Текст книги "Парижский архитектор"

Глава 43

– И что же такого особенного в этом парне? На тебя это совершенно не похоже – ты сегодня просто сама не своя.

Адель беспокойно заерзала на металлическом стуле. Бетти удивилась: вполне невинный вопрос заставил ее начальницу нервничать, и стала терпеливо ждать тщательно продуманной лжи. Всегда интересно наблюдать, как кто-то врет на ходу, создавая вымышленную историю в считанные секунды. Некоторые в этом деле были настоящими мэтрами. Как, например, Этьен, ее прошлогодний любовник. Бетти и в самом деле восхищалась талантливыми лжецами.

Адель сделала глоток вина и промокнула губы салфеткой. Деликатный способ потянуть время, пока она изобретает подходящую версию.

– Это правительственный чиновник. И он не на шутку увлечен мною.

– Отличный выбор. Влиятельный любовник – это всегда хорошо.

– О, да. Благодаря ему передо мной открылись некоторые новые возможности.

– Как он выглядит? Красивый? Рослый? Наверно, хорош в постели?

– На все вопросы один-единственный ответ – да, – с раздражением отрезала Адель. – Один из лучших любовников, какие у меня только были. Ты просмотрела новые эскизы?

Но Бетти не позволила Адели сменить тему разговора.

– Наверно, женат?

– Да, если тебе не терпится знать, мадемуазель шпионка. Как дела у Андре?

– Андре сказал, что закончит к завтрашнему дню. Он поклялся. И как давно ты с ним встречаешься?

– Не очень, – ответила Адель, делая еще глоток.

– Он из немецкой или французской администрации?

– Из французской! – Адель одарила Бетти ледяным взглядом.

Бетти не была яростной патриоткой, но в эту минуту испытывала отвращение к начальнице. Любую женщину, которая спала с немцами, французы считали проституткой. Бетти сама видела девушку в кафе, которая, кокетничая, смеялась шуткам офицера вермахта. Когда офицер ушел, к столику девушки подошел незнакомец и, не говоря ни слова, влепил ей пощечину. По общему мнению, ни одна женщина из приличной семьи не должна была делить постель с немцем.

В этом смысле Адель была редким исключением. Принадлежа к образованному и не бедному классу, она сама бросилась в объятия врага. И теперь спала не просто с немцем, а с офицером гестапо. Это все равно, что заниматься любовью с самим сатаной. Но Адель не настолько глупа, чтобы выставлять свой роман с гестаповцем на всеобщее обозрение – это все равно, что самоубийство.

Бетти невольно улыбнулась, представив, как выглядела бы Адель с начисто выбритой головой. Во Франции именно так поступали с женщинами, которые сходились с наци. Прошлой осенью несколько мужчин вошли в кафе, избили до потери сознания офицера вермахта, а затем обрили голову девушке, которая была с ним. Должно быть, ей пришлось прятаться, пока волосы не отрастут, потому что всем было известно, что означает этот знак позора. Адель была жутко тщеславной, даже для бывшей модели, поэтому лишиться своих прекрасных волос для нее равносильно смерти. И она хорошо знает, что играет с огнем.

Только теперь Бетти поняла, каким образом Адель добывала те превосходные ткани, каких сегодня ни за какие деньги не найти в Париже. Она искала выгод, встав на сторону победителей и оккупантов, но в последнее время дела у бошей идут неважно. Как выяснилось, не такие уж они сверхчеловеки. В парижских низах постоянно циркулировали слухи о близком освобождении.

Бетти готовилась предпринять еще одну атаку на Адель, но тут появился Люсьен Бернар. Он бесшумно подкрался сзади и погладил Адель по волосам. Та резко обернулась и очутилась с ним лицом к лицу.

– Люсьен, дорогой, где ты пропадал? – с преувеличенным восторгом воскликнула Адель. – Ты не звонил мне уже сто лет!

– Звонил, и не раз, – возразил Люсьен. – Но тебя никогда нет.

