Текст книги "Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией"

Если решение л а Бурдонне и было само по себе спорным, то выполнил он его смело и дерзко, ни минуты не колебался при встрече с британским флотом, который при соответствующем командовании был намного лучше, чем его разношерстная и необученная команда. Но и здесь ему повезло. По прибытии в Бенгальский залив ла Бурдонне практически сразу встретил британские военные корабли. Последовал бой, в котором Пейтон без всяких разумных причин с самого начала пытался удалиться за пределы дальности выстрела и в конце концов увел свои корабли с поля боя практически без повреждений. Поскольку ни одна сторона не понесла значительных потерь, многие авторы описывают этот бой как не имеющий решающего значения. Тем не менее он не был таковым в своих последствиях, потому что дал возможность ла Бурдонне правильно оценить соперника и устранить все его сомнения относительно атаки любой британской позиции в Индии без вмешательства с моря. Передающий кабель британской национальной энергии оказался перерезанным. Это правда, что корабли Пейтона снова появились в зоне видимости спустя несколько дней, но держались на безопасном расстоянии и вскоре удалились. Эта никому не нужная демонстрация силы оказалась безрезультатной. Ла Бурдонне беспрепятственно бросил якорь на рейде Пондичерри и уведомил о своем намерении атаковать резиденцию британского правительства в этой части Индии своего соотечественника Дюплекса. Зависть удержала последнего от оказания помощи, но французский флотоводец не отказался от своего плана и заставил Мадрас сдаться после короткой блокады на море и на суше. После этого противоречия между двумя французскими деятелями углубились. Ла Бурдонне получил морской порт как военную добычу, и теперь Дюплекс пожелал включить его в свою иллюзорную франко-индийскую империю, ничего не сделав для его взятия. Однако военно-морской командующий откровенно не верил в возможность материализации такой мечты, учитывая британское могущество на море, и решил поступить со своим призом так, как считал разумным. Мадрас нельзя увезти, зато можно разрушить до основания, если только жители не убедят его воздержаться от подобных действий. Последовали переговоры, в результате которых ла Бурдонне согласился принять выкуп, в денежном выражении примерно вдвое превышающий стоимость эскадры, которая его добыла. Когда сделка была заключена, ла Бурдонне вернулся в Пондичерри, сначала, к большому раздражению Дюплекса, поклявшись честью Франции, что Мадрас больше не подвергнется нападениям.

Все предпринятое французским флотоводцем до сей поры было успешным. Он в данное время господствовал в Индийском океане и мог атаковать британские интересы в любой точке. О его деятельности в Англии пока еще не было известно, и в течение целого года оттуда не было никаких подкреплений. В это время, если бы катастрофа не обрушилась на него в форме, против которой он был бессилен, он бы, вне всяких сомнений, совершил один из самых сенсационных рейдов в истории. Дело в том, что с приближающейся переменой муссонов британские порты на западе Индии оставались открытыми для таких же действий, как в случае с Мадрасом. Голландские порты на Цейлоне тоже. А Голландия тоже выступала врагом Франции. И ла Бурдонне после Мадраса планировал «на хвосте» летних муссонов атаковать голландцев на Суматре. Но здесь удача неожиданно отвернулась от него, и силы природы пришли на помощь британцам. Бенгальский залив – один из четырех морских районов мира, подверженных визиту разрушительных тропических циклонов, и в этом районе они случаются в конце периода летних муссонов, единственного сезона, когда, как уже говорилось, здесь возможны масштабные операции парусного флота. Противоборствующие силы, занятые в столкновении в Бенгальском заливе, были подобны вражеским армиям, стоящим друг перед другом в районе, подверженном землетрясениям, где обе могут быть «проглочены» без предупреждения. В общем, как раз когда ла Бурдонне собирался отправиться к Суматре, один из таких циклонов разметал его эскадру и нарушил все грандиозные планы, полностью разрушив три лучших корабля и существенно повредив остальные. Теперь все надежды на дальнейшие успехи были похоронены, и уцелевшие суда удалились на Маврикий, откуда, по наущению Дюплекса, ла Бурдонне в следующем году отозвали во Францию. Там он был брошен в тюрьму за то, что служил своей стране так, как считал нужным, и умер сломленным человеком. Если принять во внимание характер ла Бурдонне и его военные планы, а также отсутствие эффективного противодействия со стороны противника, этот циклон может претендовать на место одного из самых значительных событий в истории Индийского океана. Данью памяти прекрасному моряку и смелому офицеру от бывших противников служит памятник ла Бурдонне – он до сих пор взирает на Индийский океан с набережной порта, который он создал и откуда выходил не раз, вселяя волнение в сердца врагов Франции. И не важно, что над портом теперь развевается флаг именно этих врагов. (С 1968 г. Маврикий независимое государство. – Ред.)

