Текст книги "Воспоминания"

Глава 41

Свадьба получилась великолепной, праздничной и состоялась в доме одного из друзей Василия в Челси. Присутствовало около тридцати человек и никаких представителей прессы. Сирина выглядела бесподобно в бежевом шелковом платье, ниспадавшем до самого пола, с небольшим букетиком орхидей в волосах.

Священник совершил обряд. Три предыдущих брака Василия были исключительно гражданскими, поэтому священник после небольшой дискуссии с женихом и невестой согласился обвенчать их. На свадьбе Ванесса стояла рядом с матерью, крепко держа ее за руку и поглядывая на Василия. За последние две недели он начал ей нравиться, но оставался чужим человеком, и она не часто виделась с ним. Большую часть дня Василий проводил в студии, а каждый вечер они с Сириной отправлялись куда-нибудь в город.

Сирина вымоталась от напряженного графика светской жизни. Она пыталась приноровиться, но никак не могла успеть за Василием. Они посещали вечера, балы, концерты, театр, за приемами вновь следовали приемы. Зачастую они добирались до постели, когда солнце стояло высоко над Лондоном. Как при такой жизни он умудрялся еще и работать, оставалось загадкой для Сирины. К концу второй недели у нее появились круги под глазами.

Единственной перспективой отдыха ей казалась поездка в Сен-Тропез, где им предстояло провести медовый месяц. Однако Ванесса уже начала жаловаться по этому поводу. Ей не хотелось оставаться одной со служанкой, и она просила, чтобы они взяли ее с собой. Василию же хотелось, чтобы они были одни. Сирина разрывалась между ними. После продолжительных разговоров с Ванессой она уговорила девочку остаться дома. Когда самолет оторвался от земли, Сирина откинулась в кресле и с облегчением вздохнула.

– Устала? – Василий смотрел на нее с удивлением, и Сирина рассмеялась.

– Ты что, смеешься? Я вот-вот упаду! Не представляю, как ты это выдерживаешь.

– С легкостью. – Он улыбнулся детской улыбкой и вытащил из кармана небольшую коробочку. – Принимаю пудру.

– Пудру?! – Сирина оторопело перевела глаза с Василия на коробочку, затем снова посмотрела ему в глаза. – Ты принимаешь стимуляторы?

Он никогда не упоминал об этом.

– Они-то и позволяют мне держаться день и ночь. Хочешь попробовать?

– Нет, спасибо. Подожду, когда прилетим в Сен-Тропез, а там немного посплю.

Однако Сирина была потрясена. Внезапно она вспомнила, как Тэдди говорил ей, что последняя жена Василия умерла от чрезмерной дозы героина.

– Не волнуйся так, любимая. – Он перегнулся и поцеловал ее. – Меня это не убьет. Просто этот порошок помогает мне двигаться с той скоростью, которая мне по душе.

– Разве стимуляторы не вредны?

– Нет. – Василий посмотрел на нее с удивлением. – От них нет никакого вреда. А если случается перебрать, я просто принимаю другие средства, снимающие эффект от первых.

Он говорил, как специалист-фармацевт, Сирина никак не могла прийти в себя от открытия, что он принимал наркотики. Прежде она не имела об этом ни малейшего понятия. Ей стало ясно, как, в сущности, мало она его знала. Временами ей казалось, будто они всю жизнь прожили вместе, но были и другие мгновения, когда ей казалось, что она едва знакома с ним.

– Ради бога, Сирина… – Василий с беспокойством взглянул на нее. – Ты смотришь на меня так, словно только что узнала, что я убийца. Ради бога…

Он поднялся со своего сиденья и прошел в переднюю часть самолета. Через несколько минут вернулся с полбутылкой вина.

– Или ты против и этого?

– Я не возражаю, просто я очень удивлена. – Она обиделась. – Ты мне ничего не говорил об этом раньше.

– Разве я обязан все рассказывать тебе?

