Текст книги "По слову Блистательного Дома"

– Дак, господин...

– Не дак, а так, отважный друг мой. Вы ведь воин и соответственно вести себя должны благородно. Понимаете?

Эдгар угрюмо молчал, мрачно сопя. Он еще не окончательно оправился от низвержения с лошади, которое нормального человека уложило бы в постель на многие месяцы. Однако от столкновения с ним и в столь плачевном состоянии Тивас уклонился бы со всей ответственностью и решительностью.

– Понятно задал я вопрос? – продолжил педагогические экзерсисы Унго.

– Понятно, господин, – тяжко вздохнув, ответил богатырь.

– Читали ли вы книгу, что преподнес вам достойный клирик?

– Читал. – Лицо великана перестало быть столь мрачным. – Дюже хороша та книжка.

– Эдгар, – страдальчески закатил Унго глаза.

Тот тяжело вздохнул. Наморщил лоб.

– Очень хорошая книга, господин.

– Браво, друг мой. Ну разве он не образец для подражания, достойный клирик?

Сергей Идонгович, осмотрев пунцового от долгожданной, но абсолютно неожиданной для поощряемого похвалы, важно кивнул головой.

– Несомненно.

Эдгар покраснел еще больше и, опустив голову, сознался:

– Мне магистр Граик помогает.

Унго рассыпался в благодарностях.

– Вы так внимательны к моему воспитаннику, магистр. Примите же изъявления благодарности.

– Право не стоит, – приподнял в салюте бокал Граик. – Заниматься с этим юношей одно удовольствие. Не ожидал встретить в столь могучем теле ум насколько цепкий, настолько и острый. Да и должен же я приносить хоть какую-то пользу, – продолжил он, слегка поморщившись.

Магистр еще не совсем отошел от последствий ранения и большую часть времени пока проводил в кресле, укутанный в одеяло заботливым Эдгаром. С удовольствием почитывал он книги из богатейшей библиотеки, обнаруженной в выделенном для проживания уютном особнячке, стыдливо прячущемся в гуще кудрявой рощи. В этом особнячке и пребывала порубанная часть гоарда под домашним арестом, весьма, надо заметить, приятном. Хотя спутники их и были немедленно отделены, лорд Шарм’Ат пока не удостоил своего давнего знакомца, Великого Мага и Колдуна, аудиенции. Уход, питание и медицинское обслуживание осуществлялись по самому высокому разряду. Только вот покидать симпатичную рощицу сугубо не рекомендовалось. Причем рекомендации озвучил кавалер Андрий.

– Вы ведь преступник Короны, друг мой, – смущенно сообщил он тогда.

Так вот и бездельничали они уже почти неделю.

– Перестаньте, друг мой, – успокаивающе поднял руку Унго, – рана ваша почти затянулась, и хотя вы потеряли много крови, дело явно идет на поправку. Пейте побольше красного вина с медом и скоро вы сможете порадовать нас своим высоким мастерством.

– Да уж, – с явным отвращением глянул на бокал в своей руке Граик, – не скоро я смогу посмотреть на вино с удовольствием. Никогда ведь и подумать не мог, что так может надоесть даже аргосское.

– Кто-то скачет, – пробасил вдруг Эдгар.

Действительно, из глубины рощи раздался стук копыт, накатился частым галопом, и, резко осадив коня, перед болящими предстал кавалер Андрий. Легко спрыгнул на землю и, раскинув руки, направился к собеседникам.

– Друзья мои, – еще издалека заголосил, – как рад вас видеть я в добром здравии.

Тивас мог поклясться, что за искренней радостью, украшавшей благородное лицо, таилась... Озабоченность?

Пережив обряд обнимания и усадив гостя в кресло, он поинтересовался:

– Какие-нибудь новости, друг мой?

– Вы совершенно правы. Новости. И неплохие. Ушедший в погоню отряд догнал злоумышленников и выбил начисто.

– Совсем начисто?

– Абсолютная победа.

– Могу ли я побеседовать с гонцом, доставившим столь приятную весть?

Кавалер на время задумался.

– Думаю, это можно будет устроить.

Ваттард из Дома Седого Журавля

К костру вышли трое в балахонах Пятнистой Пехоты.

– Дозволь, дрангхистар.

– Вы гости моего костра.

Трое присели на корточки. Самый крупный отбросил капюшон. Крепкое лицо с крючковатым носом, чуть выкаченные глаза, резкий шрам тонкогубого рта.

