Текст книги "Игра на жизнь"

Чернов в ответ нецензурно высказал Борьке свое мнение о том, что он ненормальный и непонятно чего к нему прицепился.

– С тобой все ясно, – выдохнул Смоляков. – Из всей полагающейся человеку начинки в тебе есть только мозги, да и тех немного. Потому что если бы было больше, то ты меня бы к этой истории не приплел.

– Ага… – Чернов снова пестовал свою руку, но скептицизма в его голосе было хоть отбавляй. – Ас такой, автогонщик! Вначале вовремя затормозил, на своей-то фуре, потом непонятно с чего нянчился с этой соплей столько времени! Даже переодел! С чего бы?

– А вариант «просто так» не приходил тебе в голову?

– А куда ее старые тряпки дел?

– Да выкинул, куда же еще.

Чернов ничего на это не ответил. Борька тоже замолчал, вдруг вспомнив, как дворник возле склада ругался, что какая-то сволочь выворотила весь мусорный бак. Машкины вещи тоже там были. Так что, это Чернов их искал?! Значит, знает про ключ?! Или как минимум догадывается, где тот мог быть! Не зря же бак с Машкиными вещами исследовал до самого дна. Но сейчас не хочет об этом спрашивать напрямую. Тут Смоляков с Черновым оказались в равных условиях: ни один не хотел проявлять свою осведомленность и интерес к этому маленькому предмету. Поэтому, понял Борька, его злоключения не закончатся до тех пор, пока он не сможет убедить Чернова, что не имеет никакого отношения к тайнику… Точнее, если бы он мог это сделать, чего теперь не удастся. Разве что прикончить Чернова по-тихому и прикопать его тут же, в лесу? Но Смоляков на такое был не способен. Оставалось признать, что он ввязался в эту странную историю по самые уши, причем еще в тот момент, когда об этом даже не подозревал, просто забирая в кабину едва не сбитого машиной ребенка. И – действовать! При помощи Петровича, чтобы раскрутить этот клубок до конца. Но для начала надо бы избавиться от этой стонущей хрени в кабине, вдвойне раздражающей от того, что и самому сейчас было ой как паршиво.

Борька высадил Чернова недалеко от супермаркета, где его неизбежно должны были найти в самое ближайшее время. Везти этого типа прямо в приемный покой на своей приметной фуре не вариант, особенно учитывая тот факт, что и у самого лицо было разбито. Его неизбежно запомнят, потом пойдут ненужные вопросы, розыск, объяснения с нашедшей его полицией, а еще до Лизы все может дойти, особенно если будут дежурить знакомые девчонки. Так что Борька в очередной раз переложил на Чернове жгут и даже помог ему выбраться, на все возмущения ответив:

– Орать ты можешь, так что зови на помощь. Или телефоном пользуйся, если в драке его не просрал. И лучше держись от меня подальше! Потому что при следующей встрече церемониться не буду, как только увижу!

* * *

Антон поднялся в шесть утра, и как бы тихо ни пытался собраться, Лиза его услышала. Вышла, щурясь: голова побаливала после вчерашнего.

– Привет! Ты чего вскочила? Иди ложись, пользуйся, пока мелкий еще спит. – Антон заварил себе чай, оглянулся на Лизу. – Или тебе тоже заварить?

– Нет, спасибо. Ты как, нормально? – получив кивок в ответ на свой вопрос, Лиза поинтересовалась: – А чего ты так рано?

– Лучше чуть пораньше выехать, покараулить эту парочку, ведь неизвестно, как у них день пойдет. Одно точно: со своим караульным, которого мы вчера подловили, они сегодня связаться не смогут. И, наверное, захотят выяснить, где он есть.

– Да я так думаю, что долго его в полиции не продержат. Что там за хулиганку обычно дают?

– Ты забыла еще про ствол, а это уже совсем другая статья, особенно если он нелегальный. Кстати, раз уж встала, дай мне ключи от Борькиной квартиры. На всякий случай.

– Положу их тебе на полку, возле твоей борсетки. – Антон сел завтракать, а Лиза пошла в прихожую, где была ее сумочка. И только благодаря этому услышала тихий стук в дверь. Осторожно заглянула в дверной глазок и выдохнула: на площадке стоял Ярослав.

