Текст книги "По слову Блистательного Дома"

– Он.

А брови соболиные к переносице собрались, а глаза зеленые потемнели. Граик на меня посмотрел с недоумением. Унго с осуждением. Тивас с интересом. Лорд Фатку’Ат, простая душа, самодур феодальный, как рявкнул:

– Вы сидите, беседуя с дамой, яр.

Очевидное пришлось признать.

– Сижу.

Гневлив оказался великан. И заклеймил.

– Вы невежа.

И чего я на рожон лезу?

– А если встану, то таковым не буду? – поинтересовался, натягивая под столом перчатки.

Широченная ладонь лорда мозолисто шлепнула о рукоятку меча.

– Я вас...

Но догеройствовать ему не дали, потому как из-за широченной спины лорда выдвинулся новый персонаж. Стройный рогоглазый воин с тонким обнаженным мечом в кольце у пояса, украшенного тройкой кистеней. Девушка-стрелок.

– Ты тот, кто побил наших?

Я честно попытался оправдаться:

– Они похитили принадлежащее мне и тяжко ранили моего друга. Но поскольку мы союзники...

Все это я мог не объяснять. Мрачно блеснули глаза в прорези шлема. Как она выхватила из-за спины самострел – понять не успел. Громко звякнул механизм, и в лоб мне уставилось оголовье стрелы. Расстояние было ничтожным, и уклониться я не успевал. Вскинул лишь руку, защищая лицо, и шлепнулся на колени.

Первая стрела, встретив на пути укрытую перчаткой ладонь и коснувшись черепа, прочертила в моей шевелюре аккуратный пробор. Вторая рассерженно вспорола воздух уже над головой, куда делась третья, не знаю, потому что опрокинул на эту ковбойщу стол. А вот когда перепрыгивал через него, с сожалением успел отметить, что в буйную барышню не попал, но вот оторопевшего от такого хамства лорда Фатку’Ат салатами и соусами разукрасил отменно.

Девчонка, отступая, набирала оперативный простор. Меч в меня наставила, а над головой кистень свой рогатый раскручивает. Только присел, как тот с гулом над прической моей просвистел и громко во что-то вдарил. То ли в стол, то ли в лорда Фатку’Ат. Барышня лапнула второй кистенек, но оперативный простор набрать не успела и, отмахнув ее клинок попросту так, ладошкой, я через руку ударил ей прямо в душу. То есть в солнечное сплетение. Кольчуга плюху, конечно, смягчила, но вес, но мастерство. В общем, скандалистку я не убил, к счастью, но сознание она утеряла качественно.

Тишину прервали аплодисменты. Хлопал один человек. Обернувшись, я выяснил, что это была лорд Сагат’Ат. Правда, скоро ее поддержали многие.

Только вот шум и крики как-то уж быстро сошли на нет, сменившись тишиной, которую иначе как ошеломленной назвать было трудно. И народ уставился куда-то в сторону парадных дверей. Обратив свой взор в избранную народными массами сторону, пришел я к выводу о необходимости солидаризирования с точкой зрения электората.

В мою сторону, тут я, признаться, немного слукавил, скорее в сторону трона лорда Шарм’Ат, с неотвратимостью бронепоезда двигалась не очень длинная, но солидно выглядящая колонна людей. Но какие это были люди!

На всякий случай с пути следования новых визитеров я убрался. Больно уж непримиримо выглядели. Шествие возглавлял высокий крупнотелый мужчина очень зрелых лет. При взгляде на его лицо мгновенно возникла единственная ассоциация. Лев. Впечатлению способствовала пышная седая копна волос. А вот организм свой этот лев предусмотрительно заковал в сталь доспеха. Или не сталь. Местная публика так активно использует для защиты столь экзотические материалы, что применение в оных чего-то металлического оказалось даже слегка неожиданным. Тем не менее панцирь выглядел очень внушительно. Серебристый, но какого-то мрачного похоронного оттенка, покрытый сложным золотым орнаментом, был он какой-то зализанный, что ли. Гладкий. Не торчали сочленения, не бугрились плечевые и локтевые щитки. Странно так. То ли технология другая, то ли мастер гениальный. А может, опять вагиг какой постарался? В общем, напрочь чуждая моему отдельно взятому человеческому мироощущению одежка. И углы в ей круглыя.

