Электронная библиотека » Эшли » » онлайн чтение - страница 6

Текст книги "Ты знала"


  • Текст добавлен: 9 мая 2021, 11:21


Автор книги: Эшли


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 28

На следующей неделе, отведя Вайолет в садик, я зашла в художественную галерею. В газете было объявление о выставке, получившей скандальную известность; ты скользнул по нему взглядом за утренним кофе и осуждающе покачал головой.

На стендах, крашенных матовой белой краской, висели фотографии из газет и журналов – портреты несовершеннолетних преступников, обвиняемых в убийствах. На снимках – дети, едва доросшие до юношеских прыщей и катания на американских горках.

Какие у этих мальчишек крошечные гениталии, недоразвитые, безволосые, бесполые, подумала я. Двое из убийц – девочки. Обе улыбались во весь рот. У одной были брекеты. Наверняка она каждый месяц ходила с матерью к ортодонту на осмотр, выбирала, какого цвета поставить железки, а после просила клубничное мороженое, потому что ничего другого есть невозможно – слишком больно.

Больше часа эти дети изучали меня, словно решая, могла бы я стать матерью кого-то из них. Коротко стриженная смотрительница за громоздкой дубовой стойкой в углу зала увлеченно разглядывала каталоги по искусству. Я коснулась стекла, закрывающего портрет одной из девочек. У нее были красивые длинные косы. Что заставляет нас свернуть с пути? В какой момент мы принимаем решение? Кого винить?

По дороге домой я убеждала себя, насколько глупо было искать в этих портретах знакомые черты. Мне вообще не следовало туда ходить.

В тот день я забрала Вайолет пораньше, зашла с ней в кафе и взяла нам горячий шоколад. Она угостила меня половинкой печенья.

– Ты очень добрая девочка, – сказала я. Она слизнула крошки со своей половинки, обдумывая ответ.

– Ноа говорит, я злюка. Он мне не нравится.

– Просто Ноа плохо тебя знает.

Она кивнула.

Ужинать мы не стали – от сладкого пропал аппетит. В ванне она закрыла глаза и плавала в пене, как снежный ангел.

– Ноа у меня завтра получит.

От ее слов екнуло сердце. Я выжала мочалку и положила на кран, стараясь казаться невозмутимой. Она ожидала моей реакции.

– Это нехорошо, Вайолет. Нельзя обижать других детей. Лучше расскажи ему, что тебе в нем нравится. Может, он всегда делится игрушками или с ним весело играть.

– Нет, – отрезала она и опустила голову под воду.

На следующий день я солгала, что мне нужно к врачу, и попросила тебя забрать ее из сада. Вместо этого я ходила кругами по супермаркету и ушла, так ничего и не купив. На подходе к дому у меня закололо сердце. Я с самого утра не выпускала из рук телефон, ожидая звонка.

– Ну, как дела? – сдавленно спросила я.

– Воспитательница говорит, день прошел замечательно. – Ты взъерошил ей волосы. Вайолет ела спагетти. Она подняла взгляд и всосала макаронину сквозь дырку от выпавшего зуба.

Перед сном, загружая ее одежду в стиральную машину, я обнаружила в кармане платья клок кудрявых белокурых волос. Мне стало неуютно. Потом до меня дошло, чьи они. Маленького, застенчивого, бледного Ноа с копной светлых кудряшек.

– Фокс!

– У меня для тебя сюрприз, – отозвался ты из гостиной. Твой голос звучал веселее обычного. Я сжала прядь в кулаке. Ты протянул мне маленькую квадратную коробочку. Я вспомнила – в тот день ты проходил ежегодную аттестацию. Тебя повысили и существенно увеличили зарплату. – Ты очень много для нас делаешь, – произнес ты и поцеловал меня в лоб. Я открыла коробочку. Там оказалась золотая цепочка с кулоном, на котором была выгравирована буква «В». Я приложила ее к шее. – Сейчас у нас непростой период, но я тебя люблю. Хочу, чтобы ты знала.

