Текст книги "Зеленая"
Автор книги: Джей Лейк
Жанр: Книги про волшебников, Фэнтези
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 25 (всего у книги 30 страниц)
Один из шестерки начал развязывать шнурки на брюках, и я решила рискнуть. Пронзительно крича, я бросилась на похотливого болвана, одновременно сняв с себя одеяло и швырнув его в двух его приятелей с арбалетами. Как я и надеялась, выпущенные ими стрелы попали в одеяло. Первого противника я повалила на землю, одновременно ударив плечом в живот и кулаком в пах.
И все же болт из третьего арбалета угодил мне в обнаженную ягодицу. Я упала и вдруг поняла, что не могу встать. Собрав все силы, перекатилась на бок, поднялась на ноги и побежала к тому месту, где паслись наши стреноженные лошади. Обернувшись, увидела, что мои враги вынимают мечи из ножен.
Мне надо было пройти совсем небольшое расстояние, шагов сорок, зато в гору… Я без труда обогнала бы их, но некоторые успели перезарядить арбалеты… Мелкие камешки впивались мне в ступни, жесткая трава колола ноги. Септио, протирая глаза, вышел из нашей пещерки, но, увидев, что происходит, нырнул назад, в тень.
Я понадеялась, что мой юный спутник захватил с собой какое-нибудь оружие.
Добежав до лошадей, я дернула ремень, которым они были стреножены. Даже если бы из моего зада не лила кровь, я не сумела бы сражаться верхом на своей кляче. И все же лучше отпустить на волю перепуганных лошадей. Как я и ожидала, они с диким ржанием стали носиться туда-сюда, скрыв меня от разбойников.
Наши седла и переметные сумки лежали в неприметной расщелине. Я достала из своей сумки нож и обернулась лицом к нападающим.
Они оказались умнее, чем я рассчитывала. Отойдя на безопасное расстояние, арбалетчики успели перезарядить свое оружие. Все смеялись над поверженным товарищем. Увидев, что у меня нет арбалета, они снова пошли на меня, рассыпавшись цепью. Пятеро стали взбираться на склон. Шестой, стеная, ковылял сзади.
Такое положение меня тоже вполне устраивало. Я успела отдышаться и схватить подходящий камень. Подниматься в гору нелегко… если, конечно, они решат подняться ко мне. Они ведь могут подстрелить меня снизу, как цаплю, сидящую на столбе.
Пришлось рассчитывать на то, что есть.
К сожалению, рана все больше досаждала мне. Я не видела, велика ли она, но по ногам текла кровь. Поэтому двигалась я с большим трудом.
Септио высунулся из пещерки:
– Зелёная!
– Иди сюда, будем драться вместе! – Я развернулась так, чтобы враги больше не могли попасть мне в зад. Не подумав, я села на землю и скривилась от боли. Кое-как мне удалось подняться на четвереньки.
– По-моему, на нас напали подручные Чойбалсана, – сказал Септио. – Постарайся разузнать, где он!
Я огрызнулась:
– Тебя они, возможно, и отведут к своему главарю… после того как вшестером разделают меня своими прыщавыми членами, как дыню!
– Они ничего с тобой не сделают, если мы заставим их уважать нас.
– Голую окровавленную девочку и голого липкого мальчика?
Он протянул мне бумажный пакетик:
– Держи, сейчас я его подожгу. Потом брось его в них.
Я стиснула его пакетик в руке; Септио чиркнул серной спичкой; пламя коснулось бумаги, и пакетик зашипел, заискрил.
– Бросай же! – крикнул Септио. – Быстрее!
В воздухе пакетик взорвался, испуская удушливый красный дым, пронизанный черными прожилками.
«Ага, – подумала я. – Огненный порошок!»
Испускающий искры пакетик упал в зарослях сухого чертополоха; миг – и кусты тоже вспыхнули и запылали. Подошедшие разбойники завопили и бросились врассыпную. Кто-то из них успел выстрелить; болт из арбалета вонзился в скалу чуть выше моей головы. Спустившись шагов на десять, разбойники поняли, что опасности нет, и захохотали, окружив горящие кусты.
– Не вышло, – заметила я.
– У меня есть еще. – Септио нахмурился и протянул мне еще пакет, побольше.