– Уже не спите? – спросил он вместо приветствия, как только Лиза ему открыла. – А я тут ломаю голову, как бы до вас добраться, чтобы Леньку звонками не разбудить. Мне только что Кадет позвонил, он на часы не смотрит.

– И что сказал?!

– Где Антон? Я разговор записал, давайте вместе послушаем. – Ярослав прошел на кухню, пожал протянутую руку Антона и без лишних слов включил свою запись.

– …так вот, Невер, хочу тебе добавить по старой дружбе, – разговор был записан не с самого начала, но Лиза узнала голос Кадета, врезавшийся ей в память при весьма трагических обстоятельствах. – Не ты один Чернью интересуешься, только с другого угла. Тут крупные люди на него точат зубы. Тоже ко мне обратились, за свою бывшую хату узнать. Была ихняя – и вдруг оказалась продана. Чернь покупатель. Мои клиенты хотели все чин чином решить, доказать, что сделка незаконная. Только ничего не получилось, потому что все подписи на документах оказались подлинными. Три экспертизы это подтвердили. Как так? Никто не въезжает! Чернь отбрехался: мол, все по закону было! Концов не найти. И на нем не одна такая сделка, я проверил. Следы он хорошо заметает, но от меня не укроешься. То он сам покупает хаты, то через вторые руки, но схема одна: продавцы не в теме. А когда узнаю́т о сделке, то доказать ничего не могут: все подписи признаны подлинными. Кто сам купчую подмахнул, у кого доверенность была, о которой они ни сном ни духом. Квартиры и дома, простые и дорогие – сделок набежало около трех десятков! По разным регионам. Потом он, естественно, потихонечку все сбывает и деньги в карман. Налом, счетов на нем нет.

– Все, по теме больше ничего, – Ярослав выключил запись. – Но дельце высвечивается оригинальное. Гипноз, что ли?

– А Борька-то тут с какого бока? Свою, что ли, тоже продал? – Антон взглянул на Лизу. – Где все ваши документы? И еще, в понедельник позвони на Госуслуги, уточни этот момент.

– Борька не дурак, его так просто не проведешь, – заметил Ярослав.

– Да остальные вроде тоже в здравом уме, раз хватились проданного имущества. Но если Борькина недвижимость вся на месте, то остается вариант, что он сумел узнать об этих сделках что-то такое, чего пока ни твой Кадет, ни следователи раскопать не смогли. Тогда становится понятно, с чего за ним охота пошла. Он в таком деле молчать не станет!

– А не проще ли ему тогда было сразу в полицию? – подала голос Лиза.

– Значит, что-то его от этого удержало…

– Сопутствующий фактор? – Лиза выразительно взглянула на Антона.

– Не знаю, – он понял, что она имела в виду, но развивать эту тему не стал. Вместо этого поднялся: – Все, я поехал. Не упустить бы этих молодчиков! А то они, если на них самих начали охотиться, точно не станут долго засиживаться в одном месте.

Антон ушел. Лиза проводила его до дверей и застыла, глядя ему вслед.

– Лиз… – напоминая ей о себе, Ярослав коснулся рукой ее плеча. – Все в порядке?

– Все, – выдохнула Лиза, медленно разворачиваясь к нему. Взглянула с укором. – Если только не считать того, что Борька пропал и у него проблемы.

– Но ты же понимаешь, что я сейчас спрашиваю не про Борьку? У вас с Антоном точно нет никаких разногласий? Ты вчера была взвинченной еще сильнее обычного, а ночью пила. И не отрицай, у тебя на лице сейчас все написано.

– Ну и пила, – Лиза взглянула на себя в зеркало, оценивая свой внешний вид, сегодня далекий от идеального. Невольно усмехнулась: были времена, когда она пришла бы в отчаяние от того, что Ярослав застал ее в таком виде. А теперь… Теперь ей было все равно, абсолютно, как если бы она стояла перед братом. Гораздо больше ее занимали другие проблемы. – Как ты думаешь, где сейчас Борька может быть?

– Да если б я только знал, то уже тоже там был…

– Вот и я… как бы этот гад ни куролесил, и что бы он ни вытворял… – Голос у Лизы оборвался, эмоции накатили все разом, вчерашние и сегодняшние. Дыхание перехватило потоком подкативших к горлу слез.

