Текст книги "Портрет короля. Книга для тех, кто силится понять современное искусство или, чего доброго, стать великим художником"

4. Непрерывная цепь

Ну что же… Наверное, пора потихоньку переходить к подведению окончательных итогов нашего исследования, а главное, к выводам и практическим рекомендациям, которые могут быть интересны не только всем интересующимся изобразительным искусством, но даже тем, кто вознамерился посвятить ему свою профессиональную карьеру.

Первый вывод, который можно сделать, оглянувшись на пройденный нами исследовательский путь, заключается в том, что искусство вообще и изобразительное искусство в частности имеет совершенно конкретные критерии оценки, привязанные к тем функциям, которые оно выполняет внутри человеческого общества.

Ведь искусство, зародившись в темных душах далеких предков современного человека более полумиллиона лет назад, продолжает оставаться с нами до сегодняшнего дня, непрерывно умножая и совершенствуя инструменты своего воздействия на наши эмоции, на наше подсознание и сознание, а в конечном счете и на принимаемые нами решения и наши поступки. И это непрерывное развитие лучше всего доказывает выдвинутое нами предположение, что искусство – не случайный побочный продукт высшей нервной деятельности гомо сапиенса, а один из важнейших механизмов, обеспечивающий эволюционное преимущество человека как вида. Потому что пятьсот тысяч лет – вполне достаточный срок для того, чтобы всё случайное и ненужное было изгнано из повседневного бытования человечества путем всё того же естественного отбора, который за это время сделал нас единственным доминирующим видом на планете Земля.

Так, например, один из древних видов человека, Homo floresiensis (человек флоресский), добравшись до индонезийского острова полноценным гомо эректусом, за полмиллиона лет деградировал до такого состояния, что некоторые ученые полушутливо стали называть людей этого вида хоббитами, ведь их средний рост действительно не превышал одного метра.

Так что же произошло с несчастными флоресскими хоббитами? На самом деле ничего плохого. Просто они попали в райские условия обитания. Образно говоря, полмиллиона лет они жили в пятизвездочном отеле по системе «всё включено». У них была вода и еда в любых количествах. На них не нападали враги и не охотились хищные звери. Им не с кем было конкурировать и не за что сражаться.

Казалось бы, когда не нужно ежесекундно бороться за выживание и имеется огромное количество свободного времени, тут-то и должен наступить расцвет всевозможных искусств. Особенно если склонность к созданию произведений искусства – следствие врожденной тяги человека к некоему отвлеченно-прекрасному. Сиди себе под пальмой, попивай кокосовое молоко да вырезай каменным ножиком статуэтку любимой девушки. Или, наблюдая за причудливой трансформацией облаков, философствуй о добре, зле и смысле жизни. Однако ничего такого за древними жителями этого райского острова не водилось. У них не только не было никаких намеков на религию и искусство, но все эти пятьсот тысяч лет они даже не хоронили своих мертвецов. При этом заметьте: эти люди жили в то же самое время, когда неизвестные гении создавали непревзойденные живописные шедевры на стенах пещеры Ласко. Но главной потерей людей этого вида был даже не их рост. Главное, что они безвозвратно утратили, это объем головного мозга, который у Homo floresiensis составлял всего четыреста – пятьсот кубических сантиметров, то есть в 2,3 раза меньше, чем у его прямого предка, некогда высадившегося на этот райский остров.