– Говори, Захад.

– Я привел их, дрангхистар.

– Где мои воины?

– Там же, где и мои. Они остались отсекать погоню. Небесные Отцы послали им хороших врагов.

– Хороших, – эхом отозвался Ваттард. – Расскажи, как было.

– Я не видел. Уводил этих.

Дрангхистар вбил тяжелый взгляд в пришедших с крепышом.

– Это они?

– Да.

– Покажите ваши лица.

Двое согласным движением откинули капюшоны. Он едва сдержался, чтобы не сплюнуть. Вроде лица как лица, а противно смотреть на них. Гадко. Огнем их жгли, что ли?

– Вам придется доказать, что ваши жизни стоили гибели моих воинов.

Старший легко выдержал тяжелый взгляд.

– Мы докажем, дрангхистар. Все нужное с нами. Твой посланец позаботился.

– Идите. Скажете, когда будете готовы. Захад, задержись.

Привставший было крепыш опять опустился на корточки.

– Не думай, что я неблагодарен. На, возьми, – протянул недлинный изогнутый клинок с внутренней заточкой. – Любой доспех берет.

Тот задумчиво покрутил подарок, не торопясь, сунул за пояс.

– Мои все там остались. Я о чем думаю. Не слишком ли хороших врагов послали нам Небесные Отцы? Я брал с собой лучших. Ни один не догнал.

– Ты устал. Иди, отдохни.

И долго смотрел в огонь.

– Эй, кто там?

В бликах костра проявилась рогатая тень.

– Позови этого старого кречета.

Ждать пришлось недолго. Сухопарый старик легко опустился на корточки. Вот же зверь старый. С оружием вообще не расстается. И спит, наверное, с ним.

– Говори.

– Хорошие кордоны кругом. Крепкие. Из этих, синих. Удальцов моих взяли. Удивились. Или недостаток в чем? Скажите – пришлем. А в долине звери дикие. Чужих не любят.

– Хорошо пробовал? – спросил больше для очистки совести.

Старик хмыкнул, кольнул взглядом.

– Только дочь твою пропускают. Когда сын лорда приезжает.

– Это ты хорошо углядел. У нее и спросим. Иди. Скажи, чтобы дочь мою позвали.

Опять уставился в огонь. Тоски уже не было. Злость грызла изнутри. На арфанов, сволочей, на лорда, что победил, а теперь в гостях держит. Хороший хозяин, не вырвемся.

На плечи легли узкие ладошки.

– Ты звал, отец? Я пришла.

Накрыл ладошки своими руками. И ушла злость, спряталась. Хорошая дочь у него. На мать свою похожа. Та тоже хорошая. Была. В схватке с берсами погибла. А с этой что будет? Захотелось плюнуть на все и прогнать девчонку к стройному сыну лорда. Хороший мужчина. Хороший воин.

Нельзя. Племя выше. Честь выше.

– Садись, говорить будем.

Обошла, на секунду прижавшись, и так нежна была мимолетная ласка, что защемило сердце, присела на корточки и, как отец, в огонь уставилась, улыбаясь, довольная. Губы пунцовые, припухшие. Выросла дочь. Мужа ищет.

– Он нравится мне, отец, – первая сломала молчание. – Он другой. Не такой, как наши. Как ты. Добрый. И сильный. В наших только сила живет, – тяжело вздохнула. Черты лица отвердели. – Через четыре дня лорд соседей ждет. Хочет тебя лордам представить. А Он, – так и сказала, с большой буквы, – желает отцу меня представить и меня у тебя просить. – Губы дрогнули, глаза повлажнели; казалось, заплачет, бросится на шею. Сдержалась. Воин. – Пойду я, отец, – тряхнула буйной шевелюрой, поднялась. Вдруг опять присела, положила руку на колено, на котором столько каталась в детстве. – Не думай, я все понимаю. Честь выше. – Губы опять дрогнули. Резко встала. Ушла.

Вот и решилось все.

Через четыре дня.

Четыре дня.

Четыре.

fПушистик

На инкрустированном самоцветами мраморном столе деятельно подпрыгивал мохнатый зверек, взмахами смешных маленьких ручек живописуя свой рассказ.

