Текст книги "Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником"

6. Gold Jungle Company

Чудны дела Твои, Господи! Пожалуй, это восклицание – первое, что приходит на ум, когда удается разглядеть вблизи физику мира современного искусства, поочередно отслеживая движение каждой из его шестеренок. Так что давайте-ка включим наш рентгеновский аппарат на полную мощность и заглянем в этот крайне непрозрачный тесный мирок еще глубже. Для этого нам нужно будет представить себе один достойный приключенческого романа сюжет.

Представьте себе человека, имеющего в своей профессиональной сфере репутацию первоклассного геолога. Допустим, у него своя достаточно большая геологоразведочная компания, занимающаяся поиском полезных ископаемых, скажем, на Аляске. Дела идут в принципе неплохо, но всё же обороты не то чтобы миллиардные.

И вот в какой-то момент этот человек вдруг на несколько месяцев куда-то пропадает, а объявившись, громогласно объявляет, что открыл несметные залежи золотоносных руд и даже подписал эксклюзивный договор с правительством страны, в непроходимых джунглях которой они находятся, на право продажи этих земель. Следующим шагом нашего первооткрывателя становится создание акционерного общества Gold Jungle Company, в котором он из собственных средств выкупает многомиллионный пакет акций, и его выход на Лондонскую биржу.

Рынок золота в шоке. С одной стороны, никто никогда не слышал, чтобы в подобных местах находили золото. Ведь, по идее, в подобных породах его быть не может. С другой стороны, заявляющий об открытии специалист пользуется непререкаемым авторитетом в своей области. Опять же, те миллионы, которые он заплатил за акции… Не может же такой человек просто сойти с ума и вложить столько личных средств во что-то несуществующее!

Между тем наш возмутитель спокойствия покупает еще один пакет акций и платит за него еще больше. Затем третий и четвертый, при этом каждый следующий стоит намного дороже, чем предыдущий. И тут рынок ломается. Возникает ажиотажный спрос на акции GJC, и их стоимость вдруг подскакивает до заоблачных высот. После чего наш первопроходец начинает потихоньку продавать небольшие части своего пакета, извлекая из каждой такой продажи по десять тысяч процентов прибыли.

Однако не нужно думать, что мир геологоразведки состоит из доверчивых идиотов, согласных за огромные деньги покупать кота в мешке. Не особо доверяя рассказам удачливого проныры, акулы капитализма направляют в «золотоносные» джунгли своих агентов, в результате чего быстро выясняется, что никакого золота там, конечно же, нет. И как вы думаете, что произошло, когда они услышали эту прискорбную весть?

Если вы думаете, что они немедленно побежали в полицию, чтобы всю эту аферу разоблачить, как можно скорее пресечь деятельность Gold Jungle Company и строго наказать негодяя, всё это провернувшего, то вы плохо знаете психологию сверхбогатых людей.

На самом деле они подумали: «О, талантливый парень! Нужно будет поучаствовать в следующих его предприятиях…» Действительно, чего ты добьешься разоблачением этого надувательства? Потеряешь вложенные в него деньги. А зачем что-то терять, когда можно тихо и гарантированно получать свои собственные десять тысяч процентов прибыли?

Ну что, как вам такая история? Как вы думаете, долго просуществовала бы подобная компания в реальной жизни при условии, что не только акционерам GJC, но и английским властям и широкой общественности прекрасно известно, что единственное золото, которым эта компания владеет, заключено не в мифических золотоносных рудах тропических лесов, а в постоянно растущей цене ее акций? Думаете, такое невозможно? Ну, может быть, в каких-нибудь насквозь коррумпированных африканских странах, резонно предположите вы, но точно не в Великобритании и уж точно не в теперешние времена. Поспешу вас разочаровать: и этот человек, и другие подобные ему люди вместе со множеством принадлежащих им компаний прекрасно существуют в нашей цивилизованной реальности, несмотря на то что вся их деятельность не что иное, как вышеописанная «плохая» финансовая пирамида. Вот только их джунглями долгие годы оставались ежегодные выставки молодых британских художников, а их мнимые золотоносные участки – это Дэмиен Хёрст, Трейси Эмин и множество других менее известных гениев.