Мужчина шагал быстро и очень целеустремленно, отчего белый плащ за его плечами развевался, как знамя. С той стороны, где я стоял, разглядеть его меч возможности не было. Видна была лишь богато украшенная многоцветьем камней гарда. На его полусогнутой левой руке во много слоев была намотана тонкая полупрозрачная цепь, увенчанная свисающим в районе запястья длинным, сантиметров в тридцать, каким-то изломанным зазубренным кристаллом, являвшим собой отдаленное подобие сильно вытянутой трехгранной пирамиды. Остальные душегубские принадлежности за ним транспортировались четырьмя закованными в сталь валькириями. Так же надежно упрятанные в металл мощные, но женственные фигуры, льдисто-голубые глаза, скульптурно-правильные лица. Увесистые остро отточенные полукружия лезвий заметно оттягивают длинные, до пояса, снежно-белые косы. У правого бедра каждой отблескивает металлом свернутый бич.

Одна несет круглый шлем с Т-образной прорезью, вторая – треугольный щит с плюющимся огнем драконом, третья на уровне груди, за массивные поперечины крыжа, несет льдисто поблескивающий двуручный меч, а четвертая, как знамя, транспортирует некое странное сооружение. Тяжелое копье с мечеобразным клинком, у основания которого закреплена цепь, увенчанная тяжелым шипастым шаром. Как этим оружием пользоваться без угрозы повредить собственному здоровью, я, например, не знал.

Несмотря на явную тяжесть перемещаемых предметов и, наверное, приличный вес доспехов, дамы умудрялись передвигаться грациозно. Однако от плавных их движений ощутимо несло опасностью. А за валькириями строем по два вышагивали два десятка крутоплечих двухметровых молодцов. Эти, в отличие от идущих впереди, шлемы снимать не стали. Покрытые многочисленными вмятинами, мрачно поблескивающие серебристые доспехи. А каждая вмятина любовно золотом заполирована, но так умело, что каждый шрам на доспехе виден. Свои тяжеленные двуручные мечи они не несли на плечах. Нет. Они легко их держали левой рукой за ту самую часть обнаженного клинка, которую у двуручника не затачивают. Легко так. Острием вверх, рукояткой вниз. Для мгновенной атаки идеально. Такому чудовищу большой замах не нужен. Подсунь под правую руку, полушаг правой ногой назад и могучий клинок просечет все, оказавшееся у него на пути. Ветераны. Гвардия. Штучный товар. Пока, во всяком случае, я ничего похожего у лорда Шарм’Ат не видел. А глаза пустые. Не видят никого. Солдаты. Кого скажут рубить, того и будут.

– Кто это, – взглядом спросил у Тиваса, – к нам сирым пожаловал?

Тивас

Очень интересно. Бран яр Аксраил собственной персоной. Вот уж кого я здесь увидеть никак не ожидал. Мощный, оружный. Со свитой. Начальник охраны Императора. Его Слово и Длань Карающая. И два десятка бойцов Ледяной Гвардии. Очень убедительно. Но как они здесь очутились?

С этим легендарным воином нас связывали узы многолетней дружбы, но побеседовать с ним здесь и сейчас вряд ли удастся. Добрый и весьма тонкий человек, он становился совершенно другим, когда дело касалось вопросов службы.

Ледяная Гвардия всегда славилась своей фантастической выучкой. Бран яр Аксраил еще направлялся к трону лорда Шарм’Ат, а закованные в сталь великаны уже начали останавливаться, создавая цепь с интервалом ровно в шесть ступней. Именно то расстояние, на котором их чудовищные клинки могли крутиться в смертоносном танце без угрозы задеть друг друга.

Я посмотрел на лорда Шарм’Ат. Тот сидел, не делая ни малейшей попытки встать навстречу побратиму своего отца.

Бран яр Аксраил остановился, не дойдя пяти шагов до возвышения, на котором стоял стол лорда.

