Текст книги "Совесть негодяев"

Глава 27

Эти неизвестные похитители не обманули. Они отвезли Гасанова и его бывшего напарника по тюремным нарам на шоссе и там отпустили. Правда, предупредили, что завтра утром обязательно позвонят. Довольно быстро поймав попутную машину и посулив водителю пятьдесят долларов, они уже через полчаса наслаждались горячим чаем в своей московской квартире.

– Кто они такие? – все время допытывался грек. – Они объяснили, кто они такие?

– Я ничего не понял, – честно сознался Гасанов, – что-то говорили о какой-то группе «Феникс», а кто такие, я не понял. Хотя, думаю, из органов. Скорее из бывшего КГБ. Я не знаю, как они сейчас называются, ФСК или ФСБ.

– Почему они нас похитили?

– Хотели, чтобы я позвонил в Лондон своему родственнику. Он там лежит больной.

– Ты позвонил?

– Они сами позвонили.

– Ну и о чем вы говорили?

– Им нужны какие-то списки. Видимо, они у моего родича. Вот поэтому нас и схватили.

– Какие списки?

– Я ничего не понимаю. Откуда они узнали о нашем побеге и как смогли нас так быстро вычислить?

– Почему тогда мы вернулись в твою квартиру? – волновался грек. – Если они все знают, нужно бежать. Они могут приехать сюда за нами в любой момент.

– Поздно, – отмахнулся Гасанов, – их теперь интересуют только документы моего родственника. И завтра мне нужно будет увидеться с одним нашим земляком, получить от него документы.

– И тогда они отвяжутся от нас? – недоверчиво спросил грек.

– Обещали отвязаться. Да черт с ними. Что они нам могут сделать?

– Слушай, Мурад, – отодвинул от себя стакан с чаем Ионидис, – ты ведь наслышан, кем я был и за что меня посадили. Я профессиональный контрабандист. Когда нужно было, убивал, не задумываясь. Вот что я тебе скажу. Эти ребята настоящие профессионалы. Они смогли нас выследить в течение суток и схватить. Более того, они знали о нас практически все. Понимаешь, все. И им нужны эти документы. Видимо, очень серьезные и важные документы. Как только ты им передашь их, они нас ликвидируют. Это было написано на их лицах. Они смотрели на нас как на отработанный материал. Поверь мне, я хорошо знаю этот взгляд.

– Может быть, – впервые тяжело задумался Мурад, – что мне делать? Мой родственник сам предложил позвонить другому человеку. Они прижали его, поставили в безвыходную ситуацию.

– Он не сможет бежать?

– Он прикован к постели после тяжелого ранения. А наши похитители знают, где находятся его деньги. Понимаешь, что это конкретно означает?

– Понимаю.

– И поэтому он никуда от них не сбежит и передаст им все, что они у него потребуют.

– Красивая западня, – Ионидис встал и в одних трусах прошел в коридор. – Как зовут твоего родственника? – наконец спросил он. – У меня тоже есть немалые связи.

– Это скульптор Багиров. Не знаю, почему они к нему прицепились. Он хороший скульптор, настоящий Мастер.

– Рафаэль Багиров, – дрогнувшим голосом уточнил Ионидис. Он впервые подумал о судьбе, которая предоставила ему такой шанс.

– Ты тоже его знаешь? – испугался Гасанов.

– Конечно, знаю, – кивнул Ионидис, обдумывая сложившуюся ситуацию.

Названное имя резко меняло все его планы. Еще минуту назад ему хотелось исчезнуть из этого дома навсегда и никогда здесь не появляться. Но теперь он понимал, как важно принять участие в этой странной игре. Выигрыш в ней сулил многие миллионы долларов, и он начал несколько волноваться от неожиданности.

– Что будем делать? – спросил грек. – Я все равно должен жить, пока не получил новый паспорт и хотя бы часть своих денег.

– Правильно, – обрадовался Гасанов, – заодно поможешь мне завтра передать эти бумаги нашим новым знакомым. Пусть они ими подавятся. Не беспокойся, я сделаю тебе паспорт за три дня. С греческой визой. Если хочешь, паспорт сделаем российский.

– А твой паспорт тоже российский?

– На случай внезапной облавы в России, конечно, российский.

– Договорились, только делай быстрее.