Таким образом, на этом примере мы четко видим, что искусство – это не продукт некой мифической врожденной тяги человека к прекрасному, а именно механизм, возникший у человечества для удовлетворения совершенно конкретных потребностей, в первую очередь связанных с необходимостью выживания в полном опасностей окружающем мире. Не грозили попавшим на райский остров эректусам смертельные опасности – не возникло у них и неразрешимых мировоззренческих противоречий, которые им было необходимо преодолевать; соответственно, не было и потребности во всё усложняющейся социальной структуре общества. Поэтому совсем не удивительно, что у флоресских хоббитов не появились такие инструменты организации больших конкурирующих с окружающим миром и между собой социальных групп и управления ими, как религия и искусство. В результате эти почти полноценные уже люди, у которых, прошу заметить, на момент прибытия на остров даже были некоторые зачатки искусства, не только не стали развивать те социальные навыки, которыми они уже владели, но физически деградировали до почти обезьяньего состояния. А в итоге, когда в этом «земном раю» появились люди нашего вида, существование флоресских хоббитов очень быстро прекратилось.

Таким образом, выяснив (по крайней мере для себя самих), что изобразительное искусство причиной своего существования имеет конкретные фундаментальные потребности человека, мы начали поиск критериев, соответствие которым делало бы то или иное произведение искусства объектом, эти самые потребности удовлетворяющим. Для чего нам пришлось заново перелистать старые университетские конспекты по истории искусства, переоценивая их содержание под этим новым углом зрения.

В результате выяснилось, что наиболее подходящими базовыми потребностями человека, которые искусство способно удовлетворять, являются: 1) необходимость преодоления страха смерти, 2) необходимость понимания глубины и конфигурации социального пространства, 3) необходимость в системе воспитания всех возможных стереотипов социального поведения.

Затем мы стали прикладывать сформулированные нами критерии истинности к произведениям изобразительного искусства, созданным в разные исторические эпохи, в результате чего удалось выявить существование НЕПРЕРЫВНОЙ ЦЕПОЧКИ, состоящей из абсолютных шедевров изобразительного искусства, соответствующих всем нашим критериям, которая протянулась от наскальной палеолитической живописи до сегодняшнего дня. При этом если от каменного века до середины XIX столетия изобразительное искусство говорило с нами в основном на языке живописи, то сегодня оно предпочитает делать это на языке кинематографа.

Между тем также выяснилось, что большинство арт-объектов, созданных общепризнанными деятелями авангарда, а также их вчерашними и сегодняшними последователями, никаким критериям настоящего искусства не соответствуют.

Мало того, в процессе размышлений над устройством системы современного искусства мы с удивлением обнаружили, что вся эта околокультурная общность псевдохудожников, псевдоискусствоведов, псевдокураторов и прочих псевдоспециалистов не что иное, как глобальный корпоративный сговор людей, сосредоточивших в своих руках абсолютную власть над миром современного изобразительного искусства с целью извлечения из этой плохо контролируемой государством и общественностью отрасли человеческой деятельности беспрецедентной финансовой прибыли.

Также нам удалось установить, что единственной причиной, по которой этим людям так долго и безнаказанно удается водить нас за нос, является декларированное ими же как единственный непреложный закон отсутствие каких-либо критериев оценки произведений изобразительного искусства. Что абсолютно развязывает им руки, позволяя проводить в этом полностью им подконтрольном культурном пространстве такие финансовые операции, которые в любой другой области человеческой деятельности были бы абсолютно противозаконны.

Между тем совсем не это, с нашей точки зрения, является главным, непростительным пороком (если не сказать грехом) системы современного искусства. Главное зло, причиняемое этим сплоченным сообществом человечеству, заключается в том, что в угоду своим корыстным интересам эти люди почти полностью уничтожили настоящее изобразительное искусство. И они продолжают это делать уже почти сто лет, навязывая каждому новому поколению молодых художников выгодную им, но при этом совершенно ложную концепцию изобразительного искусства.

5. Что делать

Ну и что же со всей этой вновь обретенной информацией нам делать? Давайте поразмышляем и над этим.

Во-первых, на вещи нужно смотреть трезво. Поэтому нам необходимо совершенно четко понимать, что система современного искусства, разоблачению которой в этой книге отведено не последнее место, в настоящее время для нас, «простых людей», крепость совершенно неприступная. Эти бастионы лицемерия на протяжении полутора веков воздвигались руками очень умных и талантливых людей, и наш слабенький единичный выстрел не может причинить сей несокрушимой громаде сколько-нибудь серьезного вреда. Напротив, ответный залп ее береговых батарей способен разнести в щепы наш утлый пиратский бот.

