Текст книги "Воспоминания"

Глава 24

На следующее утро Сирина на цыпочках спустилась вниз приготовить себе чашку чая и кофе для Брэда и наткнулась в кухне на свекровь, облаченную в голубое шелковое платье.

– Доброе утро. – Произнесено это было таким ледяным тоном, что Сирина предпочла бы, чтобы ее появление проигнорировали. Она мгновенно почувствовала себя отвергнутой и униженной.

– Доброе утро, миссис Фуллертон. Вы хорошо спали?

– Относительно.

Маргарет смотрела на Сирину и отнюдь не спешила с вежливыми вопросами. Взгляд ее был расчетлив и очень, очень холоден.

– Я думаю, будет лучше, если ты сегодня скажешься больной и не пойдешь на свадьбу. В твоем положении это прекрасный аргумент.

Разумеется, она имела в виду ребенка. Однако Сирина почувствовала себя потрясенной. Она не испытывала ни малейшего желания идти на эту свадьбу, но тем не менее отлично понимала, что если не пойдет, то это вызовет массу разговоров.

– Не знаю, если Брэд…

– Разумеется, это целиком твое дело. Но в твоем положении, мне кажется, было бы разумнее избавить себя от ненужных волнений. В конце концов, это день Пэтти, ты могла бы и сама подумать об этом и не причинять ей дополнительной боли к той, что уже нанесла.

Сирине хотелось расплакаться, но вместо этого она молча кивнула.

– Я подумаю.

– Подумай. – И с этими словами Маргарет вышла из кухни. Сирина опустилась на стул и тихо всхлипнула. Придя в себя, она налила Брэду кофе, заварила себе чай, поставила чашки на поднос и медленно направилась наверх, пытаясь решить для себя, что же ей делать. Когда она дошла до их комнаты, то поняла, что у нее нет выбора. Если свекровь хочет, чтобы она не ходила на свадьбу, она туда не пойдет. Может быть, так будет лучше.

Входя в комнату с подносом, она чуть слышно вздохнула. Брэд, услышав вздох, взглянул на нее.

– Что-то случилось, любимая?

– Нет… Я… У меня ужасно болит голова.

– Да? – Oн заволновался. – Почему бы тебе не прилечь? Наверное, это все из-за вчерашних танцев.

Сирина улыбнулась:

– Нет, я просто устала. – Улегшись на постель, она взглянула на него. – Знаешь, мне ужасно неудобно говорить, Брэд, но… мне кажется, мне не следует идти на церемонию.

– Ты так плохо себя чувствуешь? – Он удивился. Она не была даже бледной, как обычно утром, быстро выпила чай, чего никогда не делала, когда неважно себя чувствовала. – Хочешь, вызову врача?

– Нет. – Сирина села на кровати и поцеловала его. – Как ты думаешь, твой брат простит меня?

– Думаю, простит. Так что если хочешь остаться дома, то я не против.

– Спасибо.

Бред торопливо встал и начал собираться. Сирина ощущала тяжесть на сердце, но не из-за того, что ей предстояло пропустить свадебное торжество, а из-за того, что причина конфликта – она сама. Маргарет Фуллертон стыдилась ее и делала все возможное, чтобы убрать со своего пути. Сирина остро почувствовала себя нежеланной, исключенной из семьи. Как бы ни любил ее Брэд, ей было очень больно оттого, что его родня не приняла ее.

– Ты в порядке, любимая?

Он внимательно посмотрел на нее, затем надел цилиндр и натянул перчатки. Выглядел он сногсшибательно в смокинге и полосатых брюках, сером цилиндре, серых перчатках. Свадьба обещала быть великолепной, и Сирине вдруг стало жаль, что она ее пропустит. Некоторое время спустя в дверь постучал Тэдди, облаченный точно в такой же костюм, с бутоньеркой из лилий для Брэда – ее надо было прикрепить к лацкану фрака.

– Нет, я не нацеплю это, а то еще подумают, будто я жених.

