Текст книги "Воспоминания"

Сирина мягко улыбнулась.

– Немного противоречит, но, впрочем, это не важно. Я пришла сюда, чтобы добиться чего-то. Чтобы, как вы сказали, сделать карьеру, а не просто работать. Если есть разница… – Она чуть не поперхнулась, вспомнив о бабушке. – Используйте.

– Он поможет нам создать особый имидж. Принцесса Сирина. Принцесса. – Доротея задумалась. – Мне нравится. Очень нравится. А тебе? Как ты к этому относишься?

– Теперь мне все это кажется немного смешным. Я уже достаточно долго была Сириной Фуллертон и никогда не пользовалась титулом. Я воспринимаю его как неотъемлемую часть бабушки.

– Почему? – Доротея взглянула на Сирину. – Ведь ты выглядишь как принцесса, Сирина. Или ты этого не знаешь?

Честно говоря, она этого не знала, это знал только Тэдди. Она понятия не имела, как она красива, отчасти именно это и составляло часть ее шарма.

– В таком случае подожди, когда увидишь свои фотографии по всему городу, тогда поймешь. И… – Доротея закусила карандаш. – Раз уж ты настоящая принцесса, мы запросим королевскую цену. Сто долларов за час – ставка Принцессы Сирины. Дадим им понять, что тебе это не обязательно, что все это просто так, прихоть, одно развлечение. И, если ты им нужна, пусть выкладывают по сто долларов за час.

От одной этой мысли у Сирины перехватило дыхание. Сто долларов за час? Сможет ли она получить работу?

– Отлично, мы скомпонуем тебе альбом. Приходи завтра. Как следует отдохни, сделай прическу, покрась ногти, приведи в полный порядок лицо. Надень что-нибудь черное и простое. Будь здесь к девяти тридцати. Завтра мы запускаем тебя с твоим альбомом, и ты начнешь работать. Предупреждаю заранее: будем привлекать тебя только для крупных заказов по сто долларов за час, поэтому менее серьезные заказы останутся в стороне. Это означает, что ты сразу вступаешь в высшую лигу, в элиту, поэтому все, что будешь делать, должно быть верхом совершенства. Если этого не получится, нас с тобой здесь засмеют.

– Я буду стараться изо всех сил. – Зеленые глаза Сирины наполнились ужасом, внезапно она ощутила себя не двадцатисемилетней женщиной, а четырнадцатилетней девочкой. – Обещаю.

– Не нужно обещать, просто работай. – Взгляд Доротеи Керр сделался жестким, она поднялась с места и добавила: – Иначе, будь ты хоть трижды принцесса, тебя уволят.

С этими словами Доротея повернулась и вышла из комнаты.

Глава 36

Через месяц после того, как Сирина стала работать в агентстве Керр, Маргарет Фуллертон увидела первую рекламу с ее изображением. Целая страница в «Нью-Йорк таймс». Когда готовили снимки, ужасно торопились, тем не менее картинка получилась феноменальной. На следующий день после публикации эта газета лежала на столе Маргарет. В этот день Тэдди пришел к матери на обед. Она ничего не говорила до тех пор, пока они не закончили обедать и не перешли в библиотеку, куда им подали кофе. Спустя некоторое время Маргарет встала, взяла газету с таким видом, словно та была отравлена, и подошла к сыну. В ней закипала злость.

– Ты не сказал мне, что эта дрянь здесь, в городе. Я полагаю, ты знал об этом.

Мать сурово всматривалась в его глаза. Маргарет знала, что он поддерживал связь с Сириной и души не чаял в ее Ванессе. Много раз Тэдди пытался убедить мать смягчить свое отношение к девочке, но безрезультатно. Маргарет не сомневалась, что Сирина не могла приехать в Нью-Йорк, не сообщив об этом Тэдди.

– Почему ты ничего не сказал мне?

– Считал, что тебя это не интересует. – Тэдди отчасти лгал, но взгляд его не дрогнул.

– Ребенок тоже здесь?

– Да.

– Они здесь живут?

– Да.

Она презрительно добавила:

– Как я и подозревала, эта дрянь по-прежнему невероятно вульгарна.

Тэдди оторопел.