Ты стащил с меня кофту, сказал, что хочешь меня.

Волосы лежали в кармане джинсов. Когда мы закончили, я выбросила светлый клок в унитаз.

Утром, по дороге в детский сад, я спросила Вайолет, что случилось с Ноа.

– Он обрезал себе волосы.

– Сам?

– Да. В туалете.

– Что сказала воспитательница?

– Не знаю.

– И ты тут ни при чем?

– Нет.

– Ты меня не обманываешь?

– Нет, честное слово.

Наша дочь молчала. Мы прошли квартал. Наконец она произнесла:

– Я помогала ему отряхнуться, поэтому его волосы попали ко мне в карман.

Завидев Вайолет у входа в садик, Ноа подбежал к своей маме и уткнулся лицом в ее ноги. Он был побрит наголо. Вайолет невозмутимо проплыла мимо. Мама Ноа спросила его, что случилось. «Ничего», – прохныкал он. Она предложила ему высморкаться. Я сочувственно улыбнулась. У нее был усталый вид. Она вымученно улыбнулась и помахала в ответ, сжимая в руке использованную салфетку. Мне следовало бы подойти к ней и сказать: «Хорошо вас понимаю. Иногда бывают тяжелые дни» – однако ноги меня не держали. Я мечтала поскорее сбежать.

На обратном пути я думала о фотографиях со вчерашней выставки. О женщинах, стоящих за теми детьми. Ее мать выглядела совершенно нормальной. Такой же, как все.

В тот же день, уже вернувшись с Вайолет из сада, я зашла на кухню и увидела, как она стоит на стуле рядом с буфетом и водит пальчиками в банке с маринованными огурцами.

– Ты что делаешь?

– Ловлю китов.

Я взглянула ей через плечо: она старалась поймать последние несколько огурчиков, прятавшихся в зарослях укропа. Знаешь, они действительно были похожи на китов. У нее острый, цепкий ум. Иногда мне хочется забраться к ней в голову, чтобы выяснить, как же она мыслит. Страшно даже представить, что там можно обнаружить.

Глава 29

Вряд ли ты помнишь имя того мальчика: Элайджа. Его хоронили в субботу в начале ноября. Перед похоронами два дня подряд лил дождь. У нас у всех было плохое настроение, как и всякий раз, когда в квартире становилось сыро и холодно. Мы оставили Вайолет дома с няней. Пока нас не было, она нарисовала картинку: двое детей, один улыбается, другой плачет, на его груди накалякано красное пятно – видимо, кровь. Я протянула тебе рисунок. Ты молча положил его на полку и вызвал для няни такси. Вайолет было почти пять лет.

Вечером, когда мы легли в постель, я предложила поговорить. День выдался тяжелый и печальный, но я не могла молчать. Ты знал, что я хочу обсудить.

– Черт возьми, ты что, ничего не поняла из сегодняшней проповеди? – процедил ты сквозь зубы и добавил: – Это же просто рисунок.

Нет, не просто рисунок. Я перевернулась на спину, глядя в потолок и теребя кулон на цепочке.

– Прими ее такой, какая она есть. Ты же мать.

– Знаю. Я стараюсь. Правда стараюсь. – Я пыталась убедить нас обоих.

Тебе требовалась идеальная мать для идеальной дочери, никак не меньше.

Утром рисунок Вайолет исчез. Среди мусора его не оказалось. Я проверила ведро на кухне, в ванной, рядом с моим столом. Я так и не спросила, что ты с ним сделал.


На похоронах священник говорил о том, что у Господа есть план для каждого из нас, и душе Элайджи не была уготована старость. Его слова не укладывались у меня в голове, ведь я знала, что именно случилось неделю назад в парке за детским садом. Я своими глазами видела, что произошло за несколько секунд до того, как бедный мальчик упал с высокой горки.

