Текст книги "Воспоминания"

Через несколько минут боли стали чаще и интенсивнее, а час спустя Тэдди попросил ее расслабиться. Глаза Линды начали туманиться, на лбу выступили капли пота, волосы прилипли к лицу. С каждым новым приступом боли она крепче стискивала его руку.

– Это не так просто, как мне казалось.

Линда с тревогой взглянула на мужа и, когда пришел очередной приступ боли, стиснула зубы и задержала дыхание. Ему пришлось прикрикнуть на нее, чтобы заставить дышать. Когда приступ ослаб, он вытер лоб жены влажной тряпочкой, дал лед, нежно сжал руку и сказал, что она отлично держится. Сестры входили и выходили, подбадривая ее, говорили, что дела у нее идут отлично, а в коридоре сплетничали по поводу того, что и Тэдди, и Линда были врачами. Сестры и раньше видели роды по методике Ламазе, а в 1971 году они стали почти обычным делом, но они ни разу не видели, чтобы этому методу следовали с таким усердием.

Следующая стадия длилась до самого полудня, к шести часам Линда почти обессилела. Лицо ее исказилось от боли, волосы прилипли к лицу, она отчаянно старалась не кричать, но очередной приступ боли заставил ее вскрикнуть и устремиться к Тэдди.

– Не могу… Скажи, чтобы они дали мне чего-нибудь… Скажи… Пожалуйста… О господи…

Но он уговорил ее не делать этого, сказав, что все идет отлично. Все было совсем иначе, чем когда рожала Сирина. Когда он в то утро прилетел в Лондон, он знал, что она умирает. Промедли он еще чуть-чуть – и сердце остановилось бы, не выдержав нагрузки. Ребенок тоже бы умер, если бы он не предпринял быстрых мер. В случае с Линдой было по-другому. Вне всякого сомнения, она испытывала сильнейшую боль, но все шло положенным природой чередом.

После тринадцати часов продвижения плоду оставалось преодолеть около восьми сантиметров, и через некоторое время она могла начать тужиться. Оба они отлично понимали по занятиям в классе Ламазе, что подошли к самому трудному моменту родов. Следующие два часа были просто выматывающими. Тэдди ни на мгновение не выпускал ее руки, подбадривая, дыша вместе с ней, успокаивая ее словно маленького ребенка, а затем внезапно вместе с последним криком на ее лице появилось торжествующее выражение победы, и без всякого понуждения она начала тужиться. Тэдди попытался было удержать ее, но подошел врач, сделал знак сестрам, и без лишних разговоров они выкатили кровать из палаты в родильную. Линду переложили на стол, ноги положили на подставки, и через пять минут она начала выталкивать плод по-настоящему. Персонал в родильной подбадривал, а Тэдди изо всех сил держал Линду за плечи, пот струился по его лицу, по спине, по рукам столь же интенсивно, как и по ней. Никогда в жизни Линда не работала так упорно. Тэдди чувствовал себя так, словно вместе с ней выталкивал плод.

– Давай тужься! – хором кричали они.

Лицо Линды покраснело от напряжения, она стонала от усилий. Казалось, прошла вечность. Наконец врач улыбнулся, поднял руку и объявил:

– Показалась головка ребенка… Давай, Линда… Давай… Я уже вижу волосики!.. Давай толкай!

Линда напряглась, и ребенок продвинулся на дюйм, макушка почти целиком вышла наружу, и Тэдди почувствовал, как у него навернулись слезы, когда он взглянул в зеркало. В сорок семь лет у него появился первый ребенок, и он никогда в жизни так сильно не любил ни одну женщину, как в этот момент любил Линду.

– Давай, любимая… Давай, ты можешь… Ну вот… давай… еще!

Она силилась так, словно вот-вот лопнет от натуги, затем среди стона и хрипа головка ребенка вышла наружу. Врач улыбнулся, сестры рассмеялись, Линда и Тэдди заплакали от счастья, глядя друг на друга.

– Кто?

– Пока еще не можем сказать. – Врач широко улыбнулся. – Ну-ка еще поднатужься несколько раз, и тогда скажу.

– Нечестно, – задыхаясь, проговорила Линда, улыбаясь мужу. – Господу следовало бы повернуть их половые органы так, чтобы вы могли сказать… сразу…

Она вновь начала тужиться. Еще два толчка – и врач освободил плечи ребенка, а затем, одним мощным последним толчком, ребенок вышел целиком и лег на руки врачу.

