Текст книги "Властители Индийского океана. Становление морских связей между Европой и Азией"

Глава 6 Морские экспедиции Албукерки после захвата Гоа

В течение двенадцати лет после открытия великим Васко да Гама морского пути в Азию деятельность португальцев по ряду причин на Востоке ограничивалась западной частью Индийского океана, и ни одно европейское судно еще не заходило дальше Цейлона. Сделав Индостан первой базой своего азиатского предприятия, португальцы обнаружили достаточно ценных грузов на Малабарском берегу, чтобы обеспечить работу для всех имеющихся судов, и, поскольку им постоянно угрожали арабы с Ближнего и Среднего Востока, они были вынуждены постоянно держать флот в Аравийском море – единственный шит, способный отразить удар арабского меча.

Но значительно более обширный план океанской торговли, принятый королем Мануэлом, только ждал средств и возможностей его осуществления, и по мере роста португальского флота, стимулируемого процветающей торговлей, на Восток отправлялось все больше судов. Наконец, в 1508–1509 годах Мануэл смог отправить друг за другом две эскадры из шести судов каждая, с приказом проложить путь в Малакку. До португальцев уже давно доходили слухи о том, что это место – крупнейший торговый центр на дальней стороне Индийского океана, кроме того, судя по арабским картам, Малакка имела важное стратегическое положение на главном пути, соединявшем Индийский и Тихий океаны. Первая из эскадр должна была передать султану или правителю территорию, морской столицей которой была Малакка, послание Мануэла и просьбу разрешить заниматься торговлей на тех же условиях, что и другие иностранцы, посещающие это побережье. Другая эскадра должна была последовать за ней после ожидаемого получения разрешения. Обе были готовы предложить рыночные цены за груз. Однако обе были задержаны по пути из-за срочных дел в Индии, одна – Алмейдой, другая – Албукерки.

Первая эскадра под командованием Диогу Лопиша Сикейры достигла Кочина осенью 1508 года, как раз перед началом северо-восточных муссонов, что помешало ей продолжить плавание до весны. Но это произошло как раз в тот момент, когда Алмейда собирал все доступные силы для нападения на флот Красного моря у побережья Гуджарата, и, хотя Сикейра выполнял прямой приказ короля, вице-король воспользовался своей властью, как представителя короля на месте, чтобы привлечь его корабли для атаки. Они оказались весьма кстати и прекрасно проявили себя в сражении. Но когда флот Красного моря был уничтожен, Сикейра покинул индийские воды и с весенней переменой ветра в 1509 году отплыл в Малакку. По прибытии он был сначала принят местным султаном приветливо, но чуть позже ему пришлось пережить то же самое, что и Кабралу в Каликуте и по тем же причинам. Лишенные права заходить в порты Индостана, не подвергая себя величайшему риску, купцы с Красного моря продолжали вести высокодоходную торговлю с Малайским архипелагом и полуостровом Малакка. Они совершали океанский переход между Аденом и южной частью Суматры, обходя Индию южнее. Как и в Каликуте, мусульмане Малакки не обрадовались появлению конкурентов из Европы. Арабские торговцы сумели убедить невежественного султана, что белые пришельцы чрезвычайно опасны. Встревоженный султан приказал втайне организовать предательское нападение на большую группу португальцев, своих же гостей. Многие были убиты, некоторые попали в плен… Однако кое-кому удалось спастись и вернуться на суда. Сикейра сразу приказал поднимать якоря и покинул порт, взяв курс к родным берегам через Индию. Он поклялся рано или поздно отомстить. С тех пор отношения между португальцами и Малаккой только ухудшались, и в конце концов султан был вынужден бежать из собственных владений.