– Мама, как, во имя всего святого, можешь ты говорить такое? Она не только великолепна, но чертовски элегантна и аристократична. Ты только взгляни на этот снимок.

– Кто она такая? Проститутка и фотомодель. Это, дорогой мой мальчик, все напускное, искусственное, а сама эта профессия крайне вульгарна.

Маргарет между тем с интересом отметила, что косметическая фирма, рекламировавшая свой товар с помощью Сирины, принадлежала компании, в совет директоров которой входила и она сама.

– Насколько я понимаю, ты с ней встречался?

– Да. – Сердце Тэдди учащенно заколотилось. Он старался сдержать пробуждавшуюся в нем злость. – Намерен и впредь видеться и с ней, и с Ванессой так часто, как только буду иметь возможность. Это же моя племянница, а Сирина вдова моего брата.

– Вкусы твоего брата в отношении женщин достойны сожаления.

– Только в отношении той, что была у него до Сирины.

Удар, что называется, попал в цель. Пэтти делала все, чтобы извести Грега. Теперь он стал явным алкоголиком.

– Знаешь… – Тэдди сурово взглянул на мать и поднялся со своего места. – У меня нет желания сидеть и слушать, как ты поносишь Сирину.

– Это еще почему? Ты тоже спишь с ней? Не сомневаюсь, не только ты, но и половина Нью-Йорка.

– О господи! – взревел Тэдди. – Чем же она тебе не угодила?

– Всем. Она загубила карьеру моему сыну, пусть косвенно, но убила его. Этого тебе мало? Твой брат умер из-за этой женщины, Тэдди!

Но в глазах матери Тэдди не видел скорби, в них светились только ярость и жажда мщения.

– Он погиб в Корее, на войне, или это не в счет? Неужели ты настолько ослеплена жаждой мести, что не хочешь видеть правды? Не хватит ли того, что ты уже заставила ее выстрадать? Ты, дай тебе волю, уморила бы ее голодом после гибели Брэда. Она одна-одинешенька содержала и воспитывала дочь на протяжении четырех лет, а ты еще взираешь на нее свысока. Да если хочешь знать, она до сих пор верна брату.

– А ты откуда это знаешь? – Глаза Маргарет с интересом прищурились.

Но Тэдди забыл о всякой сдержанности и контроле за собой.

– Знаю, потому что был влюблен в нее долгие годы. Ты знала об этом? Она отказала мне. Во имя памяти Брэда и из-за тебя. Она не хочет вставать между нами. О господи! – Тэдди взволнованно провел рукой по волосам. – По мне, так лучше б она встала!

– Неужели? Уверена, это вполне можно устроить. А тем временем, мой мальчик, предлагаю тебе раскрыть глаза. От тебя она отказалась скорее всего потому, что понимает, что я слишком умна и тут у нее ничего не выгорит.

– Так ты думаешь, из-за этого она вышла за Брэда?

– Вне всякого сомнения. Именно так она и думала: если бы возникла необходимость, она пересмотрела бы наш маленький договор.

– Почему же тогда она до сих пор не сделала этого? – Тэдди продолжал говорить на повышенных тонах, и мать взглянула на него с беспокойством.

– Может быть, так ей посоветовал адвокат.

– Меня воротит от всего этого.

– То ли еще будет, если ты не станешь держаться подальше от этой женщины. Она дешевая потаскушка, и я не допущу, чтобы она вертела тобой так же, как Брэдом.

– У меня своя жизнь.

– Не строй иллюзий, сынок. Как, по-твоему, хотела бы я знать, ты получил возможность стажироваться у самого лучшего хирурга?

Тэдди с откровенным ужасом взглянул на мать:

– Значит, ты приложила руку и к этому?

– Да.

На какой-то миг Тэдди стало не по себе, он хотел было тотчас же отказаться от дальнейшей практики, но понял, что таким образом лишится случая, который выпадает только раз в жизни. И еще он понял, что впервые за всю его жизнь мать, как говорится, крепко держала его за яйца. Он ненавидел ее за это.

– Ты – презренная женщина.

