Текст книги "Воспоминания"

– Представляете, я забыл, как здесь здорово.

Со дня его последнего отпуска пролетело десять месяцев, и его пребывание дома проходило столь суматошно, что он практически не обращал внимания на квартиру, пока жил в ней.

– Добро пожаловать домой, большой брат.

– Спасибо, малыш. – Брэд стиснул плечо младшего брата и нежно обнял жену. – С тобой все в порядке, дорогая? Не слишком устала?

То, как он спросил об этом, насторожило Тэдди.

– Что-то не так?

Он обеспокоенно смотрел на них обоих. Брэд покачал головой и широко улыбнулся, но в его глазах светилось нечто такое, чего Тэдди никогда прежде не замечал: нежность, гордость и возбуждение.

– В чем дело? Или я, может быть, слишком любопытен?

– Полагаю, нет. Я хотел сегодня вечером сообщить об этом всем. Но мне хочется рассказать тебе первому. – Брэд взял Сирину за руку и улыбнулся Тэдди. – У нас будет ребенок.

– Уже? – Тэдди казался пораженным. – Когда?

– Не раньше чем через шесть месяцев или, может быть, шесть с половиной, если быть точным. – Брэд явно подшучивал над Тэдди. – Все пристойно, как полагается. Мы женаты уже шесть месяцев.

– Я не это имел в виду. – Тэдди слегка смутился, затем посмотрел на Сирину. – Просто мне показалось… слишком скоро.

– Да, скоро, и я рад. Я же не такой молодой, как ты. И не хочу понапрасну терять время. Сирина тоже счастлива.

С улыбкой он вновь посмотрел на жену. И Тэдди также широко улыбнулся, глядя на них.

– Кажется, мне сейчас будет плохо от ревности, но самое странное, что я даже не знаю, против ли я.

Брэд усмехнулся над искренностью младшего брата, затем все трое дружно расхохотались. Между ними троими в этот день произошло нечто странное. Между двумя людьми, которые уже давно знали и любили друг друга, возникла какая-то новая связь, и они приняли в свой круг целиком и безоговорочно третьего человека. Словно все трое стояли внутри волшебного круга, и они это отлично понимали.

– Ба, я стану дядей!

Тэдди начал радостно кричать, Сирина смеялась, а Брэд безуспешно пытался угомонить брата:

– Прошу тебя, никому не рассказывай, ради бога. Я хочу сначала сообщить об этом матери. Думаешь, она уже готова стать бабушкой, Тэдди?

Последовала долгая пауза, братья обменялись пристальными взглядами.

– Не уверен.

За последние несколько минут, пока они говорили о ребенке, Сирина не сказала ни слова.

– Как ты себя чувствуешь, Сирина? – Теперь уже Тэдди проявил озабоченность, которую только что продемонстрировал Брэд, и она рассмеялась, глядя на них.

– Нормально, великолепно, превосходно. Потрясающе!

– Хорошо, – сказал Тэдди, затем последовала очередная загадочная ухмылка. – Жаль, что вы не можете подождать еще пару годков, а то я бы сам принял роды.

– Мы вполне можем прожить и без этой сенсации, – быстро вставил Брэд. – Но по крайней мере ты будешь рядом, чтобы разделить с нами это грандиозное событие.

Брэду было приятно сознавать, что его младший брат также будет жить в Сан-Франциско или же очень близко от него. В течение четырех лет Тэдди будет посещать медицинскую школу Стенфордского университета, и он надеялся, что они будут часто видеться. Он сказал об этом, и Тэдди согласно закивал головой:

– Особенно теперь. Хочу прийти и увидеть моего нового племянника.

– Ничего подобного. – Брэд посмотрел на него странно серьезным взглядом.

– Как это? – Теперь уже Тэдди с удивлением смотрел на Брэда. – Я не смогу на него посмотреть?

– Ты сможешь посмотреть на нее. Будет племянница.

– Племянница?! Ты хочешь девочку? – Тэдди был явно потрясен. – Да это же противоестественно! Разве мужчины нашей семьи не обязаны трудиться над продолжением рода?

– Да, у меня будет дочь, и она выйдет замуж за парня по имени Обадия Фартингблиц, и я буду счастлив и рад за нее на ее свадьбе.