По его тону Бетти поняла, что не так уж он и усердствовал.

Адель снова взглянула на Люсьена и взяла его за руку.

– Люсьен, ты помнишь Бетти? Это моя правая – она же и левая – рука.

– Конечно. Мы виделись на дефиле, – кивнул Люсьен и уселся рядом с Адель.

Бетти хорошо помнила архитектора. В день их знакомства он произвел на нее глубокое впечатление. Но тогда он, как-никак, принадлежал ее начальнице, а это значило, что на нем – табу.

– Рада снова видеть вас, месье Бернар!

– Люсьен, расскажи-ка нам, чем ты сейчас занимаешься, – попросила Адель. – В прошлый раз ты говорил, что строишь военный завод в Шато, верно?

– В Шавиле, дорогая. Сейчас я выполняю другой заказ месье Мане.

– Как интересно! – фальшиво восхитилась Адель.

Люсьен улыбнулся Бетти, которая ясно видела, что ему нелегко удается сосредоточить внимание на Адель. Похоже, он явился сюда вовсе не для того, чтобы любоваться ее начальницей. От этой мысли у нее потеплело на душе.

– Мой Люсьен – один из самых талантливых архитекторов во Франции, – провозгласила Адель. – Он талантливее даже старого дурака Ле Корбюзье. Это куриное дерьмо смылось в Испанию. А может, в Швейцарию, не помню. Мало того, он кошмарный урод.

– Невероятно талантливый урод, Адель. Если говорить о французской архитектуре последних двух десятилетий, то почти все работы Ле Корбюзье вызывают восхищение.

– Хорошо, но все равно он урод, с этими своими омерзительными черными очками. Он что, думает, что выглядит в них умнее?

– Адель, давай сегодня съездим поужинать куда-нибудь за город. Я знаю один кабачок, где замечательно готовят. Что скажешь, дорогая?

– Люсьен, ты ужасно милый, но сегодня у меня куча дел. Давай в другой раз, ладно?

– Я могу подменить тебя, Адель, дорогая. Это не проблема. Нужно всего лишь примерить те два черных вельветовых костюма, – сказала Бетти. – А вы, голубки, можете свободно порхать. Это так романтично!..

Адель разглядывала Бетти чуть ли не целую минуту, а та отвечала ей абсолютно невозмутимым взглядом.

– Это очень любезно с твоей стороны, дорогая, но именно я хочу провести примерку, – наконец проговорила Адель. – На следующем показе костюмы должны сидеть идеально. Ты же знаешь, какая я перфекционистка?

Бетти знала также, что Адель никогда не посещает примерки, предоставляя это скучное и хлопотное дело своей помощнице. В этот вечер ее начальница собиралась поразвлечься с офицером гестапо, примеряя на его член кое-что другое.

– Еще бы! Тебе всегда так нравится строгая черная одежда.

Адель проигнорировала последнее замечание. Взглянув на Люсьена, она ласково погладила его по руке.

– У меня отличная идея! – проговорила она. – Почему бы тебе не пригласить мою Бетти на загородную прогулку? Ей полезно подышать свежим воздухом, она же вечно сидит взаперти в Париже. Ты не будешь возражать, дорогой?

Ну что ж, Адель предлагает ей попользоваться своими объедками. И это неплохо. Люсьен очень привлекателен, да и по выражению его лица видно, что он доволен таким оборотом дела.

– Когда мне быть готовой? Я живу в доме номер три на рю Пайенн, – быстро отозвалась Бетти.

– В час, если вас устроит.

Глава 44

Люсьен пристально вглядывался в лицо спавшей рядом с ним Бетти.