Я была измучена – Вайолет опять плохо спала ночью, просила пить, требовала, чтобы я включила свет. Уже несколько недель мне не удавалось поспать как следует. Возможно, из-за этого мои мысли перепутались, и я не могла нормально соображать.

Около десяти секунд. Именно столько Вайолет наблюдала за Элайджей. Он бежал с противоположной стороны большого игрового комплекса к самой высокой горке. Она стояла на самом верху, держа руки за спиной, и не сводила глаз с мальчика. Он направлялся к ней по качающемуся мостику, крича от восторга. Свежий ветер раздувал его длинные волосы.

Раздался глухой удар. Бум.

Вайолет без всякого раскаяния смотрела на неподвижное скорченное тело в полосатой кофте и брюках с завязками. Она оставалась невозмутимой, когда няня мальчика принялась звать на помощь – от ее надсадного крика закладывало уши. Она сохраняла спокойствие, когда врачи «Скорой» унесли его на маленьких детских носилках, в то время как многочисленные мамы и няни, не скрывая ужаса, прижимали к себе перепуганных детей.

Я в оцепенении смотрела на горку, осмысливая случившееся.

Вайолет стояла на краю горки и смотрела вниз, словно профессиональный ныряльщик, прикидывающий, как лучше прыгнуть в воду. «Осторожно! – крикнула я с тревогой. – Отойди оттуда, пожалуйста!» Если откровенно, я думала об опасности, о смерти. Ее смерти. Матери всегда об этом думают. Вайолет отошла и встала у ржавого рулевого колеса. Я не понимала, чего она ждет.

Она подставила ногу. Как раз в нужный момент.

При падении Элайджа ударился головой о землю.

Заслышав вой сирен, Вайолет негромко спросила меня, пойдем ли мы в кафе есть пирожные. Приподняв брови, она ожидала моей реакции. Должно быть, проверяла: видела я или нет? что я теперь буду делать? Моя дочь причинила другому ребенку серьезную травму, возможно, даже убила. Эта мысль показалась мне настолько абсурдной и невероятной, что я тут же отбросила ее в сторону. Нет, нет, такого просто не могло произойти. Я взглянула на серое небо и вслух произнесла: «Ничего не было». Блайт, ты ничего не видела.

– Мама, мы пойдем в кафе?

Я опустила взгляд, покачала головой, сунула дрожащие руки в карманы пальто и велела ей идти со мной.

Ну же, скорее.

Мы молча прошли семь кварталов до дома.

Я оставила ее смотреть телевизор, а сама целый час в оцепенении просидела в туалете, вспоминая все в подробностях. Это не просто клок волос или драка на прогулке. Высота горки была не меньше трех метров. Я сняла подаренную тобой цепочку. Шея горела огнем.

В моем мозгу всплывали странные картины: крошечные розовые наручники, визиты работников соцзащиты, репортеры в плащах у дверей, бюрократия, связанная со сменой школ, безумно дорогой развод, электрическое инвалидное кресло для несчастного мальчика. Я разглядывала плесень в швах кафельной плитки и вспоминала реакцию Вайолет. А потом решила: нет, она не толкала этого ребенка. Она даже близко к нему не подходила. Моя дочь на такое не способна.

Я вымоталась до предела.

Я сделала ей бутерброд с арахисовой пастой и поставила тарелку на кофейный столик. Вайолет случайно дотронулась до моего локтя. Меня передернуло. Я смотрела на ее руки – такие маленькие и невинные, по-детски пухлые.

Нет, не могла она его толкнуть.

Вечером я рассказала тебе о несчастном случае, приключившемся с Элайджей.

Так и выразилась: «несчастный случай».

Вайолет собирала пазл в другом углу кухни. Завибрировал мобильник. Я ответила, не сводя с нее взгляда. Одна из мамочек с детской площадки сообщила, что Элайджа умер в больнице.

– Умер. О господи, он умер, – онемевшими губами пробормотала я. Ты бросил на меня недовольный взгляд – как я могла произнести такое при ребенке! – подошел к Вайолет, чтобы успокоить ее, но та и бровью не повела. Пожав плечами, она попросила тебя найти недостающий кусочек пазла.

