Текст книги "Миры Амбрэ"

«Lamborghini» притормозила, дожидаясь, пока поднимутся гаражные ворота. Зажегся желтый свет. Здесь стояло несколько незнакомых машин, с краю был припаркован «Porsche» Нита.

– Чьи это машины? – я оглядывалась по сторонам.

– Все разных туатов.

– Это и есть проход в Амбре? – Он выглядел полуразрушенным, заброшенным. Слои мохнатой пыли на пустых полках. Воняет сыростью и очень холодно. Так бывает с доме, в котором давным-давно никто не живет.

– Да. В каждом городе есть свой вход, в некоторых – даже несколько.

Вот так просто, посередине леса стоит дом, настолько случайно, что кажется заброшенным из другого измерения. И потом, теоретически, в него может зайти кто угодно.

– А если туристы случайно набредут на него?

– Для людей это не более чем полуразвалившийся барак. Человек не может попасть в Амбре. Это невозможно.

В гараже пахло плесенью. С потолка свисали шматки из посеревшей паутины. В углу пирамидой возвышались картонные коробки, рядом стоял плетеный сундук с проржавевшими петлями. Илай пошел вперед к двери, выкрашенной белым. От сырости краска местами облупилась и встала шкурой. Он открыл ее, приглашая меня зайти внутрь.

Я шагнула в огромную комнату. По правую руку стоял старинный китайский буфет. В его пыльных стеклах виднелись наши с Илаем отражения. Далекие и размытые. Одна ножка буфета подломилась, и он, словно хромой старик, запрокинулся набок. Свет сочился тусклыми нитями сквозь большое окно. Снаружи виднелось несколько досок. Наверное, раньше окно было заколочено. Некоторые доски всё еще оставались прибитыми к раме, а другие – безвольно болтались на одном гвозде. От штор остались истлевшие, бесцветные ошметки. Ткань колыхалась от сквозняка, словно дрожала. Мебели здесь почти не было, а ту, что сохранилась, покрывали белые простыни. Они, как безмолвные призраки, хранили тайны этого дома.

Илай сделал несколько шагов вперед и остановился, дожидаясь меня, протягивая мне руку. Я взялась за нее, словно за спасительный канат. Половицы при каждом шаге скрипуче стонали, как если бы жаловались на сырость и одиночество. Мы остановились у массивной дубовой двери с латунными ручками.

– Готова? – его глаза были ясными, а лицо серьезным.

– Да, – изо всех сил храбрилась я.

Илай потянул за ручку и шагнул в темноту.

Глава девятнадцатая
Амбре

 
Мы истину, похожую на ложь,
Должны хранить сомкнутыми устами…
 

(Данте Алигьери)

Темный коридор, куда не попадает ни один лучик света. Дышать становилось всё трудней и трудней. Не было здесь и звуков. Наши шаги не отстукивали по полу, словно мы шли по воздуху. Густому, тягучему, серебристому, как отблески слюды в недрах пещеры. А потом мне показалось, что я с каждым шагом всё больше и больше погружаюсь во что-то мягкое и вязкое, как торф. Голова кружилась. Я полностью потерялась в пространстве. Илай сильней сжал мою руку, громко позвал меня по имени. Я промычала в ответ что-то невнятное и провалилась в темноту.

Ритмичный стук сердца. Четкий, уверенный. Так тепло. Я прижалась щекой к чему-то мягкому и попыталась открыть глаза. Мир поплыл в сторону, и я снова их захлопнула.

– Илай, – позвала я шепотом, тихо-тихо. Даже с закрытыми глазами всё заворачивалось вокруг. Меня мутило.

– Я здесь, – он убрал с покрытого испариной лба прилипшие пряди.

– Мы в Амбре?

– Да, – ответил он и сильней прижал к себе. Я улыбнулась. Стук стал резче.

– Ты потеряла сознание при переходе.

– Так всегда бывает? – я представила, как буду выхватывать тошнотики, каждый раз ныряя туда-сюда.