– Воля Императора, – раскатился под высокими сводами зала его зычный голос. И без того напряженная тишина сделалась звенящей. – Лорда Шарм’Ат, как не подчинившегося Слову Блистательного Дома, объявить низложенным и доставить на суд Императора в Столицу Империи. Ополчение Земли Шарм’Ат, созванное им незаконно, распустить. Гоард рекомого лорда Шарм’Ат...

Продолжить ему не дали.

– Остановитесь, – загремел голос лорда Шарм’Ат. – Остановитесь, Бран яр Аксраил. Иначе последствия за сказанное вами падут на вашу же голову.

Удивительно, но седовласый палантин, общепризнанный знаток всех тонкостей церемониала, совершил целый ряд ошибок.

– Не вправе не назвавший имя свое огласить Волю Императора. Невозможно огласить Волю Императора во владении Лорда Земли без воли его, а лишь Слово Блистательного Дома. И не может Слово Блистательного Дома быть оглашено не пересекшим границы владений Лорда Земли. Ответствуйте же нам, Бран яр Аксраил, пересекали ли вы границы владений моих?

Все. Ловушка захлопнулась. Солгать Бран не мог. Саин познакомил меня с рядом крылатых выражений своего мира, знатоком множества которых он являлся. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда». Наиболее подходящая к данному случаю сентенция.

Но яр упрямо набычил свою поистине львиную голову.

– Воля Императора должна быть оглашена, – пророкотал. – Имя мое названо, настаиваю на праве своем.

В зале поднялся возмущенный рокот. Как будто мало было оскорблений индивидуальных. Посланец Императора теперь еще вознамерился оскорбить всех присутствующих скопом, намеренно игнорируя утвержденные веками и Словом Блистательного Дома законы. Но...

– Не возражаю, – негромко бросил лорд Шарм’Ат и снова сел.

Неслыханно. Я, признаться, внутренне оторопел. Освященные столетиями устои рушились на глазах.

– Гоарду лорда Шарм’Ат, сдав оружие, надлежит безвыходно пребывать в Замке лорда Шарм’Ат под охраной Серой Стражи, каковой власть над Замком передать надлежит до решения Коронным Судом судьбы против Слова Блистательного Дома восставшего лорда Шарм’Ат.

Самозванца, именующего себя Великим Магом и Колдуном именем Тивас, и людей, и нелюдей оного самозванца сопровождающих, в железа заковать и в Столицу на дознание доставить. А буде сопротивление окажут, силу к ним применить вплоть до отнятия жизни.

Саин

Пока внушительный старикан декламировал явно провокационные требования, похоже, сбрендившего самодержавного самодура, я размышлял над разворачивающейся предо мной интригой.

То, что этого самого Брана подставили, было ясно как божий день. Также было ясно, что долго все эти разглагольствования местный лорд терпеть не станет. Темперамент не тот, да и политическая обстановка половинчатых решений принять не дает. Соратники опять же. Вон как у лорда Фатку’Ат желваки ходят. Вот-вот кожу порвут. А лорд Сагат’Ат хотя и благородную бесстрастность лица сохраняет, но глазища зеленые поблескивают куда как опасно. Я, пожалуй, тоже бы нервничал, если бы меня непонятно за что от должности такой хлебной отодвинули и на дознание за тридевять земель бы повезли.

Ну это-то ясно, но вот хозяина нашего подо что подставляют? Дед явно крайним окажется, ему за все последние бесчинства Блистательного Дома отвесят полной мерой. А вот дальше что? Ведь если у Императора таких вот ребяток в мятых доспехах много, а есть все основания полагать, что это именно так, то всем этим симпатичным лордам, со всеми к ним примкнувшими униженными и оскорбленными, придется куда как солоно. Никому не в обиду будет сказано, но эти верзилы смотрелись как эсминцы среди каравелл.

От размышлений меня оторвал заключительный аккорд дипломатического выступления, выразившийся в громком:

– Согласен ли ты со сказанным, лорд Шарм’Ат?

На что был получен совершенно мотивированный ответ:

– Нет.

Мощный дед вроде даже как бы расслабился, как после тяжелой и неприятной работы. Не отрывая взгляда от лорда, он протянул назад правую руку, куда ему немедленно вложили шлем. Неторопливо Бран воздел его на голову. Основательно так. И протянул руку вновь. Теперь ему выдали меч. Держа его за поперечины гарды, яр с такой силой вбил его в мозаичный пол, что во все стороны полетели осколки мозаики.

