Текст книги "Пятая профессия"

10

– Что она там копается? – спросил Акира.

– Всего десять минут. – Когда Сэвэдж не смог отыскать места для парковки, он выпустил Рэйчел из машины. А сам стал кружить, объезжая квартал по часовой стрелке. И, несмотря на заверения Акиры, что прошло не так много времени, потребность Сэвэджа в защите Рэйчел – спаянная с растущим к ней расположением – заставляла его нервничать по поводу ее отсутствия.

Полдень. Машин становится все больше и больше. Сэвэдж доехал до перекрестка, повернул направо и выпрямился в водительском кресле, указывая пальцем.

– Ага, – сказал Акира. – Вот и она. Отлично. Почувствовав облегчение, Сэвэдж смотрел, как Рэйчел выбежала их Хэррисбургского библиотечного фонда, заметила “таурус” и, быстро подскочив, забралась в салон. Он тут же снялся с места.

– Проверила телефонную книгу, – сказала она. – Вот фотокопия карты города. И список больниц в данном районе. Просто времени понадобилось чуть больше, чем ты рассчитывал. Их оказалось несколько. Ты уверен, что не помнишь названия той, в которой лежал?

– Никто его не упоминал, – покачал головой Акира.

– Но оно должно было быть отпечатано на простынях и халатах.

– От демерола я ничего не соображал, – Сэвэдж пожал плечами. – Если название там и было, я его попросту не заметил.

Акира просмотрел список и зачитал его Сэвэджу.

– Общественная остеопатическая больница, Хэррисбургская больница, Хэррисбургская государственная больница.

– Остеопатическая? – переспросил Сэвэдж. – Это что-то типа хиропрактической, да?

– Нет, остеопатическая медицинская теория базируется на том утверждении, что большинство болезней происходит от давления стоящих не на тех местах костей и поврежденных мышц, – пояснил Акира.

Сэвэдж подумал над этим изречением и покачал головой.

– Давайте попытаемся…

11

– Прошу прощения, сэр, – сказала пожилая женщина в приемной Хэррисбургской больницы, – но у нас в штате нет доктора Хэмилтона.

– Пожалуйста, – нервно проговорил Сэвэдж, – проверьте еще разок.

– Но я уже трижды проверяла. Компьютер показывает, что у нас нет никакого Хэмилтона.

– Может быть, он и не состоит в штате больницы, – произнес Акира, – а занимается частной практикой, присылая сюда своих пациентов.

– Такое, конечно, возможно… – неуверенно произнесла женщина в окошке справочного.

– Нет, – отрезала Рэйчел.

Сэвэдж с Акирой повернулись к ней.

– Когда я проверяла телефонную книгу, то просмотрела практикующих частных врачей. Его в списке не было.

– Значит, он работает в другой больнице, – сказал Акира.

И сквозь запруженный народом вестибюль они направились к выходу.

– Что меня действительно беспокоит, – пробормотала Рэйчел, – так это то, что доктора Хэмилтона и на белых страницах нет.

– Значит, у него незарегистрированный номер телефона.

– А зачем практикующему врачу тайный номер телефона?

Двери с шипением разъехались в разные стороны.

12

Очень полный мужчина в справочном окошке Хэррисбургской государственной больницы покачал головой, быстро пробежался по клавиатуре компьютера, взглянул на экран и поджал губы.

– Неа. Нет такого Хэмилтона. Извините.

– Но ведь это невозможно, – прошептал Сэвэдж.

– После Мэдфорд Гэпа нет ничего невозможного, – заявил Акира.

– Должно быть хоть какое-нибудь объяснение. – Сэвэджу внезапно пришло в голову: – Это произошло шесть месяцев назад. Значит, он мог оставить работу здесь, переехать в другой город и начать практиковать в другой больнице.

– А как отыскать такую информацию? – спросила Рэйчел толстяка за конторкой.

– Вам нужно поговорить с начальником отдела кадров. В компьютер заложены только имена врачей, работающих на данный момент.

– А где?..

Мужчина показал, как пройти в отдел кадров.

– Вам лучше поторопиться. Сейчас почти пять. Они скоро закрываются.

– Я проверю, – быстро сказал Акира, – Сэвэдж, позвони в отделы кадров остальных больниц.