– Я испугался и в воздух завернулся, и меня никто-никто не видел, даже мой новый добрый братик. А он такой сердитый был, что про меня и забыл совсем. – Розовый пятачок грустно сморщился. – Я его боялся даже. Он весь-весь красным светился, обжигал. Я на коника сел. Коник добренький такой. Братику не сказал ничего. Долго-долго скакали. А потом догнали этих страшных с рогами. Они нас и не испугались вовсе. Подраться хотели. Только мой новый добренький братик с ними не дрался. Бегал от них, а дяденьки Хушшар в них стрелы бросали. А потом моему братику играться надоело, и он на рогатых напал и всех-всех убил. Я высоко летал, видел. Только еще совсем сначала от рогатых столько убежали, – и поднял три розовых пальчика, – а коников столько было, – и поднял четыре, – а зачем им лишний коник нужен был, не знаю, – опять грустно сморщился. – Только я братику не сказал. Занят тот был сильно. Эти рогатые, что меня злым железом ударили, за ним все гонялись, тоже, видно, железом ударить хотели. А он не дался, всех побил.

– Пушистик, а наших много пало? – спросил лорд.

– Ой, много.

– Ты вспомни.

– Больно мне, тут вот больно, – стукнул маленьким кулачком по груди. – То ведь дядьки Хушшар были. Они вместе с новым братиком рогатых били.

– А дядек Хушшар много ли с братиком осталось?

– Столько, – показал он опять три пальчика. – Двое добычу и девчонку увели. А один с братиком поскакал.

– Какую еще девчонку?

– Хорошую, – насупился вдруг Пушистик, – она меня почуяла и не испугалась. Даже воздух, в который я завернулся, погладила.

– Да откуда она взялась?

– Так с боя ее взяли. Ее мой братик с молодым Хушшар заженил. Вот какой хороший, – и зачем-то сердито блеснул глазенками.

– Хороший, хороший, – успокоил его Тивас. – А с братиком твоим кто еще поскакал?

– Друзяки его, – обрадовался Пушистик. – Большой, который поет всегда, и маленький, он тоже добрый, всегда орехи мне давал, если у братика не было. Еще Улеб с ними.

– Наши друзья живы, – гулко обрадовался Унго.

– А куда они поскакали?

– Рудокопа раненого до отнорка довезти. А потом сюда. Братик говорил, торопиться надо. Сердился очень, что те трое, что от рогатых ушли, сбежали. А про меня забыл совсем.

– Не забыл он, пушистый братик, расстроился.

– А я умный, подумал, домой бежать надо. Рассказать все. Умный ведь, правда?

– Умный, – накрыл его длиннопалой ладонью лорд. – Самый.

– Правда?

– Правда.

– А братик и не похвалил меня. Позабыл, – печально нахохлился.

– Он тебя похвалит, – вмешался вдруг молчавший доселе Эдгар. – Приедет и похвалит. На вот, лучше орешки поешь, – протянул свою лопатообразную ладонь, на которой горкой громоздились очищенные ядрышки.

– Ой, все мне? – Глаза малыша радостно вспыхнули.

– Тебе, тебе.

Пушистик прыжком переместился к богатству. Задрав головенку, глянул в глаза великана.

– Ты добрый. Я чую. А правда, похвалит?

– Конечно.

– Пойдем, я тебе вишенки вкусные покажу. Вкусненькие-вкусненькие.

Эдгар взглядом попросил разрешения у Унго.

– Конечно, друг мой, сопроводите нашего гостя. Да и мы, пожалуй, пойдем, магистр. Думается, вождям надо поговорить.

Тивас

Тивас задумчиво смотрел вслед уходящим. Так странно. Долго, очень долго он здесь прожил и, не потеряв душевного тепла, все же привык видеть во всех лишь фигуры на огромном шахматном поле. А вот на тебе. Вроде и недавно знает он этих людей, а привязался. Привык? Нет. Полюбил.

– Что ты думаешь обо веем этом, Тивас? – прервал его раздумья голос лорда.

Пришлось помолчать, обдумывая ответ.

– Эти трое среди рогоглазых. Уже. Значит, скоро нападут.

– Добро.

Тивас удивленно посмотрел на лорда.

– Через четыре дня я жду гостей. И не смогу не пригласить этого, как там его... Дрангхистара. И позор мне будет, если не впустят в замок его гоард.

– Ты рискуешь, Рудольф.

– Лорды не объявят харам, не убедившись в двуличии Блистательного Дома. А лучшего доказательства не отыскать.