Ей просто нужно время, чтобы понять.

Ну конечно.

Надо было сначала подумать, Блайт. Зачем ей знать, что он умер? Довольно того, что она видела, как он упал.

И только вечером, когда мы легли в постель, ты сказал: Ну как ты? Иди ко мне. Должно быть, это было ужасно. Прости меня, Блайт. Ты притянул меня к себе и уснул, положив ногу мне на бедро. Я лежала в темноте и смотрела в потолок, ожидая, что Вайолет опять проснется среди ночи.

На следующее утро я оставила под дверью семьи Элайджи замороженный пирог и записку с соболезнованиями, а также послала в бюро ритуальных услуг букет белых лилий.

Любим и скорбим. От Конноров.

Было проведено краткое дежурное расследование. Меня вызвали в полицию на допрос. Я сообщила полицейским то же, что и тебе: мы ничего не видели. Когда я услышала звук падающего тела, Вайолет уже скатилась с горки. Деревянное ограждение насквозь прогнило. Эта горка всегда казалась мне опасной. Бедная, бедная мать.

Глава 30

Детское отделение интенсивной терапии находилось на одиннадцатом этаже. Я оставила пальто и сумку в машине. На мне были домашние штаны; этого, а также «Хэппи Мил» из «Макдоналдса» оказалось достаточно, чтобы медсестра безмолвно пропустила меня внутрь. У родителей детей, находящихся на пороге жизни и смерти, нечасто спрашивают удостоверение личности.

В конце коридора под окном с видом на парковку стояла металлическая скамья. Туда я и села, поставив рядом коробку с «Хэппи Мил». Из потолочной вентиляции доносились утробные звуки.

Я почувствовала отвращение к самой себе за то, что пришла сюда. Именно здесь умер Элайджа.

Несчастный случай не выходил у меня из головы. Каждый раз, закрывая глаза, я оказывалась на детской площадке и просила Вайолет быть осторожнее. Я видела, как мальчик бежит к ней, как она спокойно стоит у металлического шеста, а потом подставляет ногу.

Нет, я ни в чем не уверена. Возможно, мне показалось.

В тишине послышалось хныканье малыша, которому делали переливание крови, и ласковый голос его матери, хвалящей сына за храбрость. Усталый мужчина вынес из палаты маленькую девочку. Одной рукой она держала плюшевого мишку, а другой махала малышу; грязные зимние сапоги били мужчину по бедру. Вслед за ними вышла медсестра. Изнутри донесся плач матери; в ее всхлипываниях слышалась злость.

В соседней палате семья пела песню. Вайолет учила ее в детском саду. Приглушенную музыку перекрывали красивые детские голоса. Звенел колокольчик из настольной игры. Мне захотелось присоединиться к ним.

Между палатами сновали медсестры, то и дело смачивая руки дезинфицирующим средством. Родители ходили за кофе. Матери просили принести полотенце. Клоун в балетной пачке осторожно стучался в каждую дверь и спрашивал у детей, как прошел день. Шепот. Смех. Аплодисменты. Хорошая девочка. Какой большой мальчик. Долгое затишье. По громкоговорителю объявили, что лифты в западном крыле выключаются на двадцать минут. Тяжелые двойные двери в конце коридора с грохотом закрылись и тут же распахнулись, и снова, и снова, и снова.

– Вам что-нибудь нужно? – Ко мне подошла женщина в бледно-зеленой униформе. Я сглотнула, прежде чем ответить, и поморщилась: в горло будто попал кусок марли. Воздух казался безвкусным. Я отрицательно покачала головой и поблагодарила. Оказывается, прошло больше четырех часов.

