Текст книги "Священный меч Будды"

Глава XIII
На Иравади

Расправившись с подлым изменником, наши смелые друзья погрузились в воду, крепко ухватившись за края плота и стараясь не стать мишенью для пуль, которые свистели и сыпались поблизости, точно градины. Бирманцы – а это, несомненно, были они, – выражали свою ярость частыми залпами и воплями, долетавшими до самого неба. Видя, что плот все еще держится на поверхности, дикари помчались за ним по берегу, на ходу крича, чтобы беглецы причаливали. Один туземец, моложе и отчаяннее других, бросился в воду, чтобы захватить плот, но меткий выстрел Казимира моментально отправил разбойника на дно.

– Смелее, – ободрял капитан. – Правьте к тому берегу, иначе мы погибли.

Продолжая держаться за плот, друзья принялись подпихивать его обратно к только что покинутому берегу, и некоторое время, несмотря на пули, свистевшие повсюду, все шло хорошо, но огромный тиковый ствол, плывший по течению, врезался в плот и сильно повредил его.

– Мы тонем! – заорал Корсан.

Его услышали бирманцы, начали стрелять в том направлении и пробили Казимиру шляпу.

– Тише, – велел капитан.

– Но мы тонем.

– Помогите лучше связать стволы, пока течение не унесло их по отдельности. Эй, Казимир, держи выше лицо, иначе опять станешь белым. Не забывай, что мы раскрашены.

Плот продолжал распадаться, грозя затопить оружие, провизию, амуницию и попоны, лежавшие на нем. Требовалось срочно укрепить его. Капитан и Казимир, помогая себе руками и ногами, взобрались на остатки плота, попытавшись закрепить стволы, но скоро убедились в тщетности своих усилий.

– Хватайтесь за желудки лошадей! – приказал капитан.

– А бирманцы? – спросил Корсан.

– Нам они больше не страшны. Забирайте оружие и провизию!

Путешественники привязали себе к головам карабины и амуницию, оперлись о лошадиные желудки и поплыли дальше, но совсем близко от берега с ужасом заметили, что по нему снуют, издавая глухой шум и рычание, какие-то темные тени. Нетрудно было узнать в них тигров. Капитан подумал, не повернуть ли к другому берегу, но и оттуда донесся дикий концерт хищных зверей.

– Боже, почему нам так не везет?! – в отчаянии воскликнул Корсан. – Не вздумайте выходить на берег – вас съедят тигры!

– Подождем до зари, – сказал капитан. – Звери сразу уйдут, а бирманцы уже исчезли.

– Сволочь этот проводник, Джорджио! Как мы сразу не распознали в нем изменника?

– Он обхитрил нас. Во всяком случае он догадался, что мы не китайцы из приграничной области.

– У него, конечно, были сообщники?

– Разумеется, Джеймс. Вот эти бирманцы, палившие в нас из мушкетов, наверняка его закадычные друзья.

– Значит, и огонь, зажженный на горах, дело рук предателя?

– Несомненно. Сигнальные ракеты тоже выпускали с его подачи.

– Эй! – крикнул в эту минуту Мин Си, плывший впереди всех. – Осторожнее! Тут мель!

Но Корсан уже почувствовал, что задел ногами обо что-то твердое. Это было дно реки.

– Я вижу впереди островок, – сообщил Джорджио. – Давайте взберемся на него.

Исцарапав себе ноги, то ныряя вглубь, то выплывая на поверхность, гонимые сильным течением, кое-как добрались скитальцы до островка, который сплошь зарос высоким бамбуком и еще какими-то симпатичными деревьями.

– Мы здесь одни? – спросил Корсан.

– Никого, вроде, не видно, – ответил Казимир.

– В таком случае лучше уснуть. Я не в состоянии больше пошевелиться.

– Спать! – распорядился капитан. – Завтра будет видно, что предпринять.

Путешественники устроились между деревьями и, несмотря на рев слонов, мяуканье тигров и мычание буйволов, доносившиеся с реки, заснули глубоким сном, как будто ночевали у себя дома. Около шести часов утра Казимира разбудили всплеск весел и оживленный разговор. Он тихо поднялся, без малейшего шума прокрался к берегу и спрятался за дерево. Из своего укрытия он заметил, что стройная изящная лодка вместимостью двадцать-тридцать тонн, снабженная двумя мачтами с распущенными парусами, пытается пристать к островку.