– Вовсе нет, Теодор. – Глаза ее смотрели жестко и холодно, словно сделанные из черного полированного мрамора. – Я умная женщина, обладающая властью. Надеюсь, ты согласишься, что это весьма интересное сочетание. К тому же опасное. Помни об этом и держись подальше от своей маленькой потаскушки.

Некоторое время Тэдди смотрел на мать, не в силах подыскать подходящие слова, затем повернулся и вышел из комнаты. Менее чем через минуту Маргарет услышала, как хлопнула входная дверь.

Этот звук мало отличался от того, который на следующий день утром услышала Сирина, сидевшая в агентстве в ожидании прихода Доротеи Керр. Дверь грохнула так, что задрожали стены. Внезапно перед ней предстала взбешенная Доротея.

– Зайди ко мне! – почти крикнула она оторопевшей Сирине, пролетая пулей мимо нее в кабинет.

– Что-то случилось?

– Выкладывай! Этот рекламный разворот с косметикой, что ты делала в «Нью-Йорк таймс»… Рекламное агентство получило звонок из головной компании с предупреждением, что если они еще хоть раз прибегнут к твоим услугам, то лишатся денег. Как ты объяснишь все это? Похоже, ты заявилась в Нью-Йорк с какими-то старыми неоплаченными долгами. Честно говоря, не хочу, чтобы грызня с кем-либо повлияла на мое дело. Черт подери, Сирина, что происходит?!

Сирина, пораженная до глубины души, как подкошенная рухнула на стул, глядя перед собой и ничего не понимая. Затем в ее сознании мелькнул слабый проблеск.

– О боже мой… нет… – Она непроизвольно прикрыла рот рукой, в глазах блеснули слезы. – Мне очень жаль, я тотчас же ухожу из агентства.

– Черта с два! – Доротея рассвирепела еще сильнее. – У меня на тебя восемнадцать заявок на следующие две недели. Не строй из себя оскорбленную невинность, объясни мне толком, что происходит. Тут решаю я, не забывай.

Сирину испугали грозные слова Доротеи, но, приглядись она повнимательнее, непременно заметила бы участие, светившееся в ее глазах. Доротея понимала, что Сирина очень неопытна, и у нее возникло желание защитить ее. Несмотря на суровые манеры, это чувство появилось у нее с самого начала их знакомства, но она предпочитала не показывать этого.

– Итак, выкладывай все как есть, Сирина. Хочу понять, где тут зарыта собака.

– Не знаю, стоит ли говорить об этом, – возразила Сирина, по щекам ее медленно скатилась слеза, оставляя следы черной туши.

– Ты ведешь себя как размазня. На вот, возьми.

Доротея протянула несчастной женщине носовой платок. Сирина высморкалась и тяжело вздохнула. Доротея тем временем подала ей стакан воды. Немного помедлив, Сирина начала рассказывать все с самого начала. О том, как во время войны потеряла семью, о том, как встретилась с Брэдом и как сильно полюбила его, как он разорвал помолвку с невестой из Нью-Йорка, о бешенстве, охватившем мать Брэда. Она даже рассказала ей о контракте, который Маргарет заставила ее подписать, затем о смерти Брэда, о смерти своего сына и о трех последних годах жизни, которые она провела, работая, чтобы иметь возможность растить Ванессу.

– Вот и все. – Она глубоко вздохнула и еще раз высморкалась.

– Достаточно. – Доротею более чем тронула история Сирины, она просто кипела, ей хотелось что-то немедленно предпринять. – Она, должно быть, невероятно зловредная женщина.

– Вы ее знаете?

Сирина побледнела – ей никак и никогда не одолеть Маргарет Фуллертон. Прошло всего пять недель после переезда в Нью-Йорк, и вот свекровь начала ее травлю. Недаром она опасалась ее, когда решила перебраться в Нью-Йорк. Напрасно тешила себя надеждами, что страхи ее беспочвенны.

– Я слышала о ней. Но, боже ты мой, теперь мне очень хочется познакомиться.

Сирина печально улыбнулась:

– Вы об этом пожалеете. Перед ней Аттила и гунны кажутся смешными пустяками.

Доротея вскинула брови.

– Не беспокойся, сестренка, просто она встретит равную себе.