– Нет. Думаю, – сказал он менее уверено, – наверное, это из-за того, что ты воспользовалась им впервые спустя многие годы.

– Надеюсь, в следующий раз будет легче.

– Так и будет, – сказал он.

Я снова попробовала открыть глаза. Золотистый свет. Белые высокие потолки. Я сидела у него на руках полулежа, прижавшись щекой к груди. Серый ангорский свитер приятно щекотал кожу.

– Это и есть Амбре? – в моем голосе звучало разочарование.

Илай засмеялся.

– Мы в паркинге. Дальше пока не пробрались.

Я подняла на него взгляд. Глаза Илая были единственным, что я видела. И в них – столько всего, от восторга до растерянности. Стук его сердца говорил – «доверься мне», удар за ударом прибавляя мне сил. На седьмом он придвинулся ко мне ближе, наклонил голову, так что наши губы оказались на одной линии.

– Позволь мне? – прошептал он тихо, бархатисто.

Я подалась к нему.

Илай, подобно ангелу, объял меня руками, словно крыльями. Его глаза казались бездонными, настолько глубокими, что хотелось в них нырнуть с головой, погружаться сквозь черные, как ночь, ресницы. Хотелось в них утонуть.

Он нежно прикоснулся губами к моей щеке. Я потянулась к его волосам, позволяя пальцам запутаться в их шелковистых волнах. Илай еще раз заглянул ко мне в глаза и раскрыл мой рот своим. Я невольно застонала, когда по мне разлилась теплая волна. Это уже было нечто новое. Я ощутила нас единым целым. Словно я и он были одним существом и вокруг – только чистая энергия. Безграничная сила и свобода.

Этот поцелуй тоже не походил на прежние. Как будто он был всего лишь вкусной пенкой на бодрящем капучино. Но руки Илая так и продолжали нежно держать меня, словно в колыбели. Когда мои ладони скользнули по его рукам, плечам, я почувствовала, как расслаблен он был, полностью погружён в себя. Затем Илай немного подался назад, не разрывая зрительного контакта. От новых чувств, энергии, бьющей через край, у меня дрожали пальцы, а голова шла кругом.

Сердце колотилось очень быстро, казалось, еще немного – и оно пробьет дыру в груди. Зрачки Илая расширились, закрыв собой почти всё пространство радужки, которая обрамляла их, словно горящий обруч. Если бы я не знала причину, можно было бы подумать, что он принял сильнодействующий наркотик. Все мои признаки недомогания бесследно испарились. Я чувствовала себя так бодро и счастливо, как никогда прежде, словно слопала упаковку энергетика или еще чего-то посильнее. Все страхи, опасения, неуверенности бесследно испарились.

– Я знаю, что будет у меня на завтрак вместо кофе, – возбужденно улыбался Илай.

– Мы думаем об одном и том же, – сказала я, поднимаясь.

Паркинг имел овальную форму. Середина, окруженная стеклянным ограждением, оставалась полой, словно шахта гигантского лифта. Мы находились почти на самом верху, отсюда виднелись десятки ярусов, уходящие вниз, окаймленные нитями золотистого света. Илай потянул меня за руку, уверенно лавируя между бесконечными рядами машин. Шаги гулко отстукивали от стен, разносясь мелодичным эхом в необъятном пространстве, напоминающем улей.

И вот он остановился у черного мотоцикла, опасно блестевшего раздутыми крыльями. Мускулистые формы кричали о его сверхмощи. Он был похож на монстра, покрытого хитиновой броней. Матовые черные трубы вились по нему, как щупальца. На широких колесах был начертан геометрический рисунок, напоминающий следы от удара кнутом. Илай оседлал его привычным движением. Мотор обрадованно зарычал, поприветствовав хозяина, шины восторженно визгнули, оставляя позади место своего заключения.

Мы заехали на металлическую платформу в центре и стали опускаться вниз ярус за ярусом, пока лифт не остановился. Илай повернулся в пол-оборота, игриво подмигнул мне и сказал:

– Держись!

Он рванул с места, выскакивая из паркинга на ярко освещенную улицу, битком набитую туатами.