– Вы сумасшедшие. Честное слово! – Тэдди посмотрел сначала на брата, затем на его жену. – Да, подозреваю, что вы оба ненормальные. В этом, может быть, и есть ваше спасение. Знаете, мне кажется, мы отлично проведем время в Калифорнии, ребята.

– Ты будешь часто приходить к нам в гости, Тэдди? – Сирина тепло посмотрела на него.

– Так часто, как ты мне это позволишь. В сентябре я уеду учиться в медицинскую школу. А до того времени собираюсь отправиться в Ньюпорт и наломать там столько дров, сколько удастся. Затем заеду в Чикаго и присоединюсь к вам в последнюю неделю августа.

Он произнес все это с такой чисто фамильной уверенностью, что Брэд рассмеялся.

Все трое направились на кухню, поздоровались с поварихой, стащили несколько пирожных, попробовали спаржу, принюхались к загадочному запаху, в котором Брэду почудилась индюшка, затем уединились в прежней комнате Брэда. Теперь она принадлежала Тэдди. Они предавались воспоминаниям, одновременно наслаждаясь небольшими сандвичами на тонко нарезанном белом хлебе, и пили лимонад. Вскоре после ленча Сирина уснула на кушетке. Оба брата были рады, что она уснула, так как отлично понимали, что следующие часы будут напряженными для каждого из них. Что-то подсказывало Брэду, что теперь, когда он уже вернулся домой, все окажется гораздо сложнее. В Париже он долго размышлял над тем, как их встретят дома, как поведет себя мать. В этом доме во всем, и очень явно, чувствовалась сила матери, так что он ни на мгновение не переставал думать о ней. Как ни верти, впереди его ожидали трудности. Маргарет Фуллертон хотела, чтобы Брэд в качестве жены привел домой девушку, которая походила бы на множество других девушек на выданье, девушку, более или менее похожую на Пэтти Азертон. Ей не нужна невестка-принцесса из Рима. Ее это нисколько не волновало. Ей хотелось, чтобы его невестой была дочь одного из ее друзей по «Колони-клубу», того, кто посещал те же, что и она, места, был знаком с тем же кругом людей, вел такую же жизнь. В Сирине было то, что никогда не сможет принять его мать: Сирина была совершенно другой. Но именно это он, Брэд, и любил в ней, именно это пленило и очаровало Тэдди всего за несколько часов общения. Во всяком случае, она не была обыкновенной девушкой. С какой стороны ни посмотри, она была необыкновенной – эффектной, красивой, умной. Однако ей не вписаться в толпу членов нью-йоркского «Колони-клуба». И, как никогда прежде, глядя на безмятежно спящую итальянскую аристократку, ставшую его женой, Брэд каждой частицей своей души ощущал, что грядут неприятности.

Глава 20

В тот день Маргарет Фуллертон прибыла домой в три часа пятнадцать минут. Выглядела она безукоризненно, одетая в жемчужно-серый костюм от Шанель и красную блузку. На ней были изящные серые замшевые туфли, серые чулки, в руках – небольшая серая кожаная сумочка. Тщательно уложенные белые волосы выглядели такими же аккуратными, как и в восемь часов утра. Как обычно, она вошла, поздоровалась со слугами, положила сумочку и перчатки на большой серебряный поднос, стоявший в холле, бросила взгляд на почту, поданную одной из горничных, и прошла в библиотеку.

Там она обычно либо звонила, чтобы ей принесли чай, или же делала несколько ответных телефонных звонков, согласно списку, оставленному для нее мажордомом около телефонного аппарата. Однако сегодня она знала, что домой возвращается Брэд, ей было жаль, что она не встретила его в порту. Теперь, сидя в библиотеке, она посмотрела на часы и позвонила мажордому. Через минуту он появился на пороге и вопросительно посмотрел на нее.

– Мой сын уже приехал, Майк?

– Да, мэм. Оба. Здесь мистер Теодор, а также мистер Брэдфорд.

Майк работал в доме уже около тридцати лет.

– Где они?

– Наверху. В комнате мистера Теодора. Мне их позвать?

– Нет. – Она быстро встала. – Я сама пойду к ним. Они одни?

Она надеялась. Надеялась, что от Сирины уже избавились. Однако мажордом осторожно покачал головой:

– Нет, мэм. Миссис Брэдфорд Фуллертон, – пояснил он, – с ними.

Глаза Маргарет Фуллертон вспыхнули яростью, но она лишь кивнула:

– Ясно. Спасибо, Майк. Я поднимусь к ним через минуту.

