Текст книги "Обратная сторона жизни. Книга первая"

Такое огромное количество потихоньку растущих новорожденных… Играют в собственных несоизмеримых песочницах, творят все, что захотят, а как наскучит – откидывают в сторону и начинают нечто новое, совершенно забыв о вылепленных из мокрой глины самых первых, уродливых поделках… Дети они такие. Быстро отбрасывают наскучившие игрушки, желая получить новые, и создают их, даже не задумываясь как.

Это странно звучит, но РАЗУМ такого масштаба не может быть взрослым, ибо приходящие с годами рассудительность и логичность когда-нибудь, да загонят в тупик, а вот детское любопытство и непосредственность вкупе с легкой придурковатостью вытянут управление Вселенной любого масштаба. Особенно, если каждый ее атом является Его же частичкой, а как известно любое творение содержит небольшой кусочек души Создателя, ребенка… Тем более когда Он так старается что-то лепя, умильно высунув язык… Вкладывает душу в самом буквальном смысле.

Поэтому, да! Понимать столь невообразимое может только Тот, Кто не собирается этого делать, действуя интуитивно, а значит безошибочно. Детские разумы тем и отличаются от взрослых, что они всеохватывающи и не ограниченны навязанными знаниями о мире, будучи свободны в своей фантазии, поэтому пробуют все, что пожелают. Для них не существует слов «нельзя» и «невозможно», ввиду чего любой переросший породившую его Вселенную в каком-то смысле становится юным. Он наконец-то понимает, что ограничений и запретов не существует. Понимает, что он и есть целый мир. Понимает, что может управлять этим миром, а значит… Хочет свой. Новый. А в чужом пусть живут еще неоперившиеся глупцы, считающиеся себя центром Вселенной, но не могущие без страха смотреть на звезды.

Богом быть совсем не трудно. Почесать зудящий участок? Легко! Отгрызть выросший ноготь? Элементарно! Выдернуть из ноздри слишком длинную волосинку? Без проблем! Все вышеперечисленное один в один объясняет управление Вселенной, поэтому хороший Бог следит за своим телом, а плохой нет… В миры последних лучше не соваться, ведь кто его знает, какой плотности грязь под чересчур отросшими ногтями и что ползает по повсеместно чешущемуся телу…

Да… Настоящие Боги такие… Истинный Творец находится в каждой песчинке окружающего мира, в каждом глотке воздуха и капле воды, а не на небе, куда запрещено смотреть, когда кланяешься. В конце концов, Бог внутри любого из живых и мыслящих созданий, ибо все мы дети Его, то есть частички необъятного тела, где некоторые являются постоянно гноящимися язвами, которые Он старается не расчесывать, дабы не повредить понемногу заживающую рану.

А эти «разумные» гуманоиды такие смешные и глупые, когда думают, что за ними неустанно наблюдает некто огромный, всевидящий и всепрощающий… Они не понимают, а точнее боятся понять, что участок Вселенной, содержащий их маленькую голубую точку, давным-давно забыт и жизнь здесь течет сама по себе. Ну, почти… Течение их жизни с начала времен корректируется теми, кто научился манипулировать постоянно увеличивающимся количеством вечно желающих жрать и спариваться «разумных» созданий, молящихся лишь о хлебе насущном и тихой, спокойной жизни.

Пупы Вселенной… Единственная разумная жизнь… Такие самодовольные, ни на что не способные существа… Возомнили себя нечтом высоким и непревзойденным, сами же при любой хорошей встряске мгновенно превращаются в животных… Начинают пожирать друг друга, легко расставаясь с будто бы управляющими ими моралями и нормами, которыми так гордятся, однако не могут прекратить пускать изо ртов вонючий дым. Отвратительно смотреть, как они любуются по утрам на свое отражение, наслаждаясь им и считая себя умными, сильными, мудрыми и уникальными, стараясь не думать о том, что может закончиться пища, ведь тогда разум закроет глаза, дабы не видеть начинающийся кошмар.