– Не беспокойся, не подумают, у него букет гораздо больше. – Затем, оторопев, Тэдди застыл на месте, глядя то на Сирину, то на Брэда. – Что случилось, разве ты не идешь, Сирина?

– Я неважно себя чувствую.

– Вчера, отправляясь на обед, ты тоже неважно себя чувствовала. Тебе и сегодня плохо? – Он все время был настороже. Складывалось впечатление, что Тэдди обладал особым даром чувствовать малейшую ложь, особенно связанную с его матерью.

– Я внезапно почувствовала себя хуже. – Но произнесла она это как-то чересчур легко, усевшись на кровати и скрестив руки на груди.

– Я тебе не верю. – Тэдди посмотрел на Брэда: – Вы поругались?

– Черт подери, нет! Сирина только что заявила, что чувствует себя не настолько хорошо, чтобы идти, а я не хочу ее заставлять.

– Почему бы, собственно, и нет? – Тэдди улыбнулся, присаживаясь на кровать подле нее. – Ты действительно чувствуешь себя неважно, Сирина?

Она кивнула:

– Да, действительно.

– Извини, нам будет очень не хватать тебя.

Едва он произнес эти слова, две огромные слезинки потекли из ее глаз. Сирина вновь почувствовала себя отверженной, и ей ужасно захотелось пойти вместе с ними. Если б только миссис Фуллертон не давила на нее столь сильно. Сирина чувствовала себя так, словно действительно не могла пойти. Словно ей и в самом деле не следовало идти, если у нее есть чувство приличия или хоть какое-то уважение к свекрови.

– В чем дело? – Тэдди внимательно разглядывал ее.

Сирина покачала головой, безуспешно стараясь остановить слезы.

– О, мне надоело быть беременной, я только и делаю, что реву!

Она рассмеялась сама над собой. Брэд подошел и погладил мягкие золотистые волосы, падавшие волнами на подушку.

– Не расстраивайся, я вернусь сразу же, как только смогу.

Он вышел проверить, как там Грег. Уже много лет Грег жил отдельно, но на эту последнюю холостяцкую ночь пришел домой и спал в своей прежней комнате. Он отлично знал, что, как бы ни напился накануне, здесь ему не позволят проспать собственную свадьбу.

Как только Брэд вышел из комнаты, Тэдди решительно посмотрел на Сирину.

– Выкладывай, что случилось на самом деле?

– Ничего… – Но она не могла смотреть ему прямо в глаза, и он понял: что-то тут не так.

– Не лги мне, Сирина. Почему ты не идешь?

Просто удивительно, как этот человек мог заставлять ее говорить, и как безоглядно она доверяла ему. И она рассказала ему все – все то, что ни за что не рассказала бы Брэду. Но ведь она знала, что накануне Тэдди не предал. Поэтому не стала таиться от него и на этот раз. Слезы вновь наполнили ее глаза.

– Твоя мать считает, что мне не следует идти. Но я не сказала об этом Брэду. Не хочу, чтобы он знал.

– Она тебе это сказала?

– Да, сказала, что это было бы нехорошо по отношению к Пэтти и что если у меня есть хоть немного скромности, то я не пойду, что я и так уже причинила Пэтти достаточно неприятностей.

Тэдди буквально подскочил на месте.

– Ну, надо же! Черт подери, Сирина. Если ты не будешь стоять за себя, то мать будет помыкать тобой всю оставшуюся жизнь! Ты не должна позволять ей этого!

– Какое это имеет значение! Она не хочет, чтобы я была там. Мне кажется, она считает, что я позорю вас.