– Ты рискуешь, – повторился Тивас. – Ведь неизвестно, как много войск они смогут протащить сквозь дымные врата.

– Неизвестно, – задумчиво протянул лорд. Помолчал. И вдруг весьма лукаво усмехнулся: – А ведь знаешь, мастер, мне есть чем удивить даже тебя.

– Еще какие-нибудь пушистики?

Лорд ответил странным взглядом.

– Еще какие-нибудь пушистики, – повторил.

Ваттард из Дома Седого Журавля

– Сколько людей ты сможешь провести сквозь дымные врата? – спросил Ваттард у арфана.

– Все зависит от того, сколько у меня будет времени.

– Немного. Ведь много нам никто не даст.

– Не менее двух отрядов, подобных твоему.

Ваттард помолчал.

– Останешься у врат, скажешь пришедшим держать оборону и держать врата как можно дольше.

– А сначала?

– А сначала у тебя будут люди, но немного. Захад, сколько твоих?

– Три малых кабана.

– Это сколько?

– Шесть десятков.

– Оставишь один. Прикроешь их. Сам со мной пойдешь.

– Да.

– Мараг.

– Здесь я.

– В Замок лорда со мной пойдешь. Самых лучших с собой возьми.

– Сколько?

Ваттард усмехнулся.

– Как лордов нас с тобой зовут. Пять десятков в гоард соберешь.

– Куда?

– Пять десятков с собой возьмешь.

– Понял.

– Я возьму всех своих родичей. Нам главное за ворота зацепиться. Когда откроем, не медли, Каур. Задержишься – вырубят нас. И Замок не возьмем. Когда в гости пойду, – усмехнулся, – за меня рог дрангхистара возьмешь.

Массивный пожилой воин с достоинством кивнул.

– Спросить кто хочет?

Промолчали.

– Идите.

Лорд Шарм’Ат

В дверь тяжело стукнуло.

– Да!

Неторопливо вдвинулся тяжелый, как глыба, закованный в неподъемный панцирь рудокоп.

– Кавалер Онфим.

– Пусть зайдет.

Мощная голова склонилась. Показалось, с каменным скрипом.

Вбежал Онфим. Мальчишеские черты лица заострились. Построжели.

– Они говорили, господин наш.

– О чем?

Рассеянно выслушал недлинный рассказ.

– Мы нападем на них, господин наш. – Мальчишка грозно раздул шею.

– Беги, сынок. Не забивай себе голову.

Саин

Опасения в отношении пленения возникли у меня с того самого момента, когда в гостеприимной долине Шарм’Ат выехала нам навстречу группа встречающих. Кстати, насчет «навстречу» я погорячился. Нас окружили. Причем отнюдь не пионеры. Когда мы сравнялись с симпатичным, совершенно сказочного вида замком, на который, я признаюсь, засмотрелся, за спиной раздался мерный топот, и дорогу перегородила двойная шеренга Белой Пехоты. Серьезные такие ребята. И пока мы разевали рты от удивления, ну как же – союзники, из ворот замка выкатился небольшой такой отряд конных латников. Человек двадцать. Руководил ими незнакомый усач, настроенный причем весьма решительно.

– Приветствую вас в Долине Шарм’Ат. Николло конт Ранин, честь имею, командир охраны малого предела. Стражи прохода сообщили о вас, назвали ваши имена, и я посчитал своим долгом встретить старых друзей и новых союзников.

– Извините, вы всех так встречаете? – счел необходимым полюбопытствовать я, указав на перегородивший дорогу строй Белой Пехоты.

– Война, – индифферентно информировали меня в ответ. – Теперь же прошу вас представиться вторично.

Спорить не хотелось, потому как кто их знает, какие у них законы военного времени. Времени все это заняло ну совсем немного, тем более что Улеб руководству был хорошо знаком, а Калману оказалось достаточным продемонстрировать браслет. Идентификация нас троих заняла несколько больше времени, но поскольку наши спутники за нас поручились, а имя мое вызывало у офицера хоть и смутные, но положительные ассоциации, результаты проверки были признаны удовлетворительными.

– Улеб, ты знаешь дорогу в казармы гоарда твоего командира. К твоим услугам, Калман, Палаты Верных Слову. – Вот как еще этих Хушшар называют. – Вас же, – повернулся он к нашей тройке, – проводят к отведенному вашему отряду поместью.

После этих слов я едва не рухнул наземь от удивления. Мало того что мы отряд, так нам еще и поместье выделили. Растем-с.

