Текст книги "Танцующая на лепестках лотоса"

Но несмотря на то, что он ранил и убил много чамов, их сотоварищи продолжали атаковать лодку, рассчитывая на неопытность и слабость Вибола. Боран заслонял сына собой, понимая, что, если он упадет, Вибол вскоре последует за ним. В возникавших время от времени паузах Боран поворачивался к сыну и видел ужас в глазах юноши. Но, прежде чем он успевал успокоить и подбодрить его, появлялись новые чамы, которые с боевым кличем пытались перепрыгнуть на их лодку.

Кхмеры вокруг него звали на помощь, но помощи прийти было неоткуда. Их лодка, перегруженная воинами и набравшая воды, накренилась на одну сторону и едва держалась на плаву, качаясь на волнах. Несколько кхмеров и чамов упали за борт. Боран поскользнулся на залитых кровью досках и упал на колени; он неминуемо был бы убит, если бы Вибол не отбил своим щитом направленную на отца чамскую секиру. Почувствовав прилив сил от злости, Вибол с яростным криком кинулся на врага и перебросил его через борт в озеро.

Боран с трудом, тяжело дыша, поднялся на ноги; он думал лишь о том, как спасти сына. Жар от горящей чамской лодки был таким сильным, что он отодвинул Вибола подальше от этого плавучего огненного ада. Эта вражеская лодка подплыла к ним, ударилась в их борт, отскочила и отплыла в сторону. Хотя Борану хотелось перебраться в более безопасное место, он получил приказ удерживать свою позицию, поэтому просто сделал шаг назад, к борту, с копьем и щитом наизготовку.

В их направлении двигалась еще одна лодка, неповрежденная и полная воинов.

– Убирайтесь, не троньте моего сына! – закричал Боран, бросаясь им навстречу. – Слышите меня, подлые трусы? Идите ко мне!

Он сделал выпад, его копье в очередной раз пронзило человеческую плоть, а чамы приняли его вызов и начали прыгать в лодку, стараясь смять его.

* * *

Первой своего мужа увидела королева. Он находился на корме своей лодки, сражаясь плечом к плечу с двумя или тремя десятками кхмеров. С носовой части на них напирали чамы. Схватка была яростной. Звенело оружие, раздавались стоны и вопли людей, тела убитых сбрасывались за борт, чтобы освободить место для все прибывавших чамов. Асал смотрел на королеву, которая звала мужа, кричала ему, чтобы он держался, что она уже идет к нему. Когда Джаявар упал, она пронзительно вскрикнула. Но он все же поборол чама и сумел встать на ноги.

Асал уже был готов кинуться на нос своей лодки, чтобы присоединиться к сражающимся кхмерам, когда взгляд его вдруг остановился на громадном чаме, с боем пробивавшемся к Джаявару.

– Индраварман, – сказал он, сжимая древко копья.

Аджадеви услышала его.

– Где?

– Прямо по курсу, – ответил Асал, указывая на него пальцем. – Он ищет вашего мужа. Он уверен, что, если Джаявар погибнет, война закончится победой чамов.

Аджадеви крикнула своему капитану, чтобы он направил лодку к сражавшимся. Затем она приказала нескольким лучникам целиться в чамского короля. Пока она отдавала распоряжения, Асал торопливо отложил копье в сторону и начал расстегивать пояс с саблей в ножнах.

– Что ты делаешь? – спросила Воисанна, останавливаясь рядом с ним.

Он обнял ее за плечи и притянул к себе.

– В какой-то момент, моя госпожа, тебе может показаться, что я бегу от тебя. Но на самом деле я буду бежать к тебе. Я всегда буду бежать только к тебе.

– Что? Асал, что ты задумал?..

Но, прежде чем она успела возразить, он уже встал на борт и прыгнул в воду. Она была прохладной. Воисанна подняла крик, но впервые он никак не отреагировал на это. Он плыл вперед, делая короткие паузы, чтобы посмотреть на дерущихся. Лодка Джаявара была уже близко. Он отчетливо слышал удары сабель о щиты и крики покалеченных. Бой шел от носа до кормы, и противники часто сходились врукопашную. Индраварман зарубил кхмера, продвигаясь к корме, по направлению к Джаявару.