– Сирина, – Тэдди пристально посмотрел на нее, – вчера вечером всем гостям до единого хотелось узнать, кто ты такая. Кто ты есть, кем ты была. В ресторане пронесся слух, что ты принцесса, и это, вероятно, чертовски встревожило мать. В ту ерунду, что ты никто, простая служанка, после вчерашнего вечера никто не верит. Ты выглядела так, что ни у кого не возникло сомнения в твоем происхождении: прекрасная дама-аристократка. Не знаю, что гложет мою мать. Неужели то, что Брэд поступил так, как хотел, и отныне сам принимает решения? Даже если ей хотелось заполучить в невестки Пэтти Азертон, то она этого добилась. Думаю, вскоре она изменит свое отношение к тебе, Сирина, но ты же ведь не можешь уступать ей все время. То, что она проделала с тобой вчера вечером, не только возмутительно, но и аморально, и, по правде говоря, Брэду следовало бы знать обо всем. Но коль уж ты настаиваешь, я ему не скажу. Тем не менее то, что она сделала сегодня, – последняя капля, черт возьми! Это же просто непристойно!

Внезапно ему в голову пришла мысль, что мать ревнует. Возможно, она не может стерпеть того, что олицетворяла собой Сирина, того, что Брэд сам отыскал ее для себя, завоевал ее и собирался лелеять всю жизнь. Может быть, ей хотелось женить его на ком-нибудь, кем она могла бы манипулировать, какой-нибудь девушке, которой она могла бы помыкать, что, как ей, видимо, казалось, она сумеет проделывать с Пэтти.

– Пойми, ты же не можешь позволить ей все время командовать собой. Так нельзя.

– Что нельзя? – В дверях стоял Брэд, внимательно и напряженно глядя на обоих. – Чувствую, что-то творится, о чем мне не говорят ни слова. Но я не потерплю секретов в моей собственной семье. – Он посмотрел на жену. – В чем дело, Сирина?

Она опустила глаза, избегая его взгляда. Брэд поднял руку.

– Никаких слез. Просто скажи мне.

Но она не могла говорить, впрочем, и не собиралась.

Первым заговорил Тэдди:

– Она не хочет рассказывать тебе, Брэд, но думаю, тебе следует знать.

Сирина чуть не выскочила из кровати, она протянула к нему руки, пытаясь остановить, и почти крикнула:

– Нет!

– Я расскажу ему, Сирина, – тихо проговорил Тэдди, и Сирина разразилась слезами.

– Ради всего святого, в чем дело? – Эта мелодраматическая сцена крайне действовала Брэду на нервы, а он и так уже был выведен из себя. Брэд только что побывал у Грега, тот так накачался накануне вечером, что мажордом все еще пытался привести его в чувство. – Что, черт подери, тут происходит?

Тэдди встал и взглянул ему в лицо.

– Мать не хочет, чтобы Сирина присутствовала на свадьбе.

Сирину словно ударило электрическим током. Брэд, казалось, держался за другой конец этого же провода.

– Что? Ты сошел с ума!

– Нет. Она совершенно недвусмысленно заявила Сирине, что та в долгу перед Пэтти и поэтому ей не следует идти на ее свадьбу. Она же предложила Сирине дипломатично сказаться больной и остаться дома.

– Это правда?! – Брэд уставился на жену с нескрываемой яростью.

Она кивнула. Он подошел к кровати. Сирина видела, как его била дрожь.

– Почему ты не сказала об этом мне?

– Я не хотела, чтобы ты сердился на свою мать. – Голос ее дрожал, она едва сдерживала слезы.

– Никогда больше не делай ничего подобного! Если кто-нибудь еще хоть раз скажет тебе нечто подобное, я должен знать! Немедленно! Ясно?

Лицо Брэда выражало страдание, он замолчал и задумался. Долгое время он размышлял, наконец, повернулся к брату.

– Ну-ка, давай вали отсюда, Тэдди, – с грубоватой шутливостью приказал он и тут же посмотрел на Сирину: – А ты вылезай из постели. Мне абсолютно наплевать, что ты наденешь, но через десять минут ты должна быть готова.

– Но, Брэд… Я не могу… Твоя…

– Больше ни слова! – заревел он. – Я – шафер на свадьбе моего брата, а ты моя жена. Понятно? Ты понимаешь это? Ты моя жена, а это означает, что ты идешь со мной всюду, и тебя принимают все, кто любит и принимает меня, будь то друзья, моя семья или люди, с которыми я работаю. А если кто-то не принимает тебя, я хочу это знать. Немедленно! А не посредством любезности моего брата. Это тебе ясно, Сирина?!

