Текст книги "Ночь вампиров"

11

– Комендант Илора не хочет, чтобы все узнали, как часто он преступал закон, под видом того, что его защищает, – заметил я. – Поэтому держит свое прошлое в тени. Письмо отправлено?

Служащий гостиницы поднял лицо от монитора.

– Информация с дискеты переслана в город Темных Эльфов, – сказал он. – Сейчас придет подтверждение.

– Пока он не полез в политику, – заметил я. – В компьютере, который ты выпотрошила, имелась не вся его биография, но наши люди уже смогут начать. Занесите оплату на наш счет… Благодарю.

Мы вышли из алькова и направились в холл отеля.

– В тюрьме Сокорро содержится несколько сотен заключенных, – произнесла Френки, беря меня под руку. – Почти все взяты под стражу без законных оснований. За все время существования тюрьмы нет ни одной записи о том, что кто-то был освобожден.

– Люди боятся тех, кто отличается от них, – отвечал я. – И стараются их изолировать. Благовоспитанные господа и честные лавочники не марают рук, но позволяют делать это таким полусумасшедшим, как комендант Илора… Добрый день, шериф; хотите арестовать кого-то в этом отеле?

Федеральный шериф так и не успел побриться: жесткая щетина на его подбородке купалась в мелких капельках пота.

– Какой-то толстосум устроил дебош, – пояснил он. – В офисе одной из политических партий. Чарли Вандерсмит. Здоровяк с глупым лицом, в белом ковбойском костюме. Курит сигары; вроде бы недавно приехал в город. Вы не видели такого?

– Нет, шериф, – ответил я. – Спросите у портье.

– Для этого я и здесь, – пробурчал служитель порядка и зашагал к стойке администратора.

– Здоровяк с глупым лицом? – спросил я.

– Бедный Майкл, – сочувственно проворковала девушка, проводя по моей щеке сложенным пальцем. – Никто тебя не ценит. Пойдем, я тебя утешу.

* * *

Франсуаз устроилась на переднем сиденье нашего открытого джипа и, заложив ногу за ногу, принялась осматривать свои ногти.

– Нам никогда не добиться инспекции тюрьмы Сокорро, – сказала она. – Поэтому нам предстоит доказать, что именно комендант Илора выпустил в город Темных Эльфов троих вампиров.

– Сделать это будет сложно, – заметил я, осторожно объезжая три ямы, одна следом за другой вгибавшиеся в поверхность дороги.

– Лишить тебя невинности тоже оказалось сложно, – фыркнула девушка. – Но я справилась. Майкл – если ты станешь ехать так медленно, мне проще пойти пешком.

– Я не собираюсь трястись, как коктейль в шейкере.

* * *

Невысокое строение вырастало из обочины дороги, отбрасывая на камни тупую тень.

– Не знал, что здесь есть закусочные на вынос, – заметил я, оценивая разделяющее нас расстояние.

Девушка бросила:

– А шлагбаум для того, чтобы никто не подавился?

Двухэтажное здание было сложено из серого кирпича. Плоская крыша заставляла его пластаться по земле, как пластается вершина дзота.

Рот у строения был маленьким, узкой деревянной дверью над четырьмя ступенями. Длинный черно-белый язык шлагбаума высовывался и полз через узкую дорогу, поперек, и обматывался на столбик на противоположной стороне.

Два человека, обросшие серо-зеленой формой, стояли по другую сторону шлагбаума, и металлические эмблемы на их одежде пели гимн ведомству безопасности.

– С каких пор здесь ввели военное положение? – вполголоса спросила Френки.

– Всего лишь патрульный пост, – ответил я. – Будке, по крайней мере, два десятка лет. Не о чем беспокоиться.

– Да? – спросила девушка.

– Поверь мне, – произнес я.

Один из военных подошел к середине шлагбаума. Знаков различия на нем не было, как нет их ни на одном сотруднике безопасности по эту сторону границы.