Асал не видел Индравармана с того времени, как его пытали в подвале дворца. Он хорошо помнил угрозы короля в адрес Воисанны – тот обещал сделать ее своей собственностью, насиловать и медленно убивать. Мысль о том, что Индраварман будет касаться своими лапами ее тела, будет расчетливо причинять ей боль, злобно и с удовольствием, вызвала в нем приступ неописуемой ярости. Он поплыл быстрее, моля богов дать ему сил и сделать так, чтобы он внушал врагу ужас. Он всегда был сильным и искусным бойцом, но сегодня ему нужно было превзойти самого себя. На борту этого судна находилось слишком много его соотечественников, слишком много воинов сражались рядом с Индраварманом. И, разумеется, По Рейм тоже был поблизости, держась в стороне и готовясь нанести решающий удар.

«Дайте мне силы, иначе она умрет! – молился он. – Сделайте так, чтобы я бился, как бог, как один из вас. Только на сегодня, только сейчас. Сделайте так, чтобы я сражался, как один из вас, и я больше никогда ни о чем у вас не попрошу!»

В воду рядом с ним ударило копье. Он нырнул и стал работать руками и ногами еще сильнее, чтобы не стать мишенью для стрел и копий и быстрее окунуться в хаос битвы.

* * *

Хотя сражение охватило всю лодку короля кхмеров, По Рейм убил только двоих врагов. Он был вынужден убить молодых воинов, когда те в запале битвы бросились на него. Все остальное время По Рейм оставался на носу судна, переводя взгляд с Джаявара на Индравармана и обратно. Кхмерского короля защищало все еще слишком много воинов, но ряды их таяли; очень скоро уже в рукопашную схватку вступит и По Рейм. Он, пройдя по телам мертвых и умирающих, всадит свой трезубец Джаявару в спину.

Лодку качнула необычайно высокая волна, и По Рейм столкнулся с чамским лучником. Он обругал этого человека и, оглянувшись, чтобы посмотреть, нет ли на подходе еще таких волн, вдруг заметил, что к ним кто-то плывет. Кто бы это ни был, он был безоружен и плыл очень быстро, мощно двигая мускулистыми руками и ногами. По Рейм уже хотел отвернуться, но тут пловец остановился и поднял голову, чтобы осмотреться.

– Вот ты и пришел! – прошептал По Рейм, инстинктивно поднимая свой трезубец.

Асал нырнул и на некоторое время скрылся из виду. Он продолжал плыть под водой, направляясь к корме, где кхмеры сражались за свою жизнь. По Рейм хотел было приказать лучнику стрелять в Асала, но передумал, не желая раньше времени выдавать свое присутствие здесь на случай, если стрела не попадет в цель.

По Рейм, продвигаясь к корме, заметил, как Индраварман сокрушил кхмера плоской стороной секиры, буквально вбив человека в палубу, словно кол. Теперь всего несколько человек разделяли двух королей, и они, безусловно, уже видели друг друга. По Рейм отметил, что Джаявар умелый боец, хотя и не обладает мощью своего соперника.

Переживая, что он выжидал слишком долго и теперь может пропустить момент убийства, По Рейм решительно двинулся вперед. Перед ним рухнул какой-то чам, а обливающийся кровью кхмер сделал выпад копьем в сторону ассасина. Удар был слабым, и По Рейм отбил его щитом, одновременно ткнув трезубцем кхмеру в живот. Тот с криками рухнул.

Само сражение не интересовало По Рейма, для него был важен процесс убийства, и теперь, когда он поразил врага, его трезубец принялся наносить удары во все стороны, словно семиголовый змей с его щита. Попадавшиеся ему на пути кхмеры быстро умирали. Он сначала пробивался к своему королю, а затем стал обходить его справа, надеясь подобраться к Джаявару со спины. Бой был жестоким и яростным, и хотя По Рейму хотелось поискать взглядом Асала, он не смел оторвать глаз от врагов перед собой. Многие из них были закаленными в сражениях воинами и дрались, как дьяволы, преисполненные решимости защитить свого короля. Они бились под знаменем с изображением Ангкор-Вата, и если погибал тот, кто держал это знамя, его место тут же занимал другой кхмер.