Это оказалось совсем не то, что я ожидала увидеть. Мне представлялась райская долина, залитая солнечным светом, небольшие уютные домики с черепичными крышами и цветными ставнями. Откуда я взяла этот образ? Не знаю, может, из сказок или фильмов. Мне казалось, что божества природы должны жить в единении с ней. Этот же город напоминал Токио.

Огромные небоскребы, освещенные миллионами цветных огней, устремлялись в кобальтовое небо, усыпанное неправдоподобно яркими звездами. Мы мчались вдоль улицы, заключенной в объятия стеклянных зданий, пестреющих рекламными вывесками. Они сверкали одна ярче другой, переманивая внимание прохожих. Никогда не видела столько пешеходов, туаты просто гуляли по улицам. Подростки, словно стайки райской танагры, одетые во что-то невообразимо яркое, дурачились и громко смеялись. Розовые парики, пластиковые юбки в сочетании с высокими гольфами и очками с подсветкой. Я будто попала в мультик.

Широкая восьмиполосная улица была битком набита машинами, которых я раньше никогда не видела. Амбре оказался совсем другим миром, другим измерением. От огромного количества иллюминации, отражающейся от мокрого черного асфальта, как от ночного моря, глаза разбегались в разные стороны, не зная, за что уцепиться. Мотоцикл ехал так быстро, что мне казалось, меня вот-вот снесет порывом ветра. Впереди показался гигантский мост, пролегающий через длинный пролив. Мост был воплощением разгулявшейся фантазии архитектора. Ему не было видно конца. Кружевные металлические конструкции лежали на изящно изогнутых столбах, подсвеченных голубым светом, струившимся откуда-то из глубин спокойных вод.

Вскоре пейзаж из зеркальных небоскребов сменился. Здания стали меньше, но роскошней. Дорогие особняки и виллы, отгороженные искусно подсвеченными зелеными изгородями, оспаривали первенство.

Мы подъехали к высоким кованым воротам с гербом. На гербе изображались вставшие на задние лапы ирбис и лошадь, по обе стороны от башни. Над их головами сияли месяц и солнце, а под ногами расстилалась мандрагора. В самом центре рос дуб, а на нем – знак из переплетения трех волнистых линий. Он мне что-то напомнил, но я не успела рассмотреть его хорошо; ворота разъехались в стороны, пропуская нас внутрь переднего двора. Посередине раскинулся римский фонтан. Выложенная мелкой плиткой дорога вела вокруг него прямо к мраморным ступеням парадного входа.

Ясно, Ульманас не из числа скромников. Всё здесь кричало о его богатстве и высоком положении. Илай заглушил мотор, спрыгнул с мотоцикла, подавая мне руку. Вот оно. Я стояла перед дверями логова чудовища, которое, возможно, убило моих родителей, и оставалось лишь гадать, что приготовило для меня.

Всё, на что я была способна, – это дышать. Держась за руки, мы поднялись к двойным высоким дверям. Звонок остро пиликнул, словно иголкой ткнули, дверь почти сразу открыл дворецкий. Он был совсем невысоким, ниже меня, и худым, как подросток, с маленькими ступнями и ладонями. Этот человек напоминал гномика – с добрым лицом, серыми глазами и лучиками морщин, отходящих от них. Он скользнул по мне взглядом, мне показалось – как-то испуганно. Наверное, я сама слишком сильно переживаю.

– Привет, Эдвард, – Илай хлопнул его по плечу, и я удивилась, как такой маленький человек уверенно держался на ногах.

– Добрый вечер, – поприветствовал он нас. – Джаред просил передать, – обратился он к Илаю, – что ожидает тебя у себя в комнате.

Если бы не рука Илая, крепко сжимавшая меня, я бы ту же секунду развернулась и бросилась бы отсюда прочь со всей силы. Стиснув его пальцы, я последовала за ним через холл, обставленный в лучших традициях величественного ампира. Высоко вверху красовалась многоярусная позолоченная люстра со сверкающими шандальерами. Полы из дорогих пород дерева образовывали изысканный витиеватый рисунок, подводящий к мраморной лестнице. Мы поднялись наверх, повернули в правое крыло и оказались в коридоре.

