Текст книги "Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией"

Глава 9 Крах Португалии на Востоке

Первая блокада Гоа с одновременной потерей Ормуза показала португальцам, что, если они хотят сохранить хотя бы некое подобие прежнего положения на Востоке, необходимо срочно укрепить свой флот в Индийском океане. Из Европы были отправлены дополнительные суда, и на некоторое время это усиление удерживало противников от враждебных действий – таких, как блокады, – требующих длительных и серьезных усилий. Но политика взаимной поддержки действий против Португалии, принятая в 1619 году Голландской и Британской компаниями, оставалась в силе десять лет и, хотя не стала основой для широкомасштабного плана завоеваний, все же принесла плоды в виде совместных агрессивных действий судов компаний против конкурента. Так, в 1624 и 1625 годах англо-голландские эскадры атаковали португальские корабли на входе в Персидский залив, а в 1626 году – небольшое португальское поселение на острове Бомбей. Вряд ли стоит утверждать, что эти нападения стали эпохальными событиями, поскольку первые две атаки не принесли решающего успеха и в ходе них было потеряно единственное английское судно, потопленное португальцами на Востоке, а последняя была обычным набегом. Но их значение заключалось в том, что теперь англо-голландцы всегда владели инициативой. Постепенно дошло до того, что действия португальцев были сведены к постоянной обороне, и, хотя Гоа снова стал открытым портом, факт, что они исчерпали свои возможности в части получения подкреплений из метрополии, в то время как флоты англичан и голландцев неуклонно росли, лишал их взгляд на будущее оптимизма.

Так сложилось, что отношения португальцев с Моголами – императорами, правившими на севере Индостана, изменились к худшему по ряду причин, не последней из которых было дружественное отношение этих могущественных правителей к агентам Британской компании, которым они позволили обосноваться в Сурате. От этого отчуждения англичане существенно выиграли. Дело в том, что португальские короли имели обыкновение, когда портились отношения с двором в Дели, задерживать местные суденышки, занятые перевозкой благочестивых мусульман из Индии на ежегодное паломничество в Мекку. Такое вмешательство вызывало немало гнева, поскольку императоры, командовавшие грозными армиями, как и персидский шах Аббас, были на море беспомощными, словно дети. Тем более в сравнении с белыми людьми. Поэтому они и решили обратиться за помощью к другим белым людям – англичанам, использовав их в качестве наемников. Поэтому снова английские корабли оказались в распоряжении восточных правителей как условие для развития торговли. На этот раз возможности были предоставлены, поскольку Моголы строже придерживались договоренностей, чем шахи. Португальцам дали понять, что суда с паломниками, равно как и все прочие суда, в которых заинтересованы Моголы, отныне и впредь находятся под защитой английских пушек, и английские фактории в Сурате пользовались особой благосклонностью в Дели.

Положение и политика Британской Ост-Индской компании в этот период – и в течение почти шестидесяти лет после него – заслуживает внимания всех, кто интересуется разными формами национальной заокеанской экспансии. Будь первый португальский вице-король Индии жив в первой половине XVII века, он бы указал на растущую силу и богатство английских торговых авантюристов на северо-западе Индостана как доказательство взглядов на азиатское предприятие, которые он тщетно пытался внушить своему суверену. Компания и ее агенты проводили свою политику именно на тех принципах, которые он рекомендовал. «Уделяйте все свое внимание могуществу на море, – писал Алмейда, – и избегайте лишних расходов на крепости и прочие обязательства на суше». Король Мануэл не одобрял эти принципы. Зато лондонские торговцы одобрили. Им было достаточно протолкнуть одного администратора в качестве своего главного представителя в Сурат – между Гоа и Диу, двумя сильнейшими крепостями в Южной Азии – и снабдить его бунгало, складом, парой клерков и несколькими кремневыми ружьями. Никаких валов, стен, рвов и орудий. Но этот администратор имел полномочия контролировать движение всех кораблей флота компании в Индийском океане. Когда же этот флот численно превзошел португальский флот, этот администратор, он же по совместительству бухгалтер, стал контролировать весь обширный морской регион между Аравийским полуостровом и Индостаном. Заметим, что он не только отправлял домой больше богатств, чем португальские офицеры, но и превзошел их, заручившись поддержкой великих азиатских правителей – индийских Моголов и иранских Сефевидов. Он вел дипломатические переговоры на равных с португальским вице-королем, имевшим королевский статус, многочисленных стражников и практически неприступную крепость.