– Какова наша цель? Рассмешить их до смерти?
– Бросай!
Второй пакет заискрился, зашипел, как и предыдущий. Я швырнула им прямо в разбойников. Один из них ухмыльнулся, поймал пакет свободной рукой и, размахнувшись, швырнул в мою сторону.
Пакет взорвался, как граната. Я увидела ослепительную вспышку и скорее почувствовала, чем услышала отдавшийся гулким эхом у меня в груди взрыв. Мигая, чтобы не ослепнуть от вспышки, я увидела, как по воздуху летит арбалет вместе с оторванной рукой. Он упал недалеко от меня.
Я подняла с земли арбалет, оторвала от него руку прежнего владельца и стала лихорадочно натягивать тетиву. К счастью, арбалет оказался рычажным и не слишком тугим и к нему прилагался магазин с болтами.
Вскинув голову, я увидела четырех уцелевших врагов. Один из них стоял на коленях. Его выворачивало наизнанку. Тот, кто хотел меня изнасиловать, упорно ковылял наверх. В его глазах горел убийственный огонь. Я прицелилась и выстрелила в него – сам виноват. С непривычки я попала ему не в шею, а в щеку, и все же мне удалось охладить его пыл.
– Пусть твои пакеты станут их погребальными кострами, – проворчала я, сползая на животе к тому месту, где прятался Септио, и стараясь не задеть раненым задом камни. – Нам надо сейчас же уходить! Мы нашумели и надымили на всю округу.
– Можешь бежать и спасти свою жизнь.
Я обняла его и поцеловала:
– Еще рано, глупыш!
Септио обмотал мне бедра куском муслина; поверх самодельной повязки я кое-как натянула свои черные штаны и брюки для верховой езды. Болела грудь; ее я тоже перебинтовала полосой муслина. Сверху я надела коричневый плащ, в котором собиралась выдавать себя за брата ордена Пустой Рукояти. Лошади наши убежали, обезумев от взрывов и криков. Мы взяли с собой только воду, сумки с самым необходимым и нож.
Из шестерых бандитов в живых остались двое. Одного рвало, другой был тяжело ранен. Взрывом ему выжгло глаза и разворотило все лицо. Я милосердно прикончила его. Второму я тоже оказала снисхождение, но сделала это немного больнее. После всего я вытерла лезвие о его плащ, сходила к ручью и хорошенько промыла нож в прозрачной воде, в которой сновали рыбки.
Обернувшись, я увидела, что Септио пристально смотрит на меня. Он побледнел и осунулся.
– В чем дело? – сухо осведомилась я.
– Ты их убила.
– Конечно… Они ведь первые пытались убить меня! – Какой же он болван! – И потом, ты ведь тоже не просто так захватил с собой бомбарды. Для чего, интересно? Устраивать праздничный салют?
– Нет, но… – Септио помолчал. – Ты… прикончила их с близкого расстояния…
Не отвечая, я зашагала в гору. Скорее бы подняться на перевал! Рана на заду ужасно болела, мешая идти, но я не сдавалась. Все равно сейчас мне не удастся отдохнуть в мягкой постели и угоститься подогретым вином…
Обернувшись через плечо, я крикнула Септио, который тащился позади меня:
– Смерть всегда наступает на близком расстоянии. Как ты не понимаешь? А еще служишь своему кровожадному богу!
Септио прибавил шагу и нагнал меня. Похоже, его страх прошел.
– К нам в храм приносят страдальцев, которые мучаются и так. Они просят бога даровать им смерть – или принять их.
– Вот и разбойники занимались привычным для себя делом, – фыркнула я. – Хотя в чем-то я тебя понимаю.
Наконец мы достигли перевала Эйриджин и увидели раскинувшуюся внизу долину. Утро было погожим, ясным. Из долины к небу поднимались струйки дыма. Нашим глазам предстала страшная картина. Некогда красивейший храм Воздуха лежал в развалинах. Огромный купол просел вниз после пожара; на ступенях у входа в храм застыли скорченные трупы.
Вдруг из-за скал внизу выскочили двенадцать всадников. Они издали приказали нам лечь на землю, пригрозив, если мы не послушаемся, убить нас на месте.