Вторая экспедиция под командованием Мендеса Васконселлоса вышла из Европы раньше, чем слухи о трагедии достигли Лиссабона. Как и первая, она прибыла в Кочин за припасами и лоцманами слишком поздно, чтобы следовать дальше до начала зимних муссонов. Как и в случае с Сикейрой, Васконселлос обнаружил, что его помощь нужна на месте, потому что Албукерки собирал корабли для второй атаки на Гоа. Эскадра приняла участие в сражении, и после взятия Гоа и весенней перемены ветра Васконселлос собрался продолжить плавание к Малакке. Однако к этому времени Албукерки было передано через дружественного индийского торговца письмо от одного из пленных португальских офицеров в Малакке. В нем содержалось предостережение: если планируется следующий заход в Малакку – или для спасения своих соотечественников, или как еще одна попытка начать торговлю, – флот должен быть очень мощным, иначе экспедиция закончится катастрофой. Прочитав это письмо, генерал-капитан пришел к выводу, что шести кораблей Васконселлоса недостаточно для демонстрации силы, и в изменившихся обстоятельствах не позволил ему продолжить выполнение своей миссии.

Албукерки еще не знал, что, когда новость о его повторном и окончательном взятии Гоа достигла Каира, египетский султан был настолько обескуражен, что отменил приказ о строительстве и оснащении в Суэце флота для новой атаки на португальцев. Вице-король Индии все еще оставался в убеждении, что должен как можно скорее направиться к Красному морю и уничтожить корень проблемы, хотя сезон попутных муссонов уже близился к концу. Албукерки уведомил Васконселлоса о том, что поскольку тот не может идти в Малакку, то должен присоединиться к экспедиции в Красное море. Однако дисциплина на всех флотах мира в XVI веке не отличалась строгостью, и Васконселлос поддался на уговоры капитанов своих кораблей проигнорировать этот приказ. Проявив вопиющее неповиновение, его корабли вышли из Гоа и в нижней гавани были настигнуты посланными вслед галерами, которые сбили мачты на корабле Васконселлоса. После этого Васконселлос приказал остальным вернуться, и эскадра снова бросила якоря. Всех капитанов арестовали, судили, лишили командных постов и подвергли разным срокам тюремного заключения в Гоа.

Этот неприятный инцидент произошел, когда Албукерки уже был готов выйти в море и направиться к арабским берегам. Назначив новых капитанов на место тех, кто себя опозорил, вице-король со своей усиленной эскадрой покинул Гоа. Но прежде чем следовать к месту назначения, он отделил небольшую группу судов для вывоза гарнизона Сокотры. Остров было решено покинуть, поскольку база на нем была признана неудовлетворительной. Кроме того, Албукерки оставил еще одну группу кораблей у Малабарского берега, чтобы усилить блокаду портов, конкурирующих с Гоа, а также для поддержки Гоа на случай атаки с суши изгнанного хана. Оставив для поддержки Гоа почти сразу после его захвата всего лишь несколько кораблей, Албукерки, безусловно, шел на риск. Тем более что вот-вот должно было измениться направление ветров, после которого Гоа останется изолированным от подкрепления с моря из-за непроходимости отмели. Но его решение оправдывалось предполагаемым существованием грозной Суэцкой армады. Иными словами, до сих пор его действия ни в коем случае не являлись необоснованными. Однако затем он совершил величайшую ошибку в своей карьере, которая настолько непостижима, что о ее причинах мы можем только догадываться. Создается впечатление, что постоянное длительное напряжение повлияло на его способность оценивать ситуацию. Самым прискорбным было то, что ошибка вице-короля оказалась бы катастрофической для будущего его страны на Индостане, не будь он исключительно талантливым и удачливым командиром. Как известно, успех сопутствует успеху, и, если его ошибка привела к триумфу Португалии в одном месте, даже если она едва не вовлекла страну в катастрофу в другом, историки его эпохи все равно не уставали прославлять Албукерки.