Но он не носил автомата с деревянным прикладом, а только пистолет в расчехленной кобуре. Это значило, что перед нами офицер; пока солдаты сражаются с врагом, обязанность офицера – бегать между ними и беспорядочно кричать. Поэтому им не выдают штурмовых винтовок.

– Нам следовало объехать пост, – произнесла Френки.

Я принялся улыбаться офицеру задолго до того, как он смог нас расслышать.

– На сотни миль вокруг открытая пустыня, – ответил я. – Или следовало прорыть подземный ход?

– И все же мне это не нравится.

– Расслабься, кэнди. В этой стране нас еще не объявили в розыск. Это не сложнее, чем проехать мимо детского сада.

Я остановил джип перед линией шлагбаума и улыбнулся офицеру еще шире, чем до того.

Человек с пистолетом поднял руку в знак приветствия.

Сперва это меня озадачило, но потом я понял, что он выставляет ладонь вперед, преграждая нам путь.

– Это закрытая зона, сеньор, – сказал он тоном, который если и допускал возможность обсуждения, то только за запертыми дверями карцера. – Вам придется уехать отсюда.

– Впереди только крестьянские деревни, – горячо зашептала Франсуаз мне в самое ухо. – Там нет ничего секретного.

– А еще впереди тюрьма Сокорро, – тихо ответил я. – И те, кто живет вокруг нее, такие же пленники, так как слишком многое видели. Офицер. Разумеется, нам известно, что это закрытая зона.

Я бросил ободряющий взгляд на Френки, давая понять, что нет никаких причин в страхе трясти косичками.

Офицер не был жизнерадостным человеком, и встретил мою улыбку хмурым, даже непреклонным взглядом.

– Мы направляемся именно туда.

Я засунул руку во внутренний карман и вынул маленькую синюю книжечку, затянутую в прозрачный пластик.

– Сенатская комиссия Аспоники, – представился я. – По надзору за федеральными тюрьмами.

Офицер взглянул на меня, как посмотрела бы сторожевая собака на воробья, явившегося инспектировать ее службу.

– Мы – независимые эксперты, выделенные эльфийским правительством, – продолжал я.

Френки сложила губы бантиком, как делает всегда, когда хочет показать, насколько ей отвратительна моя ложь и мое притворство.

Но я знаю, что ей нравится.

– Наша цель – обследовать данную закрытую зону, в связи с выдвижением коменданта тюрьмы на пост губернатора штата.

Я полагал, что на этот-то раз моя открытая улыбка не может не вызвать отклика в сердце постового офицера, но он оставался хмур, как небо на рисованных декорациях.

Я протянул ему удостоверение, и он снизошел до того, чтобы раскрыть его. Поскольку улыбаться еще шире я не мог, не испортив лица морщинами, я приподнял брови.

– Сенатская комиссия? – отрывисто спросил офицер.

– Как видите, – жизнерадостно ответил я.

Он кивнул, тяжело, словно ему только что отрубили голову.

– Очень хорошо, – сказал он. – Подождите.

Он повернулся и вошел в здание.

Я улыбнулся Френки, показывая, как хорошо все получается. Второй военный, правда, все еще стоял, и не изъявлял желания поднять шлагбаум, но это являлось лишь делом времени.

– Откуда у тебя пропуск? – зло прошипела Френки.

– Помнишь, я помогал сенатору Матиасу сесть за столик? – ответил я.

– Маленький воришка – ты стащил пропуск у сенатора Аспоники?

Я счел это комплиментом.

– Детские игрушки, – отвечал я. – Пропуск не именной, так что мне не пришлось даже переклеивать фотографии.

Постовой офицер показался на верхней ступени лестницы. Он постукивал по правой руке ребром моего удостоверения.

– Думаешь, они поверят? – шепотом спросила Френки.

– Они уже поверили, – сказал я.