Разбойники злились на нас, потому что мы убили их сообщников. Но не настолько злились, чтобы прикончить нас сразу же. Правда, они как следует попинали нас ногами. Они сорвали с меня плащ, увидели мой черный костюм и опешили. Потом начали о чем-то горячо спорить.
Очевидно, их послали, чтобы меня разыскать.
Они снова разозлились, когда я отказалась садиться верхом на одну из лошадей. Правда, когда они поняли, в чем дело, то расхохотались.
В конце концов с меня стянули сапоги и закинули животом поперек седла. Я уткнулась носом в чьи-то переметные сумки, из которых воняло старым сыром и гнилью. Выгнув шею, я увидела Септио. Как завороженный он покачивался в седле за спиной другого разбойника. Наши норовистые клячи, если можно так выразиться, предали нас. Они издали почуяли коней и побрели им навстречу. Их вели в поводу за нашим караваном.
Мы спускались по узкой, извилистой горной тропе на краю обрыва. Я поняла, что скоро мы выйдем на Ячменную дорогу.
Путь оказался долгим и болезненным. Я и помыслить не могла, что когда-нибудь начну мечтать о своем старом седле. И все же ехать в седле было гораздо удобнее, чем так.
По пути мы миновали несколько разбойничьих лагерей. Первые были малолюдными и грязными; чем дальше, тем богаче были палатки и тем больше народу сидело вокруг костров.
До моих ушей донеслись раскаты грома. Странно – ведь утро было совершенно безоблачным.
Моя лошадь заржала и остановилась. Чьи-то грубые руки сбросили меня на землю; я едва не ударилась головой о камень. Рыжеволосый крепыш грубо вздернул меня на ноги. Раскаты грома слышались все чаще. Другой разбойник увел перепуганных лошадей.
Вдруг голубое небо прорезала вспышка молнии; она вонзилась в землю шагах в ста передо мной. За ней последовали другие вспышки. Молнии били своеобразно – по окружности. Посередине круга, образованного молниями, стояла большая палатка, обтянутая звериными шкурами. Приглядевшись, я с ужасом узнала мех пардайнов. Меня замутило; я поняла, какие чувства испытал Септио, увидев, как я приканчиваю раненых.
Круг, в который били молнии, служил своего рода оградой. Если кто-то приближался к ней, слышался новый раскат грома, а в окружность била молния. Вокруг своеобразной ограды также было пусто на много шагов; судя по всему, разбойники побаивались своего главаря.
– Он в самом деле бог, – сказала я.
– Неплохо соображаешь для священника, – проворчал мой рыжеволосый разбойник. По-петрейски он говорил с сильным акцентом, но не с иностранным. Судя по всему, он был уроженцем высокогорья.
– Не нужно особого таланта, чтобы увидеть такое чудо. – И веры тоже не требуется… Такие «чудеса» устраивают специально для неверующих. Правда, подобная магия очень дорога… понятно, почему так тревожится богиня Лилия. Может ли титанобог снова вернуться в мир? А может, такими чудесами сопровождается появление на свет любого божества?
– Иди! – Меня подтолкнули к кругу молний.
Из-за раны, усталости и долгой поездки я ног под собой не чувствовала. Септио ковылял рядом.
– Эй! – Я покосилась на него.
Глаза у него остекленели. Изо рта текла кровь.
Я снова окликнула его:
– Что с тобой?
Губы Септио зашевелились, но на них лишь вспухали кроваво-красные пузыри.
Во имя Колеса, с ним что-то не так… Ему плохо!
– Пошли в палатку, – сказала я. – Либо он нас убьет, либо отпустит.
Мой бедный друг что-то проворчал, но поплелся за мной.
Уклоняться от молний я не пыталась, не видя в этом смысла. Молниями распоряжался Чойбалсан; значит, он мог по своему желанию наслать их или убрать. Приближаясь к кругу, я испытала очень странное чувство. Во рту появился металлический привкус. Волосы на затылке встали дыбом. Голова стала пустой и легкой; я слышала повсюду мерный гул.
Спотыкаясь, мы миновали границу круга. Из-за того что нам туго стянули лодыжки, пришлось двигаться мелкими шажками. Громовые раскаты оглушали, но молнии в нас не били. Палатка стояла в центре круга, не защищенная более ничем, даже земляным валом.
Я откинула входной клапан. Септио налетел на меня сзади, и мы оба чуть не упали.
Посередине палатки стоял большой черный камень, по бокам которого было воткнуто два шеста. Камень как будто пузырился и горел. Я узнала в нем упавшую звезду. Сама я ни разу не видела, как звезды падают с неба, но читала о них в книгах, которые приносила госпожа Даная.
На стенах висели лошадиные попоны и несколько мятых гобеленов, наверное украденных из какой-нибудь усадьбы. На полу валялись продранные ковры и одеяла. Перед черным камнем стояло низкое сиденье без спинки.
Мы были одни в доме царя, который готовился стать богом. Или, наоборот, бога, который готовился стать царем.
«Богиня! – взмолилась я. – Я не прошу тебя мне помочь, ибо это мое испытание. Не прошу и смелости, ибо это тоже мое испытание. Дай мне на время силу и мудрость, которую ты можешь дать… – Глаза мои наполнились слезами. – И удели толику милосердия и жалости Септио, если его бог еще не позаботился о нем!»
Неожиданно сзади вышел Федеро и окинул меня внимательным взглядом. В первый миг я подумала, что он пришел мне на помощь. Потом я заметила, как необычно он одет. Вместо модного костюма на нем были узкие кожаные штаны и толстый стеганый жилет. Так же были одеты разбойники, напавшие на нас в горах. Правда, в отличие от разбойников, Федеро не был вооружен.
Мне показалось, что держится Федеро более свободно и раскованно, чем на Текстильной бирже.
Предатель! У меня невольно вытянулось лицо.
Федеро ухватил меня пальцами за подбородок и стал осматривать мое лицо. Оскорбительный жест сразу отрезвил меня.
– Значит, ты помогаешь родиться новому божеству? – спросила я.
– Зелёная, не притворяйся глупее, чем ты есть, – негромко ответил Федеро.
– Где он?
Федеро сел на сиденье, прислонившись спиной к небесному камню, и театральным жестом раскинул руки в стороны:
– Чойбалсан, предводитель разбойников!
Хотя я была связана по рукам и ногам, кости черепа у меня по-прежнему были крепкими. Зарычав, я бросилась к нему, пытаясь боднуть его в лицо. Поняв, что его эффектный выход провалился, Федеро живо вскочил и поставил мне подножку. Я упала лицом вниз, ударившись лбом о его маленький трон. Ударилась я так сильно, что перед глазами снова засверкали молнии.
С трудом я перевернулась на спину; Федеро проревел что-то невнятное. Хотя в глазах у меня двоилось, я успела разглядеть, как Септио бросился к Федеро. Предатель уклонился от удара, и Септио, плача, заковылял вокруг черного камня. Кровь ручьем лила из его рта.
Федеро захохотал.
Рассвирепев, я согнулась почти пополам и ударила его ногой, сбив на пол. Из-за того что ноги у меня были связаны, удар получился слабым. Будь у меня более ясная голова, я бы прокляла всех когда-либо рожденных богов. Лежа на рваном ковре, я хватала ртом воздух. Септио, шатаясь, подошел к Федеро и склонился над ним.
Предводитель разбойников занес нож; мой юный любовник упал. Удар пришелся Септио в живот. Федеро нанес ему смертельную рану. В таких случаях смерть часто приходит не сразу; раненые переносят страшные мучения. Иногда несчастные страдают несколько дней от страшного жжения и боли, а окружающие – от непереносимого смрада.
Федеро вскочил. Вытер лезвие от крови и желчи, протер себе руку и полу жилета. Септио вырвало.
Федеро склонился надо мной и сказал:
– Он ничтожество! Не то что ты. Я позволю тебе смотреть, как он умирает. – Он погладил меня по голове. – Никуда не уходи! Я скоро вернусь. У тебя, милочка Изумруд, есть кое-что, без чего я не могу обойтись!
Я смотрела ему вслед. Федеро вышел из палатки. Хотя голова еще кружилась, я стала думать, какую смерть уготовлю предателю – медленную, мучительную. Федеро будет страдать так, как не страдают и жертвы Чернокрова! Когда в голове наконец достаточно прояснилось и я смогла двигаться, я кое-как подползла к Септио.