Через несколько дней после выхода из Гоа португальские корабли столкнулись с непогодой, которая обычно предшествует сезонному изменению ветров, и Албукерки был вынужден признать, что визит на Красное море придется отложить до будущей зимы. Ему следовало вернуться в Гоа на лето, прежде чем полная смена направления ветра закроет гавань. Или, если Албукерки все еще верил в угрозу со стороны Красного моря, он должен был нести вахту в Диу – в гавани, куда можно зайти в любое время и которая определенно будет первым пунктом захода вражеской эскадры, если таковая вообще появится. После долгого перехода, прежде чем атаковать португальцев, кораблям султана потребуются припасы, и в Западной Индии не было другого порта, где арабы могли рассчитывать на дружелюбный прием, несмотря на то что их бывший союзник – правитель Камбея – изменил свое прежнее враждебное отношение к португальцам. Албукерки был тем более обязан это сделать, поскольку те самые муссоны, которые мешали ему попасть в Красное море, являлись попутными для флота, направляющегося из Суэца в Индию, и если арабы действительно планировали атаку в текущем году, она должна была состояться в самое ближайшее время.

Но Албукерки вроде бы совершенно забыл о существовании суэцкого флота, и, обнаружив, что пока не может добраться до Красного моря, поспешно решил лично решить малаккский вопрос, оставив не только Гоа, но и все португальские интересы в Индии на произвол судьбы. Отправившись в Малакку, он двигался к точке, расположенной в 1800 милях в подветренную сторону, тем самым лишая себя возможности защитить португальские позиции в Индии, независимо от того, кто им будет угрожать, пока будет длиться сезон муссонов, то есть примерно пять месяцев. Ничто в его собственных записях не объясняет этого решения. Возможно, оно было подсказано большим желанием освободить своих оставшихся в плену соотечественников. Если так, мотивы Албукерки, хотя и делали честь его сострадательному сердцу, никак не оправдывали то, что он покинул позицию, которую обязан был занять, согласно всем существующим военным принципам, прежде чем заняться решением второстепенного вопроса. Получалось, что он шел на помощь соотечественникам в одном месте, подвергая их серьезному риску в других.

Впоследствии главная опасность так и не вырисовалась, зато второстепенная сформировалась в полном объеме. Никакого общего наступления на португальские позиции с Ближнего и Среднего Востока так и не было, поскольку, как уже было сказано, султан Египта отказался от продолжения строительства армады на Красном море – хотя Албукерки об этом не знал, – зато Гоа подвергся нападению войска хана с суши и едва не был взят. К счастью для португальцев, разведывательные сведения в восточных водах передавались очень медленно – если это делалось против муссонов – и султан Египта не знал об уходе Албукерки с флотом из Индии к полуострову Малакка и Малайскому архипелагу. Когда же он об этом узнал, момент уже был упущен. Иначе вполне вероятно, что он со всей поспешностью отправил бы имеющийся флот в Индию. Такая великолепная возможность, как говорится, представляется раз в жизни. Но пока, когда муссоны отрезали Гоа от внешней помощи, остатки армии хана, пополненные и реорганизованные, пошли на штурм и не только захватили броды, но и заняли оборонительные сооружения, возведенные португальцами для защиты этих бродов. С этой господствующей позиции военачальники хана отрезали все пути подвоза припасов с суши и так изводили небольшой гарнизон набегами по всему острову вне города на протяжении всего жаркого сезона, что защитники оказались совершенно измотанными раньше, чем помощь стала возможной. Если бы местные лидеры не враждовали друг с другом, они вполне могли, собравшись вместе, выбить португальцев из крепости, нанеся более серьезный урон их престижу, чем когда изгнали белых людей из Гоа в первый раз. Помощь пришла только в самом конце муссонов, когда к индийским берегам подошла группа кораблей под командованием Мануэла Ласенды, направленная для блокады торговли враждебных портов Малабарского берега. Но этого подкрепления было недостаточно, чтобы вытеснить нападавших с острова, а отвлечение вновь прибывших кораблей от их непосредственной задачи позволило большой группе арабских торговцев, когда направление муссона изменилось, прорваться в Джидду. Разработанный Албукерки отличный план установления господства португальцев на западном побережье Индостана разваливался из-за его же решения вывести главный флот из индийских вод.