Всего лишь через несколько дней после окончательного ухода ла Бурдонне из Бенгальского залива французский генерал-губернатор с помощью местного правителя отменил соглашение и захватил Мадрас, скомпрометировав честь своей страны. (Кто бы говорил – см. действия англичан в начале конфликта. – Ред.) Слово флотоводца было клятвой королевского офицера, действовавшего по собственному усмотрению, в важный период войны без санкции свыше, в условиях, когда ее получение было невозможным. Когда Мадрас оказался в руках Дюплекса, у Британской компании больше не было ни одного укрепленного пункта на этом побережье Индии, кроме Куддалура, который Дюплекс готовился осадить, опять-таки с помощью местного правителя, в 1747 году. Однако вмешались другие события – в мире происходили великие перемены. После разрушения эскадры ла Бурдонне и прихода на место Пейтона адмирала Гриффина, который прибыл спустя два месяца и привел два корабля для усиления британского отряда, конечный пункт британской «линии электропередачи» был восстановлен. Результаты стали очевидны очень скоро. Обе стороны в той или иной степени уже были утомлены событиями в Индии, но у британцев был меньший запас энергии на месте, а их нужда в ней – большей, чем у противника. Им повезло, что появление Гриффина на побережье совпало с французской акцией против Куддалура. Дюплекс был вынужден удалиться в ожидании более благоприятного случая, который так никогда и не наступил. Начиная с этой стадии роли начали меняться. Едва был восстановлен конечный участок британской линии, как начальный участок французской линии оказался настолько сильно поврежден, что линия бездействовала до самого конца войны. Шесть больших кораблей вышли из Франции с приказом присоединиться к остаткам прежней команды ла Бурдонне – уцелевшие корабли были отремонтированы и стояли на Маврикии, и затем выступить против сил Гриффина. После восстановления французского превосходства в Бенгальском заливе они должны были совместно с Дю-плексом вытеснить Британскую компанию с юга Индии, для чего на кораблях были французские войска. Эти шесть кораблей отправились вместе с крупным флотом и конвоем в Америку, чтобы вместе с ними выйти за пределы европейских вод. Но другой флот под командованием Энсона сломал всю комбинацию, и ни один из кораблей, направлявшихся в Индийский океан, не удалился от родных берегов больше чем на три дня пути. Четыре корабля сдались Энсону, а еще два вернулись назад. После двухлетнего конфликта превосходство Британии на главном театре военных действий стало оказывать эффект на удаленные регионы, как и предсказывал ла Бурдонне.

