Текст книги "Первое послание к Коринфянам"

Явления воскресшего Иисуса, описанные Павлом в соответствии с тем, что ему рассказали очевидцы, несколько отличаются от повествования в четырех Евангелиях. Дж. Ладд исследовал эти различия детальным образом и пролил свет на многое, а потому заинтересованному читателю лучше обратиться непосредственно к его комментариям[245]245
  G. Е. Ladd, I Believe in the Resurrection of Jesus (Hodder, 1975), pp. 105–106.


[Закрыть]. Упоминание Павлом единственного эпизода массового свидетельства, когда Христос явился сразу пятистам братьям, – совершенно неотразимый аргумент в пользу истинности воскресения Иисуса. Сила аргумента состояла в том, что большинство из этих братьев еще были живы и могли самолично засвидетельствовать виденное.

Возможно, самая важная фраза в этом перечне евангельских фактов о воскресении приводится в ст. 8:…после всех явился и мне. Тем самым Павел хочет подчеркнуть по крайней мере две вещи: во-первых, его личная встреча с воскресшим Иисусом (после Его вознесения) равноценна и идентична по природе другим приведенным им свидетельствам[246]246
  Ср. с 1 Кор. 9:1: «Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» Для подтверждения апостольского авторитета требовалось быть очевидцем воскресения (ср.: Деян. 1:22).


[Закрыть]; во-вторых, после того как воскресший Господь явил Себя Павлу (после всех), Он больше не являлся никому.

Это необходимая поправка к заявлениям тех, кто претендует сегодня на то, что им было видение вознесшегося Иисуса. В принципе, такой опыт вероятен, но не сопоставим по значимости с опытом Павла по дороге в Дамаск. Явление Господа произвело на Павла такое впечатление, что он счел себя в высшей степени недостойным его, назвав себя извергом (в оригинале греч. слово ektroma, которое означает «выкидыш» или «аборт»), вероятно, в порыве самобичевания. «Возможно, так прозвали Павла его противники. Известно, что он не отличался особой красотой (2 Кор. 10:10), они же хотели уколоть его побольней, а заодно принизить его учение о благодати»[247]247
  Morris, р. 207.


[Закрыть].

Можно вообразить себе их язвительные насмешки по поводу нового рождения и выкидыша. Павел же был преисполнен чувством безграничной Божественной благодати, дарующей прощение и власть апостола тому, кто жестоко преследовал церковь (9,10). В этом смысле для него встреча с воскресшим Иисусом означала нечто иное, нежели для таких людей, как Петр и Иоанн. Вероятно, играл свою роль и временной фактор: Павел появился на апостольской сцене слишком поздно, чтобы признать его как равного среди первых апостолов, но Бог восполнил этот пробел.

Потому неудивительно, что Павел говорит про себя:…я наименьший из Апостолов, и недостоин называться Апостолом (9). Только благодать Божья может преодолеть такие серьезные обстоятельства, но поскольку Его благодать щедро излилась на столь недостойного человека, каким считал себя Павел, он не собирался допускать, чтобы кто-то лишил его апостольского чина или его призвания. Допустить подобное было для него равносильно непочтенному отношению к Божественной благодати. Единственный достойный ответ на эту благодать – полностью посвятить себя Господу (10). Если благодать Бога не приведет и нас к такому действенному настрою ума, значит, в нашей вере отсутствует какой-то важный элемент (ср.: Рим. 12:1 и дал.; Кол. 1:27–29).

2. Воскресение Иисуса – центральная весть Евангелия (15:12–19)

Если же о Христе проповедуется, что Он воскрес из мертвых, то как некоторые из вас говорят, что нет воскресения мертвых? 13 Если нет воскресения мертвых, то и Христос не воскрес; 14 А если Христос не воскрес, то и проповедь наша тщетна, тщетна и вера ваша.