Дорога не заняла много времени. Провожатые были доброжелательны, но немногословны. И хотя мы особо не пришпоривали усталых коней, те, чувствуя скорый отдых, сами порой срывались в легкий галоп. А может, чувствовали наше нетерпение, потому как я, например, по ребятам соскучился. Вроде и знакомы недолго, а привязался вот. Странно, правда?

Уже скоро один из экскурсоводов указал плетью в сторону торчащей над кронами деревьев черепичной крыши. Затем, сообщив, что это и есть то самое выделенное нам поместье, сопровождающие откланялись.

Не помню, рассказывал ли я о том, что долина Шарм’Ат чудесно обустроена. Так что по лесным буреломам нам коней бить не пришлось. Минут пять небыстрого галопа по мощенной желтым камнем дороге, и перед нами открылось изящное строение явно не оборонительного характера. На широкой крытой веранде в креслах сидели Граик и Эдгар, причем последний водил своим толстенным пальцем по книге. Похоже, читал. Прежде я за ним таких талантов не замечал. Нет, но каков прогресс! Неделю, почитай, не виделись, а мужчинка уже по слогам читает. Способный такой. Да вот, как говорят: где прибудет, там и убудет. Раньше бы он, копыт стук заслышав, уже из-за щита бы на нас поглядывал, а теперь вот интеллигентно пронулил. Хотя нет. Жесткое лицо Граика еще больше построжело, и Эдгар взлетел с сидушки рассерженным медведем и прикрыл-таки и себя, и Граика своим гигантским щитом, не забыв при этом проорать: «Сюда, господин». А вот потом он нас узнал. Честно говоря, не ожидал от этого вечно меланхоличного великана такой бури эмоций.

Когда я спрыгнул с коня, он так радостно шарахнул в мое плечо ладошкой, что мне пришлось вторично взмыть в воздух. Все это сопровождалось громким воплем: «Господин!», от которого даже в полете закладывало уши. Затем перемещение в воздушном пространстве было прервано, и означенного господина обняли. Воздух из грудной клетки был выдавлен напрочь, ребра зашли друг за друга. Они даже не хрустели. Взвизгнули так, жалобно.

Пока я пытался отдышаться и вообще вернуть себя в сознание, Эдгар попытался проделать ту же процедуру с Хамыцем. Однако хитрый горец уклонился от дружеских объятий, явно осознавая их нездоровое радушие, и сам ухватил великана за ту часть организма, которая у нормальных людей именуется талией. Успешно так ухватил, потому как объятый вскоре стал издавать этакое придушенное похохатывание и достаточно вежливо предложил опустить его на землю. Утвердившись на ногах, он уже достаточно аккуратно, хотя и весьма радушно, приобнял Баргула и, разглядев свежий рубец на щеке, нахмурился.

– Кто... – начал было он.

Хлопок крепкой, как доска, ладони лучника прервал тираду. Эдгар обернулся и опять с довольной усмешкой сообщил:

– А могуч ты, брат Хамыц.

– Есть момент, – ответил тот почерпнутой у военного лидера, то есть у меня, сентенцией. А потом заорал: – Кто так друзей встречает? Вино где? Кушать где?

– Будет, все будет, – довольно захохотал Эдгар, непонятным образом обхватив всех нас троих своими веслоподобными ручищами, и поволок к веранде.

Граик не был столь громогласен, но видно было, что рад.

– Приветствую вас, – и церемонно всем поклонился. Бледен был Магистр, весьма бледен.

– Как твои раны? – спросил я.

– Я готов к выполнению любого приказа, – ровно сообщил он.

– В этом я и не сомневался. Раны как?

Граик гульнул взглядом:

– Лучше.

– Вы, Магистр, лучше садитесь, – заквохтал Эдгар.

– Лучше, говоришь?

Граик вскинул гордую голову.

– Да успокойся ты, – рявкнул я на него. – Я ему, понимаешь, радуюсь, а он мне сцены непоколебимости устраивает. Это что за отношение к непосредственному руководству?

У нашего Магистра чувство собственного достоинства в характере превалировало. Часто за счет других положительных качеств. Умения воспринимать юмор, например. Но тут, похоже, до него дошло.

– Извини, господин. Я тоже рад, – как-то робко протянул руку. Сжимать ее пришлось аккуратно.