– Да, – прошептала она.

– Отлично. Потому что мне хочется, чтобы это было ясно тебе и моей матери, Пэтти и Грегу и всякому, кто, видимо, пока этого не понимает. Я пойду и сейчас же объясню это матери, а пока я это делаю, ты поднимай свою задницу с постели, надевай первое попавшееся под руку платье, и двинем на этот свадебный фарс. И никогда больше так не поступай! Даже не пытайся прикидываться больной или скрывать что-либо от меня. Ты всегда обо всем будешь рассказывать мне. Понятно?

Сирина кивнула, он подошел, резко привлек ее к себе и поцеловал.

– Я так сильно люблю тебя, черт подери! Даже мысли не допускаю, чтобы кто-то причинил тебе боль. Обещаю любить, оберегать твою честь, защищать тебя до тех пор, пока мы оба будем живы, по крайней мере, дай мне шанс сделать это, крошка. Ведь именно для этого я и есть у тебя. И никогда, никогда не иди на поводу у моей матери.

Сирину одновременно тронула его забота о ней и испугали упреки, обращенные к матери. Он изучающе смотрел на нее.

– Вчера, когда ты расстроилась, тоже случилось нечто подобное, Сирина? – Он не отрываясь смотрел ей в глаза, но она только покачала головой. – Ты уверена?

– Да, Брэд, да.

Она не могла сказать ему, что свекровь заставила ее подписать документ. Тогда он никогда больше не станет разговаривать со своей матерью, а ей не хотелось быть причиной разрыва. Зла хватало и без того.

Брэд решительно направился к двери, приостановился на мгновение и затем улыбнулся ей:

– Я люблю вас, миссис Фуллертон.

– Я люблю вас, подполковник.

Она послала ему воздушный поцелуй. Он скрылся за дверью, стараясь успокоиться перед разговором с матерью.

Брэд нашел Маргарет в своем будуаре, она уже была в красивом шелковом платье, заказанном у Диора специально для свадьбы. В Париже имелись все ее мерки, так что ей оставалось лишь выбрать модель и ткань. На ней красовалась шляпка, сконструированная специально для нее.

– Мама, можно войти?

– Конечно же, дорогой. – Она приветливо улыбалась ему. – Сегодня такой торжественный день. Ты уже видел брата?

– Обоих.

– Я имею в виду Грега. Как он?

– Почти в беспамятстве, мама. Слуги пытаются привести его в себя. Он здорово напился вчера… – Ему хотелось добавить «как обычно», но он сдержался.

– Пэтти его исправит.

Подобной уверенности матери Брэд отнюдь не разделял.

– Может быть. Но прежде чем говорить о Пэтти, мне хотелось бы кое-что расставить по своим местам.

Мать оторопела от его тона, но Брэд и не подумал его смягчать, продолжив:

– Тебе следует извиниться передо мной, мама. Или, вернее, перед Сириной. Хочу, чтобы тебе стало ясно отныне и навсегда: Сирина – моя жена, нравится тебе это или нет. Ты просила ее не ходить на свадьбу Грега! То, что ты осмеливаешься совершать нечто подобное, поражает меня и причиняет боль. Если ты хочешь, чтобы нас с ней там не было, то тогда все хотя бы понятно, но если ты хочешь, чтобы я был там, то тебе следует знать, что я всегда беру с собой Сирину. – Теперь в его глазах стояли слезы: – Я люблю ее всем своим сердцем, мама. Она замечательная девушка, и через несколько месяцев у нас будет ребенок. Я не могу заставить тебя принять ее. Но я не позволю тебе причинять ей боль. Не вздумай делать что-либо подобное впредь.

Мать нерешительно шагнула к нему.

– Извини, Брэд. Я… Я неверно поняла… Но мне слишком трудно. Я думала, ты женишься на ком-то, кого мы знаем.

– Но я не сделал этого. И совершенно несправедливо наказывать за это Сирину.