– Есть большая разница: в вас нет и капли ее злобы. – Сирина в изнеможении откинулась на стуле. – Мне остается только одно: уволиться и уехать обратно в Сан-Франциско.

– Если ты это сделаешь, я привлеку тебя к ответственности по суду. Ты подписала контракт с агентством, и нравится тебе это или нет, но я заставлю тебя выполнить его условия.

Сирина улыбнулась тому, какой способ эта женщина избрала для ее защиты.

– Если я останусь, вы потеряете всех своих клиентов.

– Она владеет далеко не каждой крупной корпорацией в Нью-Йорке. К тому же мне хочется проверить ее причастность к этой косметической фирме.

– Просто я не думаю…

– Хорошо, вот и не думай. Тебе это незачем. Иди приведи себя в порядок, через двадцать минут тебе нужно отправляться на пробы.

– Миссис Керр, пожалуйста…

– Сирина… – Доротея вышла из-за стола и положила руки на плечи Сирине. – Тебе пришлось пережить больше тяжких испытаний, нежели любому, о ком я слышала. Я не позволю втоптать тебя в грязь. Тебе нужна поддержка. – Голос ее звучал нежно и очень тихо, почти как шепот. – Тебе нужен друг, малышка. Позволь мне сделать для тебя хоть это.

– Но не причинит ли это вред вашему агентству? – Ужас вновь охватил Сирину.

– Мы понесем еще больший убыток, если ты уйдешь. Но я хочу, чтобы ты осталась, вовсе не поэтому. Я хочу, чтобы ты выстояла, мне хочется видеть, как ты задашь перцу этим негодяям. Сирина, единственный способ победить – это не сдаваться. Сделай это для меня… для себя… – Доротея помолчала, затем разыграла свою козырную карту: – Сделай это ради своего мужа. Неужели ты думаешь, он захотел бы, чтобы ты сдалась, чтобы ты, поджав хвост, бежала от его матери?

– Нет, не захотел бы, – вырвалось у Сирины.

– Хорошо. Тогда давай бороться бок о бок. Придется пойти и встретиться с ней. Я поставлю на место эту старую суку.

Сирина знала, что так она и сделает.

– Не надо!

– Что, есть какие-то веские причины не делать этого?

– Тогда начнется открытая война.

– А что, по-твоему, мы уже имеем? Она позвонила в косметическую фирму и рекламное агентство, и там отказались от твоих услуг. По-моему, более открытых действий просто не бывает. Предоставь это дело мне. Ты занимаешься своей работой, я – своей. Мне не часто приходится бороться за тех, кто мне нравится, а ты мне по душе.

Женщины обменялись улыбками.

– Вы тоже мне нравитесь. Я просто не знаю, как вас отблагодарить.

– И не нужно. Отрывай задницу от стула и отправляйся на пробы. Я позвоню им и скажу, что ты немного задерживаешься.

Доротея выпроводила Сирину из комнаты. Подойдя к двери и уже взявшись за ручку, Сирина обернулась и с улыбкой прошептала:

– Спасибо.

Когда дверь закрылась, глаза Доротеи повлажнели. Десять минут спустя она уже говорила по телефону, договариваясь о встрече с Маргарет Фуллертон.

Встреча Доротеи Керр и Маргарет Фуллертон была не из приятных. Когда Маргарет узнала причину ее прихода, то глаза ее сделались холодными как лед. Однако Доротею это ничуть не испугало. Она посоветовала Маргарет держаться подальше от Сирины и ее карьеры, в противном же случае, ни минуты не колеблясь, Доротея подаст на нее в суд.

– Должна ли я это понимать, что имею дело с ее представительницей?

– Нет, я президент агентства моделей. И я сделаю то, что говорю.

– Я тоже, миссис Керр.

– В таком случае мы отлично понимаем друг друга.

– Могу я предложить, чтобы ваша подопечная сменила имя? У нее нет на него прав.

– По закону она их имеет. Но какое это имеет значение? Она не пользуется фамилией вашей семьи, она пользуется своим собственным титулом.

– Что особенно вульгарно. – Маргарет Фуллертон встала. – Полагаю, вы сказали мне все, ради чего пришли сюда.