Резная дверь с грохотом распахнулась. С трех раз отгадайте, кто это был? Отгадали. Унго.

– Брат мой, – и тоже обнял меня, хотя и не так смертоносно, как Эдгар, но тоже весьма чувствительно. Затем отступил на шаг и с лязгом грохнулся на колено.

– Аладар мой, – что значит военная кость. Службу знает, – за время отсутствия твоего происшествий не было. О новостях лучше Тивас доложит, – и с полушагом развернулся, пропуская нашего духовного лидера. А вот в нем преобладали элементы вождизма. Сказывалась долгая работа на руководящих должностях.

Он приветствовал меня крепким рукопожатием, левую руку положил на плечо и, откинув величественную голову, глянул прямо в глаза и сказал:

– Наслышан о твоих подвигах. Рад.

Чему он был рад, понятно не было. Втравил человека черт-те во что и рад. Агент, одно слово.

– Прошу в дом, – продолжил играть роль радушного и в высшей степени благородного хозяина Тивас.

И тут мне показалось или на плече у него кто-то сидел?

– Пушистик? – громко хлопнул я себя по лбу. – Золотой ты мой! Нашелся!

В лицо пахнуло теплым ветерком, и кто-то сунулся мокрым носом под ухо.

– Ты что, мне правда рад? Ты что, скучал по мне?

А я уже схватил его и громко чмокнул в смешной нос. Еще раз и еще.

– А я думал, ты потерялся.

– Мы не теряемся, – сразу надулся маленький ворчун. – А что ты мне привез? В подарок, – уточнил он и смешно сморщил нос. – А орешки где?

Я протянул руку в сторону, и умный Эдгар щедро сыпанул в ладонь чищеные ядрышки.

Тивас

– Так что враги они, Сергей Идонгович, – заключил Саин свой рассказ.

– Просил же тебя, – попытался прервать Тивас его вечные юродствования.

– Прости, о Великий, но мы ведь вроде как одни.

– Мало ли.

– У тебя уже мания преследования, товарищ Маг.

Ну что у человека за привычка-то такая. Совершенно любое, самое серьезное дело в шутку обратить умеет. Вот и сейчас выжил, считай, что чудом, в бою лютом выжил. Да что там выжил. Победил. Ну почти победил. Упустил ведь черноплащников. Другой, возможно, жизнь бы положил. А этому все нипочем. Сидит. Шутит.

– И враги весьма серьезные, – построжал вдруг. – Отряд был небольшой, но совершенно универсальный. Причем явно не с бору по сосенке, а совершенно четко сыгранное подразделение. Функции и задачи распределены. Как они нас в первый раз раскатали – любо-дорого было посмотреть. Каркнуть не успели. В прямом столкновении они прошли нас, просто не заметив. Хотя в отряде нашем воины из гоарда кавалера Андрия присутствовали. Они, кстати, основные потери и понесли. Так что воины гоардов этим самым улаганам не очень-то соперники. И рассчитывать на их воинские таланты особо не стоит. Прямое столкновение – не выход.

– А Хушшар тебе как?

– Воины высшие. Но очень легко вооружены. И это не моя точка зрения. Калман, тот самый командир, очень сетовал на вооружение. Были бы, говорит, кольчужки покрепче, потерь таких удалось бы избежать.

– А сам как думаешь?

– Да понимаешь, зря мы с ними в бой ввязались. Могли бы и издалека выбить. Да только в какой-то момент переиграли они нас. Тактически переиграли. Когда мы с ними столкнулись, силы, пожалуй, равны были, ну тех все же малость поболе было. Так что сильны, сволочи. С учетом того, что Хушшар у вас тут самые крутые.

– А арфанов как упустил?

– Кого?

– Этих, в черных плащах.

– Никакой мистики. Вульгарно лопухнулся. Когда мы с Хушшар их достали, они решили отвлечь наше внимание боем, а сами злыдней и увели. Где они теперь? Даже предположений никаких нет.

– Здесь они.

– Как здесь?

– Так.

– Ну-ну. И когда же ты меня в свой хитромудрый план посвятить собираешься?

– А вот сейчас и посвящу.

Тивас помахал руками, проверяя защиту. Пробовали все же на прочность. Пробовали. Удивительно, совершенно другая модель магии. Ну если хотят, пусть послушают. И два фантома продолжили анализ геройствований Саина. А тот, не отрываясь, смотрел с огромным интересом.