Карьера этого, одного из самых влиятельных в мире современного искусства, человека началась в 1970 году с основания рекламного агентства, в течение следующих пятнадцати лет ставшего одним из крупнейших в мире. Познав все тонкости управления человеческими душами, этот талантливый бизнесмен обратил свой взор на рынок искусства и решил при помощи накопленных знаний и больших денег, которыми он на тот момент уже обладал, провернуть вышеописанную махинацию. Точнее, ну как махинацию… В том-то и вся гениальность этого потрясающего человека, что всё, что он делает, является абсолютно законным и легальным бизнесом.

Идея его сверхприбыльного предприятия родилась, очевидно, в 1988 году, в момент посещения студенческой выставки «Замораживание», организованной никому тогда не известным молодым художником Дэмиеном Хёрстом. В тот год гениальный бизнесмен ничего не купил, но, будучи лучшим в мире рекламщиком, он увидел тот самый вожделенный ноль-продукт, вокруг которого можно выстроить финансовую структуру, обладающую доходностью, невозможной ни в одной другой легальной сфере человеческой деятельности. И в 1990 году он покупает первые несколько работ Хёрста, уже через год спонсирует создание его знаменитой акулы и так далее… При этом не забывая постоянно повышать цену за каждое следующее произведение мастера. Конечно, не Хёрстом единым пополнялась его коллекция: бывало, он скупал выставки молодых британских художников целиком.

Поначалу над ним посмеивались, затем, когда речь пошла о десятках тысяч фунтов, выплаченных за отдельные работы отдельных художников, насмешки поутихли, а когда на горизонте замаячили шести-семизначные суммы, арт-сообщество бросилось догонять запущенный им тренд. Дельцы всех мастей очень быстро поняли, что гораздо выгодней создавать собственных «великих» художников, чем пытаться угадать настоящего гения в бесконечной череде одинаковых посредственностей.

Что было дальше, мы знаем из истории Gold Jungle Company. Этим людям удалось создать совершенно новый, управляемый рынок современного искусства. Так, например, наш герой приходил на ежегодную выставку Королевского колледжа искусств и покупал там по тридцать-сорок работ какого-нибудь совершенно неизвестного художника, что автоматически делало этого человека новой звездой мира искусства. Он устраивал парнишке персональные выставки по всему миру, выставлял его произведения в своей галерее, поднимал вокруг его персоны невероятный шум в прессе… В общем, делал всё, что должен делать гениальный создатель крупнейшего в мире рекламного агентства. А через несколько лет продавал часть этих работ, получая при этом те самые десять тысяч процентов прибыли. Не забывал он и своих старых звезд, постоянно подталкивая вверх цены на их творчество.

Однако не обходилось и без эксцессов. Молодые художники ведь народ своенравный, им-то никто не сказал, что каждая из их работ – это не произведение искусства, рожденное на свет их художественным гением, а всего лишь очередной ноль-продукт, предназначенный для манипуляции произвольно назначаемой ценой. Вот некоторые из них и подумали, что добились всего исключительно своим талантом, и даже начинали покусывать кормящую их руку.

И тогда маэстро мог устроить наглецу показательную порку. Известен как минимум один случай, когда молодой художник поплатился за свою дерзость тем, что был выкинут из всех коллекций, что сильно уронило стоимость всех остальных его работ. С тех пор желающих поспорить с королем рынка не находилось.

Так что же позволяет удачливым дельцам проворачивать в системе современного искусства такие вот фантастические спекуляции, в то время как на любом другом рынке подобные действия грозили бы им многолетним тюремным заключением?

Как мы помним, секрет прост. О первой его составляющей мы уже говорили и немного позже поговорим еще. Это сплоченное сообщество профильных специалистов, готовых за сравнительно небольшое вознаграждение квалифицированно оправдать любую стоимость любого ноль-продукта. А вот то, что позволяет им так легко справляться со своей задачей, и есть главная составляющая оглушительного успеха такой финансовой системы: полнейшее отсутствие каких-либо критериев оценки изобразительного искусства.

Согласитесь, удивительно удобная штука – иметь возможность покупать и продавать нечто, чему вы можете самостоятельно назначать абсолютно произвольную стоимость, и при этом ни у кого, в том числе и у государства, не будет никаких рычагов воздействия на вашу систему. Потому что все попытки государства определить истинную стоимость того, что вы продаете, будут упираться в единственный «непреодолимый» барьер – отсутствие каких-либо объективных критериев оценки вашего товара.

