Текст книги "На Дальнем Западе"

VIII
Скваттеры из Кампы

Час проходил за часом. Солнце мало-помалу приближалось к горизонту. А маленький отряд из пяти человек на четырех конях, словно корабль, плывущий по зеленым волнам океана, мчался на юг по беспредельному простору великой прерии.

Уже не было никаких сомнений в том, что огонь пожирает именно поселок при маленькой станции, носящей имя Кампа.

Джон Максим опять шел впереди отряда.

По пути он не упускал из виду ничего, что могло дать ему хоть какие-либо указания на близость опасности.

В этом отношении его особое внимание привлекали птицы и звери, вольные обитатели великой степи: по тому, как держались эти животные и птицы, можно было безошибочно определить, близко или далеко индейцы.

Покуда животные не выказывали особой тревоги: здесь и там Джон Максим видел сбегающихся на водопой антилоп или спокойно летящих куда-то птиц. Это давало возможность предположить с известной долей вероятности, что, по крайней мере, в непосредственной близости индейцев не было. Иначе животные исчезли бы, испуганные близостью людей.

– Мустанги! – обратил внимание агента Гарри на приближающийся табун прекрасных гордых животных.

В самом деле, по степи вихрем мчался целый табун мустангов, состоявший по меньшей мере из сорока голов.

По первому вгляду в лошадях можно было опознать представителей благородной андалузской крови.

Испанцы, захватив Мексику, ввезли в Америку эту породу. Гернандо Лотто привез андалузскую лошадь в долину Миссисипи, и там, найдя для себя подходящие условия, андалузский конь невероятно размножился и заселил бесконечные степи.

Индейцы прерий истребляли мустангов в огромном количестве, используя как их мясо, так и их шкуры, наравне с мясом и шкурами бизонов. Кроме того, охота на мустангов давала индейцам великолепных верховых лошадей. Но эта непрерывная погоня за мустангами, эта травля, проводимая краснокожими, очень скоро выработала в мустанге рефлекс непреодолимой боязни индейцев. Мустанги дичали и избегали всех тех мест, где им грозила опасность встречи с краснокожими. Таким образом, теперь, увидев в степи табун мустангов, наши странники могли почти безошибочно сделать заключение, что индейцев вблизи не имеется.

Некоторое время спустя странники обнаружили, что столб дыма как будто становится тоньше, прозрачнее. Потом дым и совсем исчез, и облачко, собравшееся в небе над местом пожарища, словно растаяло, испарилось.

– Что за чудеса? – бормотал Джон, нетерпеливо поглядывая в ту сторону, где еще так недавно ясно виднелся дым.

– Да, этак, пожалуй, и с дороги сбиться нетрудно! – отозвался траппер Гарри.

– Погоняй лошадей! Скорее! – командовал агент.

Но это едва не повлекло за собою катастрофу: почти в одно и то же мгновенье все четыре коня взвились на дыбы перед каким-то невидимым препятствием, встреченным на пути, и всадники только с величайшим трудом усидели в седлах.

– Ловушка, Джон! – крикнул Гарри, хватаясь за ружье.

В самом деле, поперек пути было протянуто скрытое в густой траве лассо.

– Едва ли для нас чэйэны хлопотали тут! – осмотрев тщательно все место, заявил агент. – Должно быть, они думали, что именно здесь пойдет почтовый фургон. И я держу пари, если пошарить хорошенько, мы нашли бы и другие лассо!

Но слова агента были заглушены грохотом далекого взрыва. И в той стороне, где должна была находиться станция, к небу бурно поднялся клубами черный столб дыма.

– Взрыв! – крикнул Джордж. – Ясное дело – станция взорвана! Куда мы теперь полезем? Зачем нам туда впутываться?

Но агент крикнул на него:

– Замолчи! Потерял голову, что ли?

Затем, немного смягчая тон, Джон Максим скомандовал:

– Вперед, ребята! Но только не зевайте и не гоните лошадей. Пусть идут шагом. Так, если мы и наткнемся на лассо, то не рискуем пострадать.

Прошли таким аллюром несколько сот метров, следов засады не было. И потому агент вновь стал торопить своих спутников: солнце готовилось зайти, а до станции надо было добраться раньше ночи.