– Вызов Императора, – глухо донеслось из-под шлема.

Свита его была натаскана идеально. Не успели отзвучать звуки его голоса, как две валькирии со щитом и с копьем оказались соответственно по правую и по левую руку руководителя, а две, уже передавшие оружие владельцу, мягкими кошачьими движениями распустили бичи.

Меченосцы совершили поворот напра-, налево, и их чудовищные мечи с мягким шелестом обернулись хорошо заточенными остриями к сидящим за столами.

Глянув в стылые глаза ближайшего к нам вояки, я, например, почувствовал себя неуютно. Бастард и шлем были мудро оставлены в отведенных мне покоях. А попытка противостоять двуручнику даже с двумя гибкими гундабандами могла оказаться не самой приятной методой самоубийства.

Воздух в зале загустел от напряжения.

– А буде... – загремел из-под шлема голос седоглавого, но его прервали.

Парадные врата опять распахнулись, пропуская воина Белой Пехоты, мантия которого была густо заляпана кровью. Покачнувшись, он рухнул на колено.

– Мой Лорд. Нападение.

Первым отреагировал пожилой яр.

– Защита подданных Империи, – глухо рявкнул. И строй меченосцев, как-то вывернувшись, обратил стену клинков к передним дверям.

И это правильно. Подданных, их сначала защитить надо. Чтобы сберечь для правосудия.

Горацио конт Флери

Молодому конту эти самые освященные веками традиции давно уже казались, по меньшей мере, надоевшими условностями. И хотя как наследник он понимал их необходимость, но сами подумайте... «На свадьбе своей наследнику Дома Шарм’Ат надлежит быть в малом наряде воинства Земли Шарм’Ат, лично ему подчиненного. Невесте же достойно наряд избрать любого из воинств Земли означенной.

Не должно наследнику Дома Шарм’Ат на церемонии бракосочетания находиться без свиты, из воинов личного его гоарда составленной, изображающих воинство ему подчиненное...». И так далее и прочая, и прочая...

Так что теперь молодой жених шел в покои невесты своей, «дабы в чертог пиршественный сопроводить оную для спокойствия родителей брачующихся». Не блистающий разноцветьем шелков, а обряженный в кольчужный доспех, укрытый мантией Белой Пехоты. И не бокал и розу он нес для возлюбленной. Малый щит на левой руке, короткая секира на правом боку. И сопровождали его не хмельные друзья, как принято в иных землях. Нет. Шел он в центре вытянутого ромба обряженных в большой наряд Белой Пехоты. Звякали доспехи, поскрипывала кожа подкольчужников, хотя у каждого из воинов его гоарда, и это он знал точно, и доспехи работы вагигов были. Не жених идет, а завоеватель какой-то, право слово. Как же, как же, суровая простота предков. Но шлем он надевать не стал, даже зная, что вызовет недовольство отца. Но он так желал. И хотя брюзжал идущий рядом Слуга Замка, но молодой конт упорствовал. Казалось весьма негалантным предстать в такой момент перед избранницей с захлопнутым забралом. От раздраженных мыслей оторвал совершенно неуместный здесь запах дыма. Именно дыма, не легкий флер благовоний, сочащийся из многочисленных светильников, закрепленных на стенах, нет. Запах дыма, костра, если вам угодно. Вопреки своей привязанности к архаике лорд Шарм’Ат не приветствовал вновь вошедшие в моду у поклонников седой старины открытые очаги, так что ароматом степной жизни делать здесь было ну совершенно нечего.

Стальной ромб догромыхал-таки до покоев, отведенных невесте и, одномоментно лязгнув, замер. Лидер гоарда привычно пролаял соответствующие команды, и строй плавно перетек в квадрат. Белая Пехота всегда славилась умением перестроений, и гоард наследника не был исключением.

Сделав несколько шагов, конт Флери обернулся. Да, он волновался, хотя вида, конечно, не подавал, впрочем, лицезрение замерших в строю друзей детства его, пожалуй, взбодрило. И мелькнула мысль, что предки, скорее всего, не так уж и не правы. Закованные в сталь друзья выглядели сурово, но очень значительно. И куда как весомее, чем если бы одеты были в шелка и парчу.

