Текст книги "Обратная сторона жизни. Книга первая"

– Продолжать? – совсем беззлобно спросил тот, выпуская изо рта ароматный дым.

Парень тупо кивнул, чувствуя, как тянущаяся из пальцев боль движется через всю руку прямиком в голову, а рогатый жутко ухмыльнувшись, достал еще одну сигарету и засунул искалеченному мальчишке в губы. Тот с наслаждением, пытаясь игнорировать пульсирующую, только родившуюся боль, затянулся. Сейчас рядом с ним была его единственная радость, и он смаковал каждое мгновение ее присутствия.

– Так вот. Проклятые ангелы незаметно от нас ввели в код на котором писалась программа «Иисуса», привязку к своему правителю – Яхве, Иегове, Сафаофу – это имена одного и того же безобразного существа, мерзкого создания без какой-либо личины, если ты не понял смысла слова. Нам «Иисус», как оказалось позже, практически не подчинялся, а выполнял приказы разрешенные ангелами. Это стало последней гигантской каплей в бочку, где был «налит» наш мир с Элизиумом и его «выплеснуло»! Началась еще одна война, одна из самых кровопролитных, но все-таки не такая, как предыдущая… – мучитель Дмитрия почесал мозолистой пятерней рогатую голову. – Да! «Иисус» стал для человечества сыном Божьим! Благодаря удивительным деяниям, не полностью отображенным в тысячу раз переписанной Библии, а в Коране его и вовсе почти не упомянули… Никто не знает, сколько информации о Земле и вообще вашей Вселенной ангелы получили с его помощью, но видимо немало… Именно крылатые ублюдки отдали приказ ему самоуничтожения, дабы он добровольно пошел на собственную казнь, имеющую огромный смысл более позднего театрального воскресения для дальнейших манипуляций людьми, как бездумной толпой… Что-то такое ангелы нашли или узнали, если творимое «Иисусом» в человеческом теле привело к созданию такой сильной веры, однако мы до сих пор не знаем, что именно, хоть и стольких изучили… «Будда» был чем-то подобен ему, тоже искусственный интеллект, создался еще до «Иисуса», тестовая так сказать версия, использованная в основном для изучения жизни на Земле… Они почти одинаковы, только пути их разные, но приведшие к одному – опусканию нас – чертей, в ранг противников рода человеческого, что является ложью в чистом виде!! – демон злобно заскрипел крупными клыками и, воткнув ножницы в лежанку парня, с силой провернул их там, выбросив на поверхность куски крупной стружки. – Не мы, а они ваши враги! Вампиры, питающиеся духовной энергией людей, надрывающихся в неистовых мольбах в церквях, мечетях и своих домах! Людей искренне верующих в чистых, светлых ангелов и их бога Яхве, которые на самом деле неустанно потворствуют войнам, разрушениям и насылают через своих приспешников все новые и новые смертельные болезни для еще большего количества молитв, питающих Элизиум! – ножницы молнией мелькнули в воздухе, мощная пятерня черта прижала Димину голову к деревянной поверхности и указательный палец потерял насиженное место.

Замученный парень только и смог, что дернуться всем телом. Боль ударила по всему организму, но мозг уже смирился и лишь непроизвольные слезы выкатились из серо-голубых глаз. Затем тлеющая головня, болезненное дергание телом от ожога на уродливом обрубке и наконец нитка… Вот и все лечение в Аду… Кошмарном мире, где появились на свет первые люди…

– Знаешь ли ты, мальчишка, что все до единого, происходящие на Земле чудесные исцеления совсем не от жалкой божественной подачки, а от сильной, искренней веры, где объединенная мощь человеческих молитв творит чудеса?! Вера – это чистая энергия и чем больше ее вырабатывается, тем больше запускается процессов там, куда мысленно направляют эту силу! Вот почему оживают умершие, встают паралитики и открывают глаза слепцы в местах сборищ истинно верующих! Люди сами творят чудеса, если желают! Фраза: «Верую, ибо нелепо», – и есть подсказка для счастливой жизни. Именно верой человек может создать мир таким, каким хочет его видеть. Вбей себе в голову, что ложка песка по утрам вылечит от всех болезней и так оно будет, – рогатый палач заново рассказывал Дмитрию давно известные истины, в которые тот верил, но ленился применять в жизни…