Она необычайно красива, и обладать ею – честь для любого мужчины. Они прекрасно провели время, обедали и искренне наслаждались обществом друг друга. И было совершенно естественно отправиться вместе в постель ранним вечером. В студенческие годы Люсьен был совершенно неопытен в отношениях с женщинами, и некоторые из его подруг, не стесняясь, говорили ему об этом в лицо. Но он практиковался, и, по его собственному мнению, кое-чему научился. До женитьбы на Селесте у него было несколько долгих романов, затем семь лет монотонного секса с женой, а в последние три года – настоящий фейерверк в постели с Адель. С тех пор как у него появилась любовница, он начал чувствовать себя по-настоящему взрослым и независимым, и тайные свидания вносили особую остроту в его довольно размеренную жизнь.

Но Бетти оказалась куда более страстной и агрессивной, чем ее начальница. Впервые в жизни он почувствовал, что заниматься любовью – нечто даже более приятное, чем получать солидные гонорары.

Люсьен облокотился на подушку, закурил и принялся разглядывать обстановку гостиничного номера. Белые стены с темными ореховыми панелями и камин из серого камня придавали комнате почти домашний вид. Да так оно, собственно, и было. Он не мог привести Бетти к себе, ведь там был Пьер – не просить парнишку «исчезнуть» на весь вечер. Бетти, в свою очередь, сообщила, что у нее живут родственники. Поэтому им придется снять комнату прямо над кабачком, где они обедали.

Он протянул руку и погладил Бетти по пышным каштановым волосам. Она пошевелилась, зевнула и открыла глаза. Увидев Люсьена, сонно улыбнулась ему.

– Кажется, мы оба встали сегодня с правой ноги, – прошептала она, гладя его по щеке.

– Именно так, мадемуазель.

– Кажется, у тебя есть шанс.

Люсьену было приятно это слышать. Смеясь, он прижался к Бетти, пьянея от ее запаха и тепла ее тела. Эта встреча – чистое счастье. Может, любовь хоть ненадолго отвлечет его от мыслей об угрозе, которая дамокловым мечом висит над ним, готовая обрушиться в любую секунду. А заодно уйдет это страшное нервное напряжение.

– Я рад, что назначен потенциальным любовником, – пробормотал Люсьен.

– Потенциальным? Дорогой мой, ты уже любовник. Что ты делаешь в четверг вечером?

– Я отложу ради тебя все что угодно. У тебя?

– Нет, у тебя.

– Не получится, – поспешно возразил Люсьен.

– И почему же?

Люсьен замялся. Не так-то просто с ходу придумать оправдание. По вечерам Пьер всегда дома, а днем. Ему не хотелось, чтобы мальчик слонялся по улицам даже днем, рискуя, что его схватят.

С некоторых пор он беспокоился о Пьере больше, чем о себе самом. Огромное количество парижан бесследно исчезли, просто растворились в воздухе, и больше их никто никогда не видел. Люсьен дорого бы дал, чтобы проводить как можно больше времени с Бетти, но не выгоняя Пьера на улицу.

– Э-э… родственники. Примерно та же ситуация, что и у тебя.

– Откуда они? – спросила Бетти.

– Из Нанта. Дядюшка Эмиль, брат моей покойной мамы. Славный человек.

– Ясно. Так где же мы встретимся?

– Как насчет кафе «Ивер»? Знаешь такое? – спросил Люсьен, перебирая пряди ее волос.

– Да, приятное местечко. А что потом? За ужином мы будем думать только о том, где бы заняться любовью. Так куда мы направимся?

– М-м… Скажем, в отель «Ганьоль» на авеню Парментье. Довольно комфортный и уютный, – сказал Люсьен.

– Ты бывал там с Адель?

– Да, всего один раз. Мы так взвинтили друг друга, что не смогли дотерпеть до ее квартиры.

– Ну да, были, значит, горячие деньки. Ты не огорчаешься, что потерял великую Адель?

– Наши отношения и так уже шли к концу. Я стал просто названием поднадоевшего блюда в ее меню. А ты, дорогая? Ты готова ко второй перемене блюд?

– Уже почти семь, мне пора возвращаться, – ответила Бетти. – Родственники, должно быть, волнуются, не случилось ли чего-нибудь со мной.

Она встала и направилась к сваленной на полу груде одежды.