– Лиза… – Ярослав обнял ее, давая возможность уткнуться лицом ему в плечо. – Все будет хорошо, ты только успокойся. Не надо так, – поддерживая, он провел ее на кухню, усадил. А сам сел перед ней, оседлав стул задом наперед и сложив руки на спинке, точь-в-точь как Борька несколько лет назад, когда, объясняясь с Лизой, предложил стать ей мужем и отцом ее ребенку. Вот только в тот памятный день Лиза все на свете отдала бы, чтобы видеть Ярослава на месте нелюбимого Смолякова. А теперь у нее снова слезы хлынули ручьем, оттого что это был не он, а Неверов.

– Лиз, да что ты, в самом-то деле! – не выдержал Ярослав. – Рыдаешь как по покойнику!

– Типун тебе на язык! – всхлипнула Лиза.

– Так и я о чем. Еще ничего не известно, а ты с утра сама не своя. Прекращай уже. Или вчера все-таки что-то произошло? Кроме засады у Борьки в квартире? У тебя глаза вчера были какие-то дикие… почти как сегодня, – он наклонился к Лизе, заглядывая в ее опущенное лицо. – Зная тебя, ну не верится в то, что причиной было только нападение.

– Тоже мне… знаток, – фыркнула Лиза в прижатые к лицу ладони.

– Так уж получилось, что да. А еще твой друг, если помнишь.

Лизе так и захотелось выпалить: «Друзья так не поступают, как ты в свое время со мной поступил!» Она сдержалась – не хотелось ей ворошить это прошлое, не хотелось вспоминать ту безумную ночь, которую они оба пытались потом забыть. Ту ночь, в которую Лиза потеряла голову от своей влюбленности, а он – от отчаяния и ударившего в голову хмеля.

– Так что вчера случилось? – напомнил о себе Ярослав.

– Личное. Но с Антоном, как ты подумал, это не связано. Короче, я не хочу об этом говорить! И если ты действительно друг, то не станешь сейчас донимать меня вопросами. Потом или все разрулится, или сам все узнаешь… – Лиза снова умолкла. Ей невыносимо было произнести вслух слова об измене, пусть даже пока и не доказанной! Недоказанность, наоборот, лишь сильнее разжигала пожар у Лизы в душе, подключая непрошеное воображение. Она поймала себя на мысли, что ей, быть может, даже легче было бы все увидеть своими глазами, чем отгонять встающие перед мысленным взором картинки, одна ярче другой. А увидеть наверняка будет что! Антон был прав, и сегодня события должны начать развиваться, независимо от того, выпустят Растопова из полиции или нет.

Лиза как раз, умывшись, вышла из ванной, когда Антон позвонил:

– Хочу предупредить, чтобы ты не беспокоилась, если я сегодня вдруг исчезну. Я тут подсуетился и выяснил, что квартира, в которой сейчас наши приятели, сдается посуточно. Так что они из нее могут сорваться в любой момент. А там уж будет у меня время и возможность тебе позвонить или нет – кто знает? Поэтому решил заранее.

– Я поняла. Удачи! – Лиза отключилась и замерла с телефоном в руках.

– Что узнала? – поинтересовался Ярослав.

– Антон предупредил, что может исчезнуть на какое-то время. – Чтобы не встречаться с Ярославом глазами, Лиза смотрела на телефон. Впереди выходные! И у Веры с Ярославом наверняка есть свои планы на эти дни. Но, с другой стороны, Лиза сама не раз выручала Веру с Данькой, тоже жертвуя своим временем, даже тогда, когда у нее самой еще не было ребенка. Так что Вера, конечно, будет возмущаться, но в конце концов должна будет понять. Поэтому можно было бы сейчас попросить Ярослава, чтобы они на время забрали Леньку к себе… но он же никуда ее не отпустит, если только узнает, что она задумала. Так что придется сбегать тайком, некрасиво и по-предательски. Но Лиза уже все решила! Потому что она не вынесет этих двух выходных в бездействии и безвестности! Особенно сейчас, когда ее жжет и терзает не только тревога за Борьку, но и мысль о его измене. Для Лизы это был вопрос на грани жизни и смерти! Потому что если новость о Борькиной измене окажется правдой, то для нее это будет конец всему ее счастью, любви и даже надежде на что-то подобное в будущем. Ведь тогда она просто разуверится в людях, во всех и на всю жизнь, уже без вариантов, как в свое время разуверился Антон. Так что он должен будет ее понять, увидев непрошеной возле своей машины… Тут, очень кстати, на пороге комнаты возник проснувшийся Ленька.