– Знаешь, Тивас, ну вот никак привыкнуть не могу к твоим магическим упражнениям. Каждый раз как-то не по себе становится. Вроде ничего страшного, просто человек руками машет. А внутри жуть какая-то. Нет, не жуть. – Помолчал. – Как будто здоровенный кусок льда проглотил.

Сергей Идонгоич поморщился. Еще одна проблема. Это что же, наш Магистр еще и к магии чувствительным становится? Какие еще в нем, интересно, особенности таятся? Ну а этот его талант надо запомнить.

– Да ничего страшного, – попытался успокоить.

– Ты что, помещение на предмет подслушивания проверял?

Вот же въедливый какой!

– Да уж.

– Слушай, а меня не сможешь научить? Очень уж умение полезное.

– Будет время – научу.

– Смотри – ловлю на слове. – И, наверное увидев недоумение в глазах, пояснил. – Идиома. В смысле, припомню при случае. Но да вернемся к нашим баранам. То бишь к улаганам. Говори, чего вы там придумали?

* * *

В этот раз уже Саин надолго замолчал.

– Задумано, конечно, изящно. Слов нет. Но знаешь, мой богатый опыт дает мне основания полагать, что такие изящные планы легко так сыплются из-за какой-нибудь мелочи. А такая-то провокация... Что нам вообще известно о пропускной способности этих дымов? Да практически ничего. А ну как злодеи сюда, в сердце Земли Шарм’Ат, целый экспедиционный корпус протащат?

– Сомнительно. Первый раз четыре сотни протащили. Второй раз – немного больше. И второй раз работали шесть арфанов, а сейчас их всего двое. Так что вряд ли.

– Не очень мне это все нравится. Ну да что делать. Работа наша офицерская такая – сначала приказ исполнять положено, а потом обсуждать, если живым останешься.

Резная дверь громко хлопнула о стенку, распахнутая весьма решительной рукой.

– Простите, что прерываю вашу беседу, но новости мои весьма важны, – сообщил вошедший кавалер Андрий и, тут же распахнув объятия, шагнул к Саину: – Друг мой, как рад я видеть вас в добром здравии.

Саин

Кого-кого, а кавалера Андрия видеть всегда приятно. И хотя на Д’Артаньяна он похож только внешне, коварством и лукавством подгулял наш друг, подгулял, но вот широта эмоций та еще, наша, наглухо средневековая. Вначале он некоторое время помял меня в объятиях, потом какое-то время беспомощно так поозирался, без всякого интеллигентного прищуривания, орел орлом. Нашел. Налил. Выпил. Констатировал.

– Весьма-весьма. Моим подвалам... – сделал некое загадочное движение рукой, этакий изящный взмах над головой. Пока думал, наверное. Завершил: – ...далеко.

Затем опять вернул вектор внимания ко мне.

– Наслышаны. Наслышаны, друг мой, о ваших геройствованиях.

Я, как хороший мальчик, сделал ножкой.

– И не только я, но и... – Он многозначительно приподнял кустистые брови и вперил взгляд в потолок. – Так что вы на устах, друг мой, в весьма высоких сферах. Весьма высоких, – повторил он, вонзив в меня свой пронзительный взор.

Я, в общем-то, понял, что заинтересовал местных путчистов, но по совету Петра Алексеевича (великий же был психолог, прикладной, что характерно), выражения придурковатого и восторженного с лица не убрал. Ну чтобы не разочаровывать местный бомонд плебейским наличием интеллекта. Или наличием плебейского интеллекта. Это уж как вам будет угодно.

Все свои сентенции кавалер излагал, меряя в возбуждении территорию гостиной широкими такими шагами. Наконец остановился, обвел помещение взором и, обнаружив свободное кресло, вбил в него свой поджарый зад.

Мы сразу поняли, что разговор будет серьезный. И не ошиблись. Глянув на нас совершенно победительно, кавалер сообщил сногсшибательное известие:

– Вы все приглашены на большой прием господина нашего лорда Шарм’Ат. А вас, достопочтенный Тивас, господин наш лорд Шарм’Ат весьма настоятельно просит прибыть к нему немедленно.