– Мальчик! – радостно воскликнул он. – Большущий красивый парень!

Глаза Линды и Тэдди наполнились слезами, когда они посмотрели друг на друга. Линда рассмеялась и потянулась поцеловать своего мужа, он пригладил ее волосы и посмотрел на нее сверху вниз с безграничным обожанием.

– Ты самая красивая женщина, какую я когда-либо видел.

– О, Тэдди… – Она улыбнулась сквозь слезы. – Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя. О, ты только посмотри на него… – Тэдди не мог нарадоваться, младенец был само совершенство.

– Восемь фунтов, двенадцать унций. Отличная работа, миссис Фуллертон. – Врач с удовольствием вручил ребенка отцу. – А вы думали, будет двойня.

Тэдди взглянул в лицо своему сыну, подержал его мгновение, затем передал матери:

– Вот твой сын, мамуля.

Глаза их вновь наполнились слезами, когда она прижала младенца к себе.

Ночь была наполнена радостью и возбуждением. Когда они вернулись в палату, Линда чувствовала себя так хорошо, что ей казалось, она готова летать. Она выбралась из кровати и, опираясь на руку мужа, вместе с ним вновь отправилась к холлу, через стекло взглянуть на своего сына. Так они стояли, держась за руки. Со стороны они выглядели самыми счастливыми родителями на свете.

– Правда он красивый, Тэдди?

– Конечно. – Тэдди не мог отвести глаз от своего сына, оставалось решить, как его назвать.

Линда посмотрела на Тэдди с улыбкой.

– Я подумала, что мы могли бы назвать его Брэдфордом, в честь твоего брата.

Когда она это произнесла, Тэдди почувствовал, как что-то подкатило к горлу и перехватило дыхание, он крепко прижал Линду к себе и ничего не сказал.

В эту ночь между ними образовалась связь, которая – он знал – никогда не порвется. Они прожили половину своих жизней, дожидаясь друг друга. Он считал, что никогда не сможет пережить смерть Сирины. Но Сирина была для него мечтой, недостижимой женщиной, которую он всегда любил, но которая никогда не принадлежала ему по-настоящему. Она принадлежала Брэду, затем Василию и никогда в действительности ему. Женщина, которая только что родила ему сына, была полностью его, и он это знал, точно так же, как он принадлежал ей и никому никогда, кроме нее, не будет принадлежать. Когда они медленно возвращались по коридору в палату Линды, казалось, призрак Сирины ди Сан-Тибальдо в последний раз тихонько прокрался на цыпочках и исчез навсегда.

Глава 52

– Мальчик? Урра!!! О, Тэдди, великолепно!

Тэдди позвонил Ванессе в одиннадцать тридцать – вечером того же дня, и она пришла в полный восторг.

– О, как прекрасно! – Затем встревоженно спросила: – Как Линда? Было трудно?

Ванесса всегда нервничала при разговорах о родах и постоянно заявляла, что не хочет иметь собственных детей. Когда придет время, она собиралась усыновить какого-нибудь ребенка. К такому решению Ванесса пришла вместе с Джоном Генри. Джон ей сказал, что в следующий раз хотел бы знать заранее, какой у него будет ребенок. Он не мог представить себе, что еще раз сможет пережить ужас рождения дефективного ребенка. Девятимесячная пытка ожиданием, когда не знаешь, нормальным родится новое дитя, вызывала у него панический страх. В то же время, подобно Ванессе, ему очень хотелось иметь детей. Но Тэдди весело заявил:

– Нет, она держалась потрясающе. Никогда не видел никого, кто справился бы с этим делом лучше. Линда была просто прекрасной. – Он едва вновь не расплакался от радости. – Подожди, вот увидишь малыша!

– Не терпится поскорее взглянуть на него. Как вы его назвали?

– Брэдфордом, в честь твоего отца. Это идея Линды. Мы, думаю, будем звать его Брэдом.

На другом конце линии Ванесса улыбнулась:

– Ты нашел себе потрясающую жену, Тэдди.

– Знаю. – Тэдди проговорил это таким тоном, словно не верил в свою удачу. – Она просто великолепна, Ванесса. Ты бы ее видела!

– Завтра с утра я первым делом навещу ее.

– Отлично. Почему бы тебе не прихватить своего друга Джона Генри? Может быть, ему тоже захочется взглянуть на малыша.