На стенах висели портреты мужчин и женщин. По их одежде можно было определенно сказать, что они из разных столетий. Но всех объединяла общая черта: глаза золотисто-фисташкового цвета. Я засмотрелась и не заметила, что Илай уже остановился у дверей, в результате врезалась прямо в него.

– Родственнички, – ухмыльнулся Илай, указывая на картины.

– Что? – пробормотала я, выходя из странного транса.

– Я говорю, родственнички Грея.

Почему ком застрял в горле, словно грязная пакля? Нечто в этом доме, картинах и даже немного – во взгляде дворецкого вселяло в меня неприятное чувство, если не ужас.

Я перевела взгляд с Илая на двойные двери из темного дерева. Он потянулся к ручке.

– Дальше я сама, – остановила я его.

Илай скривился, но убрал пальцы с ручки.

«Как договаривались», – произнесла я мысленно. Он не отпускал меня взглядом, не желая уходить.

– Давай же, иди, – шепнула я. – Всё будет хорошо.

По крайней мере, так нас уверил Джаред.

– Я загляну к Джею, – сказал Илай и нехотя выпустил мою руку. Он напоследок окинул меня тревожным взглядом и скрылся в левом крыле.

Я закрыла глаза, глубоко вдохнула. Всего-то – повернуть дверную ручку да зайти внутрь. Нет же, это оказалось непосильной задачей. Как смотреть ему в глаза? Смогу ли притвориться, что ни о чем не догадываюсь? Джаред сказал, что нападения на нас не связаны с Греем, но я в это не верила. Ульманас попросту не посвящал своего отпрыска во все планы, а может… Впрочем, какое значение это имеет сейчас?! Я уже здесь. К черту! Еще один глубокий вдох, я толкнула дверь и шагнула внутрь.

Это был кабинет. Большой, просторный, с арочным окном, белой лепниной на высоких потолках и резной деревянной мебелью. Справа стоял большой письменный стол, библиотека, сплошь заставленная книгами, посередине на полках расположилась коллекция статуэток лошадей. Грей, по всей видимости, был ценителем старины, в комнате повсюду стояли антикварные вещи: вазы, картины и мебель. Всё – изысканное и дорогое.

Свет в кабинете исходил от огня в камине и пары зажженных торшеров, но этого явно не хватало для такого помещения. Здесь царил полумрак. В резном кресле с высокой спинкой, напротив камина, сидел Ульманас Грей. Наверное, он пребывал в глубоких раздумьях, не заметив меня. Он смотрел на огонь и вертел в пальцах круглый предмет.

Я остановилась позади, рассматривая его. Высокий, широкоплечий. Темные волосы с легкой серебристой проседью на висках. Царственный профиль и благородный нос с небольшой горбинкой, словно с него чеканили древнеримские селиквы.

– Добрый вечер, мистер Грей, – произнесла я негромко, давая о себе знать.

Из его рук, от неожиданности, выпал кусок янтаря и подкатился к моим ногам. Я наклонилась за ним, а когда поднялась, встретилась с его изумленным взглядом, от которого по спине пробежал холодок. Он смотрел на меня так, словно увидел призрак.

– Вот, – я протянула ему камень, сглатывая горечь.

– Да, спасибо, – он натянул улыбку на шокированное лицо и добавил: – Лила.

Грей говорил с едва заметным акцентом, делавшим его речь мягче. Мое имя Ульманас произнес необычно.

– Присаживайся, – он указал на кресло напротив. – Могу я что-нибудь предложить? Чаю?

– Я пожалуй, откажусь, – в моем голосе сквозила вьюга, холод, который пробирал меня до костей.

Он откинулся на спинку и сложил руки вместе.

– Я рад, что ты вернулась.

Видимо, он заметил испуг в моих глазах, и милостиво улыбнулся.