– Не совсем, миссис Фуллертон. – Доротея тоже встала во весь свой рост. Когда-то она была очень высокой и очень красивой моделью. – Хочу, чтобы вы знали, что с этого самого утра я наняла адвоката для Сирины. Он будет полностью введен в курс всех ваших действий, в частности того, что Сирина уже лишилась одного заказа. Если появятся хоть какие-нибудь дальнейшие осложнения, то для прессы наступит благодатный денек. Вы представить себе не можете, как вашим друзьям понравится то, что они прочтут о вас в «Дейли ньюс».

– Думаю, это пустая угроза.

Однако было совершенно очевидно, что Маргарет Фуллертон забеспокоилась. Прежде ей никогда не угрожали, в то же время она редко встречала противника, равного себе, тем более женщину.

– Будь я на вашем месте, то не стала бы испытывать судьбу. Я сделаю так, как говорю. Сирина станет самой преуспевающей моделью в этом городе, будете вы в это вмешиваться или нет. Поэтому вам же лучше смириться с этим. – С этими словами Доротея повернулась, но прежде чем уйти, презрительно посмотрела через плечо и добавила: – Когда-нибудь вам станет не по себе после всего содеянного. Знаете, рано или поздно подобные вещи становятся достоянием гласности. Думаю, вам это мало понравится.

– Это что, угроза?

Руки Маргарет дрожали, она стояла и яростно смотрела на свою противницу.

– По правде говоря, – проговорила Доротея, сладко улыбаясь, – да.

Она ушла, оставив Маргарет Фуллертон в одиночестве, охваченную страстным желанием убить ее.

В тот же вечер Маргарет позвонила Тэдди и без обиняков заявила:

– Я запрещаю тебе встречаться с этой женщиной.

– Ты ничего не можешь мне запретить. Я уже взрослый. Что ты можешь сделать – уволить меня?

Сирина уже рассказала ему о случившемся.

– Я в любой момент могу изменить завещание.

– На здоровье. Меня никогда не интересовали твои деньги. Я врач. Могу сам заработать себе на жизнь. Что, кстати, и делаю.

– Очень хорошо. Я сделаю то, что сказала.

– Я тоже. Спокойной ночи, мама.

Он повесил трубку, а Маргарет бессильно разразилась слезами. Впервые в жизни она поняла, что значит чувствовать себя беспомощной. Но ненадолго. Маргарет Фуллертон была женщиной умной и решительной. И будь она проклята, если Сирина Фуллертон, или как бы она там себя ни называла, выиграет следующий раунд.

Глава 37

На протяжении всего следующего месяца Ванесса почти не видела матери. Она проводила время с няней и дядей Тэдди, а мать приходила домой в семь, восемь или девять вечера, слишком усталая, чтобы есть, разговаривать или двигаться. Обычно она принимала горячую ванну, а иногда сразу же отправлялась спать. Тэдди сам был ужасно занят в госпитале, проводя ежедневно по пять-шесть часов в операционной, и каждое утро ему приходилось вставать в четыре часа. Но тем не менее он находил время помогать Сирине. Это было самое меньшее, что он мог сделать, чтобы хоть как-то уравновесить поползновения матери уничтожить Сирину. Но Маргарет не предпринимала ничего такого, что дало бы основание Доротее Керр привлечь ее к судебной ответственности. Тем не менее где бы ей ни представилась возможность, она всячески порочила Сирину. Она даже пустила утку, что Сирина никакая не принцесса, а горничная из Рима, которая скребла полы во дворце, что якобы и позволило ей претендовать на титул. Она, разумеется, забыла упомянуть, что этот дворец прежде принадлежал родителям Сирины. Сирине казалось бесполезным оправдываться и объяснять истинное положение вещей. Кроме того, она была слишком сильно занята, чтобы придавать этому значение.