Однако не подлежит сомнению и то, что капитаны кораблей компании испытывали острую необходимость в соответствующих судоремонтных сооружениях, оборудовании, арсенале – иными словами, в собственной базе флота. Правда, даже при отсутствии ремонтных баз – за исключением тех, которые могли предоставить местные правители, они как-то одерживали верх над португальцами, имевшими крупные доки в Гоа. Вероятно, они действительно были непревзойденными мастерами своего дела. Все дело в том, что для любого заморского мероприятия, проводимого вдали от родных берегов, должна соблюдаться некая пропорциональность между количеством судов и размером заморских владений – только так будут достигнуты наилучшие результаты. Проницательные голландцы поняли это на самой ранней стадии. Но эффективное возвеличивание англичан над португальцами (при решающей роли голландцев. – Ред.) тем не менее показало, что в эпоху парусного флота, как и утверждал Алмейда, корабли могли господствовать над обширными морскими районами без поддержки крепостей, находящихся в непосредственной близости, хотя и не без трудностей. А приморские крепости без достаточного числа кораблей никогда не имели такой возможности и не будут иметь.

Для торгового сословия из числа местного населения перемены на первом этапе были озадачивающими. Все же индусы больше опасались крупных армий, чем кораблей. А истории о разрушительных обстрелах городов с моря за прошедшие столетия благополучно забылись. Насколько индусский торговец мог оценить внешние атрибуты могущества, то обеспеченные всем необходимым вооружением гарнизоны Гоа и Диу были доказательством силы, напрочь отсутствовавшей, как казалось, в британских концессиях, где единственными белыми людьми были сильно потевшие клерки и морские шкиперы в крайне непрезентабельных одеждах. Но когда местные люди поняли, что последние, несмотря на невзрачный вид, пользуются таким же хорошим отношением Великих Моголов, как и богато одетые португальцы, даже более того, у неказистых англичан больше денег, чем у изысканных португальцев, они стали увереннее вступать с ними в деловые отношения.

В 1625 году отдельные ссоры между Британской компанией и португальцами соединились с европейскими проблемами, положившими начало войне между метрополиями. (Очередная англо-испанская война 1625–1630 гг., где союзниками Англии выступили Голландия и Франция. Нападение союзников на Кадис (9 английских и 16 голландских кораблей, 90 транспортов с войсками) было испанцами отбито. Не удалось захватить и испанский «серебряный флот» из Америки. В 1630 г. Англия, бросив союзников, заключила с Испанией мир. Напомним, что с 1581 по 1640 г. Португалия входила в состав Испании. – Ред.) Поскольку компания была уполномочена британской короной вести борьбу со всеми врагами государства, ее враждебное отношение к вице-королю в Гоа приняло национальный и постоянный характер. Такое положение сохранялось в течение пяти следующих лет до установления в 1630 году мира в Европе (мира не было – шла Тридцатилетняя война 1618–1648 гг. – Ред.). Но после уже упомянутого набега на Бомбей в 1626 году компания довольствовалась ведением торговых дел и на Востоке сложилась довольно любопытная ситуация: хотя формально объявленная война повлекла за собой враждебные действия между отдельными лицами и компаниями, на практике обмен ударами был редким и незначительным. Суть заключалась в том, что чувства, доселе объединяющие британскую и голландскую компании в их совместном противостоянии португальцам, стали ослабевать, по крайней мере у англичан, вследствие растущего торгового соперничества и угрозы голландского морского господства. Англичане не без оснований опасались, что в будущем их торговля сильнее пострадает от союзников компании, чем от ее теперешних противников. И когда между Британией и Португалией (в составе Испании. – Ред.) был восстановлен мир, политика лондонских купцов стала быстро меняться в сторону установления понимания с португальским вице-королем. Последний, со своей стороны, уже давно понял, что, оставаясь врагами обеих компаний, португальцы совершают ошибку, поскольку блокада Гоа и одновременная потеря Ормуза наглядно доказали, что Португалия не может справиться с двумя столь сильными противниками сразу. И хотя последовавшее вскоре прибытие нескольких судов из Лиссабона помогло португальцам в какой-то мере укрепить свои позиции, английские договоренности с империей Моголов добавили трудностей в будущем. А тем временем неуклонная экспансия и непримиримая враждебность голландцев были постоянным источником тревог в Гоа. Так что, когда Британская компания делала португальцам какие-то предложения, она уже не получала безапелляционных отказов, как это было бы несколькими годами раньше. И хотя вице-король проявлял дипломатическую осторожность, ситуация медленно, но верно становилась более свободной для обеих сторон. После длительных консультаций в 1635 году была, наконец, достигнута официальная договоренность о том, что обе стороны обязуются урегулировать все споры мирным путем.

После этого португальцы остались один на один с голландцами, и основным содержанием истории Индийского океана в течение нескольких последующих десятилетий стала борьба между этими двумя белыми нациями на Востоке. В этом конфликте иногда наступали короткие паузы, во время которых не велись военные действия, однако моральное противостояние не ослабевало. Британская компания внимательно следила за развитием событий, оставаясь зрителями (излюбленная позиция Великобритании вплоть до XX в. – Ред.), чьи интересы иногда выигрывали, а иногда – страдали в атмосфере постоянной вражды между соседями. В период, последовавший за первыми двадцатью годами ее существования, история Голландской компании стала чередой замечательных достижений, благодаря которым Голландия заняла выдающееся место в морской истории. Стремясь добиться океанской гегемонии на Востоке, построенной по модели Албукерки, губернатор Кун и его последователи, не испытывавшие ни малейших угрызений совести по поводу захвата всего, что им позволяли захватить имевшиеся в их распоряжении силы, прошли долгий путь к полному успеху. Они явили пример приобретения политической и коммерческой власти посредством мастерского использования военного флота. Что касается собственности и влияния на суше, их позиция отличалась от позиции Британской компании, которая имела ровно столько земли, сколько было абсолютно необходимо для факторий, и иногда даже порицала своих служащих за увеличение их числа. Голландцы считали, что наилучший способ развить торговлю – установить эффективный контроль над районом зарождения грузопотока, и силой подчиняли себе местных правителей в регионах сосредоточения своих коммерческих операций. Правда, иногда они действовали по методу Албукерки, то есть оставляли у власти местных правителей. Так, Ява, Суматра и Молуккские острова были вынуждены уступить голландцам монополию на свой экспорт. Другие острова, которые были меньше и удерживались португальцами, были захвачены, и туда были назначены голландские губернаторы.

С Британской компанией голландцы существовали как бы параллельно до времен Кромвеля. За двадцать лет Голландская компания заняла настолько важное место в национальной экономике своей страны, что теперь всегда могла рассчитывать на поддержку правительства, а Голландия стала более могущественной морской державой, чем Англия. С другой стороны, Британская компания внесла значительно меньший вклад в дело процветания своей страны, и не могла претендовать на материальную поддержку, даже если бы королевский флот был достаточно силен, чтобы ее оказать. В результате абсолютной уверенности в себе, основанной на поддержке соотечественников, один из высших чиновников Голландской компании довел ситуацию до высшей точки в 1623 году, ополчившись на горстку англичан, имевших на острове Амбоина (Амбон, Молуккские о-ва), где выращивалась гвоздика, одну из последних английских торговых факторий Британской компании в Малайском архипелаге. В период временного отсутствия генерал-губернатора Куна, который находился в Европе после окончания своего первого срока пребывания в должности и до начала второго, этот чиновник арестовал весь британский персонал на Амбоне. Он подверг англичан пыткам, добиваясь признания в преступлениях против голландских законов, которых они никогда не совершали, и затем казнил. И Голландское государство поддержало его действия. Нельзя сказать, что инцидент сильно повлиял на общую стратегическую и коммерческую ситуацию на Востоке – ни в тот момент, ни впоследствии. Вместо взрыва негодования, которого можно и нужно было ожидать, когда новость достигла Лондона, англичане ограничились шумными протестами и угрозами, которые так и не осуществились до прихода к власти Кромвеля спустя тридцать лет. Но это привлекло внимание нации к деятельности Британской компании, которое неуклонно возрастало по мере того, как Англия становилась морской державой, и, наконец, настал период, когда голландцам приходилось дважды подумать, прежде чем предпринимать какие-либо враждебные действия против англичан.

