выражений. Надо также полагать, что некоторый «прохладец» в отношениях между каппелевцами и семеновцами даже против воли автора приказа все же наложил на него свой отпечаток. Следует помнить, что автор приказа, генерал Молчанов, был всегда строг и справедлив, он никому не потакал, не имел любимцев и любимчиков. Отдавая тот или иной приказ, генерал Молчанов никогда не делал различия между камцами, ижевцами, егерями, пластунами, воткинцами, волжанами, уральцами, уфимцами и т. д. Ни одна часть, ни один командир не имел предпочтения, основанного на симпатиях или антипатиях. Генералом Молчановым все делалось только для пользы дела. Генерал Молчанов ценил и уважал многих начальников, принадлежавших к семеновской группировке, нередко этим семеновским командирам генерал Молчанов подчинял каппелевских командиров. Достаточно вспомнить, что при движении к Бикину, намереваясь в скором времени выдвинуть в тыл противника конный отряд, генерал Молчанов просил генерала Вержбицкого «выписать» из Харбина семеновца – генерала Нечаева. Семеновцу полковнику Салазкину генерал Молчанов подчинил каппелевца – подполковника Березина (приказ № 95/оп от 6 января). В дальнейшем мы увидим, как генерал Молчанов подчинял каппелевцев командиру конного атамана Семенова полка – боевому половнику Бычкову. Генерал Молчанов ценил подполковника Глудкина, ушедшего из его корпуса весной 1921 г. к атаману, войскового старшину Ширяева – бывшего калмыковца, подполковника Торопова, принадлежавшего к составу частей 2-го корпуса, и т. д. и т. д. Короче, для генерала Молчанова не было подразделений на каппелевцев и семеновцев, для него была одна Русская армия, больная, раздираемая внутренними раздорами. Генерал Молчанов понимал, что для успеха борьбы нужен сильный здоровый организм, нужно знамя, под которое пойдут добровольцы из деревни и города. Из учета генералом Молчановым обстановки в стране, из оценки темных и светлых сторон белых армий с красными родился приказ № 12. Предмет изложения данной книги – описание зимнего Хабаровского похода – не позволяет перейти к подробному изложению и разбору взаимоотношений каппелевцев и семеновцев, так как подобный разбор повлек бы за собой чрезмерное отклонение в сторону и потребовал бы слишком много места и времени. Приходится поэтому ограничиться только указанием на то, что и в дальнейшем бывшие семеновские и каппелевские части дружно, плечо к плечу шли в бой за общие идеалы – освобождение и возрождение Российской державы, но на стоянках холодок в отношении чинов различных частей чувствовался. Следует также отметить, что ни один из четырех пунктов приказа полностью выполнен не был. 1. Семеновцы значков «АС» не сняли, но даже наоборот, некоторые, кто до приказа их не носил, теперь надели. 2. Галунные погоны продолжали носить некоторые генералы, штаб-офицеры, обер-офицеры и подпрапорщики; носили они их не потому, что были исключительно за «старорежимные» золотые погоны, а потому, что в них вид был более нарядный, или же потому, что простых защитных не было под руками. 3. Глудкинцы своего национального добровольческого угла не сняли, и никто их к этому не понуждал, равно как бывших чинов ОМО и калмыковцев. Георгиевский же угол для совершивших поход опять же, как до приказа, так и после, носили далеко не все имеющие на это право, а только та часть их, что либо очень уважала этот знак отличия, либо любила красоту. 4. В отношении непризнания чинопроизводства атамана Семенова говорить также не приходится: не только в пластунской и 1-й стрелковой (глудкинской) бригадах воинские чины продолжали носить, именоваться и значиться по спискам в «семеновских» чинах, но и в частях Поволжской бригады и 2-го отряда полковника Аргунова бывшие гродековцы сохранили свои чины. В общем, каппелевские начальники не проявили в этом вопросе чрезмерной придирчивости, которая, несомненно, повлекла бы за собой прилив нового озлобления и взаимной вражды в среде и без того малочисленных остатков белых армий. Исключением в этом ряду была, если не ошибаюсь, одна только Железнодорожная бригада, которая не потерпела сохранения у бывших семеновцев их семеновских чинов, урезав им эти производства.

11 января разведуправление белых показывает, что, по агентурным данным, читинским командованием перебрасывается в Амурскую область кавалерийская бригада численностью до 2400 сабель (предположительно Каратаева), следующая девятью эшелонами. Головной эшелон 5 января прибыл на ст. Архара. В действительности это перебрасывалась не кавалерийская бригада Каратаева, а 1-я Отдельная Читинская стрелковая бригада.