Текст книги "Совесть негодяев"

Глава 35

К дому они подъехали через пять минут. Пахомов посмотрел на часы. После того как они расстались здесь с Ларионовым, прошло минут двадцать. Ларионов и его напарник вполне могли уехать куда-нибудь, но он справедливо рассчитал, что они должны быть в доме. Ближайший телефон, по которому они могли позвонить, был в доме. Пока будет принято решение, пока найдут главного, пройдет время. И они должны будут ждать у телефона. Поэтому был шанс застать их именно в этой квартире.

Они бросились в подъезд, когда лифт неожиданно начал двигаться вверх. Они не могли знать, на какой конкретно этаж поднимается лифт, но благоразумно решили его подождать. Когда лифт вернулся, Комаров достал свое оружие. Но почти сразу убрал его. Из лифта выходила молодая мама с двумя детьми. Она приветливо поздоровалась с двумя хмурыми незнакомцами и поспешила во двор. Пахомов и Комаров вбежали в лифт и нетерпеливо переглядывались, пока лифт медленно полз наверх. На шестом этаже створки лифта наконец открылись. Они шагнули к дверям. Позвонили. Никто не ответил. Позвонили вторично. Снова никакой реакции.

– Кажется, никого нет, – с досады закусил губу Пахомов.

Комаров позвонил в третий раз. Долгим звонком. Но за дверью по-прежнему была тишина.

– Не успели, – раздраженно сказал Комаров, – что будем делать?

– Поедем к министру, – предложил Пахомов.

– Думаешь, примет? – с сомнением спросил Комаров.

– Во всяком случае, попытаемся. Чтобы потом он не говорил о нашей ненужной принципиальности, когда мы его вызовем повесткой в прокуратуру.

– Правильно, – согласился Комаров, – давай попытаемся попасть к нему на прием.

Они не стали дожидаться лифта и поспешили вниз.

На этот раз им повезло еще меньше. В центре города они попали в серьезную пробку и смогли добраться до министерства только через тридцать пять минут. Внутрь их пропустили сразу – достаточно было показать удостоверения сотрудников контрразведки и прокуратуры. Но в приемной министра их встретил улыбающийся помощник – высокий, красивый, подтянутый молодой человек.

– Степанов, – представился он гостям. – Мне сообщили, что вы решили к нам приехать. Снизу позвонили, от дежурного милиционера. Чем могу вам помочь?

– Мы хотели бы видеть министра, – серьезным тоном сказал Пахомов.

– Он на заседании правительства, – развел руками помощник, – сможет принять вас только завтра. Хотя нет, завтра он будет на докладе у президента. А послезавтра вылетает во Францию. Через четыре дня. Вас устроит?

– Нет, – решительно сказал Пахомов, – нас не устроит. Мне нужно срочно с ним поговорить.

– Понимаю, – сочувственно улыбнулся помощник, – но его сегодня не будет. Мы же не можем вытащить его с заседания Кабинета министров. Это невозможно.

– Тогда передайте министру, что я пришлю ему повестку о явке в прокуратуру, – зло сказал Пахомов.

– Господин следователь, – укоризненно произнес помощник, – вы действительно не хотите понять, какими важными государственными делами он занимается. На таком ответственном посту.

– Я тоже занимаюсь важными государственными делами, – возразил Пахомов, – причем веду, как правило, дела с участием обвиняемых министров и депутатов. Поэтому если ваш министр не найдет сегодня или завтра времени меня принять, то через два дня я пришлю ему повестку с извещением об обязательной явке в наше ведомство.

– Может, ему позвонить Генеральному прокурору? – спросил с явной угрозой помощник. – Если хотите, я вызову его с заседания Кабинета министров. Кстати, и ваш прокурор там должен быть.

– У нас пока нет прокурора, – сдержанно ответил Пахомов, – у нас только и. о. прокурора. И он вряд ли сидит на заседаниях вашего Кабинета министров.

– Нашего Кабинета министров, – улыбнулся помощник, сделав ударение на первом слове.

– Вот мой телефон, – Пахомов достал визитную карточку и протянул помощнику. Тот с улыбкой взял и, явно издеваясь, обратился к Комарову: – Вы тоже оставите свою визитную карточку?

– Сожалею, что не могу, – зло ответил Комаров, – иначе расписался бы на чьей-нибудь физиономии.