Ей нужно было немного поразмыслить над тем, что сказать и как это сказать. Ей следует избрать верную тактику, не то Брэд будет потерян навсегда.

Она также понимала, что Тэдди следует держать в неведении. Она уже допустила ошибку, высказав ему свои мысли. Это с ее стороны была настоящая глупость, и она это понимала. У младшего сына горячее сердце, мечтательные глаза, а его жизненные принципы скорее годились для романов, а не для реальной жизни, наполненной ловцами удачи и дураками и маленькими итальянскими охотницами за состоянием ее сыновей.

В двадцать два года Маргарет Фуллертон осталась сиротой в результате железнодорожной катастрофы, унесшей жизни ее родителей. Они оставили ей огромное состояние. Ее неплохо проконсультировали партнеры в юридической фирме отца. Год спустя она вышла замуж за Чарльза Фуллертона и слила свое состояние с его.

Ее состояние брало начало от железорудных шахт страны, затем множилось удачными операциями с недвижимостью и приобретением многочисленных банков.

Семья Чарльза Фуллертона сколотила состояние на поставках чая в прошлом веке, добавила к нему еще невероятные доходы от кофе, имела огромные владения в Бразилии и Аргентине, в Англии и Франции, на Цейлоне и Дальнем Востоке.

Размер его состояния пугал даже ее воображение, а Маргарет Хастингс Фуллертон не так-то легко было напугать. Ей всегда было присуще великолепное понимание финансового мира, ее увлекала политика и международные отношения. И будь живы ее родители, отец, вероятно, позаботился бы о том, чтобы дочь вышла замуж за дипломата или государственного деятеля, может быть, даже президента Соединенных Штатов. Как бы там ни было, вместо этого она познакомилась с Чарльзом Фуллертоном – единственным сыном Брэдфорда Джервиса Фуллертона. У Чарльза было три сестры, мужья которых работали на его отца. Они много разъезжали по свету, отлично управляли компаниями и всем радовали старика, за исключением одного: они не были его сыновьями, а Чарльз был им. Но Чарльза совершенно не интересовал отцовский трон главы империи. Ему хотелось спокойной жизни, хотелось заниматься юридической практикой, как можно меньше путешествовать и срывать плоды с того, что создали до него отец и дед. Маргарет приходила в восторг от вложений Фуллертонов, она хотела, чтобы муж присоединился к остальным членам семьи и постепенно взял бразды правления в свои руки. Но через несколько месяцев супружеской жизни она поняла, что рассчитывать на это не приходится. Она вышла за одного из богатейших людей страны, но ему было совершенно наплевать, как увеличить свое состояние. Ее планы относительно него, так же как и планы его отца, пошли прахом, и в конце концов он пошел своим путем. Объединившись с несколькими друзьями из юридического колледжа, он создал фирму и скромно занимался юридическими проблемами. Ему недоставало буйства и амбиций предков. Не было у него и железной решимости жены, которая, по правде говоря, очень сильно походила на его отца. Маргарет отлично ладила со стариком вплоть до его смерти, и именно она по-настоящему горевала, когда созданная им огромная империя развалилась и была распродана по кускам. Ушли огромные владения в экзотических странах, ушли мечты, что в один прекрасный день Чарльз передумает и займется делами, ушли надежды стать силой…

Маргарет устремила свои амбиции из сферы международного бизнеса в политику. Здесь на короткое время она добилась успеха. Ей удалось убедить Чарльза в том, что ему больше всего на свете хочется заполучить место в Сенате. Это способствовало бы его карьере, помогло бы его юридической фирме, обрадовало бы жену и друзей. В общем, она убедила Чарльза, будто это именно то, чего он хочет. В действительности же все это оказалось для него утомительным и скучным занятием. Ему не нравилось торчать в Вашингтоне. В результате он отказался выдвигать свою кандидатуру на второй срок. С огромным облегчением вернулся он в свою фирму в Нью-Йорке, лишив Маргарет иллюзий, оставив лишь слабые надежды. Он вырубил для себя ту нишу, которая его полностью устраивала. Спокойное место за столом в Нью-Йорке – все, чего он хотел. Если ей это не нравилось, то его такое положение вещей более чем устраивало. В итоге Маргарет Фуллертон оставалось лишь одно – обратить свой взор на детей.