Захватив остывшую коробку из «Макдоналдса», я подошла к двери, где утром плакала женщина, и заглянула сквозь стекло. Она лежала на постели рядом с маленьким тельцем. Из нависших над ними пакетов с жидкостью, похожих на кучевые облака, выходили многочисленные трубки, сливались в многополосное шоссе и исчезали под одеялом. Из облаков неустанно капали дождевые капли – кап, кап, кап. Над кроватью висела табличка с надписью: «Меня зовут ___________, больше всего на свете я люблю ________». Пробелы были заполнены маркером: «Оливер», «играть в футбол с друзьями».

Предполагается, что дети не должны страдать и умирать.

Предполагается, что матери не должны рожать злодеев.

На одно мгновение, стоя под этой дверью, я пожелала, чтобы с горки столкнули не Элайджу, а Вайолет.

Сев в машину, я еще раз все обдумала и решила: такие мысли до добра не доведут. Придется поверить, что моя дочь не толкала этого мальчика.


Вечером, когда я жарила креветки, ты обнял меня за плечи и уткнулся носом в щеку. К тому времени мы редко проявляли друг к другу ласку. Я отстранилась. Ты спросил, что со мной. Мне хотелось рассказать, где я была, и признаться: Я чудовище. Но я сослалась на головную боль. Ты покачал головой и вышел из кухни.

Глава 31

– Боюсь, сегодня не самый лучший день. – Мистер Эллингтон стоял в дверях, держа мокрое полотенце. Я стучала минут пять, пока он не открыл. Томас и Дэниел уехали к своей тете, сказал он, а миссис Эллингтон неважно себя чувствует.

Должно быть, на моем лице отразилось разочарование. Я повернулась, чтобы уйти, но он меня остановил.

– Подожди минутку, я спрошу, захочет ли она пообщаться. – Не разуваясь, я ждала в прихожей. Наконец мистер Эллингтон вернулся. – Поднимайся. Она в постели, отдыхает.

Хотя мне не доводилось бывать у них в спальне, я знала, куда идти, – в конец коридора. Ноги подкашивались от волнения. Раньше меня не приглашали в личные покои хозяев, поэтому я чувствовала себя особенной и взрослой.

Я тихо проскользнула в приоткрытую дверь. Миссис Эллингтон села в подушках. Ее волосы были обмотаны красным шарфом в цветочек.

– Заходи, солнышко. Какой приятный сюрприз. – Без макияжа ее глаза казались меньше, бровей словно и вовсе не было, но миссис Эллингтон по-прежнему выглядела красивой. Она похлопала по кровати рядом с собой. Я забеспокоилась – может, не следует подходить близко, вдруг это слишком фамильярно? Но она похлопала еще раз, так что я села рядом и вежливо сложила руки на коленях.

– Вид у меня сегодня не очень, верно, милая?

Не зная, что ответить, я украдкой оглядела комнату: золотистые шторы перетянуты красным шнуром, фактурные обои с узором из листьев – такие же, как в маминой спальне, только эти жизнерадостного желтого цвета, а наши унылые темно-зеленые. Я провела рукой по покрывалу в цвет штор. Все здесь дышало уютом и достатком. Мне вспомнилась мамина кровать, вечно незаправленная, с несвежим бельем.

– Вы поправитесь?

– Разумеется, поправлюсь. Я и не больна вовсе.

– Тогда что с вами? – Спрашивать, конечно, невежливо, но мне нужно было знать. В комнате пахло чем-то кисло-сладким, как будто йогуртом, который нам давали в школе. На тумбочке стояла коробочка с таблетками, такими же, как у мамы.

– Не думаю, что именно я должна рассказывать тебе про тычинки и пестики. Впрочем, ты уже большая девочка, тебе ведь десять лет. – Должно быть, я покраснела. Мы с мамой ни разу не обсуждали, откуда берутся дети, но я примерно представляла, как все происходит, подслушав ребят из школы. Миссис Эллингтон приподняла одеяло и натянула белую ночную рубашку на припухшем животе. Раньше я не замечала ее полноту. В отличие от моей мамы, она никогда не надевала ничего в обтяжку или не по размеру.