Сумерки уже сгущались. Здесь и там на потемневшем небе зажглись покуда одинокие звездочки. А странники все еще мчались, пришпоривая лошадей, по направлению к Кампе.

– Смотрите! Фургоны! – придержал на мгновение своего коня агент.

В самом деле, в нескольких сотнях метров от маленького отряда смутно, словно призраки, виднелись огромные «корабли прерий», колоссальные фургоны с полотняными верхами, такие, какие употреблялись в ту эпоху почти исключительно для странствований по прериям переселенцами. Для пионера, ищущего, где бы осесть, такой фургон служил и экипажем, и домом, и, наконец, во время нападений индейцев – оригинальной крепостью.

– Скваттеры! – воскликнул Джон, разглядев медленно двигающиеся по степи фургоны. – Откуда-то бегут, бедняги. Но откуда? Куда?

Конвой из нескольких вооруженных людей, сопровождавший фургоны, увидев внезапно вынырнувший из травы отряд наших знакомцев, схватился за ружья.

– Кто идет? Что за люди? – донесся тревожный крик.

– Свои! – откликнулся Джон, пуская лошадь в галоп.

Подъезжая к обозу, он увидел, что охрану его составляло человек пятнадцать скваттеров и трапперов, вооруженных по большей части винтовками. Из-под навесов фургонов выглядывали женские и детские лица, и среди женщин многие оказались тоже хорошо вооруженными.

Навстречу четырем всадникам вышел высокий плечистый старик с серебристой бородой. На нем был затрепанный мундир американской милиции с сержантскими галунами. Держа ружье в руке, старик зорко и внимательно оглядел приближавшихся и повторил свой вопрос:

– Что вы за люди? Что вам здесь надобно?

– Мы посланцы полковника Деванделля, стоящего со своим отрядом около Ущелья Могил в горах Ларами! – ответил, приостанавливаясь, Джон Максим.

– Значит, и вы беглецы? – спросил старик.

– То есть как это беглецы? – удивился агент.

– А, Господи! – нетерпеливо сказал старик. – Да вы разве не знаете, что отряд Деванделля уничтожен индейцами племени сиу?

– Что? Что вы говорите? – вскричал агент.

– Ну да! Вчера ночью сюда добрался один из солдат Деванделля. Индейцы напали на отряд на рассвете. Кажется, никому, кроме этого солдата, спастись не удалось. Вы, впрочем, тоже удрали?

– Да нет же! Нас полковник полтора дня назад отправил с одним поручением. Мы ничего и не подозревали… Господи Боже!.. Так отряд уничтожен? А сам полковник Деванделль? Что с ним? Он убит?

Старик пожал плечами:

– Кто же знает что-нибудь определенное? – пробормотал он.

Мнимый гамбузино и Миннегага обменялись друг с другом полными злобной радости взглядами.

Гарри и Джордж, вне себя от горя, опустили головы.

– Вы слышали, товарищи? – обратился к трапперам, задыхаясь, агент.

– Горе нам! – вздохнул Гарри.

– Это дело рук Яллы. Это она нанесла Деванделлю ужасный удар! – как бы про себя бормотал агент с затуманенным взором. – И смотрите: поди, этому вампиру удалось захватить нашего командира живым в свои грязные лапы! Теперь она издевается над беднягой, терзая его.

– Нет, нет! – закричал Джордж. – Будем надеяться, мистер Максим, что этого не случилось, не могло случиться. Будем надеяться, что наш бравый командир пал, как воин, в бою, и Ялле досталось только бездыханное тело!

– Да, будем надеяться! – уныло согласился агент, подавляя невольный вздох.

– Такие люди, как Деванделль, никогда не сдаются живыми! – поддержал брата Гарри. – Деванделль не мог отдаться в руки индейцев.

И опять Красное Облако и Миннегага обменялись полными злобного торжества взглядами, но не обмолвились ни единым звуком.

– Но вы-то откуда? – прервал наступившее молчание агент, обращаясь к старику сержанту.

– Мы? Мы из Кампы! – ответил тот. – Я сжег станцию, чтобы она не доставалась индейцам, и теперь веду всех обитателей станции и поселка в безопасное место. Думаю, проберемся в Калифорнию. Чэйэны уже рыщут тут, в окрестностях. Для проклятых кровожадных сиу с истреблением отряда полковника Деванделля путь в прерию свободен, так что оставаться в Кампе с такими ничтожными силами, которыми мы располагаем, было бы чистым безумием!

Собственно говоря, наше дело почти безнадежно: сюда от Соленого озера уже идут шайки арапахов. Вся прерия в огне. Вероятно, наше странствование закончится очень скоро… Но не сидеть же на месте и не ждать, покуда краснокожим демонам вздумается пожаловать сюда и перерезать нам горло, как баранам?

Умирать, так по крайней мере пытаясь спасти в борьбе свою жизнь. А там будь что будет! Мы за себя еще постоим, даром не сдадимся!

– По-моему, вы действуете вполне резонно! – отозвался агент. – Сколько у вас всего людей?

– С бабьем и детишками больше тридцати.

– Хотите, мы присоединимся к вам? Лишних четыре хорошо вооруженных человека чего-нибудь да стоят! Мы, признаться, рассчитывали присоединиться к почтовому каравану…

– Да, конечно, присоединяйтесь! – радостно ответил сержант.

Минуту спустя агент дрожащим неверным голосом задал вопрос сержанту:

– Послушайте, старина! Уверены ли вы, что отряд полковника действительно истреблен?

Сержант пожал плечами.

– Говорю же я вам! Какие же сомнения могут быть? Отряд был крошечный. Вы это должны знать лучше меня… А индейцы словно обезумели…

На побледневшем лице агента лежало выражение глубокой скорби. Две крупные слезинки сползли по ресницам и покатились по худым щекам.

Но Джон Максим скоро оправился.

– Что же делать? – пробормотал он, пожимая плечами. – Такова жизнь в этом краю. Сегодня ты, завтра я… Кто знает, что суждено нам? Но клянусь, если только не лягу раньше времени в могилу, я отдам всего себя одному делу: я буду мстить всем краснокожим за гибель моего командира. Я и раньше не особенно мягко относился к этим зверям. Но все же… Теперь пусть судит меня Бог: ни один красный не увидит пощады от меня. Я не успокоюсь, покуда за полковника не погублю тысячу краснокожих демонов…

Покуда происходили эти переговоры, обоз стоял на месте и большинство людей эскорта держалось около фургонов, с ружьями наготове. Но мало-помалу к разговаривавшим присоединилось несколько скваттеров.

Потом, когда переговоры были закончены, сержант дал свистком сигнал, и погонщики захлопали бичами, подгоняя лошадей. Фургоны тронулись с места и, врезаясь огромными колесами в рыхлую почву, поплыли, качаясь, как будто ныряя. Путь обоза лежал к Соленому озеру.

Агент Джон Максим и оба траппера ехали в авангарде, держась рядом с руководителем каравана. Мнимый гамбузино, по-прежнему с Миннегагой за спиной, понемногу отстал.

– Ты все поняла, дочь моя, что говорили белые? – шепнул он девочке.

– Да, отец! Бледнолицые разбиты. Моя мать исполнила свою заветную мечту…

– Твоя мать… твоя мать! – проворчал индеец. – Она слишком поддается своим страстям. Теперь она ослеплена жаждой мести и готова поставить на карту все…

– А разве она не права? – горячо вступилась индианка. – Разве она не должна была отомстить полковнику за гибель моего брата, Птицы Ночи?

Странная улыбка зазмеилась на устах индейца.

– Птица Ночи? – прошептал он. – Ты плохо знаешь свою мать, дитя. Поверь, в глазах Яллы Птица Ночи стоил меньше, чем в моих глазах эта трубка… Она сама послала парня на убой!

– Не говори, не говори так! – страстно отозвалась девочка. – Я знаю, все сиу уважают, все сиу боготворят мою мать!

Красное Облако обернулся в седле, и его взор встретился с искрящимся взором девочки.

– Да, в твоих жилах, я это вижу, течет гораздо больше крови Яллы, чем моей. Ты еще ребенок, но я грубо ошибаюсь, если из тебя не выйдет существо еще более страшное, чем твоя мать! Вот что!

– Да! Я – дочь Яллы!

– И моя!

– Кто знает? – страстно крикнула девочка. – Может быть, ты вовсе не отец мне? Мне довольно того, что у меня есть мать, за которую я готова убить кого угодно… Даже тебя, отец!

– Ну, тише, тише! – прикрикнул на звереныша индеец. – Так или иначе, ты в самом деле моя дочь. Помолчи. Впрочем, постой. Скажи, уверена ли ты, что, когда ты покидала палатку Деванделля, он был уже мертв?!

Миннегага пожала плечами.

– Мой нож вошел в его спину. Он упал как подкошенный. Хлынула потоком кровь. Что знаю я еще?

– Да, да! Не будем же, дитя, больше возвращаться к разговорам об этом! Ведь если только ты не убила полковника, то он достался твоей матери, а она не замедлит докончить то, что так удачно начала ты, моя хорошенькая змейка. Вот теперь меня интересует вопрос: если отряд Деванделля уничтожен и сиу спустились в прерию с твоей матерью во главе, то что, собственно, остается делать нам?

– Если бы мы могли бросить этих бледнолицых… Нам было бы легко теперь присоединиться к отрядам сиу, отыскать мою мать. Разумеется, потом мы непременно напали бы на этот караван и перерезали бы всех, всех. Тут много белых женщин. Я их ненавижу. Тут есть белые дети. Я сама перезала бы им горло…

– Потише, потише! – прервал ее взволнованный шепот индейца. – Ты, говорю же, еще более кровожадна, чем твоя мать! Нет, ты городишь вздор! Ялла еще далеко отсюда. Наконец, она послала нас разыскать Левую Руку, и мы подвергнемся ее гневу, если не исполним поручения и самовольно вернемся к ней, а я знаю лучше тебя, что значит навлечь на себя гнев Яллы…

– А если я не хочу бродяжничать тут с тобой? Если мне больше нравится быть с матерью, чем с тобой?

Глаза индейца загорелись. Он обернулся к сидевшей за его спиной девочке и сказал угрожающим голосом:

– Миннегага! Ты забываешь закон нашего племени! Разве ты не моя дочь?! Разве я не имею права швырнуть тебя с седла вон туда, в траву? И если тебя пожрут койоты или растерзают волки, то никто не осудит меня за это, потому что я отец твой и мне принадлежит твоя жизнь и смерть. Не забывай этого, девочка!

В ответ Миннегага явственно заскрежетала зубами, потом хрипло рассмеялась.

А караван, прокладывая себе дорогу в густой траве прерий, все шел и шел к Соленому озеру.

Колыхались, словно корабли в бурю, огромные фургоны.

Луна освещала своим бледным таинственным светом фантастическую картину. По бокам каравана в густой траве скользили призрачными тенями трусливые койоты, словно выжидая, не отстанет ли кто-либо из путников…

IX
Прерии в огне

Всю ночь караван двигался в направлении Сьерра-Эскалантэ, не решаясь спускаться в большие долины, орошаемые притоком Колорадо, Ямпой, так как эти долины слишком часто посещались индейскими охотниками. В горах сержант надеялся не только с большей легкостью ускользнуть от внимания чэйэнов и сиу, но и найти больше средств к защите в случае неожиданного нападения.

Но взошедшее наутро солнце застало караван еще в прерии. Зеленеющие вершины Эскалантэ были еще слишком далеки, чтобы можно было рассчитывать достигнуть их, не давая отдыха лошадям. После тщательного исследования окрестностей для стоянки было выбрано место около небольшого озера, берега которого были покрыты жидкой древесной растительностью. Все шесть фургонов были расположены в форме креста, навесы с них были сняты, а лошади распряжены и пущены в траву.

Пока мужчины очищали выбранное место от сухих трав во избежание случайного пожара, который мог оказаться гибельным, а женщины занялись приготовлением завтрака, сержант, Джон Максим и Гарри сделали небольшую вылазку в северном направлении, чтобы удостовериться, что отсюда нечего опасаться появления сиу. О чэйэнах и арапахах они не особенно заботились, так как те могли появиться только с тылу, что очень мало беспокоило путешественников.