Брэдфорд определенно был самым деловым из ее сыновей, но, подобно отцу, его мало что привлекало и он всегда поступал по-своему. Ни одно из занятий, которому он посвящал себя, Маргарет не назвала бы серьезным делом. В то же время он отказывался использовать свои связи и хотя и проявлял интерес к политике, но не обладал достаточными амбициями, которые заставили бы его изменить образ жизни. Брэд хотел одного, к чему Маргарет относилась с презрением, – вести «приятный» образ жизни и заниматься тем, что имело для него значение. Как отлично видела Маргарет, его не интересовали ни власть, ни промышленность, ни крупнооптовая торговля, ни создание империи, подобной той, что владели предки.

Грег, напротив, был более управляемым, но не таким сообразительным, как Брэд. На него мать возлагала серьезные надежды, а женившись на дочери конгрессмена, он непременно войдет в политические круги, если его, разумеется, к этому подталкивать. Маргарет знала, что вполне может рассчитывать на содействие Пэтти в побуждении Грега к активным действиям.

С Тэдди же дела обстояли совершенно иным образом. Маргарет поняла это буквально с первого дня его рождения. Теодор Гарнер Фуллертон двигался вперед своей собственной скоростью, в своем собственном времени и только в том направлении, которое считал нужным. Он унаследовал материнскую хватку и почти ничего от ее характера. И вот теперь он решил ступить на медицинскую стезю со всей решительностью и настойчивостью, которую проявила бы она сама. Нельзя было не уважать Тэдди, однако она не могла направлять его действия, более того, даже изредка влиять на них. Именно с ним ей приходилось спорить практически все время. Их мнения разнились во всем – от политики до погоды. И особенно в отношении последней выходки Брэда с этой потаскушкой из Рима. Всем членам семьи Маргарет недвусмысленно объявила свое мнение по поводу глупости, совершенной Брэдом, и четко разъяснила мужу, какие именно действия следует предпринять в этой связи. Жаль, что ничего нельзя было предпринять до того, как он привез ее в Нью-Йорк. Из-за свадьбы Грега у нее не было времени съездить к ним в Париж. Ей придется позаботиться об этом теперь, в Нью-Йорке. Маргарет не сомневалась, что в этом плане у нее не будет проблем. Совершенно очевидно – и это явно следовало из слов Пэтти, – девчонка охотилась за деньгами Брэда. Поэтому Маргарет считала, что еще не поздно откупиться от нее. Они оплатят ей обратную дорогу в Европу, дадут кругленькую сумму и тут же начнут бракоразводный процесс. Причем если эта девчонка проявит благоразумие и уступчивость, Брэд так ничего и не узнает об их договоренности. Ей нужно будет всего лишь заявить, что она передумала, и отправиться домой.

Поднимаясь в комнату Тэдди, Маргарет вспомнила о документах, лежавших в нижнем ящике стола в ее рабочем кабинете. Все будет предельно просто. Сегодня утром она еще раз продумала свои действия и теперь испытывала облегчение оттого, что дело явно двигалось к концу. Страстное желание отделаться от Сирины отодвигало на второй план все, чем она занималась в последнее время. Маргарет почти не думала о свадьбе Грега, эта мысль омрачила радость возвращения их сына домой. Отчасти поэтому она не поехала в порт. Ей просто хотелось отделаться от Сирины, и тогда она с радостью примет в своем доме старшего сына. Маргарет уже планировала на осень поездку в Сан-Франциско, где собиралась навестить его. Она хотела съездить к Тэдди в Стенфорд и одновременно проведать Брэда на новом месте службы в Президио. Кроме того, там у Маргарет было несколько друзей, и она не сомневалась, что отлично проведет время. Мысль о предстоящей поездке согревала ее, когда она на мгновение задержалась перед дверью, а затем с решительной улыбкой постучала.

Из комнаты доносился смех. Маргарет расслышала женский голос, низкий голос Брэда и мягкий смех, когда та ему что-то отвечала.

– Да? – раздался голос Тэдди.

– Это я, дорогой. Можно?

– Конечно.

Тэдди тут же распахнул дверь, окидывая мать взглядом с высоты своего роста. Улыбка все еще сияла в его глазах. Но как только он увидел мать, улыбка быстро сошла с его лица. Он почувствовал, как между ними мгновенно возникло напряжение, и в тот же миг у него появилось желание защитить Сирину.