После драки кулаки не машут, но если представится новый шанс, то он обязательно будет жить по-другому, никогда не прозябая в безделье, наплевав на общественное мнение и занимаясь собственным духовным ростом, пытаясь навязать остальным тоже самое. И, наверное, это единственное, чем должен заниматься любой человек – самосовершенствоваться и тянуть за собой, как можно больше окружающих, ибо людям не просто так подарили жизнь и наделили идеальными телами. Каждый живущий на Земле должен осознать, что является не просто рожденной для смерти кучей мяса, а нечтом божественным, однако мало, кто хочет направить взгляд внутрь себя и увидеть совсем не бесконечный мусорный бак… Созданные подчиняться, люди еще долго не смогут выдавить из себя данную слабость, особенно из собственных тел, что превратились в ленивых животных, неустанно просящих есть, пить и еще немного полежать…

– Ваши молитвы, полные насыщенных огромной верой слов, делают пернатых ничтожеств сильнее и могущественней с каждой секундой, и подобное усердие просто необходимо оплачивать несколькими чудесами в год! Особенно «хорош» Благодатный огонь! Ха-ха-ха! – вонючий демон заржал во весь блеющий голос. – Холодное, совсем не обжигающее пламя из потустороннего мира! Естественно! Как оно может причинять боль, ежели все вышедшее из нашей Вселенной на Земле призрачно?! Ха-ха-ха! Придурки! Это же надо! Считать чудом подобие огня, обменянное на триллионы молитв, полных истинной веры! Огромного количества чистой энергии! Ха-ха-ха! – демон заплевал слюнями каменный пол рядом со стулом, держась за живот и искренне гогоча над обманутым человечеством. – Сборище идиотов! Человеческой цивилизации столько лет, а вы все в сказки верите, хотя, что с вас взять! Только у малой толики жителей Земли есть души, ибо лишь круглосуточная работа над собой превращает обычное сознание в полноценную чувственную душу, могущую видеть мир настоящим! Слабаки и уроды… Не такими мы вас хотели видеть… Лучше бы вы просто подчинялись написанной нами программе, вместо получения самостоятельности… – козлоногий тяжело дыша, отходил от смеха, закончив монолог детской обидой на бесполезное человечество, да и видно было, что устал, Дима же вспомнил интересный случай из собственной жизни, подтверждающий честность черта…

Неподалеку от них жила семья, в которой был мальчик и вот однажды ему в голову кто-то попал камнем, отчего он впал в кому, из которой не мог выйти. Его мать жутко переживала, плакала, а потом ей во сне явилась Богородица и молвила, что если каждый человек в их доме поставит свечку за здоровье несчастного мальчугана, то он выздоровеет, в противном же случае умрет. Бедная мать спохватилась и оббежала все квартиры, однако свечку поставили не все, ибо не каждый человек поверит бредням измочаленной горем женщины, и ребенок, как было обещано, умер.

Какие из этого следуют выводы? Что на так называемом «верху» за просто так не помогают, но для самых отчаянных верующих есть и другой вариант ответа.

Возможно несчастной матери пытались подсказать объединить веру множества людей и этим поставить ребенка на ноги, но… Черт прав в любом случае, ибо даже макушки церквей и мечетей выглядят направленными в Небеса антеннами. Что они передают и получают? Кому? От кого? И зачем? Говорят, что просьбы о помощи и ответы на них, но на деле…

– Пока отдыхай! Я еще вернусь. Нам с тобой работать и работать… Заодно информацию на тебя изучу, – лениво пробормотал черт, пахнув зловонием и больно щелкнув Диму заскорузлым пальцем по носу, отчего у пленника заложило уши. – А еще поем, ведь твоими ушами сыт не будешь… Как там на Земле говорится? Война войной, а обед по расписанию? – раздался удаляющийся голос вместе с цоканьем в сторону двери, петли которой заплакали от натуги и мучитель, наконец покинул жарко натопленную комнату.

Дима облегченно закрыл глаза, желая утонуть в свисте позванивающих ушей… Ему требовалась небольшая передышка, да и что-то подсказывало – он выберется отсюда живым и узнает много нового. Изуродованный парень еще немного полежал, думая об этом и незаметно провалился в мучительное забытье, наполненное бессвязными кошмарами и бредовыми картинками, почти не дающими отдыха измученному телу, находящемуся под воздействием пульсирующей боли из изуродованных мест.

Глава 4

Сколько он продремал, рассматривая отвратительное слайдшоу, мелькающее в голове, залитой темнотой с редкими просветами, Дима не знал, и знать не хотел, ведь тошнотворный полет в коротком и одновременно бесконечном бреду все-таки подарил небольшое забытье. В ужасе очнувшись от визга «заплакавшей» двери, парень покинул сновидение, в котором гулял по родному городу, а со всех сторон с неба падали кондиционеры. Нельзя назвать подобный сон ужастиком, но немного пугающего в нем присутствовало, ибо громоздкие, охлаждающие дома и офисы устройства выглядели, как настоящие и при ударе каждого об землю раздавался жуткий хохот старого черта, жутко щелкающего ножницами.

Вот и сейчас рогатый не спеша вошел в пыточную комнату, сразу же направившись в сторону камина и что-то дожевывая, по крайней мере, Дима увидел ходящие вверх-вниз щеки из-за волосатой спины. Дожевав, старый демон обернулся, шумно проглотив остатки пищи, на которую потратил больше движений челюстей, чем любой земной йог и бесстрастно вгляделся в бледного, беспалого парня, не сводящего с него испуганного и чего-то ожидающего взгляда.

– Ну чего ты на меня смотришь, будто я тебе должен? – смешливо, с примесями блеяния, спросил демон, направляясь к стене с вбитыми крюками.

Прикованный узник безмолвно уставился на широкую спину и рыжий затылок, не найдясь, что ответить мучителю. Ему ничего не оставалось, кроме как смотреть, какое следующее орудие выберет круторогий палач и со страхом прощаться с единственным большим пальцем, просто шевеля им. Черт же, недолго думая, схватил висящий на одном из самых ржавых крюков блестящий чайник с черным от постоянного нагревания дном. Обычный с виду чайник, только с широким горлышком, да более крупным, чем обычный носиком… Далее звонко-цокающие копыта двинулись к той стороне стола, где среди пыточного инструмента лежали небольшие куски тусклого металла, которые демон забросил в посудину, звенящую при каждом новом движении мощной лапы. Парень похолодел, ибо в обожженную по бокам голову вкралась отвратительная мысль, содержащая смутные воспоминания о детстве и расплавленном свинце, заливающемся в любую форму для создания всяких прикольных штуковин.

«Пшли, пшли отсюда!», – забормотал он на неуместные воспоминания, однако насвистывающий какую-то веселую мелодию и прицокивающий копытами черт наоборот подбадривал их, словно говоря: «Он прав, родимые! Обнимите его покрепче, а то паренек пытается вас прогнать!», – и послушные рогатому монстру мысли еще сильнее вцепились в тяжело-задышавшего юношу.

Сам же демон, свистя и задорно крутя хвостом после наверняка сытного обеда, накидал в чайник довольно большую кучку тусклого металла, и пошел ставить добрую на первый взгляд посудину наверх неаккуратного камина, после чего по комнате стал распространяться запах разогревающегося металла.

– Вот так-то! – удовлетворенно произнес рогатый и, развернувшись, пошел к столу с «рабочим» инструментом, где взял крупный молоток с простой деревянной ручкой и железную банку с длинными, завораживающе блестящими в свете пламени гвоздями. – Я сейчас продолжу рассказывать, а ты готовься… Будет очень больно! – с какой-то возбужденной хрипотцой, поспешно произнес демон, поставив жутко звякнувшую банку и положив рядом с ней молоток. – Пока ел, просмотрел твой файл, сгенерированный компьютерами Временного хранилища, он маленький, буквально пара страниц с самыми общими характеристиками, однако нам с тобой и их достаточно! – он приблизил отчего-то нервно поддергивающуюся морду к бледному, как полотно лицу юноши, обдавая его гнилью изо рта. – Если верить написанному, то теоретически, ты пригоден для работ в любых точках Геенны Огненной! Упрям, уперт, психически устойчив, принципиален и безрассуден! А также жесток, эгоистичен, самолюбив, но в тоже время самокритичен! Это… – рогатый возбужденно заморгал, пряча и открывая оранжевые глаза. – Это прекрасно! Ну и наконец, отличная устойчивость к боли! Это очень хорошо! Просто замечательно! Тебе должно быть почти наплевать на любые муки, вытерпишь и не сойдешь с ума! – глаза козлоного мучителя загорелись огоньком безумия.

Ад любимый наш! Ад горячий наш!

Жизнь и свет для нас! Место для чертей!

Рождены мы здесь, чтобы Творца искать!

А найдя его, чтоб пред ним упасть!

И задать вопрос

Почему Творец? Почему мы здесь?

И застыв, стоять! Ждать его ответ!

Пока Он – Творец поглядит на нас!

И ответит нам…

Рогатый внезапно затих, а Дима где-то внутри себя огорчился стиху без ответа на главный вопрос. Жизнь никогда не сталкивала его с безумием подобным этому, но самое главное, что ненормальным в этой комнате являлся только он, один из миллионов выкидышей Земли, а черт по всем показателям Геенны Огненной являлся нормальным и адекватным, вновь заговорившим дядькой.

– А вот, что Он ответит нам, никто не знает… Творец на то и Творец, дабы пути Его были неисповедимы, однако вернемся к тебе… – сочащийся болью Дима прямо-таки видел, какой моральный отпечаток на черта наложила связанная с земным мусором работа, ибо демон радовался хорошим узникам, как бомж, нашедший на помойке качественную вещь.

Сейчас в оранжевых глазах горел вопрос, как себя поведет новоприбывший со столь неплохими личными данными, но самым главным и пугающим было то, что во всех действиях парнокопытного палача полностью отсутствовала личная мотивация, кроме ответственности за порученное дело и только за это на него не следовало обижаться.

– Я таких хороших узников редко встречаю, а ты мне с самого начала понравился любопытством и выдержкой, хотя выдержка сегодня ничего не стоит! Пальцы и уши каждый вытерпит, даже церковно-приходская девочка, а вот остальное… Вот на это мы и посмотрим! Честно говоря, самый важный из тестов – это итоговый, именно он выдаст полную информацию, кто ты такой и куда отправишься, но для этого требуется настроить узника, то есть тебя! Ввести в состояние глубокого шока, дабы твой мозг заработал в стрессовом режиме, предоставив возможность считать все до единого, реальные качества, и возможно в финале окажется, что тебя нельзя продавать извращенцам, любителям человечины или пускать на корм другим узникам! И чуть не забыл! К ангелам ты уже не попадаешь, слишком наглый! Я думаю только на особо тяжкие работы или же на арену, то есть тебе достается все лучшее, что воспето в великолепных адских балладах! – огромный черт от возбуждения пританцовывал, что явно отражалось на косматой заднице, двигающейся в ритм невидимой музыке.

– Это откуда такие характеристики? – слабо удивился лежащий в прострации Дима, открыв слипшиеся от жажды губы, используемые лишь для криков боли, палач же не поленился ответить.

– Компьютеры снимают воспоминания всех прибывающих во Временное хранилище, генерируя моральные и качественные данные каждого новенького! И гордись, мясо! У тебя есть душа! Причем довольно старая и не один раз кричащая от боли! – демон оскалил пасть в улыбке-гримасе, переведя вожделенный взгляд на пугающие молоток с гвоздями, а Дмитрий, наоборот полуприкрыл глаза от нахлынувшего облегчения.

«Есть душа… Я так и знал… Иначе откуда эти странные, ужасные сны, все непонятные мысли и нежелание жить на Земле…», – парень, как мог расслабил изувеченную руку, подготавливаясь к новой боли, хоть и не очень получалось.

Было жутко страшно, аж до внутренней тряски, но он хотел на Рынок, на шахты, в пустыню, да куда угодно, только бы подальше отсюда, а уж там будет намного лучше среди себе подобных.

«Там точно выживу… Даю себе слово!», – юноша распахнул серо-голубые глаза и уставился на что-то бормочущего под нос козлоногого, взявшегося крепкой, поросшей жесткими волосами лапой за отполированную частыми прикосновениями рукоятку молотка.

Вторая лапа почти бесшумно, с совсем легким, но пугающим скрежетом, выхватила длинный гвоздь из жестяной, почти подъездной, как под окурки земной банки и занесла его над локтем правой руки Дмитрия в ужасе забывшем про чайник со свинцом, и понявшим, что сейчас будет ОЧЕНЬ больно!

Так и получилось. Сильный удар молотком по гвоздю, прислоненному к локтевому сгибу руки, пытающейся извиваться в битве за спасение, разорвал Дмитрия ТАКОЙ болью, к которой невозможно подготовиться! Парень взвыл живым, разрезаемым на куски волком, выгнувшись обнаженным телом и в который раз ударившись горлом об металлический обруч, но даже не заметил этого! Он кричал ТАК, что казалось веселый огонь камина вжался в стены, боясь стать следующим пленником этой комнаты. Бедный мальчишка пытался извиваться подобно змее, но поржавевшие кандалы прочно удерживали бьющееся от адских страданий тело на деревянном столе, в особенности крепко вбитый в локоть гвоздь, разносящий по руке импульсы пламени, кричащие мозгу, что с ней не все в порядке…

Спустя вечность или немного дольше, тело чуть-чуть привыкло к новой, действительно боли, совершенно несравнимой с отрезанными пальцами и ушами, и как раз во время, ибо у Дмитрия закрошились сжатые с жуткой силой, рассыпающиеся в горло зубы. В этот момент разум парня, как и любого другого разумного существа, принял единственное правильное решение защитить хозяина с помощью навязанного шока, и юноша стал возвращаться в себя, выныривая из моря страданий, в которых плескалось его тело.

– Н-не н-на-до… – дрожащие слова пытались вырваться из спертого болью горла, а залитые слезами глаза просили пощады. – П-по-ж-ж-жалуй-с-с-с-с… – последнее слово, будто застряло, мальчишка заикался и дергался, а черт меланхолично шевелил щеками, изучающе поглядывая на мучающегося пленника.

– И куда же делась твоя хваленая храбрость? – саркастически вскинув вверх оранжевые глаза, палач задал вопрос трясущемуся юноше, все-таки, как и любой, наделенный властью работник, он пользовался этим для достижения собственных целей, например даже мести за нанесенную обиду. – Что там насчет наших самок, а?! Не хочешь поцеловать мне руку и извиниться?! – черт мерзко-смешливо впился в страдающие, с полопавшимися сосудами глаза парня, поднеся волосатую лапу к его губам.

– Ч-ч-т-т-о п-п-п-подум-м-м-мал, т-то и ск… И ск… И ск… сказал-л-л-л-л! – захлебнулся икотой Дима, с усилием отвернув голову набок от чертовой лапы и чем-то внутри, больше, чем человеческим, отвергнул возможность попросить прощения, выглядящую лобзанием мерзкой конечности мучителя. – Б-б-бе-й д-д-даль-ш-ш-ше! – он зажмурил истекающие слезами глаза, мечтая сжаться в комочек и спрятаться под невидимое одеяло.

«Что я такое говорю?! Почему я не могу нормально подлизаться, как все люди?! Один раз в жизни сказать: „Начальник! Ты прав!“, – почему я так не сказал?! Отчего наоборот!?», – внутри него, уже жалеющего о сказанном, замелькали быстрые и трусливые мысли.

Ведь было УЖАСНО больно, нетерпимо, хотелось выть, кричать, стонать и кататься, лишь бы избавиться от раздробившего сустав инородного тела, но гвоздь продолжал торчать в изуродованном локте руки. Дима ясно и со страхом осознавал, что грядет следующий удар, после которого у него просто обязаны полопаться кровеносные сосуды в голове из-за нечеловеческого напряжения тела, живущего по своим правилам. Черт же в ответ на храбрые, заикающиеся слова промолчал, и зло прищурив блеснувшие безумием глаза, принял решение, сводящееся к сильнейшему размаху испачканным в крови молотком, продолжившимся ударом огромной силы по месту, где торчал гвоздь.

И вырвалось из локтя кипящее море огня, сжигающее тело и разум, превращая их в место, где не могут жить чувства… И наступила темнота… И стало хорошо, как никогда… Как в детстве, таком далеком и прекрасном…

«Детство… У всех чистое, беззаботное, полное тишины и благодати в душе… Когда ничто не тревожит и не надо думать, как жить дальше. Возможно у всех оно именно такое, но не у меня….», – Дима мрачно сплюнул под ноги, сидя на теплой скамейке, вкопанной на чистом предзакатном пляже.

Как он здесь оказался, не знал и даже не думал. Скорее всего, жил где-то рядом. Легкий бриз дул в озадаченное смыслом бытия лицо, а рядом, примерно в ста метрах, ласково шелестело ритмично находящее на берег море, дабы тут же убежать обратно. Хорошее место… Такое, где его никогда не найдут… Кто именно, Дмитрий не помнил, главное, что он все-таки убежал.

– Зачем плеваться в таком прекрасном месте, молодой человек? Соблюдали бы правила приличия, или хотя бы смотрели, что рядом другие люди находятся! – гневливо пробормотал сидящий рядом аккуратный старичок в белоснежном костюме с бежевыми ботинками, просматривающий газету, название которой было странно размазанным и не поддающимся прочтению.

Дмитрий постарался вглядеться внимательней, но старичок уже гневно свернул ее и уставился на парня ясными, совсем не старческими глазами.

– Чистое место, тихое, людей почти нет! Но именно Вам, юноша, приспичило принести сюда свои неотесанность и грубость! – ничего не сказав в ответ, Дима изучающее посмотрел на старика.

Дедуля взялся ниоткуда и подчеркнуто сказал «вы», причем с большой буквы… Сам юноша, как ему казалось, так давно здесь никого не встречал, что считал отсутствие людей нерушимой аксиомой.

– Стоит раз в несколько лет прийти на чистую лавочку, подышать морским воздухом, почитать прекрасную газету, да и просто полюбоваться на прекрасный закат, как появляется кто-то вроде тебя и плюет в естественные и дорогие для многих ценности! Ну! Что ты молчишь или дар речи потерял, оборванец?! – расшумевшийся старик встал и дернул ногой, дабы задравшаяся брючина съехала обратно на ботинок.

«Оборванец? Почему? Только что было «Вы»…», – Дмитрий оглядел себя и действительно…

Грязные, давно не видевшие мыльной воды джинсы, и затертая футболка, сальная, будто ее носили уже много лет. Проведя языком во рту, он обнаружил, что зубы давно не чищены и многие поражены кариесом.

«Давно я не занимался собою…», – пронеслась нелепая, даже вздорная мысль, очень непривычная. «И откуда взялся этот старик?», – ничего не понимающий парень уставился на сердито, но открыто смотрящего в ответ дедулю, сжимающего газету с неопределенным названием.

– А вы собственно кто? – произнес Дима тяжелыми, неповоротливыми губами.

У него создалось ощущение, что он давно ни с кем нормально не говорил.

– Какая разница, кто я! – ответил довольно заулыбавшийся старик, будто ожидавший подобного вопроса. – Важно то, что я частенько смотрю на тебя, сидящего в одиночестве и неустанно плюющего себе под ноги! Представь, что я твоя совесть, говорящая с тобой в виде человека!

– Не по адресу! – Дмитрий обозлился, уж слишком большие недоговоренности у него были с совестью. – Пересядьте на другую лавочку, там никто не плюет!

– А вот не хочу! Тем более, что здесь только одна лавочка! – бесстрашно засмеялся дедок. – Представь, что я теперь всегда буду с тобой, и ты от меня никуда не денешься!

«Действительно одна… И что это вообще за место!?», – парня пронзил несвоевременный вопрос. «Дед этот, совестью зовется, что он здесь забыл?»

– Вот объясни мне, зачем ты плюешься? – старик в белоснежном костюме навис над помятым жизнью юношей, смотрящим на него, уже не злыми, а наполняющимися тоской глазами.

– Да я не знаю! – вырвалось у парня, постепенно понимающего, что совсем не знает, как он тут оказался. – Что я здесь делаю?! – он просящее уставился на симпатичного старикана, уверенный, что тот знает ответ и вдруг его осенило. – Это же сон!!

– Сон! – довольно кивнул дед.

– Понятно… – кивнул внезапно остывший, почти ничего не понявший парень, однако быстро смирившийся с пребыванием в сновидении. – Хороший сон… Не ожидал, что мне такие снятся… Похоже я здесь часто отдыхаю? – он с интересом посмотрел на старика, а тот уселся рядом.

– Это да… – расплылся в улыбке старик. – Матом ругаешься, плюешься, куришь, напиваешься, когда в реальности не пьешь! Выводишь все накипевшее!

– Хм… А чего это вы сейчас со мной соглашаетесь, что я типа вывожу накипевшее, а начали так, словно жить никому не даю! – Дима отодвинулся от тут же ставшего подозрительным дедули.

Старик, однако не смутился сместившего зад парня и вместо оправданий перешел в нападение.

– Ну… Чтобы ты хоть как-то отреагировал, тебя надо в чем-нибудь обвинить! Иначе из тебя слова не выдавишь. Еще скажи, нет… – дедок весело ухмыльнулся.

– М-м-м-м… Ну в принципе, да… – неуверенно пробормотал парень, ковыряя ногтем въевшееся в джинсы пятно земли. – Этого у меня не отнять…

– Вот видишь! Так и я! Всю жизнь пытаюсь поговорить с тобой, но не получается, ты глушишь меня алкоголем и сигаретами! – старик горестно вздохнул. – Приходится вылавливать тебя трезвого и начинать с правды в глаза, ведь ты ее, как и любой другой не любишь!

– А почему вы такой старый? – Дима оставил без комментария последнее высказывание дедули, и внимательно оглядев его, вернулся к ковырянию грязных штанов. – Сейчас мне двадцать пять, а вот вам внешне семьдесят, а может и больше! – он сощурился, облизнув верхнюю губу, так как пятно грязи не отковыривалось.

– Совесть у каждого своя… – грустно вздохнул аккуратный старикан. – У некоторых ее вообще нет потому, что не родилась. Не сделали еще ничего плохого или наоборот не задумались о хорошем… А у других она чересчур быстро стареет от тяжести и количества совершенных плохих поступков, пока не наступает момент, когда умирает… – дедуля замолчал, уставившись на ласковое море.

– Хочешь сказать, что я слишком много грешил!? – напрягшийся парень непроизвольно перешел на «ты» с тем, кто оказывается часть его. – Ты скоро умрешь!? И что же тогда будет со мной?! – в нем, еще не понимающем бояться или плакать, проскользнуло искреннее любопытство.

– С тобой? Ничего! – грустно хмыкнул старик. – Ты будешь приходить сюда вновь и вновь, чтобы напиться и посидеть в тишине. Это место станет единственным, где ты сможешь отдыхать, ибо весь мир тебя отвергнет! Ведь отсутствие совести – это отсутствие морали и отказ принятия общества, как неотъемлемой части мира, где живешь! Заметь! Ты являешься частью мира, а не общества! Это оно обязано жить по единому шаблону, ты же являешься капелькой масла, которая совершенно безболезненно и легко плавает посреди его огромной лужи! Совестью зовутся идущие изнутри морали с ценностями, делающие человека человеком! Так просто будь человеком и живи рядом с обществом, как велит собственное «Я», иначе не только толпа, но и сама Вселенная отвергнет тебя! Просто прислушивайся к себе настоящему, тому, кто пытается прорваться наружу из потаенных уголков разума и тот, кого так не хочется слышать, прячась в телевизоре, за компьютером, но чаще всего за бутылкой водки, дабы заглушить идущий изнутри глас Бога! Да-да! Твое «Я» – это голос Творца, искренне желающего выздоровления еще одного заблудшего сына! Поверь мне! – глаза разговорившегося дедули загорелись фанатическим блеском, но тут же потухли, а Дмитрий, испугавшись перемены в лице доброго дедули, соскочил с лавки в мягкий пляжный песок, тотчас засыпавшийся в расхлябанные кроссовки.

– Блин! – мальчишка замолчал. – Блин-блин-блин! – он сделал несколько шагов вперед и несколько назад. – Но почему?! Я пью потому, что мне страшно! Я не могу не пить, ведь тогда ко мне приходишь опять же ты!! И начинаешь шептать! О любых, даже несущественных, но плохих мелочах! И приходиться вновь напиваться, одалживая деньги, которые не собираюсь отдавать!! А после этого еще противней трезветь, ведь появляется новый шепот!! Замкнутый круг!! – оправдывающийся Дима повысил голос на дедушку – божьего одуванчика, будто наслаждающегося устроенным им спектаклем.

– Да потому, что это не твоя жизнь!! НЕ ТВОЯ!! – старик раздул грудь и гневно поднялся, словно увеличиваясь в размерах. – Ты загнал себя в это положение сам!!! – парень не сдвинулся с места, хотя ясно понимал, что дедуля пытается напугать его. – Ты даже не можешь вспомнить, каким ты родился! Скажи мне, о чем ты вспоминал, когда я отвлек тебя!? Скажи! – боевой старикан шагнул к нему, а испугавшийся парень отступил назад и…

Тогда грустно хмыкнувший дед просто бросил ему под ноги газету, на которой отчетливо виднелся заголовок – «Твоя», а чуть ниже название статьи на главной странице – «Жизнь выбор, а не судьба!» Дмитрий осторожно наклонился, не сводя глаз с Совести, и поднял газету.

– Я вспоминал детство. Не такое, как у всех детство… Но причем здесь она? – юноша изо всех сил всматривался в заголовки новостей, но не мог разобрать ни слова.

– Эта газета не только твоя, она многих… Но принес я ее именно тебе, в то место, где тебя никто не найдет, дабы ты прочитал ее, когда сумеешь, ну, а после рассказал остальным, если появится такое желание! Сегодня этого в любом случае не выйдет… – глубоко и спокойно вздохнул старик. – Она напечатана для тех, кто хочет уснуть из-за того, что проснулся… Короче она твоя! Всегда будет здесь и никуда не денется! – Совесть опустила старческий зад на разогретую солнцем лавочку и принялась разглядывать тихое, ласково-шумящее море, по крайней мере, так решил Дима, глупо разглядывающий особенную газету и быстро бросивший это бесполезное занятие.

– Почитаю. Честное слово! Как буквы смогу разглядеть… – он уселся на лавку рядом с Совестью. – Так вот. До того, как ты отвлек… или отвлекла меня, я вспоминал детство… Сколько не смотрю внутрь себя, постоянно понимаю, что его у меня почти не было. Я бесконечно искал проблемы, быстро их находил и на данный момент помню практически каждую, – он снова густо сплюнул, не обратив внимания на молчащего старика. – Меня будто что-то тянуло делать гадости окружающим людям, а еще я легко впитывал любое отрицательное влияние. Отрицательное в понимании окружающих, но я считаю, что это являлось огромным плюсом, ибо неплохо познал мир через негатив, окружающий всех людей, от которого они прячутся в течение своей жизни.

– Людей… Они… Кхм… – открыл рот внимательно-слушающий старик. – Ты так это сказал, словно не являешься человеком? – он вопросительно посмотрел на Дмитрия, тот же, готовя ответ, откинулся на лавку, вперив серо-голубые глаза вдаль, за горизонт.

– Чего сразу не человек… Внешне все мы люди, но если ко многим присмотреться, то не очень-то и верится… Уж слишком они другие… – парень запнулся. – Словно бесноватые, как говорят верующие.