– Сейчас позвоню. У меня в Москве есть небольшой ресторан. Я его держу на паях с Жорой Сиплым. Не слышал про такого? Знаменитый картежник в Тифлисе был. Сейчас уже старик, но людей в кулаке держать умеет. Он все сделает, что я скажу. Мы с ним уже много лет друзья. Когда Шеварднадзе в Грузии свои чистки проводил, с левыми цехами боролся, он у меня в Баку прятался. Когда Алиев начал своих «цеховиков» в тюрьмы сажать, я к нему в Тбилиси своих людей переправлял. Эта дружба настоящая, на крови.

Подняв трубку телефона, он набрал номер.

– Жора, здравствуй, это Мурад говорит.

– Вай мэ, сукин ты сын, – обрадовался Жора, – откуда ты пожаловал? Мне говорили, нары по тебе плачут. А я говорил – нет такой решетки, за которой можно было бы запереть такого орла, как наш Мурад.

– Приехал только вчера. Сбежал я из тюрьмы, Жора. Не понравилось мне там.

– Ты разве в Баиловской сидел? Мне говорили, что в КГБ тебе место нашли.

– Оттуда и сбежал.

– Молодец, слушай, – захохотал Жора, – какой ты молодец. Приезжай сейчас в ресторан. Такой стол накрою! Это ведь и твой ресторан тоже.

– Дела идут хорошо?

– Лучше не бывает. Прибыль я твоим в Баку ежемесячно посылал.

– Спасибо, Жора, я знаю.

Это был твердый закон старых «цеховиков». Если товарищ попадал в тюрьму, его семья по-прежнему получала его долю. Как при живом кормильце. И никто не смел отнимать эти деньги у семьи. Только сам владелец доли имел право ее продать. Даже из тюрьмы. Деньги в таком случае тоже привозили в семью. Если владельца пая приговорили к смертной казни, наследником доли становилась его семья, которой сразу выплачивали всю сумму. Законы были строгие и всегда соблюдались. По территории бывшего Советского Союза было несколько очень авторитетных людей, которые выполняли роль «судей» при разборках. Они прибывали в город и решали споры между владельцами подпольных «цехов». Их слово было мудрым и решающим, и все ему подчинялись. Недовольных и неподчинившихся ждало страшное наказание. Их не только исключали из своего состава, но и выдавали местным правоохранительным органам. В шестидесятые-семидесятые годы редко когда сводили счеты с помощью наемных киллеров. Достаточно было навести на подпольное производство правоохранительные органы. Производство, разумеется, закрывали, а его организатор получал пятнадцать лет тюрьмы в лучшем случае. В худшем ему грозила высшая мера наказания. Государство успешно справлялось с отступниками, и не было никакой нужды в киллерах. Лишь позднее, в конце восьмидесятых, когда слова «государство» и «правоохранительные органы» начали вызывать смех, разборки среди уважаемых людей начали происходить с помощью ножа или автомата.

– Мне срочно документы нужны, – попросил Мурад.

– Местные? – сразу понял Жора.

– Да. Скажи мне, сколько? Примерную цену я знаю.

– Не знаешь. Цена выросла. Сейчас берут пятнадцать тысяч.

– Ты посмотри, как дорого. Ладно, пусть делают.

– Тебе?

– Нет.

– Тогда привези утром фотографию и его данные.

– Привезу. Как твои внуки?

– Хорошо. Уже взрослые совсем. Завтра вечером у нас будешь в гостях, там их и увидишь.

– Завтра не могу. Послезавтра с удовольствием.

– Договорились, дорогой. Значит, завтра утром я тебя жду.

– Обязательно.

Гасанов положил трубку.

– Пятнадцать тысяч, – задумчиво произнес он, – как выросли цены в этом городе. Просто ужас.

– Ничего, я согласен, – быстро сказал Ионидис.

– Знаю, что согласен. Поэтому и договорился с ним на завтра. Идем спать. У нас завтра тяжелый день.

– Надеюсь, что и удачный, – прошептал грек.

В половине второго ночи зазвонил телефон. Гасанов, заспанный и недовольный, снял трубку.

– Кто говорит? – спросил он хриплым голосом.

– Это Рафаэль говорит, – услышал он голос родственника из Лондона, – тебя уже отпустили? Видишь, я оказался прав.