– Ярослав… Ты меня не выручишь? – обратилась Лиза к Неверову.

– Да, конечно! – он с готовностью шагнул к Леньке, подхватил его на руки: – Привет! – и, умудренный родительским опытом, понес мальчишку в туалет. Лиза же стремительно впорхнула в комнату. Надеть джинсы и свитер было делом минуты. Потом – в прихожую! Кроссовки и сдернутая с вешалки куртка завершили сборы. Телефон в сумочку она запихивала уже в подъезде, на бегу, пока Ярослав не успел понять, что происходит.

11

Спрятав свою Ласточку, как и договаривался, Борис отзвонился хозяину коровника, но не стал показываться ему на глаза, чтобы не вызывать лишних вопросов своим внешним видом. Постарался, как мог, привести себя в порядок, переодевшись в сменку и по мере возможности вымывшись в лесном ручье под мелодичное журчание воды и навязчивый писк комаров, быстро слетающихся на запах смываемой крови. Потом подхватил свою сумку, собрал воедино остатки сил и направился к ближайшей пригородной остановке, которая в этих довольно глухих местах могла бы служить ориентиром для вызова такси. Каршеринг здесь не работал, да и сам Борька настолько вымотался, что сейчас даже с радостью был готов изменить своей железной привычке: находясь в машине, самому держаться за руль. Тем более что путь предстоял не самый близкий: поразмыслив, Смоляков решил не маячить городе и не шокировать своим внешним видом владельцев гостиниц, а сразу поехать к Петровичу, в Бурково, чтобы спокойно отлежаться там пару дней.

По пути к остановке Борис позвонил Петровичу. Ветеран, выслушав историю Борькиных злоключений, его идею одобрил. Потом поделился тем, что успел узнать:

– Хотел я, Борь, пообщаться с ближайшим ко мне нотариусом, который участвовал в этих сделках, с Мурасовым. И выяснилось, что он вскоре после заключения последней из них погиб в результате несчастного случая. Обстоятельства я даже не стал выяснять, мне самого этого факта хватило, чтобы задуматься. Тогда я полазил по интернету на предмет здоровья остальных нотариусов. Кроме Хохлатова, в заключении сделок с жильем участвовали еще три человека. Так вот, из них один сейчас из страны уехал, и связи с ним нет. А еще один просто куда-то исчез. Это уже закономерность, Борь! Особенно на фоне того, что Петляков тоже убит, вместе со своей гостьей. Узнать бы, кто она была по профессии, не юрист ли тоже… Сейчас я занят тем, что пытаюсь выяснить судьбу того, который пропал. Если сумею с ним увидеться, то пообщаюсь… хотя сомнительно что-то. Да и на саму встречу особо не надеюсь, поэтому параллельно по городам пробиваю адресочки. Может, через старых друзей-приятелей из МВД что-то узнаю об этих куплях-продажах. Чудес, конечно, мои пенсионеры не сотворят, но и совсем без новостей тоже не оставят. И, кстати, одну полученную новость уже могу рассказать: женщина, владелица купленной Черновым квартиры из списка, покончила с собой после того, как лишилась жилья и ничего не смогла доказать. По факту ей просто больше некуда стало идти, хотя она на эту квартиру очень трудно собирала деньги. Ну, и сорвало человека. Остался сын-подросток, сейчас наблюдается в ПНД, тоже с серьезным нервным срывом. Потом ему прямая дорога в детдом, потому что больше никого из родных не осталось.

– Вот же… – выругался Смоляков, и от всей ситуации в целом, и от боли, на неровной дороге стрельнувшей в задетый пулей бок.

– Ты-то сам как, Борь? – сочувственно поинтересовался Петрович.

– Держусь. Пары дней мне, думаю, хватит, а потом тоже подключусь к твоим поискам. Сейчас на одном такси доеду до магазинов и аптеки, отоварюсь там всем необходимым, а потом, на другой машине, рвану в твое убежище, зализывать синяки.