– Скажи… – Мать с интересом посмотрела на него. – Она сама рассказала тебе об этом?

– Нет. Понимаешь, Сирина слишком сильно любит меня, чтобы вставать между тобой и мной. Она доверилась Тэдди, а он рассказал мне.

– Понятно. Она рассказала еще что-нибудь?

Он удивленно посмотрел на мать.

– Есть еще что-то, о чем ей следовало бы мне рассказать? – Неужели его мать еще что-то натворила? Неужели он прав, что волновался по поводу позавчерашнего расстройства Сирины? – Я еще что-то должен знать?

– Нет, вовсе нет.

С облегчением она поняла, что Сирина ничего не рассказала ему. Хотя дело вовсе не в том, что это могло что-то изменить. Она никому не отдала бы теперь этот документ. Бумага, которую подписала Сирина, уже хранилась в ее сейфе. Она по-прежнему считала, что Сирина охотится за деньгами Брэда, и многие годы спустя, когда она покинет его и попытается вымогать деньги, мать спасет его тем, что в свое время заставила Сирину подписать этот документ. Придет день, и он скажет ей спасибо.

Брэд счел своим долгом сообщить матери еще одну новость:

– Думаю, что в сложившейся ситуации будет лучше, если мы уедем сегодня сразу же после свадьбы. Я постараюсь достать места на ночной поезд в Чикаго, а если не удастся, мы переночуем в отеле и уедем утром.

– Ты не можешь этого сделать. – Внезапно у матери на глазах заблестели слезы.

– Почему?

– Потому что я хочу, чтобы ты остался здесь. Ты не был дома уже бог знает сколько.

– Тебе следовало подумать об этом до того, как объявлять войну Сирине.

Глаза матери сделались злыми и жестокими.

– Ты мой сын и поступишь так, как я скажу.

Брэд отозвался странно спокойным голосом:

– Боюсь, ты ошибаешься. Я взрослый мужчина, у меня есть жена и собственная семья. Я не твоя марионетка. Отец – может быть, и мой бедный слабый братец, но не я. Никогда не забывай этого.

– Как ты можешь говорить со мной таким тоном? Как ты смеешь!

Брэд осторожно приблизился к ней.

– Мама, держись от моей жизни подальше, или ты пожалеешь.

– Брэд!

Но он ничего не ответил, повернулся и вышел из комнаты, хлопнув за собой дверью.

Глава 25

В церкви Св. Джеймса на Мэдисон-авеню в Нью-Йорке ровно в десять часов десять минут Тэдди неторопливо подвел Сирину к отведенному ей месту. Церковь была наполнена цветами, в воздухе витал густой цветочный аромат, повсюду виднелись воздушные белые бутоны, лилии, белые розы, множество белых ленточек. Однако атмосфера была скорее величаво-торжественной, нежели радостно-праздничной, по обе стороны от прохода стояли элегантно одетые женщины и мужчины в смокингах и полосатых брюках, виднелись огромные шляпы, украшенные цветами самых разных и очень ярких расцветок, старые и молодые лица. Медленно полились звуки органа. Сирина в одиночестве сидела на предназначенном ей месте, чуть позже рядом опустились две импозантные высокопоставленные дамы. Одна – в замечательном креповом платье темно-пурпурного цвета, с брошью из аметиста, огромной ниткой жемчужных бус, с лорнетом, через который она часто поглядывала на Сирину. Дама рядом с ней была одета более тускло, но ее неброский костюм из серого шелка подсвечивали несколько очень крупных бриллиантов. Там и здесь Сирина видела знакомые лица людей, присутствовавших на вчерашнем обеде. Довольно часто она ловила себя на том, что бросает взгляды на Тэдди, словно в поисках опоры и успокоения. Она знала его всего лишь несколько дней, но думала о нем как о человеке, которого любила и на которого могла рассчитывать. Один раз он остановился у того места, где она сидела, ободряюще сжал ее руку и вернулся к своим обязанностям.