Этот эффект становился все сильнее. С возвращением летних муссонов в 1748 году британцы возобновили наступление в восточных морях, начатое еще Барнетом, но прерванное ла Бурдонне. Флот из десяти кораблей под командованием Боскауэна прибыл в Бенгальский залив. Вместе с теми кораблями, что уже там были, он стал самой крупной силой, когда-либо собиравшейся за пределами Северной Атлантики. Он был даже слишком сильным, чем того требовала ситуация, но стабилизировавшаяся обстановка в Европе позволила британскому правительству его отправить, а количество перевезенных на нем британских войск позволило перейти на Коромандельском берегу (Карнатике) от обороны к нападению. Теперь работоспособность британской «линии электропередачи» была полностью восстановлена. Поскольку на море не было противника, с которым требовалось расправиться, Боскауэн, не теряя времени, приступил к операциям против самого сердца французских владений. Он окружил Пондичерри, но, хотя эта хорошо укрепленная колониальная столица в конце концов стала британской, время для этого еще не пришло. Первая осада повлекла за собой такие тяжелые потери среди атакующих с суши, что Боскауэн ее прервал, погрузил на корабли уцелевшие войска как раз вовремя, чтобы флот сумел покинуть бухту и обойти Бомбей до того, как начало зимних муссонов сделало это невозможным. Однако на британские корабли обрушился тропический циклон такого же типа, как тот, что положил конец экспедиции л а Бурдонне годом раньше, и унес много человеческих жизней. Несколько кораблей затонуло. Тем не менее атака несомненно была бы возобновлена в следующем году, если бы Британия и Франция не заключили мир, о котором, правда, в далекой Индии еще много месяцев не знали, когда осада Пондичерри еще была в самом разгаре. Среди прочих условий Ахенский мир предусматривал возврат Мадраса Британской компании в обмен на аналогичную передачу Луисберга в Северной Америке французской короне. Этому морскому порту, захваченному во время войны, французы придавали большое стратегическое значение – британцы этого мнения не разделяли. Вряд ли стоит отрицать, что этот обмен был исключительно в пользу Англии – достаточно сравнить положение двух указанных портов сегодня. Спуск флага Бурбонов над Мадрасом, когда вблизи не наблюдалось никаких противников, изрядно озадачил местное население и отнюдь не укрепил престиж Франции.

Таким образом, пятилетка споров между двумя великими державами завершилась тем, что территории их компаний на Востоке остались в точности такими же, как были до ее начала. И если бы карта Индии была единственной мерой для оценки результатов конкуренции в этой части света, этот период можно было бы назвать тупиком, не ведущим никуда. В действительности все было не так. Впервые британские национальные силы оказались занятыми там, где до этого действовали только частные компании. А отправка Барнета и Боскауэна в Индийский океан означала значительное расширение прямого давления британского морского могущества на интересы европейских оппонентов. Более того, в эту пятилетку претензии британского коммерческого предприятия в далеких морях официально получили государственную поддержку, когда оказались под угрозой со стороны европейских противников. Флаг последовал за торговлей, в соответствии с общей тенденцией британской иностранной экспансии, а не наоборот, как внушают нам некоторые политические экономисты.

Не менее важным оказалось влияние, оказанное войной на взгляды директоров Французской компании. Как и лондонцы, купцы Парижа и Бордо первоначально выступали в восточных предприятиях только как покупатели и продавцы, хотя утопические предложения об основании великой франко-индийской империи, внушенные им Дю-плексом, звучали весьма привлекательно. Они воспринимались как возможное предварительное мероприятие к установлению колоссальной монополии. Эта надежда в какой-то степени поддерживала их на протяжении четырехлетнего периода полного прекращения торговли, начатого тревогой, вызванной захватами Барнета, продолженного отвлечением ла Бурдонне грузовых судов для военных целей и закончившегося подавляющим превосходством в восточных морях Боскауэна. Но когда французская «линия электропередачи» была повреждена Энсоном, перспективы великой империи на Востоке начали уменьшаться. А первым прямым последствием разрушения их единственного транспортного маршрута к Карнатику (Коромандельскому берегу) стал неизбежный отказ от плана Дюплекса аннексировать Куддалур. Далее последовало изменение всего военного положения в рассматриваемом регионе, и Дюплекс был вынужден сам перейти к обороне, а резиденция восточной администрации компании оказалась полностью изолированной. Последнее, хотя англичанам в то время еще не удалось добиться сдачи, доказало небезопасность Пондичерри. Ударом стал и приказ Французской компании оставить Мадрас, на который возлагались большие надежды. Все эти уроки и разочарования усиливались знанием того, что бизнес британских противников в Бенгалии и Западной Индии во время войны процветал, несмотря на случайные потери от действий каперов. Даже когда ла Бурдонне вселял ужас в регионе Мадраса, юго-западные муссоны держали его с подветренной стороны от полуострова Индостан, в то время как гавань Бомбея была полна стоявших под погрузкой судов, которые были для него недосягаемыми.