При этом не нужно забывать, что, выступая против системы современного искусства, мы имеем дело с противником, чья армия состоит не из банальных лжецов и махинаторов, но из искренне убежденных в своей правоте специалистов высочайшего профессионального уровня. Просто их так учили. И их учителей так учили. И учителей их учителей учили точно таким же образом. Весь их мир состоит из набора одних и тех же «прогрессивных» «нерушимых» умозаключений, среди которых они весьма комфортно существуют. Подобно рыбам, поколение за поколением живущим в одном и том же огромном аквариуме, они и не подозревают о существовании настоящего большого мира, населенного существами, для своего дыхания использующими легкие, а не жабры. Вся, если можно так выразиться, духовная физиология представителей этого культурного сообщества уже давно приспособилась для жизни в мутных водах мира современного искусства, и существование каким-либо другим образом для них просто физически невозможно.

А посему для нас нет ни малейшего смысла пытаться убедить этих людей в их неправоте. Ну в самом деле, разве возможно найти такие аргументы, которые убедят тигра стать вегетарианцем, или подобрать доводы, заставящие пингвина летать? Точно так же для людей из мира современного искусства осознанное принятие выводов этой книги равноценно попытке профессионального самоубийства.

Поэтому я призываю вас не вступать с этими людьми в ожесточенные дискуссии в тщетных попытках изменить их мировоззрение. Давайте не будем обстреливать их железные бастионы из своей игрушечной пушки, ведь единственное, для чего мы можем использовать наше безвредное артиллерийское орудие, – запустить в небо сигнальную ракету, которую будет видно за сотни миль.

Пусть наши друзья увидят ее призывный свет и поспешат к точке сбора потенциальных соратников. И даже если нас соберется целая армия, мы и тогда не пойдем на штурм страшной темной цитадели, но сообща попытаемся построить свою собственную светлую обитель, комфортабельно обустроенную для проживания таких, как мы. Другими словами, нам просто не нужно лезть в их мутный аквариум, нам всё равно нечем там дышать. Разве что… используя эту книгу в качестве акваланга… все-таки можно время от времени посещать эти темные воды в, так сказать, исследовательских целях…

Ну а если говорить без шуток и высокопарных аллегорий, то нам, особенно тем, кто связан или хочет связать свою жизнь с изобразительным искусством, неизбежно придется как-то взаимодействовать с этой бесчеловечной системой. Если вы просто интересуетесь графикой, скульптурой или живописью и посещаете музеи просто для повышения своего культурного уровня, а в конечном счете хоть и для интеллектуального, но все-таки досуга, то тогда вам достаточно надеть акваланг из сделанных нами выводов – и можно отправляться на любые модерн-арт-биеннале. Вам по-прежнему ничего не будет понятно и мало что будет приятно чисто эстетически, но, по крайней мере, вы не будете чувствовать себя тем самым сказочным голым королем, над которым за его спиной потешаются хитрые придворные.

Другое дело, если вы решили связать с изобразительным искусством свою профессиональную судьбу. Тут уж разовыми заплывами с аквалангом не обойдешься, по-видимому, здесь нужно становиться человеком-амфибией. Ведь как ни крути, а жить вместе с этими формальдегидными акулами вам придется в одном аквариуме. И в этом случае я бы вам посоветовал следующее.

Во-первых, не питайте иллюзий, будто вас могут прославить ваши работы, созданные по канонам, пропагандируемым представителями мира современного искусства. Вы должны отдавать себе отчет в том, что, начиная играть по их правилам, вы соглашаетесь на участие в одной из самых несправедливых лотерей на свете. Как бы вы ни были художественно одарены и оригинальны, ваш успех (1%) и ваш провал (99%) будут зависеть от какого-нибудь случайного куратора, решившего делать деньги именно на ваших ноль-объектах.