Точно за минуту до одиннадцати огромные церковные двери закрылись, орган заиграл громче. Воцарилась тишина, не нарушаемая даже шепотом, затем словно по волшебству начали появляться шаферы и подружки невесты. Показалась торжественная свадебная процессия: мужчины, облаченные во фраки и полосатые брюки, женщины в платьях персикового цвета и в шляпках, от которых захватывало дух. Платья подружек невесты были такими нарядными и красивыми, что Сирина как зачарованная не могла оторвать от них глаз: с огромными рукавами в викторианском стиле, высокими воротниками, узкие в талии, с пышными юбками и элегантными шлейфами. Каждая подружка невесты несла букет нежных роз того же, что и платье, цвета. Вслед за ними появилась маленькая девочка-цветочница. На ней красовалось платье такого же покроя, только вместо рукавов колыхались большие буфы и не было шлейфа, о который она могла бы споткнуться. В руках она держала серебряную корзиночку, наполненную лепестками роз. Лицо ее светилось чистотой и безмятежностью, как у ангела. Она улыбалась своему брату-малышу, семенящему следом в черном бархатном костюмчике с короткими штанишками. Он держал перед собой подушечку с обручальными кольцами для новобрачных.

Глядя на детей, Сирина улыбалась, глаза ее увлажнились. Затем она повернула голову, чтобы посмотреть, кто шествовал за ними. И у нее сразу же перехватило дыхание при виде той, что вступила в церковь. Настоящая сказочная принцесса в кружевном платье, настолько великолепном, что Сирина подумала, что за всю свою жизнь не видела ничего подобного. Вздох восхищения и одобрительный шепот пролетели по церкви, лишь только Пэтти появилась в свадебном платье с высоким воротом, которое, вероятно, надевала еще ее прапрабабушка. Этому платью насчитывалось не менее сотни лет. На шее у Пэтти сверкало бриллиантовое ожерелье, небольшая изящная тиара украшала голову, в ушах – прекрасные серьги из жемчуга с бриллиантами. Огромная фата, словно облако, простиравшееся на многие мили, так показалось Сирине, скрывала шлейф и большую часть прохода. Пэтти величавой походкой шла под руку с отцом. От нее нельзя было отвести глаз, рядом с ней все невольно ощущали себя карликами. Ее темные волосы настолько удивительно контрастировали с нежной белизной платья, что Сирина подумала, что столь красивой невесты ей не доводилось видеть за всю свою жизнь. Даже на мгновение нельзя было допустить и мысли, будто в Пэтти могло уживаться все то, о чем ей рассказывал Брэд. «Нет, – подумала Сирина, – наверное, он ошибся. Эта женщина – богиня, сказочная принцесса». Затем с тяжестью, сдавившей сердце, представила, что именно она, эта красавица, могла стать женой Брэда. А сам он мог быть женихом на этой вот самой свадьбе, мог жениться на этой невысокой черноволосой красавице, принадлежащей его кругу, его миру. Поступи он так – не было бы семейного конфликта, не было бы злобы и осложнений с матерью. И едва Сирина подумала об этом, на нее накатила волна вины за все осложнения, которые она своим появлением внесла в жизнь Брэда. Глаза Сирины устремились к алтарю, где Грег стоял подле невесты. Сразу же за ними виднелся Брэд с подружкой невесты. Присмотревшись к ней, Сирина признала, что та красива по-своему. Ее рыжие волосы отлично гармонировали с платьем персикового цвета и большой пестрой шляпой. Вокруг виднелось множество других девушек – блондинок и брюнеток – с типично американскими лицами, усыпанными небольшими веснушками. Сирине вдруг подумалось, что Брэд мог бы взять в жены любую из них. Имена этих девушек знали все, как знали имена их бабушек и дедушек или имена других их родственников. Он мог бы жить и наслаждаться той жизнью, которую прочила ему его мать, и не разрушать семьи. Но вместо этого он женился на ней, совершенно чуждой этому миру, и вот теперь из-за нее он станет изгоем. Сириной овладела безмерная скорбь и тоска от того, что из-за нее у Брэда столько неприятностей. О господи, что произойдет, если он возненавидит ее за это?