– Входи, мама. Брэд и Сирина здесь. – Он намеренно упомянул Сирину тоже. – Мы ждали твоего приезда.

Она кивнула, быстро прошла в комнату и мгновение спустя стояла перед своим старшим сыном. Застыв, она не двигалась с места, но в глазах ее отражались одолевавшие ее чувства.

– Здравствуй, Брэд.

Без малейшего признака напряжения он двинулся ей навстречу и горячо обнял.

– Здравствуй, мама!

Она на короткий миг собственнически обняла его, а затем сделала шаг назад. На глаза ее навернулись слезы.

– Боже мой, как хорошо, что ты дома, живой и здоровый!

– Да, наконец-то я дома после всех этих войн.

Брэд весело усмехнулся, глядя на мать, затем отошел в сторону и жестом, полным любви, указал на высокую грациозную светловолосую женщину с огромными изумрудными глазами, стоявшую позади него в шелковом костюме цвета слоновой кости.

– Хочу познакомить тебя с моей женой, мама. Сирина, это моя мама.

На какой-то миг в небольшой уютной комнатке все замерло. Повисла всеобщая тишина, все затаили дыхание при встрече двух женщин. Сирина первой попыталась сломать лед. Она порывисто шагнула вперед, протянув изящную руку, взволнованно и дружески улыбаясь.

– Миссис Фуллертон, здравствуйте. – Она выглядела великолепно, и Маргарет, прищурив глаза, внимательным взглядом окинула Сирину с головы до ног. – Очень счастлива познакомиться с вами!

Маргарет Фуллертон подала руку с ледяным выражением на лице.

– Здравствуйте. Надеюсь, плавание прошло хорошо.

Ни малейшего намека на то, что перед ней жена ее сына, почти дочь, которую она видит впервые…

– Извини, что не встретила тебя в порту, Брэд. – С улыбкой она повернулась к сыну. – Я так закрутилась с делами, что решила предоставить эту честь Тэдди. Сегодня вечером мы все соберемся на обед. А завтра… – Она полностью игнорировала Сирину. – Завтра у тебя званый обед и куча других важных дел, тебе нужно будет зайти к отцовскому портному с утра. Он сшил полосатые брюки по твоим старым меркам, но лучше дать ему возможность, пока не поздно, примерить их на тебе.

– Отлично. – Вокруг глаз Брэда появились напряженные морщинки. Его совершенно не интересовала ни примерка, ни полосатые брюки. Ему хотелось, чтобы мать дала хоть какой-то знак, что она приняла его жену. – Как насчет того, чтобы нам втроем завтра отправиться на ленч куда-нибудь в тихое местечко?

– Дорогой, никак не могу. Ты себе и представить не можешь, как все идет кувырком накануне этой свадьбы.

Глаза ее ничего не говорили, но Брэд чувствовал, как напряглось все ее тело.

– Не кажется ли тебе, что это проблема Азертонов? Я считал, что голова должна болеть у матери невесты.

– Но я должна организовать завтрашний обед.

– Что ж, тогда побудем вместе как-нибудь в другой раз.

Он не упрашивал, он просил. Слушая старшего брата, Тэдди почувствовал, как у него внутри что-то начало болеть. Он со всей отчетливостью понял, что именно делает его мать. Точно так же, как она умудрилась не ездить в порт, сейчас она вновь уклонялась от общения с ними. «Что же, черт подери, она делает?!» – подумал он. У Тэдди возникло неприятное предчувствие, что скоро должно случиться нечто такое, о чем всем им придется сильно сожалеть.

– Сделаю все возможное, дорогой. – В голосе матери звучала непреклонность. – Ты уже виделся с отцом?

– Нет еще.

Брэду также пришло в голову, что никто, кроме Тэдди, не потрудился приехать в порт, поздравить его с возвращением домой и познакомиться с Сириной, и понемногу он начал сожалеть, что вообще завернул домой по дороге в Сан-Франциско. Они вполне могли бы отправиться в Рим, попрощаться с родными для Сирины местами или же пару недель покататься по Европе, прежде чем отправиться домой в Сан-Франциско, а в Нью-Йорке просто пересесть на другой рейс.

«Но может быть, следует дать им еще один шанс?» – подумал Брэд. Сейчас для семьи очень трудное время, и он не мог рассчитывать, что они побросают свои срочные дела только ради него. Но он заботился не о себе – о Сирине. Он уже заметил нечто тревожное, мелькнувшее в ее глазах.

