Текст книги "Пятая профессия"

4

Черный “роллс-ройс” вырулил из потока машин и остановился на овальной автостоянке. Сэвэдж с двумя телохранителями вышли вперед – третий остался в отеле, чтобы присматривать за номером. После того, как охранники рассекли толпу, чтобы устроить в ней коридор, они кивнули в сторону машины.

Джойс Стоун легко выскользнула из салона, попав в “клещи” между телохранителями.

– Поездите где-нибудь поблизости. Мы вернемся примерно через час, – сказала женщина шоферу, и “роллс” влился в поток уличного движения.

Затем удивленно повернулась к Сэвэджу.

– Вы продолжаете меня удивлять.

– Да?

– В отеле не позволили мне сидеть у окна, но ни словом не обмолвились по поводу выхода на публику.

– Быть знаменитостью вовсе не означает быть отшельником. Пока вы не докладываете всем и всякому о своем дневном расписании, умелый водитель вполне сможет уйти от любого преследования и скрыться. – Сэвэдж кивнул в сторону потока машин. – Особенно в Афинах. К тому же вы умеете одеваться, не привлекая внимания. Возвращаю комплимент, которым вы меня наградили, – вы легко приспосабливаетесь к окружающей обстановке.

– Этому трюку я обучилась, будучи актрисой. Одна из самых тяжких ролей – быть обыкновенной…

Прежде чем выйти на прогулку, она переоделась. На смену коллекционным слаксам и блузке пришли вытертые джинсы и висящий мешком серый свитер с высоким воротом под горло. Бриллианты исчезли. Часы – обыкновенный “Таймекс”. Пыльные “рибоки” на ногах. Замечательные, но сильно бросающиеся в глаза белые волосы оказались заткнутыми под обвислую соломенную шляпу.

И хотя прохожие останавливались, чтобы присмотреться и поглазеть на “роллс”, они почти не обратили внимания на вылезшую из него женщину.

– Роль получается что надо, – похвалил ее Сэвэдж. – В данный момент ни один продюсер не даст вам даже в массовке сыграть.

Она с издевкой сделала реверанс.

– Только вот у меня есть еще одно предложение, – продолжил Сэвэдж.

– Я так и знала, что оно не замедлит появиться.

– Прекратите кататься в “роллсе”.

– Но я получаю от этого удовольствие!

– И получайте себе на здоровье. Просто поберегите его для особых случаев. А так… Купите отлично работающую, но совершенно незаметную машину. Которую, разумеется, придется слегка модифицировать.

– Разумеется.

– Пуленепробиваемые, тонированные стекла заднего обзора. Бронебойная сталь.

– Разумеется.

– Не передразнивайте, мисс Стоун.

– Я и не собиралась. Просто мне нравятся люди, получающие удовольствие от своей работы.

– Удовольствие? Это для меня не забава. Моя работа сохраняет людям жизни.

– И вы ни разу не проиграли?

Сэвэдж колебался. Застигнутый врасплох, он почувствовал, как на него надвигаются стеной мучительные воспоминания. Блеск меча. Фонтан крови.

– Проиграл, – наконец выдавил он. – Однажды.

– Поразительная откровенность.

– И единожды. Вот почему я столь скрупулезен: чтобы не оступиться вновь. Но если моя откровенность заставляет вас сомневаться в моей…

– Наоборот. Моя третья кинокартина оказалась провальной. Конечно, я могла сделать вид, что ничего не произошло, но я призналась в этом самой себе и извлекла необходимые уроки. И завоевала “Оскара” только потому, что очень сильно старалась. Для этого потребовались еще семь фильмов.

– Жизнь – не кино.

– А смерть? Вам бы следовало прочитать рецензии на мой третий фильм. Меня просто похоронили.

– Нас всех когда-нибудь похоронят.

– Вам, что, в могилу захотелось? Прекратите, Сэвэдж.

– А вам никто не рассказывал, что такое жизнь?

– Секс? Этому я научилась довольно рано. Смерть? Для этого существуют такие люди, как вы. Чтобы оттягивать ее приход как можно дольше.

– Да, верно, смерть, – произнес Сэвэдж. – Враг.

5

Они двинулись за туристской группой к западному склону Акрополя – обычный подход к руинам, потому что остальные склоны были чересчур круты для современных дорог. Мимо пихт подошли к древнему каменному входу, известному под названием Прекрасные Врата.

– Бывали здесь раньше?

– И не раз, – ответил Сэвэдж.

– Я тоже. Интересно: вы приходили сюда по тем же самым причинам, что и я, или нет?

Сэвэдж ждал от нее объяснений.

– Руины учат. Учат тому, что ничто – богатство, слава, власть – не вечно.

– “Воззри, о Всемогущий, на все труды мои – и ужаснись”.

Она повернулась к нему. Заинтересованно.

– Шелли. “Озимандиас”.

– Я неплохо учился в средней школе.

– Но не уточняете, в какой именно. Безымянно, как всегда. Пора привыкать. А продолжение стиха помните?

Сэвэдж пожал плечами.

 
“… Повсюду смерть.
И разложение… Сей колоссальный остов рассыпан, обнажен.
Лишь одинокие, пустынные пески тянутся в бесконечность…”
 

– Шелли хорошо понимал меткость слов. Будь он японцем – писал бы, наверное, отменные хокку.

– Телохранитель, цитирующий стихи?

– На самом деле, мисс Стоун, я не совсем телохранитель. Понимаете, я ведь не просто стараюсь кого-то от чего-то уберечь, защитить своим телом.

– Что же вы делаете? Кто вы такой?

– Исполнительный защитник. Организатор. Знаете, ведь Шелли, кроме столь дивно описанного песка, напоминает мне еще и о…

Сэвэдж указал на ступени, по которым они поднимались. Мрамор был изъеден временем, разрушен бесчисленными посетителями, оккупантами, но больше всего – выхлопными газами автомобилей.

Они проходили через Пропилею, чья драгоценная, но уже разрушенная плоть была заменена деревянным полом. Пять ворот с колоннами становились все выше и просторнее и наконец вывели группу на раскалывающуюся на две – правую и левую – тропинку.

После ядреной жары лета сентябрь принес с собой начало туристского сезона и умеренную температуру. Туристы пробегали мимо Сэвэджа и Джойс с выпученными глазами, задыхаясь от крутого подъема. Другие снимали Браронию и менее впечатляющий дом Арефорроя.

– Прикажите своим людям идти за нами, – сказал Сэвэдж. – Я буду наблюдать за тем, что творится впереди.

Повернув направо, они прошли к широкому прямоугольнику Парфенона. В 1687 году конфликт между оккупантами закончился тем, что венецианская бомба взорвала турецкий склад боеприпасов и пороха, находящийся в Парфеноне, который в древние времена являлся храмом, посвященным богине непорочности Афине. Взрыв уничтожил часть памятника, свалил колонны и большую часть крыши. Восстановительные работы до сих пор были не завершены. Леса закрывали вид на великолепные дорические колонны. Ограждения удерживали посетителей от дальнейшего уничтожения внутренней части храма.

Сэвэдж отвернулся от подходящих к крутому южному склону Акрополя туристов. Облокотился об упавшую колонну. Под ними раскинулись Афины. Утренний бриз утих. Несмотря на сверкающее голубое, чистое небо, снова начал наползать смог.

– Вот здесь, не опасаясь быть подслушанными, мы вполне можем поговорить. Мисс Стоун, причина, по которой я не уверен, что смогу на вас работать…

– Но вы еще не знаете, зачем вы мне понадобились!..

– …заключается в том, что исполнительный защитник является одновременно и слугой, и хозяином. Вы сами распоряжаетесь своей жизнью – выбираете, куда пойти и чем заняться, – но ваш защитник настаивает на том, каким образом вы попадаете в нужное вам место и какие меры предосторожности при этом следует принять. Хрупкий баланс. Вы обладаете репутацией женщины властной. Поэтому я не уверен, что вы готовы подчиняться приказам человека, которого сами наняли.

Она, вздохнув, пристроилась рядом с ним.

– Если проблема в этом, тогда никакой проблемы не существует.

– Не понял.

– В беде нахожусь не я. А моя сестра.

– Поясните.

– Вы о ней что-нибудь знаете?

– Рэйчел Стоун. Она десятью годами младше вас. Тридцать пять лет. Была замужем за сенатором из Новой Англии, баллотировавшемся на пост президента. Овдовела от пули неизвестного убийцы. Жизнь с политиком и сестра кинозвезда привлекли к ней всеобщее внимание, поставили в ряд наиболее шикарных женщин нашего времени. За ней ухаживал греческий корабельный магнат. И в прошлом году они поженились.

– Поздравляю. Домашнее задание выполнено на “отлично”.

– За ваше тоже следует поставить “пятерку”.

– Этот брак очень смахивает на Парфенон. Сплошь руины. – Джойс Стоун порылась в неприметной гобеленовой сумочке. Отыскав пачку сигарет, она попыталась закурить.

– Вы не джентльмен, – резко бросила она Сэвэджу.

– Потому что не зажег вам сигарету? Я ведь только что объяснил, что когда речь заходит о защите, вы становитесь служанкой, а я хозяином.

– Чушь какая-то.

– Вовсе нет. Вам стоит подумать о том, что мне необходимо всегда держать руки свободными на тот случай, если кто-нибудь захочет к вам пристать. Так зачем я вам понадобился?

– Моя сестра хочет получить развод.

– Тогда ей нужен адвокат. Я тут без надобности.

– Этого ее ублюдочный муженек ни за что не позволит. Она останется его пленницей до тех пор, пока не изменит своего решения.

– Пленницей?

– Конечно, она не прикована цепями, если вы об этом подумали. Но все равно Рэйчел в тюрьме. И ее не пытают. – Джойс, похоже, удалось закурить сигарету. – Если не считать побоев и изнасилований каждое утро, день и вечер. Он говорит, это делается для того, чтобы напоминать ей о том, что именно она теряет. Чтобы, так сказать, не скучала девочка. Говорит, что ей нужен настоящий мужик. А вот ему нужно продырявить его гнилой, мерзкий мозг. Вы носите пистолет? – спросила она, выпуская дымную струю.

– Иногда.

– Тогда какой от вас прок?

Сэвэдж отстранился от колонны.

– Вы совершили ошибку, мисс Стоун. Если вам нужен убийца…

– Нет! Мне нужна моя сестра!

Сэвэдж снова уселся на колонну.

– Значит, вы имеете в виду возвращение похищенной.

– Называйте, как хотите.

– Если я соглашусь принять ваше предложение, мой гонорар составит…

– Я заплачу миллион долларов.

– Плохой из вас торговец. Я мог бы согласиться и на меньшую сумму.

– Но я предлагаю именно столько.

– Предположим, что я возьмусь за эту работу… Мне потребуется половина денег вперед наличными, вторая же – по возвращении вашей сестры. Плюс расходные деньги.

– Можете останавливаться в лучших отелях – это мне безразлично. Можете тратить на самую лучшую еду любые суммы. Несколько лишних тысяч долларов…

– Вы не поняли. Под “расходами” я подразумевал не менее нескольких сотен тысяч долларов.

– Что!?

– Вы просите меня, чтобы я встал поперек дороги у одного из наиболее влиятельных и могущественных людей Греции. Каково его состояние? Пятьдесят миллиардов? На безопасность такие люди не скупятся, пробить систему его защиты будет непросто. Теперь скажите мне, где находится ваша сестра. Я слетаю на разведку. Через неделю, считая с этого дня, я сообщу вам, есть ли возможность ее вызволить. Смогу ли я это сделать.

Джойс Стоун погасила окурок и поднялась.

– Почему?

– Не уверен, что понял ваш вопрос.

– У меня складывается такое впечатление, что сама операция для вас более важна, чем деньги. Почему же вы решили принять мое предложение?

На одно-единственное завораживающее мгновение перед глазами Сэвэджа промелькнула картинка сверкающей стали и фонтанирующей крови. Подавив воспоминание, он уклонился от ответа на щекотливый вопрос.

– Вы приказали шоферу прибыть через час. Время. Пойдемте, – сказал он. – А когда сядете в машину, прикажите ему ехать в отель другой дорогой, а не той, которой он добирался сюда.

6

Придерживаясь собственного совета, Сэвэдж, для того, чтобы вернуться в Акрополь, а точнее в район, находящийся к северу от него и представляющий самый знаменитый торговый туристический центр Афин – Плаку, выбрал совершенно иной маршрут. Войдя в узенькую извилистую улочку, он оказался в царстве мириадов мелких рынков, базарчиков и лавочек, магазинчиков и всякого такого разного. Несмотря на вновь сгустившийся смог, Сэвэджу удалось учуять готовящийся неподалеку шиш-кебаб, запах которого тут же уступил место аромату свежесрезанных цветов. Крикливые продавцы жестами приглашали покупать самодельные коврики, изделия из кожи, горшки и чугунки, серебряные браслеты и медные урны. Сэвэдж добрался до лабиринта узеньких переулочков, заскочил в подъезд, осмотрелся и, удовлетворенный тем, что наблюдения за ним явно не велось, прошел мимо таверны и протиснулся в лавчонку, торговавшую мехами для вина.

Внутри с балок свисали на крючьях грозди мехов: от кожи исходил сильный, но приятный запах. Чтобы пройти под ними, Сэвэджу пришлось наклонить голову, и таким образом он внезапно оказался возле прилавка, за которым стояла чересчур дородная женщина.

Знание Сэвэджем греческого было крайне скудным. Поэтому он заговорил заученными фразами.

– Мне нужен специальный товар. Мех для вина совершенно иного образца. Если бы ваш уважаемый хозяин согласился уделить мне несколько минут своего драгоценного времени…

– Ваше имя? – спросила женщина.

– Пожалуйста, скажите ему, что оно означает качество, противоположное “вежливому”.

Она уважительно кивнула и, повернувшись, прошествовала вверх по ступеням. Несколько секунд спустя женщина вернулась, жестом позвав Сэвэджа за собой.

Пройдя мимо углубления, в котором сильно небритый мужчина с обрезом пытливо рассматривал посетителя, Сэвэдж стал подниматься по лестнице. На верхней площадке дверь оказалась открытой. Сквозь проем Сэвэдж увидел совершенно пустую, за исключением одинокого стола, за которым восседал мускулистый человек, наливающий в стакан прозрачную жидкость, комнату.

Когда Сэвэдж вошел, хозяин воззрился на него в каком-то изумлении, будто его вовсе не предупреждали о визите посетителя.

– Это, что, привидение? – Несмотря на то, что он был греком, мужчина говорил по-английски. Сэвэдж ухмыльнулся.

– Может быть, мое лицо тебе незнакомо?

– Неблагодарный негодяй, не показывавшийся столько времени, что я и позабыл о том, что он когда-то звался моим приятелем.

– Дела, дела…

– Эти так называемые дела больно смахивают на миф.

– Нет, все было чрезвычайно важным. Но теперь я смогу кое-чем компенсировать свое отсутствие.

Сэвэдж выложил на стол греческий эквивалент десяти тысяч американских долларов. Раскладывая купюры, он покрыл ими круглые отметины, оставленные пополнявшимся регулярно стаканом, в который наливали узо. Запах лакрицы – узо готовилось с добавлением аниса – витал в воздухе.

Грек заметил взгляд, брошенный Сэвэджем в сторону бутылки.

– Тебя можно соблазнить?

– Ты ведь знаешь, что я пью крайне редко.

– Черта характера, которая является, на мой взгляд, вполне извинительной.

Грек раздул грудь как турман, и где-то в недрах его организма родился глухой смешок. По его состоянию нельзя было ничего сказать об алкоголизме. Похоже, что узо, словно формальдегид, сохраняло его тело в неприкосновенности. Отлично, до блеска выбритый, с глянцевыми, зачесанными назад волосами, он отпил из стакана, поставил его на стол и начал изучать деньги. Смуглая кожа излучала здоровье.

И все-таки, считая купюры, он казался Сэвэджу озабоченным.

– Слишком щедро. Чрезмерно. Меня это настораживает.

– Ко всему прочему я позаботился о спецподарке. Меньше чем через час, если ты согласишься отыскать необходимую мне информацию, тебе доставят бочонок самого лучшего узо.

– Действительно лучшего? Ты ведь знаешь мои вкусы?

– Конечно, знаю. Но, несмотря на это, я взял на себя смелость выбрать редчайший сорт.

– Насколько редчайший?

Сэвэдж сказал название.

– Безобразно щедро.

– Воздаяние за талант.

– Как говорят в вашей стране, – мужчина снова отпил из стакана, – ты и офицер, и джентльмен.

– Бывший офицер, – поправил его Сэвэдж. Сам бы он ни за что не открыл подобную деталь, если бы грек не был в курсе, – а ты доверенный информатор. Сколько же лет прошло с тех самых пор, когда я впервые воспользовался твоими услугами?

Грек сосредоточился.

– Шесть лет наслаждения. Все мои бывшие жены и многочисленные потомки благодарят тебя за постоянное покровительство.

– Они поблагодарят меня еще сильнее, когда я увеличу втрое деньги, лежащие сейчас перед тобой.

– Я знал. Чувствовал. Встав утром, я сказал самому себе, что сегодня случится нечто особенное.

– Но не без риска.

Грек поставил стакан на стол.

– Рисковать приходится ежедневно.

– Готов для охоты?

– Буду готов, когда немного подкреплюсь. – Грек высадил остатки узо.

– Теперь имя, – сказал Сэвэдж.

– Как говорил величайший английский классик: что в имени тебе…

– Моем? В моем имени ничего, а вот другое тебе вряд ли понравится. – Сэвэдж вытащил из-за спины бутылку лучшего из лучших, самого труднонаходимого узо.

Грек ухмыльнулся.

– И это мне нравится ничуть не меньше. А вот третье?..

– Ставрос Пападрополис.

Грек грохнул стаканом о стол.

– Е-мое. – Быстро налил еще узо и залпом опрокинул в себя алкоголь. – Какое безумие заставляет тебя переть против него?

Сэвэдж оглядел практически пустую комнату.

– Вижу, ты, как всегда, осторожен. Надеюсь, твои недостатки не помешали сделать ежедневную уборку, не так ли?

Грек казался обиженным.

– В тот день, когда в этой комнате ты увидишь, кроме моего стола и стула, другую мебель, знай, доверять мне больше нельзя.

Сэвэдж кивнул. Грек не только свел до минимума мебель. На полу даже ковра не было. Никаких картин на стенах. Даже телефона. Аскетизм убранства этой комнаты затруднял установку скрытых микрофонов. Несмотря на это, грек ежеутренне обходил все помещение, сканируя его двумя различными типами современных электронных приспособлений. Одним проверял каждый дюйм комнаты, ища радиосигналы и микроволны, указывающие на присутствие передающего “жучка”. Данный вид сканирующего устройства засекал только активные, постоянно передающие сигналы, микрофоны.