А тем временем вице-король быстро продвигался на восток, имея при себе восемнадцать судов. Албукерки зашел на Суматру, захватил несколько торговых судов Гуджарата и очень большую яванскую военную джонку, на которой был суматранский правитель, союзник султана Малакки, и, наконец, прибыл к Малакке. Этот морской порт расположен в устье узкой реки, разделяющей город на две половины. Река судоходна для всех судов с небольшой осадкой, если они имеют возможность опустить мачты для прохода под мостом, перекрывающим вход. Суда большого тоннажа стоят на внешнем рейде, который, хотя и считается открытым, является совершенно безопасной якорной стоянкой, поскольку здесь не бывает серьезных штормов. Однако стоящие здесь суда не защищались из города от нападений враждебного флота, и Албукерки смог легко завладеть всем, что находилось за пределами реки. Мост был ключом от города. Захватив его, противник мог направить свои легкие корабли вверх по течению, которые оказывались в тылу укреплений вдоль водного фронта и обстреливали город на обоих берегах с близкого расстояния.

По прибытии на рейд Албукерки принял гонца от султана, который в большой тревоге интересовался причинами появления столь крупных морских сил. Вице-король Индии ответил, что прибыл с флотом, который король Португалии содержит «для управления Индией», чтобы потребовать немедленного освобождения португальцев, предательски захваченных двумя годами раньше, и выплаты компенсации за столь грубый произвол. Если его требования не будут выполнены, он будет вынужден прибегнуть к силовым методам. На это султан ответил, что не пойдет ни на какие уступки, пока вице-король не даст слово, что в любом случае не нарушит мир. Последовал длительный обмен аналогичными посланиями, не принесший никакого результата. Решив, что время проходит впустую, Албукерки приступил к активным действиям и для начала сжег все корабли на рейде, принадлежавшие арабским и гуджаратским купцам, которые с самого начала настраивали султана против португальцев. Корабли, принадлежавшие другим народам, он пощадил. Перепуганный султан согласился отдать вице-королю тех португальских пленных, которые еще остались в живых. Но он не выплатил компенсации и не дал разрешения на ведение торговли, чем немало разочаровал Албукерки, надеявшегося, что уничтожения флота будет достаточно для полной и немедленной капитуляции, как в сражении при Ормузе.

Малакка (Из манускрипта Слоана (Слоуна), 197)

Следовательно, были необходимы дальнейшие шаги, и следовало решить, какие именно, принимая во внимание все аспекты создавшейся ситуации. Обстрелять выходящую на море часть города было просто, но вся восточная политика Португалии строилась на желании торговать, и в Малакке, как и в других крупных торговых центрах, было важно избегать мер, которые могли повредить или вовсе уничтожить торговые отношения с их очевидными выгодами и преимуществами при складировании, перегрузке, покупке и продаже. Более того, военные объекты, казна и дворец были вне зоны досягаемости орудий с моря и ничуть не пострадали бы от обстрела. А атаковать надо было именно их, если атаковать вообще. Имеющимися в своем распоряжении средствами Албукерки не мог нанести по ним удар – разве только переправить орудия вверх по реке, но для этого следовало первым делом захватить мост и грузовые баржи на внешнем рейде. Но прежде чем двигаться вверх по реке, вице-король решил испытать моральный эффект от захвата моста, который малайцы тщательно охраняли и даже укрепили подходы к нему. На рассвете он высадил на берег сильные отряды, которые начали одновременную атаку моста с противоположных сторон и после ожесточенного сражения захватили его, но обе стороны понесли существенные потери. Вопреки ожиданиям, султан не испугался. Потеря столь важной для города позиции заставила его активизировать усилия по ее возвращению. И хотя все атаки были отбиты, у португальцев, занявших мост, не было продовольствия и боеприпасов для продолжительной оккупации, и, в конце концов, их пришлось вывести. Это была очевидная ошибка Албукерки.