Офицер подошел к полосе шлагбаума; следом за ним на лестнице появились двое солдат, и мне не понравилась активность, с которой они щупали свои автоматы.

Я нахмурился.

– Сенатская комиссия, верно? – спросил офицер, обращаясь ко мне.

Я постарался побыстрее улыбнуться.

– Вот именно, – сказал я.

Франсуаз издала глухое рычание.

– Плохое время избрал сенат, чтобы послать сюда комиссию, – сказал офицер. – Парни, возьмите их.

Все трое солдат подняли автоматы; каждый из них направлял дула в нашу сторону, и, поразмыслив, я сообразил, что вряд ли это совпадение.

– Эй, – произнес я. – Мы правительственные чиновники.

– Скоро вы перестанете ими быть, – заверил меня офицер. – Выходите из машины.

– Ты, кажется, сказал, чтобы я тебе поверила? – прошипела Френки.

– И поднимите руки, – приказал офицер.

– Вы не понимаете, – заспешил пояснить я.

Я вышел из джипа, всем своим видом показывая, насколько миролюбиво настроен.

– Мы всего лишь хотим сделать заключение, перед выборами.

– Считайте, вы его сделали, – ответил офицер. – Идите сюда, и не делайте резких движений.

Я направился в обход шлагбаума, Френки последовала за мной.

– Я мог бы вас пропустить, – произнес офицер. – И вы бы вы все осмотрели. Но потом я все равно не смог бы выпустить вас. Так что сэкономлю вам время.

– У нас много времени, – заволновался я.

Из здания вышел еще один офицер, и я понял, что не смогу убедить его выступить за нашу команду.

– Сбросьте их в каньон Паррадо, – приказал он. – Когда власти узнают, что вампиры сожрали двух чиновников сената, они дадут нам чрезвычайные полномочия в этом штате. И не забудьте – они должны истечь кровью до того, как умрут.

12

– Не сложнее, чем проехать мимо детского сада? – недобро переспросила Френки. – Что же ты делал с детьми, Майкл.

– Френки, – возразил я. – Ты не можешь отрицать, что они мне поверили. Они хотят прикончить нас не потому, что мы – это мы, а потому, что мы из сенатской комиссии.

– Здорово, – ответила она.

– С другой стороны, – продолжал я. – Это возможность прочувствовать ситуацию, так сказать, изнутри.

– Когда это закончится, – ласково произнесла девушка. – Мой красивый мальчик. Я дам тебе кое-что прочувствовать.

Я повернул голову, потому что не находил удобным стоять, уперев руки в каменную стену и широко расставив ноги.

Солдат, стороживший нас с автоматом в руках, не мог понять, о чем мы разговариваем, но на этом его неспособность, к некоторому моему сожалению, ограничивалась.

– По крайней мере, они оставили нам оружие, – сказала девушка.

– Еще бы оно умело стрелять само.

– Заткнись.

Двое офицеров завернули за угол здания, и теперь я смог их видеть. Это оказалась не та перемена в нашем состоянии, на которую я рассчитывал.

– Сенат впервые посылает комиссию, не поставив нас в известность, – говорил один из них.

Двое солдат следовали за ними. Я обдумал, какие шансы на то, что у расчета сейчас наступит время обеда, и понял, что их маловато.

– Мы ожидали чего-то подобного, – ответил второй военный. – Когда найдут этих двоих, бюрократы из Гранда Аспоника поймут, что без нас они не могут пройти и шага. Обыщите их.

– Это всего лишь чиновники, – возразил его товарищ.

Он подошел к Франсуаз сзади. Девушка резко повернулась к нему.

– Если посмеешь притронуться ко мне, недоносок, – произнесла она. – Я расколю твои орешки твоими же зубами.

Офицер отшатнулся; не то, что бы он испугался девушку, находящуюся под прицелом трех автоматов, но Френки умеет говорить убедительно.