После инцидента на Амбоине (Амбоне) англичане, еще раньше покинувшие Бантам, больше не были помехой на островах Малайского архипелага, и голландцы, посчитав свои позиции в восточной части Индийского океана достаточно прочными, решили, что пора вытеснить португальцев из северной части океана. (Если быть точными, то граница Индийского океана с Тихим проходит у северного входа в Малаккский пролив, по западному берегу Суматры, южному берегу Явы, Тимора и Новой Гвинеи. Так что описываемые позиции голландцев и португальцев в Малакке относятся к акватории Тихого океана. Но простим британскому автору-адмиралу такое чисто английское заблуждение. – Ред.) На то, что это будет серьезным делом, указывал их собственный опыт в Малакке. Но пока не было острой конкуренции в торговле, с захватом португальских колоний и крепостей можно было подождать. Спустя несколько лет, собрав достаточное количество судов, было предпринято генеральное наступление на соперничающее с Голландией на Востоке европейское государство. Оно велось упорно, целеустремленно и терпеливо, однако развязанная война оказалась долгой.

Возможно, будет преувеличением утверждать, что голландцы придерживались строгого, расписанного по времени плана. Они никогда не стояли на месте, но никогда и не спешили и, усвоив уроки былых неудач в Малакке, избегали рисков их повторений и не пытались захватить одновременно все и сразу. Однако голландцы всегда точно знали, что будут делать на следующем этапе и как, и каждое движение вперед выполнялось так, чтобы не только достигалась непосредственная цель, но и делался шаг к достижению следующей. Поэтому голландцы, хотя и постоянно проявляли агрессивность, никогда не спешили, и не потому, что им не хватало азартных, смело идущих на риск офицеров. Всему миру известны имена таких лидеров, как Хемскерк, ван Димен и Пит Хейн. Просто голландцы предвидели, что со средствами, которые были в их распоряжении, они скорее добьются успеха медленными и уверенными, а не поспешными действиями. В течение двадцати лет политика ярких, стремительных атак их не привлекала, но, если судить по конечным результатам, даже сам Албукерки вряд ли мог добиться большего.

Поскольку все планы голландцев зависели от удержания в своих руках инициативы, перспектива успеха основывалась на абсолютной свободе передвижения по морю. Требовалась, во-первых, позиция с наветренной стороны от противника, откуда можно атаковать, а во-вторых, восточный флот, превосходящий по силам любую разумную комбинацию флотов противников. Позиция с наветренной стороны у голландцев уже имелась, но кораблей пока еще было мало. Поэтому, когда после блокады Гоа в 1622 году морские силы португальцев были увеличены, голландцы стали упорно наращивать свои, и делали это до тех пор, пока их флот не стал достаточно сильным, чтобы противостоять даже англо-португальской коалиции, создание которой представлялось маловероятным, но вовсе не невозможным. Оставалось увеличить войска. Но военные резервы Голландской компании в тот период хотя и были достаточными, чтобы одержать верх над плохо оснащенными армиями малайских султанов, но не соответствовали стандартам, необходимым для прямой атаки или осады хорошо укрепленных европейских позиций, таких как португальские морские крепости. Против них они еще много лет были вынуждены полагаться только на военно-морские силы.

Однако чисто морское наступление, когда его вели такие асы войны на море, как соотечественники флотоводцев Тромпа и де Рюйтера (Рёйтера), оказалось достаточным для достижения основной цели – остановки всей португальской морской торговли на Востоке. Видя, насколько серьезный урон нанесла первая морская блокада Гоа, голландцы в 1630 году подготовились к новому генеральному наступлению. Свои стратегические планы на пятнадцать лет они построили на следующем принципе: хотя вражеские порты слишком сильны, чтобы стать объектом прямой атаки, торговля, которая дала им жизнь и постоянно поддерживала их роль источника национального богатства, может быть прекращена превосходящими военно-морскими силами противника, у которого нет необходимости в спешке. Поэтому использовались только морские суда, чтобы лишить Малакку и Гоа положения, которое они занимали на протяжении более ста лет, – основных мест взаимодействия жителей Востока и Запада. Эти порты подверглись многолетней блокаде, в результате которой городские улицы заросли сорняками, а население покинуло свои дома в поисках лучшей доли.