Убедившись, что ничего, кроме крайних мер, не поможет вразумить султана, Албукерки приготовился брать мост второй раз и отправлять баржи с орудиями вверх по реке для обстрела военных объектов и правительственной части города. Но ему пришлось выждать две недели, чтобы воспользоваться преимуществами весенних течений. Он провел это время, подготавливая атакующую флотилию, в которую включил и большую джонку, захваченную на внешнем рейде, которая сидела высоко в воде. Ей предстояло подойти к мосту и открыть огонь по его защитникам. Одновременно должен был вестись штурм укреплений по обеим сторонам моста. План был успешно выполнен, и мост снова оказался в руках португальцев, которые теперь имели все необходимое, чтобы выдержать длительную осаду. Теперь под мостом могли пройти баржи-канонерки, которые открыли огонь по вражеским позициям с фланга и тыла, поддерживали его десять дней и ночей, и в конце концов весь гарнизон и значительная часть населения или были убиты, или бежали из города. Большая часть центральной и тыловой части города была разрушена, а выходящая на море часть почти не пострадала. Султан скрылся в джунглях, откуда так никогда больше и не появился, но население стало мало-помалу возвращаться – людям было необходимо продовольствие. В соответствии с обычной своей политикой к дружественным туземцам португальцы отнеслись хорошо и поставили над ними местного губернатора, а враждебный мусульманский элемент безжалостно искоренялся. Следуя привычной практике, Албукерки после захвата морского порта сразу начал строительство крепости, при этом преследуя двойную цель: возможность безопасного складирования грузов, ожидающих отправки, и обеспечение обороны. Крепость располагалась на южной стороне устья реки и, с одной стороны, держала под обстрелом мост, а с другой – внешний рейд. Многие капитаны были против такого решения из-за больших расходов, но вице-король считал строительство совершенно необходимым и предложил финансировать его за счет взимания пошлины с города (Албукерки захватил в Малакке огромную добычу – в пересчете на золото 3,5 тонны. – Ред.). Он отправил группу кораблей исследовать южную часть Малайского архипелага, куда еще не заходили европейские корабли, и направил к могущественному королю Сиама (Таиланда) посла, который был принят очень хорошо. Строительство крепости уже близилось к завершению, и в конце сезона попутных муссонов Албукерки отплыл в Индию, взяв с собой только четыре корабля. Остальные четырнадцать кораблей под командованием назначенного им командующего остались в качестве постоянной силы в Малаккском проливе. Эта эскадра вскоре получила возможность отличиться и прекрасно проявила себя в одной из самых важных акций флота в истории Востока.

Благодаря приобретению торговой и военно-морской базы в Малакке план Албукерки установления португальского господства над Индийским океаном стал на шаг ближе к осуществлению. В депешах королю после возвращения в Гоа вице-король доложил, что грузопотоки, проходящие через Малакку и Малаккский пролив, столь велики, что, даже если бы там не было морского порта, все равно в этом районе стоило основать центр торговли. «Там должны постоянно находиться гарнизон и эскадра, – писал он, – чтобы имя Вашего величества уважали во всех регионах, и соседние правители будут искать вашей дружбы. Я пишу это, чтобы цель была достигнута без войны». Уверенность, выраженная в последних словах, как оказалось впоследствии, была ни на чем не основанной, поскольку история Малакки на протяжении следующего века и даже больше стала историей войны. Но вместе с тем эти слова – прекрасная иллюстрация к характеру Албукерки, который всегда отдавал предпочтение мирным методам и, несмотря на блестящую военную карьеру, не прибегал к военным действиям исключительно из любви к войне.