И вот сейчас необходимо туда лететь… Начинать жить там, потому что захотел вырасти… Как глупо и нелепо… Чтобы вырасти – необходимо опуститься на дно… Потерять память и первое время быть уверенным в ком-то сильном и всезнающим над собой… Переживать по поводу пищи и еще множества проблем… Единственное хорошее – это время… Большое количество времени и все-таки, да… Отсутствие памяти… Когда-нибудь ее все равно вернут… Пусть даже постепенно… Не возможно даже представить, что там ожидает… А во всём виновата уверенность в личном превосходстве… Ее вина… Мог бы и отказаться, но нет… Урон самооценке, хотя с другой стороны… Жить стало слишком скучно, а здесь… Целое приключение, вот только почему страшно так, как никогда раньше?

…Голова была настолько тяжелой, словно ее прибили к полу, плюс не чувствовалось скорее всего отмерзшее ухо, а слипшиеся глаза так и вовсе не хотели раскрываться. Судя по столь густой гамме отрицательных ощущений, он довольно давно и недвижимо лежал на холодном полу, ибо левая половина тела замерзла от пятки до виска.

Проанализировав общее состояние, Дмитрий попытался пошевелиться и приоткрыть правый глаз, что получилось с некоторым напряжением, затем пришла очередь левого. Тот, как и все остальное потребовал усилий, но сие препятствие было успешно пройдено, и жутко замерзший юноша приподнял голову, а после пошевелил правой рукой. Вышеперечисленные части тела вроде бы работали с прежней стабильностью, поэтому Дима напрягся и дернулся в бок, что привело к звяканью цепи и переваливанию на живот, отчего по освободившейся левой руке забегало множество иголочек, возвращающих кровь обратно. Ухо также отживало, судя по накатывающим болевым разрядам, походящим на огонь, однако это являлось необходимым, поэтому парень даже не пискнул.

Следующими неприятными ощущениями в теле стали жжение в животе, чем-то походящее на исходящее от раны на спине и элементарное, но сильное желание отлить, сами же мысли бегали со скоростью сонных черепах и юноша никак не мог сообразить, что произошло.

«Так… Если я лежу на полу… Значит я лежу на полу… Угу… Шерлок Холмс прям… Так… Так… О! Пришли четверо птицеголовых уродов, чтобы „подарить“ нам бессмертие! Точно! Выпустили сонный газ, а потом был сон… Блин… Вообще не помню, но очень интересный… Знаю, что про супергеройский полет на Землю, но сама суть исчезла… Почему они раньше не снились? Именно такие? И почему в Аду? И что там с бессмертием?», – парень перескакивал с одного на другое, уже быстрей приходя в сознание, а затем вовсе отвлекся, покрутив шеей и увидев недвижимо лежащих Такеши с Лкетингом.

Всклокоченную голову озарило пониманием, что он очнулся одним из первых, поэтому вопросы про сон моментально встали в очередь и теперь еще долго могли не дойти до пункта назначения, где почти освоились, но сия мелочь мальчишку не страшила. Примерно спустя полминуты Дима понял, что к левой руке вернулась чувствительность, поэтому он на нее оперся, пытаясь хоть как-то сесть, ведь насчет встать и речи быть не могло, вследствие слишком короткой цепи, сковывавшей его с почему-то еще не очнувшимся, более крепким Лкетингом.

«Гениальное изобретение эти цепи… Простое, но действенное на двести процентов… Все должны слаженно двигаться или ничего не получится… Дисбаланс и разногласие в рядах моментально принесут проблемы… Один тормознет, все пострадают… Где-то я читал, что еще можно острый камень в ботинок закинуть, крепко-крепко завязать и все! Пленник никуда не денется! Далеко не ухромает, камень сразу пятку раздолбит… Хорошо, что в Аду ботинки не выдают… Сами-то на копытах цокают… Очень удобно… Намалевал узоров посимпотней и пошел местных девок клеить…», – мысли о гениальности цепей уехали не в ту степь, сам же мальчишка изогнулся, как дождевой червь, дабы принять более-менее удобную позицию и посмотрел на плачущий от жжения живот.