– Сам-то справишься?

– Справлюсь, конечно! Бывало и хуже. А ты держи меня в курсе. Пиши сразу, если еще что-то узнаешь. Странная схема, Петрович! Но знаешь… Уточни-ка, есть ли дети в других семьях, которые лишились жилья. Именно подростки. Ну и отдельной строкой, как я понимаю, идут дела о хищении драгоценностей? Если вдруг на эту тему что-то услышишь, то тоже не оставляй без внимания. За тот же период времени, в тех же регионах. Жаль, я эти цацки не догадался сфотографировать, но они явно не серийная штамповка, и такие дела должны быть на слуху.

Попрощавшись и отключившись, Борька продолжил свой путь к цивилизации, сдерживая болезненные стоны на особо глубоких ухабах разбитой лесной дороги. Таня позвонила ему, когда он практически дошел, и, ориентируясь на его голос, сразу спросила:

– Что с тобой, Борь?!

– Все нормально, просто произошли некоторые технические накладки. – Жаловаться Борька в принципе не любил, а уж сейчас это делать особенно не хотелось. – У вас как дела? Все спокойно?

– Не знаю. Может, у меня уже просто воображение разыгралось, что всякие тени вокруг дома мерещатся. Но я боюсь, Борь. Очень боюсь! И тетя на меня косится, как будто это не мы с Марусей приехали, а ядовитая змея к ней в дом заползла. Понятно, что для нее мы опасные гости, и ей из-за этого тоже не спится спокойно.

– Танюш, не паникуй. В ближайшие дни Чернов вряд ли до вас доберется, ему другие проблемы нужно решать.

– Какие?

– Разные. В том числе со здоровьем.

– Вы что, с ним виделись? – Таня не сразу решилась заговорить и задала свой вопрос почти шепотом: – Расскажи мне, что случилось?!

– Тань, точно не сейчас. Мне вообще говорить пока неудобно.

– Но с тобой все в порядке? Ты сейчас где?

– Скажем так, в гостях. Пришлось сделать крюк, по рабочей необходимости.

– А потом? Домой? Прости, что спрашиваю. Я помню твои правила про личное пространство, но я за тебя волнуюсь.

– За меня волноваться не стоит. Сами будьте аккуратнее, это все, что пока от вас требуется. А пока прощаемся! Машуньке привет.

Борис отключился. Его уже пошатывало на ходу, и любые лишние движения, даже языком, совершать абсолютно не хотелось. Но угнездившаяся в голове мысль не желала его покидать. Чернов сказал, что Таня ему абсолютно не нужна, так что же она тогда его так боится? Что-то с ней сделать не в его интересах, по крайней мере, сейчас: на нее ведь переписана часть той самой недвижимости, с которой неведомо как расстались ее прежние владельцы, а если он захочет эту недвижимость унаследовать, как законный супруг, то придется ждать полгода для вступления в наследство. Не вариант. Значит, Таня нужна ему в ближайшее время живой. Но, с другой стороны, вред можно причинить человеку по-разному. Чернов та еще гадина, без границ и совести. И пусть он сейчас недееспособен, но время его поджимает. Раз уже два юриста оказались «не в строю», значит, у кого-то стали появляться вопросы, и перед этим кем-то заметают следы! Так что пора Чернову сворачивать свою деятельность и как можно скорее исчезнуть со всей добычей, по возможности переведя ее в наличные… Только Чернову ли? Вряд ли этот головорез, успевший наломать дров в параллельном бизнесе, как и трусоватый Хохлатов, являются организаторами. Тогда кто же? Убитый Виктор Петляков? Но каким образом он смог провернуть все эти фокусы с подписями? Использовал какие-то доступы к документам, какие-то прежние служебные связи? Или… У Борьки была другая мысль, но все зависело от той информации, которую должен будет собрать Петрович.

Подъехавшее такси избавило Борьку от мучительных и бесполезных пока размышлений. Он сел на заднее сиденье, наконец-то получив возможность расслабиться и отдохнуть.