Убедившись, что нигде вокруг незаметно никаких следов близкого присутствия индейцев, разведчики собирались уже повернуть назад, как вдруг Гарри, ехавший впереди всех, резким движением остановил лошадь и стал внимательно всматриваться в узкую сероватую полоску, внезапно появившуюся над поверхностью травы там, где должна была находиться Ямпа.

– Эй, Джон! Посмотри-ка сюда! – обратился он к агенту.

Тот поднялся в седле и долго всматривался в даль.

– Что за черт! – воскликнул он наконец.

– Ну, что ты там увидел? – поинтересовался Гарри.

– Стадо бизонов! – ответил агент с ясно проступившим на его лице изумлением. – Стадо бизонов, которое, вместо того чтобы двигаться к северу, как это всегда бывает в жаркое время года, напротив, мчится со всех ног на юг. Это мне кажется очень странным.

К такой необычайной перемене направления их мог вынудить только очень серьезный повод.

– Не почуяли ли они близость краснокожих? – высказал предположение Гарри.

– Да, пожалуй, так оно и есть! – поспешил согласиться старый сержант. – Бизон никогда не вернулся бы без причины в это время года на свое старое место. Вероятно, здесь, в окрестностях, бродит какой-нибудь отряд чэйэнов, успевший перебраться через Ямпу.

– Знаете что, сержант? – обратился к нему агент. – Хотите выслушать мой серьезный совет? Распорядитесь сейчас же сняться со стоянки, и двинемся дальше.

– Но вы знаете, что наши лошади находятся в пути со вчерашнего вечера? Они совершенно еще не успели отдохнуть.

– Ничего не значит! Мы заставим их напрячь все силы, чтобы доставить нас по крайней мере к копям Могаллон.

– Что это за копи?

– Это старая угольная шахта, заброшенная уже много лет тому назад благодаря непрерывным нападениям индейцев. Я когда-то работал там и знаю все ходы и выходы. Для того чтобы проникнуть в эту шахту, нужно только добраться до первых возвышенностей Сьерра-Эскалантэ.

– Сколько же нам, в общем, остается еще проехать?

– Десятка полтора километров, пожалуй, наберется.

Старик понурил голову.

– Не знаю, – сказал он, – выдержат ли наши лошади такое расстояние, идя с фургонами.

– Послушайте меня, сержант! Не будем ждать здесь чэйэнов. Если их окажется больше, чем нас, то мы несомненно будем скальпированы по всем правилам искусства. Тогда как в случае удачного исхода нашей попытки достигнуть копей Могаллона в нашем распоряжении окажется целый ряд средств к защите.

– Что ж, попробуем! – с сомнением ответил сержант.

Всадники пришпорили лошадей и галопом помчались к стоянке.

Возившиеся около фургонов скваттеры, в свою очередь, тоже заметили приближение бизонов и, рассчитывая на обильный ужин, готовились устроить охоту за каким-нибудь отставшим животным.

Стадо не было особенно многочисленным, так как не наступил еще настоящий сезон больших переселений, когда нередко можно встретить стада бизонов в две-три тысячи голов. В нем было не больше трехсот бизонов. Животные казались сильно испуганными, словно какой-то таинственный враг следовал за ними по пятам. Они лишь изредка останавливались на несколько секунд, чтобы схватить клочок свежей травы, и затем снова продолжали свой бешеный бег по направлению к югу.

– Животные что-то слишком обеспокоены, – заметил Гарри, подзывая к себе Джона, принявшегося было вместе с сержантом за снаряжение фургонов в дальнейший путь. – Вероятно, индейцы гораздо ближе, чем мы предполагаем.

– Этого-то я и боюсь, – ответил агент. – Мы, кажется, можем попасть в такую историю, из которой вряд ли выйдем невредимыми, если только у наших лошадей не найдется достаточно выносливости, чтобы вовремя домчать нас до копей. Будем надеяться, однако, что все кончится благополучно!