15 Притом мы оказались бы и лжесвидетелями о Боге, потому что свидетельствовали бы о Боге, что Он воскресил Христа, Которого Он не воскрешал, если, то есть, мертвые не воскресают;

16 Ибо, если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес;

17 А если Христос не воскрес, то вера ваша тщетна: вы еще во грехах ваших; 18 Поэтому и умершие во Христе погибли. 19 И если мы в этой только жизни надеемся на Христа, то мы несчастнее всех человеков.

Если Благая весть, которая проповедовалась коринфянам, вращалась вокруг этих стрежневых фактов, кульминационным моментом которых является воскресение Иисуса, и если через Евангелие их жизнь полностью преобразилась и переориентировалась на другие ценности, то просто невообразимо, чтобы кто-то из них мог утверждать, что нет воскресения мертвых (12). Если воскресения не существует, то последствия для христианской веры и ученичества ошеломляюще печальны. Чрезвычайно важно вместе с Павлом заставить людей объективно подойти к своей вере и определить, ортодоксальная она или еретическая. Многие христиане никогда не примеряют свою веру к повседневным мыслям и образу жизни. Аналогичным образом, те, кто отклоняется от библейской истины, должны осознать, к каким последствиям это может привести. Вот об этом и размышляет Павел в ст. 13–19. Отрицание воскресения лишает христианскую веру многих кардинальных вещей.

1) Христос не воскрес? (13,16)

Если не было воскресения, то Иисус не одержал победу над смертью. Если мертвые не воскресают, тогда Иисус и поныне мертв. Надо полагать, коринфские еретики никогда не утверждали, что Иисус все еще мертв; но Павел показывает, что значит следовать их логике и какую угрозу это таит. Эта истина сокрыта в Иисусе как ее часть; она обладает внутренней гармонией; какие бы парадоксы не были ей присущи, в ней нет внутренних противоречий. Вынимать «опорный стержень» этой истины – значит расшатывать все сооружение. Конечно, истина сама по себе не может быть поколеблена, потому что она необратима и твердо стоит в вечности. Но если люди, подобные коринфянам, решат выбрать те ее аспекты, которые им кажутся приемлемыми, они в результате придут к ложной истине, то есть потеряют ее вообще. И нет более наглядного и очевидного примера этому, чем отрицание воскресения. Такое отношение к истине показывает опасность даже малейшего сомнения относительно личности и деяний Иисуса. Иначе можно прийти к следующим выводам: «Мертвые не могут воскреснуть… Чудес не бывает… После смерти нет жизни… Человеческую натуру невозможно изменить».

2) Проповедь наша тщетна (14)

Павел рассматривает себя в первую очередь как провозвестника Евангелия. Поэтому он заявляет, что вся его жизнь была бы пустой тратой времени, если бы не было такой вещи, как воскресение. Все гонения, страдания и бедствия в таком случае оказались бы напрасными (ср.: 1 Кор. 4:11–13; 2 Кор. 6:4—10). Он со всей очевидностью показывает, что тогда не только его служение, но и служение всех апостолов и, конечно, всех верующих вообще было бы основано на лжи и обмане. Слово, переведенное как тщетный (kenos), буквально означает «пустой» (иначе говоря, если отвергнуть воскресение Иисуса, то христианам нечего будет возвещать). Как показывает Павел в остальной части главы, все спасение во времени и вечности зиждется не просто на возможности воскресения, но и на самом свершившемся факте воскресения Иисуса.

3) Тщетна и вера ваша (14)

Поскольку вера коринфян целиком базировалась на проповеди Павла (15:1,2), то разрушение этого основания неизбежно должно было привести и к крушению их веры. Если изъять воскресение Иисуса, то что же тогда останется в этой вере? Только разложившееся тело странствующего иудейского плотника, ставшего учителем? Здесь, как и в других фрагментах, Павел подчеркивает истину о том, что вера возникает, если человек взирает на Иисуса Христа, распятого и восставшего из мертвых. Вера созидается, поддерживается или возрастает только под действием осмысления реальности и значения воскресения Иисуса.