Тэдди было любопытно посмотреть на Джона, к тому же ему ужасно хотелось похвастаться малышом. Ванесса отлично поняла это и хихикнула:

– Узнаю, не занят ли он.

Но она отлично знала, что Джон не пойдет с ней. Некоторые вещи по-прежнему сильно расстраивали его, а посещение больницы и новорожденный как раз относились к подобной категории. Он сказал Ванессе, что посмотрит ребенка позднее, а в больницу не поедет. И она его отлично поняла.

– Скорее всего я приеду одна, Тэдди. Не хочу ни с кем делить этого ребенка, даже с тобой!

Тэдди рассмеялся. Но когда на следующее утро Ванесса приехала в госпиталь и вышла из лифта на этаже родильного отделения, ее лицо покрыла смертельная бледность.

Тэдди видел, как она вышла из кабинки лифта. Ему показалось, что Ванесса потеряла ориентировку в пространстве. Он, улыбаясь, двинулся ей навстречу, но затем остановился. Лицо Ванессы приобрело сероватый оттенок, и через мгновение она оказалась рядом с ним, с необычайно широко раскрытыми глазами, испуганная.

– С тобой все в порядке, дорогая?

Ванесса кивнула:

– Да, у меня, наверное, разболелась голова или что-то в этом роде. Вчера я допоздна печатала фотографии, думаю, от этого. – Она улыбнулась, но улыбка казалась неестественной, хотя она и пыталась заставить себя выглядеть веселой. – Где мой племянник? Умираю, как хочу посмотреть на него.

– Он в комнате с матерью. – Тэдди посмотрел на Ванессу с улыбкой, но не перестал волноваться, следуя за ней в палату Линды.

Линда сидела на кровати, качая на руках младенца. Ванесса на мгновение остановилась, сняла несколько кадров, прежде чем отложила фотоаппарат в сторону и приблизилась к ним. Когда она взглянула на Линду, на ее лице появилось ужасно серьезное выражение, затем, не произнося ни слова, она перевела взгляд на младенца. Ванесса не могла отвести от него глаз. Просто стояла и смотрела. Глаза ее стали невероятно огромными, лицо побледнело, а руки дрожали.

– Хочешь подержать его?

Голос Линды долетел до Ванессы словно издалека. Молча кивнув, она вытянула руки, и Линда передала ей младенца. Ванесса с благоговейным трепетом опустилась в кресло, прижимая к себе маленький сверток. Ребенок уснул еще раньше у материнской груди и теперь не шевелясь лежал, довольный, на руках Ванессы. Девушка молча внимательно смотрела на него. Тэдди и Линда обменялись улыбками. Линда посмотрела на Ванессу. По щекам девушки двумя ручьями струились слезы, боль, отразившаяся на ее лице, резанула Тэдди по сердцу. Но прежде чем он успел вымолвить хоть слово, Ванесса начала тихо говорить:

– Она такая красивая… Она очень похожа на тебя, мамочка… – Произнося эти слова, Ванесса не поднимала глаз на Линду. Линда сидела очень тихо, не шевелясь, волнуясь и за Ванессу, и за младенца. – Как мы ее назовем? – Затем тихо-тихо начала произносить имя: – Шарлотта… Чарли. Я хочу назвать ее Чарли.

Тут Ванесса взглянула на Линду, но глаза ее были пусты, они не видели и не узнавали тех, кто сидел перед ней. Она нежно качала младенца и тихонько напевала какую-то мелодию. Тэдди и Линда внимательно следили за ней. Могучий материнский инстинкт приказывал Линде забрать малыша, но она понимала, что именно сейчас очень важно оставить ребенка на руках Ванессы.

– Не правда ли, она красивая, Ванесса? – Голос Линды прозвучал как шепот в тишине комнаты. Тэдди следил за происходящим затаив дыхание. – Она тебе нравится?

– Я люблю ее. – Ванесса смотрела прямо в глаза Линде и видела перед собой свою мать, Сирину. – Она моя, правда, мамочка? Она не должна быть его, она наша. Он не заслуживает ее.

– Почему? – так же тихо спросила Линда.

– Потому что он груб с тобой, и… все, что он делает… Наркотики… Когда не приходит ночевать… Дядя Тэдди сказал, ты могла умереть. Но ты не умерла. – Ванесса выглядела одновременно и испуганной, и испытывающей внутреннее облегчение от того, что пережила вновь эту ситуацию. – Ты не умерла, потому что приехал дядя Тэдди и достал малышку. – Ванесса нахмурилась, вспоминая, в каком виде она застала свою мать: почти при смерти, ноги привязаны к подставкам, сама она беспомощно раскинулась на столе. – Почему они так сделали с тобой, мамочка? Почему?