– Ты вовсе ничего мне не обязан, Василий. – Сирина расстроилась и отказалась от вина.

Но он нежно взглянул на нее:

– Да, я должен кое-что с тобой сделать.

– И что же это такое? – Сирина немного заволновалась.

– Я должен поцеловать тебя, вот что.

Глядя на него, Сирина улыбнулась, и немного погодя напряжение ушло.

Пребывание в Сен-Тропезе прошло так, как и должен проходить медовый месяц. Они разгуливали голышом на его частном пляже, плавали, покачиваясь на мягких волнах Средиземного моря, обогнули цепи Альп, спускавшихся к берегу моря в Мазари, посетили казино в Монте-Карло, встретились с несколькими друзьями Василия, но большую часть времени оставались одни. Утро допоздна они проводили в постели, почти все время занимаясь любовью. Лишь одна из французских газет сообщила об их приезде и посещении отеля «Карлайл»: «Василий Арбас и его новая жена проводят свой медовый месяц в Каннах… Она принцесса и фотомодель, теперь она его королева…» Василий прочел ей эту выдержку за завтраком.

– Откуда они узнали, что ты моя королева? – спросил он, счастливо улыбаясь Сирине.

– Наверное, кто-нибудь проболтался.

– Знаешь, что мне хотелось бы устроить на следующей неделе?

– Что, любимый? – Она улыбнулась, глядя на мужа. С ним все было совсем иначе, чем когда-то с Брэдом. Правда, и она теперь была на десять лет старше. С Василием она чувствовала себя настоящей женщиной, и ей нравилось быть его женой.

– Мне хотелось бы на несколько дней съездить в Афины.

Лицо Сирины на миг омрачилось.

– Тебе не нравится эта идея?

– Мне нужно вернуться к Ванессе.

– Ей отлично с Марианной.

– Нет, это совсем не то.

Ванесса находилась в новом окружении, и ей нужна была мать. Сирине с большим трудом удалось убедить девочку отпустить ее на неделю.

– Тогда почему бы нам не заехать за ней в Лондон, чтобы потом вместе с ней отправиться в Афины?

– А как же школа?

Сирине стало не по себе от одной только мысли, как сложно все это может оказаться. За Василием порой трудно было успевать. Он делал то, что хотел, когда хотел, и не привык считаться с другими, а также с обстоятельствами, которыми изобиловала жизнь Сирины и которые ей приходилось учитывать.

– Разве нельзя немного прогулять школу?

Сирина решила, что легче уступить, чем спорить с Василием.

– Думаю, она могла бы.

– Отлично. В таком случае звоню брату и говорю, что мы приедем.

– У тебя есть брат? – удивилась Сирина: он ни разу ни словом не обмолвился о своих родственниках.

– Да. Андреас на три года старше меня, но намного серьезнее. – Василий добавил с удивлением: – У него четверо детей и толстая жена, он живет в Афинах и занимается семейным бизнесом. Я всегда предпочитал жизнь вблизи моих английских родственников. Андреас в душе чистокровный грек.

– С нетерпением жду встречи с ним.

– Уверен, и он с нетерпением ждет встречи с тобой.