Японец помчался по коридору.

Стараясь не налететь на запрудивших вестибюль больных, Сэвэдж кинулся к платным телефонам-автоматам на другом конце зала.

– Встретимся здесь! – крикнула ему вдогонку Рэйчел.

– А где?..

– Поняла!

Продолжая бег к телефонам, Сэвэдж услышал, как она нетерпеливо задала вопрос толстяку в справочном:

– Как мне попасть в бизнес-офис?

Сэвэджу стало интересно, зачем это ей. Но его занимало лишь то, что на данный момент все телефоны оказались занятыми. Он взглянул на часы: без шести пять. Встревоженный, он вытащил из кармана пригоршню мелочи, просмотрел список адресов и телефонов, которые ему дала Рэйчел, увидел, что какая-то женщина повесила трубку, и кинулся к аппарату. Нажимая кнопки, он оглядел вестибюль. Рэйчел ушла.

13

Они сидели в кафе Хэррисбургской госбольницы, уставясь в чашки.

– В отделе кадров мне сообщили, что за последние пять лет не был зарегистрирован ни один доктор Хэмилтон, – сказал Акира.

– Зато в другой больнице доктор Хэмилтон все-таки был, – сказал Сэвэдж. Акира выпрямился.

– Три года назад, – продолжил Сэвэдж. – Женщина. Пожилая. Умерла от сердечного приступа.

Акира снова рухнул на спинку стула.

– Похоже, что доктор Хэмилтон существует не больше, чем Мэдфорд Гэпский Горный Приют, – мрачно подытожил Сэвэдж.

– Это неполный список несуществующих вещей и людей, – внезапно вступила в разговор Рэйчел. – Вы, конечно, можете считать себя живыми, но на самом деле вас нет.

– О чем это ты? – удивился Акира.

– По крайней мере, если принимать во внимание Хэррисбургские больницы. Я зашла в бизнес-офис. Пока они проверяли мой запрос, я позвонила в другую больницу, чтобы не терять времени – до его закрытия, как вы помните, оставалось совсем немного. И там попросила выдать мне необходимую информацию.

– Какую информацию? – нажал голосом Акира.

– Бизнес-офис – контора, рассылающая пациентам счета за пребывание. Несколько раньше вы называли мне имена, под которыми лечились. Я назвалась страховым агентом. И сказала, что моя компания заплатила несколько месяцев назад за ваше лечение. А теперь с вашей стороны поступают жалобы. В каждой больнице я спрашивала, почему они высылают уведомления на суммы, превышающие уплаченные нами. Люди, с которыми я разговаривала, отнеслись ко мне сочувственно. Эту проблему решить крайне просто, сказали они. И проверили компьютерные файлы. И вы себе представить не можете: информации о вас на компьютерах – ноль. Ни в одном из госпиталей о вас нет никакой информации.

Сэвэдж так сжал чашку, что едва ее не раздавил.

– Так где же мы, черт побери, лежали?

– Может, в остеопатической, – пожала плечами Рэйчел. – Но завтра, когда мы начнем проверять ее, я подозреваю, что…

– Мы получим те же результаты, – сказал Акира. – Нет отеля “Мэдфорд Гэпский Горный Приют”. Мы не видели друг друга мертвыми. Никогда не встречались с доктором Хэмилтоном. Не лежали в Хэррисбургской больнице. Что еще не происходило?

Сэвэдж с трудом поднялся и пошел от них прочь.

– Ты куда? – Рэйчел вскочила и помчалась следом, за ней шел Акира.

– В справочное.

– Но зачем? – Рэйчел старалась приноровиться к широким шагам Сэвэджа, вышедшего в вестибюль. – По-моему, мы узнали здесь обо всем.

– Нет. Осталась одна вещь, о которой мы не спросили. Дорогу в пункт неотложной помощи.

14

В ярко освещенном вестибюле усталая медсестра оторвалась от бумаг и посмотрела на них из-за стола.

– Да, сэр? Чем могу.?..

Увидев застывшее от напряжения лицо Сэвэджа, она нахмурилась. И перевела встревоженный взгляд на Рэйчел и Акиру.

– Мне нужен врач, – сказал Сэвэдж.

– Произошел несчастный случай? – Она встала. – Ран что-то не заметно. Может, помощь требуется не вам?

– Я сказал, что хочу повидаться с врачом.

Медсестра пораженно заморгала.

– Разумеется, сэр. – Она нервно отступила на шаг назад. – Пожалуйста, подождите здесь. – И исчезла в длинном коридоре.

– Спокойнее, – предупредил Акира.

– Я стараюсь, но пользы от этого – с гулькин нос. Мне необходимо знать точно.

Внезапно появилась медсестра, рядом с которой в больничном хирургическом халате шел высокий мужчина.

– Слушаю вас, сэр. – Молодой человек замедлил шаги, осторожно приближаясь к Сэвэджу. – Меня зовут доктор Рэйнолдс. Главврач этого отделения. Я смогу чем-ни…

– Мне необходимо сделать рентген.

– Но зачем? – Врач напряженно изучал фигуру Сэвэджа. – Вы чувствуете боль?

– Можете в этом не сомневаться.

– Где? В груди? В руке?

– Везде.

– Что?

– Я хочу… мне необходимо сделать… полное просвечивание тела рентгеновскими лучами.

– Всего тела?.. Зачем вам это?.. Опишите симптомы.

– Боль от макушки до пяток. Выносить ее я больше не в силах. Мне необходимо знать, что со мной. Пожалуйста, сделайте мне рентген – это единственное, о чем я прошу.

– Но мы не можем просто так…

– Я заплачу.

– И все-таки мы не можем… Ваш семейный врач знает о вашей боли?

– Я много путешествую. Семейного врача у меня нет.

– Но без диагноза…

– Я же сказал, что способен заплатить за услугу.

– Дело не в деньгах. Мы не можем безо всякого повода делать рентген. Если ваша боль столь сильна, как вы говорите, то лучше бы вам пройти в отделение и дать себя осмотреть.

– Ваше имя, пожалуйста, – сказала молоденькая девушка.

Сэвэдж повернулся к женщине, заменившей в окошке справочного усталую медсестру. Она была одета в гражданскую одежду.

– И название вашей страховой компании.

– Я передумал, – сказал Сэвэдж быстро. Врач нахмурился.

– Вы отказываетесь от обследования?

Сэвэдж покачал головой. Подозрительный взгляд главврача насторожил его.

– Я-то думал, что если попрошу об… Да, мой друг был абсолютно прав. Я должен успокоиться.

– Но с вами что-то происходит.

– В этом вы правы. Но вот, что именно? Главное, не беспокоиться. И вам тоже незачем. Я принимаю предложение, и вскоре заведу семейного врача.

15

Пожилой врач с седоватыми усами, носящий подтяжки и не имеющий ничего против того, чтобы сделать любому полное просвечивание рентгеновскими лучами, если этот любой заплатит пять тысяч долларов, вышел из двери, на которой висела табличка: “Только для технического персонала”. Вместо того, чтобы посылать пациентов в больницы, он выбрал частную клинику, называемую Радиологической. Увидев, как он двигается по приемной, Рэйчел, Сэвэдж и Акира поднялись на ноги.

– Итак? – сказал Сэвэдж.

– Пленки получились превосходные. Даже не нужен повторный заход. Я внимательно их изучил.

Сэвэдж не смог скрыть тревоги.

– И что обнаружили?

– Вы так щедро заплатили за то, чтобы сделать себе рентген, так почему бы самим не посмотреть?

Врач провел их в другую комнату. Она была едва освещена. Справа стоял шкаф, над ним висели полки. Слева на экране, подсвеченном сзади люминесцентными лампами, висели прикрепленные рентгеновские снимки.

Различные части скелета в серых тонах.

– Вот ваши, – сказал врач, махнув рукой на Сэвэджа. – А те, что дальше, – ваши. – Он указал на Акиру.

Они наклонились к пленкам. Через тридцать секунд Акира покачал головой и взглянул на врача.

– Не имею понятия, как их читать.

– Вы просили меня определить, насколько хорошо залечились ваши раны. Мой встречный вопрос: какие раны?

– Боже, – прошептал Сэвэдж. – Я был прав.

– Не совсем понимаю, что именно вы хотели сказать, зато хорошо понимаю вот это. – Врач карандашом провел по костям на нескольких снимках. – Избавлю вас от медицинской терминологии. Это правое бедро. Правая икра. Левая нога – верх и низ. Правая сторона грудной клетки. Левая. Черепная коробка в нескольких ракурсах.

Врач подошел к снимкам Акиры и таким же образом назвал все кости, что были засняты.

– Абсолютно целые. Ни малейшего следа калийных отложений. То есть кости не сращивались. Почему вы мне сказали, что каждый из вас пострадал и у каждого из вас были сломаны руки, ноги, ребра и поврежден череп, когда ни одно из подобных повреждений не обнаружено?

– Мы думали, что так оно и было, – сказал Акира.

– Думали? Травмы подобных размеров вряд ли заставили бы вас сомневаться. Страдания, причиненные ими, были бы невыносимы.

– Такими они и были, – сказал Сэвэдж. Он задрожал. Рэйчел сжала ему руку.

– Каким образом вы могли страдать? – спросил врач. – Если вы были совершенно здоровы?

– Недурной вопрос. Можете мне поверить, я постараюсь отыскать на него ответ.

– Пока вы станете этим заниматься, попытайтесь ответить еще на один вопрос, – продолжал врач. – Мне не по вкусу совпадения. Вы оба заявляете об идентичных ранах, которых на самом деле у вас не было. Ладно. Но у вас обоих есть следы от хирургических операций, – он карандашиком провел в тех местах, где это было отмечено на снимках, – которые не являлись результатом сломанных костей.

– Да, нам обоим вырезали селезенку и аппендикс, – сказал Акира.

– Вы мне эти шрамы показали, – махнул рукой врач. – Они выглядят в точности так, если бы эти органы в действительности были вырезаны. Конечно, ваши рентгеновские снимки не настолько детализированы, чтобы полностью подтвердить мое заключение. Только еще одна операция сможет установить истину. Но я сейчас говорю не об этом. Операция, о которой я говорю, была проведена не на ваших телах. Операции были проведены на черепах.

– Что? – спросил Сэвэдж.

– Это понятно. Из-за проломов, – сказал Акира.

– Нет. – Врач продолжал указывать на два разных снимка. – Видите эти крошечные кружочки? У каждого из вас над левым ухом? Они являются безошибочными доказательствами.

– Чего?

– Вторжения в левую височную долю головного мозга. – Врач повернулся к Сэвэджу и Акире, – И ни один из вас не имеет представления об этой операции?

Сэвэдж смутился.

– Я, кажется, вопрос задал?

– Нет, – сказал Сэвэдж, – не имели.

– В это трудновато поверить.

– Было бы совсем легко, если бы вы побыли с нами последние несколько дней. Пожалуйста. – Сэвэдж сглотнул подкатившую желчь. – Помогите нам.

– Каким образом? Я сделал все, что мог.

– Да нет, я о том, куда нам можно обратиться. Куда отсюда отправиться?

– Все, что я вам могу сказать, – врач вновь повернулся к снимкам, – это то, что такую операцию мог произвести лишь настоящий гений. Я всего лишь пенсильванский врач, в скором времени собирающийся на покой, и все-таки даже я читал последние статьи о новейших достижениях в нейрохирургии. И не знаю ничего столь сложно-утонченного. Соединения между отдельными частями черепа и сами черепа закамуфлированы просто великолепно. Великолепная работа. Куда вам отсюда отправиться? – говорите вы. Туда, где за деньги покупают суперзвезд. К лучшим нейрохирургам в самых крупных институтах.

Jamais Vu

1

Нейрохирурга звали Антонио Сантицо. Энтони – по-английски.

У него была густая темная шевелюра, смуглая кожа и удивительно умные глаза. Красивые черты лица казались какими-то изможденными – последствия усталости, решил Сэвэдж, знавший, что врач только что закончил сложнейшую семичасовую операцию. По контрасту, тело врача было изумительно подтянутым – следствие неумеренного пристрастия к рэкетболу, одна из партий которого – объяснил доктор – должна была начаться через час.

– Я знаю, насколько вы заняты, – сказал Сэвэдж. – И мы благодарим вас за то, что вы нашли время нас принять.

Сантицо пожал плечами.

– Обычно я такого не делаю. Но нейрохирург, с которым ваш терапевт разговаривал в Хэррисбурге, оказалось, знает моего старого школьного приятеля – из Гарвардского медицинского колледжа. В Хэррисбурге есть отличные терапевты, но, судя по тому, что сказал по телефону мой приятель, тамошний нейрохирург правильно сделал, что послал вас ко мне, сюда.

А сюда – это в Филадельфию, в больницу при Пенсильванском университете. Всего в ста милях на восток от Хэррисбурга, она находилась в два раза ближе, чем второй по величине Пенсильванский университет в городе Питтсбурге.

– Меня занимает все таинственное, – сказал Сантицо. – Шерлок Холмс, Агата Кристи. Удивительные разгадки, ключи. Восхитительные загадки. Но мозг является наиудивительнейшей загадкой природы. Ключ к двери, ведущей нас к тайнам того, почему мы становимся людьми. Вот почему я избрал эту специальность.

В чистенький кабинет вошла секретарша, неся на подносе чашки и кофейник.

– Замечательно, – сказал Сантицо. – Как раз вовремя. Вы думаете, это кофе? Нет. Чай из трав. Не желаете?..

– Спасибо, – ответил Акира, – Немного, если позволите.

– Боюсь, что он несколько крепче того, к какому вы привыкли в Японии.

Акира кивнул головой.

– Но не сомневаюсь, что достаточно освежающ.

Сантицо поклонился в ответ.

– Я учился в Гарварде с одним из ваших земляков. Никогда не забуду его слов. Мы тогда только-только начинали интернатуру. Бесконечные, беспощадные часы сводили меня с ума, выматывали до конца. Мне казалось, я не выдержу. А ваш соотечественник говорил: “Если ты не на работе – найди упражнение по вкусу”. Я сказал, что не понимаю. “Я и так устал, думаешь, мне захочется делать еще какие-то упражнения?” Знаете, что он мне ответил? “Усталость гнездится у тебя в мозгу. Ее следует забивать усталостью физической. И последняя избавит тебя от предыдущей”. Тогда я не понял. И сказал ему об этом. А он произнес единственное слово.

– Ва, – сказал Акира. Сантицо расхохотался.

– Верно! Вот дела – как вы мне напоминаете вашего соотечественника!

– “Ва”? – переспросила Рэйчел, раздумывая и нахмурясь. Когда все повернулись в ее сторону, она полупроизвольно потянулась за чашкой.

– Это означает “равновесие”, – пояснил Акира. – Мозговая усталость нейтрализуется…

– …упражнениями. Физическими, – закончил Сантицо. – Как все-таки был прав ваш земляк. Очень трудно отыскать для них время, и после бесконечных операций мне вовсе не хочется ими заниматься. Но нужно. Потому что именно рэкетбол делает меня лучшим нейрохирургом. – Спохватившись, он взглянул на часы. – И через пятьдесят минут меня будут ждать на корте. Так покажите же мне эти, как их назвали, затруднительные снимки.

Он взял большой конверт.

– Эй, не стоит кукситься. Не забывайте о “ва”. Рэкетбол и нейрохирургия. Шерлок Холмс.

2

– Ммммммм…

Сантицо стоял в углу кабинета и смотрел на снимки черепов, развешанные в профиль на флуоресцентных экранах.

Эти снимки он изучал уже в течение нескольких минут, скрестив руки на груди, слушая объяснения Сэвэджа. Американец излагал факты, приведшие их сюда.

– Исполнительные защитники? – Сантицо продолжал изучать снимки. – Похоже, вы оба обладаете восхитительной профессией. Но даже если это так…

Он повернулся к Сэвэджу с Акирой, вынул из нагрудного кармана узенький фонарик, больше смахивающий на карандаш, и по очереди осмотрел левую сторону головы у каждого мужчины.

– Ммммммммм…

Он сел за свой стол, отпил из чашки травяного чая и на мгновение задумался.