Но в самом начале у голландцев еще не хватало кораблей, чтобы надежно «запечатать» оба порта одновременно, не распыляя свои силы. Нельзя было сбрасывать со счетов наличие португальского флота на Малабарском берегу и в Маскате. Приходилось выбирать, с какого из портов начать, и выбор пал на Малакку, которая была ближе. Пятнадцать лет прошло с тех пор, как вторая из двух прежних попыток взять крепость окончилась неудачей. А в промежутке союзник голландцев – малайский правитель Ачеха, отец и дед которого тоже безуспешно атаковали португальскую крепость, организовал хорошо оснащенную экспедицию, но его постигла та же участь и по аналогичной причине, то есть из-за своевременного подхода флота с Гоа с переменой муссонов. Это был десятый случай за сто двадцать лет португальской оккупации, когда для враждебного флота, перевозящего значительные наземные силы, оказалось невозможным сломить неприступную крепость. В одних случаях атакующий флот потерпел поражение от флота защитников и даже не высадил войска на сушу, в других вовремя подоспело подкрепление из Гоа. Ни разу Малакка не переходила к представителям смуглокожей расы с тех пор, как над ней был поднят европейский флаг, и ее никто – ни белые люди, ни арабы и ни малайцы – не сумел силой отнять у португальцев. Пришлось прибегнуть к такой затяжной мере, как одиннадцатилетняя блокада.

При португальцах, так же как и при их предшественниках – местных султанах, Малакка была главным пунктом сбора и перегрузки грузов. Сюда его свозили на маленьких местных суденышках со всех малайских островов, из Сиама (Таиланда) и Китая для погрузки на большие океанские суда и отправки на Запад. Голландцы очень хотели повернуть прибрежное судоходство в свой собственный порт, выполнявший аналогичную функцию, – в Батавию. Этот порт был не так удобно расположен для сбора грузов, зато являлся идеальной отправной точкой для океанских судов, начинающих свой путь через Зондский пролив, поскольку располагался в зоне попутных для путешествия в западном направлении пассатов. Голландцы плотно блокировали Малакку с моря, и это окружение ее защитники не могли надеяться прорвать даже при подходе флота из Гоа. Для этого в 1630 году голландцами была использована очень сильная эскадра.

Приходящий местный флот с грузами поворачивали в Батавию, выходящий «избавляли» от грузов, правда, выплачивали компенсацию, если, конечно, груз не являлся собственностью Португалии, и отпускали с миром, предупредив, чтобы в Малакку они больше не заходили. Все получили уведомление о том, что этот порт больше не будет работать в прежнем качестве до тех пор, пока над ним не поднимется флаг Нидерландов. Поскольку ежегодно отправлявшиеся из Малакки в Португалию корабли уже ушли, а небольшая эскадра в проливе удалилась при подходе голландского флота, ни одно португальское судно не было захвачено, но и ни одно португальское судно больше не бросало якорь в этих водах.

Хотя принятые меры дали результаты сразу, направив входящие грузопотоки в другую сторону, голландцы очень скоро обнаружили, что не должны ослаблять бдительность, иначе движение, пусть небольшое, моментально возобновлялось. Малакка, в отличие от портов Малабарского берега, никогда полностью не закрывалась погодой для выхода, нарушение блокады было всегда возможно, особенно если на блокирующих кораблях имелись плохие наблюдатели. Голландцы сами виноваты в том, что несколько раз отводили блокирующие суда, чтобы обеспечить отправку грузов домой, прежде чем другие были готовы занять их место, поэтому какое-то судоходство все же велось. Но было невозможно направить подкрепление или боеприпасы из Гоа, потому что в это время года в Бенгальском заливе дуют встречные муссоны. Однако упущений было немного, и, поскольку те же погодные условия, которые позволяли нарушить блокаду, когда врага не было видно, также позволяли врагу оказаться на месте в любой момент, голландцы редко нарушали установившуюся практику зимой и летом держать достаточные силы в виду порта, но за пределами дальности действия его орудий. Так было с 1630 по 1641 год.