Чуть ниже пупка быстро исчезал белесый шрам, еще минуту назад, наверняка бывший багровым рубцом и вид этого зрелища заставил Дмитрия облизать распухшие губы, чтобы внезапно понять, как он заблуждается, ведь они уже не распухшие!

«Волшебная капельница! Регенеративный орган! Наконец-то! Йо-хо-хо и три бочонка рома! Обещанное бессмертие, мать его так! Уже внутри меня! Быстро же они прооперировали, хотя чего им… Руки набили небось за пару столетий… Каждый день проходит не один десяток грешников… Интересно, как работает это бессмертие? По какому принципу? Обалдеть!», – юноша никак не мог прийти в себя от наркотического сна – это раз, и от осознания собственного бессмертия – это два.

Внезапно парень замер, поняв, что недавно проткнутая нога, как и разбитые губы, больше не беспокоит и даже не выглядит способной доставить неудобства. И спина! Она больше не болела! Ни капельки! Он проверочно почесал ее об стену и возбужденно задышал, вертя головой по сторонам, понимая, что проснулся, как раз в тот момент, когда вживленное в него волшебство заработало. Это доставляло необъяснимую радость, заставляющую смотреть на жизнь оптимистичней и безболезненней в прямом и переносном смыслах, единственное, что мешало – зрелище в виде работающих птицеголовых.

Возле противоположной стены расположились сидящие на корточках адские доктора, видимо оперирующие последних, по крайней мере, так казалось, узников. Получается, эти отвратительные создания просто так смотрели в четыре стороны перед запуском дымовой завесы, оперировать ведь пошли все вместе, или же под конец просто объединились.

«Может кто-то быстрей работает, а кто-то медленней… Вообще наша цепь самая длинная… По хорошему на ней заканчивать надо или я чего-то не понимаю…», – привыкший искать всему объяснение парень пытался докопаться, отчего хирурги Ада работают на третьей или второй цепи, однако в голову ничего не приходило.

Утонченные руки птицеголовых профессионально работали какими-то поблескивающими хирургическими инструментами, среди которых, наверное, присутствовали ланцет и скальпель, ну или что-нибудь наподобие. Сам Дмитрий знал эти названия из когда-то прочитанных книжек и сериала про доктора Хауса, ибо мастером в подобных делах никогда не был, зато умело оперировал увиденными фактами. Например, рядом с четырьмя «чумными докторами» стояла небольшая блестящая посудина, гремящая железом после каждого засовывания туда таких человеческих рук, творящих волшебство вечной жизни, правда не в самом удачном месте.

Рядом также присутствовало прозрачное подобие аквариума, заполненного мутно-красной водой и мелкими шариками, а вот чем являлись они можно лишь догадываться, но скорей всего – бессмертием. Тем самым регенерационным органом, встраиваемым в тела лежащих без сознания людей, дабы их можно было сколь угодно резать, варить, жарить, да и просто растягивать до бесконечности их новую жизнь… Все это существа с иным, непохожим на любой другой разумом, достали из той самой громыхающей тележки, привезенной изломанными Адом уродами, некогда бывшими обычными людьми, любящими попить пивка и поваляться на диване после бессмысленной работы, однако здесь в их жизни появился смысл. Выжить.

Жадно вглядывающийся в происходящее действо Дима увидел, что длинный, массивный клюв птицеголовым требуется не меньше, чем утонченные кисти. Они использовали его для мастерского оттягивания краев разрезанной кожи, ввиду чего не требовали ассистентов. Это жутковато выглядело, однако работали четверо монстров красиво и умело.

Разрез, оттянутая кожа, еще разрез, рука ныряет в аквариум, всколыхивает красноватую муть и берет неправильной формы шарик, прогибающийся под пальцами, созданными играть на пианино. По обе его стороны шевелятся две, будто живые ниточки, а птицеголовый аккуратно, не убирая клюв, засовывает шарик внутрь разрезанного живота, внимательно всматривается во что-то одному ему понятное, и на несколько секунд сжав разрезанную кожу, переходит к следующему пленнику.