А теперь задумайтесь, дорогие мои читатели, каков шанс, что такой вот дикий беззаконный рынок будет честно работать на благо общества, вместо того чтобы стать прибежищем профессиональных прохиндеев всех мастей? Попробуйте заменить плоды рук молодых британских «гениев» на нефть, уголь или любой другой реально существующий товар, и вся эта веселая семейка моментально покинет зону легальности.

И единственное, что мы с вами можем противопоставить этой хитрой системе, это наши собственные критерии оценки их бесполезного хлама. Собственно, всё это исследование и затевалось в том числе ради того, чтобы эти критерии отыскать, а затем предъявить их этому надменному и насквозь лживому миру. Ведь в противном случае они так и будут нас с вами бесконечно дурачить. Впрочем, они и так будут… Не думаю, что одна книга сможет пошатнуть основы их железобетонной крепости, тем более когда речь идет о таких деньгах. Мы вряд ли сможем переубедить тех, кому невыгодно быть переубежденным, однако нам вполне по силам перестать обманываться самим.

7. Who the fuck is Jackson Pollock?

Ну что же, думаю, пришло время поместить под наш рентгеновский луч тех самых «признанных» и «ведущих» специалистов, на личном профессионализме которых держится интересующая нас отрасль. Для этого нам придется снова прибегнуть к помощи кинематографа и посмотреть один крайне примечательный документальный фильм, повествующий о скандале, который разразился в мире высокого современного искусства несколько лет назад.

Эта история началась в расположенном где-то посреди одноэтажной Америки магазине для малоимущих, в котором пожилая дама, работавшая тогда водителем грузовика, решила шутки ради купить в подарок своей подруге огромное уродливое живописное полотно. Осведомившись о цене этого произведения и узнав, что за картину просят целых восемь долларов, дама воскликнула: «Я, конечно, люблю свою подругу, но не настолько…» Слово за слово – бойкая старушка сторговала шедевр за пятерку.

Подруга подарок не оценила. Даже не потому, что на картине не было ничего нарисовано (как будто кто-то просто разбрызгал краску на холст), а потому, что предмет такого размера попросту не помещался в ее жилой трейлер. Так что картина, провалявшись некоторое время на задворках, наконец была выставлена на воскресную гаражную распродажу, где ее увидел местный учитель истории искусств.

– Терри, – сказал учитель рисования даме – шоферу грузовика, – я, конечно, не специалист, но эта картина очень похожа на работы Джексона Поллока.

То восклицание, что услышал в ответ этот скромный сельский интеллигент, в результате и стало названием фильма, содержание которого мы сейчас пересказываем.

Что за хрен этот Джексон Поллок? Документальный фильм. 2006

Итак, преподаватель рассказал женщине, кто это, а главное, что картина Поллока такого размера на рынке современного искусства должна стоить около пятидесяти миллионов долларов. Вполне естественно, что столь обескураживающая информация полностью перевернула жизнь Терри Хортон и всей ее семьи.

Первое, что сделала эта энергичная пожилая дама, – нашла в телефонной книге контакты самых известных галерей, специализирующихся на продаже подобного рода искусства, и начала их методичный обзвон. При этом стоит заметить, что ее надежды на джекпот были не такими уж призрачными. Ведь, со слов всё того же учителя истории искусств, Поллак был человеком крайне неуравновешенным, страдавшим алкоголизмом и подверженным множественным расстройствам психики, и в часы периодически случавшихся помутнений сознания он вполне мог обменять свою картину на бутылку водки или просто подарить какому-нибудь случайному собутыльнику.

– Здравствуйте, – говорила Терри каждому галеристу из своего списка, – у меня есть картина Джексона Поллока, которую я хочу продать.

– А у вас есть документ, в котором указана вся последовательность предыдущих владельцев картины, желательно начиная с самого ее автора?

– Нет, – искренне отвечала бывшая дальнобойщица.

– Тогда где же вы ее купили? – следовал второй вопрос.

– В магазине для малоимущих, – на голубом глазу отвечала женщина. После чего на другом конце, как правило, вешали трубку. Впрочем, были и те, кто из жалости к наивной старушке пытались втолковать ей, что такие произведения высокого искусства не продаются в подобных магазинах: все они либо развешаны на стенах музеев, либо находятся в личных коллекциях миллионеров. К тому же без «родословной» она всё равно не сможет доказать, что та картина, которой она владеет, является подлинником кисти великого художника.