Глаза у него были закрыты, но он еще дышал. Из раны несло желчью и испражнениями. Так и должно быть – ведь Федеро нанес удар сверху вниз. Что ж, он хотя бы не будет так долго умирать.
– Септио! – позвала я.
Он не шелохнулся.
– Септио!
Он судорожно, со всхлипом, вздохнул.
– Септио!
Молчание.
Извиваясь, я подползла к нему вплотную и поцелуем стерла кровь с его губ. Септио тихо застонал, но не очнулся.
Пусть он служит богу боли, но мне не хотелось, чтобы он так страдал. Раны в живот самые болезненные и мучительные… Если он быстро истечет кровью, смерть придет раньше. Я должна облегчить его страдания!
С трудом согнув в локтях руки, связанные за спиной, перевернулась на спину. Боли я не чувствовала; я должна была облегчить страдания друга.
Подтянувшись, я улеглась так, что мои локти оказались на уровне его головы. Пошевелив согнутой рукой, я стала перекатываться с боку на бок, стараясь взять его голову в захват.
Мне удалось достичь цели только с третьей попытки. Из глаз брызнули слезы; я обливалась потом. Прижав голову Септио к своему боку, я резко дернулась влево. Он застонал.
Пришлось повторить все еще раз.
– Мне так жаль, – прошептала я, рывком ломая ему шею. Высвободиться у меня уже не было сил. Я лежала рядом с мертвым Септио и плакала.
Неожиданно я сообразила, что гром затих. Когда мы вошли в палатку, в ней царил полумрак, а сейчас стало совсем темно. Локтем я по-прежнему зажимала голову Септио. Потом еще долго я не могла отделаться от его запаха – от запаха его смерти. Мои руки и ноги одеревенели; я сомневалась, что смогу двигаться, если даже Федеро соизволит меня освободить.
Горе заглушала боль от предательства Федеро. Чтобы не впасть в отчаяние, я старалась думать.
Зачем я понадобилась Федеро? Предателю жилось бы гораздо спокойнее со знанием того, что я, всеми забытая, убралась за море. До Калимпуры почти не доходят известия о том, что творится на Каменном Берегу.
Почему Танцовщица не сказала мне, что Федеро – предатель? Может быть, она отправилась в Селистан вопреки его воле? Может, она надеялась, что мне удастся отыскать брешь в его броне? Я не знала, чьи желания победили, но, судя по всему, Танцовщица не лгала мне. Конечно, она многое утаивала, но утайка и откровенная ложь – не одно и то же.
Если бы Танцовщица точно знала, где кроется предательство, мы бы не бродили столько времени по Медным Холмам… Правда, если уж на то пошло, это я попросила ее не сразу идти к советникам.
Выяснить, кто кого обманывает, все равно что пытаться распутать запутанный клубок.
И все же самое главное – зачем понадобилась я. Все, кто знали историю моей жизни, наверняка понимали, что я не жажду вернуться в Медные Холмы. Трудно ожидать от меня стремления пожертвовать жизнью ради спасения этого города. В конце концов, они не могли знать, что богиня отдаст мне прямой приказ вернуться.
И что я ее послушаюсь.
Я невольно рассмеялась, но тут же залилась слезами. Горе снова затопило меня, унеся все связные мысли. Маленьким утешением послужило лишь то, что судорога помогла мне освободиться от Септио.
Мне снова захотелось поцеловать его, но тело меня не слушалось. Я не смогла бы пошевелиться, даже если бы мне посулили несметные сокровища из подземелий сказочного царя Пайтоса. Рук я совсем не чувствовала, а ноги были как деревянные колоды, по которым ползали многочисленные муравьи. Даже труп и тот чувствовал бы больше.
С другой стороны, приятно было сознавать, что можно еще какое-то время полежать в покое и поплакать. Правда, мои слезы не помогли ни мне, ни Септио, который был уже далеко.
Мысли мои вернулись к настоящему. Судя по всему, осколок магии Правителя потерялся. Возможно, он застрял во мне. Осколок очень нужен Федеро… и Танцовщице. Но ведь я – не волшебница! Я не обладаю никакой сверхъестественной силой!
Если только осколок, застрявший во мне, не является частичкой божественной сущности. Неужели, помимо добра и зла, уравновесившихся в моей душе, я несу в себе и частицу сущности Правителя? Возможно ли такое? Магия принадлежала пардайнам.