4) Лжесвидетельствовать о Боге (15)

Те, кто считает, что нет воскресения из мертвых, принижают репутацию и даже характер Бога. Призвание Павла и его служение являются неопровержимым свидетельством того, что они были даны апостолу от Бога, а не возникли по его желанию. Благая весть, которую он проповедовал, не была выдумана им, но дана ему Богом через откровение (ср.: Тал. 1:11–13; также см.: Рим. 1:16,17; 1 Кор. 1:18; 2:1,5; 4:1; 9:1,2). Важнейшее заявление Павла (согласно апостольскому преданию, которое было ему передано) касалось того, что Бог… воскресил Христа: если бы этого не произошло, если бы Иисус был очередным гуру (а фактически самозванцем), то утверждение о связи всемогущего Бога с такой личностью было бы богохульством. Единственное свидетельство связи Бога с личностью и деяниями Иисуса воплощено в факте Его воскресения. Только Бог властен над смертью: если Иисус восстал из мертвых, то это Бог воскресил Его.

5) Вы еще во грехах ваших (17)

В ст. 14 Павел говорил о пустой вере, лишенной смысла и содержания. Здесь он пишет о неспособности и недейственности такой веры, то есть о вере слабой и неэффективной. Естественно, если вера бессодержательна, она не способна достигнуть ничего. Но главное, что стремится подчеркнуть Павел в этом стихе, – это нерешенная проблема греха, которая остается, если Иисус не воскрес из мертвых. Все разговоры о Христе, умершем за наши грехи в соответствии с Писанием, становятся бессмысленными, если Он остается мертвым. Писание однозначно свидетельствует: «…возмездие за грех – смерть» (Рим. 6:23). Смерть знаменует собой конечный результат разделения с Богом, к которому неизбежно ведет грех. Если Иисус мертв, тогда возникают две возможности: либо Он не был безгрешным, Каковым все Его считали, и Его смерть означала окончательное Его разделение с Богом; либо Он был безгрешен, но Его попытки искупить грехи мира Своей смертью не встретили одобрения со стороны Бога. Какого бы из этих двух мнений мы не придерживались, мы все еще находимся в греховном состоянии, отделены от Бога, и нас, как и всех остальных, впереди ожидает Суд.

6) Умершие во Христе погибли? (18)

Если воскресения не было, то смерть остается не только «последним врагом» (26), но врагом вообще непобедимым. Смерть не засыпает во Христе, а просыпается, чтобы с усмешкой приветствовать приходящих в дом Отца: это жесткое подтверждение того, что все люди погибли, что наш печальный удел – жить без надежды и без Бога. И это не просто совпадение, когда почти мимоходом, если не подсознательно, Павел вводит здесь весьма емкое и глубокое выражение во Христе. Как будет ясно из дальнейшего, это – суть его учения о значении воскресения Иисуса; но оно становится пустым звуком, если Христос – не более чем мертвый учитель-гуру.

7) Мы несчастнее всех человеков (19)

Если Христос не воскрес из мертвых, то любые надежды на жизнь после смерти исчезают вместе с Ним. Мы часто соприкасаемся с ложным Евангелием, которое стремится придать видимость смысла нашему земному существованию. Оно предполагает совершение добрых поступков и следование примеру Иисуса Христа, Которого мы избрали в качестве эталона нравственности среди других бесчисленных учителей и вождей. Павел видит в таком отношении к Иисусу нечто, достойное сожаления: если нет воскресения, то многое из учения Иисуса теряет под собой почву, и Он должен быть разоблачен как обманщик. Вместе с тем, коринфские христиане возложили свои надежды на Христа как на Господина жизни, смерти и вечности. Если же Он не воскрес из мертвых, то Он и не Господь всего. Если жизнь на этой земле – это все, что вообще есть, тогда у нас нет никаких оснований надеяться на беспочвенные обетования и пустые утверждения о вечности. Если христианская вера, таким образом, зиждется на пустом Евангелии и ложном Спасителе, тогда «любому лучше, чем христианину»[248]248
  Morris, р. 83.


[Закрыть].