И, оставив ошалевшего от такого ответа помощника, они вышли из приемной. Помощник, кивнув девушке-секретарю, вошел в кабинет министра, держа визитную карточку двумя пальцами.

– Зачем они приходили? – грозно спросил министр.

– Хотели с вами поговорить. Я сказал, что вы на заседании Кабинета министров.

– Ну и правильно сказал. Буду я еще с каждым милиционером разговаривать.

– Они не из милиции, – возразил помощник, – один из ФСБ, подполковник, горячий такой. Другой следователь по особо важным делам.

– Как его фамилия? – небрежно спросил министр.

– Пахомов Павел Алексеевич, – осторожно положил визитную карточку на стол и прочел имя следователя помощник, – он еще грозился, говорил, если не примет министр, пришлю повестку. А другой просто обещал мне морду набить.

Министр обернулся и снял телефонную трубку с желтого длинного аппарата, на котором был так и не утвержденный Верховным Советом герб новой России. Набрал номер.

– Здравствуйте, – сказал он, чуть изменив тон, – это говорит… – и он назвал свою фамилию, – да, спасибо, все хорошо. Конечно, по делу звоню. Есть в вашем ведомстве такой следователь по особо важным делам? Сегодня он врывался ко мне в кабинет в сопровождении кагэбэшников, угрожал моим людям, ругался. Требовал, чтобы я его принял. Он у вас случайно не закладывает по утрам? Может, любит мужик выпить. Ах, вообще не пьет. Тогда я не знаю, чем объяснить его хамство. Врывается к члену правительства, а кагэбэшники вообще обещали морду бить моим людям. Мне придется рассказать обо всем и премьеру, и президенту.

И.о. прокурора испугался. Он был только и. о. и терпеливо ждал своего утверждения, опасаясь любого скандала в верхних эшелонах власти.

– Мы обязательно разберемся, – горячо заверил он своего влиятельного собеседника.

Министр положил трубку и удовлетворенно кивнул. Потом посмотрел на помощника и, нахмурившись, приказал:

– Придут еще раз – гони в шею. Нечего им у нас делать. Только людей от работы отвлекают.

– Обязательно, – изогнулся в привычном полупоклоне помощник.

Пахомов и Комаров, выйдя на улицу, озадаченно смотрели друг на друга.

– Этого следовало ожидать, – рассудительно сказал Комаров, – давай возвращаться в прокуратуру. А то там ребята одни.

В этот момент министр, дождавшись, когда из кабинета выйдет помощник, звонил заместителю директора ФСБ по оперативной работе.

– Я же просил, – шипел он, – чтобы о моей встрече с этим мерзавцем Анисовым никто не знал. А теперь вот у меня в приемной прокуратура сидит.

– Мы это уладим, – успокаивал его заместитель директора.

– Я улажу сам, а вы лучше занимайтесь своим делом, – крикнул на прощание министр и бросил трубку.

Пахомов и Комаров подъехали к зданию районной прокуратуры через полчаса. Выйдя из автомобиля, они закрыли дверцы и уже поднимались наверх, когда навстречу им вышел Серминов.

– Давно приехал? – улыбнулся ему Комаров. Ему было жаль парня, попавшего в такой переплет. Он чувствовал и себя отчасти виноватым, словно подлость сотрудников его ведомства как-то касалась и его самого.

– Недавно. Я был в прокуратуре республики, и мне сказали, что вы здесь.

– Наверно, прокурор района предупредил, – сказал, кивнув, Пахомов.

– Я приехал сюда, – продолжал как ни в чем не бывало Серминов, – и мне сказали, что вы уехали обратно к себе.

– Ты ребят разве не видел? – спросил Пахомов. – Узнал бы у них, куда мы едем.

– Так они же за вами поехали, – сказал Серминов. – Вы им позвонили, и они, взяв дежурную машину, поехали.

– Кто позвонил? – спросил Пахомов дрожащим от гнева голосом.

– Вы, Павел Алексеевич. Чижов перед отъездом сказал об этом дежурному.

– Он сказал, что звонил именно я?

– Так и сказал.

– Быстрее, – закричал вдруг Пахомов, – они парня нашего убить могут.

Он побежал в здание прокуратуры, ворвался в кабинет прокурора района.

– Ты кому-нибудь говорил, что мы здесь находимся? – спросил, задыхаясь.