В это было нетрудно поверить, когда они втроем на следующей неделе сошли с борта самолета. Андреас встречал их в афинском аэропорту с огромным букетом роз для Сирины, куклой и огромной коробкой шоколадок для Ванессы. Его дети в честь приезда Ванессы устроили дома небольшой вечер. Самому младшему ребенку Андреаса исполнилось пятнадцать, а старшему двадцать один, но все они с восторгом встретили приемную дочь Василия. До этого Василий никогда не женился на женщинах с детьми, и всех его родственников заинтриговала его жена с золотистыми волосами. Она оказалась настолько красива и грациозна, что даже Андреас был тронут до глубины души. Он тоже понравился Сирине. Андреас производил впечатление доброго, думающего и гораздо более серьезного, нежели Василий, человека. Хотя Василий и отзывался о нем как о негибком и упрямом, он вовсе не походил на такого. Андреас был цельным и ответственным человеком в отличие от Василия с его причудливым характером. Андреас был без ума от новой племянницы, которую он водил по Афинам с самым серьезным видом, показывая ей достопримечательности, которые, как он полагал, могли бы ей понравиться. Его собственные дети уходили в школу, а Василий и Сирина исчезали, отправляясь по своим делам. У Василия имелись тысячи всевозможных мест, которые он хотел показать Сирине. Ванесса была счастлива с Андреасом. Он понравился ей даже больше приемного отца, который все еще казался ей несколько странным и был виновен в том, что слишком часто лишал ее общества матери. А Андреас напоминал ей Тэдди. Ванесса считала его красивее Василия. А когда она четыре раза подряд обыграла Андреаса в шахматы, то потеряла голову от счастья и влюбилась впервые в жизни.

Более недели они пробыли в Афинах, и, когда пришло время возвращаться обратно в Лондон, Ванесса ужасно расстроилась. Ей хотелось вечно играть в шахматы с Андреасом, которого она полюбила всей душой, но оба – и Василий, и Сирина – заявили, что им пора возвращаться к работе. Василия в Лондоне ждало несколько заказов, а Сирина уже договорилась с одним из агентств, куда ей предстояло зайти и показать свой альбом. В течение нескольких последующих недель вся семья была занята: Василий и Сирина работой, Ванесса учебой в школе – казалось, все катилось по рельсам нормальной семейной жизни.

Однажды Сирина ждала возвращения Василия из студии, но он не появлялся. Они уже на два часа опаздывали на прием. Сирина сидела в прекрасном золотистом платье, которое накануне получила из Парижа. Звонки в студию результата не дали. Она надеялась, что не случилось ничего серьезного, но когда появился Василий, она была шокирована. Он был грязным и взлохмаченным. Волосы растрепаны, под глазами темные круги, рубаха заляпана пятнами, ширинка на брюках расстегнута, он приближался к ней быстрой неровной походкой, словно включил не ту скорость.

– Василий?

Он выглядел так, словно его ограбили. Сирина видела, как утром он уходил в студию: та же синяя рубаха, песочного цвета брюки, твидовый жакет, который он купил совсем недавно. Теперь жакет исчез.

– С тобой все в порядке?

– Отлично. Через минуту переоденусь, – ответил он вполне нормальным голосом, но вид у него был ужасный. Встревожившись, Сирина пошла следом за ним наверх. Он оглянулся и пристально посмотрел на нее, Сирина заметила, что его покачивало.

– Зачем, черт подери, ты идешь за мной?

– Ты пьян? – Сирина смотрела ему в глаза, но при этих словах он откинул голову назад и рассмеялся.

– Я пьян?! Я пьян?! – повторял он снова и снова.

– Ты что, сошел с ума?

Сирина поняла, что он вовсе не пьян. Она пошла следом за ним в спальню, надеясь, что Ванесса не слышала их разговора.

– Василий, мы не можем идти… Ты не в состоянии.

Приблизившись к нему, она увидела, что глаза его стали сумасшедшими, губы двигались совершенно необычно, когда он повторял за ней все ее слова.

– Я не пойду, – заявила Сирина. В ее голосе прозвучала испуганная отчаянная нотка. Ей стало страшно. Сейчас она видела перед собой совершенно незнакомого, чужого человека.

– В чем дело? Ты стесняешься меня? – Он воинственно приблизился к ней. Сирина испуганно попятилась назад. – Думаешь, я тебя ударю? – Она не отвечала, но сильно побледнела. – Нет, черт тебя подери, ты ничтожная пыль у моих ног.

Сирину потрясли его слова, она повернулась и быстро вышла из комнаты. Спустя несколько минут он нашел ее в комнате Ванессы, где она извинялась перед дочерью за отмену поездки.