«Наверное этот орган беспрестанно воспроизводит некие регенерационные вещества, ускоряющие процессы заживления во множество раз… Другого и не придумаешь, не будут же они изменять ДНК… Слишком кропотливая работа… А так удобно… В живот вставил, подцепил к артерии и вене покрупней, чтобы сразу туда все необходимое забрасывалось, плюс пища рядом…. Может этот волшебный орган в случае необходимости напрямую перерабатывает еду, преобразовывая в восстанавливающие вещества… Правильно, что бессмертие до Сортировочной не встраивают… Потом замучаешься убивать ненужный человеческий хлам… Будут, как вампиры из Блэйда на копьях болтаться и верещать, брызгая слюнями…», – из Дмитрия прямо-таки изливалась желчь и нелюбовь к людям, но это в основном из-за соседствующих нытиков, уж насчет второй и третьей цепи он так не думал. «Вот где нормальные люди… Хотя может они просто туговатые? Мусульмане-то, чудные до невозможности… На какой же они все-таки цепи находятся? Второй или третьей? Умудрился ведь забыть… Выдержка, конечно, у всех тамошних закованных, как у израильского спецназа, но в крайних случаях все равно паникуют… А как не паниковать, ежели страх прямо в горло лезет, дабы разодрать душу на мелкие кусочки… Вон Лкетинг, насколько невозмутимый и хладнокровный, а периодически дергается…», – напряженный мальчишка скособочено сидел, уставившись на слаженно-работающих кошмарных хирургов, быстро сменяющих узника за узником, как вдруг неожиданное подобие стона рядом расслабило мышцы сфинктера.

Он испуганно дернул шеей, натянув звякнувшую цепь, и посильнее сжал ягодицы, отчетливо осознавая, что теоретически уже поздно, ведь был бы сыт – обгадился на раз-два, но и здесь сатанинское войско все предусмотрело. Видимо в Аду работало огромное количество психологов и маркетологов, возможно даже земных, продавшихся лукавому за усиленную пайку и отсутствие пыток, однако все это лишь домыслы, поэтому… Вздохнув, да побольше вонючего воздуха, Дима повернулся и посмотрел на Лкетинга, выныривающего из насильного сна, помогая себе бессмысленным бормотанием и стонами.

Мальчишка, молча наблюдал за не могущим проморгаться, вялым воином-масаи, чем-то походящим на новорожденного ребенка и понимал, что в данной ситуации требуется произнести ободряющую фразу, однако в голову не приходила ни одна подходящая под нынешнюю ситуацию, причем направленная африканскому воину.

«Привет? День добрый? Алохо? Ахалэй-махалэй? Как дела? Как самочувствие? Утро добрым не бывает? Асалам-алейкум? Хикильды-бильды? Шолом? Все нормально?», – парень реально не знал, что спросить у очухивающегося масаи.

– Ты живой, Лкетинг? – словосочетание глупее придумать было тяжело, но юноша сумел, негр же облокотился мускулистыми руками об пол и приподнялся, что наконец-то ослабило цепь и Дима уселся, нормально выпрямившись, зато теперь туземец не мог сесть из-за пускающего во сне слюни Такеши.

– Живой! Лкетинг живой! – гулкий голос приходящего в себя выходца из Африки разнесся по помещению, заполненному тишиной, переплетенной с храпом и вскрикиваниями, отчего один из птицеголовых докторов отвлекся от разрезанного живота спящего раба и вытаращил большие, безжизненные глаза на потревоживших его узников.

Следующей неожиданностью стал исходящий из птичьей глотки отвратительный клекот, наконец-то показавший, что эти твари умеют разговаривать, только по своему, даже не по-адски. Трое его ужасных коллег тут же обернулись и вторили земляку, вылупившись на очнувшихся пленников мертвыми глазами, сверлящими Лкетинга с Димой насквозь, отчего парню стало настолько не по себе, что он, словно покрылся изморозью изнутри.