Каждый вечер, возвращаясь домой, Сирина буквально валилась с ног от усталости. За два месяца она похудела на четырнадцать фунтов от изнурительного труда и беспокойства. Но фотографии, которые делали в эти дни, были самыми потрясающими из всех, которые когда-либо видел Тэдди. Сирина становилась все красивее и красивее и набиралась опыта с каждой новой работой. С трудом верилось, что до этого она не проработала многие годы в Нью-Йорке, Париже или Лондоне. Ничто в ней не выдавало новичка. Она отлично справлялась со своей работой и работала очень упорно. Даже Доротея Керр признала, что Принцесса настоящий профессионал. Теперь весь город знал ее по титулу, и с самого первого мгновения никто не ставил под сомнение назначенную ею цену. Сирина уже скопила довольно приличную сумму и была очень довольна тем, что смогла оплатить учебу Ванессы в одной замечательной небольшой частной школе. Там преподавали в европейском стиле, и все уроки велись на французском. Через два месяца Ванесса говорила на двух языках, и Сирина вспомнила, что когда-то она хотела научить ее итальянскому. Но теперь у нее не было времени. Она слишком много работала. Тэдди просто обожал ее.

– Ну, знаменитая дама, как вам нравится быть самой популярной моделью Нью-Йорка?

– Не знаю. – Сирина улыбнулась, присаживаясь рядом с Тэдди и держа в руках газету. – Я слишком выматываюсь, чтобы хоть что-то чувствовать. – Затем, взглянув на него с укоряющей улыбкой, добавила: – Это все по твоей вине, Тэдди.

– Нет, это все оттого, что ты такая уродина. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку, в глазах вспыхнул интерес. – Ты с кем-нибудь встречаешься?

Он впервые задал ей подобный вопрос.

Сирине стало любопытно, почему он интересуется этим, но она предпочла не выяснять.

– У меня просто нет времени. – Затем Сирина решила быть откровенной с ним до конца. В конце концов, он ее лучший друг. – Но мне бы очень хотелось. Мне кажется, я наконец готова. А что, у тебя есть кто-то на примете?

– По правде говоря, да, – ответил он, невероятно застеснявшись. – У меня есть друг, который умоляет меня познакомить его с тобой. Если бы у врачей были шкафчики, то свой он наверняка обклеил бы твоими фотографиями.

Сирина рассмеялась, представив себе эту картину.

– Он хороший? – В последнее время ей хотелось встретиться с мужчиной. Потребовалось четыре года, чтобы свыкнуться с потерей Брэда, а теперь все так резко изменилось. В Сан-Франциско ее жизнь была целиком заполнена им, воспоминаниями о нем, но здесь, в Нью-Йорке, все обстояло совершенно иным образом. – Он мне понравится?

– Может быть. Он разведен. Может показаться тебе слишком тихим.

Сирина рассмеялась:

– Хочешь сказать, что я слишком шумная?

– Нет. – Он по-братски улыбнулся ей. – Но ты становишься чертовски популярной, девочка. Может быть, тебе захочется отыскать кого-нибудь поярче.

– Я действительно так сильно изменилась?

Эта мысль поразила Сирину. Брэд вовсе не был ярким. Он был любящим, цельным и сильным. Этого же ей хотелось и сейчас, но, с другой стороны, она уже не та девушка, на которой женился Брэд. Тогда ей было всего лишь девятнадцать. И все это, казалось, происходило вечность назад. В те послевоенные годы она полностью зависела от него. Теперь она ни от кого больше не зависела, за исключением, может быть, совершенно особенным и успокаивающим образом, от Тэдди.

– Почему бы тебе не организовать обед с твоим другом?

Сирина явно заинтересовалась, и именно в этом Тэдди заметил самые разительные перемены, происшедшие в ней. Шесть месяцев назад она мгновенно бы отказалась.

Однако обед так и не состоялся. Расписание съемок Сирины никак нельзя было переделать. У нее действительно не было времени для обеда с другом Тэдди. Безуспешно попробовав несколько раз устроить встречу, Тэдди, наконец, отказался от этой затеи, сам не понимая, почему он это сделал, и все еще испытывая беспокойство по поводу глубины и силы собственных чувств к ней. В агентстве Сирина работала буквально на износ. Даже Ванесса частенько жаловалась по этому поводу:

– Я теперь уже больше не вижу тебя, мамочка.

Но на ее семилетие Сирина отменила все съемки и повела дочь и четверых ее друзей в цирк. Это стало таким огромным событием, что Ванесса простила ей хаос нескольких последних месяцев.