Имея такой опыт, самые влиятельные пайщики Французской компании стали терять веру в планы Дюплекса, но сам он оставался слеп и не желал видеть реальную ситуацию. Когда же, наконец, был восстановлен мир, он с еще большей энергией присоединился к интригам местных государств, стремящихся при любой возможности вставлять палки в колеса британцам. Это вынудило британцев вступить в союз с местными правителями, которые пребывали в оппозиции к тем, кто поддерживал Дюплекса. И хотя Французская и Британская компании официально находились в мире, между ними постоянно велись партизанские стычки в рамках столкновений между противоборствующими индийскими правителями. С расширением сферы этих конфликтов росли расходы, и на все запросы парижских директоров относительно увеличения поставок индийских товаров воинственный генерал-губернатор отвечал требованиями прислать войска и боеприпасы. Одновременно он все же ухитрялся отправлять во Францию грузы, так что терпение французских директоров истощилось только в 1754 году, и Дюплекс был отозван домой. Он умер в нужде и забвении, как и его жертва – л а Бурдонне.

Когда Дюплекс был отозван, мир между Французской и Британской компаниями продолжался шесть лет. Но поскольку Ахенский мир был лишь немногим больше, чем перемирие, вызванное всеобщей усталостью, многие спорные вопросы остались неурегулированными, и новая война была неизбежной. В 1755 году имело место несколько столкновений, и в мае 1756 года Великобритания официально объявила о военном противостоянии, положив начало Семилетней войне, посредством которой англосаксы вознеслись к высотам могущества, недостижимым в их прежней истории. (Воюя на континенте в основном руками Пруссии. В то время когда Фридрих II дрался на разных фронтах с австрийцами, русскими и французами, англичане хорошо поживились во французских и испанских колониях. – Ред.)

В начале этой войны британские государственные деятели в некоторых отношениях не сумели полностью использовать свое морское господство, хотя определенные предупредительные шаги были сделаны. Среди них была отправка в Индийский океан эскадры адмирала Уотсона в 1755 году, когда политические перспективы стали тревожными. У Уотсона было четыре линейных корабля, перевозившие войска под командованием полковника Клайва для защиты территорий Британской компании от нападений французов или местных врагов. Некоторое время эти военные и морские силы действовали как амфибийный летучий отряд. Поскольку французского флота, требовавшего его внимания, не было, британский адмирал направился прямо в Индию, а так как приближение зимних муссонов в течение пяти месяцев не давало ему возможности пройти на восточное побережье, он сделал первым пунктом своего назначения Бомбей. Оттуда Уотсон с помощью Клайва приступил к работе по ликвидации пиратов Ангрии. После перемены муссонов весной 1756 года Уотсон, по-прежнему имея на борту Клайва и его людей, направился в Мадрас. Таким образом, его появление в районе Пондичерри в то время, когда с минуты на минуту ожидались известия о начале войны между Англией и Францией, обеспечило безопасность британских портов на этой стороне Индостана. Но пока Уотсон стоял на рейде Мадраса, поступила информация о захвате Калькутты навабом[25]25
  Наваб (набоб) – титул наместников, реально правителей областей, фактически отколовшихся от империи Великих Моголов.