Путь до убежища в Бурково, с закупками и пересадкой, а потом с блужданием по поселку и уговорами старого, ржавого замка, отнял у Борьки остаток сил. Поэтому, оказавшись в старом родовом гнезде Петровича – бревенчатом доме, двумя фанерными перегородками разделенном изнутри на две комнаты, большую и каморку, и на небольшую кухню, – он просто рухнул на первую же увиденную дощатую кровать, положив свою сумку под голову и совершенно не озадачиваясь тем, что предварительно, вместе со старым матрацем, стряхнул на пол мышиное гнездо. Это было убежище, в котором он наконец-то мог полностью отключиться, предварительно приняв обезболивающую таблетку, чтобы уж наверняка ничего не отвлекало от отдыха. И он использовал эту возможность на полную катушку, хотя поначалу тело все же пыталось ныть, особенно бок. Но бывало и хуже! Так что очень быстро Борька провалился в глубокий сон, из которого его не смогли вытянуть даже Танины звонки, на которые он ответил почти машинально и очень коротко: «Все в порядке? Тогда до связи, я не могу сейчас говорить».

Проснулся он спустя почти сутки от озноба. В старом нетопленом доме, да еще и во сне, замерзнуть было несложно, но не до такой степени, чтобы у него, у одетого, зуб на зуб не попадал. Значит, температура подскочила, потому что где-то в избитом теле все-таки началось воспаление. Надо будет вскрыть и промыть гематому в боку. Или хотя бы проколоть ее, потому что именно она причиняла больше всего беспокойства. Но для начала неплохо бы выпить еще таблетку, чтобы прекратился этот бьющий все тело озноб. Борька подтянул к себе сумку, намереваясь в ней порыться, когда заиграл его телефон. Снова Таня! И во внеурочное время! Не раздумывая, Борька схватил трубку, ответил на вызов. Но вместо Таниного голоса услышал приглушенный детский голосок, в котором угадывались слезы:

– Дядя Боря, это ты? Мне страшно!

– Машунь, чего ты боишься? Ведь на дворе еще светло, – спросил он как можно спокойнее, преодолевая лихорадочный озноб. – И ты что, одна? А где мама? – Вариант, что мама и сама тут, рядом, подучила позвонить, не пришел ему в голову: слишком натурально звучали в детском голосе страх и слезы.

– Мама на улице, она хочет послушать, кто там ходит. А если они нас опять заберут?

– Машунь, успокойся, – от попытки унять дрожь свело скулы и шею, но Борька не мог отмахнуться от тихо плачущего ребенка. – Верь, что все будет хорошо…

Он принялся успокаивать девочку, вспоминать их поездку, спросил про зайца, который, конечно же, снова был у нее под боком, как верный друг. Их беседу прервал Танин возглас:

– Машка, что ты творишь?! Дай сюда!

Трубку, судя по всему, вырвали, и молящий крик:

– Дядя Боря, приезжай к нам! Пожалуйста! – прозвучал уже со стороны.

– Але, Борь! Это ты? – услышал он Таню. – Я не уследила, когда это Маруська успела трубку схватить! Выбегала взглянуть, что там на улице…

– Тань, я же советовал вам не выглядывать из дому лишний раз.

– Это был как раз не лишний: мне показалось, что кто-то пытался залезть во двор. А тетки сейчас нет дома. А что с твоим голосом, Борь?

– Технические неполадки. – Борьку колотило все сильнее, а мотивация держать себя в руках была уже не такой сильной, как в разговоре с ребенком. – Выпью таблетку, и все пройдет. А от вас буду ждать звонка вечером. Ты выяснила, что у вас там во дворе?

– Кто-то действительно топтался у калитки, но при скрипе входной двери сразу скрылся, когда я попыталась выглянуть в щелочку. Может, какие-то жулики, охотники до теткиных цветов? А может, и нет.

– Тань… Чернова сейчас не может там быть.

– Я знаю, ты же мне говорил. Но есть не только он, а еще и его приятели. А еще те, кто тоже участвовал в этом бизнесе. И как только не стало отца… я боюсь, что здесь сейчас может пойти такая переделка, от которой многим не поздоровится! Ведь охотников до его добра может оказаться много. А о том, что отец что-то переписывал на меня, знает не только Чернов!