Блокада имела не только коммерческие, но и военные последствия, потому что не позволяла снабжать и сменять гарнизон, хотя эти последствия сказывались не сразу. Но они определенно были. Ведь хотя защитники не испытывали недостатка в продовольствии, благодаря снабжению с прилегающей территории суши потери в людской силе никак не возмещались. Да и длительная и полная изоляция от родной страны оказывала деморализующее воздействие на небольшую и постоянно уменьшающуюся группу европейцев, от которых зависела защита португальских интересов от внешних и внутренних врагов. Спустя одиннадцать лет число защитников настолько уменьшилось, что крепость стала напоминать высохшее на ветке яблоко: только тронь – упадет. Голландцы решили – пора действовать. После обстрела началась прямая атака с моря, которая не встретила сопротивления. Нападавшие попросту вошли в крепость, и она перешла в руки голландцев спустя сто тридцать лет после того, как великий Албукерки возвел ее стены, после того, как эта крепость устояла против десяти попыток ее взять. Господство Португалии на Востоке, созданное его гением, быстро рушилось из-за утраты этой страной господствующего положения в Индийском океане, на котором оно основывалось.

За пять лет до этого голландцы настолько усилили свой флот, что начали оказывать аналогичное воздействие и на Гоа, куда в период зимних муссонов 1636 года прибыла мощная блокирующая эскадра. Здесь проблема была иная, чем в Малакке, и с тактической, и с экономической точки зрения. Если говорить о тактике действий голландцев против Гоа, то операция здесь была проще, потому что благодаря закрывающему воздействию летних муссонов блокада была необходима только зимой. Но с точки зрения экономики она была сложнее, потому что Гоа был экспортирующим, а не перегрузочным пунктом для грузов, куда они прибывали по суше, которую голландцы не контролировали. Целью голландцев было не предотвращение отправки этих грузов морем. Они стремились пойти дальше и отправлять эти грузы сами.

Но поскольку они не имели возможности перенаправить грузопотоки так же просто и эффективно, как это сделали в Малакке, им пришлось предложить альтернативные рынки на индийском побережье, которые находились в их руках, и надеяться, что законы спроса и предложения будут действовать. Прием грузов уже был возможен в некоторых прибрежных пунктах Южного Индостана, где у голландцев имелись торговые фактории. Туда и обратились местные торговцы, когда выяснили, что продавать свои товары в Гоа больше не представляется возможным. Так что, если из Малакки торговля была переключена насильственным способом, в Гоа для этого задействовали экономику. Процесс получился более длительным, но в конце концов продавцы убедились, что, покидая порт, который был торговым центром Южной Индии на протяжении жизни четырех поколений, они действуют благоразумно. С другой стороны, вероятность возвращения перенаправленного из Гоа грузопотока обратно в исходный пункт в случае его открытия была меньше, чем в Малакке. Дело в том, что Малакка имела более удобное расположение для транспорта, чем Батавия, а у Гоа не было никаких преимуществ по сравнению с голландскими портами региона. Поэтому, если голландцы всегда намеревались рано или поздно получить Малакку и потому вели столь длительную блокаду до момента, как город пал, относительно Гоа у них не было такого стремления, и блокада была снята сразу же после того, как стали очевидны ее торговые последствия. Конечно, Гоа было труднее захватить, но это было возможно посредством плотной блокады, если бы голландцы сочли это необходимым.

Блокада Малакки длилась практически без перерывов в течение одиннадцати лет. Для решения всех проблем с Гоа хватило восьми последовательных сезонов. Как уже говорилось, блокада Гоа началась еще до окончания блокады Малакки, и период блокирования этого порта составил пять лет. Приступив ко второй операции, еще не завершив первую, голландцы действовали с поспешностью, обычно им не свойственной. В XVII веке они были безжалостными командирами для своих моряков – англичане такими стали веком позже. И конечно, настаивая, чтобы их адмиралы вели две блокады одновременно и успешно, Голландская компания требовала от своих людей слишком многого. Эскадра кораблей, отправленных к Гоа, имела настолько мизерное превосходство над португальцами, по крайней мере в течение первого и второго сезона, что последние трижды выходили в море для атаки, и лишь с большим трудом голландцам удалось предотвратить прорыв блокады. Однако в каждом сезоне использовались все новые корабли, и после третьей вылазки португальцев эскадру соответствующим образом укрепили. В дальнейшем у голландцев у Гоа было достаточно сил, чтобы отразить любые попытки прорыва блокады.