[Закрыть] Бенгалии. В результате Уотсон оказался на распутье. Клайв требовал, чтобы его войска были немедленно перевезены вверх по Хугли для захвата столицы Бенгалии. Но главной задачей Уотсона было недопущение прибытия в Индию любого противника морем – такую возможность нельзя было сбрасывать со счетов среди возможных последствий ожидаемой войны с Францией. Британские морские командиры знали, что адмиралтейство, под угрозой военного трибунала, ждет от них предотвращения повторения таких инцидентов, как захват ла Бурдонне Мадраса. Уотсон не без оснований считал, что, если он пойдет вверх по одной из самых трудных в мире в навигационном отношении реке на самых крупных судах, которые когда-либо в нее входили, он не застрахован от случайностей, а значит, и от уменьшения его сил. Таким образом, он в течение какого-то времени не сможет вернуться на Коромандельский берег, если сможет вообще. Немногие адмиралы в таких условиях могли бы отбросить сомнения и сразу согласиться на требования Клайва. Кое-кто вообще не пожелал бы взять на себя такую ответственность. Уотсон же, тщательно проанализировав ситуацию, принял решение пойти на риск и оставить Мадрас без прикрытия. Армия Клайва была не в силах исправить катастрофическое положение компании в Бенгалии, если он не доставит ее туда. Поэтому он согласился с Клайвом и тем самым помог ему взять Калькутту и нанести поражение навабу при Плесси (23 июля 1757 г. при Плесси (деревня близ Калькутты) сошлись армии Клайва (800 английских солдат, 2200 сипаев, 8 орудий) и бенгальцев (53 тысячи пехоты, 15 тысяч конницы и 50 орудий) наваба Сирадж уд-Даула. До полудня англичане сдерживали многочисленные, но плохо организованные атаки бенгальцев, а когда те устали атаковать, внезапно контратаковали и обратили противника в бегство. – Ред.). Некоторые корабли Уотсона участвовали также во взятии французской колонии в Бенгалии Чандернагора на Хугли. Это была последняя совместная операция адмирала с Клайвом. Вскоре после этого Уотсон умер, лишившись возможности встретиться с французами в Бенгальском заливе, что сделал его преемник – адмирал Покок, бесстрашный и очень энергичный командир, но посредственный тактик.

Тем временем была официально объявлена война с Францией. Англо-индийская «линия связи» функционировала вполне удовлетворительно и была хорошо защищена с обоих концов. С другой стороны, англичане не смогли перерезать аналогичную французскую линию блокадой портов, вроде той, что установил Питт[26]26
  Питт-старший Уильям во время Семилетней войны был британским военным министром, с 1766 г. – премьер-министром.


[Закрыть], придя к власти на более поздней стадии военного противостояния. Учитывая отсутствие каких-либо ограничений, в 1757 году – это был год битвы при Плесси – из Бреста в Индийский океан вышла группа из шести французских кораблей под командованием Д’Аше. На них были войска для службы в Индии под командованием ирландского графа Лалли. Таким образом, у обеих противоборствующих сторон передающие национальную энергию линии работали исправно и конкурировали друг с другом. После того как позиции Клайва на Хугли укрепились, флот ушел из реки навстречу новой опасности. Д’Аше с тремя дополнительными кораблями, присоединившимися на Маврикии, вошел в Бенгальский залив с летними муссонами 1758 года. Там его уже ждал Покок. Во второй серии морских сражений между англичанами и французами лучший командир был на борту английского флагманского корабля, но, поскольку разница между ним и его оппонентом была не такой выраженной, как между Пейтоном и ла Бурдонне, успех был колеблющимся, а сражения более ожесточенными. У англичан было семь кораблей, у французов – девять, но не таких мощных. Сначала противники прошли друг мимо друга ночью незамеченными: британский адмирал в поисках противника двигался на юг, а француз направлялся на север, чтобы атаковать Куддалур. Однако Покок вскоре повернул обратно, пошел вдоль берега и, обнаружив французов, поспешно снимавшихся с якоря на рейде Куддалура, напал на них. Это было первое из череды сражений, каждое из которых по очереди становилось самым кровавым из всех, доселе имевших место в Индийском океане. Британцы атаковали строем борт о борт с наветренной стороны параллельный французский кильватерный строй, следуя принятой в то время тактике. Но тактические маневры были выполнены ошибочно, и Д’Аше нанес ответный удар такой силы, что спас все свои корабли и нанес слишком много повреждений противникам, чтобы они могли преследовать его. Тем самым французы не только избежали потерь флота, но и добились еще одного важного результата. Адмиралу Пококу было необходимо привести свои корабли в исправное состояние. Но необходимые материалы можно было найти только в Мадрасе. Поэтому ему пришлось на некоторое время покинуть Куддалур, который пал после его осады Лалли.