– Да, звонили из ФСБ и спрашивали тебя. Я сказал, что твои люди здесь, а тебя самого нет. Потом пришел твой следователь. Этот, который раньше здесь работал, ну, Женя Чижов, и попросил машину. Я ему дал дежурную, и он уехал.

– Один?

– По-моему, нет. С ним был капитан Перцов и еще какой-то задержанный.

Пахомов подошел к телефонным аппаратам. Не спрашивая разрешения, поднял один из них, набрал номер.

– Пахомов говорит. Чижов приезжал? Не приезжал? Хорошо, спасибо.

Он положил трубку, вытер лицо рукой, вздохнул и снова поднял трубку, набирая чей-то номер.

– Майор Соболев, говорит Павел Алексеевич. Поднимай ГАИ, постовые службы, ОМОН, в общем всех, кого хочешь, и ищите машину. Какой номер был у вашей дежурной машины? – спросил он у прокурора. Тот быстро назвал номер, и Пахомов его повторил в трубку. – Объявите общегородскую тревогу. Делайте что хотите, но найдите мне этот автомобиль. Понимаешь?

Он положил трубку.

– Простить себе не смогу, что так парня подставил, – в сердцах произнес Пахомов.

– Может, еще все обойдется, – мрачно успокоил его Комаров, не веря в собственные слова.

– Что все-таки произошло, – спросил наконец прокурор района, – чего вы все такие взвинченные?

– Ничего, – Пахомов пошел к выходу и на прощание попросил: – Если тебе позвонят, пусть сразу звонят мне. Я буду у себя в кабинете.

В прокуратуру республики они возвращались молча. Казалось, руль еще хранил тепло рук Чижова.

– Как глупо все получилось, – вырвалось у Пахомова, – я ведь парня берег, думал, что здесь оставлю, будет лучше. А про нас с тобой даже не думал.

– Они не посмеют их трогать, – неубедительно сказал Комаров, – мы же можем все рассказать.

– А где доказательства? – спросил у него Пахомов.

– Но как они могли обмануть Женю Чижова? – спросил с заднего сиденья Серминов. – Он же знает ваш голос, Павел Алексеевич.

– Для этого не нужно ничего придумывать, – обернулся к нему Комаров, – у нас в ФСБ есть модуляторы голоса. Любой голос можно подделать. А еще проще найти имитатора, которые у нас, кстати, тоже есть. И потом позвонить Чижову и голосом Павла Алексеевича вызвать его куда-нибудь. Вместе с Климатовым и Перцовым. А там их уже будут ждать. Вот и вся механика.

– Если они что-нибудь сделают с Женей, – решительно сказал Серминов, – я расскажу всем про Пенькова.

– Ну и что? Что ты сможешь предъявить в качестве доказательства? – горько спросил его Пахомов. – Ты расскажешь о своем предупреждении сотрудников ФСБ. Они это подтвердят, сказав, что приняли твою информацию к сведению. А кто похитил Пенькова, это уже не их дело. И все. Никаких доказательств.

Серминов замолчал. Комаров смотрел в окно, постукивая пальцами по дверце машины.

Они подъехали к зданию прокуратуры республики. Пахомов аккуратно остановил автомобиль и быстро вышел из него. Поспешил к проходной. Дежурный милиционер, знавший его в лицо, отдал честь.

– Чижов приезжал? – спросил вместо приветствия Пахомов.

– Никак нет, – доложил дежурный сотрудник охраны, – я здесь уже третий час.

В кабинете они ждали минут пятнадцать, пока, наконец, не зазвонил телефон заместителя прокурора республики.

– Что вы себе позволяете? – гневно кричал он.

– Я вас не понимаю, – изумился Пахомов.

– На вас жалобы уже из Кабинета министров. Ворвались сегодня к одному из членов правительства, хамили, оскорбляли его людей, вели себя дерзко, угрожали. Вы с ума сошли, Пахомов! Решили показать свой характер. Думаете, вам все дозволено? Даже если вы раскроете это дело, никакого миллиона вы не получите. Вы на государственной службе. Это вы должны помнить.

– Идите к черту! – вдруг сказал Пахомов.

– Что? Что вы сказали? – даже испугался заместитель прокурора. Раз следователь так с ним разговаривает, значит, у него достоверная информация о кадровых перемещениях в руководстве прокуратуры республики, испуганно подумал заместитель прокурора.

– Ничего. Просто мы потеряли своих товарищей и подозреваем, что они погибли. Если можно, я позвоню вам попозже.

– Конечно, можно. До свидания.

– До свидания, – он бросил трубку. – Наш министр уже успел пожаловаться. Кажется, звонил самому и. о. Напрасно он это сделал. Тем самым косвенно доказывая, что рыльце у него в пушку. Нужно будет серьезно заняться этим министром.

И в этот момент снова зазвонил телефон.

– Павел Алексеевич, – раздался взволнованный голос Соболева, – мы нашли машину, на которую был объявлен розыск.

– Где она?

– Попала в аварию, когда выезжала на Калининский. Столкнулась с грузовиком.

– Люди живы? – закричал Пахомов.

– Пока не знаю. Мы получили сообщение только насчет машины.

– Срочно выясните и позвоните мне. Я жду вашего звонка, – от волнения у него дрожали руки.

– Что случилось? – спросил Комаров.

– Они попали в аварию, – со стоном произнес Пахомов, – ох, как глупо все это. Непрофессионально.

– Это они, – убежденно сказал Комаров, – это люди Ларионова.

Снова раздался звонок. Пахомов быстро поднял трубку.

– Слушаю! – закричал он.

– Это майор Соболев. Докладываю. В момент столкновения погибли водитель автомобиля Лукин и капитан Перцов. Следователь Чижов в тяжелом состоянии доставлен в больницу.

– Больше никого в машине не было? – упавшим голосом спросил Пахомов.

– Больше никого, – подтвердил Соболев, – мы проверяли. Они были в автомобиле в момент аварии втроем.

– Нет, – уже заорал на весь кабинет Пахомов, – проверяли неправильно. Там был четвертый – майор Климатов. Проверьте еще раз.

– Хорошо, Павел Алексеевич.

– Соболев, – позвал майор Пахомов.

– Да, слушаю вас.

– Чижов как там? Жить будет?

– Говорят, доставлен в больницу в тяжелейшем состоянии. Множественные переломы. Сломан позвоночник. Врачи пока ничего не обещают.

– Позвоните и сообщите его родным, – тяжело выдавливая слова, попросил Пахомов, – хотя нет, не нужно. Я сам позвоню. У него жена ждет ребенка. Может несчастье случиться. Я к ним лучше сам домой поеду.

Соболев молчал.

– Найдите мне следы четвертого, – попросил Пахомов, – обязательно найдите. Вы меня поняли?

– Понял, Павел Алексеевич.

Пахомов положил трубку. Комаров и Серминов смотрели на него.

– Водитель и Перцов убиты. Чижов тяжело ранен. Климатов исчез, – коротко сказал Пахомов. Он так и сказал «убиты», чтобы расставить все точки.

Комаров встал и подошел к окну. Достал сигарету, закурил. К нему подошел Пахомов.

– Дай и мне сигарету, – попросил он. И, уже затягиваясь, добавил: – Я этого парня, как сына своего, любил.

Комаров молча курил, глядя в окно. Он думал о чем-то своем.

– Ничего, – со злостью произнес Пахомов, – я все равно не успокоюсь. Они у меня не дождутся. Все равно буду искать этих сволочей, пока не найду, почему они убили Караухина. Почему задавили Чешихина, убили Анисова. Почему решили убрать и моих ребят. Этот министр думает, что, если он пожаловался, я от страха забуду его фамилию. А я вот не забуду. Сдохну в этом кабинете, но найду тех, кто за этим стоит. И прежде всего начну с вашего подполковника Ларионова. Если даже доказать ничего не смогу, просто пристрелю мерзавца.

– Это не выход, – задумчиво сказал Комаров, – по-другому действовать нужно.

– Действовали уже, – горько произнес Пахомов, – сам видишь, что получилось.

– С волками жить – по-волчьи выть, – напомнил ему известную поговорку Комаров.

– Что ты хочешь сказать? – спросил Пахомов.

Вместо ответа Комаров подошел к телефону. Набрал номер.

– Это я, – сказал он, – они сделали свой ход. Теперь наша очередь.

Глава 36

В квартиру, которую им предложил Иваницкий, они прошли лишь после долгих переговоров с бдительной соседкой-старушкой. Она никак не хотела давать ключи этой подозрительной парочке, хотя подтвердила сразу, что Иваницкий ей звонил. Только после обстоятельного допроса она выдала наконец ключи и, неодобрительно покачав головой, на прощание хлопнула дверью. Краткие ответы Дронго, выдавшего Зою за свою сестру, ее явно не удовлетворили.

Они прошли в комнату, и женщина с ужасом убедилась, что ее худшие подозрения оправдались. В комнате стояла всего одна большая кровать, стол, несколько стульев, комод, оставшийся явно с тридцатых довоенных лет. Правда, было довольно чисто и уютно, но это был, конечно, не «Хилтон». В маленькой кухне горела лампочка над столом, стоял небольшой холодильник «Минск», газовая плита, кухонный шкаф. В холодильнике было даже по куску свежего сыра и сала, словно его хозяева только вчера покинули эту квартиру.

На плите стоял чайник. Рядом лежала коробка спичек.

– Вы всегда живете в этой квартире? – не выдержав, спросила женщина. – Мне казалось, что мы могли бы найти дом и получше. Или хотя бы поехать в гостиницу.

Он сел на стул в кухне.

– Они сейчас будут проверять все гостиницы города. И все квартиры, где вы можете быть, – устало сказал он, – а если найдут, то сразу узнают, где находятся документы. Они умеют спрашивать. А потом вас убьют.

Она посмотрела на него. Ее глаза при тусклом сиянии единственной лампочки казались темно-синими, с черным отливом.

– Идите в комнату, переоденьтесь, если хотите, – посоветовал он, – а я поставлю чайник.

Она повернулась и пошла в комнату, так ничего больше не сказав. Он наполнил водой чайник, чиркнул спичкой. И снова сел на стул.

Она вышла из комнаты в том же костюме, в котором была. Только сняла колготки, порванные в аэропорту, когда он вталкивал ее в машину Гасанова.

– Мне нечего надеть, – просто сказала она. – В «Маэстро Пазолини» не продают пижамы. Хотя, наверно, продают, но я не купила ее. Придется остаться в этом.

– Садитесь, – предложил он, – сейчас закипит чай.

– Как странно, – села на стул Зоя, – час назад в магазине вы искрились остроумием, а теперь такой мрачный. Или это я на вас так действую?

– Нет, просто у меня обычно такое настроение.

– Вы тяжелый человек, а иногда кажетесь таким веселым и легким.

– Это обманчивое впечатление.

В ванной комнате громко капала вода. Он поднялся и, пройдя туда, затянул кран сильнее. Вода перестала капать, и он вернулся на кухню.

– Это действительно было так необходимо? – спросила женщина. – Ночевать здесь, устраивать эту безобразную драку в аэропорту, гонки по шоссе. Все это было нужно?

– Думаю, да.

Он чуть приподнялся и посмотрел из окна на соседний дом. Рядом с домом стоял автомобиль. В ночной темноте трудно было различить его очертания, но ему показалось, что это была вазовская «шестерка».

– Вы думаете, и здесь за нами будут следить, – поняла его взгляд Зоя, – но никто не знает, что мы здесь.

– Кажется, никто, – согласился он, – за вашей спиной сейчас закипает чай. Чуть отодвиньтесь, я заварю.

– Сидите, – стремительно поднялась она, – я сама заварю чай. Где заварка?

Она открыла кухонный шкаф и беспомощно оглянулась.

– Здесь только стаканы.

– Не может быть, – он шагнул к ней и посмотрел в шкаф. Отдельно стояли соль и перец. Чая нигде не было.

– Придется пить кипяченую воду, – сказал он равнодушно.

Она уже открыла рот, чтобы сказать что-то дерзкое, но, подумав, промолчала и, достав два стакана, налила в них горячую воду.

– Сахар, между прочим, есть, – достала она небольшую баночку с ровными кусками рафинада.

– Мне не нужно. Я никогда не пью даже чай с сахаром.

– И кофе тоже? – удивилась она.

– И кофе тоже. Я не люблю сахар.

Два стакана быстро запотели, но по-прежнему оставались горячими.

– Честно говоря, – виновато призналась женщина, – я думала, что мы сумеем поужинать. Я ведь опрокинула на вас шампанское и почти ничего не съела.

– У нас есть сало и сыр. Но нет хлеба. Если хотите, я вам нарежу, – предложил Дронго.

И, не дожидаясь ее согласия, поднялся, чтобы открыть дверцу холодильника. Иначе в маленькой кухне ее просто нельзя было бы открыть. Он достал сало, сыр, разрезал все на неровные части, переложил в тарелку и подвинул к ней.

– Можете есть.

– Спасибо, – она взяла кусочек сала, впиваясь в него своими ровными красивыми зубами.

Он дотронулся до стакана. Все еще горячо.

– Теперь можете сказать мне, где находятся документы, – мягко напомнил ей Дронго, – теперь можно. Завтра я поеду за ними один.

Она покачала головой.

– Вы не сможете их найти без меня.

– Вы их видели?

Она заколебалась.

– Между прочим, речь идет и о жизни Багирова, – терпеливо напомнил Дронго.

Она подняла глаза.

– Я должна вам верить, – он не понял, был это вопрос или утверждение. Молча ждал. Наконец она решилась. – Документы находятся на даче у брата Багирова. Там давно никто не живет.

– Где дача?

– В Петрово-Дальнем.

– Вы видели эти бумаги? – снова спросил Дронго.

– Да, – наконец сказала она после заметного колебания.

– Сколько листов?

– Это папка. Листов сто – сто пятьдесят.

– Вы точно знаете, где ее можно найти?

– Знаю.

– Сколько туда ехать?

– Около часа.

Она взяла кусочек сыра.

– Вкусно, – сказала с восхищением Зоя, – давно не пробовала такого.

– Вы просто уже отвыкли от российского сыра, – равнодушно сказал Дронго, – привыкли есть французский рокфор или нечто подобное. А я вот до сих пор люблю ржаной московский хлеб.

– Ничего я не привыкла, – вдруг возразила она, – с чего вы взяли?

– Сколько вам было лет, когда вы познакомились с Багировым? – спросил он и сам ответил: – Восемнадцать. Вы были почти ребенком. Не скрою, вы сильно выросли, но в принципе всю свою сознательную жизнь вы провели, работая с Багировым. Последние полтора года. Вы сами об этом говорили.

– Ну и что? – с вызовом сказала она.

– Ничего. Просто жизнь вы узнали несколько однообразно. Из окон роскошных лимузинов, из лучших номеров дорогих отелей, в самых дорогих ресторанах мира. Кроме того, ваш шеф, нужно отдать ему должное, общается не только с… представителями преступного мира, но и с президентами, премьерами, министрами, деятелями науки и культуры. Да и сам он очень незаурядный человек. Но его эпоха кончилась. Среди главарей мафии больше таких нет. Им на смену идут другие – циничные, подлые, готовые на все ради наживы. Я не идеализирую Багирова, просто наряду с отрицательными качествами у него масса положительных. Он умен, чертовски талантлив, романтичен, благороден, как иногда бывали благородны карибские пираты, отпускавшие свои жертвы в шлюпках с запасом еды и питья на три дня. Но это время кончилось. Первое покушение – это первая ласточка. За ней последуют другие. А вы по-прежнему будете считать жизнь прекрасной сказкой и не замечать, как трудно живут остальные. Но только до того момента, пока не наступит конец. И тогда будет горькое прозрение. Простите, что я так говорю, но меня удивило, что вы поступили в МГУ. Я даже думаю, что ваш шеф об этом не знает. Я прав?

– С чего вы взяли?

– Вы не ответили на мой вопрос, так я прав?

– Да, – она положила сыр обратно на тарелку.

– Вы были наверняка отличницей. Я обратил внимание, как правильно вы разговариваете, – сказал Дронго, – большинство ваших сверстниц глупо хихикают или отмалчиваются. Вы умеете спорить, рассуждать, у вас прекрасная память. И, наконец, МГУ. Почему вы решили работать секретарем?

– Мне предложили, – просто ответила она, – я участвовала в конкурсе на звание «мисс Россия» два года назад. Не прошла в финал, хотя все пророчили первое место. А потом мне предложили работу в рекламном агентстве. И уже оттуда меня взяли к Багирову. Сначала просто секретарем. У него три секретаря в фирме. А потом и личным секретарем. Нужно сказать, он всегда вел себя безупречно. Но так получилось. В общем, мы стали любовниками.

– Но для чего тогда МГУ?

– Я с детства любила историю.

– А работа? Разве обязательно было работать? Можно было сначала закончить университет.

– В первый год я не прошла по баллам. А работа… Мой папа был известным инженером, считалось, он довольно хорошо зарабатывал. Но только попав сюда, я узнала, что значит хорошо зарабатывать. Знаете, какая у меня зарплата?

– Догадываюсь.

– Даже не угадаете. Пять тысяч долларов в месяц. Наличными. Без налогов.

Он ошеломленно молчал.

– Впечатляет? – спросила она.

– Весьма, – честно признался он, – такие вещи впечатляют.

– Вот видите. Знаете, сколько стоит мой костюм? Вот этот, на мне?

– Примерно знаю. Он от «Шанель». Я догадался по пуговицам. Тысячу или чуть больше?

– Тысячу восемьсот. Я взяла его в Париже. Мой отец в жизни не держал таких денег в руках. Теперь вы понимаете?

– Я это знаю, – сказал он, – слишком часто бываю за границей. Несоответствие между зарплатами наших людей и приличным уровнем жизни резко бросается в глаза. А ведь в Москве сейчас цены выше мировых.

– Откуда вы знаете цены, – чуть улыбнулась Зоя, – или вы покупаете вещи той знакомой, о которой думали в Риге?

– Не покупаю. Той знакомой лет восемьдесят. И ее, может, уже нет в живых. Она была подругой моей матери, – ответил он.

– Извините.

– Ничего, – он снова чуть привстал и посмотрел в окно. Машина по-прежнему стоит напротив дома. Она начала его раздражать.

– Вы думаете, они все-таки следят за нами? – спросила женщина.

– Не думаю, я никогда ничего не думаю. Я всегда проверяю. Идите спать.

– Честно говоря, не очень хочется.

– Завтра мы поедем на дачу.

– Да, конечно. Простите, что я спрашиваю, а вы женаты? – на этот раз ее глаза были почти зелеными.

– Нет, – он смотрел ей в глаза и молчал. Минуту, другую. Потом встал и снова посмотрел в окно. Машина по-прежнему была на месте.

– Идите спать, я немного погуляю. Уже третий час ночи.

– Вы оставляете меня одну? – удивилась она.

– Мне нужно проверить вон ту машину, – показал в окно Дронго, – иначе я не смогу спокойно здесь сидеть.

– А вы не будете спать?

– Не буду. Я привык не спать. Потом отосплюсь за все эти дни.

Она поднялась.

– Там широкая постель, – спокойно сказала женщина, – и я вас не съем. Я все равно буду спать в одежде. Прямо в этом костюме. Слева у стенки. Я люблю спать у стенки. А вы можете лечь справа. Обещаю вас не трогать.

– Договорились, – спокойно кивнул он, – вернусь и обязательно лягу. А теперь идите спать.

Он повернулся и вышел из кухни. Через секунду хлопнула входная дверь и послышался скрежет замка. Он запер ее в этой квартире. Она собрала всю посуду, даже перемыла ее, сделав это впервые за последние полтора года, убрала стаканы и, пройдя в комнату, легла на кровать. С левой стороны у стенки.

Он спустился по лестнице вниз, выглянул из подъезда. Дождь давно кончился, было удивительно прохладно и свежо. Он внимательно пригляделся. Машина по-прежнему на месте. В ней сидело двое людей. Один в шляпе, другой в кепке. Кажется, они разговаривали друг с другом.

Дронго не стал выходить из подъезда на освещенную площадку, иначе они бы его сразу увидели. Он поднялся обратно по лестнице. Осторожно открыл дверь. Зоя спала, прижавшись к стенке и сложив ладони под голову. Улыбнувшись, он накрыл ее одеялом. В этот момент он действительно чувствовал себя почти ее отцом. «Странно, – подумал он, – раньше красивая женщина вызывала у меня совсем другие ассоциации».

Он пошел на кухню, снова поставил чайник, тяжело опустился на стул. До утра еще было время. За четыре часа до того, как утренние лучи солнца коснулись края его кухонного стола, он выпил почти весь чайник и под утро задремал. А затем вдруг неожиданно проснулся. Привыкший все анализировать мозг неожиданно выдал тревожную информацию. Он попытался вспомнить сцену в аэропорту. Их побег из депутатской, их стремительный бег по лестницам, их отрыв от преследователей. Его драку… Он вскочил на ноги и быстро побежал к входной двери.

Спустившись по лестнице, он снова выглянул из подъезда. Машина стояла там же. Кажется, сидевшие в ней люди дремали. Он достал свой пистолет, осторожно подошел ближе, еще ближе. Обошел машину, встал около водителя и неожиданно сказал:

– Просыпайтесь, господа. Уже утро.