Однако после Рождества мало что изменилось. На праздники у Сирины остался буквально один день, который она провела с Ванессой и Тэдди, а на следующее утро уже работала в студии Энди Моргана, снимаясь в мехах и купальных костюмах. Через две недели ей пришлось отправиться сниматься в Палм-Бич, затем на Ямайку, а вернувшись в Нью-Йорк, она поехала потом в Чикаго. Каждый раз Сирина умудрялась захватить с собой в поездку Ванессу, что нарушало ритм учебы дочери, но она вечерами сама занималась с девочкой после работы. Этим занятиям с дочерью Сирина предавалась с радостью и увлеченностью, оправдываясь таким образом и компенсируя свою занятость на работе.

К следующему лету Керр подняла ставку Сирины до двухсот долларов в час. О Принцессе заговорили не только в Нью-Йорке, она стала заветной мечтой каждого фотографа страны. Доротея Керр внимательно следила за карьерой Сирины и железной рукой контролировала каждый ее шаг, что очень радовало Сирину. Она высоко ценила помощь этой опытной, умной женщины, и вскоре они стали подругами. Они редко общались вне работы, но часто и подолгу беседовали в кабинете Доротеи, и советы, которые та давала Сирине, всегда оказывались ценными. В частности, в отношении Маргарет Фуллертон, которая на какое-то время перестала представлять собой проблему. Сирина пользовалась такой популярностью, что злопыхательства Маргарет не давали никакого результата. Доротея искренне радовалась за Сирину.

– Надеюсь, тебе нравится то, чем ты занимаешься, Сирина? Ты в прекрасной форме, на тебя есть спрос, но учти – это не вечно. Ты заработала кучу денег. Вложи их в дело, сделай с ними что-нибудь разумное… – Доротея в свое время основала собственное агентство, но у Сирины не было таких амбиций. – Пойми, все это временное. Сейчас твой час, затем наступит очередь другой.

Доротея с самого начала удивлялась тому, как Сирина справлялась с делами. Она оказалась умной женщиной, с головой, и не делала глупостей. Упорно работала, затем шла домой, и никто не знал, чем она там занималась. Доротея до смерти устала от моделей, доставлявших ей кучу неприятностей: они то напивались и попадали в полицию, то покупали спортивные машины и разбивали их, то путались с плейбоями, а затем пытались покончить с собой, причем делали это так, чтобы максимально привлечь внимание к собственной персоне. Заканчивали они, как правило, одинаково – неизбежно терпели неудачу. Сирина на них не походила. Она шла домой к своей маленькой дочери, в ее жизни практически не было мужчин, а крайне редкие встречи с ними на приемах не представляли собой ничего серьезного.

Стояло лето. Сирина уже год прожила в Нью-Йорке. Она настолько была загружена работой, что у нее едва находилось время, чтобы побыть хоть минутку с Тэдди. К счастью для нее, Ванесса отправилась в летний лагерь на два месяца.

К середине августа Сирину завалили заказами буквально на каждый день. Она взмолилась о пощаде и попросила Доротею не набирать столько заказов. Ей как воздух требовался пусть небольшой, но отдых. Отдыхать она решила последнюю неделю до возвращения Ванессы.

– Неужели нельзя отложить все хотя бы на пару недель? – Сирина умоляюще взглянула на Доротею.

Доротея просмотрела список заявок и понимающе улыбнулась.

– Тебе здорово везет, Сирина. Ты только посмотри.

Она протянула список Сирине. Та покачала головой и со стоном рухнула в кресло. На ней была льняная юбка белого цвета, накидка в тонкую красно-белую полоску, красные сандалии, а одну руку почти полностью унизывали чередующиеся красные и белые браслеты. Сирина выглядела такой свежей, молодой, ухоженной до совершенства. Не составляло большого труда понять, почему половина фотографов в городе хотели работать только с ней, не говоря о десятках других из Италии, Франции и Японии.

– Знаешь, я почти завидую тебе, – проговорила Доротея. – Мне нравится думать, что и у меня было так же, только навряд ли. С другой стороны, – она опять улыбнулась, – тебе помогает агентство, которое гораздо лучше того, с которым сотрудничала я в свое время.

Сирина рассмеялась и провела рукой по волосам.