Во-вторых, для того чтобы вас взяли в эту игру, необходимо, чтобы ваши работы не имели каких-то конкретных значений, форм и смыслов. Этот принцип мне объяснил один знакомый британский скульптор. И кстати, скульптор очень хороший. Как-то за очередной пинтой пенного эля он посетовал на то, что не только ни один муниципалитет в стране, но и ни одна общественная организация и даже ни одна коммерческая компания никогда не купят для размещения в своем общественном пространстве ни одной его скульптуры. Потому что он приверженец классической школы и создает композиции, несущие четкий, однозначный антивоенный посыл. В частности, в то время он был очень увлечен тематикой Первой и Второй мировых войн.

Так вот, оказывается, что подобные однозначно читаемые произведения искусства сегодня никому не нужны по той причине, что в современной Западной Европе в последнее время развелось огромное количество людей и организаций, взявших моду профессионально обижаться буквально на всё подряд. Создадите вы, например, фигуру британского солдата времен Первой мировой войны, и, допустим, муниципалитет даже поставит ее где-нибудь в парке или посередине кругового перекрестка. И на вас тут же могут наброситься, к примеру, те же феминистки, поскольку, по их мнению, вы своей работой пропагандируете токсичную мужскую мускулиность. Или на ваше творение обидятся индусы, которым военная форма этого солдата напомнит времена ненавистного британского протектората. Или вашу скульптуру станут закидывать краской пацифисты, выступающие против любой военной символики. А если, не дай бог, вы придадите лицу своего солдата черты классического белого британца, сноса этого памятника могут потребовать активисты черного освободительного движения, которые обвинят вас в том, что для вас важны жизни исключительно белых британских героев. И так далее до бесконечности… Так что, скорее всего, и муниципалитет, и общественная организация, и гостиница или банк предпочтут заказать для своего сквера, фойе или переговорной что-нибудь нейтральное. Какую-нибудь заведомо бессмысленную загогулину из гнутого ржавого или хромированного железа вместо настоящей скульптуры или серию помещенных в красивые рамы цветовых выкрасов вместо настоящих живописных полотен. И кстати, я сразу прошу прощения у феминисток, индусов, пацифистов и темнокожих активистов. Приведенный выше пример ни в коем случае не подразумевает необоснованность их совершенно справедливой борьбы. Он иллюстрирует исключительно психологию государственного и корпоративного заказчика, настолько в настоящее время пугливого, что размещение в общественных пространствах произведений настоящего изобразительного искусства становиться практически невозможным.

К тому же не забывайте, что вероятность попадания в высшую лигу современного искусства сильно вырастает в случае, если вы создаете нечто бесформенно-бессмысленное, еще и потому, что сейчас основными игроками глобального арт-рынка становятся сверхбогатые арабские шейхи. И поскольку все они мусульмане, а ислам запрещает изображения живых существ, то вызвать их вожделенный интерес к вашей скромной персоне можно лишь исключительно абстрактными произведениями.

Ну и последний совет, который я хотел бы дать начинающему художнику, решившему подвизаться на ниве современного искусства. Создавая то, что сегодня принято экспонировать на выставках современного искусства, не надейтесь войти в сонм главных гениев человечества. Даже если вам удастся каким-то образом выиграть в этой лотерее и ваши произведения обзаведутся шестизначными ценниками, а ваша физиономия начнет мелькать на страницах глянцевых журналов, вы никогда не встанете в один ряд с величайшими гениями. Причина в том, что ваши работы не будут соответствовать тем требованиям, которые человечество предъявляет к настоящему искусству. Благодаря интернету и социальным сетям за последние несколько десятков лет мир очень сильно изменился, и если в прежние века историей человечества была история горстки властителей, то в XXI веке история человечества – это действительно история всех людей. А стало быть, той кучке богачей, что сегодня управляют надеждами и чаяниями молодых талантливых художников, с каждым годом будет всё труднее это делать.