– Хирург проделал классную работу. Произведение искусства. Упреждаю сразу: я касаюсь лишь косметической процедуры. Великолепная маскировка самого факта операции. Минимальная кальцификация вокруг каждой части черепа, из которой были удалены кусочки кости, а затем восстановлены. Видите ли, стандартный метод – просверливание дырочек вокруг той части, которую предстоит удалять. Эти дырочки просчитываются настолько тщательно, что дрель не ранит мозговой ткани. Затем очень тонкая и особо прочная проволока вводится в одну такую дырку и протягивается под черепной коробкой до тех пор, пока не выходит в следующую дырку. Затем хирург берется за концы проволоки и тянет ее на себя, вынимая ту часть черепа, которая ему необходима. Конечно, проволока очень тонкая, но не настолько, чтобы в конечном итоге избавить череп от кальцификации. Но даже без кальцификации подобные дырочки невозможно скрыть от просвечивания рентгеновскими лучами. Но в данном случае, – Сантицо потер подбородок, – никаких дырочек нет, а лишь небольшой кружочек, который был вынут из черепа, а затем снова поставлен на место. Линия между черепом и этим кружочком настолько тонка, что кальцификации как таковой просто нет. Я удивлен, что обыкновенный врач, к которому вы обратились с самого начала, вообще что-то заметил. Человек необученный мог пропустить данную метку.

– Но если стандартная техника не была использована, то какая была? – спросил Сэвэдж.

– Вот мы и добрались до насущного вопроса, не так ли? – сказал Сантицо. – Чтобы сделать дырку такого размера, как эта пломба, хирургу следовало пользоваться дрелью со сверлом в пять миллиметров. Но он пользовался приспособлением, которое не оставляет видимых следов. Единственное, что приходит в голову, это… Кусочек черепа был удален с помощью лазерного луча. Лазеры уже используются в медицине, с их помощью восстанавливаются артерии и сетчатки глаз. Чтобы к ним привыкли и стали использовать в остальных видах хирургических операций, необходимо, чтобы прошло совсем немного времени. Я лично экспериментировал. Поэтому и сказал: операция – произведение искусства. Нет сомнения в том, что хирург был изумительным и тонким знатоком своего дела. Но не уникальным, не единственным в своем роде. Потому что среди лучших нейрохирургов я могу назвать по крайней мере дюжину – включив в нее и себя, – которые вполне могли бы справиться с подобной задачей. Но это превосходство внешнее. А главной же проверкой действий хирурга является факт – добился ли он своей цели, а так как мы не знаем, зачем была проведена операция, то я не могу выносить окончательных суждений о данной работе.

– Но… – Акира колебался, – …может ли операция прояснить?..

– Вашу тайну? Это вполне возможно, – ответил Сантицо. – А может, и нет. Какой вы использовали термин? Противоположный де жа вю.

– Жамэ вю.

– Точно. Нечто, что вы думали, что видели, но на самом деле не видели никогда. С данной концепцией мне не приходилось иметь дела. Но я люблю учиться. Так что, эту фразу я запомню. Вы понимаете, – продолжил он, ставя чашку с чаем на стол, – что если бы не эти ваши снимки, я бы вас принял за психопатов.

– Я понимал, что то, что собирался рассказать, звучит необычно, – сказал Сэвэдж. – Но нам, в любом случае, следовало рискнуть. Как и вы, мы с Акирой – прагматики. Наша задача – собрать факты. Мы имеем дело с физическими проблемами. Как доставить принципала в целости и сохранности к месту назначения. Как предугадать полет пули наемного убийцы. Как избежать столкновения с несущейся наперерез машиной. Но внезапно физические факты перестают соотноситься с реальностью. Или с нашим осознанием реальности. Мы находимся в таком смятении, что не просто нервничаем – для нас это стало нормой. Мы напуганы.

– Это я знаю, – сказал Сантицо. – Прочел в ваших глазах. Давайте будем откровенны. У меня настолько перегруженное расписание, что единственное, почему я вас принял, – просьба моего бывшего одноклассника. Он подумал, что это меня заинтригует. И оказался прав. Я заинтригован.

Сантицо взглянул на часы.

– Осталось полчаса до встречи по рэкетболу. Я все-таки должен придерживаться установленного порядка. Давайте встретимся здесь же через, – он подсчитал, – два с половиной часа. Постараюсь организовать вам встречу с еще одним коллегой. А пока мне нужно, чтобы вы сходили в Радиологический институт. – Он поднял телефонную трубку.

– Еще рентген? Чтобы убедиться, что эти снимки точны? – спросил Сэвэдж.

– Нет. Сделайте магниторезонансные фотографии.