После того как флоты разошлись, каждый направился в ближайшее убежище с максимальной скоростью, которую позволяли полученные повреждения: британцы – в Мадрас, французы – в Пондичерри. И тем и другим следовало как можно быстрее подготовиться к последующим схваткам либо друг с другом, либо с погодой – приближался сезон тропических циклонов. Покок, приложив огромные усилия, вскоре опять привел свои корабли в боевую готовность, но на некоторое время остался в Мадрасе, который был слабо защищен и ожидал атаки армии Лалли. Однако, обнаружив, что французский генерал не предпринимает никаких движений, Покок снова отправился на поиски Д’Аше, которого встретил и атаковал во второй раз. Если не считать того, что потери в живой силе оказались еще более тяжелыми, это сражение получилось точной копией предыдущего: тот же решительный натиск, то же безудержное кровопролитие, тот же отход французов и та же невозможность преследования их поврежденными кораблями англичан. Но упорство Покока начало сказываться. Судоремонтные возможности Пондичерри были исчерпаны ремонтом французских кораблей после первого сражения, да и запасы подошли к концу. Д’Аше пришлось отправиться на Маврикий, чтобы получить все необходимое, без чего он не мог вступить в бой снова. Французскому адмиралу пришлось уйти от побережья Индии, чем он вызвал острое недовольство Лалли. Многие авторы впоследствии также критиковали адмирала за это решение. Но если абсолютно необходимого для ремонта оборудования в Индии не было, у Д’Аше просто не было другого выхода. Здесь у Покока было преимущество, и он вскоре был опять готов к бою, который французы не могли принять. На Маврикии французский адмирал точно знал, что некоторое время у него есть, даже если противник, завершив ремонт, последует за ним.

Однако выяснилось, что военная база на Маврикии за десять лет после последнего захода туда ла Бурдонне ощутимо ухудшилась. Французам явно не хватало понимания административных требований войны на море. Следует отметить одно важное и поучительное обстоятельство: хотя Британская компания нередко уступала своим французским противникам в военных приготовлениях, она всегда превосходила их в приготовлениях морских, если, конечно, не считать время ла Бурдонне. В рассматриваемый исторический период на верфях Бомбея могли ремонтироваться или доковаться даже семьдесятчетверки (74-пушечные линейные корабли), а его резервы оборудования были весьма неплохими. Но на Маврикии дефицитом было абсолютно все. Так что Д’Аше пришлось снять пригодное для эксплуатации оборудование с сильно поврежденных кораблей и использовать его на других. Только так он мог привести в рабочее состояние хотя бы часть своих кораблей. Отремонтированные корабли пришлось отправить на мыс Доброй Надежды за продовольствием, что означало их отсутствие на театре военных действий еще в течение нескольких месяцев. Таким образом, хотя и получив подкрепление в виде трех кораблей из Франции, Д’Аше смог вернуться в Бенгальский залив только в конце лета 1759 года.