– Чего это они замерли и орут? – парень сам не понимая почему, задал вопрос воину-масаи, хотя тот знал не больше его, однако умеющий разговаривать с животными туземец дал неплохой ответ.

– Изучают… Птицы изучают опасность и отпугивают, – туземец ответил птицеголовым прямым и бесстрашным взглядом, хотя было непонятно, каким образом он бесстрашно борется с чуждыми глазами, скрывающими совершенно иную Вселенную. – Очень много от птиц! – Лкетинг всматривался в новых противников, желая покорить животное начало демонов, чуждых даже Аду.

«Началось в колхозе утро… Давай и с этими поиграем…», – изморозь внутри мальчишки еще больше понизила градус и он задышал по науке развалившегося пузом вверх Такеши.

Счастливый азиат спокойно спал и не знал, что более не имеет ран, а Дима пытался опустить глаза, как можно ниже, однако они упрямо лезли вверх, то ли к безжизненному взору адских хирургов, то ли к их набедренным повязкам, манящих бездонной темнотой и тут… Лкетинг убрал пронзительный голубой взор от птицеподобных тварей, словно сдавшись, в чем юноша сильно сомневался. Как ни странно зловещий клекот, раздающийся одновременно из четырех нечеловеческих глоток мгновенно затих и «чумные доктора» отвернулись, будто не отвлекались, продолжив копание окровавленными руками в человеческой требухе, не забывая двигать за собой инструмент с «аквариумом». Произошедшее было настолько жутким и неестественным, что все еще стремящегося взором к набедренным повязкам мальчишку в ужасе передернуло, масаи же, как ни в чем не бывало, пробормотал под нос пару предложений, заставивших парня вздрогнуть еще больше.

– Лкетинг видел очень плохой сон… Страшный сон, которого никогда не видел раньше… Много-много темноты и много-много ярких звезд… Это был не мир духов, нет! Это было ночное небо, только без земли внизу, как бывает, когда смотришь с высокой скалы… – масаи говорил простым языком, а Дмитрий пытался сглотнуть капли просочившегося в горло непонятного беспокойства. – Лкетинг летел в очень плохое место… Летел сам… Потому, что захотел… – на этой ноте покрытый рельефными мускулами масаи замолчал, качая головой из стороны в сторону, а яркие голубые глаза смотрели никуда.

– У меня тоже самое, – прошептал Дима, поближе подвинувшись и поглядывая на продолжающих работать «чумных докторов». – Я летел в плохое место, только это место – Земля! – известил парень туземца. – Твоя Африка! – негр вздрогнул и перевел взор на юношу, говорящего несусветную чепуху.

– Африка хорошее место! Не может быть плохим! Лкетинг не боится Африки! А в темноте боялся! – пронзительный взгляд масаи прямо-таки клубился несогласием, однако мальчишка тут же парировал.

– Плохим местом может быть все что угодно! – прищурился он.

– Белый брат прав! – внезапно кивнул Лкетинг, чем несказанно удивил Диму, но мгновенно добавил. – Плохим может быть много мест, но Африка не страшная! Африка хорошая! Звери, птицы, вкусная вода и еда! Чистый воздух! Тепло! Много солнца! – суровый воин мечтательно улыбнулся, и рельефные мышцы обмякли, словно он оказался дома.

– Тебе не страшная, а мне страшная! – раздул ноздри Дмитрий, яростно крутанув головой и тут вспомнил, что совсем забыл про Лизу с малышом, которых только заметил

Девчонка лежала почти в той же позе, но придирчивый к мелочам юноша обнаружил ребенка немного правей, да так, что спросонья и не увидишь, а ноги девушки вытянуты ровно настолько, дабы открыть живот, на котором ничего не было, что и понятно. Шрам исчез, и у малыша тоже, ведь ему наверняка проделали необходимую в Геенне Огненной операцию, а как иначе, ежели новорожденный и мать являются неразделимой единицей товара?

– Что страшное? Где? – перебил его быстрые наблюдения слабый голос, приходящего в чувство Такеши, моргающего и яростно чешущего живот. – Я живой? – щуплый японец удивился так, словно не ожидал подобного финала шоу с усыпляющим газом. – Почему-то думал, что нас съедят… – лицо низкорослого «Спящего» смешно сморщилось от недоумения, а он тем временем помогал себе руками подниматься. – Ой! Я же на спине лежал! Наверное, разодрал все! – азиат суетливо засунул за спину правую руку, и его лицо озадачилось. – А где рана? – он удивленно захлопал раскосыми глазами, не понимая происходящего и словно забыв, что в него собирались встроить местное бессмертие, для чего и репетировали сценку с клубами дыма.

Услышавший его слова Лкетинг моментально забыл о бессмысленном споре про Африку, и молниеносно нырнул мускулистой дланью за широкую спину, после чего осчастливлено, будто влюблено посмотрел на искренне ухмыльнувшегося Диму и прикоснулся кончиками пальцев к его губам.

– Бессмертие! Демоны дали нам бессмертие! – туземец потерял невозмутимость, превратившись в юного мальчишку, случайно узнавшего об обладании способностями супермена. – Ди-ма! Лицо белого брата целое, а Лкетинг не заметил! Глупый Лкетинг! – он извиняющееся улыбнулся и постучал себя по звонкой голове. – Раны нет! Чистая кожа! – он проверяюще заглянул за спину юноше, а затем и улыбающемуся Такеши. – И желтый брат целый! – туземец хлопал глазами, словно впервые видел телевизор. – Добрые демоны подарили нам бессмертие! – он радовался искренней и незамутненной радостью, совсем забыв, что в Аду добрых демонов нет, а если есть, то еще не попадались, по крайней мере, стакан воды никто не предложил.

– Ну не то, чтобы добрые, а вон те лысые и уродливые птицелюди, однако… В данный момент это самое лучшее, что здесь могло произойти! – утвердительно кивнул Дмитрий, мимоходом подумав про Такеши, которому повезло с отсутствием соседа, отчего не требуется сидеть полусогнувшись, как ему с Лкетингом.

«Птицеголовые молодцы, конечно, хоть и уроды жуткие… Разложили всех, когда оперировали поровней, а не вповалку… Одного к одному, как поленья в поленнице… И резали без всяких перекуров, вот что значит любят и умеют вскрывать людишек… Только вот могу поклясться, что данная работенка не самое для них интересное… Им бы чем-нибудь этаким заняться… Оригинальным…», – вздрогнувший от непроизвольного скачка страха парень жевал верхнюю губу, наблюдая за отличной работой выходцев из мира, рядом с которым Ад являлся детским садом, а черти сопливыми детьми в штанах с лямками.

Медленно, но верно наступал момент, когда адские хирурги подходили к заключительному этапу короткой командировки, ибо мутно-красный «аквариум» почти опустел, и лишь на самом низу бултыхалось с десяток регенерационных органов. Птицелюди двигались все более расслабленней, и вот один из них остановился, бросив в блестящую, слегка заляпанную кровью посудину такой же инструмент и пошел к мутно-красной емкости сполоснуть окровавленные руки. Вода там была не самая чистая, но гибрид человека с вороной не смутился, понимая, что она все-таки более разбавленная, чем густая и липкая кровь на утонченных кистях, поэтому неторопливо окунул их и стал гонять в разные стороны.

Буквально через минуту остановился второй, а чуть позже и третий «чумной доктор». Четвертый также не задержался и, проделав операцию на последнем узнике – первом добровольце-мусульманине, разогнул спину, пошевелив плечами и жутко глядя на багровые руки, истекающие человеческой кровью. Следующим его действием стал вгоняющий в дрожь безэмоциональный клекот, и человек-птица встал в очередь к «аквариуму», временно превратившемуся в умывальник.

Птицеголовые быстро очистили истекающие кровью конечности от ненужного багрянца, терпеливо подождав друг друга, а затем, плавно и слаженно двигаясь, подошли к металлической воротине и громко туда постучались. Удивительно, но факт, что грохот, издаваемый столь утонченными руками, походил на удары молота по наковальне, видимо столь несерьезный вид музыкальных конечностей скрывал нечто мощное и могущее проломить голову шутливым щелбаном.