– Василий неважно себя чувствует, – спокойно проговорила Сирина.

– Неужели?! – раздался рев из-за двери. – Он чувствует себя отлично. Твоя мать лжет, Ванесса.

Дверь распахнулась. Василий слегка покачивался, глаза сумасшедше поблескивали.

Сирина поспешно бросилась к нему и осторожно стала выталкивать в коридор.

– Пожалуйста, давай поднимемся наверх.

– С какой стати? Я хочу поговорить с Ванессой. Привет, крошка, как прошел твой день?

Ванесса молчала, глаза ее округлились и стали огромными. Василий повернулся к Сирине, все еще стоя в дверях.

– Что ты сделала? Сказала ей, что я пьян? – грубо бросил он ей в лицо.

Сирина, оторопев, заморгала.

– Разве нет?

– Нет, глупая ты задница, я не пьян!

– Василий, – закричала Сирина, – убирайся из комнаты Ванессы!

– Боишься, что я сделаю то, что заставит тебя ревновать?

– Василий! – То был рык матери-львицы.

Василий повернулся и вышел из комнаты. Затем спустился на кухню, взял морозильный контейнер и вернулся в спальню крадучись, словно зверь.

– Хочешь потрахаться? – Он посмотрел на Сирину через плечо, затем открыл контейнер и достал оттуда тарелку с холодной картошкой. Вопрос был скорее риторическим.

Сирине хотелось встряхнуть его, привести в чувство.

– Скажи, ради бога, что с тобой? Опять принимал свои таблетки?

Он покачал головой:

– Нет. А ты? Приняла?

Говорить с ним было совершенно невозможно. Через несколько минут Сирина ушла к Ванессе и закрылась с ней в ее спальне, где провела всю ночь.

На следующий день Василий проспал до полудня, и когда, наконец, спустился вниз, было очевидно, что ему стыдно и что он весь разбит.

– Сирина… – Он посмотрел на нее, терзаемый угрызениями совести. – Мне так неловко.

– Еще бы. – Она холодно посмотрела на него. – Тебе также следует извиниться перед Ванессой. Что же все-таки случилось с тобой прошлой ночью?

– Не знаю… – Он опустил голову. – Выпил несколько рюмок. Наверное, алкоголь как-то странно подействовал. Больше такого не случится.

Но все повторилось вновь. Почти в точности. Один раз на следующей неделе и дважды через неделю. На день рождения Ванессы он пришел в жутком состоянии, а через два дня пропал на всю ночь. За прошедший месяц он совершенно изменился, и Сирина никак не могла понять почему. Василий стал совершенно другим человеком, непохожим на того, с кем она познакомилась. Он стал сердитым, злым, нахмуренным, подозрительным, и подобное состояние находило на него все чаще и чаще. Теперь время от времени он проводил ночь в студии, кричал на Сирину всякий раз, когда она просила его дать объяснения. Еще больше Сирина испугалась, когда за два дня до рождественских праздников пошла к врачу проконсультироваться из-за небольших недомоганий. У нее кружилась и болела голова, тошнило, перед глазами плыли красные круги, случалась бессонница. Все это, как она понимала, было от нервов. Она выматывалась, пытаясь защитить Ванессу от кошмара, и серьезно подумывала о возвращении домой, в Штаты.

– Миссис Арбас, – сказал врач, – не думаю, чтобы проблема заключалась в нервах.

– Нет?!

Неужели что-то серьезнее?

– Вы беременны.

– О бог ты мой… – Она совершенно не подумала об этом.

Вечером Сирина сидела расстроенная и несчастная, глядя на огонь, пылавший в камине. Василий находился дома, вел себя очень тихо, но ей не хотелось ничего ему говорить. Аборты не были полностью запрещены в Англии, и она пока не решила, как поступить.

– Устала? – Вот уже полчаса Василий пытался завязать с ней разговор, но она только кивала.