– Отлично, – прошептал юноша. – Для нас это подарок судьбы.

Пока бирманцы, приплывшие на красивой лодке, бросали якорь, Казимир помчался будить товарищей.

– Ты уверен, что это не военная шлюпка? – недоверчиво поинтересовался Джорджио.

– Это торговое судно, капитан!

– Ладно, тогда поплывем на нем. Пойдемте!

Все поднялись и пошли к берегу, где увидели лодочников, которые высаживались на островок. Лигуза разыскал капитана нарядного судна и попросил его довезти четверых пассажиров до Амарапуры. Капитан согласился: судно направлялось в Пром с грузом риса и проходило как раз мимо столицы королевства. Через полчаса «Рангун» – так называлось судно – покинул островок и спустился по реке, величественно катившей свои воды по необозримым равнинам.

Пассажиры, с любопытством осмотрев большую лодку, улеглись спать и заснули так крепко, что разбудить их не смогли бы даже пушечные выстрелы. Отдохнув часов двенадцать, наши герои почувствовали, что к ним вернулись силы, растраченные во время полного драматичных и страшных приключений путешествия по полуострову Индокитай. Они курили, ели, разговаривали, обсуждали будущие планы – так незаметно протекли четыре прекрасных дня, в продолжение которых судно, управляемое опытной рукой капитана Нан-Иуа, стремительно продвигалось к югу мимо деревень, предместий, крепостей, башен, лесов, плантаций индиго, хлопка, табака и риса.

Восемнадцатого сентября окружающие картины сделались еще более разнообразными и живописными, чем в предыдущие дни. На каждом шагу попадались небольшие красивые суда, без сомнения, спущенные на воду в Проме – бирманском городе, который славился своей знаменитой верфью. По реке сновали тысячи судов: государственные военные шлюпки, барки, длинные, тонкие, снабженные двадцатью-тридцатью веслами лодки, мчавшиеся с быстротой стрелы и управляемые гребцами – здоровенными детинами, изукрашенными татуировками и одетыми в разноцветные шаровары.

Около полудня «Рангун» прошел мимо Тценгу-Тио, довольно важного укрепления, расположенного на левом берегу Иравади. Почти сразу за ним река расширялась и покрывалась островами, поросшими густым лесом, – неплохое убежище для пиратов и контрабандистов. Когда отважные путешественники услышали от капитана Нан-Иуа, что судно подходит к Амарапуре, знаменитому Городу бессмертия, сердца их учащенно забились. В четыре часа показались городские укрепления, потом роскошные дворцы, высокие дома, башни, верфи и огромное количество храмов. Движение на Иравади сильно оживилось. Со всех причалов отделялись лодки, поспешно выплывая на середину реки, на всех пристанях шла погрузка товаров.

В десять часов вечера «Рангун» вступил в устье канала, который вел прямо к бирманской столице. Через пятнадцать минут пассажиры увидели массу куполов, пагод, крыш и шпилей и замерли, пораженные их великолепием. Нан-Иуа протянул руку по направлению к городу, вдруг неожиданно выступившему из темноты, и торжественно произнес:

– Амарапура!

Глава XIV
Амарапура

Город бессмертия, как бирманцы называют Амарапуру, расположен над перешейком, омываемым водами реки Иравади и озера Таунтаман. Основанная в 1783 году королем Бодопайей, Амарапура, как и многие города Востока, быстро достигла вершины своего развития, но затем еще быстрее пришла в упадок. Пожары, землетрясения и политические катаклизмы негативно отразились на благосостоянии города, который, хотя и является резиденцией короля, насчитывает не более тридцати тысяч жителей[36]36
  В наше время численность населения этого города около 23 000 человек.


[Закрыть]. Тем не менее это все еще великолепный город с широкими улицами и роскошными храмами, среди которых знаменитый Аракан, украшенный золочеными колоннами и грозными укреплениями; помимо всего прочего Амарапура – крупный центр торговли с Авой, Сагайном, Промом, Пегу и Рангуном.

Как мы уже сообщили читателям, судно Нан-Иуа подошло к Амарапуре поздно вечером. При свете звезд можно было разглядеть у причала множество стоявших на якоре судов и лодок всех видов и размеров.

– Нан-Иуа, – обратился Джорджио к капитану «Рангуна», – не проводишь ли ты нас в какую-нибудь гостиницу? Мы не знаем, где провести ночь.