Так что после отъезда деятельной парочки мы целиком посвятили себя хлопотам по подготовке к завтрашнему дню. Хотя, в общем-то, особой нервотрепки и не было. Все уже догадались, о чем это я? Вы совершенно правы. Не знаю уж, как Баргул пробил кредит у подземных жителей, но факт остается фактом. Доспехи из шкуры огнистого змея он припер на всех. Унго и Эдгар, успевшие оценить прелести моего доспеха, были очень довольны, а вот Граик, брезгливо наморщив свой аристократичный нос, посетовал на излишнюю простоту доспеха. Что навело меня на шикарную мысль. Добытая из торока одежка, та самая, в которой я, по мнению своих свежеобретенных родственников, должен был предстать при дворе, брезгливое выражение не только стерла, более того, сделала лицо его еще более аристократичнее. Ну, в смысле, длиннее. Челюсть-то отвалилась. Не совсем. Но надолго.

В это вот блистающее каменьями великолепие мы Граика и обрядили. Хотя, честно сказать, он посопротивлялся. Недолго, правда.

Кавалер Горацио конт Флери

– Почему ты так часто плачешь?

– Не знаю.

– Так странно, никогда не думал, что ты можешь плакать.

– Я тоже не думала.

– И не думай. Осталось всего два дня. Даже меньше.

– Я знаю.

– Ты так ценишь свободу?

– Наверное.

– Перестань дуться. Через два дня прием. Мой отец попросит у твоего согласия на свадьбу. И все.

– И все.

– Да что ты дуешься? У нас так принято, что сговариваются вожди.

– У нас тоже.

– Чудная ты какая-то сегодня.

– Да нет. Просто грустно.

– Отчего?

– Не знаю.

– Иди лучше ко мне.

– Нет, подожди. Скажи, ты меня что, правда, любишь?

– Больше жизни.

– Не говори так.

– Не буду. Тебе стоит лишь пожелать.

– Хорошо. Пожелаю.

– Желаю.

– Расскажи, как ты меня полюбил.

– Смешная ты. Я тебе уже сотню раз рассказывал.

– Хочу еще.

– Иди ко мне.

– А расскажешь?

– Конечно.

– Правда-правда?

– Правда-правда.

– Ну хорошо. Иду. Ты уже готов?

– Я всегда готов, когда вижу тебя. Эй, ты зачем кусаешься.

– Сейчас укушу еще. У меня знаешь какие острые зубы.

– Знаю-знаю. Сдаюсь.

– Признаешь себя побежденным?

– Да. Ой, ты тяжелая какая.

– Ах, я тяжелая?

– Да.

– Ой, а ты еще тяжелее. Доволен, да? Поборол. Ну все, слезай и рассказывай, а то...

– Все, сдаюсь. Только клади голову сюда. На плечо.

– Так?

– Да.

– Тебе не тяжело?

– Нет.

– Рассказывай.

– Сначала я увидел глаза...

Саин

Ой-ой-ой-ой-ой! Бедненький я. Глупенький я. Убогонький я. А думал – крут. Думал – орел. Думал – богат. Индюк, говорят, тоже думал. Чем его раздумья закончились, общеизвестно.

Когда я попадаю в Москву, то независимо от занятости всегда стараюсь обязательно посетить два музея: Третьякову и Пушкинский. Скажете – кокетничаю? Отнюдь. Невероятный заряд получаю, прикоснувшись к прекрасному. Не всегда, конечно, удается посмотреть все. Да в общем-то, и смысла особого нет нестись галопом по Европам. Выбираешь пару-тройку залов и виснешь. Красиво. Лучше становишься. Чище, что ли?

А Пушкинский люблю сугубо. Расскажу сейчас почему – смеяться будете. Очень интересное чувство меня посещает, когда иду по парадной лестнице с величественными коричневыми колоннами. Из какого именно камня они сделаны, не знаю. Сказывается недостаток геологического образования. На этой лестнице мне кажется, что я царь.

Правда странно? Так вот, когда до меня доходит, что к заместителю Господа Бога по административно-хозяйственной части отношение я имею весьма приблизительное, а доходит это, естественно, ежеразно, наваливается на меня депресняк. Тяжелый такой. Хорошо хоть, кратковременный. И вот так каждый раз. Как инстинктивный психолог регулярно пытаюсь обнаружить корни этого странного комплекса, но теряются они в дремучих глубинах моей крестьянской натуры.

Теперь вот, думается, пройдет это у меня.

Сильно простенькой стала казаться эта лестница, да и вся достойная роскошь музейного комплекса рядом с тем великолепием, с которым пришлось столкнуться. Да-да. Именно простенькой. Не верите?