Инстинктивно Линда поняла, что нужно ответить:

– Чтобы я могла родить малышку. Вот и все. Они не собирались делать мне больно.

– Но они сделали тебе больно, они почти дали тебе умереть… И его там не было…

– Где он был?

– Не знаю. Думаю, он ушел навсегда. Я ненавижу его.

– А он ненавидит тебя?

– Не знаю… – Ванесса начала плакать. – Мне наплевать…

Она продолжала баюкать младенца, затем, словно почувствовав, что достаточно подержала его, передала обратно Линде:

– Возьми, мне кажется, ей хочется к тебе.

Линда кивнула, забрала у Ванессы спящего малыша и передала его Тэдди, кивнув на дверь. Тэдди немедленно вышел с младенцем из палаты, мгновение спустя он вернулся один. Ему было не по себе от того, что происходило с Ванессой, но он знал, что придет день, и загнанная внутрь боль выйдет наружу, так пусть она лучше выйдет сейчас, сразу, здесь, при Линде, которая поможет Ванессе найти выход из тупика.

– Он ненавидит тебя, Ванесса?

– Не знаю… не знаю… – Ванесса резко вскочила с кресла и подошла к окну, глядя в него невидящим взором. Затем повернулась и посмотрела на Линду: – Он ненавидит тебя… Он ненавидит тебя… он ударил тебя… О, мамочка… мы должны уехать отсюда… вернуться в Нью-Йорк, к дяде Тэдди.

Лицо девушки вновь затуманилось, и она уставилась в пространство взглядом, полным дикого ужаса.

– Обратно к дяде Тэдди… – Она повторяла эти слова, как припев песни. – Обратно в Нью-Йорк… о нет, нет!.. О!.. Нет.

Обезумевшим взором она огляделась по сторонам, взглянула на Тэдди, затем на Линду, и Тэдди на какой-то миг стало не по себе. Придет ли она в себя?

– О нет! О! Нет!!! – Затем с надрывом: – Он убил ее! Тот человек… он убил мою мамочку!!! – Ванесса принялась плакать и протянула руки к Линде. – Он убил тебя… Он убил тебя… Он убил тебя…

Девушка подняла глаза, словно впервые видя перед собой Линду, и ее лицо уже не было лицом ребенка, которое прежде видели перед собой Тэдди и Линда, перед ними возникло лицо опустошенной взрослой девушки.

– Тот человек, – проговорила Ванесса хриплым шепотом, понемногу приходя в себя, – тот, фото которого я в тот день видела в газете… Он убил мою мать. – Ванесса посмотрела на Тэдди, теперь она увидела и узнала его. Затем продолжила, словно пробуждаясь и пытаясь вспомнить увиденное во сне: – А потом… приехала полиция, и его увезли, а я… – Она озадаченно посмотрела на них. – Я держала на руках малышку… – Ванесса закрыла глаза и задрожала всем телом. – Чарли. Ее звали Чарли… малышка, которую мама родила в Лондоне… а потом ее забрали у меня в суде. – Ванесса зарыдала, захлебываясь слезами. – А меня заставили жить с Грегом и Пэтти… – Она посмотрела на Тэдди и протянула к нему руки. – А потом я стала жить с тобой… но я ничего не помнила до тех пор, пока… – Совершенно потрясенная и в полном отчаянии, она посмотрела на Линду. – Пока я не увидела этого младенца… Я подумала… – Она посмотрела на своего дядю и его жену. – Не знаю, что я подумала.

Тут ей на помощь пришла Линда:

– Ты подумала, что это Чарли.

Ванесса посмотрела на Линду:

– Неужели все это правда? Мне кажется, будто мне все это приснилось.

– Все это правда, – кивнула Линда. – После случившегося несчастья ты подавила в себе эти воспоминания, но они жили в твоем сознании и долгие годы ждали возможности выйти наружу.

Ванесса внезапно испугалась:

– Может быть, есть еще что-нибудь? Еще что-нибудь случилось?

Линда поспешила успокоить ее:

– Нет, больше ничего. Ты все вспомнила, Ванесса. Все вышло наружу.