Солдаты вскинули свои штурмовые винтовки, и я понял, что теперь нам вряд ли удастся усыпить их бдительность.

Френки такая неосторожная.

– Хотите забрать оружие? – спросила девушка. – Делайте.

Она медленно расстегнула кожаную куртку, потом распахнула ее, демонстрируя две висящие на поясе кобуры.

Я покачал головой.

Офицер настороженно взглянул на мою партнершу, потом его руки скользнули вперед, и он быстро вытащил оба пистолета.

– Теперь вы, – приказал он, обращаясь ко мне.

Я тоже повернулся к нему и, осторожно вынув свое оружие, передал ему.

– Вы не из сенатской комиссии, – заявил он.

– Какая догадливость, – пробормотал я.

– Заведите их внутрь, – сказал офицер. – Надо узнать, кто они. Обыщите машину.

– Осторожно, – предупредил я. – Я поставил в ней пару мышеловок.

Дуло автомата уперлось в мою спину.

– Наверное, это журналисты, – глухо произнес офицер. – Или кто-то из комиссии по правам человека.

– Мы хотели ограбить один банк, – ответил я. – Но ошиблись адресом. Обещаю, что в следующий раз мы купим карту.

– Позвоните в Гранда Аспоника, – властно произнесла Френки. – Там подтвердят наши полномочия.

Я знал, что сенатору Матиасу пришлось бы это сделать, хотя он желал бы этого даже меньше, чем стать укротителем зверей.

Но я так же знал, что никто не позвонит в Гранда Аспоника.

– Вы, – Франсуаз обратилась к солдатам. – Неужели вы готовы убить агентов собственного правительства?

Офицер ухмыльнулся.

– Они убьют кого угодно, – ответил он. – Если я им прикажу. И даже если не прикажу, тоже могут убить. Пошли.

Двое постовых поспешили в обход здания, и я понял, что они станут потрошить нашу машину. Франсуаз гордо подняла голову, отбросив назад волосы, и направилась вслед за офицером.

Каменная пустыня выглядела очень красиво, но оставшиеся военные отчего-то не захотели любоваться пейзажем, а направились следом за нами.

– Ты на самом деле думала, – спросил я, – что эти гестаповцы заплачут и станут просить прощения?

– Шагай, – грубо прикрикнул на меня один из солдат.

Первый офицер поднялся по каменным ступеням и вошел в здание контрольного пункта. Не оборачиваясь, он проследовал к своему столу и придвинул к себе телефон.

– По-вашему, я лечу? – огрызнулся я. – Тогда какого дьявола ты завела этот разговор.

Я нагнулся, чтобы не удариться головой о притолоку.

Девушка фыркнула.

– Я дала им шанс, – ответила она.

Франсуаз вошла в комнату следом за мной. Девушка отступила в сторону, чтобы пропустить идущего за ней солдата.

Он не понял. Дуло его автомата на пару мгновений оказалось направлено в сторону окна.

Френки развернулась, и ее левая рука сжалась на автоматном прикладе. Солдат испуганно нажал на спусковой крючок, но было уже слишком поздно.

Девушка прижала ствол винтовки к дверному косяку, и очередь, сотрясая металл автомата, ушла в потолок. Парень вскрикнул от боли, так как его кисть оказалась зажата между оружием и косяком.

– Прищимился, бедняжка? – ласково спросила девушка. – Сейчас помогу.

Франсуаз сжала руку, и плавно, один за другим, сломала солдату все пять пальцев.

– Упс, – сказала она. – Надеюсь, не очень больно?

Человек попробовал вырвать автомат из ее руки, дернув из всех сил. На мгновение Франсуаз ослабила захват, и оружие подалось; в глазах солдата сверкнуло торжество. В ту же секунду девушка снова прижала автомат к кирпичной стене.

Тело солдата извивалось от боли; если бы мог, он свернулся бы бельевой веревкой.

– Это были сухожилия, – сочувственно пояснила девушка. – Не плачь – теперь их у тебя гораздо меньше.