– У вас будет ребенок?

– Уже нет. Я была беременна, однако ребенок так и не родился.

Бессмыслица какая-то. Как это – «не родился»? Что тогда с ним стало? Куда он исчез? Миссис Эллингтон почувствовала мое недоумение. Она медленно, с усилием опустила одеяло и вымученно улыбнулась. На ее руке белел больничный браслет – у мамы был такой же, когда она тяжело заболела гриппом. Я не знала, что сказать.

– Хотите таблетку?

Миссис Эллингтон засмеялась.

– Хочу, но мне можно принимать только раз в шесть часов.

– Томас и Дэниел расстроятся?

– Я не успела сказать им, что они станут старшими братьями.

– Вам грустно?

– Да, очень. Но знаешь, Господь все разумеет. – Я кивнула, будто понимала, о чем шла речь. Будто верила в Бога.

– Это была девочка. У меня была бы дочка. – Миссис Эллингтон коснулась пальцами моего носа. Ее глаза наполнились слезами. – Такая же, как ты.

Глава 32

Есть что-то особенное в старых таунхаусах. Как только мы вышли из машины, нас окутал аромат зимней жимолости, растущей на заднем дворе. Вообще-то нам дали целую неделю на раздумье, но мы не стали долго размышлять и тут же согласились. К ужину наш агент обо всем договорился. Когда он позвонил, чтобы сообщить приятную новость, мы ели пиццу в ресторане, в котором вскоре станем постоянными клиентами. До школы Вайолет всего пятнадцать минут. Ремонт можно сделать и самим. В конце улицы – баскетбольная площадка. Местная начальная школа считается едва ли не лучшей в районе.

В доме три спальни. Договор подписан. Я начала верить, что жизнь наконец наладится. Мне необходимо было во что-то верить.

Нам требовались перемены, хотя мы не обсуждали покупку нового дома. Мы вообще не говорили о переменах. После несчастного случая прошло три месяца. Мне больше не снилась детская площадка и не чудился стук тела об асфальт, когда я насыпала хлопья в тарелку или закрывала дверь машины. Время – лучшее лекарство. А кроме времени упорное желание забыть о том, что произошло. Я обходила парк за несколько кварталов и никогда не вспоминала имя мальчика. Вайолет снова начала спать по ночам, и туман в моей голове начал понемногу рассеиваться.

Однажды ты пришел с работы, открыл ноутбук, зашел на сайт агентства недвижимости и показал список домов. Я и не знала, что ты ищешь дом.

В течение двух месяцев мы всей семьй приезжали туда по выходным, выносили старые вещи, с помощью арендованных инструментов выламывали, что могли, и встречались с мастерами, делавшими все остальное. Полный ремонт оказался нам не по карману, однако были работы, от которых нельзя отказаться, – заменить полы, установить новую сантехнику. Список рос и множился – ты ведь архитектор. Когда мы собрались переезжать, твои родители приехали посидеть с Вайолет. Они в последний раз провели ее по квартире – попрощаться. Это была идея твоей мамы, не моя. В какой-то момент я утратила сентиментальную привязанность к месту, где зародилась наша семья. Когда мы все вывезли и заперли дверь, на твоем лице отразилось облегчение. Ты положил ключи в конверт и оставил его на стойке консьержа.

Твои родители забрали Вайолет к себе в отель, а мы до двух часов ночи разбирали коробки. Я перенесла пластиковые контейнеры с ее младенческими вещами в маленькую спальню наверху.

– Почему не в подвал? – поинтересовался ты.

– Рано или поздно они нам пригодятся.

Ты судорожно вздохнул.

– Пора закругляться.

Мы постелили матрас прямо на пол. Отопление включить забыли, поэтому пришлось ложиться в толстовках и спортивных штанах.

– Нам будет здесь хорошо, – прошептала я и потерлась ногой в шерстяном носке о твою ногу.

– Мне казалось, нам и раньше было хорошо.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации