Текст книги "Пятая профессия"

16

Тишина оглушила. Казалось, время замерло.

Сэвэдж с Акирой моментально легли на землю, уткнувшись лицами в грязь. Осторожно подняв пистолеты, чтобы не забить их глиной, они поползли вперед, добираясь до света, бьющего из-за края обрыва.

Очередной склон был совершенно голым. Он напомнил Сэвэджу склон, по которому он полз, добираясь до усадьбы мужа Рэйчел. И снова понял, что следующим препятствием будет ряд столбов, среди которых невидимыми нитями тянутся микроволны и включают сирену, как только между столбами проходит человек. Невидимая ограда. Но даже с микроволновым датчиком можно было отыскать способ их миновать. Так, например, как это сделал Сэвэдж на Миконосе. Ползя по грязи вверх, поводя инфракрасным фонариком, он почувствовал, как по коже пробежали мурашки, когда впереди показались столбы.

Наверху разорвал тишину лай очередного выстрела. Замерев, Сэвэдж направил “беретту” на левый гребень пика – туда, откуда послышался звук. Дождь мочил спину. Грязь – живот и грудь. Прищурившись, он попытался разглядеть что-нибудь, в то же самое время прислушиваясь, не движется ли кто-нибудь в его сторону.

Но вместо шагов или шороха он услышал, как за гребнем пика хлопнули дверцы машины и взревел мотор.

А затем рев еще одного мотора. Звук нарастал, по гравию визжали, пробиваясь сквозь грязь, шины.

Акира ткнул Сэвэджа в бок и показал рукой: дальше, влево, загорелись фары, отражаясь от падающих капель и двигаясь по дороге вниз. Ревя моторами, вниз к долине проскочили две машины и исчезли среди деревьев.

Грохот замолк: дождь стучал не переставая. Через тридцать секунд Сэвэдж не смог разобрать даже отдаленного жужжания.

Он медленно встал на четвереньки. С него полилась грязь. Он задрожал – нервы и холод. Сэвэдж очень осторожно подошел к ряду столбов, каждую секунду ожидая воя в наушнике. Но не услышал ни звука.

Сэвэдж, нахмурившись, колебался. Правильно ли считать, что система обезврежена?

“А какая, собственно, разница? – подумал он внезапно. – Кто ответит, даже если сигнал тревоги все-таки прозвучит? Ведь никто не палил по автомобилям, когда они мчались по дороге вниз. Значит, группа вторжения свою работу сделала. Последний выстрел, сразу перед тем, как завелись двигатели обоих автомобилей, – был, так сказать, смертельным ударом. Там – все мертвы!”

Он прошел мимо столба и, чувствуя рядом присутствие Акиры с пистолетом, пошел вверх по размытому дождем склону, а затем, встав на четвереньки, последние десять футов полупрополз и выглянул из-за хребта.

17

Его настолько поразило то, что он увидел, что сердце екнуло. Рядом в изумлении ахнул Акира.

Шок. Хотя, взбираясь на гору и преодолевая охранительные барьеры, он помнил и Миконос и то, как проникал на территорию Пападрополиса, сейчас Сэвэдж почувствовал прилив дурноты от воспоминания о другом здании. И с ужасающей ясностью понял, что смотрит на Мэдфорд Гэпский Горный Приют.

Нет! На страннейшее его японское подобие!

Площадка была огромной, удивительно длинной, примерно в восьмую часть мили. Горели дуговые фонари, каждое окно было освещено и закрыто дождем. Центральный портик напомнил Сэвэджу японский вариант замка – пять этажей в высоту, на каждом – парапет и опускающийся вниз карниз с загибающимися вверх краями. Но с каждого края к нему примыкали секции иной высоты и совершенно других стилей. Традиционный, покрытый тростником деревенский дом соединялся с храмом в восточном стиле. Домик для чайных, церемоний упирался в пагоду со стенами из кипариса.

Сэвэдж покачал головой, стараясь прогнать головокружение, атаковавшее психику. Большинство секций – их назначение – у него не было информации… он не мог опознать. Но в единственном Сэвэдж был уверен – все здания были снабжены общим знаменателем. Вся сюрреалистическая постройка была памятником, дотошнейшим воспроизведением различных степеней японской архитектуры.

Потрясенный, он опустил глаза, не в силах смотреть на огромный, бессвязно сцепленный дом. Чувствуя, что отчаяние возрастает, Сэвэдж прищурился, чтобы свет дуговых фонарей не бил в глаза, и, увидев тела, раскиданные по газонам, нахмурился так сильно, что даже лоб заболел.

Мужчины.

Японцы.

Одни были облачены в костюмы, другие в одежду для занятий боевыми искусствами. И у каждого в груди кровавые дыры… или в спине – смотря куда попадали пули и какую позу принимал труп во время падения на землю.

Сэвэдж насчитал десять.

Все японцы. Рядом с каждым валялся пистолет или автомат.

Ни один из них не шевелился. Сэвэджу показалось, что ему во внутренности вонзились огромные рыболовные крючки и раздирают кишки.

Несмотря на освежающий дождь, вонь пороховой гари продолжала отравлять воздух. И другой запашок: газы, выходящие из тел сквозь пулевые отверстия, и вонь смертельных судорог становились все более и более отчетливей, пока Сэвэдж, приблизившись к полю битвы, стоял и покачивался от шока.

Медноватый привкус крови окислился у Сэвэджа во рту.

Акира, нахмурившись, кивнул на дорожку из простроченных насквозь трупов.

– Некоторые, – сказал он, – те, у которых деловые костюмы, – охранники. Когда поднялась стрельба, они побежали на звук, стараясь предотвратить атаку. Остальные, у которых каратэ-га, видимо, выскочили на помощь из здания.

– Их всех застали врасплох. – Подавив дрожь, Сэвэдж поднял пистолет и понюхал ствол оружия. – Не стрелянный.

Акира осмотрел “узи”.

– Этот тоже.

– Отряд нападения был отлично организован. Он был очень эффективно сбит. Люди – классные профессионалы.

– Выскочили из-за деревьев.

Сэвэдж кивнул.

– Сделали дело и, воспользовавшись машинами из автоколонны, отступили.

– Но на дороге мы не видели других машин, – сказал Сэвэдж. – Как же они сюда добрались?

– Может быть, приехали за несколько дней до этого. Если они были уверены в том, что противник рано или поздно пожалует сюда, они бы терпеливо ждали. Я однажды стоял на страже в течение сорока восьми часов.

– А меня выдрессировали так, что я мог сутками неподвижно лежать в джунглях, – откликнулся Сэвэдж. – Да. – Горло жгло от желчи. – Мы знаем только то, что они проникли сюда довольно давно. Спрятались и… Дисциплина – больше ничего.

– Но кто был их даймио?

Сэвэдж с отвращением передернул плечами.

– Какая-нибудь фанатеющая левофланговая группировка. Японская “Красная Армия”. Кто знает? Мы упустили свой шанс. Пришли… но слишком поздно. И нам никогда, черт, ничего не узнать. – Он переводил взгляд с одного трупа на другой.

– Правда, вот, пожалуй, что. – Сэвэдж сглотнул накопившуюся, отдававшую желчью, слюну. – Эти люди стояли на нашем пути, были барьером между нами и Шираи. И насколько велика была наша нужда пробиться сквозь него и допросить Шираи, настолько они были готовы его защищать. Пятая профессия. Они повиновались правилам. Знали свой долг. Они изо всех сил старались выполнить свои прямые обязанности. Умерли с честью. И я…

– Да. – Акира вытер дождь с печальных глаз, выпрямился, встал навытяжку и поклонился. Забормотал, произнося слова молитвы

– О чем ты? – спросил Сэвэдж.

– Я отправляю их души к предкам. Обещаю уважать их до своей собственной смерти. Клянусь, что буду изо всех сил стараться почувствовать их ками – в ветре и дожде.

– Очень хорошо, – сказал Сэвэдж. – Американским же эквивалентом твоей молитвы будет – по крайней мере, если ты католик, – “Господь, благослови. Господь, упокой”.

– Их духи поймут.

Сэвэдж коротко кивнул. Затем добавил:

– Шираи… Может быть, он жив! – От надежды сердце застучало как паровой молот. – Может, убийцы его только ранили? Или ему удалось спрятаться. – Он пошел, а затем побежал к зданию. – Мы должны его отыскать.

Акира вынырнул рядом с его плечом.

– Не слишком надейся. Я, конечно, тоже хочу получить ответы на вопросы… Но думаю, все тщетно. Убийцы свою работу знали. Им не нужно было спешить убегать. И они бы не ушли отсюда, не выполнив задания.

– Но шанс всегда остается!

18

Они добежали до центральной части здания, той, пятиэтажной, с загнутыми карнизами на каждом этаже, так отчетливо напомнившими Сэвэджу японский замок. Дверь была открыта. Из нее лился свет.

Сэвэдж отпрянул в одну сторону, Акира – в другую и они перекрестно осмотрели вестибюль на тот случай, если не все члены ударной команды ушли или же кто-нибудь из людей Шираи выжил, и теперь был готов стрелять в любого, кто покажется в проеме.

Не заметив угрозы, Сэвэдж прыгнул вперед под углом, чувствуя, что Акира зеркально повторил его движение. Они в полуприсяде целились в разные стороны, крутясь на одном месте, проверяя все направления и чувствуя, как напрягаются мышцы.

Опасности никакой.

Потому что все были мертвы. Комната – огромный вестибюль, выполненный из полированного тика и увешанный канделябрами в виде японских фонариков, – был усеян трупами.

Сэвэдж съежился и опустил пистолет. И снова медноватый запах крови и экскрементов, выливающихся и вываливающихся из расслабленных сфинктеров мертвецов, чуть было не застал его врасплох. Тошнило.

Справа, возле распахнутой перегородки, плавали в лужах крови пять трупов. Еще трое распростерлись позади. Четверо были срезаны прямо на лестнице слева – в Мэдфорд Гэпском Горном Приюте, в том же самом месте тоже была лестница, – которая шла, пересекаясь с противоположной.

– Боже милостивый, – выдавил Сэвэдж. Он заставил себя пройти дальше в холл и, подавив тошноту, уставился на кровавую бойню. – Скольких же еще мы найдем?

В прострации и ужасе они обыскали смежные комнаты, обнаружив следующие трупы.

– Этого слишком, слишком мно… – Сэвэдж: ударился спиной о стену, привалившись к гладкой поверхности. Рядом с ним висели картинки тушью – мечи. Искусство войны и мира. Он вытер лоб: пот с дождем. – Я столько раз бывал на боевых позициях, что всех и не упомню. Стольких убил, что иногда мне снятся легионы трупов. Но это… – Сэвэдж в гневе потряс головой, словно отрицание очевидного могло заставить мертвецов исчезнуть. Он плотно сжал веки, затем снова неохотно открыл их и вздрогнул от ужаса. – Слишком много. Когда это закончится, когда мы в конце концов можем прекратить все это, отойти, отступить, я буду приветствовать то, что ты называешь…

– Спасением.

– Я хочу всего лишь…

– Мира? – спросил Акира.

– Я устал от неясных кошмаров и угроз.

– От этого никуда не денешься, – сказал Акира. Его печальный голос совсем пропал. – Такова наша жизнь.

– С той лишь разницей, – выдохнул Сэвэдж, – что я больше не смогу рисковать жизнью ради незнакомых людей. Только ради Рэйчел.

– Выучка тебя все же не совсем отпускает. Ты должен кого-то охранять. А вот я с этого мгновения становлюсь своим собственным принципалом. И начинаю охранять самого себя.

– Тебе будет очень одиноко.

– Но не рядом с тобой, друг мой.

Сэвэдж почувствовал внезапный, словно электрический импульс, разряд.

– Неужели я не ослышался? И ты действительно произнес это слово – “друг”?

Акира сделал рукой отметающий жест, закрывая тему.

– Нужно отыскать Шираи. Это все не закончится…

– Пока мы его не найдем. – Сэвэдж рывком оторвался от стены. – Но где нам?.. Ведь мы проверили эти… Его здесь…

Они повернулись к лестнице. Окруженный смертью, удрученный, Сэвэдж прошел через вестибюль, взглянул на струящуюся со ступеней кровь и стал – перешагивая через тела – подниматься. Наверх.

Добравшись до площадки следующего этажа, они повернули, следуя за загнувшимися в другую сторону ступенями.

Голос Сэвэджа, словно посыпанный гравием, проскрипел в пересохшей глотке.

– Тебе это ничего не напоминает?

– Лестницу в Горном Приюте.

Они осторожно дошли до следующего этажа.

И снова обнаружили трупы.

– Этому конца не будет, – прошептал Сэвэдж.

– Если его нет в этом здании, придется обыскивать остальные, – сказал Акира. – Мне плевать на то, сколько для этого потребуется времени.

Сэвэдж повернулся, целясь, сначала в одну, затем в другую сторону, обнаружив с каждой стороны по бесконечному коридору.

– Они могут простираться в другие здания, – произнес Акира.

Тишина смерти уплотняла воздух. Она вжималась Сэвэджу в лицо. Дышалось с трудом.

– Видишь комнаты вдоль коридора?.. Не двери, а отодвигающиеся перегородки… Но…

– Расстановка такая же, как в Мэдфорд Гэпском Горном Приюте, – согласился Акира.

– Я знаю, где мы его отыщем. Камичи. Шираи…

– Где?

– Там, где он был всегда! В моем кошмаре! Там, куда мы его приводили! Хотя мы его никуда не приводили! – Сэвэдж указал на лестницу. – На третьем этаже. В его комнате. Там мы его и отыщем. Где он был. Где будет.

Они полезли наверх.

19

И дальше – тела. У Сэвэджа сжалось сердце. Кровь. Пол был… Он не мог не ступать по… Везде… Скользко. Подошвы ботинок издавали чавкающие звуки. Казалось, в груди застыла глыба льда. Со все возрастающими дурными предчувствиями Сэвэдж щупал пульс мертвых мужчин. Которого не было. Он поднимал оружие, валявшееся рядом с телами, и нюхал стволы.

– Из них не стреляли.

– Что? Но…

Сэвэдж кивнул.

– Можно понять, каким образом охрану на улице застали врасплох. Но…

– Эти охранники должны были услышать выстрелы, прозвучавшие снаружи.

– И в тех комнатах, что находятся внизу, и на лестнице. Команда должна была убить сначала всех охранников снаружи и лишь затем добралась бы до этих.

– А здешние не сделали ни единого выстрела.

– Что-то тут не так, – сказал Сэвэдж. Спина к спине они напряженно целились в противоположные концы коридора. Потом взяли немного вправо.

Сэвэдж оставлял на полу кровавые следы. Дойдя до правого крыла коридора, внимательно пересчитывая перегородки, они остановились у пятой комнаты справа, где…

…если бы на месте перегородки стояла дверь…

…и если бы это был Мэдфорд Гэпский Горный Приют…

…они бы добрались до комнаты Камичи.

– Выстрел из прошлого, – сказал Сэвэдж.

– Не понимаю.

Сэвэдж вдруг понял, что мямлит. Трясясь, он постарался взять себя в руки.

– Готов?

– Всегда готов.

– Прикрывай меня. – С высоко вздымающейся грудью Сэвэдж схватил край панели, рывком послал ее в сторону и отпрянул к стене, целясь в открытую дверь.

Отскочивший к другой стороне двери прицеливавшийся Акира – задохнулся.

У Сэвэджа глаза полезли на лоб.

Камичи… Шираи…

Имена смешались. Прошлое и настоящее стало реальностью. С единственной разницей.

Одетый в черное каратисткое ги, Камичи-Шираи сидел, скрестив ноги перед низеньким столиком, и пил чай. Пятидесятилетний, седовласый, несколько полноватый, с мягковатой линией нижней челюсти, бизнесмен-политик поднял голову и внимательно взглянул на пришедших. При их внезапном появлении он даже не вздрогнул. Он не был ни удивлен, ни поражен, ни смущен. А просто вздохнул, поставил чашку и кивнул.

Положив на стол покрытые мозолями от постоянных занятий каратэ руки, он подался вперед и медленно встал.

– Наконец-то, – произнес он.

– Но как?.. – Сэвэдж вошел в комнату. – Где?.. Вам же было необходимо скрываться. На нашем месте могли оказаться наемные убийцы, вернувшиеся, чтобы…

Окаменев, Сэвэдж растерялся и замолчал. Он внезапно понял, что Камичи-Шираи говорил по-английски, и с еще большим изумлением осознал, что вопросы его бесполезны, никчемны. Потому что Камичи-Шираи ни секунды не был в опасности, и, следовательно, не было причины прятаться от кого-либо.

– О, черт, – только и смог выдавить Сэвэдж.

– Примите, пожалуйста, мои скромные поздравления. – Камичи поклонился. – И мое величайшее уважение. Вы действительно настоящие профессионалы. И вы до конца исполнили долг, следуя кодексу чести.

Сэвэдж выдохнул, указывая пистолетом:

– Нас вели сюда.

– Правильно.

– Но зачем?

– Если вы опустите оружие, я объясню, – сказал Камичи.

Но Сэвэдж продолжал целиться.

– Ну уж, нет. Говорите, не то я вас…

– Пристрелите? – Камичи поразмышлял над этим и пожал плечами. – Не думаю. Потому что в таком случае вы никогда не…

– Говорите! – пальцы Акиры дрожали на рукоятке и курке. – Мы когда-нибудь раньше встречались?

– В каком-то смысле.

– В каком еще, черт побери, смысле? – палец Сэвэджа стал медленно давить курок.

– Опустите, пожалуйста, оружие, – сказал Камичи. – Нам многое необходимо обсудить. – Он покачал головой. – Но я не чувствую себя… разговаривающим? Разговаривательным?.. Как бы получше выразиться… в общем, не предрасположенным к разговору в таких экстремальных условиях.

– А вот мне, знаете ли, как-то все равно, – сказал Сэвэдж. – Может быть, если я вас пристрелю, мои кошмары…

– Нет – Камичи пошел вперед. – Они не закончатся. А наоборот – станут преследовать вас еще яростнее. Без ответов на ваши вопросы вас всегда будут раздирать на куски. Сомнения. Бред. Это касается вас обоих. До конца жизни.

Сэвэдж спокойно направил пистолет в грудь приближающегося Камичи.

– Зато вы умрете.

– И вы будете удовлетворены? – Камичи почти уперся в дуло сэвэджского пистолета.

– Ни с места.

– Неужели, убив меня, вы обретете покой? Подумайте хорошенько. Что вам нужно больше всего? – Камичи схватил пистолет Сэвэджа. – Ответы?

– Да. Но сейчас мне первым делом нужно, чтобы вы убрали руку с моего пистолета! До того, как я!.. – Сэвэдж выдернул дуло из пальцев Камичи, посмотрел в его темные немигающие глаза и опустил пистолет, краем глаза заметив, что Акира все еще целится. – Итак, ответьте на вопрос. Мы раньше встречались?

– Я бы предпочел ответить на другой вопрос, на тот, который вы не задали. – Камичи повел Сэвэджа в коридор. – Вас зовут…

Окруженный фантомами, призраками, Сэвэдж позволил Камичи вести его, понимая, что Акира пятится перед ними, направив пистолет японцу в грудь.

– Вас зовут… Хотите узнать, как вас зовут? – спросил Камичи, когда они дошли до коридора.

Сэвэдж решил поверить слову друга и бывшего напарника по SEALs, убитого в проулке Вирджиния-Бич.

– Меня зовут Роберт Дойль.

Камичи выглядел разочарованным.

– Вы знаете больше, чем я думал.

– Я мог бы еще сказать: “Роджер Форсайт”, но это вряд ли, потому что этим именем я пользовался в кошмаре, а все, что происходило в кошмаре – точнее, не происходило, – неправда.

– Ага, вы пользовались именем Роджера Форсайта по надобности. Как псевдонимом.

– Это я тоже принял во внимание, – ответил Сэвэдж. – Человек, которого я видел в кошмаре, – он назвался Филиппом Хэйли – гнался за мной в Токио. Преследуя меня в храме Мэйдзи, он не переставая называл меня Роджером Форсайтом. А когда я не отозвался на это имя, он крикнул: “Дойль!” Я тогда решил, что если бы он попытался позвать меня на публике, то сначала использовал бы ненастоящее имя, а уж после того, как увидел, что я на него не реагирую, рискнул бы крикнуть настоящее.

– Проницательно, – сказал Камичи.

– Так кто он такой?

– Его настоящее имя, разумеется, не Филипп Хэйли. Точно так же, как и Роджер Форсайт – это его псевдоним.

– Я спросил, кажется, кто он?

– Ваш связной из ЦРУ.

20

– Кто?

Когда Сэвэдж задохнулся, услышав ответ Камичи, один шок наложился на другой. Потому что он услышал звук трения дерева о дерево. Повторяющийся. Частично совпадающий. По всему коридору открывались перегородки. Из комнат выходили люди – японцы – в костюмах, с оружием.

– Положите, пожалуйста, на пол ваши пистолеты, – сказал Камичи.

Акира резко гаркнул что-то по-японски. Камичи ответил очень спокойно и повернулся к Сэвэджу.

– Ваш товарищ говорит, что скорее пристрелит меня.

– И в этом он не одинок, – сказал, Сэвэдж прицеливаясь. – Если эти люди сделают хотя бы шаг, вы станете трупом.

– А я-то думал, вам нужны ответы, – покачал головой Камичи. – И, кроме того, если вы меня убьете – они убьют вас. И какой в этом будет прок? Нет, думаю, вам будет лучше подчиниться.

Японцы сделали вперед очень осторожный шаг. Сэвэдж прыгнул за спину Камичи. Чувствуя оглушительный стук крови в висках, он прижался спиной к стене и упер ствол пистолета Камичи в череп. Акира моментально оказался рядом, направив пистолет на приближающихся людей.

– Значит, Хэйли – мой связной из ЦРУ? – спросил Сэвэдж.

– Значит, вы не знаете, что работаете на Управление?

– А разве по моим вопросам не заметно?

– Отлично. Уловка удалась, – сказал Камичи. – А вы? – спросил он Акиру. – Вы-то хоть поняли, что работали на японскую разведку?

Акира совершенно обалдел.

– Ага, – сказал Камичи. – Интересно. Значит, план остается неизменным.

– Сукин ты сын, что ты с нами сотворил? – Сэвэдж со всей силы вдавил дуло пистолета в череп Камичи. Мечтая раскрошить его в мелкие кусочки.

– Вы сами ответили на свой вопрос. Несколько раньше.

– Когда? Как?

– Я привел вас сюда, – ответил Камичи.

– Начинаю понимать, – произнес Акира. – Сегодня. Вам ничего не грозило.

– Верно. А можете объяснить, почему?

Голос Акиры звучал так, словно его тошнило.

– Трупы. Столько… Это место… не подвергалось нападению. Убийцы не расстреливали всех этих людей. Потому что это были не убийцы. Эти люди… – Отвращение задушило Акиру, и он оборвал свою речь.

– Умерли по собственному желанию. Добровольно. Отважно. С честью, – сказал Камичи. – За своего даймио… за свою страну… за древние национальные традиции. И, разумеется, в первую очередь – за Аматерасу.

– Боже, – сказал Сэвэдж. Сознание завертелось. Казалось, коридор пошел полом вверх. – Черт, да ты ведь сумасшедший!

Японцы сделали еще шаг и подняли оружие. Сэвэдж схватился за костюм Камичи и потащил его к лестнице.

Акира нервно целился.

– Прикажите вашим людям остановиться. Иначе я вас убью. И их тоже.

– Но вы не понимаете! – Камичи казался странно спокойным, тревожно участливым. – Они готовы умереть, отдать свои жизни за даймио, за дух своего народа, за землю богов. Они хотят выполнить свое назначение, и соединиться с ками своих товарищей-самураев.

Сэвэдж задрожал. Он с ужасом понял размах безумия этого человека. И вспомнил резню в Джонстауне и последователей безумного вождя, которые были готовы сделать для него все, что угодно, даже заставили своих детей проглотить отравленный лимонад, а затем выпили его сами.

И тут же сдвинул перспективу, поменял свою логику на логику Камичи, напомнив, что абсолютно сумасшедшие и безнадежные психи уверяют самих себя в том, что они – единственные совершенно нормальные люди.

Но напомнил себе еще обо одном. Что здесь не Запад, а Восток. И вспомнил Мисиму, вспоровшего себе живот после того, как он призвал солдат вернуть страну к старым временам и выполнить долг перед богами.

Сэвэдж думал о сорока семи ронинах, которые ждали целых два года, выбирая время для мести за своего мертвого хозяина, и которые, после того как отрубили голову врагу своего даймио и положили ее на могилу, совершили сеппуку. В Америке джонстаунский фанатик считался чудовищем. В Японии Мисиму вспоминали с любовью, как человека, умершего за свои принципы. А сорок семь ронинов почитали за абсолютную преданность своему даймио.

И каким-то образом гайдзин Сэвэдж это понял, потому что его отец тоже пустил пулю себе в голову.

Но подобные мысли ничуть не убавили ужаса, творившегося вокруг.

– Теперь понятно, почему охрана не стреляла. Она добровольно… – Сэвэдж покачал головой. Несмотря на шок, он чувствовал уважение к этим людям, представляя их отвагу, их ошеломляющую уверенность, веру в Аматерасу, их убежденность, пересилившую страх смерти.

Сэвэдж заставил себя продолжить разговор, потому что чувствовал, как першит в горле и как звуки с трудом – словно его кто-то душит – вырываются изнутри.

– Они самостоятельно встали по стойке “смирно”. И позволили себя расстрелять. Совершенно спокойно отдали свои жизни… с честью приняли уникальный эквивалент сеппуку. Чтобы ваш народ думал, что это – ваши – враги их убили.

– Для гайдзина вы неплохо разбираетесь в наших традиционных ценностях, – признал Камичи.

– Кто же их застрелил? – спросил Акира. – Вы?

– Их товарищи-самураи, которых, в свою очередь, застрелили следующие, пока не осталась одна последняя группа.

Охранники сделали еще шаг вперед, прицеливаясь. Сэвэдж отчаянно потянул Камичи вдоль стены к лестнице, держа пистолет у его головы, пока Акира целился в телохранителей.

– Но наш разговор оказался весьма полезным, – сказал Камичи, чудовищно размеренным голосом, – потому что я понял, что ошибся.

– Вот уж что правильно, то правильно, – заявил Сэвэдж. – Эти люди не должны умереть, по крайней мере не за ваши бредовые…

– Я имел в виду их оружие, – произнес Камичи. Сэвэдж еще сильнее вжал дуло пистолета в череп Камичи, чувствуя, как на его хрупкую психику совершается очередной бандитский налет.

– Оружие?

– Я-то думал, что предусмотрел все детали, – продолжил Камичи. – Но теперь понял, что им следовало стрелять перед собственной смертью для пущего драматического эффекта. Подчеркнуть таким образом их преданность и стремление во что бы то ни стало меня защитить.

Сэвэдж чуть было не выпустил пулю в голову Камичи.

Это было настолько заманчиво.

“Нет, – прозвучал призрачный голос Грэма. – Не поддавайся эмоциям. Иначе ошибешься. Профессионал обязан быть объективным, разумным и держать себя в руках.”

“Разумным? – подумал Сэвэдж. – Как Камичи? Да, он, гаденыш, такой разумный, сволочь, психопат проклятый!”

“Но ведь ты нормальный. Терпи. Помни о своих обязательствах. Перед собой. Перед пятой профессией.”

“А вот это верно!” – согласился Сэвэдж.

Он слишком хорошо знал, что до сих пор жив только потому, что охрана Камичи не рискует напасть на них, когда их даймио угрожает прямая опасность.

Несмотря на соблазн, он знал, что невозможно… а ведь как хочется, черт, как хочется! Это было бы справедливо, правильно и, главное, порадовало бы душу, если бы он сейчас нажал курок.

Кошмарно разумный, нестерпимо рациональный голос Камичи вывел Сэвэджа из задумчивости.

– Об этой незадаче я побеспокоюсь позже. Лично удостоверюсь в том, чтобы из оружия были произведены выстрелы. Пальцы трупов моих верных сторонников будут положены на курки во время стрельбы, чтобы на случай судебно-медицинской экспертизы на руках остались следы пороховой гари. Каждый аспект разработанного плана должен быть идеальным.

– Чего вы хотите этим достичь? – спросил Акира. Камичи повернулся, сопротивляясь нажиму пистолетного дула.

– Я разочарован. Вы оказались способны предусмотреть так много, но не смогли понять главной цели моих действий.

– Видимо, мы чересчур тупы, – сказал Акира.

– Так просветите нас, – поддакнул Сэвэдж. – Покажите двум дурням, насколько вы умны.

Камичи выпрямился.

– Все записано в анналах и… история все записывает…

– Просто сообщите, в чем дело, – оборвал его Сэвэдж.

– Сегодня вечером, – произнес Камичи горделиво, – мы покажем, что наемные убийцы, собранные врагами Аматерасу, решили, что я являюсь настолько сильной угрозой для них, что устроили резню, дабы до меня добраться. Но у них ничего не вышло… Отряд преданных мне самураев отразил атаку и обратил их в бегство, уничтожив перед этим основных главарей. Вас, – указал он на Сэвэджа, – агента ЦРУ. И вас – еще один жест, теперь уже в сторону Акиры, – работника японской разведки.

– Мне был необходим прецедент столь драматичный, столь символичный, столь национально выверенный, чтобы он смог вдохновить и взволновать моих сторонников, заставить их самостоятельно принять решения о начале нового похода против сил Японии и чтобы, как магнит, притянул в Силы Аматерасу новых приверженцев. Сцена побоища в этом японском храме лишь подчеркивает всю важность этого решения. Важность…

– Чего? – спросил Сэвэдж.

– Американское правительство подослало наемных убийц, и ему помогало японское коррумпированное общество. Этот инцидент вызовет такую бурю негодования, такую ярость, такую…

– Вам никто не поверит, – оборвал его Сэвэдж.

– В Америке – конечно. Но в Японии? Можете в этом не сомневаться. Несколько следующих дней повернут ход истории этого народа вспять. Я смою ошибку Реставрации Мэйдзи и верну страну к культурной чистоте и очищающему карантину Токугавского Сегуната. Все иностранцы будут изгнаны, и их заразное влияние сойдет на нет.

– А вы, насколько я понимаю, будете тем самым великим человеком, который возглавит Сегунат, – усмехнулся Сэвэдж.

– Я буду управлять от имени императора, которому больше не придется отказываться от своего божественного происхождения.

– Вы настолько безумны, – Сэвэдж подтащил Камичи поближе к лестнице, – что остаток своих дней проведете в “мягких покоях” сумасшедшего дома.

– Но что самое странное, – сказал Акира, продолжая целиться в охрану, – так это то, что я с ним согласен.

– Что? – задохнулся Сэвэдж.

– Тогда присоединяйтесь ко мне, – сказал Камичи. – Я могу изменить план, и умрет один лишь гайдзин. Будет произведено новое свидетельство связи этого человека и его нанимателя из ЦРУ с японской разведкой. Ваши таланты мне еще пригодятся.

– Согласен с вами. Да, – Акира продолжал целиться. – Жаль, что я не живу в другом времени. Как бы мне хотелось повернуть историю вспять – убрать из нее не только американскую оккупацию и навязанную нам конституцию, но и саму войну на Тихом океане, милитаризм, что ее породил, Реставрацию Мэйдзи и прежде всего – “черные корабли” коммодора Перри. Сегунат Токугавы. Наш прекраснейший цветок. Когда мы были оставлены на произвол судьбы, отринули весь остальной мир, всматривались вглубь и оттачивали свой дух. Как бы мне хотелось, чтобы нас ничто не связывало с Америкой. Сброшенные атомные бомбы были современными вариантами “черных кораблей”. Из-за них мы сейчас стараемся взять экономическую власть над миром, а не военную, как в тридцатые-сороковые. Жадность, жажда власти, жестокость рабочей этики, не оставляющие нам времени для созерцания, – эти пороки пришли к нам из Америки. Они уничтожают красоту нашего духа. Япония не является землей богов. Мы позабыли о богах.

Сэвэдж не мог с уверенностью сказать, действительно ли Акира говорит то, что думает, или же он просто-напросто пытается отвлечь внимание, и таким образом отделить Камичи от его людей. В последовавшей за этими словами суматохе он подтянул Камичи еще ближе к лестнице.

Акира продолжал целиться в охрану.

– Так присоединяйтесь ко мне, – повторил Камичи.

– Нет! – рявкнул Акира. – То, что вы сегодня сделали с этими… – В его голосе прозвучало отвращение, – омерзительно. Из этого плана ничего путного не выйдет. Не должны были все эти люди умирать. Вы вывернули наизнанку кодекс чести. И, следовательно, вы – не спаситель. А чудовище.

– Тогда умри вместе с гайдзином.

– Черта с два. – Сэвэдж наконец-то добрался до лестницы, подтаскивая Камичи к себе поближе. – Мы уходим.

Камичи сказал что-то своим людям по-японски.

Они выпрямились и поклонились.

– Акира, что он сказал?

– Он сказал: “Вы знаете, что следует делать. Выполните клятву. Я благословляю вас. И передаю вас в руки Аматерасу.”

– Блин, – только и сказал Сэвэдж.

Внезапно он услышал над собой скрип ступеней и, быстро взглянув, увидел восьмерых поднимающихся к нему снизу и целящихся в него мужчин.