Возвращение вице-короля в Индию едва не стало последним в его жизни, потому что у побережья Суматры его флагманский корабль налетел на рифы и Албукерки с большим трудом удалось спастись. Проявив чудеса мужества, спасая членов своей команды, он в конце концов добрался до другого португальского корабля на плоту. Его прибытие в Кочин после годового отсутствия стало настоящим праздником для местных португальских жителей, ничего не слышавших о нем со дня выхода эскадры в море. Причем с очередной группой судов, отправившейся к родным берегам, уже было отправлено сообщение королю о том, что вице-король, должно быть, погиб со всей своей эскадрой, и португальские поселенцы в Индии оказались в чрезвычайно опасном положении. Султан Египта вернулся к прерванному оснащению флота, а три индийских правителя, прежде входивших в антиевропейский альянс, начали вооружаться. Но личная репутация Албукерки в глазах азиатов была так велика, что одного только слуха о его возвращении из Малакки было достаточно, чтобы положить конец всем военным приготовлениям, несмотря на то что с ним в Индию вернулось только три судна.

Прибыв в Кочин, вице-король сразу начал выяснять, каково положение дел в Гоа. Вероятнее всего, Албукерки все же в глубине души сомневался, правильно ли поступил, оставив новую португальскую столицу ради малаккской экспедиции. Теперь он впервые услышал о возникших там серьезных проблемах, но не имел в своем распоряжении сил, чтобы их эффективно разрешить. Ведь главные силы флота остались в Малаккском проливе. Все, что он мог сделать, – это отправить послание губернатору Гоа с требованием держаться во что бы то ни стало до очередного прибытия флота из Португалии в Кочин, и Албукерки сам поведет его на выручку Гоа. Долгожданный флот прибыл в конце августа, и, поскольку отмель Гоа теперь была проходимой, вице-король немедленно повел семнадцать судов на помощь крепости.

Его план действий предусматривал окружение редута Бенастерим, который он сам построил, чтобы держать под обстрелом нижний брод со стороны Гоа, и который в течение нескольких месяцев был в руках противника, как его передовая база. Речной рукав здесь был проходим даже для некоторых крупных судов Албукерки, которые могли подойти довольно близко к редуту и к броду, который был главной переправой с материка. Бросив там якоря, они могли вести огонь не только по редуту, но и по вражескому подкреплению, пытающемуся перейти реку. Чтобы уменьшить осадку барж, их еще больше облегчили с помощью пустых бочонков, привязанных вдоль ватерлинии. После этого их осадка стала настолько мала, что они могли бы пройти и над бродом, надо было только уничтожить преграду из кольев, созданную противником. Под прикрытием темноты баржи-канонерки провели вверх по реке до тех пор, пока не оказались прямо у стен. Со стороны суши корабельные орудия были поставлены на специальные возвышения и нанесли противнику такой ущерб, что вражеский гарнизон организовал вылазку, чтобы их уничтожить или захватить, но был отброшен с огромными потерями. Через несколько дней обстрела со всех сторон засевшие в редуте враги обнаружили, что хотя они все еще могут сопротивляться прямым атакам, но не имеют возможности вести эффективный ответный огонь, прорваться на свободу или получить подкрепление. Они капитулировали, выдвинув условие, что им позволят безоружными уйти в глубь страны. Албукерки согласился, хотя многие его офицеры требовали уничтожить всех до единого. Гоа снова стал полностью португальским, после чего европейцы немедленно укрепили оборонительные сооружения во всех основных точках и увеличили гарнизон. Увеличившиеся расходы были компенсированы пошлинами на местное судоходство, а также гарантией неприкосновенности в Индийском океане судам любой национальности, выплачивающим ежегодные сборы.