Теперь ей предстояло научиться жить с этим знанием, что, как отлично понимала Линда, будет нелегко. Она внимательно смотрела на девушку, которая только что перенесла тяжелейший шок.

– Как ты себя чувствуешь? – спросила она.

Около минуты Ванесса раздумывала.

– Напугана… Опустошена… Грустно.

Две огромные слезы медленно покатились по ее лицу.

– Мне так не хватает мамы. – Ванесса опустила голову и вновь начала всхлипывать. – Он убил мою маму… – Она вся дрожала. – Когда я вошла в комнату, она… она лежала там… ее глаза открыты… Его руки сжимали ей горло… я знала, что она умерла… я знала…

Она не могла продолжать, слезы заструились по лицу, Тэдди взял ее за руку.

– О, девочка, мне так жаль.

– Почему? Почему он это сделал?

Эти вопросы прозвучали с опозданием в шестнадцать лет.

– Потому что он сошел с ума. Или, может быть, потому, что он находился под воздействием наркотиков, не знаю. Думаю, он любил ее, но у него помутился рассудок. Сирина ушла от него, а он считал, что не может жить без нее.

– Да, поэтому он и убил ее. – Впервые в голосе Ванессы прозвучала горечь. Затем она испуганно посмотрела на Тэдди. – Что случилось с Чарли? Ее отдали ему?

– Нет, его изолировали, поместили в лечебницу. На какое-то время по крайней мере. Твою сестру отдали брату Василия. Он очень порядочный человек, я полагаю. Он был очень расстроен всем случившимся и забрал Шарлотту… – Тэдди печально улыбнулся. – Ты ему тоже очень нравилась. Помнишь его?

Ванесса покачала головой.

– Ты поддерживал с ним контакт в эти годы?

Тэдди вздохнул:

– Нет. Судья не советовал нам поддерживать контактов. Он сказал, что у вас с Чарли будут различные жизни. Не знаю, что по этому поводу думал Арбас, но мне было не по себе, я переживал за тебя… Ты в то время замкнулась и подавила все воспоминания о тех ужасных мгновениях. Мне не хотелось, чтобы что-то вдруг возникло и поразило тебя.

Ванесса понимающе кивнула и затем тихо проговорила:

– Теперь ей, наверное, почти шестнадцать. Интересно, как она выглядит? – Губы ее вновь задрожали. – Когда она была маленькой, она была очень похожа на мамочку.

У Тэдди мелькнула неожиданная мысль, но он подумал, что сейчас о ней говорить преждевременно. Возможно, со временем, когда Ванесса свыкнется со своим положением, они все вместе смогут отправиться в Грецию навестить Андреаса Арбаса. Василий, как он знал из статьи, прочитанной два года назад, уже мертв. Именно эта статья и ночные кошмары Ванессы привели его к Линде. Он нежно улыбнулся жене.

– Мне так неловко, что я все испортила, Линда. Я пришла взглянуть на малыша и порадоваться за тебя, а вместо этого закатила истерику.

Ванесса не знала, куда деться от смущения. Вытерев глаза, она высморкалась. Она чувствовала себя так, словно только что пробежала миль десять или поднялась на высокую гору, причем тут была не столько усталость, сколько опустошенность.

Линда привлекла Ванессу к себе и нежно, по-матерински, обняла.

– Это вовсе не истерика. Наконец-то ты смогла дотянуться до далекого прошлого и открыть дверь, которая была сокрыта от тебя в течение многих лет. Твоя психика позволила тебе совершить это, потому что ты готова. Теперь ты можешь справиться, и твой разум понимает это. То, что ты только что сделала, потребовало от тебя шестнадцатилетних усилий, и это совсем не просто. Мы отлично знаем это.

Ванесса кивнула, не в силах говорить из-за слез. Линда посмотрела на Тэдди, и тот понял.

– Сейчас я отвезу тебя домой, дорогая, чтобы ты немного отдохнула. – Он нежно взял Ванессу за руку. – Хочешь поехать со мной домой?

Ванесса печально посмотрела на него и попыталась улыбнуться.

– Я бы с удовольствием. Но разве ты не хочешь остаться здесь, с Линдой?

– Я вернусь к ней чуть позже.

– Мне тоже нужно отдохнуть. – Линда улыбнулась им обоим. Когда она взглянула на мужа, в ее глазах вспыхнула особая улыбка. После того как он с ней вместе участвовал в родах, она любила его намного сильнее прежнего. Ребенок создал между ними особую связь… – Не переживайте, мы с Брэдом будем дома через несколько дней. У нас будет предостаточно времени побыть всем вместе.

Поцеловав Ванессу, Линда еще раз объяснила, что все, что она сейчас чувствует, вполне нормально и что это вполне здоровое проявление восстановления организма, что ей просто нужно примириться со своими мыслями, дать им возможность свободно течь, свободно всплывать в памяти, плакать, когда станет грустно, страдать от потери и боли, затем все успокоится и в конце концов станет на свои места.

– Мне кажется, твой друг Джон мог бы многое рассказать тебе об этом.

Но эта мысль, очевидно, потрясла Ванессу.

– Как я могу рассказать ему? Он подумает, что я сумасшедшая.

– Нет, что ты, попробуй. Судя по тому, что ты мне о нем рассказала, не думаю, что он так подумает.

– Что я ему скажу? Неужели так вот и заявлю, что спустя шестнадцать лет вспомнила, что мою мать убили? Лично мне это кажется глупостью.

В голосе Ванессы звучала горечь, но Линда твердо продолжила:

– Нет, никакая это не глупость, пойми же ты. То, что только что произошло с тобой, самое нормальное явление из когда-либо случавшихся за двадцать пять лет твоей жизни. То, что твою мать убили, вовсе не твоя вина, Ванесса. Ты не могла ей помочь. Убийство не бросает тень ни на тебя, ни на нее. Так случилось. В тот момент, когда ее муж совершал это, он, видимо, сошел с ума. И ты не могла остановить его.

– Он сошел с ума задолго до этого. – Теперь Ванесса вспомнила Василия совершенно отчетливо, и вновь в ней вспыхнула ненависть. Затем она повернулась к Тэдди: – Моя мама любила тебя?

Для Тэдди это был прямой и болезненный вопрос. Сирина любила его, он это знал, но не так, как он любил ее. Тэдди медленно кивнул:

– Да. Я был человеком, на которого она всегда могла положиться. Я был для нее братом или очень особенным другом.

Тэдди посмотрел на жену. Впервые он говорил это Ванессе и хотел, чтобы Линда тоже знала это. И когда жена в ответ посмотрела на него, в ее лице было что-то очень нежное и любящее.

– Почему тебе не разрешили оставить Чарли? – Этот вопрос терзал Ванессу последние полчаса.

– Потому что у меня с ней не было кровного родства, а с тобой было. Ее дядя Андреас предъявил права на нее.

– Ты бы взял ее? – Ванессе очень нужно было знать ответ на этот вопрос. Внезапно ей захотелось узнать обо всем, что разлучило ее с сестрой. Ей хотелось узнать ответы на все свои почему.

– Я взял бы ее. Я очень сильно хотел взять ее.

Ванесса кивнула, а мгновение спустя они ушли.

Тэдди сразу же отвез ее к себе домой. Там они проговорили почти час: о матери, о том, как Тэдди в первый раз увидел Сирину, как он принимал новорожденную Чарли в Лондоне, о Василии, о том, как Сирина влюбилась в него. Затем, словно получив все, что она могла вместить в себя, Ванесса закрыла глаза и уснула. Тэдди весь день пробыл рядом с ней. Несколько раз он звонил Линде, волнуясь за Ванессу, но жена успокоила его, сказав, что, по ее мнению, все шло хорошо. Он решил побыть еще некоторое время с Ванессой. Когда спустя четыре часа она проснулась, Тэдди увидел, что ей гораздо лучше. Правда, теперь ее окружала аура грусти и печали, словно сейчас она скорбела так, как не могла скорбеть тогда, когда умерла мать. Тэдди и теперь отлично помнил то маленькое, словно замерзшее, личико, те пустые глаза… Он остро ощущал скорбь, которую она носила в себе столько долгих лет.

В пять вечера Ванесса решила поехать к себе на квартиру. У нее было назначено свидание с Джоном Генри, и внезапно ей захотелось встретиться с ним.

– Сегодня я буду никудышной собеседницей, но мне не хочется откладывать это свидание… – Девушка с нежностью посмотрела на Тэдди. – Спасибо тебе, дядя. – Глаза ее наполнились слезами. – За все… – Она подавилась рыданиями. – За все эти годы…

Они крепко обнялись, и Тэдди тоже беззвучно заплакал. Казалось, в этот день он вместе с Ванессой окончательно похоронил Сирину.