Раздался жуткий скрип, и огромная дверь принялась, словно нехотя открываться, заполняя помещение бесконечными стонами боли из коридора, а когда проем стал более-менее широким, из него вылезла свиномордая голова самого болтливого из сатиров, уж его-то Дмитрий начал узнавать чуть ли не по запаху.

– Все? Закончили? Долго-то как! – гнусаво и недовольно затараторил мерзкий свин, залитый пессимизмом по самое темечко, адские же «доктора» что-то хором проклекотали ему в ответ, отчего карликовый демон поморщился, протискиваясь во все больше открывающуюся массивную створку. – Вы по одному говорить не можете? Аж уши закладывает! – он пошевелил отростками на короткорогой голове, видимо проверяя, не отвалились ли они от издаваемых птицеподобными монстрами звуков. – Те трое? «Спящие», что ли? – он смешливо хрюкнул, отчего из волосатого пятака вылетел веер брызг, попав сразу на два клюва, но их хозяева не удостоили столь мерзкую оплошность вниманием. – Раньше всех проснулись? Ну, а чего вы ожидали?! Иногда с ними работаете и обязаны знать, что товар хороший, чего бы им не проснуться! – воротина полностью раскрылась, и мерзкий свин ловко ввалился внутрь, показав стоящих позади толстожопых напарников, непонятно, как находящихся там, где безостановочно орали разрезаемые на куски люди. – Хорошо, что они во время операции не проснулись и клювы вам не повыдергивали! Черный может! Сущий зверь! Вы по сравнению с ним малые дети! – «чумные доктора» повернулись в сторону «Спящих», а точнее Лкетинга, не обращающего внимания на возвышающую его болтовню и скорее всего, знающего себе цену и без сатира. – Вот-вот! Именно он! Чудовище в человеческом обличье! Ха-ха-ха! – подобному молодому жеребцу заржал свиномордый карлик, заходя внутрь зассаного людского загона. – Ладно! Благодарю за работу! Идите куда вам там дальше! От господина Джумоука большое спасибо! – птицеголовые проклекотали в ответ что-то неопределенное и вышли, а карликовый демон не обратив внимания на их последнее изречение, вальяжно процокал в помещение, доставая на ходу тусклое мачете.

«Вот и не поймешь же… Столь жуткие создания, а эта свиноматка говорит с ними, как с херней из под ногтей… Смеется, шутки-прибаутки… Но ведь видно, что мозгами они вообще не из этого мира, а получается живут в Аду, как свои… Головы птичьи, тела человеческие, а разум… Какое-то зеркальное отражение безумия, а не разум… И еще повязки эти набедренные… Материал конечно клевый, можно юбку кому угодно приподнять, а «счастливица» и не заметит, глядя на твои манящие штанцы…», – мальчишка плавно съехал на тему женского пола и во всем была виновата Елизавета, развалившая великолепные телеса на холодном полу человеческого загона, не давая покоя неприкрытой красотой.

– Подъем!! Подъем!! Просыпаемся!! – тем временем заколотил зазубренным клинком по камню свиномордый садист с копытами, создавая невыразимо противное лязганье, закладывающее уши и выгоняющее из головы любые мысли.

«Как оно у него до сих пор не сломалось, мачете это, или им их каждый раз выдают новые? Грохочут ведь клинками при любом удобном случае! Хотя в Аду материалы не чета земным… Технологии эге-гей, далеко вперед ушли, но вот выглядят, конечно, что черти, что остальные представители Ада, как бомжи из-под Рязани! Ни одежды нормальной, ни морды вытертой… Слюни, сопли, пердеж… Хотя пердежа еще не слышал, но судя по окружающей вони, он обязательно есть, просто хорошо скрывается… Ну и грохот… Вот зачем сейчас всех будить? Хотя… Наверное, пора двигаться дальше! Было бы неплохо… Очень неплохо! Дальнейший путь даст еще больше ответов и само собой вопросов… И бессмертие… Наконец-таки можно биться мордой обо что угодно и не беспокоиться о долгом заживлении…», – Дмитрий, морщась от непрерывного лязга, сам того не хотя, еле-еле растянул губы в облегченной улыбке и глубоко вздохнул пахнущий разновозрастной мочой воздух.