Теперь хан решил начать, так сказать, с чистого листа и установить дружественные отношения с португальцами и отправил посольство в Гоа в надежде заключить соглашение. Он указал, что португальцы не только лишили его Гоа, но и блокировали Дабул, его единственный оставшийся морской порт, в результате чего торговля хана сильно пострадала. И Албукерки решил использовать торговлю Дабула в качестве гарантии будущего поведения хана. Он снял блокаду Дабула при условии поддержания мира со стороны хана. Это было политическое решение, к тому же позволившее ему добавить два блокирующих корабля к флоту, который Албукерки как раз начал собирать для уже дважды отложенной, но не забытой экспедиции на Красное море в поисках Суэцкой армады, относительно существования и степени оснащения которой все еще не было уверенности. Вице-король так стремился организовать, наконец, эту экспедицию, что даже снял блокаду Каликута, которая была установлена из-за отзыва саморином предложения выделить площадь для форта, сделанного им португальцам после захвата Гоа.

Вскоре Албукерки вышел в море, начав наименее эффектную из всех своих морских экспедиций, хотя и достаточно важную в части политических последствий. В феврале еще дули попутные муссоны, правда, сезон уже подходил к концу, и двадцать португальских кораблей быстро добрались до Сокотры – это был их первый пункт захода. Оттуда они перешли на арабскую сторону пролива и прибыли к Адену 23 марта – накануне Страстной пятницы. Следующие сорок восемь часов португальцы с большой осторожностью исследовали гавань, поскольку в их распоряжении не было местного лоцмана, и вели переговоры с посланцами эмира, который управлял городом от имени шейха Южной Аравии. Обе стороны претендовали на дружелюбие, но условием Албукерки было открытие водных ворот и свободный допуск португальцев в город, а условием эмира – встреча на берегу за пределами городских стен, на которую Албукерки прибудет в сопровождении не более чем двадцати человек. Поскольку ни одна из сторон не желала принимать условия другой, а местное арабское население открыто проявляло антиевропейские настроения, вице-король Индии, в конце концов, уведомил эмира, что из-за невозможности достижения соглашения он атакует город через два дня. Не получив никакого ответа, португальцы, как только срок истек, пошли в атаку, но их наземные операции не всегда были так же хорошо организованы, как морские, и в Адене завершились полной неудачей из-за отсутствия необходимых штурмовых приспособлений.

Получив серьезный отпор, все португальские офицеры, за исключением вице-короля, рвались немедленно повторить атаку, но у Албукерки имелось по крайней мере три веские причины отложить ее до более удобного случая. Во-первых, северные ветры в Красном море, которые преобладали во время сезона юго-западных муссонов в Индийском океане, неблагоприятные для перехода в Суэц, должны были со дня на день начаться. Во-вторых, на португальских кораблях закончились запасы пресной воды, которую он рассчитывал получить в Адене, но пленные рассказали, что в городе нет колодцев и он целиком зависит от ежедневного снабжения водой, доставляемой на верблюдах. В-третьих, потери португальцев уже были слишком серьезными, чтобы идти на столь большой риск, в то время как встреча с Суэцкой эскадрой все еще была возможна. Поэтому Албукерки на время смирился с поражением и, покинув Аден, вошел в Баб-эль-Мандебский пролив. Следует отметить, что, прибегнув к небольшой военной хитрости, Албукерки захватил лоцманов Красного моря. Для этого он отправил вперед захваченное и соответствующим образом замаскированное судно, дау, с приказом захватить людей из лоцманской деревни, которые поднимутся на борт. Местные лоцманы, хотя и натерпелись страху, после окончания работы получили хорошее вознаграждение.

Но через несколько дней после входа в эти воды, где еще никогда не было европейских кораблей (были в античное время – последние века до нашей эры и первые века нашей эры. – Ред.), португальцы испытали на себе эффект от смены сезонов, и в третий раз оказалось, что уже слишком поздно идти в Суэц. Албукерки приказывал каждый вечер бросать якоря на ночь, опасаясь предательства лоцманов под покровом тьмы. Поэтому вперед продвигались медленно, и, когда летом подул устойчивый встречный ветер, против которого бессильны даже местные суда, португальцы добрались только до Камарана[13]13
  Камаран – остров в Красном море у берегов Йемена.