– В гостиницу в такой поздний час? – удивился Нан-Иуа. – Теперь все заперто, и я не советую вам одним отправляться на поиски, если не хотите попасть в руки ночной стражи.

– Эй, лодочник, ты это серьезно говоришь? – спросил Корсан.

– Вполне серьезно. К тому же вас могут принять за шпионов, и тогда вы рискуете поплатиться жизнью.

– Куда же мы пойдем? – растерялся американец.

– В городе сотни полуразрушенных зданий, – сказал Нан-Иуа. – Переночуйте в одном из них. Желаю удачи!

Капитан, сошедший было на пристань, вернулся на борт «Рангуна», и судно отошло на середину реки, а через несколько минут исчезло в ночной темноте.

– Ну и что нам теперь делать? – спросил Мин Си. – На берегу тоже нельзя оставаться – нас заметит ночная стража.

Не зная, где приклонить голову, путешественники направились в сторону города – от пристани туда вела длинная, широкая и прямая улица, с обеих сторон застроенная красивыми домами. Двигаясь с большой осторожностью и время от времени останавливаясь, чтобы прислушаться, нет ли чего-нибудь подозрительного, четверо странников наконец очутились перед полуразвалившейся пагодой без купола, вероятно, рухнувшего во время ужасного землетрясения 1839 года. Внутри храм был захламлен обломками перегородок и мебели, рассыпавшимися кирпичами, черепками разбитой утвари, испорченными флюгерами и погнутыми металлическими прутьями.

– Постель немного жестковата, – усмехнулся Джорджио, – но это лучше, чем всю ночь торчать в гавани и вообще не спать.

– Лишь бы ночной страже не пришло в голову заявиться сюда, – сказал Корсан.

– Мы пошлем их к черту, Джеймс.

Наступила полночь. Путешественники, падавшие с ног от усталости, нарвали охапки росшей около пагоды травы, устроились на ней, как могли, положив рядом с собой оружие, и заснули. Прошло часа два, когда Лигуза внезапно очнулся, разбуженный голосами снаружи. Капитан на цыпочках подкрался к щели в стене и осторожно выглянул на улицу. Пятеро бирманцев, вооруженных саблями и ружьями, один – с фонарем в руке, кружили возле пагоды: это был ночной военный патруль.

– Слушай, Купанг, – проговорил один стражник, по-видимому, капрал или что-то в этом роде, – ты ничего не перепутал? Эти тени и в самом деле бродили здесь по улице?

– Клянусь тебе, Иссур. Я собственными глазами видел, как они сошли с судна и направились сюда.

– Похоже, это шпионы, и, если мы их изловим, начальство заплатит нам несколько унций золота. Такой шанс упускать нельзя. Если сегодня нам поможет наш покровитель Гадма, то завтра, надеюсь, нам будет на что как следует кутнуть. Приготовьте оружие и глядите в оба.

– Погоди-ка, – опасливо произнес тот, что держал фонарь, – а если мы получим пулю в лоб? Шпионы наверняка тоже не без оружия!

– Ты что, испугался? Ты трус? – засмеялся капрал. – Если так, то слушай мою команду: «Кругом! Шагом марш домой!», а остальные – вперед за мной!

– Успеем, Иссур, куда денутся эти шпионы? Давай сперва прополощем горло у старика Канна-Луи. Храбрости от этого только прибудет, – предложил другой солдат.

– Конечно, лучше пойдем к Канна-Луи, – поддержали остальные патрульные, – а шпионов захватим потом.

– Ну ладно, – смягчился капрал.

Он и четверо солдат, громыхая саблями, протопали до конца улицы и скрылись в темноте – отправились пьянствовать. Сердце Джорджио, пока они разговаривали, так тревожно билось, что, казалось, вот-вот выскочит из груди. Едва шаги затихли, капитан высунул голову из своего укрытия, чтобы окончательно убедиться, что стражники ушли. Вздох облегчения вырвался у него, когда он увидел, что улица совершенно пустынна.

– Легко отделались, – пробормотал Лигуза. – Теперь эти негодяи перепьются до бесчувствия и забудут про нас.

Он вернулся к своим громко храпевшим товарищам, улегся поудобнее и вскоре заснул.