Борис с ней мысленно согласился. Да, обстряпывали они все не вдвоем, и исчезнувшие после этих сделок юристы тоже наводили на определенные размышления. А выслеживать женщину с ребенком могут не только черновские конкуренты, но еще и те, кто отчаялся вернуть свое таинственно пропавшее имущество по-хорошему, законным путем. В любом случае Таня права, и риск имеется. Но сама она не стала зацикливаться на своих проблемах, а, воспользовавшись паузой в разговоре, переключилась на него:

– Так что с тобой, Борь, ты скажешь, наконец, или нет? Это из-за нас ты попал в какую-то передрягу? Могу я чем-то помочь? Ты пойми, я не навязываюсь! Я действительно хочу для тебя что-то сделать, как ты для нас сделал. Судя по твоему голосу, ты сейчас не совсем здоров? Вы что, подрались с Черновым? Я ведь знаю его характер. И раз ты сказал, что вы виделись, то нетрудно догадаться, чем все закончилось.

– Тань, давай эту тему закроем.

– Нет, подожди! Послушай меня, пожалуйста, только не отключайся. Я чувствую, что тебе нужна помощь! И с радостью помогу! Я – тебе, а ты – нам с Машкой, если разрешишь на время к тебе приехать, потому что здесь нам не безопасно, ведь тетин адрес очень многие знают. Я клянусь, что мы ничем тебя не стесним! Ты где сейчас? Дома?

– Нет. Тань, давай сделаем так: ты позвонишь мне, как мы и договаривались, в десять.

– А чего ждать? Я не буду тебе навязываться. Если мы с Марусей успеем тебе надоесть и ты скажешь нам уехать, то мы уедем без споров, обещаю! Но мне кажется, что сейчас для всех будет лучше, если мы будем держаться вместе! Я и Маруся – по адресу, не известному никому из моих знакомых, а ты – при помощницах, способных тебе хотя бы стакан воды принести. Пожалуйста, Борь! Ведь я переживаю не только за себя и Марусю! У меня и из-за тебя тоже душа не на месте! Я же слышу, что с тобой что-то не так… Подожди! – Таня умолкла, зато на заднем плане зазвучал тревожный Машкин шепот:

– Мама, что там? Они нас не тронут? Мама, я боюсь!

– Нет, все в порядке, – ответила Таня сразу обоим, и в трубку, и в комнату. Потом с сомнением добавила: – Кажется…

– Что именно ты сейчас видела? – потребовал Борька, стараясь не выбивать дробь зубами.

– Видела в окно, что кто-то снова прошелся вдоль забора, медленно, стараясь заглянуть к нам во двор. Скрылись за углом. Кажется, двое. И вроде это они же недавно уже проходили.

– Ты думаешь, они что-то замышляют? Средь бела дня, Тань? – Борька ощутил, как его охватывает не тревога, а раздражение: да удастся ли ему наконец избавиться от героев этой истории? Но он подавил в себе это чувство, заставив себя думать. Кто там может разгуливать, зная, что хозяйки сейчас нет дома? И ничего, что еще светло, – это самое подходящее время для того, чтобы осмотреться, изучить двор перед ночным визитом.

– Да, наверное, это глупо звучит, – согласилась Таня.

– Может, да, а может, и нет, – принимая решение, Борька вздохнул: когда ему было плохо, он предпочитал уединение и тишину, и последнее, в чем нуждался, так это в сиделке или в гостях. Но в этой истории было слишком много мелочей, заставлявших его крепко задуматься, поэтому, может, и в самом деле будет лучше, если Таня с Машкой приедут сюда. Так что, вопреки своему желанию, он начал инструктировать Таню, как ей добраться, не подцепив «хвост».

Когда таблетка начала действовать, Борис позвонил Петровичу. Он не сомневался, что тот не запретит принять гостей на его территории, но все же считал, что стоит поставить хозяина в известность, хотя бы из вежливости.

– Борька! – Петрович обрадовался его звонку. – Ну как ты там? А я и не звоню, и не пишу, боюсь тебя разбудить.

– А есть что рассказать? – оживился Смоляков.

– Тут такая тема прослеживается: дети в пострадавших семьях действительно есть, и действительно не маленькие уже. Во всех семьях без исключения, которые мне уже удалось пробить. Не знаю, отчего тебе пришла в голову такая идея, но ты в точку попал. А теперь, может, расскажешь, как тебе это удалось угадать?