Люсьен смотрел, словно в гипнотическом трансе. Невероятно длинные, фантастически красивые ноги, тонкая высокая талия, сильные бедра. В отличие от большинства плоских, как паркетные доски, парижских моделей, у Бетти была великолепная упругая грудь.

Она тотчас перехватила его взгляд.

– Неплохо для тридцатилетней старушки, а?

– И даже очень. Ты уверена, что не хочешь десерт? – спросил Люсьен, сбрасывая с себя простыню, чтобы продемонстрировать собственную готовность.

– Весьма заманчиво, но уже поздно, – ответила Бетти, застегивая лифчик, и от этого зрелища Люсьен возбудился еще больше.

– Знаешь, я думаю, что после твоего ухода мне придется принять холодный душ, – сказал он.

Глава 45

– Дядя, а что происходит с теми евреями, которые попадают в Дранси? – спросил Ален, наблюдая, как их соседа месье Валери вытаскивают за волосы из подъезда и заталкивают в черный «Ситроен». Следом в сопровождении двух гестаповцев, шли его жена и двое детей. Машина отъехала, и Ален обернулся к родичу, с наслаждением покуривавшему сигарету. Оба следили за происходящим с заднего сиденья его штабной машины.

Дядя Герман затянулся, выпустил облачко дыма и улыбнулся племяннику.

– После короткой побывки в Дранси они отправляются на каникулы в Польшу. Свежий воздух, утренняя зарядка.

– Говорят, что никто из них уже не вернется в Париж.

– Это потому, что им там нравится. Они просто не хотят возвращаться.

– Мне кажется, немцы ненавидят евреев куда больше, чем французов. Почему, собственно, дядя?

– Немцы точно знают, что евреи – проклятье нашего мира. Паразиты, которые должны быть уничтожены прежде, чем они сами уничтожат нашу цивилизацию.

– Разве французы считают иначе?

– Французские власти предпочитают уклоняться, когда речь заходит об облавах на евреев, особенно французского происхождения. Они успевают предупредить их, и к тому времени, когда мы появляемся, евреев и след простыл. Но не в случае с месье Валери. Он сильно удивился, когда мы постучали в его дверь. Отличная работа, мой мальчик. Валери был евреем, этого не скрыть. Он истратил кучу денег на фальшивые документы и свидетельства о крещении для детей, но это его не спасло. Полковник Шлегель будет доволен.

– Рад был оказаться полезным, дядя. Ты так много сделал для меня и для нашей семьи! Можешь всегда рассчитывать на меня.

– Хорошо, сынок. Если заподозришь кого-то, дай знать.

«У меня уже есть парочка подходящих на примете», – пробормотал себе под нос Ален, уже собираясь выйти из машины.

– А пока – маленький сюрприз, – остановил племянника дядюшка. – Полагаю, месье Валери во время путешествия на Восток не понадобится его «Рено». Он поедет поездом, и, думаю, не будет возражать, если ты возьмешь этот автомобиль. Красивый молодой человек в красивой машине – все девушки будут без ума!

Перед носом Алена возникла связка автомобильных ключей.

Глаза у парня вспыхнули, он мгновенно выхватил ключи из руки, затянутой в черную перчатку. Теперь ему больше не придется выпрашивать машину у брата!

– Вы так щедры, дядя! Ни у кого из моих сверстников в Париже нет машины.

– Тебе понадобится бензин. Вот, держи, – это талоны на горючее. И не трать его понапрасну, бензин все труднее достать.

– Не беспокойтесь, дядя, я буду экономить. А где она, эта машина?

– Сразу за углом, видишь? Темно-зеленый «Рено».

Ален опрометью выскочил из машины. Уже стоя на тротуаре, он выкрикнул:

– И передайте полковнику Шлегелю, что он тоже может на меня положиться!

– Обязательно передам, но только не сегодня. Он очень не в духе, и мне бы не хотелось показываться ему на глаза.

Ален на всякий случай полюбопытствовал:

– Что-то случилось?

– О, да. Он упустил парочку евреев в доме близ Эпине.

– Где-где?

– В Эпине, это в пяти километрах к северу от Парижа. Там, по нашим данным, находился тайник, в котором укрывались евреи. Шлегель был убежден, что тайник находится под лестницами или между фальшивыми стенами, всю постройку чуть ли не по кирпичику разобрали и ничего не обнаружили. Тогда он приказал сжечь дом – и снова ничего. Только позже выяснилось, что тайник был оборудован в широком канализационном стоке, расположенном в полуподвальной кухне. Оттуда был пробит туннель, выходящий за ограду сада. По нему они и смылись. Шлегель вне себя от бешенства.

– Это был небольшой особняк?

– Теперь это просто груда обгорелого щебня. Ступай, забирай свою игрушку и езжай кадрить французских девчонок. У «Рено» очень широкое заднее сиденье. Пользуйся им, племянничек.

Дядюшка Герман хлопнул водителя по плечу, и штабная машина тронулась.

Ален стоял на тротуаре, задумчиво подбрасывая на ладони ключи. Так продолжалось всего несколько секунд, после чего он торопливо направился туда, где была припаркована его новая машина.

Романтические приключения могут подождать.

* * *

Осмотрев решетку с фальшивым поддоном, Ален спустился вниз, в углубление в полу. Туннель был построен на скорую руку, но вполне надежно. Кто-то потратил кучу сил и времени, чтобы спасти какого-то там еврея.

Но его интересовали не те люди, которые прорыли туннель, тянувшийся под садом почти на двадцать метров, через который беглец смог беспрепятственно выбраться наружу. Потому что он уже догадался, в чьей голове могла родиться идея фальшивого канализационного стока. Помог ему все тот же эскиз с решеткой, заложенной кирпичной кладкой, который он обнаружил в столе Люсьена пару месяцев назад, и то, что блуждая по развалинам особняка, он первым делом наткнулся на камин и дымоход, уцелевшие в огне пожара. Это было словно внезапное озарение: он понял, что на эскизе, так долго не дававшем ему покоя, была изображена задняя стена камина – причем ложная.

Остроумное решение, кто бы спорил. Но неужели месье Бернар настолько глуп, что ввязался в проектирование этих тайников?

Глава 46

– Во всем Париже не найти подобного интерьера. Ничто с ним не сравнится, – проговорил Люсьен, стоя позади Пьера и придерживая его за плечи. – Читальный зал Национальной библиотеки – знаменитое место, известное во всем мире. Ты только взгляни вверх, на эти многочисленные своды. Просто невероятно, правда? И все это великолепие держится вон на тех тонких чугунных колоннах!

Рассказывая мальчику о любимых зданиях, Люсьен постоянно увлекался. Они уже побывали в соборе Парижской Богоматери, церкви Мадлен, на Эйфелевой башне и в Гранд Опера. И всякий раз Люсьен говорил и говорил, не в силах остановиться, – тем более, что у него был замечательный слушатель, которому его лекции никогда не надоедали. Больше того: Пьер, словно по наитию, обращал внимание именно на те архитектурные элементы, которыми больше всего восхищался сам Люсьен.

– Создатель этого зала Анри Лабруст еще в шестидесятых годах прошлого века начал использовать металлические конструкции в качестве архитектурных элементов. Тогда это казалось отчаянным нахальством. Его жестоко критиковали, говоря, что металл в интерьере выглядит безобразно. Но ты только взгляни на эти великолепные стальные арки, поддерживающие своды – они словно сами собой вырастают из колонн?

– Тише, господа! – прошептал пожилой служитель, прикладывая палец к губам.

В самом деле – увлекшись, Люсьен совершенно забыл, где находится. Пришлось вполголоса извиниться.

Они прошли между рядами столов, задирая головы, чтобы получше разглядеть застекленные световые люки, расположенные в центре каждого из куполов. По пути Люсьен подвел Пьера к одной из колонн и легонько постучал по ней костяшками пальцев. Колонна отозвалась металлическим гулом. Тут же на них зашипел еще один рассерженный читатель.

– Я вижу. Это, конечно, не камень. – Пьер проделал то же самое и улыбнулся, услышав звук.

Сидевшие за столами были погружены в книги. Отрываясь на мгновение, они торопливо черкали в блокнотах какие-то заметки, закладывали клочками бумаги нужные страницы и снова погружались в чтение. Глядя на них, Люсьен невольно спрашивал себя: находят ли они утешение в книгах в это жестокое время или эти люди всегда были далеки от реальности и погружены в свой воображаемый мир.

– Национальную библиотеку строили шесть лет. Здесь великое множество редких старинных книг – их хранят вон на тех полках за стеклянными витринами, обрамленными металлом.

Оказавшись вплотную к стене, они увидели бесконечные ряды потемневших от времени томов. Опустив руку на плечо Пьера, Люсьен провел парнишку вокруг всего зала, обращая его внимание на каждую деталь.

– Все эти здания в Париже – настоящие сокровища, – сказал он, когда они завершили обход.

– Но ведь все они ужасно старые! – преувеличенно удивился Пьер. – Я-то думал, что вы – современный архитектор.

Люсьену пришлось сделать усилие, чтобы не рассмеяться.

– Так и есть, но уверяю тебя – у архитекторов прошлого есть чему поучиться.

Пьер, разумеется, подшучивал, и это было приятно Люсьену.

У выхода из читального зала они услышали отдаленный шум. Он становился все громче, и читатели, сидевшие ближе к дверям, один за другим поднимали головы и прислушивались. Вскоре Люсьен понял, что это громыхают по мраморным плитам пола немецкие сапоги.

– Проклятье. – пробормотал он. Глаза Пьера наполнились ужасом.

Люсьена на миг охватила паника, но он моментально взял себя в руки и начал действовать. Он бывал в Национальной библиотеке множество раз и знал расположение залов и служебных помещений как свои пять пальцев. Схватив Пьера за руку, он подтащил парнишку к нише в стене за колонной и втолкнул его туда.

– Спрячься там! Если что-то случится – ты ведь знаешь, куда идти, правда?

Он стиснул руку мальчика и быстро поцеловал его в щеку. Пьер кивнул и исчез за колонной.

В этот момент с шумом распахнулись двойные двери главного входа, и в зал ввалились полдюжины немецких автоматчиков во главе с капитаном-эсэсовцем. Офицер неторопливо двинулся по центральному проходу, оглядывая столы, заваленные книгами; солдаты с оружием наизготовку следовали за ним. Читатели сидели безмолвно, опустив головы и словно ничего не замечая. Чтобы отвлечь внимание от Пьера, Люсьен оторвался от колонны и направился между столами прямо к офицеру. Но он был еще на полпути, когда эсэсовец остановился и обратился к мужчине средних лет в очках в металлической оправе и сером твидовом пальто:

– Профессор Поль Мортье, вам придется проследовать со мной!

– В чем дело, господин офицер? Я ничего не нарушил!

Двое автоматчиков подхватили его под руки и поволокли из зала.

– Я ничего не нарушил! – продолжал истошно вопить несчастный Мортье.

Немцы вышли, и в зале снова воцарилась тишина. Перепуганные читатели постепенно возвращались к своим занятиям.

Люсьен, все еще ощущая нервную дрожь, вернулся к Пьеру. Мальчик вышел из-за колонны и неуверенно двинулся ему навстречу. Не дойдя нескольких шагов, он вдруг рванулся к архитектору, обхватил его руками и спрятал лицо у него на груди.

Обнимая парнишку, Люсьен подумал, что обязан помочь ему выбраться из Франции. Но от этой мысли сердце его тоскливо сжалось. Он полюбил Пьера всей душой, остро нуждался в его привязанности, и мысль о разлуке с ним была для него невыносима. Он не хотел этого.