Глава XV
Сиамец

На заре первым пробудился Казимир. Он спал отвратительно и всю ночь бредил стычками со стражей и бегством, ему чудились крики раненых, погоня и беспорядочная пальба из ружей и револьверов. Юноша размял руки и ноги, онемевшие от долгого лежания на грубом ложе, несколько раз зевнул и потихоньку, чтобы не разбудить товарищей, сладко спавших сном праведников, выбрался из развалин на улицу подышать свежим утренним воздухом.

Город, казавшийся прошлой ночью совершенно безлюдным, теперь кишел такой массой народа, что в первую минуту Казимир был просто ошеломлен. Казалось, число жителей за ночь выросло раз в десять. Улицы и переулки запрудили толпы по сто-двести человек в национальных, иные даже в очень богатых костюмах. На молу безостановочно сновали взад-вперед лодочники, солдаты, торговцы, носильщики. Поминутно подходили к пристани и отчаливали от нее всевозможные лодки. Шум и гвалт оглушали непривычного человека; повсюду: на реке, у домов и лавок, на террасах – слышались вопли, ругань, песни, а все вместе взятое производило какой-то дикий неумолчный грохот, который можно сравнить разве что с ревом бушующего моря.

– Клянусь пушкой! – воскликнул юноша с удивлением. – Можно подумать, что это второй Кантон!

Поглазев по сторонам, подивившись на шумные толпы, полюбовавшись на роскошные дома богачей, благоразумный молодой человек поспешил вернуться в пагоду. Хруст ломавшейся у него под ногами черепицы, которой был усеян весь пол, разбудил Корсана и Мин Си.

– Уже поднялся, ранний птах? – потянулся американец. – Ого! Какой, однако, там стоит галдеж!

– В Городе бессмертия, сэр Джеймс, все бессмертные давно проснулись, – пошутил Казимир. – Если бы вы видели, какое столпотворение на улицах!

– Ты не заметил, там есть кабаки?

– Сколько угодно, сэр Джеймс.

– Отлично! Ну-с, Джорджио, составляйте план действий и пойдемте завтракать. Я умираю с голоду.

– Сейчас отправимся, – отозвался капитан, – а эта развалина послужит нашей штаб-квартирой и нашим арсеналом.

– Арсеналом?

– Вот именно: тут мы спрячем карабины, которые иначе будут нам сильно мешать.

– А дальше что? – спросил юноша.

– Отправимся бродить по городу, пообедаем в самой лучшей таверне и соберем кое-какие сведения. Сегодня вечером можем пойти в театр.

– В театр?! – удивился американец. – Здесь есть театры?

– В Амарапуре их много. Вам нравится мой план, Джеймс?

– Вполне.

– Тогда вперед!

Спрятав оружие и амуницию под большой кучей обломков, все четверо вышли из пагоды и направились по широкой, плохо мощенной улице, запруженной толпами народа. Тут фланировали вельможи в парадных одеждах: длинных туниках из бархата, атласа, расшитого цветами шелка или национальной нанки[37]37
  Нанка (от названия китайского города Нанкин) – прочная хлопчатобумажная ткань обычно буровато-желтого цвета.


[Закрыть], в широких шальварах и красных сапожках с приподнятыми кверху носами. За ними семенили слуги со шкатулками, наполненными бетелем[38]38
  Бетель – смесь пряных листьев перца бетель с кусочками семян пальмы арека и небольшим количеством извести. Используется как жвачка, возбуждает нервную систему.


[Закрыть] – отвратительной жвачкой, причем чем знатнее было лицо, за которым несли бетель, тем крупнее была шкатулка. Среди знати попадались князья в роскошных нарядах со знаком своего достоинства tsaloc[39]39
  Tsaloc – цепь из ниток желтой меди. Цепи бывают в три, четыре, пять и более ниток, даже до двенадцати. Один только король носит tsaloc в двадцать четыре нитки. – Примеч. автора.


[Закрыть] в двенадцать ниток на груди, с золотыми серьгами в ушах, такими большими и тяжелыми, что оттянутые ими мочки принимали странную форму и свисали вниз, как уши у собак. Но основную уличную массу составляли простые люди: торговцы в парчовых рубашках и шароварах, носильщики и лодочники в простых кальсонах и тюрбанах, монахи в длинных желтых, из тонкого шелка, туниках. Попадалось много солдат, плохо обмундированных, со старыми кремневыми ружьями, фитильными мушкетами, изогнутыми штыками и кривыми саблями; контраст им составляли блестящие всадники, гарцевавшие на низкорослых огневых скакунах в восточной сбруе.

– Пестрое зрелище, – поделился своим мнением Корсан, – только пройти трудно: вязнешь в толпе.

– Много богатых и знатных вельмож, князей. Вот она, воплощенная восточная роскошь! – подивился Казимир.

– Но мода у них странная, согласись.

– А сколько золота они на себя навешивают! Посмотрите вон на того барина, сэр Джеймс: у него в ушах два пиастра каждый весом в полтора фунта.

Медленно протискиваясь сквозь толпу, друзья не без труда добрались до следующей улицы, по обеим сторонам которой возвышались небольшие храмы, окруженные раскрашенными колоннами или покрытые серебряными пластинами, с крышами, увенчанными шпилями и причудливыми башнями. Через отворенные двери храмов путешественники видели внутри много статуэток, изображавших Гадму: одни из дерева, другие из меди, а третьи из позолоченного железа. Возле статуэток молились и расхаживали бритоголовые босые рахамы в длинных мантиях, суетились священнослужители – фонги, и монахи чином пониже – так называемые талапоины. Корсан при виде монахов вспомнил, как отдубасил рахама в Кунчоуне, за что едва не поплатился жизнью, и принялся заливисто хохотать.

– Не смейтесь, Джеймс, – остановил его Джорджио, – это опасно.

– Почему?

– Бирманцы очень почитают рахамов. За оскорбление любого из них вас могут убить.

– Ба! Я забыл, что это бирманцы!

– Вот именно, а бирманцы – не китайцы. Можете спросить у англичан, которым приходилось воевать с этим народом. Осторожность необходима, Джеймс, и сегодня гораздо больше, чем вчера.

– О! – вдруг воскликнул Казимир. – Смотрите-ка! Просто прелесть!

Капитан обернулся, чтобы посмотреть, чем восхищается юноша. В это время они дошли до конца улицы, и внезапно перед ними открылась обширная площадь, посреди которой возвышался великолепный дворец, украшенный позолотой, башнями, флюгерами и колоннами.

– Королевская резиденция, – пояснил капитан.

– Пойдемте осмотрим дворец, – предложил Корсан. – Он и вправду красив, хоть и бирманский.

Они пробрались сквозь толпу, заполонившую площадь, и приблизились к грандиозному зданию.

Королевский дворец находится в самом центре Амарапуры. Он защищен тремя ограждениями, крепкими бастионами, высоким частоколом из тиковой древесины и толстой кирпичной стеной. Посреди всех этих укреплений высится само здание, целиком покрытое резьбой и позолотой и имеющее входы-выходы на все четыре стороны света: к северу, югу, востоку и западу. Дворец называется Маус-паи – Земляной, потому что он построен на земляной насыпи. Внутри находится зала для аудиенций – просторная, длиной около шестидесяти пяти футов, окруженная семьюдесятью семью колоннами, расположенными в одиннадцать рядов; в дальнем углу залы, скрытый за занавесом, стоит королевский трон. Во дворце есть и другие великолепные залы, убранные с несказанной роскошью, а также phya-salh – колокольня высотой в несколько этажей: с каждым новым этажом она суживается, а на самом верху увенчана гигантским украшением htis из позолоченного железа. Отсюда отходят коридоры, ведущие в огромное помещение для белого слона и в прекрасно оборудованные конюшни, предназначенные только для лошадей королевской гвардии и королевских боевых слонов.

– Грандиозно! – воскликнул Корсан, ослепленный блеском позолоты, так и сверкавшей в лучах солнца. – Я никогда не видел ничего подобного.

– Да, поразительно, – согласился Казимир. – Эти разбойники почти весь дворец покрыли золотом. Какова же стоимость королевского жилища? Наверное, много миллионов?

– Несомненно, – кивнул капитан. – Здесь столько золота, что можно основать и благоустроить целый город.

– Вот бы ограбить этот дворец! – усмехнулся американец, потирая руки. – Признаюсь, это искушение сильнее меня. Тут много солдат, Джорджио?

– Что вы такое говорите, Джеймс? Все четыре входа-выхода из дворца день и ночь стережет королевская гвардия – семьсот-восемьсот воинов.

– Джорджио, а здесь живет знаменитый белый слон?