– Да. – Она по-прежнему не смотрела на него. Наконец он подошел к ней, сел рядом и прикоснулся к руке.

– Сирина, было так ужасно?

Она повернулась к нему.

– Да, очень. Никак не могу понять. Ты словно сам не свой.

– Так оно и есть. – Он, казалось, знал то, о чем она не догадывалась. – Но я все изменю, обещаю. Я буду здесь с тобой и Ванессой до Рождества, затем кое-куда отправлюсь, и все будет в порядке. Клянусь.

Глаза его смотрели с печалью, в них стояли слезы.

– Василий… – Сирина затравленно взглянула на него. – Что происходит? Я ничего не понимаю.

– Не нужно ничего понимать. Это то, что никогда не должно стать частью твоей жизни.

Сирине хотелось спросить, что он имеет в виду. Наркотики? Но она не отважилась.

– Я позабочусь обо всем, я вновь стану тем, с кем ты познакомилась в Нью-Йорке.

Он нежно погладил ей шею, и Сирине захотелось поверить ему. Ей так его не хватало, она была очень напугана.

– Ты что-нибудь хочешь в подарок к Рождеству?

Она покачала головой. Муж даже не заметил, как плохо она себя чувствовала.

– Почему бы нам просто не побыть дома?

– А как насчет Ванессы?

– Я уже кое-что придумала для нее.

– А как насчет нас? Хочешь пойти на какие-нибудь приемы, вечера?

Сирина покачала головой, равнодушная, отрешенная и несчастная. Василию стало больно смотреть на нее.

– Сирина, дорогая… пожалуйста… все будет хорошо.

Она посмотрела на него, не зная, как быть. Сейчас он такой любящий, такой нежный, такой понимающий. Как же мог он превращаться в совершенно другого человека?

– Почему бы нам не лечь отдохнуть? Ты такая уставшая.

Сирина тихо вздохнула:

– Да.

Решив, что она уснула, Василий поднялся и на несколько часов заперся в ванной. Сирина проснулась, когда Василий вышел оттуда. Она встала, зашла в ванную комнату и вскрикнула. На туалетном столике рядом со скомканной и покрытой пятнами крови тканью лежал шприц, спички и чайная ложка.

– О боже мой! – вырвалось у Сирины. Она не разобрала толком, что именно увидела, но почувствовала, что это нечто ужасное. Свет внезапно начал медленно меркнуть. Сирина вспомнила слова Тэдди о последней жене Василия… героин… И тут она поняла, что именно лежало у нее перед глазами.

Вдруг Сирина почувствовала, что Василий стоит позади нее, она ощущала его дыхание на затылке. Она повернулась – муж стоял, прислонившись к стене, почти падая, веки его закрылись, казалось, он вот-вот умрет. Охваченная ужасом, Сирина, отпрянула от него. Василий двинулся к ней, нечленораздельно бормоча что-то по поводу того, что она подглядывает и следит за ним. Объятая ужасом, Сирина бросилась вон из комнаты.

Глава 42

Накануне Рождества Сирина сидела за столом напротив Василия. Ее лицо было бледным, когда она ставила чашку с кофе на стол, руки заметно дрожали. В столовой они были одни. У Василия был вид, словно его только что набальзамировали, он сидел скованный, избегая встречаться взглядом с Сириной.

– Хочу, чтобы ты знал: сразу после Рождества, на следующий же день, я еду в Штаты. Я бы уехала сегодня же вечером, но не хочу расстраивать Ванессу. Прошу тебя, не приближайся ко мне до отъезда, и все будет хорошо.

– Я отлично понимаю тебя. – Василий стыдливо опустил голову. Сирине хотелось убить его за все те мучения, которые он причинил, которые продолжал причинять как самому себе, так и ей. У нее даже не было времени подумать о том, что происходило в ее собственном теле, за целый день не нашлось ни единой минуты. Видимо, придется подумать об аборте там, в Нью-Йорке, может быть, Тэдди поможет. Ей не хотелось терять здесь понапрасну время. Сирине просто хотелось уехать домой.