Какая-то мысль мелькнула, но исчезла прогнанная.

– Мой конт, наденьте шлем, – опять забубнил Слуга Замка.

Наследник было уже обернулся, чтобы дать резкий ответ, но мысль вернулась. Большая зала была пуста. Не высились у дверей великаны Дворцовой Стражи, не сновали хохотушки-служанки, не кокетничали с кавалерами Дамы Замка. Было пусто. Лишь из-под дверей, ведущих в покои невесты, растекался густой, тяжелый темно-серый дым.

«Пожар», – мелькнула заполошная мысль, и встревоженный участью любимой наследник, плюнув на достоинство, бросился к дверям.

Глаза привычно выбрали место для удара, и лишь когда тяжелый подкованный сапог расшвырял покрытые вычурной резьбой створки, понял.

Какой может быть пожар в замке?

И резко остановился, уперевшись взглядом в оголовья стрел, направленных ему в лицо.

Унго дор Анненхейм

Как причудливо складывается судьба моя. Во время нашего непродолжительного отдыха наш друг Граик немало читал мне, ибо местной грамотой овладел я недостаточно. И мне запомнились слова одного мыслителя о том, что жизнь напоминает путешествие по горам. Ибо для того, чтобы достигнуть другой вершины, непременно надо спуститься в низину. И на самом деле, едва успев насладиться роскошью Замка Шарм’Ат, я вновь попал в горнило боя.

Едва отзвучало сообщение о нападении, как врата пиршественного чертога распахнулись, и из них повалила масса рогоглазых. Только сейчас я понял, почему великаны в блистающих доспехах так странно держали строй, оставляя столь большие промежутки в цепи. Их огромным мечам было нужно место. И мечи взвыли, как пещерные медведи, почуявшие добычу. И заблистали мутными полосами, мгновенно окрасившись кровью. И как это ни невероятно, но великаны сделали шаг вперед, выдавливая рычащую толпу нападавших.

Признаюсь, я засмотрелся, любуясь отточенностью движений этих невероятных воинов, когда меня вдруг сшиб с кресла Саин и пинком перевернул стол. А воздух уже заполнил столь хорошо мне известный шелест стрел голькосов рогоглазых. Внутренняя сторона столешницы сразу покрылась узором утерявших силу болтов. Весьма густым узором, что наполнило сердце мое гордостью. Враг посчитал нас опасным противником, раз направил именно в нас первый удар. Но...

– Измена, – прокричал я и попытался встать.

– Лежать, – зарычал мне в лицо Саин. – Ты же без шлема.

– Но, фавор, – возразил было я и, наткнувшись на его свирепый взгляд, замолк.

Выглянув сбоку из-за стола, он мгновенно отдернул голову и рявкнул:

– Хватай стол.

Саин

В то время, как внимание всех присутствующих в зале, в том числе и моих коллег по отряду «Голова», было занято беседой парламентера и нашего гостеприимного хозяина, а затем мерами по предотвращению агрессии дядек со здоровенными мечами, я все пытался углядеть, куда же делась покусившаяся на мою священную особу девица с самострелом. Чуть ведь не убила, зараза. Нокаутированную террористку уволокли товарки куда-то туда, где сидели рогоглазые. И вперив в ареал их обитания свой пронзительный взор, пришел я к выводам тревожным. Во-первых, ждали чего-то рогоглазые. Причем что-то это должно было произойти вскоре после визита дипломатической миссии. Зашевелились ребята, а ведь раньше сидели истуканами. Во-вторых, много их стало. Много больше, чем на Совете. Их и тогда было человек шестьдесят. Вместе со стрелками. Теперь же шесть десятков рогоглазых сидело за столом. А за каждым из них, опершись на высокие треугольные щиты, стояли по двое в пятнистых балахонах (не было их на Совете) и по три арбалетчицы. Вот и считайте. Возникает вопрос, а не пахло ли где в Замке дымком?

Когда дискуссия достигла апогея, одна из девиц, уловив мой взгляд, ненароком так показала мне большим пальчиком вниз. Та ли это была, что стрелять в меня пыталась, другая ли, не знаю. В своих доспехах и шлемах они все на одно лицо, но примета мне показалась дурной.

Так что, когда пипл провожал восторженными и благодарными взглядами уходящих на нашу защиту дядек с двуручниками, я бдил. И не зря. Как только дядьки учинили незваным гостям мясорубку, рогоглазые девицы без всякого смущения вскинули арбалеты.

Я успел отдать команду «ложись» и, опрокинув привставшего в порыве зрительского энтузиазма Унго, перевернул стол. Привыкшие к тому, что мою голову посещают интересные мысли, коллеги последовали моему примеру. А вот наполнившие зал стоны и проклятия указывали на то, что повезло далеко не всем.

Ситуация складывалась фекальная. Унго, Граик и я из пижонских побуждений шлемы оставили в номерах. Умный Хамыц регулярно пытался убедить нас, что взрослому мужчине ходить с непокрытой головой стыдно, и почти все время носил непонятно как держащийся на затылке свой длинный шлем. И сейчас, лишь тряхнув своей буйной головой, смотрел на злой этот мир сквозь узкие щели кованой личины. Предусмотрительный Баргул поковырялся в своем малахае и спрятал лицо за густой кольчужной сеткой. Чуждый предрассудкам Эдгар приволок на пир форменный шлем и сейчас пугал окружающих добрым лицом огнистого змея. И только наши три пустые головы представляли идеальную мишень для неистовых арбалетчиц, которые оружием своим, как я успел убедиться, владели отменно. А уж на таком расстоянии... Так что плохо. Прижать огнем, подойти и расстрелять в упор. Быстро взглянув из-за края стола, я убедился в обоснованности своих предположений. Хотя основная масса рогоглазых, сбив клин, двинула воевать лорда, несколько девиц, увлеченно пуляя, направлялась в нашу сторону. Единственным спасением было сблизиться со стрелками на расстояние рукопашного боя.

– Хватай стол, – скомандовал я. Умные люди. Мыслю ухватили сразу. Мельком оглянулся. Тивас, укрыв лицо своим пулезащитным капюшоном, взлетел из-за перевернутого стола. Трижды щелкнул его многофункциональный посох, выбрасывая во вражью сторону короткие тяжелые шарики. Огнем прикрыл.

И мы атаковали.

Горацио конт Флери

Вбитое в подкорку бесчисленными тренировками свирепых Хушшар умение швырнуло на колено, прикрыло лицо малым щитом, принявшим в себя несколько стрел. Остальные, скользнув по доспеху, вреда не причинили. Рядом зазвенел упавший шлем. Старый Слуга Замка не носил доспехов. Мозг конта отказывался понимать происходящее. Его здесь должна была ждать невеста. Любимая. Облачко. А сзади надвигался топот идущего в атаку гоарда. Командир его принял единственно правильное решение. Сорвать дистанцию – и в копья.

Самострелы лязгали, выбрасывая смертоносную сталь, но легкие стрелы не могли пробить тяжелые щиты линейной пехоты. Разъяренным кабаном влетел гоард в покой и сломал, расплескал строй арбалетчиц.

В глубине зала стояли три котла, из которых валил густой черный дым, формируя густое облако, из которого выходили рогоглазые в каких-то пятнистых балахонах. Повинуясь странному наитию, конт сорвал с пояса секиру и с силой метнул ее в один из котлов. Тот со звоном опрокинулся. И ощетиненная клинками копий стена щитов гоарда прокатилась по пришельцам, добавив их тела к остальным.

Лидер гоарда оглянулся, довольно оскалился. В гоарде потерь не было. Не зря он до седьмого пота гонял вверенное подразделение и был уверен, что в войске лорда Шарм’Ат равных ему было мало, исчезающе мало. Плохо только, что увлеченные атакой, а скорее встревоженные за безопасность принципала воины не оставили живых. Расспросить было некого. А стоило.

– Где конт? – похолодел вдруг.

Воины умело обошли его, прикрыв в момент атаки стеной щитов, но упрямый мальчишка не пожелал надеть шлем, так что мало ли.

Горацио судорожно срывал с побитых стрелков шлемы, вглядывался в искаженные предсмертными гримасами лица, страшась и ожидая увидеть то самое, любимое. И вдруг замер, отшвырнув в сторону очередной шлем. Сомнения быть не могло. Сарана. Наперсница и ближайшая подруга. До этого лица все были чужие, незнакомые. И вот на тебе. Широкая звездчатая рана в правой стороне груди сомнений не оставляла, жить красавице оставалось чуть. И красного порошка Хушшар с собой не было. Ох, и правы были предки, хоть на свадьбу, хоть на бой одоспешенным идти советуя. Ну кто мешал на пояс еще один мешочек привязать?

Но вдруг сама открыла глаза. Огромные, неожиданно ясные. До этого всегда подернутые пеленой стойкой неприязни, сейчас смотрели спокойно, почти ласково. И вдруг вместо того, чтобы спросить, где Сабара:

– Почему ты меня так ненавидела?

Слабая улыбка тронула посеревшие губы.

– Чтобы не нравился, – закашлялась. – Ты хороший, – опять закашлялась. Кровь бурунчиком вскипела в уголке рта, лаковой каплей побежала к подбородку. – Ты сбереги ее. – Взгляд стал мутнеть.

– Прошу, скажи, где она?

Закусив губу, встряхнула головой.

– Вы не берсы, не демоны. Солгали арфаны. Не берет вас серебро.

– Какие берсы? – почти прорычал.

Огромные глаза вдруг стали пронзительно строги.

– В Привратном чертоге... И прости ее. Предали. Род выше любви, – уронила голову на грудь, кровь, прорвавшись, хлынула на кольчугу.

– Но почему? – затряс уже мертвое тело. – Почему?

И вдруг закостенел коленопреклоненный.

– Мой конт, – проникло в убитое горем сознание.

Рывком вскочил на ноги.

– В Привратный чертог, – бросил сухо. Остановился у избитого стрелами тела Слуги Замка. Опустился на колено. Закрыл распахнутые уже в вечном изумлении глаза. – Прости, дядька, – протянул руку в сторону. – Шлем! – вставая, укрыл голову. – Вперед!

Тивас

Похоже, устал. От всей этой кутерьмы с переворотом, причислением к врагам Блистательного Дома, от размышлений о вызванных повреждением компакт-блока нарушениях континиума. Потому и начало атаки рогоглазых упустил. Хорошо на команду Саина отреагировал вовремя. А то ведь мог вполне на полу валяться со стрелой в черепе. Умное тело регенерировалось бы, но вот когда. Мог пополнить коллекцию стонущих и отстонавших. Очень даже.

Саин в очередной раз принял парадоксальное, но верное решение. Смешаться с рогоглазыми, чтобы хоть как-то обезопасить себя от стрелков. И когда он повел свой отряд в самоубийственную атаку, я уже нормально ориентировался в ситуации и нейтрализовал трех самых опасных, с моей точки зрения, арбалетчиц. А стол уже врезался в бок еще рыхлого строя рогоглазых, и неистовая троица сразу оказалась в гуще агрессоров. Другим, возможно, пришлось бы солоно, но не этим. Засверкали клинки, и рогоглазые подались назад под свирепым напором неистовой троицы. Однако выучка пришельцев оказалась на высоте, и, связав моих друзей десятком латников, враги бросились к главной своей цели. К лорду Шарм’Ату. Расстояние было смешное. Шагов шестьдесят. Самого лорда, к моему облегчению, в утыканном стрелами троне не оказалось. Но все же. Преодолеть одним рывком ничтожное расстояние, схватиться с гоардом, а там одна арбалетная стрела – и все. Гомон в зале прорезал многоголосный свист. Я повернулся в сторону дверей. Серые Кольчуги тоже решили повеселиться на этом празднике мечей и рассыпанным строем бросились в атаку на сидевших напротив них. Желания участвовать в этой свистопляске не было совершенно, ведь я не воин, я аналитик. И выбрав место в некотором удалении от места схватки, я стал смотреть.

Первым долгом меня ужаснуло множество, именно множество тел на полу. И, к сожалению, в основном дамы. Мужчине даже на пир в годину испытаний приличнее прийти в доспехах. Допустить смерти этих нежных созданий я не мог и старался по мере своих магических возможностей поддержать в них жизнь до момента, когда в дело смогут вступить Маги и Целители Замка Шарм’Ат, не забывая, впрочем, посматривать по сторонам.