Во время двенадцатимесячного перерыва в боевых операциях Покок тоже ушел с Коромандельского берега на период зимних муссонов и направился в Бомбей, где его корабли подверглись тщательному ремонту, остро необходимому после двухлетней напряженной работы. В его отсутствие Мадрас был осажден Лалли, но сумел продержаться до возвращения Покока, которое заставило французов поспешно отступить. Это отступление знаменовало поворот событий, которые отныне и до конца войны благоприятствовали англичанам. Клайв предвидел такую возможность, даже когда Мадрас был в осаде. В письме Питту он выразил уверенность, что, хотя перспективы британцев на данный момент выглядят отнюдь не обнадеживающими, французы могут к концу войны в Индии потерять все из-за недостатка военных поставок извне, пока британские корабли господствуют в Бенгальском заливе. (То же самое произошло и в Канаде. – Ред.) А мадрасская армия может возместить все военные потери из-за моря. Так поток национальной энергии по французской линии был прекращен, а по британской – передавался исправно и во все возрастающих количествах.

Однако, чтобы сохранить эту ситуацию, Пококу пришлось сражаться еще раз, правда, теперь уже последний.

В конце лета Д’Аше появился в Бенгальском заливе с одиннадцатью кораблями, но, так как его первые суда были отремонтированы весьма посредственно, а потери в живой силе могли быть возмещены только обитателями Восточной Африки, стойкость его довольно-таки многочисленной команды была небольшой. В то же время под командованием Покока было только девять судов, но все они были в прекрасном техническом состоянии, а команды состояли только из британцев. Так что результат столкновения был неизбежен. Небольшое пополнение войск и боеприпасов, доставленное французскими судами для Лалли, было выгружено в Пондичерри до того, как успели вмешаться британцы, но его было слишком мало, чтобы существенно повлиять на военную ситуацию. Почти сразу же после этого Покок встретил в море французский флот и навязал ему решительное сражение, в котором французы потерпели такое сокрушительное поражение, что Д’Аше лишился последней надежды на успех. (Автор преувеличивает. Обе стороны потерь в кораблях не имели, но многие из них были сильно повреждены. Французы потеряли больше убитыми и ранеными (ранен был и Д’Аше), около 1500 человек, англичане – 569. Французы были вынуждены отступить. – Ред.) Французский адмирал понимал, что боевая ценность его команды быстро уменьшается с каждым следующим боем из-за невосполнимых потерь нужных людей и материалов, в то время как у противника нет и намека на подобные проблемы. Поэтому Д’Аше принял решение отступить, пока его суда еще обладали достаточной мореходностью, чтобы уйти от неминуемой катастрофы, тем более что на победу не оставалось ни одного шанса. Поэтому он направился к Маврикию, чтобы оттуда уйти во Францию. Лалли активно протестовал против его ухода, ничего не зная и не желая знать об обязанностях и ответственности моряка. Его протесты были активными и громкими, и впоследствии в определенных кругах появилось мнение, что Д’Аше мог сделать больше. Он, конечно, не принадлежал к высококлассным военным командирам, как два других флотоводца, имена которых остались в истории Индийского океана, – ла Бурдонне и Сюффрен. В отличие от них, этот человек довольствовался оборонительной тактикой и никогда не пытался установить господство над морским театром военных действий. Но, даже оставаясь на постыдном «голодном пайке» от властей метрополии, он дважды входил в район, где определенно должен был подвергнуться нападению, чтобы поддержать своих товарищей на суше. Так что, если он и не пытался повредить британскую «линию электропередачи», то все же, несмотря на огромные препятствия, делал все возможное, чтобы обеспечить целостность французской линии. Те, кто его осуждают, являются сухопутными людьми и не могут оценить гигантские трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться.