В несколько минут караван был снова готов к дальнейшему путешествию. Наскоро проглотив приготовленный женщинами завтрак, скваттеры вскочили на своих лошадей, и тяжелые фургоны с грохотом и скрипом двинулись в путь.

Заметив присутствие людей, бизоны, толкаемые инстинктивным чувством страха, изменили свое первоначальное направление и понеслись к востоку.

Не успел караван отойти на несколько километров от своей стоянки, как Джон, который вместе со стариком сержантом находился в арьергарде, начал вдруг обнаруживать заметные признаки беспокойства.

– Гарри! – обратился он неуверенным тоном к своему спутнику, поводя носом. – Ты ничего не замечаешь подозрительного?

– Пока ничего! – ответил тот. – В чем дело?

– Я слышу запах дыма, и это меня несколько тревожит. Мое обоняние никогда не обманывает меня.

В этот момент к ним приблизился Красное Облако.

– Запах дыма! – сказал он лаконично. – Прерия горит.

– Ветер дует с юга! – заметил Джон. – Очевидно, огонь вспыхнул где-то около реки. Нет никакого сомнения, что устроить этот пожар могли только индейцы. Но зачем? Неужели они подозревают о нашем присутствии здесь?

– Вряд ли! – отозвался Гарри, – Если бы они действительно открыли наше присутствие, они не преминули бы показаться нам на глаза. Верней всего, это просто результат их небрежности. Ты знаешь, что иногда, для того чтобы закурить свою трубку, они не задумываясь сожгут целый лес.

– Очень может быть! Но это меня нисколько не успокаивает, – возразил Джон. – Я предпочел бы быть сейчас уже в своих копях.

– Ну, до этого еще очень далеко, – пробормотал сержант. – Раньше чем через три часа мы вряд ли до них доберемся. А наши лошади уже на последнем издыхании.

– Ничего! Когда увидят огонь, откуда и силы возьмутся!

Тревога распространилась по всему каравану, особенно среди женщин и детей. Погонщики выбивались из сил, всякий, кто только мог, помогал лошадям тащить тяжелые фургоны, но запах дыма, доносимый ветром, не уменьшался, а, скорее, увеличивался. Так прошло более часа. Бизоны давно исчезли, пройдя мимо каравана на расстоянии не более ружейного выстрела, следом за ними прошли бесчисленные стайки антилоп и несколько крупных шаек хищников койотов. Все эти животные шли с юга на север, явно направляясь к лесистым долинам в расчете, что туда не доберется степной пожар.

Руководивший караваном старый сержант уже собирался отдать распоряжение сделать привал, чтобы дать перевести дыхание измученным лошадям, когда Джон Максим воскликнул:

– Вот он, огонь!

Агент не ошибся: с юга поднималась сероватая пелена, по поверхности которой пробегали огнистые искорки, и людям каравана было видно, что эта светлая полоса идет стеною полукругом, широко раскинув крылья на запад и на восток.

– Ну, что скажете, сержант? – обратился Джон Максим к старику, охваченному ужасом.

– Мне кажется, что индейцы пускают огонь по нашему следу! – ответил дрожащим голосом старик.

– И мне так кажется! – вмешался Гарри. – Если огонь не изменит направления, то нам путь уже отрезан с трех сторон.

Оглядев внимательно степь, Джон Максим пробормотал:

– Все это было бы пустяками, лишь бы нам оставалась свободная дорога на угольные копи и в горы. Дорога-то эта покуда свободна, но выдержат ли лошади, которым приходится тащить фургоны?

– Вот это-то меня и пугает: лошади совсем обессилели! – отозвался тревожно сержант.

– Ну, будем делать что можем! – подбодрил его агент. – В случае чего можем обрубить постромки, усадим женщин и детей на лошадей, оставим фургоны добычей огня, а сами попытаемся как-нибудь спастись. Погоняйте, ребята! Если через полчаса ветер не изменит направления, огонь покажется у нас за плечами, а лес еще далеко и, может быть…

Его речь оборвалась, и лицо побледнело: издали донеслись странные звуки, напоминающие лай или вой койотов, но привычные к жизни степи люди сразу узнали боевой клич индейцев.

– Я так и знал! – воскликнул Джон. – Эти хищники подожгли степь сзади нас, чтобы загнать нас в ловушку. А теперь они атакуют нас с флангов! Мужайтесь, друзья! У нас еще есть наши ружья, и мы покажем краснокожему зверю, что умеем владеть оружием! Сержант! Вы займитесь фургонами, а вы, ребята, и вы, гамбузино, держитесь около меня! Постараемся быть там, где наша помощь понадобится больше всего.

Тем временем боевой клич индейцев все усиливался, все нарастал, и звуки голосов краснокожих доносились с востока и запада, что подтверждало предположение агента об устроенной засаде.

По всей вероятности, индейцы еще с вечера выследили караван и приняли все меры к тому, чтобы он оказался в кольце из волн огня с одной стороны, стрел и копий с другой.

Трава была так высока, что нападающих еще не было видно, но по силе их голосов можно было ясно определить, что они находятся уже очень близко. Возможно было и то, что, следуя своей обычной тактике, индейцы держались в стороне от белых, лишь выжидая удобного момента для решительной атаки.

Трудно описать, что творилось в караване: перепуганные женщины кричали тонкими, срывающимися голосами, прижимая к груди плачущих детей, мужчины свирепо ругались и беспощадно колотили лошадей, вынуждая их напрягать последние силы. Но лошади выбились уже из сил, и хотя нагонявшая караван волна огня вселяла безумный страх в несчастных животных, тем не менее эти последние уже не были в состоянии ускорить бега.

– Кажется, дело наше безнадежно! – проворчал агент, обращаясь к трапперу Гарри. – Эти люди начинают терять голову раньше, чем пришел решительный момент. А с растерянной толпой ничего не сделаешь!

– Не бросать же их в таком положении? – стиснув зубы, ответил молодой траппер.

– Конечно, нет! – отозвался агент. – Но в то же время мы не имеем права из-за них забывать данное нам полковником поручение!

– Ладно! Пока не начнут кричать: «Спасайся кто и как может!» – будем отбиваться все вместе! Но… бедные женщины! Что ждет их?

– Да, но их-то – по крайней мере, молодых – индейцы не станут скальпировать!

– Тем хуже: отведут в неволю. Сам знаешь, что значит белая женщина в рабстве у этих демонов. Смерть и та жалостливее!

– Подожди, не каркай! Ага! Вот и краснокожие гадины! Не ждал я, что мне придется так скоро увидеть их! – с проклятием произнес агент.

В нескольких сотнях шагов от каравана показалась масса мустангов, на которых вместо седел были простые попоны из голубой материи, и с первого взгляда могло показаться, что никто не управляет животными, но скваттеров не могла обмануть обычная уловка индейцев прятаться за лошадьми.

Если знамениты в этом отношении гаучо аргентинских пампасов, если великолепны казаки донских степей и малоазиатские туркмены, то индейцы стоят тех и других вместе взятых. В то время как все остальные нуждаются для производства своих эквилибристических подвигов в подстилках, седлах, стременах и так далее, дикие сыны Дикого Запада не нуждаются ни в чем, кроме пары крепких ног и опытных рук, и с самыми ничтожными средствами способны укрощать наиболее диких мустангов, в несколько минут делаясь их полными господами. Если их не видно было на тех лошадях, которые приближались к каравану, это вовсе не значило, что их не было совсем и что скваттеры могли себя чувствовать в совершенной безопасности.

Пользуясь густотой травы, индейцы так искусно свешивались с боков своих лошадей, что их совершенно не было видно. Это делалось для того, чтобы не подставляться на далеком расстоянии под выстрелы противников, которые, как индейцы знали по опыту, владели огнестрельным оружием гораздо лучше краснокожих сынов прерий. Они ждали только удобного момента, чтобы в один миг появиться на спинах лошадей и уже с близкого расстояния начать свою стремительную атаку.

– Эй! Джон! – крикнул Гарри, укрываясь за один из фургонов. – Не пора ли начинать? Мой карабин уже жжет мне руки.

– Я тоже с большим удовольствием разрядил бы свою винтовку, – вставил Джордж.