– Да, сэр Джеймс! – ответил за капитана Казимир и подбежал к одной из стен. – Идите сюда, если хотите видеть слона.

Корсан, Лигуза и Мин Си подошли к стене, откуда хорошо просматривалась часть сада.

– Я читал, что этот слон маленький, – сказал Джорджио.

Слон, которого они увидели, и впрямь был совершенно белый, но еще очень юный – несколько месяцев от роду. Он весело прыгал возле палатки, а за ним, ловя каждое его движение, следовали придворные сановники.

– Да, он небольшой, – удивился Корсан.

– Возможно, его взяли в каком-нибудь лесу всего неделю назад. Он станет преемником священного слона, – добавил капитан.

– Он пока еще сосунок, – умилился Мин Си.

– Сосунок?! – воскликнул американец. – Кто же его кормит?

– Самые красивые женщины Амарапуры, Джеймс.

– Что вы говорите, капитан? Женщины кормят грудью слона?

– Я излагаю вам опубликованные факты, мой друг. Прибавлю также, что кормилиц много и что они получают за свои услуги двадцать долларов в месяц.

– Они кормят грудным молоком и большого слона?

– Он в этом уже не нуждается. Его потчуют качественным маслом, сахаром и нежными листьями.

– Выходит слон когда-нибудь из дворца?

– В торжественный праздник священный слон появляется во всем своем величии. Его голову украшает большая золотая диадема, на которой выбиты знаки его высокого происхождения, между глазами у него укреплен золотой полумесяц, усыпанный драгоценными камнями, на ушах висят серебряные гирлянды, а спина покрыта богатейшей попоной из малинового бархата.

– Если бы все это рассказывал кто-нибудь другой, а не вы, Джорджио, я бы не поверил.

– Я еще не договорил, Джеймс. У белого слона имеются свой дворец, собственный министр и тридцать знатных вельмож для услужения; к этому животному нельзя приблизиться иначе, как после троекратных поклонов и предварительно сняв башмаки.

– Стало быть, белый слон – король?

– Пожалуй, даже больше, Джеймс, потому что бирманцы считают его любимцем Гадмы.

Осмотрев королевский дворец, путешественники направились к красивой, даже роскошной таверне, где сидели состоятельные горожане, капитаны судов, офицеры королевской гвардии и молодые люди из богатых семей. Все пили из больших чашек бирманское пиво и сиамский спиртной напиток 1аи[40]40
  Lau – аналог арака, ароматизированный анисом крепкий алкогольный напиток, распространенный на Ближнем Востоке и в Центральной Азии.


[Закрыть]. Наши герои вошли внутрь и заказали себе обед, объясняясь теми немногими бирманскими словами, которые им удалось запомнить за время пребывания в стране. Обед, состоявший из приготовленного на масле риса, жареного кабана, сушеной рыбы и пирогов с начинкой из змеиного мяса, был съеден с большим аппетитом. Друзья также выпили бутылку испанского вина, которое им очень понравилось, и велели подать себе еще несколько бутылок такого же вина, чтобы иметь благовидный предлог задержаться в таверне.

Корсан подсел к офицеру королевской гвардии, у которого, похоже, не осталось ни одного лиара[41]41
  Лиар – старинная французская монета равная 1/4 су.


[Закрыть] за душой; Казимир устроился возле упитанного горожанина, а Джорджио и Мин Си – возле двух судей. К несчастью, все соседи были выбраны неудачно: гвардейский офицер много пил, делал вид, что внимательно слушает, но предпочитал помалкивать; толстый горожанин болтал без умолку, но Казимир почти ничего не понял из его слов, поскольку не знал бирманского языка; капитан и канонир тоже не могли похвастаться успехом, потому что оба судьи говорили только по-бирмански и не владели ни итальянским, ни испанским, ни французским, ни английским, ни китайским, ни корейским, ни японским языками.

– Так дело не пойдет, – сказал Корсан Лигузе. – Эти ослы не знают ни одного языка, кроме своего родного, и мы от них ничего не добьемся.

– Терпение, Джеймс. Мы найдем кого-нибудь, кто знает хотя бы китайский.

В эту минуту в конце стола, за которым сидели, беседуя, капитан и Корсан, примостился молодой человек высокого роста в европейской морской униформе. Трудно сказать, к какой расе или национальности он принадлежал, вроде бы, не европеец, но и не бирманец: у него было широкое красноватого оттенка лицо, низкий лоб, маленькие глаза с желтыми белками и большие бледные губы.