– Да, – он сразу пришел в себя, – откуда они знают про деньги, Рафаэль? Клянусь всеми родными, чтоб я сдох, я никому ничего не говорил.

– Не беспокойся, я все знаю. Завтра днем позвонишь Кериму, скажешь, от меня. Пусть встречают вечерний самолет. Там Зоя прилетит. Она передаст бумаги Кериму, а тот даст их тебе. Понял?

– Конечно, понял. А что за бумаги?

– Это тебя не касается. Твое дело деньги спрятать, быстро и надежно. А бумаги она передаст. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – он положил трубку.

Из соседней комнаты его слова внимательно слушал Пападопулос-Ионидис.

Следующий звонок раздался в половине десятого. Гасанов, снова сонный, поднял трубку.

– Доброе утро, – раздался вежливый голос.

– Кто говорит? – заспанным голосом спросил Гасанов.

– Петр Савельевич. Мы, кажется, договаривались сегодня созвониться.

– Да, я помню, – недовольно ответил Гасанов, – как с вами связаться?

– Наш друг звонил вам?

– Звонил.

– Прекрасно. Мы ждем его звонка. Как только он нам позвонит, мы перезвоним вам. Будьте дома, никуда не выходите.

Гасанов бросил трубку. Завтрак был испорчен томительным ожиданием. По предложению Гасанова его гость сам поехал в ресторан к Жоре передать деньги и свою фотографию, благо сделать ее можно было моментально почти на каждом углу.

Грек действительно довольно быстро сделал фотографию, нашел ресторан и передал деньги высокому старику с красными, слезящимися глазами. И по дороге заехал в оружейный магазин, купил себе за двести долларов прекрасный газовый пистолет «вальтер» последней модификации. С ним он и вернулся в квартиру Гасанова. Тот сидел у телефона, проклиная все на свете. Но терпеливо сидел.

В это же самое время Дронго разговаривал с Багировым в Лондоне.

В двенадцать тридцать по московскому времени Багиров позвонил неизвестному Петру Савельевичу и подтвердил свое согласие. Через пять минут после этого он позвонил Гасанову.

– Слушай, Мурад, внимательно, – немного задыхающимся голосом сказал Багиров, – очень внимательно. Ты должен прямо сейчас поехать к Кериму. Скажи ему, пусть привезет в аэропорт лучших людей. Туда прилетят из Лондона Зоя и еще один человек. Пусть обязательно встретят. Я не могу говорить все это по телефону самому Кериму, его телефон может прослушиваться. Как, впрочем, и твой. Зоя сама документы не найдет. Только с помощью этого человека. Окажите ему всяческое содействие.

– Понимаю, – Гасанов уже начал смекать, насколько важны эти неизвестные ему списки.

Только положив трубку, он вспомнил про своего гостя. Тот сидел на диване за его спиной и улыбался.

– Чего ты улыбаешься? – разозлился Гасанов.

– Смешная ситуация. Только сбежали из тюрьмы и сразу попали в неприятную историю. Мы просто какие-то невезучие.

– Еще поиздевайся, – строго сказал Гасанов, – тебе, конечно, все равно. Ты ведь завтра паспорт получишь – и сразу в самолет, в свою Грецию. А я останусь в этом дерьме на всю жизнь. И никто меня отсюда уже не вытащит.

– Ты сними где-нибудь дом или виллу, – предложил грек.

– Не смогу, – тихо произнес Гасанов, – я без своего города жить никак не смогу.

– А ты романтик, – улыбнулся грек, – люблю романтиков. Они всегда такие чистые и наивные.

В этот момент раздался еще один звонок. Это был снова Петр Савельевич.

– Уже выхожу из дома, – заорал Гасанов, не дожидаясь вопроса, – мне уже звонили из Лондона. Только скажите, как с вами связаться.

– Запишите телефон, – попросил Петр Савельевич, – можете звонить в любое время. Там всегда сидит дежурный.

Гасанов записал номер телефона и швырнул трубку. Затем снова посмотрел на Пападопулоса-Ионидиса.

– Пойдем искать Керима Измайловича, – обреченно сказал он.

– А это кто? – поинтересовался грек.

– Никто. Но если мы сегодня ошибемся, он вполне может стать нашим палачом. Конечно, если нас до этого не убьют другие. Например, вчерашние похитители.

– Неприятная перспектива, – чуть улыбнулся Пападопулос-Ионидис, – похоже, у тебя талант влезать во все ужасные истории.

Выйдя из дома, они остановили первую попавшуюся машину и поехали в фирму, где, по расчетам, должен был сидеть и сам Керим Алиев. Им повезло. Они нашли его почти сразу. В очень большой и достаточно респектабельной фирме. Керим Измайлович долго обнимал Гасанова, радовался его побегу, с интересом слушал рассказ об их мытарствах. И очень удивился, узнав, что Зоя прилетает к ним в Москву вечерним рейсом. Обычно Багиров никуда не отпускал своего личного секретаря. Он без нее не мог обходиться. Но Керим Измайлович был опытным и мудрым человеком. Он сразу понял, какой важности этот случай, и решил собрать для встречи личного секретаря Багирова всех своих лучших людей, рассредоточив их за два часа до прибытия самолета в аэропорту.

Только после того как он отдал соответствующие распоряжения, Гасанов представил ему своего напарника по тюремной камере и рассказал о его трудностях.

– Значит, у него нет документов, – сразу понял Керим Алиев.

– Паспорт у него будет, – уверенно сказал Гасанов, – но ему нужна греческая виза и благополучный переход через границу.

– Не волнуйтесь. Мы все сделаем. Пройдет границу в самом спокойном месте, никто даже его визу не спросит.

– Каким образом? – удивился грек. – Опять через Закавказье?

– Почему через Закавказье? – не понял Керим Измайлович.

– Там идут войны, легче пройти.

– Кто это сказал? Да нет, там, где идут войны, как раз пройти очень сложно. Всегда можно нарваться на какого-нибудь полоумного типа, который сдуру готов дать очередь по любой движущейся цели. Границу надо переходить в цивилизованных местах, где забыли, как перезаряжать оружие.

– Интересная философия, – засмеялся Ионидис, – никогда об этом не думал.

– В наших условиях обо всем думать надо. Кто вам будет делать паспорт?

– Мой компаньон Жора Сиплый, – сказал вместо грека Гасанов.

– Тогда все в порядке. У него паспорта настоящие, без дураков. С такими документами можно ехать даже в Шереметьево. Но мы все равно провезем нашего гостя в Польшу, а оттуда он может спокойно улететь в Грецию.

Керим Измайлович достал небольшой телефон спутниковой связи и набрал чей-то номер. Судя по тому, как он нажал всего одну кнопку, было ясно, что с этим человеком он говорит довольно часто и номер его будущего собеседника даже занесен в компьютер телефонного аппарата.

– Михаил Степанович, добрый день. Это Керим Измайлович беспокоит. Как у тебя дела? Очень хорошо. Опять твоя помощь нужна. Как обычно. Конечно, сделаем. Спасибо, родной, ты нас всегда выручаешь. А наш груз пропустили? Лес, конечно. Когда пропустили? Спасибо еще раз. Очень важный груз был. Я знал, что ты не подведешь.

Он отключился.

– Все в порядке. Это был начальник пограничной службы в Минске. Проведут, как нужно, в лучшем виде. Они вчера очень ценный груз пропустили, сорок вагонов отборного леса в Словакию. Звонил Саркисян, просил помочь. Ну я и попросил Михаила Степановича.

– Нашего человека проведет?

– Все сделает. Знаете, сколько мы ему платим? За эти деньги в Белоруссии можно купить всех чиновников государства. Они там все наивные, по сравнению с Москвой или Кавказом. Но в последнее время наглеть начали, особенно на Брестской таможне. Все больше и больше денег требуют.

– А греческая виза? – уточнил Ионидис.

– Поставим, – махнул рукой Керим Измайлович, – проблемы не будет. На российский паспорт поставим греческую туристическую визу. Никто ничего не поймет.

– Тогда договорились. Мы заедем к Жоре, в наш ресторан, и я оставлю там моего друга. А потом поеду в аэропорт, – решил Гасанов.

– Хорошо. Мои люди будут в аэропорту, как мы и договорились, – согласился Керим Измайлович, – я буду ждать вас в депутатской. Мы оставили там и вашу фамилию.

– Не надо, – возразил Гасанов, – я в общем зале побуду. Мне лучше лишний раз не высовываться. У меня, правда, паспорт с московской пропиской в кармане, но мало ли что. Вдруг встречу в Шереметьево кого-нибудь из наших. Сейчас ведь Баку стал чужим городом, и туда, говорят, летают по международным маршрутам из Шереметьева.