– Подождите, друзья! – ответил агент. – Не станем без пользы тратить заряды. Пусть эти красные дьяволы подойдут к нам поближе, тогда мы их встретим как следует. Стоп! Что за черт?! Вон приближается еще новая шайка.

– Этого еще только недоставало, – пробормотал сквозь зубы Гарри. – За спиной – огонь, с боков – индейцы. Ну денек!

Действительно, вдали показался новый табун лошадей, мчавшихся по направлению к фургонам и с виду тоже не имевших на себе всадников.

Краснокожие, по своему обычаю, приготовили беглецам ужасную западню. Они подожгли прерию, затем бешеным галопом промчались к северу, стараясь все время быть вне поля зрения вожаков каравана, и теперь поджидали путников в определенном месте, которого те никак не могли миновать, чтобы таким образом поставить их сразу между трех огней.

– Поскачем скорее к передним фургонам! – крикнул Джон. – Помешаем этим негодяям, по крайней мере, отрезать нам отступление к Сьерре. Живо, товарищи! Вперед!

Как ураган промчались они вдоль всего каравана и присоединились к сержанту, который собрал вокруг себя всех мужчин, чтобы в случае надобности предпринять контратаку против индейцев.

Везшие фургоны лошади выбивались из сил, катя тяжелые громоздкие экипажи, но, разумеется, они не могли соперничать в быстроте с легкими скакунами индейцев, приближавшихся с каждой минутой.

– Мы погибли! – сказал сержант, безнадежно махнув рукой, едва только Джон и его товарищи приблизились к нему.

– Пока мы живы, этого еще нельзя сказать, – ответил агент, впрочем, скорее из желания сказать что-нибудь старику, чем от действительного избытка надежды. Он прекрасно понимал, что еще немного – и положение станет совершенно безвыходным.

– Двигаться дальше уже почти невозможно! – продолжал с отчаянием старик. – Смотрите, лошади скоро падут от усталости.

– Ну так, значит, нам придется изжариться живьем в этом степном пожаре. Или мы попадем в лапы к краснокожим.

– Проклятые! – простонал сержант. – Они все предусмотрели, прежде чем напасть на нас!

Агент сделал неопределенный жест рукой.

– Пока мы живы, не следует терять надежды! – повторил он опять. – До копей остался какой-нибудь час пути. Будем отстреливаться, черт возьми! Авось, удастся каким-нибудь способом спасти наши шкуры!

Едва только сержант повернул к фургонам, как к агенту тотчас же подъехал гамбузино.

– Я хочу дать вам один совет! – сказал он.

– Я слушаю, – ответил агент.

– У нас осталось времени едва-едва только чтобы спастись. Бросьте всю эту компанию: ее все равно невозможно спасти, и попытаемся одни достигнуть копей Могаллон.

– То есть вы мне хотите предложить покинуть караван на произвол судьбы? – нахмурив брови, спросил агент.

– Разумеется! – ответил, ничуть не смущаясь, лжегамбузино. – Наши лошади сравнительно бодры, попытка прорваться имеет все шансы на успех. Оставаясь же с караваном, мы никогда не доберемся до шахт!

Джон вместо ответа поднял винтовку и сделал выстрел, крича скваттерам:

– Цельтесь по головам! Индейцы уже вновь появляются на спинах коней!

Красное Облако пробормотал сквозь зубы какое-то ругательство, а затем, обернувшись к Миннегаге, устремил на нее вопрошающий взгляд.

– Кажется, это не наши! – прошептала индианка.

– Чэйэны! – ответил ей шепотом же отец.

– Но, отец, ведь чэйэны наши союзники. Значит, если мы попадем к ним в руки, беда невелика!

– Да, если попадем живыми… Но их пули, которые скоро засвистят здесь, не станут ведь разбирать, кто союзник чэйэнов, кто враг их!

– А я не боюсь ничуть!

– Ну, так, значит, ничего больше не остается делать. Задержимся здесь, покуда остается проклятый янки. Когда он увидит, что дело окончательно и бесповоротно проиграно, он бросит этих дураков и поскачет наутек, а мы последуем за ним. Время еще есть.