Путем решительного и продолжительного наступления, которое в конце концов вытеснило противника из восточных морей, Пококу удалось перерезать «линию передачи» противника, сохранив свою в целостности. В том же 1759 году французская линия была повреждена возле своего начального пункта великим триумфом Хока у Киброна (юг Бретани), в результате которого французский флот был разгромлен и восстановлен только после заключения мира. (В сражении у Киброна, в штормовую погоду, в узости среди скал и мелей французская эскадра (21 линейный корабль и 3 фрегата) потеряла 7 кораблей, из них шесть потонуло, один захвачен. Англичане (23 линейных корабля, 10 фрегатов) потеряли 2 линейных корабля (разбились). – Ред.) Последовавшая затем полная изоляция карнатикских (коромандельских) владений французов окончательно подорвала их позиции в Индии, где положение Лалли быстро ухудшалось. Половина европейцев, прибывших в Индию с франко-ирландским командиром, уже была потеряна, боеприпасы и все необходимое израсходованы. На пополнение из Франции можно было не рассчитывать. А британцы исправно получали все необходимое для ведения военных действий – линия передачи национальной энергии работала без перебоев. Полковник Кут был переправлен с британскими регулярными войсками в Мадрас, где он сразу бросился в наступление, разбил Лалли у Вандиваша и захватил все позиции французов от Аркота до Пондичерри, с падением которого Лалли и остатки его армии сдались. Французский флаг исчез и из Индии, и из Индийского океана. Пондичерри англичане возвратили Франции в конце войны, но его фортификационные сооружения были уничтожены, а с торговлей покончено. Лалли впоследствии пал жертвой досады и разочарования директоров Французской компании. Он был казнен за то, что не спас безнадежную ситуацию, которая сложилась по их вине из-за отсутствия понимания.

Господство белого человека в Индийском океане, впервые установленное португальцами и для многих поколений бывшее основой всех контактов между Востоком и Западом, спустя два с половиной века в результате Семилетней войны перешло к англичанам. У них оно с тех пор и оставалось, за исключением одного небольшого упущения. Это господство, конечно, лишь средство для достижения цели, но, в отсутствие других средств, основное. Сама по себе цель – применение британской энергии в обширных полях деятельности, а господство на море обеспечивает безопасную передачу этой энергии. Получив на первом этапе принимаемое без возражений господство в Индийском океане, Британия смогла не только приступить к большим преобразованиям в Индии, но и использовать эту страну как базу для приобретения дальнейших заокеанских владений или как второстепенную станцию для накопления и распределения национальной энергии, полученной из метрополии. Проследив ход последующей истории, мы обнаруживаем, что в войнах более позднего времени все более или менее важные владения противников Британии в Индийском океане или в непосредственной близости от него были атакованы и взяты английскими экспедициями, стартовавшими из Индии. Филиппины и Ява, Малакка, Цейлон, Маврикий рано или поздно попали в руки британцев именно таким образом, хотя некоторые из них были выкуплены или возвращены прежним владельцам после восстановления мира. (Филиппины, точнее отдельные пункты на Филиппинах, и Ява были оккупированы англичанами лишь на короткое время. – Ред.) Эти захваты на самом деле начались даже раньше, чем окончилась Семилетняя война. В этой войне Испания со временем встала на сторону Франции, после чего из Индии в Манилу вышла эскадра под командованием адмирала Корниша – преемника Покока – с войсками генерала Дрейпера. Они захватили столицу Филиппин и крупное испанское судно с золотом из Перу. Судно и его груз стали военными призами, а Манила впоследствии была выкуплена. Общая добыча составила 1 миллион 400 тысяч фунтов. (Кроме того, англичане захватили в Маниле секретные отчеты и карты испанских и португальских мореплавателей, совершавших великие открытия в XVI–XVIII вв. Используя похищенные материалы, англичане активизировались – в частности, Кук, «открывая» Восточную Австралию, а затем следуя Торресовым проливом, имел инструкции, основанные на испанских отчетах. – Ред.) После нападения португальцев на Ормуз в первые дни существования Британской компании сто сорок лет назад, захват Манилы стал первым ударом, нанесенным по вражеской колониальной крепости британской морской экспедицией из Индии. Он стал предшественником многих других экспедиций в последующих войнах, как следствие британского морского господства на Востоке. Последним стало покорение Германской Восточной Африки сто пятьдесят пять лет спустя. (В Восточной Африке героически сражавшиеся немецкие войска (в которых преобладали туземцы) под командованием Леттов-Форбека, несмотря на многократное превосходство британцев и их союзников, капитулировали только после окончания войны в ноябре 1918 г. – Ред.)