– Скажи, сможешь устроить мне перерыв на пару недель? Мне это действительно нужно. Я не отдыхала целый год.

Тэдди несколькими днями раньше уехал в Ньюпорт, и Сирина завидовала ему белой завистью, думая, как он теперь отдыхает на морском побережье. Он предложил свозить ее на море, но с того самого момента, как Ванесса уехала в летний лагерь, Сирина работала с двойной нагрузкой и у нее не было никакой возможности передохнуть. Теперь, по крайней мере, может быть, ей удастся выкроить хоть какое-то время для себя и можно будет съездить в Хэмптон или остаться здесь, в городе, и позволить себе самую огромную из всех вообразимых роскошей – просто поваляться несколько дней в постели.

– Посмотрим, что можно сделать. – Доротея задумалась над списком заявок. – Единственный из всех, кому мне действительно неудобно отказывать, – это Василий Арбас.

– Кто он такой?

– Как, ты не знаешь? – Доротея удивилась.

– С какой стати?

– Англичане считают его своим Энди Морганом. Он наполовину англичанин, наполовину грек, совершенно сумасшедший, но… – Она опять задумалась. – Его работы просто бесподобны.

– Он столь же хорош, как Энди?

За год, проведенный в Нью-Йорке, Сирина узнала почти всех фотографов, а Энди Морган стал ее другом. Изредка они встречались за ленчем в студии. А когда работали вместе, то после съемок нередко часами оставались и беседовали о работе. В их отношениях отсутствовало физическое влечение, он ей нравился, но нравился как друг, как коллега по ремеслу.

Доротея продолжала раздумывать.

– Не знаю, но он ужасно хорош. У него другой стиль. Сама увидишь.

– Мне придется с ним работать? – Сирина встревожилась.

– У нас нет выбора, дорогая. Он оплатил на тебя заявку три месяца назад, заказ был сделан из Лондона для съемок, которые он собирался проводить здесь. Он приезжает в Америку на несколько недель уладить кое-какие дела, затем возвращается в Англию. Слышала, будто у него там дом, другой дом в Афинах, квартира в Париже и вилла на юге Франции.

– Он только разъезжает или еще и работает?

По совершенно непонятной причине само его имя встревожило Сирину. Что-то в нем показалось ей испорченным.

Она уже встречала несколько человек подобного склада. Международные плейбои, прячущиеся за фотокамеру только лишь для того, чтобы с ее помощью знакомиться с девушками. Этого Сирине не требовалось. Похоже, Василий Арбас – не ее поля ягодка. Доротея взглянула на Сирину сквозь очки:

– Почему бы не дать ему шанс? – Затем добавила намеренно подчеркнуто: – Как фотографу, разумеется, а не как мужчине. Он обворожителен как черт, но лучше с ним не связываться. Это я так, к слову, – улыбнулась Доротея удивленной Сирине.

– Наверное, меня считают ледяной недотрогой, – усмехнулась Сирина, но Доротея лишь покачала головой:

– Нет, не думаю. Полагаю, большинство парней знают, что ты не флиртуешь на работе. Поэтому работать с тобой гораздо легче. Во всяком случае, я так думаю. Поэтому они не питают никаких иллюзий, только лишь исключительно профессиональный интерес.

– Что ж, позабочусь, чтобы и Арбас понял это.

Доротея не смогла удержаться от улыбки:

– С ним, должна признать, у тебя, вероятно, возникнут хлопоты.

– О? – Сирина выгнула аристократическую бровь. У нее никогда не возникало никаких проблем с теми, с кем работала. Она умела не доводить дело до осложнений.

– Увидишь сама, он просто большой очаровательный ребенок.

– Потрясающе. Я умираю от усталости, хочу в отпуск, а ты заставляешь меня потеть на плейбоя, похожего на малое дитя.

Доротея задумалась. Сирина, сама того не подозревая, дала очень точную характеристику Василию. Действительно, именно таким он и был – плейбой, похожий на дитя.

– Во всяком случае, посмотри, что можно сделать. Если ты не откажешь ему, – сказала Сирина, – ничего не поделаешь – придется работать. Но пусть он поскорее заканчивает, тогда у меня будет возможность выбраться из города и отдохнуть, пока никого нет дома.