Здесь уместно задать некоторые вопросы о тех, кто сегодня отрицает возможность воскресения из мертвых и, в частности, подвергает сомнению или вообще отрицает исторический факт воскресения Иисуса. Какие аргументы они приводят? В чем заключается истинное содержание их концепции? Ведет ли это учение к спасающей вере? Какого Бога они представляют? Верят ли в прощение грехов? Проповедуют ли уверенность в прощении грехов? Могут ли сказать вместе с Тертуллианом: «Наши люди умирают хорошо»? Однажды пожилая женщина, давний член церкви, услышала такие скептические вопросы по радио и пришла к заключению, что все, чему учила ее ортодоксальная христианская вера, было ложью, а если истины нет, то незачем и жить – и она покончила жизнь самоубийством.

Христе Иисусе, Господе нашем. 32 По рассуждению человеческому, когда я боролся со зверями в Ефесе, какая мне польза, если мертвые не воскресают? Станем есть и пить, ибо завтра умрем! 33 Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы. 34 Отрезвитесь, как должно, и не грешите; ибо к стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога.

1) Последствия для будущего (20–28)

Мы почти слышим вздох облечения и радостный возглас Павла: Но Христос воскрес из мертвых (20). Это «но» – одно из великих «но» во всей Библии (напр.: Рим. 3:21; 1 Кор. 6:11; Еф. 2:4). Здесь Павел говорит о том, что с воскресением Иисуса Христа из мертвых весь новый век осветился светом зари: Он был «первенцем из умерших», первый сноп великого урожая жатвы тех, кто во Христе (22) и кто Христов, принадлежит Христу (23). Слово, переведенное как первенец (aparche), перекликается с языком Послания к Колоссянам: «Он – начаток, первенец из мертвых» (Кол. 1:18). Если Христос восстал из мертвых, то ясно, что и все, кто по благодати Божьей пребывают во Христе, тоже восстанут из мертвых.

Действительно, повсюду Павел видит этот союз как нечто завершенное и реальное; если взглянуть с духовных позиций, то те, кто во Христе, уже воскресли (ср.: Еф. 2:4–7; Кол. 2:12,13; 3:1–4). Однако эта реальность все еще не воспринимается в полную силу из-за ограничений, свойственных тленности наших физических тел, «которые не могут наследовать Царствия Божия» (15:50). Это для нас еще в грядущем, как говорится в Послании к Римлянам (Рим. 6:3,5,11–13; 8:10,11).

Павел последователен в том, что представляет сбалансированность союза верующих с Христом и определенного порядка (23, tagma, военный термин), который предопределяет последовательность событий. Вероятно, он имеет в виду три группы: Христос; те, кто умер во Христе (18,20); и те, кто живыми встретят Его пришествие (23, parousia). Две последние категории включают тех, кто, находясь во Христе, принадлежит Ему, а потому Он заботится о них и несет за них ответственность. На этом этапе Павел рассматривает воскресение как явление будущего, но явление гарантированное, поскольку оно неразрывно связано с прошлым событием воскресения Самого Христа. Это первый момент в ст. 21, 22, который подчеркивает подлинную человеческую природу Христа (столь же реальную, как и природа Адама): Иисус как человек (по факту рождения, жизни, смерти и воскресения) открыл путь человечеству к воскресению из мертвых.

Сфокусировав внимание на человеческой природе Иисуса, которая неизбежно вызывает ассоциации с Адамом (как с тем, чей грех ознаменовал собой вхождение смерти в мир), Павел вводит свое учение о том, что весь род человеческий согрешил (ср.: Рим. 5:12–21). Грех Адама способствовал тому, что все люди стали грешниками, обществом, которое в целом отчуждено от Бога. Как члены единой человеческой семьи, которая была лишена своего первоначального предназначения, предусмотренного замыслом Божьим, все люди унаследовали смерть, она стала их уделом. При этом нет ни одного исключения: все согрешили в Адаме и должны умереть.