– Да, – подтвердил Керим, – но только самолеты на Баку вылетают из Шереметьево-I очень рано, в восемь тридцать и в десять двадцать. А самолет из Лондона прибудет через два с половиной часа.

– Все равно не буду рисковать, – упрямо сказал Гасанов.

Через полчаса они подъехали к ресторану, и здесь повторилась предыдущая сцена. Жора обнимал своего старого друга, вспоминал о лучших днях, не хотел отпускать Мурада. С большим трудом вырвавшись из его объятий, Гасанов попросил ускорить получение паспорта. Он не обратил особого внимания на просьбу Пападопулоса-Ионидиса взять его с собой в аэропорт и согласился поехать на встречу в Шереметьево со своим бывшим напарником по камере. Он и не предполагал, что пожалеет об этом решении очень скоро.

Выехали в аэропорт на роскошном «БМВ» пятой модели, принадлежавшем Жоре. Ни водитель, ни оба его пассажира даже не замечали, что сразу три автомобиля упорно преследуют их на протяжении всего пути по улицам Москвы. В аэропорт прибыли за сорок минут до посадки самолета. Как Гасанов и говорил, он не стал подниматься в роскошный зал депутатской комнаты. В Шереметьево-I уже ждал обоих пассажиров самолет авиакомпании «Трансаэро». Вдвоем они прогуливались в больших залах аэропортовского комплекса. И по-прежнему не замечали, как за ними наблюдают сразу несколько пар внимательных глаз.

Глава 28

К указанному Серминовым зданию они подъехали впятером в автомобиле Чижова. Соболев вместе с сотрудниками милиции выехал снова на Фрунзенскую набережную проверять тот самый злополучный дом, куда перед самой смертью приходил Анисов.

– Поднимаемся наверх все вместе, – предложил Пахомов, – первым идет Серминов. Следом за ним мы с Чижовым.

– Может, лучше мне стоять рядом с Антоном? – предложил капитан Перцов.

– Не нужно.

– Павел, – попросил вдруг Комаров, – дай мне твой пистолет.

Пахомов повернулся и посмотрел ему в глаза. Потом засунул руку за полу пиджака и вытащил свой «макаров».

– Возьми. Но будь осторожен.

Чижов, выйдя из машины, огляделся.

– Я ведь даже подумать не мог, зачем он сюда приезжает.

Антон Серминов, сидевший между Комаровым и Перцовым словно арестованный, вылез следом за Комаровым. С другой стороны машины вышел Перцов.

Пахомов решительно хлопнул дверцей автомобиля.

– Пошли, – сказал он, показывая на дом.

Все посмотрели на шестой этаж, где находилась та самая квартира, в которой они теперь собирались побывать.

– Поднимаемся очень осторожно, – тихо произнес Комаров, доставая пистолет. – Перцов, приготовьте свое оружие.

В подъезд вошли гуськом, все пятеро. И, опустив лифт на первый этаж, стали подниматься по лестнице. У лифта остался Женя Чижов, сделавший страшное от возмущения лицо. Но Пахомов не хотел ненужного риска.

На шестой этаж они поднялись, чуть задыхаясь. Дверь справа, на которую указал Серминов, была обита обычным дерматином. В двери имелся глазок, который мог позволить находящемуся за дверью наблюдателю увидеть лестничную клетку целиком. Нужно было рискнуть.

– Сколько людей там обычно бывает? – спросил Пахомов у Серминова, придержав его рукой на лестнице.

– Один. Иногда двое.

– Они вооружены?

– Не знаю, – ответил Серминов, – я никогда не видел у них оружие.

– Они знают вас в лицо?

– Да.

– У вас был какой-нибудь пароль?

– Нет, я просто приезжал, когда мне было нужно.

– Позвоните в дверь, – шепотом сказал Комаров, наклонившись к Серминову, – и постарайтесь как можно медленнее войти в квартиру. Как можно медленнее. Не забывайте, что от этого зависит успех нашей «экскурсии».

Антон наклонил голову в знак согласия и сделал несколько шагов по направлению к дверям.