– Откуда вы знаете? – простодушно спрашивала Терри.

– Я работаю в этом бизнесе, а вы нет, – неизменно отвечал голос на другом конце телефонного провода.

Далее в фильме идет рассказ о великом Джексоне Поллоке. Многочисленные эксперты на все лады растекаются в похвалах его гению и уникальности его творческого метода. «Это чистая энергия, выплеснутая на холст, это настоящая магия творчества, это танец жизни и смерти, это не живопись, это художественный шаманизм», – наперебой восклицают они.

Следующим шагом режиссера фильма, призванным поднять ставки в этой игре, становиться приглашение признанного эксперта в области современного искусства. Да не просто какого-то там малоизвестного, а ни много ни мало ведущего искусствоведа Америки. Картину размещают в пустом складе, ставят перед ней стул и под пристальным взглядом камеры, фиксирующей каждое действие, запускают искусствоведа внутрь.

Специалист входит в помещение. Пока он идет к стулу, он прикрывает ладонью глаза – очевидно, для того чтобы не получить поверхностного впечатления до того момента, как он убедится, что окончательно готов к погружению во внутренний мир потенциального шедевра. Не отрывая глаз от пола, садится на стул… Массирует надбровные дуги… Опускает ладони на колени… Стряхивает напряжение с пальцев рук… Нервно поправляет очки… И вот наконец проницательный взгляд профессионала устремляется на холст.

Звучит веселая музыка, и закадровый голос специалиста произносит:

– В этом мире очень много второсортных специалистов. Я не из них. Если бы я десять лет был ночным сторожем в музее, а не куратором и директором в течение восемнадцати с половиной лет, вы бы могли сказать, что моя экспертиза никуда не годится.

Эксперт пристально смотрит на холст. Затем встает, отходит к дальней стене помещения и некоторое время продолжает смотреть оттуда. Потом наклоняет голову то вправо, то влево. Вдруг сгибается пополам, так что его голова почти касается пола и он видит всё вверх ногами.

– Я всегда записываю свои впечатления. Первый взгляд, первая сотая доля секунды… Она очень аккуратная, очень лаконичная. Это уже очень плохо…

Мужчина подходит вплотную к картине и какое-то время смотрит на нее сбоку, вдоль поверхности холста. Очевидно, с этого ракурса лучше видна толщина и структура мазков. Затем он несколько раз поглаживает холст ладонью, а потом принимается тыкать пальцем в отдельные места.

– Он [Поллок] не был аккуратным. Он не был лаконичным… Она [картина] красивая… Она поверхностная и легкомысленная… Я не думаю, что это Поллок… В ней нет притяжения… Она мертва… Она мертва с первого взгляда…

Так что, увы, система современного искусства отвергла притязания дальнобойщицы на право владеть столь дорогостоящим произведением. Причем это было мнение не одного-двух международно признанных экспертов и даже не одной, двух или пяти уважаемых галерей, – семья Терри билась с этим драконом более двадцати пяти лет, в результате собрав внушительную коллекцию опровержений подлинности своего «шедевра». И если многих из нас подобная безвыходная ситуация наверняка сломила бы, несгибаемый дух покорителей Дикого Запада не позволил героине фильма прекратить борьбу, и после долгих поисков наша железная бабуля отыскала криминалиста, специализировавшегося на определении подлинности произведений живописи методами, которыми обычно пользуются полицейские департаменты и специальные службы при раскрытии особо тяжелых преступлений, и при этом не абы какого, а признанного эксперта, принимавшего участие во множестве подобных экспертиз для ведущих музеев мира.

Первое, с чего начал нанятый на последние семейные деньги криминалист, это поиск отпечатков пальцев автора картины. По своему предыдущему опыту он знал, что художники часто оставляют отпечатки пальцев на своих холстах, когда перемещают только что написанную картину на мольберт и обратно. В этот момент краска еще не высохла, и в нее очень легко угодить пальцем. Кроме того, некоторые художники иногда растушевывают пальцем какие-то детали или даже напрямую пишут пальцами.

Криминалист осмотрел картину Терри самым тщательным образом и действительно нашел достаточно четкий отпечаток на обратной стороне. Затем он провел сотни часов, исследуя все доступные работы Поллока, и в конце концов ему удалось обнаружить такой же отпечаток на другом произведении этого автора.

Однако данных «улик» для того, чтобы сломить сопротивление системы современного искусства, явно было недостаточно. Откуда нам знать, что это отпечатки именно Поллока, заявляли арт-эксперты, ведь у нас нет его официально заверенных отпечатков, так что ваши находки нам попросту не с чем сравнить.

Тогда сыщик отправился в дом-музей Джексона Поллока и провел исследования непосредственно в мастерской художника, где очень быстро нашел такие же отпечатки на одном из официально признанных полотен маэстро, а также на нескольких банках с краской, находившихся в мастерской с тех времен, когда там хозяйничал гений экспрессивного модернизма.

Но главное доказательство подлинности пятидолларового шедевра, найденное криминалистом в этом помещении, заключалось в молекулярном составе пыли, покрывавшей поверхность любого предмета, хотя бы раз побывавшего в этой мастерской.

Дело в том, что в какой-то момент художник много экспериментировал с золотыми и серебряными аэрозольными красками. И хотя он довольно быстро отказался от этой идеи, во всех картинах, что были написаны в этой мастерской, на молекулярном уровне присутствует невидимый глазу золотистый пигмент. Оказалось, что подобные краски, единожды распыленные в каком-то помещении, тончайшим слоем оседают на его потолке и стенах, а затем, постепенно осыпаясь, начинают внедряться в поверхность всех находящихся там предметов. Дело оставалось за малым – проверить наличие этого пигмента на картине нашей старушки. И – о чудо! – он там оказался.

Таким образом, мы можем быть уверены в том, что произведение, отвергнутое экспертизой главного искусствоведа Америки, во-первых, держал в руках тот же «неизвестный», что оставил отпечатки своих пальцев на банке с краской в мастерской Джексона Поллока, а также как минимум еще на одной его картине, и, во-вторых, этот холст точно находился в мастерской художника в те же годы, что и другие его произведения, созданные в таком же стиле.

Ну и в довершение всего криминалист сделал несколько снимков фрагментов картины Терри в высоком разрешении и несколько снимков сопоставимых по размеру частей других произведений Поллока, написанных в тот же период. И они по форме, высоте, направлению, фактуре и цветовой гамме мазков оказались совершенно идентичны.

А знаете, что ответил тот самый главный специалист из музея, когда ему предъявили все эти научные доказательства?

– Ученые – это очень интересно, но они идут после истинных знатоков. Отпечатки… это всё очень мило, но они не могут увидеть сердце и душу художника… А у этой картины Поллока нет души и сердца! Это могут быть отпечатки пальцев уборщицы или продавца красок. И он же мог нарисовать и картину…

А другой галерист на справедливый вопрос Терри, почему для него ничего не значат доказательства, достаточные для того, чтобы отправить подозреваемого на электрический стул (например, если они представлены в суде по делу об убийстве), с самодовольной улыбкой ответил: потому что мир современного искусства и юстиция – это два совершенно разных мира.

Вот вам еще цитата из высказываний припертого фактами к стене, обозленного бывшего директора большого нью-йоркского музея:

– Вопросов нет: это не Поллок. Любой специалист, с которым вы будете говорить, скажет вам то же самое. И если вы будете продвигать ее как оригинал, вы рискуете: вас могут арестовать за мошенничество.

Ну и на закуску еще пара цитат «специалистов»:

– Весь мир определяет подлинность картин с помощью экспертов, которые постоянно занимаются искусством…

– Так называемые эксперты должны прийти к консенсусу по поводу картины. Иначе у вас будет куча проблем…

Вот, в общем-то, и всё. Конец фильма… И, к сожалению, конец совсем не счастливый. Проведя почти тридцать лет в борьбе за признание своей картины подлинником Поллока, в 2018 году Терри Хортон умерла в окружении семьи в доме своего сына в округе Ориндж, штат Калифорния.

При этом, несмотря на то что результаты научной экспертизы, подтверждающие безусловную подлинность картины Терри, никогда и никем опровергнуты не были, художественное сообщество до сих пор отказывается признать этот холст подлинником Джексона Поллока.