Язык Павла в ст. 21, 22 при первом прочтении позволяет полагать, что таким же образом все люди должны восстать из мертвых с Христом и через Христа. Но даже в этих нескольких стихах слово «все» (22) далее расшифровывается двумя фразами – «умершие во Христе» (18) и «Христовы» (23). Таким образом, совершенно очевидно, что те, кто не Христовы, и те, кто не умерли во Христе, принадлежат к другой категории. Более того, несколько раз в Первом послании к Коринфянам Павел говорит о «погибающих» (1 Кор. 1:18; 3:17; 5:13; 6:9 и дал., 9:27; 15:18). Отсюда следует неизбежный вывод: главная параллель, проводимая Павлом между Адамом и Христом (как в Рим. 5), – в том, что, подобно Адаму, Христос – основоположник новой расы, нового человечества. Воскресение знаменует собой начало нового творения: Иисус «был первородным между многими братиями» (Рим. 8:29). «Итак, кто во Христе, тот новая тварь» (ср.: 2 Кор. 5:17).

В ст. 24–28 Павел подхватывает «нить» общего вселенского полотна (второго пришествия Христа), чтобы показать, где смыкаются время и история. Это будет четко обозначенный конец, цель (24, telos). В ст. 25, 26 он говорит о времени воцарения Христа, когда Он постепенно возьмет под Свой контроль Своих врагов: это, совершенно естественно, относится к периоду между Его первым и вторым пришествиями. Второе пришествие знаменует собой окончательное уничтожение всех сил, противостоящих Богу, всяких начальств и властей (24). Только тогда у смерти будет окончательно вырвано ее жало (26). Если смерть — последний враг, то резонно предположить, что духовные силы, ныне противостоящие Христу и Его церкви, все еще находят способы сотрудничать со смертью: через оккультизм; через переживания людей после тяжелой утраты; через тех, кого преследует страх смерти; через учения, которые ставят под сомнение факт и значение воскресения Христа.

Победив всех врагов Бога и человека, Христос предаст Царство (24, basileia, «царство», «воцарение») Богу и Отцу. Как справедливо отмечает Баррет, «это не обязательно означает разный статус Бога-Отца и Бога-Сына, но подразумевает разные роль и функцию»¹. В ст. 27, 28 ярко иллюстрируется эта передача власти, эта победа Христа над всем и покорение всего, в том числе повиновение Самого Христа Отцу. Здесь Павел приводит цитату из Пс. 8:6, где описывается умаление и, одновременно, возвеличивание человека (его ограниченная природа и слабость ничтожны по сравнению с космосом, но при этом он обладает могуществом и способностью покорить себе космос и управлять им), ибо он не намного умален «пред Богом» (в СП – «пред ангелами»; Пс. 8:5). Творец отдал все в распоряжение человека, покорил под ноги его, а Иисус пришел, как второй Адам (ср.: 22,45), совершенный Человек в человеческой плоти, чтобы все снова отдать во власть человеку и, в конечном счете, Богу (мы говорим «снова», потому что первый Адам привел весь мир к мятежу против Бога, тем самым существенно снизив величие предназначенной ему роли). После того как Иисус совершил то, что Бог предназначил Ему, покорив через Свое воскресение и Своей верховной силой всех врагов Бога (включая и смерть), Он подчинит и Себя (в качестве представителя человеческого рода) через Свое повиновение – Богу-Отцу. Таким образом, Бог – в вечном совершенстве Божественного Триединства — будет Бог все во всем (28).

Эта основная цель («Бог все во всем») включает и покорение всех врагов Бога Иисусу как Господу. Для тех, кто постоянно и сознательно отвергает Иисуса, Бог явит Себя как неотвратимый Судья. Таким образом, последнее слово Бога по отношению к Своим врагам, то есть к тем, кто отказался принять служение примирения Христа, – это слово все.

Прежде чем приступить к обсуждению последствий воскресения Христа для будущего, мы должны сделать паузу и посмотреть, к каким выводам пришел Павел, напоминая коринфянам основные факты Евангелия. Теперь нам совершенно ясно, почему он осудил их ни на чем не основанную, шаткую концепцию, отрицавшую воскресение мертвых, и оценил ее как крайне опасную. Для Павла, который обладал искупленным и обновленным умом и который получил уникальное озарение, существовала неразрывная связь между пустой могилой и совершенством небес. Если убрать факт воскресения, то и сам жизненный принцип Царства Божьего окажется бессмысленным.