Собственно, именно это обстоятельство и дает нам надежду на скорые кардинальные изменения в интересующей нас сфере человеческой деятельности. Ведь если говорить не об относительно малочисленной группе сверхбогатых людей, а о человеке вообще, не такое уж и бестолковое это существо. Как ни крути, а всем этим «специалистам», больше века вдалбливающим каждому новому поколению, что настоящее искусство – это то, чем они занимаются, так и не удалось почти никого обмануть. Нормальные люди как смотрели на всё их уродство с изрядной долей скептицизма, так и продолжают весьма брезгливо ко всему этому относиться. Эти люди как стояли в очередях у касс Лувра, музеев Ватикана, Британского музея и Эрмитажа, так и продолжают в них стоять.

И дело тут совсем не в том, что широкая публика во все времена в основной своей массе глупа и консервативна, а стало быть, непонятное и новое ненавидит всем своим мещанским сердцем, как нас уверяют модерн-арт-специалисты. Нет, уважаемые «ценители» бесполезного хлама, тут мы должны вас сильно разочаровать. Дело здесь в гораздо более сложных и глубоких вещах. И для того, чтобы объяснить вам истинную причину провала навязываемой вами повестки, нам снова придется прибегнуть к столь любимой нами аллегории.

Дело в том, что человек, в плане того, каким образом он мыслит и чем руководствуется в большинстве своих ежедневных поступков, очень похож на нагруженный под завязку товарный поезд. Вы спросите, что там, в этих вагонах? Там всё, чем наградила нас эволюция. В каком-то из вагонов лежит наш животный страх перед двумя желтыми точками на черном фоне, унаследованный от далеких предков, на которых охотились ночные хищники. В другом – подсознательное желание прыгнуть в бездну, оказавшись на краю пропасти. В третьем – необходимость понимания социальной структуры того общества, в котором нам выпало жить. Где-то там прицеплено наше стремление к созиданию и хаосу. Затем следуют вагоны, заполненные стереотипами поведения, и так далее… Несколько тысяч вагончиков, доверху загруженных приобретенным в процессе эволюции генетическим кодом. Ну а тянет весь этот бесконечный состав локомотив, работающий на чистейшей жажде жизни, и в том числе на жажде жизни вечной.

И вот представьте себе этот многокилометровый поезд, который кучка фанатичных безумцев по какой-то причине решила на полном ходу заставить повернуть на Т-образном перекрестке на девяносто градусов.

История помнит множество таких попыток, и каждая из них неминуемо кончалась катастрофой независимо от того, в какую сторону этот поезд пытались повернуть.

Так, например, реформы фараона-отступника Аменхотепа IV, переименовавшего себя в Эхнатона, по тем временам были очень даже прогрессивны. Было упразднено многобожие. Теперь вместо сонма мифологических богов у Египта появилось одно-единственное божество – Атон, древний бог, олицетворяющий солнечный диск. Были изобретены более эффективные методы строительства, благодаря которым новая столица государства была возведена в кратчайшие сроки, и при этом, может быть впервые в истории, в соответствии с генеральным планом застройки. И в довершение всего была проведена административная реформа, переложившая бремя реального управления на плечи людей новой формации.