– Ты в полной безопасности, я даю тебе слово, – он еще раз указал на кресло. Оно оказалось настолько мягким, что я неожиданно провалилась в него, как в перину.

Грей наблюдал за моими действиями, пока я пыталась найти удобное положение в этом чертовом пыльнике. Наконец я села на край, сложила руки на коленях и застыла в неприятном предчувствии. Уж очень странно он на меня смотрел.

Он отвел взгляд и стал рассматривать песчинки, застывшие в янтаре. Свет огня проходил сквозь камень, оттого он сиял в руках Ульманаса, будто маленькое солнце.

– Ты очень похожа на свою мать. Такое впечатление, что я снова вижу ее много лет спустя.

Меня словно полоснули острым лезвием. Я так нуждалась в ней все эти годы, нуждалась и сейчас. Но даже не могла вспомнить цвет ее глаз или голос. Ничего. Я видела, как плескалась печаль в его взгляде, как бы он ни пытался ее замаскировать. Так и хотелось выплюнуть ему в лицо слова, зудевшие на языке: «Теперь ты рад?! Ее нет. Сделало это тебя хоть немного счастливей?! Не думаю!»

Он выглядел разбитым, измотанным. Конечно, нелегко жить с таким грузом, а тем более – практически смотреть в глаза своей жертве.

Сейчас я могла хорошо его рассмотреть. На лбу – две глубоких морщины, вокруг глаз – фиолетовые круги. Я не могла определить цвет глаз, только предполагала, что он такой же, как и у всех Греев, как у Джареда – нежно-зеленый с золотистыми вкраплениями, но сейчас у них был цвет пожухлой зелени.

– Мне очень жаль, что ты потеряла своих родителей, Лила. Конечно, не вовремя, но я хочу, чтобы ты знала. Я очень скорблю о них. Прими мои соболезнования.

И это он серьезно?! Врет, не моргнет!!! Я просто закипела от злости.

– Так я для этого здесь?! Принять ваши искренние соболезнования?!

Он удивленно вскинул бровь. Затем поднялся из кресла. Я заметно напряглась. Он оказался выше и больше, чем казалось на первый взгляд. Ульманас подошел к библиотеке.

– Элис была моей близкой знакомой, можно сказать – мы дружили.

– Не сомневаюсь в этом! – прыснула ядом я, не в силах себя сдерживать. Знала, что нужно, но не могла.

Он застыл, как статуя, спиной ко мне, сжимая в руках толстую книгу.

– Мы работали в одной команде, – тяжело произнес он, но я уже не прислушивалась к нему, потому что книга в его руках была похожа на… старый альбом. Конечно! Это он и был.

Я вскочила с места, быстро, почти бегом, подошла к нему. Смогу ли я узнать ее лицо? Конечно, смогу. Он сказал, я очень на нее похожа. А папа, каким он был? Досталось ли мне что-нибудь от него? Я захлебывалась в чувствах, вопросах. Впервые за всё это время у меня появилась возможность увидеть маму. Я миллионы раз пыталась представить ее, но так и не смогла. Она была в моем воображении словно размытое облако.

Я положила альбом на гладкий стол, провела ладонью по пыльной шершавой обложке и открыла его. В нос ударил запах пыли и старой бумаги. Грей терпеливо стоял рядом, пока я листала страницы в поисках знакомого лица. Разные снимки, некоторые черно-белые, но многие – уже цветные. Размытые, выцветшие фотографии показывали мне целую жизнь. Я переворачивала листы один за одним, пробегаясь по лицам, и уже отчаялась узнать ее, как вдруг, на мутном старом снимке – увидела ее. Это была школьная фотография, возможно, выпускного класса. Она стояла неподалеку от Грея, его я тоже узнала без труда, он почти не изменился. Высокий, плечистый, он выделялся среди сверстников. Элис, одетая в белое платье, улыбалась – живой, озорной взгляд, темные волнистые волосы. Мы были удивительно похожи, только глаза у нее были золотисто-карие, цвета жженого сахара.