Она поднялась из-за стола, и вдруг, когда она сделала шаг к двери, в глазах потемнело, комната закачалась и поплыла… Очнулась она на полу. Василий стоял рядом на коленях и с ужасом смотрел на нее. Он приказал служанке принести влажное полотенце и положить ей на голову.

– Сирина!.. Сирина!.. О, Сирина… – Он стонал и плакал, продолжая стоять подле нее на коленях.

Сирина почувствовала, как у нее на глазах тоже выступили слезы. Ей хотелось протянуть к нему руки, но в то же время она не могла, ей хотелось быть сильной, ей нужно покинуть его, покинуть Лондон, избавиться от их ребенка.

– О, дорогая, что случилось? Сирина! Сейчас вызову врача.

– Нет! – Голос ее прозвучал слабо, а когда она попыталась приподнять голову, комната снова потеряла четкие очертания и поплыла. – Со мной все в порядке, – едва слышно прошептала она, – через минуту встану.

Когда через минуту Сирина поднялась на ноги, то выглядела хуже Василия.

– Ты заболела? – с ноткой отчаяния в голосе спросил Василий, желая знать, не он ли причина ее состояния, но Сирина отрицательно покачала головой:

– Нет, я не больна.

– Так не бывает, чтобы ни с того ни с сего падать в обморок.

Сирина проговорила несчастным тоном:

– В том, что тут творилось в последнее время, тоже мало нормального. Или ты, может быть, думаешь иначе?

– Я же пообещал вчера, что кончу с этим. Послезавтра ложусь в больницу на несколько дней. После этого вновь стану самим собой.

– Надолго ли? – выкрикнула Сирина в лицо Василию. – Сколько раз это уже случалось с тобой? Не от этого ли умерла твоя жена? Вы кололись на пару, и она ввела чрезмерную дозу? – Голос Сирины дрожал, по щекам струились слезы.

Теперь заплакал и Василий, пытаясь оправдываться агонизирующим шепотом:

– Да, Сирина… Да… Да!.. Я пытался спасти ее, но было уже слишком поздно. – Он закрыл лицо руками, будто не в силах справиться с воспоминаниями.

– Меня от тебя воротит, хочешь, чтобы и я начала колоться? Ищешь подружку, чтобы на пару колоться наркотиками?

Сирина дрожала от негодования и волнения, осыпая Василия упреками. Ни она, ни он не замечали Ванессы, спустившейся вниз по лестнице.

– Не мечтай, не буду. Я с тобой разведусь. Уеду в Нью-Йорк и, как только там окажусь, сразу же сделаю аборт, и… – Сирина остановилась, с опозданием поняв, что сказала лишнее.

– Что? Что ты сказала? – Василий схватил ее за плечи, глаза его широко раскрылись.

– Ничего, проклятие… ничего!

Захлопнув за собой дверь столовой, Сирина бросилась бегом вверх по лестнице и натолкнулась на Ванессу, сидевшую на верхней ступеньке и тихо плакавшую. Она присела рядом с дочерью. Через мгновение к ним присоединился Василий. Так, втроем, они сидели на лестнице, заливаясь слезами. Сцена получилась ужасная. Сирина ругала и себя, и Василия. Снова и снова Василий просил у них прощения. Сирина крепко прижимала Ванессу к груди. Ванесса кричала на Василия, что он убивает ее мать. Затянувшийся узел казался абсолютно безнадежным. Наконец Василий встал и отвел их наверх. Ни слова не было сказано о будущем ребенке. Но, оставшись с Сириной наедине, после того как они перепоручили немного успокоившуюся Ванессу заботам служанки, Василий спросил, правда ли то, что она сказала про ребенка.

– Значит, ты беременна?

Сирина кивнула и отвернулась.