Если главные последствия воскресения Христа сопряжены с грядущим и с вечностью, то Павел не настолько устремлен мыслями в эту грядущую вечность, чтобы пройти мимо настоящего. В следующих стихах он и говорит об этом настоящем.

2) Влияние воскресения на настоящее (29–34)

Три весьма различающихся по характеру последствия приходят в голову Павлу: во-первых, эзотерические и почти ни с чем не находящие отождествления; во-вторых, связанные с жесткими реалиями его собственного служения; в-третьих, связанные с образом жизни христиан в Коринфе.

Создается впечатление, что коринфяне совершали крещение для мертвых (29). Баррет описывает это как «практику весьма знакомую им и загадочную для нас»[249]249
  Barrett, р. 362.


[Закрыть]. Моррис считает, что «среди тридцати-сорока предложенных объяснений»[250]250
  Morris, р. 219.


[Закрыть] наиболее приемлемо то, согласно которому многие верующие крестились за друзей или родственников, умерших некрещеными. Павел приводит пример практики крещения за умерших не с позиций ее одобрения, но в качестве аргумента против утверждения, что «нет воскресения мертвых». Если нет такой вещи, как воскресение, тогда в чем смысл подобного крещения? Баррет полагает, что крещение за умерших принимало широкомасштабный характер в Коринфе, а многие христиане умерли некрещеными. Крещение было мощной зримой прокламацией смерти и воскресения: «В этой обстановке трудно было не поверить в такой ритуал, который имел место, возможно, только единожды»[251]251
  Barrett, р. 364.


[Закрыть].

Среди многочисленных толкований крещения Дж. Бромили выбирает два следующих, которые, «возможно, наиболее полезны»: во-первых, люди часто крестятся под впечатлением того, что видят (например, как христиане «хорошо умирают» или же ведут жизнь, достойную Христа). Во-вторых, крещение связано со смертью, а следовательно, и с воскресением. В обоих случаях крещение бессмысленно, если нет воскресения[252]252
  См.: International Standard Bible Encyclopaedia, Vol. 1 (Eerdmans, 1979), p. 426.


[Закрыть].

Гораздо более впечатляющей и понятной является оценка Павлом собственных страданий. Я каждый день умираю (31) – вот его опыт. Практически ежечасно он подвергался разного рода опасностям: «…в опасностях на реках, в опасностях от разбойников… в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе» (2 Кор. 11:26,27). Он подвергал себя этим жизненным опасностям, поскольку был убежден: в грядущей за воскресением жизни его ожидает нечто несравненно лучшее. Он готов был нести все тяготы такого служения, потому что нес в себе «мертвость Господа Иисуса», чтобы открыть жизнь коринфянам (ср.: 2 Кор. 4:8—12), – и это стало его гордостью, похвалой (31). Он уже прошел через наиболее серьезные и суровые испытания, познавая силу воскресения Иисуса (ср.: Флп. 3:10), даже боролся со зверями в Ефесе (32).

Лука, описывая жизнь Павла в Эфесе (Деян. 19), рисует отчетливую картину его столкновения с оккультными силами и заклинателями, которые были связаны с неистовым поклонением местной богине Артемиде. Он вспоминает разные зрелища в Эфесе, сцены смертельных схваток с дикими зверьми: в памяти Павла, вероятно, всплывали эти события и то, как в Эфесе он диктовал это послание своему секретарю. Какой смысл, спрашивает апостол, вести такую тяжелую жизнь, если нет воскресения из мертвых? Если мертвые не воскресают… Станем есть и пить, ибо завтра умрем (32). Таким образом, в заключение Павел цитирует афоризм (см. также: Ис. 22:13), который был чрезвычайно моден в греческом обществе.