По Рейм игнорировал крики, вид искалеченных и убитых и запахи этой бойни. Он концентрировался только на людях перед собой, парируя их удары и продолжая забирать вправо, обходя линию обороны кхмеров с фланга. Здесь он оказался прижатым к борту и, убив очередного врага, наконец рискнул осмотреться в поисках Асала. В воде барахтались и гибли люди, но, насколько По Рейм мог разглядеть, Асала среди них не было.

– Куда же ты подевался? – прошептал он.

Менее чем в десяти шагах от него Джаявар упал. Когда же его люди кинулись к нему, чтобы защитить его, По Рейм проскользнул за их спинами с трезубцем наперевес.

* * *

Для Прака битва была не блеском сабель и сиянием щитов, не языками пламени и клубами дыма, а множеством незнакомых звуков. Люди кричали, жаждая крови, и шептали, прося пощады. В воздухе свистели стрелы, то бесполезно плюхаясь в воду, то втыкаясь в дерево, то вызывая вопль. Сражающиеся воины ревели от ярости, жалобно скулили от боли или же молчали.

Лодка Прака присоединилась к битве вслед за лодкой королевы. Их сразу атаковало чамское судно, и началась яростная рукопашная схватка. И хотя чамов вскоре отбросили, большинство кхмерских бойцов были убиты или ранены. Стрелы также попали в нескольких женщин, и теперь практически все в их лодке как-то пострадали от нападения. Четверо детей сидели съежившись за мачтой, двое мужчин гребли, пытаясь вывести лодку из этого хаоса, а женщины старались облегчить мучения умирающим.

Прак все-таки немного видел, и теперь он заметил, что к ним что-то приближается.

– Это наша лодка? – спросил он мать, которая стояла на корме рядом с ним.

– Нет… думаю, нет.

– Сколько на ней чамов?

– Не знаю. Из-за дыма плохо видно.

– Но они плывут на нас? Смотри внимательно, мама. Они движутся в нашем направлении?

– Да.

– Тогда дай мне копье. Когда придет время, скажешь мне, что делать.

Она сунула ему в руки толстое древко копья.

– У меня есть щит, – сказала она, и голос ее дрогнул. – Я буду стоять слева от тебя и держать щит.

Несмотря на переполнявший его страх, мысль о том, что она будет сражаться рядом с ним, вызывала в нем чувство гордости за нее. Она могла быть тихой, могла сомневаться в себе. Но теперь, в самый решительный момент, она собиралась встать рядом с ним, чтобы встретить врага лицом к лицу.

– Как далеко они сейчас, мама?

– Думаю… шагах в двадцати. Там их шестеро.

Прак крикнул двоим уцелевшим кхмерским воинам, чтобы они присоединились к нему на корме. Он не был уверен, что они его послушаются, но потом услышал, как их весла упали на дно лодки.

– Скажешь мне, когда и куда бить, мама. Прямо, влево или вправо. Просто скажи одно из этих слов, и я ткну туда копьем.

Кивнув, она передвинулась ближе к нему, натужно застонав, когда поднимала тяжелый щит.

Вражеская лодка ударилась в борт, и чамы начали перепрыгивать к ним. Прак, стоявший неподвижно, мог видеть только расплывчатые белые пятна, но он догадался, что двое чамов ринулись на них. Неожиданно раздался отчаянный звон сабель. Кто-то закричал. Кто-то упал в воду. Сражающиеся стонали, проклинали убийц и умирали.

Прак почувствовал, что за его спиной жмутся кхмерские дети. Они испуганно хныкали и причитали.

– Сколько чамов, мама? Сколько их осталось?

– Двое! И они идут сюда! Справа!

Прак сдвинулся с места, заметив приближающиеся силуэты. Зрение у него было слабое, зато сильными были руки, и он без напряжения держал перед собой тяжелое копье.

– Слева! – отчаянно крикнула Сория.

Не раздумывая, он ударил копьем влево от себя и почувствовал, что оно вошло в человеческую плоть. Второй размытый силуэт бросился на него. Сория снова закричала, и что-то ударило в щит. Выдергивая свое копье, Прак понял, что мать спасла ему жизнь.

– Куда? – крикнул он. – Куда мне бить?

Вдруг ногу его пронзила резкая боль.

– Прямо! – крикнула она.

Он вновь сделал выпад копьем. На этот раз удар пришелся в дерево, а не в человека, но теперь он знал, где находится чам, и, бросив копье, ринулся вперед и с размаху врезался в своего противника. Они оба упали. Прак почувствовал, как пальцы врага впились ему в лицо. Каким-то чудом он преодолел желание сразу же защитить себя от этой боли и, нащупав шею противника, обхватил ее правой рукой и крепко сжал. Таким образом он за свою жизнь успокоил немало крупных сомов, и очень скоро чам захрипел. Он пытался выцарапать Праку глаза и разорвать рот, но тот не ослаблял хватки. Он просто продолжал давить, пока не почувствовал, что противник затих.

– Он готов, Прак! – крикнула мать. – Они все убиты!

Прак оттолкнул от себя мертвое тело и попытался встать на ноги. Однако ноги не слушались его. Он стоял на колене и никак не мог прийти в себя. Мать что-то говорила ему, но смысла ее слов он не понимал. Он едва сохранял вертикальное положение и уже не слышал звуков продолжающегося боя, не чувствовал боли в раненой голени.

Сория бросилась к нему, и ощущение ее рядом быстро успокоило его; в ее объятиях он всегда находил утешение.

* * *

Доплыв до кормы кхмерской лодки, Асал схватился за руль, чувствуя, как волны качают его, то поднимая, то опуская. Он хотел сразу же ввязаться в схватку, но дышал тяжело и поэтому заставил себя подождать, чтобы силы немного восстановились. Он поискал взглядом Воисанну, но ее заслонял от него скользкий борт лодки.

Раздался женский крик. Асал не знал, кто кричит, но этот резкий звук побудил его к действиям. Подтянувшись на руле, он схватился за край борта и перевалился в лодку, упав сверху на убитого кхмера. Без колебаний он вынул из безжизненных пальцев саблю и щит. К нему сразу бросились два кхмера, но он на их родном языке сказал, что он друг Джаявара. Воины в нерешительности остановились, и тут Асал увидел, что король упал ничком, окруженный пятнадцатью своими воинами. С носа на них наступали чамы, превосходящие их числом, пытаясь смести их яростным натиском. Джаявар с трудом встал и поднял саблю, вызвав бурю восторгов у своих людей. Они продолжали сражаться, как и Джаявар, который, к удивлению Асала, выдвинулся вперед. Чуть дальше, почти на середине лодки стоял Индраварман; он кричал на своих людей, размахивая боевой секирой, разбивавшей деревянные щиты и рубившей прятавшуюся за ними человеческую плоть.

И вновь Асал вспомнил угрозу Индравармана в отношении Воисанны. Он представил себе, как король избивает ее, и эта картина зарядила его такой злостью, что он проигнорировал требование кхмеров оставаться на месте. Тогда один из них замахнулся на него саблей, но Асал отбил удар щитом и проскочил мимо них, громко призывая Индравармана выйти вперед, чтобы умереть. По пути он оттолкнул нескольких кхмеров, не обращая внимания на нацеленное на него оружие. Внезапно он оказался рядом с Джаяваром. Короля в этот момент атаковал чамский командир, и Асал сразил его косым ударом сабли. Джаявар, уже несколько раз раненный, узнал Асала и крикнул своим людям, что это друг.

Должно быть, в это же время Асала увидел и король чамов, поскольку он проревел своим воинам, чтобы они убили предателя. Чамы бросились к Асалу. Сражающиеся находились слишком близко друг к другу, чтобы можно было использовать копья, так что бой шел на саблях, ножах и боевых секирах. Асал стоял рядом с Джаяваром, отбиваясь от тех, кто пытался убить короля. Никогда еще его сабля не летала так легко и свободно, поднимаясь и опускаясь по широким дугам, оставлявшим бреши в рядах противника. Люди падали перед ним, создавая барьер из своих тел. И все же, понукаемые Индраварманом, чамы продвигались вперед, размахивая саблями и секирами и стараясь достать Асала за его щитом. Одному из них это почти удалось, но Джаявар поймал уже опускающийся клинок эфесом своей сабли и сцепился с нападавшим; они стояли лицом к лицу, осыпая друг друга проклятиями и стараясь пересилить соперника, но тут Асал, выдернув свою саблю из тела умирающего чама, глубоко вонзил ее в противника Джаявара. Из второго ряда атакующих в Асала полетело копье, чиркнув его по плечу. Бросок был несильный, но наконечник копья разорвал кожу, вызвав острую боль, которая еще больше разозлила Асала. Он издал боевой клич своих соплеменников, и при этом тут же атаковал их, не медля и не раздумывая; сабля его, казалось, летала сама по себе, жила своей собственной стальной жизнью. Люди отступали перед ним, охваченные страхом, а он продвигался вперед, все глубже врезаясь во вражеские ряды. В конце концов он оторвался от кхмеров, остался один. Его почти со всех сторон окружили чамы, и ему пришлось с новой силой биться за свою жизнь. Он убил двоих, но был бы сражен, если бы ему на помощь не подоспел Джаявар.

Кхмерский король и чамский военачальник сражались с их общим врагом плечом к плечу. Они прикрывали друг друга, помогая одолеть соперника, но людей у Индравармана было очень много. Да и сам чамский король уже приближался к ним со своей непрерывно мелькавшей секирой, разившей направо и налево.

Кто-то ударил Асала древком копья по голове. В глазах у него потемнело, но он продолжал биться, стараясь добраться до Индравармана. Снова издав боевой клич, он переступил через тела сраженных его саблей чамов и углубился в их ряды. Теперь чамский король представлялся ему демоном, желающим похитить у мира свет и красоту. Асал ринулся на него, как один из богов, изображенных на стенах Ангкор-Вата, с высоко вскинутой саблей и лицом, перекошенным от ярости.

И вот Асал и этот демон сошлись. Они скрестили оружие, и от силы этого удара у Асала онемела рука. Вокруг бились и умирали кхмеры и чамы, к нему подкрадывался По Рейм, но для Асала не существовало никого, кроме этого демона зла. Он напирал на него, изо всех своих сил стараясь повергнуть его, но тот стоял крепко, отражая каждый его удар и черпая силы в собственных пороках и злобе.

* * *

Вибол не заметил, как его отца сбили с ног. Только что он сражался с чамским копьеносцем, а в следующий миг уже лежал на дне лодки и из раны на его лбу текла кровь. В лодке было много воды, она переливалась от кормы к носу и обратно, мотая беспомощное тело отца из стороны в сторону.

Сначала Вибол подумал, что отец мертв, и поэтому, убив пожилого чама, он в отчаянии упал рядом с Бораном на колени. Однако тот открыл глаза и попытался сесть. Вокруг них по-прежнему шла схватка, их задевали ногами люди, кричащие и продолжающие рубить друг друга. Дно лодки было завалено трупами.

Вибол видел уже слишком много раненых кхмеров, которые были вскоре заколоты копьем, чтобы оставить отца одного. Кряхтя от натуги, он потащил его к борту, который уже осел почти до поверхности воды. Сражающиеся воины, цепляясь за них, падали, но Вибол продолжал тащить отца, всхлипывая при виде его раны, которая быстро наливалась кровью. Человек, который всегда любил его и который ради него последовал за ним в этот ад, был сейчас беспомощен, как дитя.

Кто-то наступил Виболу на руку, и он скривился от боли, но больше никак на это не отреагировал. Их лодку затянуло дымом так, что ничего не было видно, схватка на какое-то время затихла. Вибол дополз до борта и перевалил отца через него. Затем он перевалился в воду сам. Он пристроился позади отца, держа его голову над водой и поддерживая его своим телом.

Вибол начал плыть, но это у него плохо получалось, поскольку его неудержимо трясло. Он не знал, куда направляться, поэтому просто старался отплыть подальше от их лодки, от этого места смерти и отчаяния. Он продолжал всхлипывать, думая о том, что отец был бы цел и невредим, если бы он, Вибол, по сути не принудил свою семью пойти на войну.

– Прости меня, – прошептал он. – Пожалуйста, прости меня!

– Нечего… извиняться за это, – отозвался Боран; голос у него был низкий и глухой, как будто он только что очнулся от глубокого сна.

– Не умирай, отец, прошу тебя… Ты не можешь умереть!

– Я не умру.

Неподалеку от них в воду вонзилось копье, и это заставило Вибола плыть быстрее.

– Оставьте его в покое! – воскликнул он. – Просто оставьте его в покое!

Вдалеке виднелись очертания каких-то лодок. Некоторые из них были в огне, на других сражались противники. Вибол уплывал от всего этого, хотя временами картины битвы можно было наблюдать повсюду. Он дотащит отца в безопасное место, даже если для этого ему придется переплыть с ним все Великое озеро.

– Я хочу убраться отсюда как можно дальше, – сказал Вибол, – подальше от всего этого безумия. И никогда больше сюда не возвращаться.

– Просто плыви… мой отважный сынок.

И Вибол сделал так, как сказал отец, направляясь к полоске горизонта, свободной от лодок и людей. Он ненадолго погрузился под воду, продолжая поддерживать отца. Он почувствовал, что волны уменьшились, а ветер стих. Однако ему все равно было нелегко тащить отца – он тянул его вниз.

Он плыл вперед. Ему очень хотелось тишины, хотелось слышать только плеск воды, вдыхать чистый, свежий воздух. Ничего не имело значения, кроме главного – быть рядом с отцом и держать его, ощущая, что под ними проплывают рыбы, и, закрыв глаза, вспоминать об их дружбе.

* * *

Джаявар увернулся от копья и вздрогнул, когда вражеский клинок сразил кхмера позади него. Обрушив рукоять своей сабли на голову противника, король бросил взгляд на соседние лодки, молясь, чтобы к ним подошла помощь. Но, куда бы он ни посмотрел, везде кхмерские и сиамские воины бились с окружавшими их чамами. Врагов было просто слишком уж много.

Джаявар был убежден, что они обречены, если не будет убит чамский король, и поэтому он стал пробиваться к Индраварману, набросившись на коренастого воина, появившегося на его пути, с неожиданной злостью. Однако тот был быстр, он парировал его удары и контратаковал, широко замахиваясь саблей. Джаявар был вынужден отступить и снова едва не поскользнулся на залитом кровью днище. На него набросился еще один чам, и теперь Джаявару пришлось отчаянно отбиваться одновременно щитом и саблей. Враги напирали на него, и, чтобы остаться в живых, ему требовались вся его сила и находчивость. Отбив очередной удар, он вдруг увидел, что коренастый воин бросился вперед, держа саблю параллельно дну лодки. Такой удар должен был выпустить все его внутренности, однако Асал, отвлекшись от Индравармана, смог отвести клинок напавшего на Джаявара чама, ударив по его сабле сверху вниз. Джаявар споткнулся. Тут же двое его людей встали пред ним, а когда король восстановил равновесие, то мог уже только наблюдать за тем, как Асал бьется с коренастым вражеским воином.

Хотя Джаявар молил богов дать ему силу, казалось, что, если божественное вмешательство действительно имело место, то оно было направлено на Асала, потому что тот сражался с невероятными ловкостью и напором. Он то и дело издавал боевой клич, сабля его мелькала с немыслимой быстротой, а щит разбрасывал врагов в стороны. Коренастый чам успел получить два удара саблей, прежде чем на его лице отобразилась печать смерти, а пока умирающий воин падал на палубу, Асал уже переключился на другого противника, напирая на него, как ураган на лес из старых деревьев. Деревья дрожали и раскалывались, качались и падали. Асал уворачивался от них, когда они валились на него, и, выкрикивая имя Индравармана, вновь начал пробиваться к королю, оставляя за собой раненых и убитых.

Джаявар вознес богам благодарственную молитву за то, что они привели к ним Асала. Он хотел снова кинуться врукопашную, но несколько его людей заслонили его от дерущихся. Звенели сабли, свистели стрелы, плыл черный дым. Но глаза Джаявара были прикованы к Асалу, ему казалось, что тот дерется за пятерых, рассеивая своих врагов и делая короткие паузы, чтобы отбить щитом чамское копье.

Кхмерский король раздвинул своих воинов и стал пробиваться к своему новому союзнику, чтобы помочь ему. Однако, спеша к Асалу, Джаявар не видел высокого чама с поднятым трезубцем. Обагренный кровью трезубец был нацелен Асалу в спину.

Наконец Джаявар все же заметил эту угрозу. Он начал кричать, чтобы предупредить Асала, но тут что-то ударило его в бок, выбив дыхание. Задохнувшись, он все же умудрился убить своего противника, но голос у него пропал.

И никто не отвел нависшую угрозу.

* * *

Как только Асал увидел Индравармана вблизи, он уже не мог мыслить здраво. Душа его жаждала мести, но не за свои муки во время пыток, а за угрозы Воисанне. Он даже не думал, что возможно драться так, как сейчас дрался он, когда его сабля и щит казались ненасытными хищниками, действующими на свое усмотрение. Те, кто оказывались у него на пути, умирали. Другие предпочитали прыгнуть за борт, чтобы не испытать на себе мощь его клинка. Хотя он всегда был неистовым бойцом, но сегодня ярость сделала его невероятно опасным для врагов, смертельно опасным.

В следующий раз они с Индраварманом встретились в центре лодки. У короля чамов в левой руке был щит, а в правой – массивная боевая секира. Щит был почти целым, а оба лезвия секиры были залиты кровью. Индраварман выкрикнул проклятие и добавил, что женщина Асала будет принадлежать ему, после чего размахнулся и нанес секирой удар, который мог бы свалить с ног коня. Асал отразил удар, однако щит его треснул, а рука онемела. Тем не менее он не остановился и не отступил, а рубанул в ответ своей саблей, поразив Индравармана быстротой и силой удара. Королю удалось отбить этот удар щитом. Сбоку наседали чамы, пытающиеся помочь Индраварману, но Джаявар и несколько его людей сдержали их.

Асал бросался на своего более крупного противника, нанося удары саблей под разными углами, умудряясь своим полуразбитым щитом отражать удары страшного топора. Главные соперники заставили всех расступиться. Никто не хотел вмешиваться – приблизиться к ним означало смерть. Асал и Индраварман сражались упорно и яростно, оба сильные и быстрые, опытные и мудрые. Ни один из воинов, будь то чам или кхмер, не мог так управляться с секирой, как это делал Индраварман, потому что тот размахивал своим тяжелым оружием с невероятной легкостью, будто детской игрушкой. Асал со своим разбитым щитом старался уворачиваться от ударов топора, вместо того чтобы отбивать их. Он крутился на цыпочках, словно танцевал на залитом кровью дне лодки, уклоняясь от жадной стали, гонявшейся за его телом, то в одну сторону, то в другую.

Тяжело дыша, с судорожно вздымающейся грудью, Асал пробовал контратаковать, но Индраварман тоже был невероятно быстр. Оружие их ударилось одно о другое, и два воина сошлись вплотную. Они, напрягшись, уперлись друг в друга плечами и головами так, что их пот и кровь смешались.

– Ты предал меня, – прошипел Индраварман сквозь стиснутые зубы.

– И сделал это с радостью… о великий король.

– Твоя шлюха будет…

– Нет! – крикнул Асал и, отстранившись на мгновение, ударил Индравармана лбом в нос.

У короля из носа хлынула кровь, он взревел от боли и шагнул назад. Асал высвободил свою саблю, зацепившуюся за топор, и сделал резкий выпад. Удар не попал в цель, но Асал продолжал напирать на Индравармана, заставляя того отступать. Асал снова взмахнул саблей и на этот раз почувствовал, что металл вошел в плоть. Индраварман вскрикнул.

Видя, что их королю угрожает смертельная опасность, чамы снова бросились на Асала. Он отбил один удар сабли, потом услышал сдавленный предупреждающий окрик Джаявара и, обернувшись, каким-то чудом, отчаянным движением своего щита успел отбить в сторону трезубец По Рейма. Один из зубцов этого грозного оружия воткнулся в щит, оцарапав Асалу предплечье.

Индраварман восстановил равновесие и наотмашь ударил Асала плоской стороной своей секиры; тот покачнулся и ударился спиной о край борта лодки. Перед глазами заплясали искры, воздух, казалось, застрял в горле. Он почувствовал, что валится в воду.

По Рейм прыгнул на него с кинжалом в руке. Каким-то чудом Асалу удалось перехватить его запястье. Однако ассасин с такой силой навалился на Асала, что оба, перевернувшись, вверх ногами полетели в воду.

Асал продолжал сжимать запястье По Рейма. Но его голова находилась в коричневой воде, и он не мог ни думать, ни что-то видеть, ни дышать.

По Рейм ударил Асала коленом в живот. Асал непроизвольно вскрикнул, и вода хлынула ему в рот. Он поперхнулся, закашлялся и отчаянно заметался – конец приближался быстрее, чем он ожидал.

* * *

Хоть Воисанна и пребывала в смятении из-за гремевшей вокруг битвы, она тем не менее умудрялась почти без задержек подавать королеве стрелы. Лучник из Аджадеви был не самый лучший, но она непрерывно поливала соседнюю лодку с чамами дождем из стрел. Враги стреляли в ответ, и их стрелы втыкались в борт и дно лодки рядом с женщинами. Если наконечники впивались в доски неглубоко, Воисанна высвобождала стрелы и подавала их Аджадеви, а та сразу же отправляла их обратно, в противника. Поскольку целилась она в скопление людей, то зачастую попадала, слыша в ответ крики и проклятия.

Похоже, Аджадеви не испытывала страха перед свистевшими вокруг нее стрелами, но Воисанну эта постоянная опасность лишала присутствия духа. Она настояла на том, чтобы Чая оставалась с детьми, которые спрятались за стеной из щитов. Кое-кто из детей уже потерял своих матерей и отцов, и Воисанна гордилась Чаей, которая сейчас пыталась утешать маленьких.

Когда Воисанна кидалась вытаскивать очередную вражескую стрелу, она каждый раз поглядывала на ту лодку, где находился Асал. Она не видела его, но постоянно искала глазами, даже когда королева кричала ей, чтобы она не медлила. Аджадеви также с нетерпением ждала известий о ходе битвы, поскольку Джаявар находился в самой ее гуще. Но если бы она не удерживала своими выстрелами соседнюю вражескую лодку на расстоянии, чамы уже давно высадились бы на их судно и перерезали бы всем им глотки или зарубили бы саблями. Поэтому Воисанна собирала стрелы, сообщала королеве о том, что видит вокруг себя, и старалась не замечать слез Аджадеви.

Но все изменилось, когда ей наконец удалось заметить Асала, сражающегося с Индраварманом. Она видела, как его сабля мерно поднимается и опускается, словно мотыга крестьянина. Вот чамский король отшатнулся. Но тут на Асала прыгнул другой чам, поменьше короля; Воисанна закричала, а Асал схватился со своим новым соперником, после чего они оба упали в воду и исчезли из виду. Не раздумывая ни мгновения, она прыгнула за борт, продолжая держать в правой руке только что вытащенную стрелу. Она гребла изо всех сил, сходя с ума от страха за любимого. Она думала о том, как ему больно в темной воде, и мысль об этом гнала ее вперед, давая силы. Хотя поверхность воды была усеяна тлеющими обломками досок, она, не помня себя, продвигалась вперед, выкрикивая его имя на выдохе.

Она приближалась к его лодке. Прямо перед ней в фонтане брызг из воды показалась голова незнакомца. Он глотнул воздуха и тут же снова погрузился в воду. Изо всех сил работая руками и ногами, Воисанна открыла глаза под водой. Несмотря на то что видно было плохо, она все же заметила блеск стали. Затем появилось лицо Асала; рот его был открыт так, что были видны белые зубы. Теперь она уже четко видела, что двое мужчин дерутся за нож. Асал находился под своим противником, глубже его. Воисанна подплыла к худощавому чаму со спины, и ей удалось сделать это незаметно. Крепко сжав свою стрелу, она размахнулась и всадила ее во врага. Стальной наконечник глубоко вошел в тело пониже правой лопатки, и она услыхала сдавленный крик. Нож вывернулся в ее сторону, но она даже не пыталась защититься от него, продолжая вгонять стрелу глубже и глубже. Асал дернул за руку, державшую нож, отвел его от нее и, изменив направление удара, всадил его в бок соперника. Тот застонал, и вода вокруг них окрасилась в красный цвет. Он пытался еще сопротивляться, но Асал был сильнее и наносил удары ножом снова и снова. Чам содрогнулся и опять застонал; из его рта наверх поплыли пузыри. Глаза его в ужасе расширились, а движения замедлились. Он еще раз конвульсивно дернулся, после чего, казалось, превратился в статую с застывшими, неподвижными чертами лица и медленно пошел ко дну.