Звуки издаваемые поросячьим клинком били по ушам с такой силой, что хотелось залить их раскаленным воском, дабы он засох и перекрыл сводящий с ума грохот, тем более, что бессмертие быстро заживило бы раны, но… Такой возможности никто не предоставил, отчего приходилось морщиться и кривить харю, словно съел протухшую лягушку. Масаи же с японцем вели себя немного иначе, где Такеши без излишней скромности зажал уши руками, а у Лкетинга был настолько невозмутимый вид, будто не он, только что по-детски радовался неуязвимости.

Помещение заполнялось просыпающимися людьми по-разному себя ведущими, где одни медленно распахивали глаза, тут же заполняющиеся безграничной тоской от осознания себя все там же, а другие в ужасе подскакивали, натягивая крепкие цепи, отчего им кратковременно сдавливало горло. Все они отлично отдохнули в насильном сне, из которого лучше бы и не выныривали, но жизнь тяжелая штука, если жить, а не прятаться от нее… Приходилось поднимать веки, освобождая из темницы взоры, не желающие видеть продолжающийся кошмар в виде наглого сатира, колотящего тусклым клинком по каменному полу и глумливо улыбающегося при виде страданий несчастных грешников.

Ввиду того, что женская часть товара в Аду не считалась нечтом приоритетным, ее пробуждение ничем не отличалось от остальных пленников, то есть они также беспокойно выныривали из навязанного дурмана, не сразу осознавая, где находятся. Вскрикивания, вздрагивания, подпрыгивания и многие другие действия сконцентрировались на цепи, связывающей представительниц женского пола, давно переставших стесняться наготы.

Да… Геенна Огненная умело превращала людей в животных, ведь испокон веков одежда отделяет человека разумного от них, и если сейчас самая стеснительная часть человечества бесстыдно машет обнаженным лобком и грудями, значит, перестройка сознания идет полным ходом. Человек слишком быстро меняется, подстраиваясь под унижающие его обстоятельства, когда есть выбор между гордостью или презрением, и лишь поэтому недостоин носить столь гордое имя…

Молодая мамаша распахнула карие глаза самой первой, и то понятно, ведь беспокойство за ребенка дернуло ее, как судорога подыхающей бешеной дворняги и когда она не обнаружила малыша на прежнем месте – Лиза прекрасно помнила, как проваливалась в небытие – ее карие глаза задернулись пеленой безумия, а лицо покрылось мертвенной бледностью. Шея девушки с хрустом дернулась в сторону, желая порвать поржавевшую цепь, но тут ее сумасшедший взор упал на любимого кроху, лежащего намного правей. По лицу несчастной сразу стало видно, насколько сильное облегчение на нее хлынуло, отчего все пропавшие краски вернулись обратно, она же с ловкостью пантеры приподнялась и аккуратно схватила начинающего проспаться младенца, хотя усыпляющий дым был просто обязан дольше продержать его во сне. Лиза уже нормальным взглядом осмотрела его, словно ища повреждения, причиненные птицеголовыми демонами из чуждого, что Земле, что Аду измерения, однако ничего не обнаружила и вопросительно посмотрела на Диму.

Парень несколько раз хлопнул серо-голубыми глазами, не переставая кривиться от лязга, создаваемого чокнутым сатиром, и жестами показал, что переживать не стоит, однако младенец в тот же момент просяще взвыл, отчего лицо юноши извергло пару литров тоски. Девушка напротив моментально успокоилась, мгновенно засюсюкав с кричащим малышом и перестав обращать внимание на беспрерывный грохот, из чего выходило, что она доверяла юноше больше, чем себе.