С чрезвычайно серьезным и отрешенным выражением на лице Сирина просидела оставшуюся часть свадебной церемонии. Затем проводила взглядом прошествовавшую мимо нее к выходу процессию. Как и многие другие гости, она также двинулась поздравлять молодых, пожимая по пути руки примерно двадцати шаферов и подружек невесты, как вдруг неожиданно натолкнулась на Тэдди, который резко схватил ее за локоть.

– Что ты тут делаешь, глупая?

– Не знаю.

Внезапно Сирине стало ужасно неловко. Неужели она сделала что-то не так? Она чувствовала себя такой глупой, но Тэдди с улыбкой обвил рукой ее талию.

– Незачем вести себя так формально. Хочешь, пойдем вон туда, встанешь вместе с нами.

Но Сирина знала, что от ее появления с их матерью может случиться припадок.

– Лучше подожду снаружи.

Некоторое время она стояла рядом с Тэдди. Но вдруг ее заметила Пэтти и злобно проговорила:

– Это моя свадьба, Сирина, а не твоя, или ты забыла?

Сирина покраснела до корней волос, что-то невнятно пробормотала и начала было отходить. Но Тэдди остановил ее. Он хорошо знал, сколько ей уже пришлось пережить, и у него буквально чесались руки – так ему хотелось врезать Пэтти за эти слова.

– Можешь ты хоть разок заткнуть свою чертову пасть, Пэтти? Если ты этого не сделаешь, то так и останешься сварливой бабой, и даже самое расчудесное платье тебе не поможет.

С этими словами Тэдди отошел от нее, по-прежнему обнимая Сирину за талию, подав знак Брэду, что они будут ждать его снаружи. Маргарет бросала на них злобные взгляды, а Пэтти вся побелела. Однако из посторонних лишь один или два человека слышали их перебранку. Мгновение спустя они уже стояли на улице.

– Итак, теперь я, по меньшей мере, могу прояснить для себя несколько обстоятельств.

– Вот как? – Стоя на ярком солнце, Сирина по-прежнему выглядела печальной и рассеянной.

– Теперь у меня появились две невестки: одна замечательная, а другая – ведьма.

Сирина против воли рассмеялась и тут же увидела спешившего к ним Брэда.

– Опять что-то случилось? – торопливо поинтересовался он. Сирина отрицательно покачала головой, но Тэдди погрозил ей пальцем и нахмурился:

– Не обманывай его, черт возьми. – Он улыбнулся старшему брату. – Наша только что обретенная родственница показала свое истинное личико.

– Нагрубила Сирине? – Брэд начал закипать.

– Конечно. Разве она когда-нибудь и с кем-нибудь может быть не грубой, кроме, разумеется, тех, на кого хочет произвести впечатление? Господи Иисусе, как только Грег намерен терпеть ее?

Тэдди едва слышно проговорил последнюю фразу, так что его расслышал только брат, но оба они знали ответ на этот вопрос, и ни тот, ни другой не испытывали от этого восторга. Скорее всего, Грег будет пить до конца своей жизни. Этим утром, пребывая в полубессознательном состоянии, он поведал старшему брату, что женится на Пэтти только лишь потому, что она была невестой Брэда, а так как все считали Брэда потрясающим парнем, то, следовательно, и она потрясающая девчонка. Брэд попытался было отговорить Грега от женитьбы, но тот испугался менять свое решение всего за несколько часов до свадьбы. Все утро в церкви Брэд вспоминал вопрос, заданный ему Сириной:

– Ты собираешься встать и высказаться против свадьбы?

Ему бы очень хотелось, но он не осмелился.

Через несколько минут молодожены, их родители и свидетели на шести лимузинах направились на торжественный обед в отель, где для этого события был снят Большой бальный зал. И здесь повсюду были цветы. Как только появились молодожены, заиграл оркестр.