– Привет! – фамильярно сказал Корсан. – Вы, уважаемый, не боитесь в открытую одеваться европейцем?

– Хозяин, джина! – крикнул вновь прибывший. – Если нет джина, неси бренди!

– Вот это да! – изумился капитан. – Он пьет джин и бренди. Держу пари на десять унций золота, что этот человек…

– Не бирманец?

– Именно, Джеймс.

– Давайте я с ним поговорю и предложу ему испанского вина.

– Хорошая мысль.

– Молодой человек, вы позволите? – Корсан приподнял и показал гостю бутылку.

Моряк, услышав, что к нему обращаются незнакомые господа, пристально посмотрел на американца.

– Да, сэр, – пробормотал он, смутившись.

– О! Ты знаешь английский?

– Немного, – ответил незнакомец, протягивая Корсану чашку для вина, которую услужливый янки наполнил доверху. – Вы любите вино, сэр?

– Еще бы!

– Вы англичанин?

– Чистокровный американец.

– А! Так ведь это одно и то же.

– Ты, юноша, часом не географ?

– Я много помотался по свету, сэр.

– Ты не бирманец, верно? Может, ты…

– Сиамец из Бангкока, сэр.

– Моряк?

– Одно время служил моряком на испанских и английских судах.

– Давно в Амарапуре?

– Четыре года. У меня свое судно, я ловлю рыбу или путешествую просто так.

– Пей, пожалуйста, вино здесь очень хорошее, – сказал Джорджио и велел подать две бутылки джина.

– Но, сэр…

– Пей, мы угощаем.

– Моряк никогда не откажется промочить горло. За ваше здоровье, господа!

– И за твое! – в один голос произнесли капитан и его Тень, после чего вмиг опустошили чашки и снова наполнили их.

– Молодой человек, ты буддист? – поинтересовался Джорджио.

– Я верую только в Бога, – признался сиамец. – Один испанский миссионер убедил меня, что Будда не Бог, и я принял религию Христа.

– О! Мы тоже христиане. Но даже если ты не буддист, то давно живешь в Амарапуре и, наверное, слышал о священном мече Будды?

– Сто раз, а то и больше.

– Замечательно! – воскликнул капитан, с трудом подавляя переполнявшие его эмоции. – А ты видел это чудесное оружие?

– Нет, оно ведь спрятано.

– Не знаешь, где именно?

– Говорят, в Киум-Доджэ – королевском монастыре в Амарапуре.

Лигуза и Корсан одновременно вскрикнули, а изумленный сиамец чуть не вскочил из-за стола:

– Что с вами, господа?

Капитан улыбнулся и указал юноше на место возле себя:

– Присядь, потолкуем откровенно. Как ты считаешь, можно ночью пробраться в Киум-Доджэ?

– Не понял.

– Объясним попозже. Ответь на вопрос.

– Наверное, можно… если перелезть через стену.

– Ты знаешь, в каком помещении монастыря находится меч?

– Вроде бы, он скрыт под руками огромной каменной статуи Гадмы – такие ходят слухи, по крайней мере.

Лигуза вытер пот, струившийся у него со лба.

– Послушай, юноша, мы не просто так тебя расспрашиваем. Мы состоим на службе у китайского императора Хиен-Фунга…

– А, все понятно, – перебил сиамец и усмехнулся. – Хиен-Фунг послал вас в Бирму, чтоб вернуть себе священный меч?

– Да. Хочешь заработать пятьдесят унций золота?

– Что надо сделать для этого? – спросил моряк, по глазам которого читалось, что он любит деньги.

– Провести нас в Киум-Доджэ. Согласен?

– За пятьдесят унций золота я готов проводить вас на край света. По рукам, господа!

Все трое скрестили руки и крепко пожали их друг другу, после чего Лигуза незамедлительно выдал сиамцу десять унций:

– Вот тебе на покупку веревок и всех необходимых инструментов.

– Благодарю, – сказал юноша, кладя деньги во внутренний карман куртки. – Жду вас в Киум-Доджэ. В полночь.

– В полночь, – эхом отозвались авантюристы.

Они допили последнюю бутылку, еще раз пожали руку храброму сиамцу и расстались.