Отойдя в мир иной в возрасте восьмидесяти шести лет, Терри Хортон так и не смогла продать свою пятидолларовую картину за ту цену, которую считала справедливой…

Ну как вам такой сюжет? Остались еще какие-то сомнения насчет того, из каких людей состоит верхушка мира современного искусства и чего стоят все эти эксперты? Ну тогда вот вам другой пример их деятельности.

В 1998 году аукционный дом Christie’s выставил на торги ранее неизвестный портрет молодой девушки в профиль, атрибутированный его экспертами как произведение неизвестного немецкого мастера начала XIX века. Однако рисунок заинтересовал одного крупного коллекционера, предположившего, что это произведение вполне может оказаться памятником Северного Возрождения. Коллекционер выкупил «Портрет юной невесты» и начал отдавать его на экспертизу своим знакомым искусствоведам, пока один из них не заподозрил в этом рисунке творение самого Леонардо и не посоветовал отдать его на радиоуглеродный анализ.

Леонардо да Винчи (?). Женский портрет в профиль

Очень скоро такой анализ был выполнен, и выяснилось, что пергамент, на котором написан портрет, был изготовлен между 1440 и 1650 годами, а стало быть, это произведение действительно может принадлежать кисти знаменитого итальянца.

Дальше – больше: один за одним ведущие специалисты начали присваивать авторство портрета если не самому Леонардо, то по крайней мере какому-то его ближайшему ученику. А уж после того, как эксперт по дактилоскопии нашел на рисунке отпечаток пальца, отдаленно схожий с отпечатком, ранее найденным на другой картине Леонардо, часть искусствоведческого сообщества всё же согласилась признать за портретом «Прекрасной принцессы» – так теперь называли этот рисунок – авторство одного из главных гениев Возрождения.

Постойте, постойте, скажете вы, как же так получается… Если неизвестную картину великого мастера, потенциально стоящую десятки, а то и сотни миллионов долларов, находит один из членов арт-сообщества, то и отпечатки пальцев художника (гораздо менее убедительные, чем на картине Терри, надо сказать), и химический анализ красок и полотна становятся нерушимыми доказательствами его правоты, а если подобное случается с человеком, не принадлежащим к системе искусства, оказывается, что все те же неоспоримые доказательства вдруг ничего не стоят?

А не попахивает ли здесь круговой порукой, спросите вы? Нет, здесь не попахивает, здесь буквально воняет… И не круговой порукой, а тотальным картельным сговором, имеющим своей целью получение необоснованно завышенной финансовой прибыли.

Между тем нас сейчас волнует совсем не этот вопрос. Давайте порассуждаем вот о чем. Вся эта душераздирающая история дальнобойщицы из округа Ориндж вряд ли бы получила столь драматическое развитие, если бы исследования отпечатков пальцев и химического состава краски были проведены до первого обращения Терри Хортон к экспертам мира современного искусства. Думаю, в этом случае они очень быстро признали бы ее Поллока подлинным и спокойно продали бы картину какому-нибудь арабскому шейху за несколько десятков миллионов долларов. В конце концов, кто же добровольно откажется от шестизначной комиссии. Вот только всё это стало невозможным после того, как они, не разобравшись, вначале ей отказали. Тут уже не о деньгах речь. Здесь нужно держать лицо. Ведь это единственное, что у этих людей есть. Они не могут признать свою ошибку, потому что это раскроет их главный секрет.

Судите сами: если не нашлось буквально ни одного «специалиста», заподозрившего в картине Терри подлинник кисти Джексона Поллока, а наука доказала обратное, значит, они в этом Поллоке сами буквально ни черта не понимают. Нет у них никаких способов определения подлинности такого рода живописи. Потому что, когда речь идет о подавляющем большинстве произведений современного искусства, эти люди никакими «экспертами» не являются. Это не искусствоведение – это бухгалтерия.

Есть в их книгах провенанс (история владения) вашей картины – значит, она подлинная, а нет – извините, эта ваша испачканная краской тряпка не более чем бесполезный хлам.

А вы говорите, мальчик крикнет, что король голый, и все вдруг прозреют… Помните, что вам сказал главный эксперт, так смешно изображавший видимость интеллектуальной работы при оценке подлинности картины Терри?

– Это не Поллок. А если вы будете настаивать на обратном, мы можем организовать вам уголовное преследование.