Перцов и Комаров, подняв пистолеты, замерли у выступов стены, мешавшей увидеть их наблюдателю из-за закрытой двери. Комаров стоял рядом с Пахомовым.

– Только без нервов, Паша, – попросил Комаров, – ты входишь последним. Не забывай, ты двадцать лет сидишь в кабинетах.

– Можно подумать, ты не вылезал с полигонов, – зло ответил Пахомов.

Серминов позвонил в дверь, оглянулся.

Комаров и Перцов замерли.

За дверью послышались чьи-то шаги.

Комаров кивнул Перцову, показав глазами на дверь.

– Кто там? – спросили за дверью.

– Это Антон Серминов.

Послышался скрежет отодвигаемого замка.

Комаров кивнул.

Дверь открылась.

– А, это ты, заходи, – сказал чей-то голос, и в этот момент Перцов прыгнул к дверям. Толкнув Серминова на незнакомца, открывшего дверь, он влетел в квартиру. Почти сразу следом за ним ворвался и Комаров. Он устоял на ногах и, направив пистолет на незнакомого хозяина квартиры, приказал уже встающему Перцову:

– Быстро проверь всю квартиру. Есть кто-нибудь, кроме тебя, в доме? – спросил он у лежавшего на полу незнакомца.

Тот недоуменно пожал плечами. Именно недоумение было в его глазах, а не испуг. И это очень не нравилось Комарову.

– Никого, – сказал неизвестный.

В квартиру вошел Пахомов. Брезгливо посмотрел на незнакомца и закрыл за собой дверь. Из комнаты вышел Перцов.

– В доме никого нет, – доложил он.

– Оружие есть? – спросил Комаров, продолжая сжимать в руках пистолет, направленный на незнакомца.

– Нет, – мрачно ответил тот.

– Перцов, обыщите, – приказал Комаров, убирая оружие. Незнакомец медленно поднялся. Перцов быстро прошелся по его одежде.

– Ничего нет, – доложил он.

– Спуститесь вниз, – приказал Пахомов, – и оставайтесь в автомобиле вместе с Чижовым. Кто бы ни вошел в дом, проверяйте, на какой этаж он идет. Если на наш, то, выйдя из лифта, постучите в соседнюю квартиру. А мы встретим этого визитера. Вы все поняли?

– Понял, – кивнул Перцов, – разрешите идти.

– Идите.

Капитан, мрачно посмотрев на стоявшего незнакомца, вышел из квартиры.

– Давайте пройдем в комнату, – предложил Пахомов, – не будем же мы здесь разговаривать.

В большой просторной столовой незнакомец сразу направился к стоявшему с правой стороны от входа столу.

– Стоять, – приказал Комаров, не убирающий пистолета, – сядьте на диван. Вон туда, в другой угол.

Незнакомец пожал плечами и прошел к дивану. Он по-прежнему хранил абсолютное спокойствие.

Пахомов и Серминов сели за стол. Комаров поставил стул в двух метрах от дивана и сел напротив незнакомца.

– Ну и для чего нужен весь этот спектакль? – спросил вдруг незнакомец.

– Вопросы будем задавать мы, – угрюмо произнес Пахомов.

– Идите к черту, – как-то непонятно мягко сказал незнакомец, – давайте лучше по-хорошему убирайтесь отсюда.

– Без глупостей, – жестко произнес Пахомов, – я старший следователь по особо важным делам прокуратуры республики. Мой коллега – старший офицер ФСБ. Другой мой… тоже коллега, ходил сюда с донесениями на нашу группу, что само по себе является уголовным преступлением, так как разглашение тайны следствия не позволено никому, кроме ведущего это дело следователя, то есть кроме меня. А я не помню, чтобы давал согласие на подобное. Вы меня понимаете?

– Я вас знаю, – сказал незнакомец, – вы Павел Пахомов. А это подполковник Валентин Комаров. Но напрасно вы врываетесь к нам подобным образом. Это явочная квартира Федеральной службы безопасности, и вы будете отвечать за самоуправство.

– Ответим, – мрачно пообещал Комаров.

– Кто вы такой? – спросил Пахомов.

– Это не ваше дело, – огрызнулся незнакомец, – вполне достаточно того, что я вам сказал. Это квартира ФСБ, и я прошу вас покинуть это помещение.