С 1637 по 1645 год перевозки грузов из Гоа прекратились, и новое направление, которое этот факт придал взаимоотношениям между европейцами и жителями Индии, имело далеко идущие и долговременные последствия для индусов, для которых теперь самыми важными людьми стали голландцы. В одном аспекте блокада Гоа оказала влияние на весь мир. Здесь голландцы впервые применили новую и в высшей степени спорную политику, отказавшись разрешить вход и выход нейтральным судам, как и португальским, таким образом впервые применив блокаду в ее самой полной форме. Несколькими годами ранее Британская компания получила от португальского вице-короля разрешение ежегодно грузить в Гоа два судна, а власти Гоа зафрахтовали и другие, надеясь, разместив свои мешки с перцем в британские трюмы, отправить их домой в обход голландцев. Так был поднят злободневный вопрос использования нейтрального флага, который дал международным юристам пищу для споров на столетия.

Блокада расстроила все планы. Голландцы знали о применяемой практике, но в открытом море не рисковали провоцировать вооруженные конфликты, пытаясь обыскивать суда под британским флагом, порт отправления которых был им неизвестен, даже если подозревали, что они идут из Гоа с португальскими грузами. Это общепризнанное сегодня право воюющей стороны в те дни еще не было в ходу. Сразу на выходе из Гоа – другое дело, потому что здесь было видно, откуда они выходят, а значит, все, что они везли, несомненно, являлось источником дохода португальцев, которые были или владельцами груза, или получали за него экспортные сборы. Голландцы были решительно настроены это остановить, и такое отношение, являющееся потенциальным источником проблем с Британской компанией, было явным признаком уверенности и сознания своей силы. Англичане ограничились устными протестами. Хотя всего лишь двумя годами раньше тревога, которую они разделили с португальцами, относительно прибытия голландского флота в Бенгальский залив привела к заключению англопортугальского перемирия. Активными союзниками они стали спустя двадцать лет. Но пока союз не оформился, ничто в условиях перемирия не накладывало обязательство на одну из сторон помогать другой в случае нападения или даже воздерживаться от получения доходов косвенно из-за потерь другой стороны. Лондонцы этим частично и занимались, и при этом не нарушали соглашения.

К четвертому году блокады Гоа, который был девятым в блокаде Малакки, португальский вице-король счел положение в восточных морях безнадежным и в депеше лиссабонскому правительству, отправленной по суше, чтобы ее не перехватили голландцы, изложил свой план последующих действий. Он выразил мнение, что, поскольку португальские суда больше не могут плавать в Индийском океане, остается только спустить флаг и покинуть азиатские владения. Ормуз был потерян, Малакка будет потеряна в ближайшем будущем, Гоа становится мертвым городом. Этот крик отчаяния был подкреплен железной логикой, и, возможно, совет был бы принят, если бы как раз в это время дела португальского народа не приняли другой оборот, от которого политические лидеры ожидали блестящих результатов. Шестьдесят лет назад, в 1581 году, их предки совершили ошибку, согласившись на требование Филиппа II португальской короны. Эта ошибка впоследствии вызвала горькие сожаления, потому что, хотя Филипп II и его преемники разрешали португальское самоуправление, они безжалостно опустошали португальскую казну для покрытия войн, которые вела Испания. Поэтому португальская знать строила планы восстановления независимого королевства на основе дружбы с Британией и Голландией, которые ненавидели, но больше не боялись испанцев. План в общих чертах осуществился, хотя последствия этого были не столь благоприятны для Португалии, как хотелось. В 1641 году (в декабре 1640 г. – Ред.) власть испанской династии была свергнута (Испания признала независимость Португалии только в 1668 г. – Ред.) и на трон взошел португальский король Жуан IV, который сразу начал заключать антииспанские договоры с правительствами Британии и Голландии с целью обеспечения безопасности его короны и целостности владений дома и за рубежом. Уверовав в то, что Гоа будет избавлен от голландцев с помощью такого договора, власти в Лиссабоне не одобрили предложение вице-короля и его «чемоданные» настроения, тем более в столь знаменательное время – обретения независимости от Испании. И если бы голландское правительство имело авторитет в собственной стране, эта позиция была бы оправданной. К несчастью для португальцев, чиновники Голландской компании отказались признать действие европейских договоров к востоку от мыса Доброй Надежды. В те дни вообще было так трудно добиться выполнения приказов на расстоянии 12 тысяч миль, что, несмотря на недвусмысленные распоряжения национального правительства, исполнительные власти компании в Батавии продолжали блокировать порты.