– Она восхитительна, – прошептала я, проводя пальцами по ее лицу, словно пыталась почувствовать хоть толику ее тепла.

Грей кивнул. На страницу, прямо на мамино лицо, капнула слеза. Я сразу стерла ее, не желая портить драгоценный снимок, но за ней капнула еще одна и еще. Слезы полились без остановки, пощипывая щеки.

– Мне жаль, – сказал Грей, положив руку на плечо.

Сердце громко ухнуло, я вздрогнула, словно кто-то дернул стоп-кран на движущемся поезде. Я развернулась к нему, резко стерла плечом слезы, сцепила зубы и прошипела сквозь них:

– Не делайте вид, что вам жаль!!! Это омерзительно! – крикнула я, мой подбородок дрожал. От злости, обиды, страха.

Я сжала кулаки, хотелось влепить со всей силы по его наглой морде.

Ульманас смотрел на меня абсолютно потерянно, даже испуганно. Его глаза болезненно блестели. Нет, этого не может быть, такой человек не способен к любви и состраданию. Он жестокий убийца и диктатор.

– Мне действительно жаль, – произнес Грей так, что я разжала кулаки.

Или он гениальный актер, или я гениальный идиот. Я ему поверила. Сейчас как загнанный зверь выглядел именно он. Затравленно, жалко, измученно. Я уже видела этот взгляд, словно дежа вю. Он протянул руку и стер со щеки слезы.

– Мне нужно кое о чем рассказать тебе… – начал он. В этот момент дверь с громким стуком распахнулась.

Илай резко шагнул в кабинет. В дверях, с озадаченным видом, остался стоять Джаред, словно до последнего пытался удержать Илая.

– Алфхилд! – раздраженно произнес Грей. – Тебя не учили стучаться?

Грей впился в сына взглядом. Джаред равнодушно пожал плечами – мол, ничего не мог поделать.

Илай остановился между нами. Он перевел взгляд с меня на Ульманаса и затем увидел открытый альбом. На его лице отразилось облегчение.

– Всё хорошо, – сказала я, отступая на шаг.

– Я услышал крик.

– Всё в порядке, правда, – улыбнулась я ему.

Илай сдержал обещание. Он действительно оставался рядом, всё это время. Мне было достаточно повысить тон, чтобы Илай примчался на выручку.

– Прошу извинить меня за бестактность, – холодно отчеканил он Ульманасу. – Я подожду за дверью.

– Останься! – сказал Грей тоном, не терпящим возражений. – Нам есть о чем поговорить.

* * *

Илай оглянулся на Джареда, а Джей на него.

– Ты можешь идти, – распорядился Ульманас, отмахиваясь от него, словно от плодовой мошки.

Джаред окинул нас ясным взглядом, задержался на Илае, дождавшись его кивка, и только после этого закрыл за собой двери.

– Мой сын никогда не умел найти себе подходящую компанию, – Ульманас захлопнул альбом и поставил его на место. Он сел за стол и поставил руки домиком.

– Так и будете стоять? – раздраженно сказал он. – Разговор намечается долгий.

Во взгляде и голосе Грея не осталось и капли того тепла, с которым он обращался ко мне.

Мы сели напротив него. Илай закинул ногу на ногу и не спускал глаз с Грея. Ульманас смотрел на Илая так же, с нескрываемой неприязнью.

– Я всегда задавался вопросом: это Джаред набрался от тебя плохих манер или ты от него?

– Симбиоз, – ответил Илай без тени улыбки.

Ульманас поджал губы.

– Что ж. Мы не поэтому здесь, – он достал из ящика конверт. – Раз ты уже здесь, выражаю тебе благодарность за помощь в поиске Лилы, – обратился к Илаю в вежливой ледяной улыбке Грей. – Здесь небольшое вознаграждение. Теперь, – он вонзил в Илая свои глаза, – ты можешь идти, если желаешь.

– Благодарю, но я останусь. После мне нужно отвезти Лилу домой.

– Первое время она остановится в этом доме. Эдвард уже приготовил для нее гостевую спальню, а потом мы обязательно позаботимся об этом. В твоих услугах мы более не нуждаемся.