Правой рукой Франсуаз расстегнула кобуру солдата и вынула его пистолет. Затем наотмашь ударила его рукояткой по половым органам.

Он оценил этот жест и потерял сознание. Френки собиралась отпустить человека, который больше не представлял опасности, как вдруг, один за другим, раздались три выстрела.

Серо-зеленая форма военного окрасилась кровью. На ней, точно в центре груди, вскрылись три рваных отверстия от пуль.

Второй офицер, оставшийся снаружи, открыл огонь, не заботясь о том, что его собственные люди могут при этом пострадать.

– Жаль, мальчонка, – вздохнула девушка. – А я-то хотела подарить тебе тюремную камеру.

Франсуаз отпустила тело солдата, и он растянулся на пороге, все еще вздрагивая.

В ту минуту, когда раздалась первая автоматная очередь, командир поста сидел за своим столом, поворачивая диск телефона. Я не знал, куда он звонит; если бы я не сомневался, что он заказывает пиццу, то позволил бы ему продолжать.

Так мне пришлось нагнуться через стол.

Я взял его за голову и ударил лицом о телефонный аппарат.

Раздались звон и тонкое пение, с которым отлетела пружина диска. Офицер глухо закричал, и наглотался пластмассовых осколков.

Его правая рука потянулась к поясу, и мне потребовалось ударить его еще раз. Он затих, и я посочувствовал парням из телефонной компании, которым потом придется вытаскивать кусочки аппарата из его головы.

За стенами контрольного пункта послышались крики и шум.

Франсуаз просунула в окно дуло автомата и, не целясь, выпустила две очереди.

Я вынул пистолет из кобуры офицера и встал возле двери.

Выстрелов больше не раздавалось; я знал, что один человек из расчета, или даже несколько, держат под прицелом захлопнувшуюся дверь.

Френки прислонилась к стене и коротко усмехнулась.

– Он хотел меня облапать, – пробормотала она.

Громкий голос раздался откуда-то из-за стены; там, куда не мог попасть ни один выстрел, направленный из окон.

– Вы не сможете выйти оттуда. Вам лучше сдаться.

Я проверил, как ходит затвор офицерского пистолета.

– Вы не сможете сидеть там долго, – крикнул военный. – Мы пошлем машину туда, где есть телефон.

– Бедный мальчонка, – пробормотала Франсуаз. – Ты только что дал мне причину, чтобы убить тебя прямо сейчас.

Над моей головой послышался шорох. Это значило, что на втором этаже есть человек, который сейчас пытается неслышно подойти к лестнице.

Я поднял голову и показал Франсуаз взглядом туда, где раздавался шорох.

Девушка коротко кивнула и улыбнулась. Она осторожно раскрыла внутреннюю дверь, за которой оказалась лестница. Деревянные ступени уходили в дыру, прорубленную в полотке.

Низко пригнувшись, Франсуаз стала подниматься по ним.

Второй этаж оказался менее просторным, чем первый; там находились только несколько столов и стул.

Френки приподняла голову над краем пола и тут же спряталась.

Два выстрела откололи щепки от крашеных досок.

– Недоносок, – пробормотала девушка. – Он испортил мою прическу.

Франсуаз высунула из люка дуло автомата и нажала на спусковой крючок.

Раздался крик боли, и шум, с которым тело мужчины упало на досчатый пол.

Френки взбежала наверх, с каждым мгновением ожидая нового выстрела. Человек лежал на спине, и его живот наискосок пропарывал след автоматной очереди. Выпавший пистолет виднелся поодаль.

– Не убивайте меня, – прошептал человек. – Я сдаюсь.

Франсуаз стала приближаться к нему, не опуская оружия.

– Позволь осмотреть твою рану, – произнесла она.

Солдат застонал.

Девушка встала перед ним на колени, и ее тонкие пальцы пробежали по его телу.