Федеро не случайно обил палатку шкурами пардайнов и отправился охотиться в их края… Посмотрев на стены палатки, я вздрогнула. Федеро ищет недостающий осколок, получив который станет богом?!
Мыслями я все время возвращалась к Федеро и Танцовщице. Много лет назад, когда меня привезли на Гранатовый двор, они вступили в сговор и разработали для меня особую программу подготовки. Их замыслы подтолкнули меня к той тропе, которой я иду. Они хотели с моей помощью отобрать у Правителя, когда-то бывшего человеком, краденую волшебную силу и разделить ее!
Конечно, его сила могла перейти ко мне. Ведь магическую силу давным-давно отобрала у пардайнов человеческая рука…
Вокруг меня сгустился мрак. Я не сознавала, что погрузилась в сон, пока не услышала гром.
В палатку вошел Федеро. Следом за ним понурив голову плелась Танцовщица, скованная по рукам и ногам серебряными цепями.
Предатель зажег огонь в жаровнях, расставленных по углам. По его приказу тело Септио завернули в рваный ковер и унесли. Федеро наблюдал за происходящим с кислым видом. Он освободил нас с Танцовщицей, а затем как будто совершенно забыл о нас. Он приготовил себе скромный ужин с чаем и вином.
Я не знала, что он задумал. Потом я сообразила, что он пока и сам ничего не знает.
В моей опустошенной душе зажглась искра надежды. Скорее всего, замысел Федеро провалился – а может, он сомневается в исходе. Иначе он бы снова начал глумиться надо мной.
Подсев ко мне, Танцовщица начала растирать мне запястья и лодыжки, восстанавливая кровообращение. Мы обменивались быстрыми взглядами. В ее глазах плескалась такая печаль, что мне захотелось прижать ее к себе и крепко обнимать до тех пор, пока печаль не улетучится.
Наверняка Танцовщица разглядела достаточно и в моих глазах. Она увидела отвергнутую любовь, мое собственное предательство – и многочисленные смерти.
Мы долго смотрели друг на друга; потом я одними губами произнесла:
– Я люблю тебя.
Неужели я в самом деле испытывала такие чувства? Не знаю – даже сейчас. Тогда я не сомневалась в том, что конец близок. Мне не хотелось уходить во мрак одной.
Танцовщица украдкой послала мне воздушный поцелуй. Мы обе вздохнули. Потом она снова стала массировать мне руки, а я углубилась в свои мысли.
Поужинав, Федеро встал, изображая беззаботность. Уселся на свой трон без спинки, и я получила возможность разглядеть его как следует.
Время унесло веселого щеголя, которого я когда-то знала. Прежний Федеро был так же мертв, как бедняга Септио. Меня больше не пугали оглушительные громовые раскаты. Гром – дешевый трюк, который годился для народных гуляний. Федеро уже ничем не мог меня напугать, ведь он уже забрал мою жизнь. Скоро я умру на самом деле…
Я поняла, что почти не боюсь и смерти.
– Ну ладно, – произнес наконец Федеро.
Моя голова лежала на коленях Танцовщицы; она склонилась надо мной. Хотя она никак не могла бы защитить меня, рядом с ней мне было легче.
Мне показалось, что Федеро не ждал от нас ответа, и потому я промолчала. Молчала и Танцовщица; я слышала лишь ее прерывистое дыхание. Слишком громкое для пардайны.
Федеро наклонился вперед.
– Я тебе не нужен, – пробормотал он. Глаза его были полны слез. – А с тобой мне справиться не под силу!
Решив, что его последние слова обращены ко мне, я улыбнулась своей сладчайшей улыбкой.
– В тебе, девочка, содержится кое-что, очень нужное мне. Женщина, в твоей власти забрать это у нее! – Я увидела выражение его лица, и внутри у меня все сжалось. – Вдвоем вы дадите то, что мне нужно! – Не отрывая спины от небесного камня, он нащупал рукой длинное кавалерийское копье, стоявшее у опорного столба. Я заметила, что острие копья в форме листа.
Федеро повертел копье в руке, положил древко себе на плечо, а острие направил на нас.