Василий медленно приблизился к ней сзади, положил руки на плечи и так остался стоять у нее за спиной.

– Я хочу, нет, я умоляю тебя сохранить жизнь моему ребенку. Сирина… пожалуйста… дай мне шанс… через несколько дней я очищусь и буду в полном порядке. Со мной и раньше случалось такое. Не знаю, почему так получилось именно теперь. Может быть, мы с тобой притирались, груз ответственности и стремление понравиться Ванессе… я медленно сходил с ума. Но я покончу с этим. Клянусь… Пожалуйста. – Голос Василия сорвался.

Повернувшись, Сирина прижала его к себе.

– Ну как же ты так мог, Василий? Как же ты мог?

– Больше такое не повторится. Если хочешь, я прямо сейчас поеду в госпиталь. Даже не стану дожидаться Рождества. Поеду прямо сейчас.

Сирина удивленно посмотрела на него и кивнула:

– Хорошо, давай. Прямо сейчас.

Через десять минут Василий позвонил в госпиталь, а спустя час Сирина отвезла его туда на машине. Она поцеловала его на прощание, он обещал позвонить ей вечером. Расставшись с Василием, Сирина поехала прямо домой и забралась в постель. Примерно через час позвонил Тэдди и поздравил ее и Ванессу с Рождеством. Однако, поговорив некоторое время, он поинтересовался, все ли у нее в порядке. Сдерживая себя, Сирина ничего не сказала ему о случившемся, о своем желании вернуться домой, в Америку. Но когда она передала трубку Ванессе, девочка так разревелась, что едва могла говорить. Успокоив дочь, Сирина отослала ее к себе в комнату, а Тэдди принялся пристрастно расспрашивать ее:

– Ты скажешь, что там у вас творится, или мне, черт подери, придется приехать разбираться во всем самому?

Сирине стало не по себе от мысли признаться во всем Тэдди. Но еще противнее было обманывать его. Захлебываясь слезами, она рассказала ему обо всем.

– О боже! – проговорил он. – Нужно срочно все бросить и ехать сюда.

– Но это же нечестно. Он только что лег в больницу на детоксикацию. Может быть, я должна дать ему шанс. Он говорит, что когда вернется после лечения, то станет самим собой.

– Не многое же он тебе обещает.

Сирина смахнула слезу и всхлипнула:

– Зачем ты так говоришь?

– Он конченый человек, Сирина. Пойми же наконец! Ты не должна заставлять Ванессу проходить через все эти мучения, да и сама не должна страдать.

– А если он вернется из больницы в полном порядке? – Вспомнив о своей беременности, Сирина вновь начала плакать. – Ох, боже мой, Тэдди… Не знаю, как быть.

– Возвращайся домой. – Никогда прежде Тэдди не говорил с такой решимостью и уверенностью. – Не раздумывай, завтра же садись в самолет и возвращайся в Нью-Йорк. Можешь остановиться у меня.

– Я не могу уехать. Он мой муж. И у него сейчас трудное время.

Противоречивые чувства пробудились в Сирине, и она изо всех сил противилась Тэдди.

– Тогда отправь сюда Ванессу, пусть поживет здесь, пока ты не убедишься, что он полностью очистился.

Сирина вновь заплакала.

– О, ради всего святого, Сирина… Что с тобой творится?

Пытаясь найти ответ на этот нелегкий вопрос, Сирина чувствовала, как понемногу сходит с ума.

– Я так расстроена и напугана, что не могу нормально думать.

– Это я уже понял.

Но об остальном он не имел ни малейшего понятия.

– Я беременна.

Тэдди тихонько свистнул.

– Проклятие! – Затем после недолгой паузы сказал: – Слушай, сейчас ложись и отдохни. Я позвоню тебе завтра утром.