– Не бери глоткой, – вмешался в разговор Комаров, – и не ори. Тебя спрашивают, нужно отвечать. Мы приехали сюда не для того, чтобы видеть твое хамское поведение.

– Уходите, – просто сказал незнакомец.

– Сначала нужно представиться. Я действительно подполковник ФСБ Валентин Комаров. И вот мое удостоверение. Это чтобы ты не говорил, что принял нас за бандитов. На будущее. А где твое удостоверение?

– Позвоните к себе в центральный аппарат, – нервно дернулся незнакомец, так и не назвавший своего имени, – позвоните, и вам скажут.

– Я уже звонил, – ответил Комаров, – и мне сказали, что такой телефон у них по картотеке не проходит.

– Кому вы звонили?

– Кому надо, тому и звонил.

– Позвоните в секретариат. Я дам вам телефон.

– Они не занимаются телефонами оперативных сотрудников.

– Верно, но вы можете попросить соединить вас с одним из заместителей директора ФСБ. Он контролирует работу отдела по борьбе с терроризмом.

– С кем? – изумился Комаров, посмотрев на Пахомова.

– Вы не ослышались. Он как раз в курсе всего происходящего. Мы выполняем специальное задание, поэтому наш телефон не проходит по обычной картотеке оперативных сотрудников ФСБ.

– Так, – Комаров посмотрел на Пахомова. Тот отвернулся. Серминов молчал. Комаров нахмурился и спросил: – Почему я должен вам верить?

– Позвоните.

– Я не буду звонить, – нахмурился Комаров, – сначала вы мне покажете свои документы.

– Вы боитесь?

– Я просто вам не верю.

– Тогда позвоните.

Пахомов, видя, как упрямится Комаров, решил вмешаться.

– Дайте телефон.

Незнакомец продиктовал телефон.

Пахомов, не глядя на Комарова, подошел к телефону, снял трубку и набрал номер.

Комаров по-прежнему не убирал пистолет.

– Добрый день, – сказал Павел Алексеевич, – с вами говорит старший следователь по особо важным делам прокуратуры республики старший советник юстиции Пахомов. С кем я говорю?

– А куда вы звоните? – спросил его недовольный мужской голос.

– Это телефон секретариата Федеральной службы контрразведки?

– Да, – подтвердил тот же недовольный голос.

– Мне нужно позвонить в приемную заместителя директора ФСБ, – он назвал фамилию генерала и добавил: – Это нужно мне очень срочно, поэтому я звоню не из своего кабинета.

– Мы справок не даем.

– Послушайте, – сдерживаясь, произнес Пахомов, – мне не нужны справки. С вами говорит следователь по особо важным делам. Я веду дела по особо опасным преступлениям, а вы мне мешаете.

– Звоните по другому телефону, – сказал все тот же недовольный голос.

– Я же вам объяснил, что звоню не из своего кабинета. Мне срочно нужен телефон приемной генерала.

– Как, вы сказали, ваша фамилия?

– Павел Алексеевич Пахомов.

– У вас есть допуск?

– Есть, конечно. Мне нужен только телефон.

Комаров, видя, как Павел злится, подошел к нему и взял трубку.

– Говорит подполковник Комаров. Я из следственного управления. Дайте мне телефон генерала.

– Номер вашего удостоверения?

Комаров сказал.

В ответ он услышал номер телефона.

Набрав номер телефона левой рукой, правой, в которой был зажат пистолет, он придерживал аппарат, Комаров протянул трубку Пахомову.

– Алло. Здравствуйте, – снова представился он, – это говорит старший следователь по особо важным делам прокуратуры республики Павел Пахомов. У меня очень важное сообщение. Я просил бы соединить меня с заместителем директора.

– Может, я могу вам чем-нибудь помочь? – спросил на этот раз более приветливый голос.

– Нет, – возразил Пахомов, – мне нужен сам генерал.

Незнакомец чуть улыбнулся, Комаров нахмурился еще сильнее.

– Да, – снова повторил уже с оттенком раздражения в голосе Павел Алексеевич, – все правильно. Следователь Пахомов, старший советник юстиции. Хорошо, я жду.

– Сейчас соединят, – сказал он всем остальным.

В комнате было слышно, как тикают часы на комоде. Секунда, другая, третья…

– Здравствуйте, товарищ генерал, – сказал вдруг Пахомов, – извините, что беспокою вас лично. Просто мы расследуем здесь одно очень важное дело и случайно вышли на одну квартиру.