Ну и вполне естественно, что если кардинально меняется религия, то неизбежно должна поменяться и вторая часть этого единого механизма – изобразительное искусство. В частности, оно попыталось выйти за рамки простого живописного текста и стать по-настоящему изобразительным. Портретные изображения фараона и его семьи перестали быть одними лишь иероглифами, обозначавшими их божественный статус, но стали в полном смысле картинами, изображающими умилительные сцены общения членов монаршей фамилии. Мало того, что размеры персонажей перестали зависеть от их текущего социального статуса, – художники перестали приукрашать черты земного бога. Если был у Эхнатона смешной толстенький животик и странный, немного женоподобный таз, то так они его с этими недостатками и изображали. При этом нужно понимать, что они так поступали (и это опять же о взаимосвязи религии и искусства) совсем не потому, что солнцеликому заказчику нравились его физические недостатки и он просил художников их увековечить. На самом деле причина в том, что изменились представления фараона о самом боге. Ведь раньше египетские боги жили в отделенном от мира обычных людей незримом мире и общались только с душами умерших, теперь же единственным богом был провозглашен солнечный диск, который по определению зрим, а значит, находится в том же мире, что и мы; следовательно, бог нас и так ежедневно видит такими, какие мы есть. А раз так, то, если мы будем приукрашать или каким-либо другим образом изменять наш реальный образ, получится, что мы как бы обманываем бога. А это мало того что в принципе нехорошо, так еще и совершенно бессмысленно ввиду того, что бог ежедневно на нас смотрит.

Кроме этого, в своих попытках изменить представление египтян о сути нового божества фараон-реформатор поменял иконографию древнего бога. Атона, которого в прежние времена изображали антропоморфным существом с птичьей головой, теперь стали рисовать в виде солнечного диска, каждый из многочисленных лучей которого заканчивался маленькой человеческой ладошкой. Что символически означало, что отныне Бог из потустороннего равнодушного существа превратился в зримое Солнце мира, своим всепроникающим светом и всесогревающим теплом дарующее жизнь всему сущему на земле. То есть с точки зрения религиозной философии это практически та же революционная мировоззренческая идея, с помощью которой в начале нашей эры первохристианство завоюет Римскую империю, а затем и весь мир.

Однако к сожалению или к счастью, но, как мы уже говорили, товарняк человеческой эволюции не может повернуть на девяносто градусов. Понадобилось почти полторы тысячи лет для того, чтобы траектория движения этого состава, медленно выгибаясь в нужном направлении, в конце концов привела человечество в ту точку, где оно все-таки смогло воспринять эту очень непростую идею. А пока, вскоре после смерти Эхнатона, новый культ единого бога был признан непростительной ересью и проклят. Любые упоминания о нем были стерты изо всех книг и со стен всех храмов, гробниц и общественных зданий, а прекрасная столица фараона-отступника была разрушена и засыпана песком.

Что же касается символики единого бога-Солнца, его новый «логотип», иллюстрирующий переосмысление старого порядка вещей, по своей беспрецедентной новизне можно сравнить разве что с «Черным квадратом» Казимира Малевича. Да это, собственно, и есть то самое Солнце старого мира, уничтожив которое будетлянские силачи провозгласили наступление нового мирового порядка. Вот только, как мы уже знаем, у них тоже не получилось повернуть этот поезд, и все попытки большевиков за несколько десятков лет сотворить собственного нового человека также разбились о суровую реальность наших простых повседневных потребностей. Впрочем, как разбились и мечты Гитлера, Мао, Пол Пота и многих других подобных персонажей. Как, несомненно, разобьются и надежды представителей мира современного искусства на то, что их деятельность когда-нибудь будет признана кем-нибудь, кроме них самих и тех немногих, кто научился на ней зарабатывать.

Тут нужно отдельно подчеркнуть, что мы, упаси Господи, ни в коем случае не пытаемся приписать деятелям мира современного искусства те злые намерения, что были у вышеперечисленных одиозных исторических персонажей. Мы говорим лишь о том, что в истории человечества неоднократно случались попытки сломать через колено социальные и духовные устои так называемого простого человека, того самого обывателя, который в любой большой социальной, политической или этнической группе ответственен перед эволюцией за передачу последующим поколениям жизнеспособного генетического материала. Ведь в конечном счете сколь прекрасно ни было бы ваше прогрессивное общество, с точки зрения эволюционного преимущества всё решает количество детей в вашей семье.