[Закрыть], то есть прошли четверть пути от пролива до головной части Красного моря. (Гораздо меньше – примерно восьмую часть расстояния до Суэца. – Ред.) Люди ужасно страдали от адской жары, но корабли больше двух месяцев стояли без движения, хотя присутствие Албукерки взбудоражило все окружающие области, и только потом было принято решение отложить экспедицию до следующего года. Подняв якоря у Камарана, португальцы вышли из пролива, подвергли Аден обстрелу и взяли курс на порт Диу, где вице-король намеревался провести демонстрацию силы до ухода к Гоа.

На этой стадии обратного путешествия португальцы неплохо поживились, захватив арабские торговые суда с очень ценными грузами. В начале года они были заперты блокадой в Каликуте, но когда, как уже говорилось, Албукерки снял блокаду, порт оказался свободным. Но, зная, что арабские суда были там, и если они выйдут в море, то направятся в Джидду или Суэц, генерал-капитан рассчитал так, чтобы иметь шанс перехватить их на подходе к Красному морю. Однако, не зная, куда ушли блокировавшие порт португальские суда, арабы не осмеливались уйти из Каликута еще несколько месяцев и когда, наконец, вышли в море, было уже так поздно, что они оказались застигнутыми летними муссонами, которые пригнали их к берегам Индии. Не рискнув вернуться в порты Малабарского берега, арабы направились в Гуджарат и Камбей, где хотели затаиться до осени, но вернувшийся в Диу Албукерки узнал об этом, и на поиски была отправлена небольшая эскадра, которая обнаружила и захватила все арабские суда. С ними португальский флот вернулся в Гоа.

Эти призы являлись единственным материальным результатом путешествия, которое почти все историки посчитали неудачным, поскольку флот не сумел ни достичь Суэца, ни взять Аден. Тем не менее, если в экспедиции не встречаешь противника, это вовсе не обязательно означает ненужную трату сил, и, хотя Албукерки получил отпор в Адене и не подошел ближе чем на 800 миль к главным силам султана, политические результаты предприятия были огромными. С незапамятных времен Красное море оставалось запретными водами для всех мореплавателей, кроме тех, кто жили на его берегах. Причиной тому была трудность судовождения у берегов. Чтобы укрепить свою монополию, местные судоводители всячески поддерживали легенды о мифических скалах и рифах, удачно дополнявшие реально существующие навигационные опасности, так что его репутация опасного моря намного превысила заслуженную. По этой причине египетский султан и правители соседних государств издавна считали себя в безопасности от нападения со стороны Индийского океана, и, когда в пролив вошел флот из двадцати крупных португальских кораблей, всеобщий ужас трудно было переоценить. Мрачные предчувствия жителей Каира вполне сравнимы с теми, которые охватили лондонцев, когда голландские пушки были услышаны на Медуэе[14]14
  Река Медуэй, впадающая в эстуарий Темзы. Речь идет о событиях второй англо-голландской войны 1665–1667 гг. Голландский флот де Рюйтера (Рейтера) нанес в 1667 г. английскому флоту поражение, ворвался в Темзу, сжег здесь много английских судов и угрожал Лондону. Англия была вынуждена 31 июля 1667 г. подписать Бредский договор.


[Закрыть]. Поскольку ничего подобного раньше не происходило, визит португальцев разрушил привычные легенды и изменил расстановку сил. Теперь говорили, что египетский султан был вынужден защищаться в своих же собственных водах. Его флот в Суэце был не только не уничтожен, но даже не поврежден ни единым выстрелом с португальского корабля, более того, португальцы его даже не видели, но, когда следующая информация о нем достигла Гоа, оказалось, что с него снято оснащение и он помещен на стапели для большей безопасности. Там он тихо догнивал, хотя ложные слухи о том, что он снова оснащается для выхода в море, время от времени еще долго доходили до Лиссабона из Александрии.