– Какую квартиру? – не понял заместитель директора.

– У Киевского вокзала. Адрес… – он продиктовал адрес, – мы случайно вышли на эту квартиру в процессе расследования. И получили сообщение о том, что квартира используется вашими оперативными сотрудниками.

– Ничего не понимаю, – сказал генерал, – при чем тут квартира. Я не знаю ни о какой квартире. Как ваша фамилия?

– Следователь Пахомов.

– Это ведь вы ведете дело об убийстве банкира Караухина?

– Да, товарищ генерал.

– Там даже приз установлен в миллион долларов. Значит, я говорю с будущим миллионером?

– Миллион долларов, – поморщился Пахомов, – да, установили такой приз.

– Какая квартира? – снова спросил генерал. – Назовите мне еще раз адрес.

Пахомов назвал.

– А какой там телефон?

Пахомов назвал и номер телефона.

– Все правильно, – сказал вдруг генерал, – это наши люди. Все в порядке. Не беспокойтесь.

– Простите, товарищ генерал, – он вспотел от волнения, – но у нас есть основания подозревать, что некоторые из них вели себя не совсем правильно.

– Эх, Пахомов, Пахомов, – сказал тяжело генерал, – а кто ведет себя правильно? Время такое тяжелое. Может, ребята и погорячились. Все бывает. Но это мои люди точно, поэтому вы своих наблюдателей уберите. Подождите, – вспомнил генерал, – к вашей группе должен быть прикомандирован и наш сотрудник подполковник Комаров. А он где? Мух гоняет?

– Подполковник Комаров находится в данный момент рядом со мной, – ответил Пахомов, – мы вместе проводим расследование.

– Ну-ка передайте ему трубку, – попросил генерал.

Пахомов протянул трубку Комарову.

– Тебя зачем туда поставили, подполковник, – услышал Комаров голос генерала, – чтобы дурака валял и наши явочные квартиры проверял? Всякую проверку прекратить. Об этой квартире забыть.

– Но, товарищ генерал…

– Никаких «но», выполняйте мой приказ. Научитесь дисциплине, подполковник. И этому следователю из прокуратуры объясните, чтобы не лез в наши дела. У каждого своя епархия. У него своя, у нас своя. Вы меня поняли?

– Понял.

– Завтра доложите мне об исполнении, – и генерал положил трубку.

Незнакомец уже открыто улыбался.

Серминов растерянно переводил взгляд с одного на другого.

Пахомов стоял, отвернувшись.

– Убедились? – нагло спросил незнакомец.

– Нет, – вдруг ответил Комаров, – я ни в чем не убедился. Мне только подтвердили, что эта квартира действительно использовалась сотрудниками ФСБ и этот телефон был закреплен за ними.

– Правильно. Вот поэтому и убирайтесь отсюда.

– Почему? – спросил Комаров. – Может, ты убийца, бандит, влез в эту квартиру и убил наших сотрудников. Почему мы должны тебе верить? Почему я должен считать тебя контрразведчиком?

Пахомов, не понимая, какую игру ведет Комаров, повернулся посмотреть на своего товарища. По опыту он уже знал, что Комаров умеет принимать неожиданные решения.

– Вы с ума сошли, – впервые растерялся незнакомец.

– Поедем с нами, – взмахнул пистолетом Комаров, – там разберемся, какой ты сотрудник ФСБ.

– Действительно, – начал понимать его игру Пахомов, – может, вы здесь просто случайно оказались.

– Он меня знает в лицо, – показал на Серминова незнакомец.

– Это не доказательство. Не нужно предъявлять нам свое лицо вместо документов, – брал реванш за откровенное хамство незнакомца Комаров, – вы вполне могли сговориться.

– Вы за это ответите, – предупредил незнакомец.

– За что? – искренне удивился Комаров. – За то, что арестуем подозрительную личность, неизвестно каким образом оказавшуюся на тайной явке ФСБ? Да нас еще наградят за это.

– Вы не можете меня арестовать, – незнакомец был явно смущен.

– Еще как могу. Прямо сейчас на месте выпишу ордер на ваш арест. А прокуратура, я думаю, санкцию даст. Далеко ходить не придется. Там разберемся, какой ты сотрудник ФСБ.