– Ты отобедаешь с нами сегодня вечером, Брэд, не так ли? – Мать пристально посмотрела на него, словно он единственный, кого она включила в свое приглашение.

– Да. – Он, в свою очередь, пристально посмотрел на нее. – Мы оба будем. Кстати, в какой комнате тебе хотелось бы, чтобы мы остановились?

Лишь на мгновение мать разволновалась. Он вынуждал ее заняться Сириной, этим же в данный момент ей хотелось заниматься меньше всего. Однако она понимала, что по крайней мере сейчас этого не избежать.

– Полагаю, голубая комната будет в самый раз. Как долго ты собираешься погостить, дорогой? – Она смотрела исключительно на сына и ни разу не посмотрела на Сирину.

– Две недели, до нашего отъезда в Сан-Франциско.

– Чудесно… Мне нужно позаботиться кое о каких деталях, дорогой. Увидимся с тобой немного позже. – А затем, неожиданно повернувшись к Сирине, посмотрела на нее и, тщательно подбирая слова, сказала: – Нам нужно поговорить наедине. Мне кажется, было бы неплохо, если бы ты могла прийти в мой будуар за полчаса до обеда.

Сирина сразу же кивнула, а Брэд удивился. «Может быть, в конце концов, старушка решила сделать над собой усилие, – решил он, – по-видимому, я был несправедлив к ней»

– Я покажу, где это, мама.

Брэд выглядел довольным, но глаза Тэдди наполнились ужасом. Спустя несколько минут мать ушла. Тэдди вдруг ни с того ни с сего забеспокоился. Брэд подшучивал над ним по этому поводу, а Сирина, глубоко вздохнув, опустилась на диван, не сводя глаз с обоих братьев.

– Почему, как вы думаете, она хочет поговорить со мной наедине? – Сирина выглядела взволнованной, и Брэд улыбнулся:

– Просто ей хочется получше узнать тебя. Не позволяй ей запугать себя, любимая. Нам нечего скрывать.

– Стоит ли мне рассказать ей про ребенка?

– Почему бы и нет?

Брэд с гордостью посмотрел на нее, и они обменялись улыбками, однако тут быстро вмешался Тэдди:

– Нет, не нужно.

Они сразу же повернулись к нему, пораженные его словами, и он покраснел.

– Господи, это еще почему?

Брэд встревожился. Он провел дома всего лишь несколько часов, но уже чувствовал себя издерганным семейными делами. Все те же заговоры, интриги, напряженность в отношениях и оскорбления. Мать постоянно держала всех на грани срыва, ему опять стало не по себе оттого, что он становится действующим лицом этого спектакля.

– Почему Сирина не должна говорить ей об этом?

– Почему бы вам не сказать об этом вместе?

– Какая разница?

– Не знаю. Но она может сказать что-нибудь такое, что сильно расстроит Сирину.

Брэд на мгновение задумался, затем кивнул:

– Отлично. Во всяком случае, – он пристально посмотрел на жену, – не позволяй старухе помыкать тобой, любимая. Просто будь собой, и она не сможет противиться тебе. – Он склонился, обнял ее за плечи и ощутил, как она дрожит. – Ты ведь не боишься ее, нет?

Сирина, немного помолчав, покачала головой:

– Думаю, что да. Она поразительная и очень сильная женщина.

Маргарет Фуллертон оказалась гораздо красивее, нежели полагала Сирина, и намного жестче. Сирине не приходилось встречать таких женщин. Бабушка тоже была сильной женщиной, но в другом смысле. От нее исходила спокойная сила и решительность. Маргарет Фуллертон источала нечто совершенно иное. Каждый мгновенно чувствовал, что она не преминет воспользоваться силой, чтобы получить желаемое, и может даже прибегнуть к способам, которые обычно относят к категории отвратительных. В ней угадывалось нечто такое, скрывавшееся в глубине, отчего казалось, что Маргарет Фуллертон была холодна как лед и тверда как гвоздь.

– Совершенно нечего бояться, Сирина, – тихо проговорил Брэд, помогая ей подняться с кушетки и намереваясь проводить в голубую комнату, где, как сказала мать, им предстояло остановиться. Следуя за ними по пятам наверх, Тэдди молил Бога, чтобы его брат оказался прав.