Внезапно человек выпрямился, последним усилием воли; в его правой руке сверкнул нож, направленный в мою партнершу.

Френки перехватила его запястье, крепко сжав, и недобро улыбнулась.

– Я могу вылечить тебя и быстрее, – произнесла она, поднимаясь во весь рост.

Девушка медленно наступила солдату на горло; он захрипел.

– Перехватило дыхание? – улыбнулась Френки. – Такое бывает.

Девушка одним резким движением продавила человеку кадык, превратив его горло в кровавый кисель.

– Подумай над своим поведением, – бросила она, быстро перебегая к ближайшему окну.

На дороге раздался шум мотора; один из солдат сел за руль патрульного джипа, и теперь разворачивал его, чтобы поспешить в город.

– Нехорошо убегать с вечеринки, – пробормотала девушка. – Не предупредив об этом хозяев.

Я подошел к двери и посмотрел наверх, желая определить, не потребуется ли Френки помощь. Но помощь, скорее, требовалась тому солдату, который попытался плохо о ней подумать.

Я открыл дверь и приготовился к выстрелам.

Выстрелов было три; ровно столько потребовалось солдату, чтобы понять – я не стою в дверном проеме, ожидая, пока он прицелится.

По звуку первого выстрела я понял, где он находится. За столбиком шлагбаума, справа от здания.

Два других я дал ему сделать, чтобы испытать разочарование.

Выстрелы смолкли; солдат смотрел на распахнутую дверь.

Я опустился на корточки и, повернувшись из-за стены, поймал его на мушку.

Он испытал второе разочарование, когда увидел, что я все-таки показался. Пожалуй, оно было еще большим, чем первое.

Все же он был неплохим солдатом и успел выстрелить поверх моей головы прежде, чем я убил его.

Ему следовало перевести прицел пониже, но, получив первые две пули, он уже не пытался этого сделать.

Человек распластался за шлагбаумом; ему уже не пересечь разделительной черты.

Свою он уже пересек.

Солдат, сидевший за рулем джипа, старался поворачивать руль как можно быстрее. Машина скрипела на каменистой почве; ему не стоило пытаться разворачиваться с места.

– Что ты там возишься, идиот, – крикнул на него офицер.

Я понял, что этот парень находится по другую сторону здания.

Франсуаз положила ствол штурмовой винтовки в угол окна и прицелилась.

– Надеюсь, мальчонка любит печеных цыплят, – пробормотала она, перемещая ствол. – И очень хочет узнать, как их готовят.

Френки мягко нажала на спусковой крючок.

Бензобак джипа взорвался, обдавая водителя погнутой шрапнелью и брызгами пламени. Тот попытался выбраться из машины, но с животом, пробитым в нескольких местах, это оказалось сложно сделать.

Франсуаз прицелилась снова, чтобы добить человека выстрелом в голову, и не заставлять его мучиться; но в это мгновение солдат опал на сиденье, и алые языки пламени сомкнулись над ним огнедышащим куполом.

Он кричал еще минуты две, потом в машине взорвалось масло.

Офицер смотрел на гибель своего товарища; вид пламени, бушующего над металлическим скелетом машины, заворожил его.

Я прокашлялся. Он повернулся ко мне и увидел, что на него направлено дуло пистолета.

– Положите свою хлопушку, – негромко произнес я. – Ваша борьба за чистоту человечества закончена. Уверен, судья объяснит вам значения слов «расовая дискриминация» и «геноцид».

Человек посмотрел на меня с ненавистью.

– Такие, как вы, хотите уничтожить порядок, – произнес он. – А наш долг – защищать людей.

– Скажете это на суде, – сказал я.

Он ответил:

– Суда не будет.

Он поднес пистолет к виску и спустил курок.

Франсуаз мягко спрыгнула на землю и посмотрела на офицера сверху вниз.

– Ты его почти убедил, – коротко усмехнулась она.