– Лила уедет со мной, – отчеканил Илай. Его руки лежали на подлокотниках так же спокойно, но напряжение прорисовало на них каждый мускул и линию вен.

– Этот конверт может наполниться другим содержимым, Алфхилд. Не переступай границу.

– Я действительно очень благодарна вам, мистер Грей, за проявленную заботу, но я предпочитаю остановиться у друзей.

На щеках Грея вспыхнули пунцовые пятна, а глаза сверкнули.

– Ты не вправе выбирать.

– Вы не вправе мне указывать!

Я привстала в кресле.

Кто-то два раза стукнул в двери, и они распахнулись. В комнату, сияя лучезарной улыбкой и серебристым подносом, заплыл Джаред. Да, буквально заплыл, его походка напоминала танец – легкая, грациозная и… он немного вилял попой. Он ловко поставил перед нами поднос с дымящимися четырьмя кружками, окунул палец в вазочку с вареньем и облизнул.

– Ежевичное, – мечтательно протянул он. – Обожаю ежевику!

– Что ты делаешь! – захрипел от злости Грей.

Он выглядел действительно рассерженным.

– Принес чай, – невинно округлил глаза вроде бы удивленный Джей. – Вы все такие напряженные, а стресс разрушает изнутри. Нам нужно выпить по чашечке чая.

Илай первый схватил свою кружку, вазочку с вареньем и прямо пальцем выгреб его к себе в чай. Затем облизнул его и повернулся к Джареду.

– Оно не ежевичное!

– Ежевичное! – засопротивлялся Джей.

– Нет. У ежевичного горьковатое послевкусие…

– Довольно!!! – крикнул Грей. – Унеси это сейчас же!

Двери распахнулись, и в комнату влетел Эдвард.

– Что еще?! – откинул голову Ульманас.

– Простите, сэр, у вас срочный звонок.

Грей хлопнул себя по лбу и окинул нас ледяным взглядом.

– С вами я разберусь позже, – процедил он сквозь зубы и быстро вышел.

Илай согнулся в кресле в немом хохоте.

– Ну ты и придурок, парень! Он с тебя шкуру сдерет!

Он игриво стукнул Джареда в живот.

– Думаешь я не знаю, – Джей ответил ему толчком в плечо. – Особенно когда узнает, что тревога была ложная.

– Ты подкупил Эдварда? – засмеялся Илай.

– Гном костьми ради отца ляжет, сам знаешь. Его проще убить, чем договориться, – Джаред залпом выпил чай и скривился. – Пришлось попросить кое-кого.

– Я твой должник, – они стукнулись костяшками пальцев.

– Ты в долгах по самые булки, фитилек. Мои услуги дорого стоят.

– Пришли мне счет по почте!

– Не сомневайся. А теперь бери свою девушку и делай отсюда ноги, пока колдун не вернулся.

Гном, колдун, фитилек! Где я?!

– Сними это дерьмо, ты выглядишь, как дешевая старлетка, – Илай дернул его за нежно-розовый поло. Джаред носил джинсы очень низко на бедрах, и я увидела его родимое пятно неподалеку от правой бедренной кости. Отзеркаленная буква «Е».

– Что это? – я подняла глаза на Джареда.

Он засиял.

– Это, моя тыковка, – он повел пальцем по бугоркам пресса. – Часы тренировок в спортзале, загар и восковая эпиляция, – почти по слогам произнес Джей. – Слышала когда-нибудь о таком?

Он захлопал ресницами, словно щетками.

Я пропустила мимо ушей его издевку. Мне было невдомек, почему он недолюбливает меня и постоянно пытается подколоть.

– Я спросила про это, – я ткнула пальцем в родимое пятно.

– Ах, это! – губы Джареда искривились, словно скомканный провод. – Небольшое генетическое уродство, – он раздраженно отдернул поло вниз. – Вам пора.

– Пойдем, – Илай потянул меня за руку, а я продолжала смотреть на Джареда, пока мы не повернули за угол.