Последнее следствие воскресения, о котором говорит Павел, носит весьма прагматичный оттенок: если коринфяне отказываются от веры в воскресение, они открывают двери аморальному поведению, разврату. Они целиком и полностью полагаются на критерии и нормы окружающего их общества, поскольку худые сообщества развращают добрые нравы (33), как сказал греческий поэт Менандр. В утверждении Павла о том, что некоторые… не знают Бога (34), мы можем увидеть и подтекст – намек на так называемые знания коринфян (ср.: 1 Кор. 8:1). Некоторые христиане, претендующие на особое знание Бога, теряют контроль над собой и возвращаются на стезю отступничества, обратно к язычеству. Им нужна твердая позиция и призыв Павла: «Перестаньте грешить!» Павел усматривает в этом неумение мыслить трезво (Отрезвитесь, как должно, и не грешите). Ложное представление о воскресении и других фундаментальных доктринах веры неизбежно приводит к неправильному поведению. Павел не боялся слишком сильно воздействовать на коринфян, вызывая в них чувство стыда по поводу их поведения (34), ибо они позволили увести себя в сторону от истины и впали в заблуждение.

Природа воскрешенного тела (15:35–50)

Но скажет кто-нибудь: как воскреснут мертвые? и в каком теле придут?36 Безрассудный! то, что ты сеешь, не оживет, если не умрет; 37 И когда ты сеешь, то сеешь не тело будущее, а голое зерно, какое случится, пшеничное или другое какое; 38 Но Бог дает ему тело, как хочет, и каждому семени свое тело. 39 Не всякая плоть такая же плоть; но иная плоть у человеков, иная плоть у скотов, иная у рыб, иная у птиц. 40 Есть тела небесные и тела земные: но иная слава небесных, иная земных; 41 Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе. 42 Так и при воскресении мертвых: сеется в тлении, восстает в нетлении; 43 Сеется в уничижении, восстает в славе; сеется в немощи, восстает в силе; 44 Сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное. 45 Так и написано: «первый человек Адам стал душею живущею», а последний Адам есть дух животворящий. 46 Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное. 47 Первый человек – из земли, перстньш; второй человек – Господь с неба. 48 Каков перстный, таковы и перстные; и каков небесный, таковы и небесные; 49 И как мы носили образ перстного, будем носить и образ небесного. 50 Но то скажу вам, братия, что плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления.

Славное будущее, о котором Павел говорил ранее в этой главе, превосходит всякое человеческое разумение. Лицом к лицу с такими необозримыми горизонтами надежды, смертный человек не может не задать себе самых важных, судьбоносных вопросов:…как воскреснут мертвые? и в каком теле придут? (35). Павел отвечает на эти естественно возникающие вопросы в следующих стихах:…плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия (50). Наши физические тела просто не способны выдержать славу Божью. Если мы хотим воскреснуть во Христе, то должны быть преобразованы в Его подобие. Только люди, уподобившиеся Христу, могут надлежащим образом соответствовать такому образу жизни. Вместе с тем, однако, сколь бы радикальной и полной ни была эта перемена (вследствие уязвимости наших нынешних тел), существует отчетливая преемственность между христианами ныне и христианами в грядущем: «…мы будем воскрешены», а не уничтожены и реинкарнированы (пройдя через последовательные перевоплощения) в абсолютно другие существа. Когда наступит время и мы придем, чтобы жить в грядущем мире, эта преемственность гарантирует исполнение таких естественных желаний, как встреча с теми, кого мы знали в этой жизни.