– В тебе застрял осколок Правителя. – Острие копья коснулось моей ноги. – Мы придумаем, как его извлечь!
Он слегка надавил на острие и провел им по ноге. Копье распороло мне штанину и поцарапало кожу.
Втянув воздух сквозь стиснутые зубы, я с трудом преодолела желание вскочить и наброситься на него.
– Снимай! Иначе я разрежу их на тебе, – угрожающе сказал Федеро.
Если бы он разрезал штаны прямо на мне, я бы умерла быстрее. Неожиданно я поняла, что мне еще не хочется расставаться с жизнью. Негнущимися пальцами я с трудом расстегнула застежку и выпростала ноги.
Когда я согнула ноги в коленях, меня ожгло болью, как будто я села на целое гнездо шершней. Я тихо ахнула.
– Ты не обязана ему подчиняться, – тихо сказала Танцовщица.
– Нет, обязана! – проревел Федеро.
Снаружи прогремел гром, и вдруг я поняла, что некоторое время вокруг палатки было тихо.
Гром, молния… он что, бог грозы? Глядя на жаровню, я стала обдумывать свою предсмертную молитву.
Жаровни… Меня пробила холодная дрожь. Огонь! Я подняла голову и посмотрела на Танцовщицу. «Да!» – произнесла я одними губами. И потом: «Я кое-что придумала».
Она не удивилась; этого было достаточно. С помощью Танцовщицы я, кусая губы от боли, стащила с себя трико. Затем она стала расстегивать на мне рубаху.
– Видишь, она знает, что мне нужно. – Федеро ткнул меня копьем в спину.
Танцовщица повернула меня на бок, чтобы высвободить руки из рукавов.
Теперь все тело зудело так, словно я сидела в муравейнике. Я внушала себе, что так даже лучше. Значит, я еще способна чувствовать. Моя душа не умерла.
А может, лучше бы она умерла? Будь моим богом-покровителем Чернокров, он бы сейчас попировал всласть!
Я перевернулась на спину, не в силах пошевелить хоть пальцем. Что ж, такое со мной уже бывало. Но никогда раньше надо мной не склонялся вооруженный мужчина, скрививший лицо от ненависти.
– Убери от меня благословенное острие, – проворчала я.
– Ах, это?! – Он провел острием копья по моему лбу, оставив рубец.
Танцовщица наклонилась ко мне. Я видела, что ей жаль меня. Кроме того, она не понимала, что я задумала. Пока я не могла посвятить ее в свой замысел: слух у Федеро был прекрасный, несмотря на раскаты грома. Я не хотела даже думать о своих намерениях, боясь, что меня выдаст поза – так неопытный боец в схватке выдает следующий удар.
Я приподняла голову и поцеловала ее в губы.
Она вернула поцелуй.
«Отлично! – подумала я. – Устроим представление. Отвлечем его».
Я попыталась ее обнять, но руки у меня были как плети. Я ударяла ими о ее спину. Она прижала меня к себе.
Федеро испустил стон. Я украдкой покосилась на него. Передо мной был не тот Федеро, какого я знала. Какой бы бог ни вселился в него, он забирал его силы, его душу. Так раковая болезнь иногда поселяется у человека в голове и съедает его изнутри… Все лучшее ушло из Федеро. Осталась одна гниль.
Он царапнул мне бок копьем, и я решила, что сегодня он умрет – или я умру, пытаясь его убить.
Руки понемногу оживали. По ним бежали мурашки, зато они больше не были полумертвыми вместилищами боли.
Ноги! Скорее бы ожили ноги!
Я снова потянула шею вверх и ткнулась носом в шею Танцовщице.
– О-о-о, – простонала я, – поцелуй мои бедра! – Лилейные Клинки сразу распознали бы обман, но Федеро застонал почти так же, как я.
В тот миг он походил на похотливого мальчишку.
Распростершись на полу и не сводя взгляда с Федеро, я медленно провела по губам кончиком языка. Госпожа Шерлиз научила меня привлекать внимание мужчин такими вот мелкими трюками.
Танцовщица прижалась головой к моему животу и медленно двинулась вниз, покрывая меня поцелуями. Она спускалась все ниже. Когда добралась до икр, я выгнулась и взяла себя за грудь, показывая ее Федеро.