И здесь мы снова вынуждены привлечь внимание читателя к нашей двуединой паре «искусство/религия» и к той демографической пропасти, в которую на наших глазах низвергается так называемая прогрессивная часть человечества. Думаю, ни для кого не секрет, что сегодня практически во всех западных странах население прирастает в основном за счет людей, по своей культуре и религиозным убеждениям противоположных автохтонному населению этих государств. Так, например, если рассмотреть демографическую ситуацию в Великобритании, то из цифр официальной статистики, приведенных на сайте BBC, становится очевидно, что британские семьи, имеющие четырех и более детей, это в подавляющем большинстве семьи выходцев из Пакистана, Афганистана, Бангладеш, Нигерии, Индии и Польши. То есть стран с очень крепкой религиозной традицией.

Виталий Комар и Александр Меламид. Проект «Выбор народа». 1994—1997

Что же касается искусства, мы можем здесь привести результаты очень интересного арт-эксперимента, который в конце прошлого века провели тогда еще российские художники Виталий Комар и Александр Меламид. Проект назывался «Выбор народа» и представлял собой генерацию самой желанной и самой нежеланной картины того или иного народа на основе широких статистических данных об эстетических предпочтениях населения этих стран. Исследования были проведены в пятнадцати европейских государствах, а также в США и Китае, и в результате выяснилось, что в подавляющем большинстве случаев народ любит фигуративную живопись, наполненную образами родной природы и культуры, а абстракцию ненавидит. Единственными двумя исключениями были Голландия и Италия, где вкусы среднестатистического обывателя совпали со вкусами представителей мира современного искусства. Народы этих стран предпочитали видеть на стенах своих домов абстрактные композиции, а классическая живопись была ими отвергнута.

И что же вы думаете, если посмотреть статистические данные о демографии этих стран, окажется, что в Голландии естественный прирост населения с 1950 по 2014 год хоть и удержался выше нулевой отметки, но уменьшился в 7,6 раза, а в Италии этот показатель даже с учетом большой иммиграции ушел в глубокий минус. Между тем, если посмотреть на показатели какой-нибудь Исландии или США, население которых ненавидит абстрактное искусство, окажется, что там дела обстоят не столь катастрофично. Так, в Исландии прирост населения сократился всего в 1,5 раза, а в США – в 1,8 раза. Не говоря уж о глубоко исламской Турции, население которой имеет точно такой же классический художественный вкус, как и американцы с исландцами. Так вот, естественный прирост населения здесь за тот же период, наоборот, в 1,4 раза увеличился.

Таким образом, вся эта статистика наглядно подтверждает правоту наших умозаключений о том, что искусство и религия являются не чем иным, как единым механизмом эволюционной борьбы за выживание. Ведь, как нам показывают цифры, социальные и этнические группы, чье мировоззрение подразумевает присутствие в этом мире высшего существа, гарантирующего посмертное существование человека, успешно передают свои гены следующим поколениям, а приверженцы прогрессивно-атеистических взглядов, да еще и любители современного абстрактного искусства, стремительно вымирают. А посему, если вы – начинающий художник, планирующий долгую жизнь в искусстве, не лучше ли вам развивать свои творческие навыки сразу в сторону будущего потребителя? Ведь очевидно, что в самое ближайшее время художники нынешнего типа, то есть «творцы», сконцентрированные исключительно на неразрешимых проблемах своего собственного больного внутреннего мира, начнут с катастрофической быстротой терять популярность.

В самом деле, за последние полвека мир настолько наелся всей этой постмодернистской пустоты, а лучше сказать, настолько изголодался по настоящей духовной пище, что в очень недалеком будущем автор произведений, хотя бы частично соответствующих описанным в этой книге критериям настоящего изобразительного искусства, несомненно, будет востребован обществом так сильно, как, может быть, никогда прежде не был востребован художник.