Чтобы обнаружить пассивный микрофон – то есть такой, который при отсутствии звуков оставался бы в “дремлющем” состоянии и который опытный наблюдатель при подозрении на “чистку” выключил бы с помощью дистанционного управления, – следовало применять второй комплект оборудования. Который назывался нелинейным стыковочным детектором. С помощью насадки, напоминающей насадку современного пылесоса, он посылал микроволны, определяющие нахождение диодов в схемах скрытых магнитофонов и передатчиков. Несмотря на то, что второй комплект оборудования был чрезвычайно сложным в употреблении, грек никогда не гнушался второй проверкой, даже если находил в первый “проход” какой-нибудь микрофон. Потому что опытный соглядатай всегда оставлял и активные, и пассивные мониторы, на тот случай, если неумеха, найдя активный микрофон, понадеется на удачу и не станет искать дальше.

Со своим обычным юмором грек называл ежедневную охоту за микрофонами “дезинфекцией”.

– Прошу извинить меня за этот вопрос, но я просто хотел быть осторожным, а отнюдь не грубым, – сказал Сэвэдж.

– А если бы ты его не задал, тогда уже я бы заволновался насчет того, можно ли тебе доверять.

– Главное, что мы друг друга поняли.

Грек отпил из стакана и согласно покивал.

– Узы дружбы. – Он уперся ладонями в стол. – Но пока ты все же не ответил на мой вопрос. Пападрополис?

– Меня интересует домашнее расписание.

– Значит, не бизнес? Слава Зевсу, а то уж я начал было волноваться. У этого подонка больше двухсот кораблей. Немножко денег он зарабатывает, перевозя зерно, станки и масло. Но основная прибыль идет от контрабанды оружием и наркотиками. Кто бы ни стал узнавать подробности о столь прибыльном бизнесе – он кончал свою жизнь в рыбьих желудках.

– Но, быть может, свою семейную жизнь он охраняет ничуть не хуже, – предположил Сэвэдж.

– Без сомнения. Чтобы защитить честь семьи, грек пойдет на убийство, хотя, вполне возможно, ему на эту самую семью глубоко наплевать. Бизнес – средство выживания. Его тайны надежно охраняются, и хотя семейные тайны охраняются ничуть не хуже, все равно возникают неизбежные слушки, которые растекаются все дальше и дальше. Правда, перед главой семьи лучше не распространяться.

– Ну, тогда собери для меня эти слухи, – сказал Сэвэдж.

– А внимание на чем заострить?

– На самом Пападрополисе и на его жене.

– Насчет этого у меня уже сейчас кое-что отыщется.

– Найди побольше, – приказал Сэвэдж. – Где сейчас находится женщина, как с ней обращаются. Хочу сравнить то, что мне расскажешь ты, с тем, что я уже слышал.

– Могу я спросить, зачем тебе это нужно?

Сэвэдж покачал головой.

– Спросить ты, конечно, можешь, да вот ответа, боюсь, не получишь. Чем меньше будешь знать – тем лучше.

– И для тебя в том числе. Если я ничего не буду знать о твоих замыслах, то ничего не смогу о них сказать, даже если меня станут вынуждать к этому силой, которой я не смогу противостоять.

– Этого не случится, – сказал Сэвэдж, – Пока ты будешь вести себя осторожно.

– Я всегда осторожен. Так же, как и ты, я пользуюсь услугами посредников и даже услугами посыльных между посредниками, чтобы не сводить тех вместе. Лично я общаюсь лишь с самими клиентами, да еще несколькими доверенными людьми. Но ты что-то встревожился, друг мой.

– Со мной произошла беда. Шесть месяцев назад. И теперь я стал вдвойне осторожен. – От воспоминания Сэвэдж едва не грохнулся в обморок.

– Похвально. Хотя, несмотря ни на что, я отметил в твоем откровении определенные лакуны.

Сэвэдж подавил соблазн продолжать откровенничать.

– Это личное. Ничего интересного.

– Не уверен в так называемом отсутствии интереса, но отдаю должное твоей осмотрительности.

– Раскопай мне что сможешь. – Сэвэдж пошел к двери. – Пападрополис и его жена. Два дня. Больше времени дать не могу. Когда вернусь, представишь мне полный отчет.