Но прежде чем он позвонил, утром следующего дня в Нью-Йорке разразилась буря. Из госпиталя, где проходил детоксикацию Василий, кто-то сообщил об этом прессе. Эта весть мгновенно перелетела через океан и маленькой, но очень недоброй статьей появилась в американской печати. Служба рецензирования прессы Маргарет Фуллертон с нарочным прислала ей вырезку этой статьи. Прочитав, она пришла в ярость и одновременно испытала восторг.

– Мало того, что она спекулировала нашим именем и ее фотографии были развешаны по всему Нью-Йорку, теперь она вышла замуж за это бесполезное дерьмо и бездельника. Ради всего святого, Тэдди, чего нам теперь еще ждать? – Мать позвонила ему в восемь утра. – Ты еще поддерживаешь контакты с этой женщиной?

– Я звонил ей только вчера вечером.

– Не понимаю тебя, Тэдди.

– Послушай, черт подери, она ведь родня мне. К тому же сейчас у нее очень трудное время.

Но на этот раз Тэдди было трудно защищать Сирину. Она сделала неудачный выбор. Разумеется, не ее вина, но пресса редко склонна к доброте, и эта небольшая заметка в газете доставит ей немало волнений. И ей, и, что еще важнее, Ванессе. В одном мать была права – в отношении Василия, но никак не его жены.

– Она вполне заслужила все эти мучения. И позволю себе напомнить: никакая она тебе не родственница. Твой брат умер. Она вышла за другого – за эту шваль.

– Для чего ты позвонила мне, мама? – Говорить было не о чем. Тэдди не собирался оправдывать Василия и тем более обсуждать с матерью Сирину. – В отношении Василия Арбаса ты права. Что же касается Сирины – давай не будем говорить об этом.

– Удивлена, как это у тебя хватает терпения, Тэдди. Думаю, ты спятил. Во всяком случае, в отношении нее. Она, должно быть, вас окрутила, судя по тебе и твоему брату.

– У тебя есть еще что-нибудь?

– Нет, за исключением того, что можешь передать ей, что если она когда-либо или кому-либо упомянет нашу фамилию или же заявит о своей прежней связи с моим сыном, то я подам на нее в суд. Эта ведьма, Доротея Керр, больше не станет соваться в это дело. Как я понимаю, Принцесса, – в голосе ее звучало издевательство, – вышла в отставку.

– Временно.

– Не сомневаюсь, шлюхи в любой момент способны возобновить работу.

При этих словах Тэдди положил трубку и позвонил Сирине. В Лондоне приближался полдень, Сирина чувствовала себя лучше, чем накануне. Все утро она успокаивала Ванессу. Сирина сказала Тэдди, что, когда разговаривала с Василием в госпитале, тот уже отчасти пришел в себя.

– Значит, ты не едешь домой? – с болью в голосе спросил Тэдди.

– Пока нет.

– Держи меня в курсе. Если не позвонишь через несколько дней, я сам перезвоню тебе.

После разговора с Тэдди Сирина вернулась в комнату Ванессы, чтобы выслушать новые жалобы дочери на Василия. Эти несколько дней стали критическими.

– Я его ненавижу! Хочу, чтобы ты вышла замуж за Тэдди или за Андреаса.

– Мне очень жаль, что ты так относишься к Василию, Ванесса.

У Сирины вновь навернулись слезы, она постоянно разрывалась между ними. Ванесса как-то странно посмотрела на мать и спросила:

– У тебя правда будет ребенок?

Сирина кивнула:

– Да.

Теперь прибавилась еще одна проблема. Все стало необычно сложным. Даже вспомнить невозможно, когда в последний раз она жила без сложностей.

– Тебя это расстраивает?

Ванесса задумалась ненадолго, затем взглянула на мать:

– Разве мы не можем просто уехать отсюда и взять этого ребенка с собой в Штаты?

Именно так и собиралась сделать Сирина, но тогда пришлось бы пойти на аборт.

– Это также и ребенок Василия.

– Разве? Неужели он не может быть только нашим?

Сирина медленно покачала головой:

– Нет, не может.