Сирина оказалась за столом с незнакомыми людьми далеко от всех остальных. Ей показалось, что прошла вечность, прежде чем к ней подошел Брэд. Она устала от напряжения, от того, что приходилось все время поддерживать вежливую светскую болтовню, от окружавшей ее толпы.

– С тобой все в порядке, любимая?

Сирина улыбнулась и кивнула.

– Как себя чувствует моя дочь?

– Он чувствует себя отлично.

Они рассмеялись, глядя друг на друга. Через минуту, когда оркестр заиграл медленный вальс, Брэд взял Сирину за руку и повел на танцевальную площадку. Тэдди сидел за одним столом с женихом и невестой и следил, как Брэд с Сириной неторопливо закружились по залу. Они были по-настоящему совершенной парой – его высокий стройный брат и грациозная золотоволосая женщина. Их улыбки могли осветить и согреть весь зал, они выглядели такими счастливыми, что это им следовало бы быть женихом и невестой, а не этой нервной, какой-то натянутой невысокой брюнетке, которая слишком много пьет и чересчур громко разговаривает, и не сидящему рядом с ней человеку, за которого она только что вышла замуж, но который уже обмяк, тупо уставившись перед собой. В глазах Грега ничего не светилось, никакой искры, наоборот, в них отражалась скука. Он допил свою порцию виски и подал официанту знак повторить.

Спустя несколько минут Брэд и Сирина подошли к Тэдди. Брэд склонился к самому уху брата и прошептал, что они уезжают.

– Уже?

Он кивнул:

– Хотим успеть на вечерний поезд, мне хочется, чтобы Сирина смогла немного отдохнуть перед дорогой. Нам нужно уложить…

Он замялся, и Тэдди рассмеялся. Может быть, Брэд действительно хотел, чтобы она отдохнула, может быть, им действительно предстояло уложить чемоданы, но по лицу Брэда было совершенно ясно, что у него в голове в это время вертелись совсем другие мысли. Будь они наедине, Тэдди начал бы над ними подтрунивать.

– Что ж, увидимся в Сан-Франциско, парень. Когда ты приезжаешь?

– Я выезжаю из Нью-Йорка двадцать девятого августа, поэтому должен прибыть в Сан-Франциско первого сентября.

– Напиши нам подробнее, и мы приедем встретить тебя. – Брэд стиснул плечо брата и долгое время пристально смотрел ему в глаза. – Спасибо тебе за все. За то, что дал Сирине возможность почувствовать себя не чужой.

– Конечно. – Тэдди перевел взгляд на свою новую сестру. – Увидимся на Западе, Сирина. – Затем, усмехнувшись, добавил: – Но к тому времени ты станешь такой же огромной, как кит.

Все трое расхохотались.

– Нет, не стану! – Она пыталась напустить на себя оскорбленный вид, но не могла. Вместо этого обвила его руками за шею и расцеловала в обе щеки. – Я буду скучать по тебе, маленький братец.

– Берегите друг друга.

Братья обменялись рукопожатием, Тэдди еще раз поцеловал Сирину. Через несколько минут после того, как Сирина вежливо попрощалась с невестой, пожала руки родственникам и поздравила почти невменяемого жениха, они с Брэдом покинули празднество. Какое облегчение, что свадьба осталась позади! Они вышли из зала рука об руку. На улице Брэд снял галстук и вместе с перчатками бросил его в цилиндр, остановил кеб и велел доставить их домой в апартаменты на Пятой авеню.

Сирина с наслаждением прислушивалась к стуку подков, когда они въехали в парк, а Брэд нежно обнял ее. Стоял жаркий солнечный день, лето только начиналось, и уже с наступлением вечера они начнут свой путь к новой жизни в Калифорнии.

– Ты счастлива, дорогая? – Брэд посмотрел на жену, счастье, охватившее его оттого, что наконец-то они остались наедине, вдвоем, светилось в его глазах.

– Разве могу я быть несчастливой с тобой?

Она поцеловала его; крепко прижавшись друг к другу, они неторопливо двигались к Пятой авеню.