– По истории с женщиной. Она покончила с собой, а сын-подросток не просто в отчаянии, он с тяжелым нервным срывом. Вот я и попытался понять, только ли горе его так подточило? Или есть еще тайна, в которой он сейчас никому не может признаться, потому что она привела к слишком страшным последствиям? Тайна и чувство вины. Петрович, мне кажется, я знаю, как эти дома́ и драгоценности уплывали в чужие руки. Через детей! Подросток вполне способен вытащить украшение из сейфа родителей, а также подсунуть какую-нибудь бумагу им на подпись, якобы из школы. Кто из взрослых такую не подмахнет по просьбе любимого чада? Причем не глядя, несмотря на эру электронных дневников. Вопрос только в том, кто и как надавил на самих детей, чтобы они на это пошли? В принципе, это несложно сделать: они в этом возрасте легко увлекаются всякими идеями и поддаются внушению. Надо только подобрать для манипуляции подходящую тему. Меня немного смущает разброс по регионам, но сейчас, в век интернета, сильному организатору и расстояние не помеха. Значит, надо порыться в Сети. Что там может всплыть? Какая-нибудь секта или молодежное движение, где состоят подростки из тех семей, которые указаны в документах.

– А ведь твоя правда, Борь! Я пытался копнуть знакомых Петлякова или тех, кто участвовал в таможенных операциях, а ты увидел картину с другой стороны! Ребятня! Эти и в самом деле многое могут, порой мало что соображая. Ну, или просто еще не имея взрослого опыта и умения просчитывать последствия. Хотя и взрослые-то многие тоже попадаются в подобные сети! Только не близких подставляют, а уже сами все отдают.

– А еще, при таком раскладе, в роли главного злодея вполне способен оказаться даже Чернов. Парень не самого далекого ума, чтобы самому все придумать, но при чьей-то подсказке он мог взять на себя лидерство в созданной организации.

– Так, Борь… Оставшиеся бумаги у тебя с собой?

– Да, я их из машины захватил.

– Мне могут потребоваться адреса и фамилии из твоей половины.

– Сейчас я быстро сфотографирую для тебя заголовки, этого должно пока хватить. При гостях я трясти своими бумагами не смогу: не хочу посвящать Татьяну в то, чем мы с тобой занялись и как в это глубоко закопались. Но если все-таки потребуется дополнительная информация, ты пиши, и я найду какой-нибудь выход.

– Так у тебя сейчас время есть, пока они не приехали.

– Петрович, ты еще сам не знаешь, что тебе будет нужно. А у меня в ближайших планах собой заняться и хоть немного у тебя тут прибрать. Татьяна приедет с дочкой, а здесь мышатник. Так что уборка, мне кажется, важнее поиска дополнительных данных. Это ж мне все тут потрошить, из файлов вытаскивать… А к приезду девчонок все должно быть надежно спрятано. У тебя тут, кстати, нигде хлорки нет?

– Вроде была. Посмотри в кладовке. Меня там года три уже не было.

– Мыши были счастливы, – усмехнулся Борька. – Ладно, давай пока прощаться. Когда будет нужно пообщаться, ты мне просто маякни, а я буду тебе перезванивать в удобный момент, чтоб Татьяна не слышала. Не при ней же нам обсуждать дела ее отца!

Смоляков отключился. Быстро достал и разложил документы. Не вытаскивая их из файлов, отщелкал и отправил титульные листы. Он не стал озвучивать Петровичу главную причину своего нежелания углубляться сейчас в эти бумаги: что перебирать-запихивать листочки было для него очень болезненно. При каждом движении руки бок пульсировал, как будто кто-то ритмично смыкал и размыкал на нем челюсти. Вскрыть бы его! Но раз уж все равно придется прибраться в доме, то и возню с гематомой лучше отложить до того времени, когда будет более подходящая обстановка и меньше риск заражения. Действительно отыскав в кладовке хлорку, даже еще не выдохшуюся, Борька взял ведро и поковылял к колодцу. Для себя одного он сейчас ни за что не пошел бы на этот подвиг – при таком самочувствии провести уборку в заброшенном доме. Но допустить, чтобы Машка надышалась здесь какой-нибудь мышиной заразой, он не мог.