Павел объясняет это на примере преобразований в природе: непрерывность ее трансформации, круговорот (36–41). Иисус Сам использовал подобного рода иллюстрации для описания абсолютной необходимости Своей смерти и реальности воскресения: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12:24). Таким образом, Творец запечатлел в природе принцип воскресения: без смерти и похорон нет новой жизни. Ныне все творение проходит через бесконечный круговорот рождения – жизни – старения – смерти – рождения (то, что Павел называет «тлением»; Рим. 8:21). Воскрешение Лазаря (Ин. 11) – наглядная иллюстрация такой жизни: он был воскрешен из мертвых, дабы умереть снова. Иисус через Свое воскресение к жизни нетленной (ср.: Евр. 7:16) разорвал эту цепь и принес «жизнь и нетление чрез благовестив» (2 Тим. 1:10). Он умер, воскрес и никогда не умрет снова. «Много плода» принесут Его смерть и воскресение: Он – первый сноп из этого грядущего обильного урожая. Итак, даже в природе жизни предшествует смерть. То, что посеяно в землю, явится вновь в совсем иной форме. Приводя примеры разных сотворенных существ, объектов и явлений (39–41), Павел показывает, что Бог Творец создает великое разнообразие тел. Каждое из них характерно для конкретной обстановки: звезда не может появиться в воде, а кит не сочетается с небом. Каждое создание и объект гармонируют с предназначенной им обстановкой. Так и наши физические тела, которые, несмотря на их смертность, идеальны в условиях земного существования, не смогут соответствовать Царству Божьему и гармонировать с его совершенством. Поэтому по окончании процесса своей жизнедеятельности они нуждаются в погребении, с тем чтобы из этого сырья Бог мог сотворить тело духовное (44), в совершенстве подходящее для получения наследия в Царстве Божьем.

Контраст между физическим (душевным) и духовным телом раскрывается в ст. 42–49, особенно в нескольких фразах в ст. 42, 43. Непреходящая природа этого контраста удостоверяется использованием эпитетов противопоставления. Павел имеет в виду не то, что наши физические тела недостойны Царства Божьего или не обладают надлежащей силой, но что самая большая честь и мощь в этих телах не идут ни в какое сравнение с жизнью в Царстве Божьем во всей ее полноте. Главная причина этого связана с тлением, которому подвержены эти тела (42)[253]253
  Фраза, переведенная как «в тлении», перекликается с языком Павла в Рим. 8:21 и букв, означает «в распаде».


[Закрыть]. Процесс разложения необратим; тело можно лишь похоронить. Слова слава (doxa) и сила (dynamis), которые выбрал Павел для описания жизни в Царстве Божьем (43), перекликаются со словами в конце молитвы Господа: «Вам же Царствие, сила и слава во веки веков». Эти два слова выражают концепцию Павла о реалиях Царства Божьего (ср.: 2 Кор. 3:18-4:18; Флп. 3:20,21).

Далее (45–49) Павел снова возвращается к теме сопоставления Иисуса и Адама. И снова речь идет о двух категориях рода человеческого, каждая из которых имеет свою главу, родоначальника. Все человечество обрело черты, унаследованные от Адама. «И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою» (Быт. 2:7). Как и Адам, всякое человеческое существо — из земли, перстный(47). Мы все носили образ перстного (49). Важно осознавать, что все создано по воле Божьей и выражает Его замысел, как разъясняется в Книге Бытие. Последний Адам, Иисус, Сам воплотился в смертном человеческом теле, воспринял плоть и кровь, в итоге испытал смерть и был погребен.

Все, что произошло после этого, открыло путь для воскресения. Он стал «духом животворящим» (45); восстав из мертвых, Он раскрыл Свою истинную природу:…второй человек – Господь с неба (47). Именно эта природа является подлинно человеческой, не предназначенной для земного тления; удел человека – вновь занять предназначенное ему место по правую руку от Бога-Отца. Все, принадлежащие Христу, будут носить Его образ (49), как в смысле подобия Ему, так и в смысле унаследования Его воскресшего тела. Действительно, вполне вероятно, что описание Павлом Иисуса в этих стихах предоставляет нам единственную возможность оценить в понятных нам категориях природу Его явлений после воскресения перед вознесением на небо. В Нем признали распятого Иисуса (то есть неразрывность с прошлым Его существованием очевидна), но Он был облечен в новую форму жизни, которая не знает смерти и конечности пространства и времени, то есть прерывистости бытия. Итак, воскресший Иисус, в Котором пребывал Дух Божий, мог теперь даровать жизнь в ее новом измерении всем, кто доверял Ему. То, что произошло с Иисусом после Его смерти и воскресения, произойдет и со всеми, кто в Нем, когда они все вместе восстанут из мертвых в последний день (ср.: 51–53).