Он не смотрел на меня. Закрыв глаза, он откинул голову и ублажал себя рукой. Громовые раскаты слышались почти непрерывно.
«Пора!» – решила я. Пока к нему не вернулась способность думать.
Я встала на колени и поползла ко входу. Там валялись наши дорожные сумки – моя и Септио.
Танцовщица встала и подошла к Федеро, заслонив меня собой.
Я перевернула сумку Септио и высыпала на пол какие-то флакончики, запасные носки, хлебные крошки, коробок с серными спичками.
И еще три пакета огненного порошка.
Я понятия не имела, дымят они или взрываются. Хоть бы оказались взрывчатыми! Один пакет я подбросила в жаровню у входа и отползла прочь.
Федеро громко закричал; небо вспорола мощная вспышка молнии. Прогремел гром, но его заглушил мощный взрыв, извергнувший сноп красных и белых искр.
На открытом пространстве взрыв не производил такого ужасного впечатления.
Палатка наполнилась дымом; у меня запершило в горле. Федеро отшвырнул копье и вскочил. Танцовщица набросилась на него сзади. Подпрыгнув, я обеими кулаками ткнула Федеро в висок.
Он обмяк и повалился на пол.
Дым все густел; я кашляла, силясь хоть что-то разглядеть. Громовой раскат снаружи как будто захлебнулся вместе с угасающим сознанием Федеро. Насколько я могла видеть, пожар не начался.
Я удивлялась тому, что еще жива.
– Одевайся! – прошипела Танцовщица. Ее Федеро привел в палатку ко мне голой, если не считать цепей, но она завернулась в гобелен, сорванный со стены.
Моя одежда задубела от крови и грязи. Раны засаднило при одной мысли, что придется одеваться. И все же бежать лучше одетой. Кое-как натянув на себя черный костюм, я влезла в сапоги, оставленные у входа, и, хромая, вернулась к Федеро.
Несколько раз вздохнув, я подпрыгнула и всей тяжестью обрушилась ему на грудь.
Я ждала влажного, душераздирающего хруста. Ждала крови, кашля и хриплого дыхания смертельно раненного человека…
Ноги мои соскользнули, как будто я вскочила на мраморную статую.
От неожиданности я больно ударилась о пол. Танцовщица помогла мне встать.
– Из-за того что в нем заключена частица божественной сущности, обычным способом его не сокрушить…
– Федеро смертный, – тихо возразила я. – Сейчас в нем сидит Чойбалсан и никто другой.
– Помоги мне поднять его!
Помогая, я размышляла, почему удар голой рукой свалил его, а удар пятками не подействовал совсем. Возможно, он, как Бескожий, неуязвим для оружия? Значит, победить его можно голыми руками… и ногами.
Мы подтащили его к алтарю. Танцовщица принялась привязывать Чойбалсана к грубому камню. Хотя времени почти не осталось, я должна была выяснить, справедливы ли мои предположения. С трудом подняв копье, я попробовала проткнуть ему бедро, но у меня ничего не вышло. Тогда я подошла к нему вплотную и вонзила ноготь ему в кожу.
Он дернулся; я увидела царапину.
Танцовщица заканчивала привязывать его, когда Чойбалсан пришел в себя.
– Я думал убить вас быстро и безболезненно. Что ж, теперь ваша смерть будет мучительной! – злобно прошипел он. Снаружи снова загремел гром.
Я нагнулась ближе к его уху, вспоминая заученные слова.
– Жизнь разделенная, – прошептала я на селю, – длится вечно. Жизнь захваченная – вовсе не жизнь.
Ничего не произошло… Правителя я сокрушила, но, наверное, старая магия выветрилась. На кончике моего носа дрожала капля пота.
Чойбалсан только рассмеялся – неприятно и резко.
– Ты близка к разгадке, но тебе ни за что не понять тайны! – Он подвигал связанными в предплечьях руками; мне показалось, что его лишь забавляет временная беспомощность. – Дурочка Изумруд! Когда я, наконец, доберусь до твоего сердца, ты пожалеешь о том, что сегодня не позволила мне убить тебя нежно.
Я с трудом подтащила к нему жаровню – не ту, что стояла у входа, а другую, поменьше. К тому же жаровня у входа до сих пор испускала красный и черный дым.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.