Друзья мои увлеченно рубились с рогоглазыми, похоже, к полному тех неудовольствию, потому как четверо их уже валялись на полу без всяких признаков жизни.

Прямо напротив меня яростно рычали фандо, равномерно вздымая свои уже окровавленные секиры.

По правую руку, где приятно проводили время яры, браннеры и вольные воители, кипела лихая рукопашная. Харсо, собравшиеся быстро пограбить ошеломленных внезапным нападением людей, столкнулись с упорным сопротивлением испытанных воинов, а не разряженных придворных, имеющих при этом богатый опыт кабацких драк. Неожиданно оторванные от трапезы, они убедительно высказывали свое недовольство.

Жесткий клин рогоглазых почти прорвался к подножию трона, расшвыряв с дороги всех, кто пытался им преградить путь, но завяз в гоарде лорда Фатку’Ат, состоявшего из таких же великанов, как и сам принципал. Рядом в строй вгрызлись три долгобородых рудокопа, поддержанные уайрагами с двуручниками. Обойти гоард лорда Фатку’Ат не было никакой возможности, потому что с другой стороны щетинились родовыми бастардами бояре, спрятавшие за закованными в сталь телами жен и дочерей, которых привезли на пир к лорду. На выданье девушки. Бояре в драку не лезли, ситуация не та, но подходы к трону с этой стороны перекрывали увесисто.

Ваттард из Дома Седого Журавля

Тяжелые думы отлетели. Их прогнало упоение боем. Он долго ждал. Даже колебался, но теперь отступать было поздно. Решение принято. И теперь никто не простит поднявшего руку на гостеприимного хозяина. Бой, однако, складывался совсем не так, как ожидал дрангхистар. Седовласый старик должен был дать команду к атаке. Так сказали арфаны. А вместо этого развернул своих воинов против собратьев Ваттарда. С ним он посчитается позже. Атака началась хорошо. Воины клунга расшвыряли толпу каких-то тощих в шафрановых одеждах, обагрив первой кровью мечи. Разметали баб, возомнивших, что могут противостоять тяжелым воинам. Их неистового вождя с двумя мечами и еще нескольких спасли эти великаны, с которыми, похоже, пришлось бы повозиться, будь этот бой для славы. Но он был для победы.

В очередной раз скрестив меч со здоровенным молокососом, Ваттард весело прокричал:

– Ты хорошо бился, мальчишка. Я сложу о тебе песню.

– О себе сложи, – грубо ответил тот. – Дробило, Скалозуб, дам в безопасное место, – и опасно атаковал в колено.

Ваттард отбил удар палашом, подбросил щитом вражий меч и сильно ткнул клинком в открывшуюся грудь. Мальчишка отшатнулся, смахнув на отходе голову пятнистому, и открылся. Палаш Ваттарда со звоном врезался в кольчужную сетку, прикрывавшую шею. Доспех скрежетнул, но не поддался, рассыпаясь колечками металла, а противника повело, и Ваттард привычно сшиб его ударом щита.

– Полшага назад. В лица бей, – скомандовал он, и меченосные ряды клина привычно рухнули на колено.

Зазвякали спуски самострелов, и битые в упор, в открытые лица, великаны попадали, открывая дорогу к трону. Ваттард легко взбежал на возвышение, привычно окинул взором поле боя. Его воины огрызались, строй не теряли, хотя потери и несли. Но и сами взяли немало. Только вот у входа упрямо взмахивали мечами эти, из Лунной Сотни. Глупые харсо вместо того, чтобы напасть на тех сзади, видно, решили пограбить. На лица бы тех посмотрели, кого грабить собрались. Сразу ведь видно, сами все с боя берут.

Пора было начинать. Дрангхистар поднял к губам рог, и его хриплый рев взлетел под высокие своды. Часть ромба скорым шагом двинулась ко входу, за спину предавшим союзникам, а строй раскинул крылья, сразу блокировав и грубых фандо, и долгобородых рудокопов, и этого, ударившего его жену. Хотя сама виновата. Молодая, горячая.