Текст книги "Три Германии"

3 июля 1991 г. Гл. редактор журнала «Атлантический курьер» германского Атлантического общества – корреспонденту «Известий»:… Коллеги из министерства обороны рекомендовали мне Вас как одного из иностранных журналистов, неплохо разбирающегося в вопросах стратегии альянса. Поэтому обращаюсь к Вам с просьбой написать для нас статью о роспуске Варшавского договора и отношениях России с НАТО, которая отражала бы точку зрения советского журналиста. Надеюсь на Ваше согласие. С дружеским приветом, д-р Ханс Йоахим Берг. Ам Бюргервайер 12, Бонн.

18 мая 1992 г. Российский авиационный торговый дом – Е. Бовкуну:… Ваша публикация в номере от 18 апреля «МИГ-29» – лучший самолёт немецких ВВС» весьма своевременна. Мы знаем, что наши самолёты обладают высокими боевыми качествами и могут быть конкурентоспособными на мировом рынке. Поэтому выводы Федеральной счётной палаты во Франкфурте-на-Майне служат хорошей оценкой наших возможностей. Прошу оказать нам содействие в получении отчёта Федеральной счётной палаты. Заранее благодарю Вас! Генеральный директор РАТД А. Мануев.

15 июля 1994 г. Киль – Бонн. Академия им. Хермана Элерса – Е. Бовкуну:… Академия, основанная в Киле Каем-Уве фон Хасселем, проводит семинары по проблемам безопасности. Спикер её подполковник Людвиг, которого Вы, вероятно, знаете, организует 31 октября семинар на тему «Новая военная доктрина России» и предложил Вас в качестве основного докладчика. Как Вы на это смотрите?… Президент академии д-р Вальтер Бернхардт.

Упущенные шансы сотрудничества в области безопасности. В начале 90-х в политических кругах ФРГ наблюдался повышенный интерес к сотрудничеству с Россией в области конверсии. Успешно прошла во Франкфурте международная выставка «Конверсия», и я отправил в редакцию немало поступавших в корпункт предложений от немецких фирм с конкретными проектами. Представители научных институтов и промышленных кругов в частных беседах говорили: сотрудничество ФРГ с Россией в данной области – наиболее приемлемый способ ослабить зависимость европейских стран НАТО от США. Возможность сотрудничества в одной из самых сложных областей мировой политики реально существовала. Но обсуждать упущенные шансы бессмысленно. Проект совместного выпуска журнала с военной тематикой провалился. А единственным материальным свидетельством былых намерений у меня остались два больших сверхпрочных стеклянных гвоздя, которые легко вколачиваются в любую древесину тяжёлым металлическим молотком. Я привёз их с выставки «Конверсия». Вот только куда их заколотить?

В джунглях информации. Специалисты подсчитали: в номенклатурно-бюрократическом обществе теряется на иерархической лестнице минимум 10 процентов полезной информации, необходимой для решения государственных задач. При демократии и рыночной экономике информация сразу преобразуется в экономические решения. А результат переработки любой информации зависит от качества её на входе. В число жертв неполноценной информации невольно попали оба президента – Горбачёв и Ельцин. Но кто определит рамки корректного использования информации? Кто в силах предохранить самих журналистов от злоупотребления словом? Корреспонденты «Известий» в разных точках земного шара регулярно снабжали газету обширной информацией об экономическом и политическом развитии стран пребывания, что давало возможность руководителям не только самой газеты, но и государства, располагавшего данными внешней разведки, максимально использовать полученную информацию для стабилизации политических контактов с зарубежными институтами власти. Но, очевидно, истинное положение дел советское руководство мало интересовало. Его вполне устраивала туфта. В сентябре 89-го я прочитал в «ФАЦ» изложение беседы с бывшим замом начальника филиала КГБ в Восточном Берлине И. Кузьминым. Его сотрудники составили более 30 документов о положении в Германии, на основании чего было отправлено подробнейшее донесение в центр. Назревала мирная революция. Однако тревожная правда не устраивала Москву: начальство потребовало переработать отчёт, максимально смягчив формулировки. Этому помешало лишь ускорившееся развитие событий. Собкоры центральных газет тоже периодически передавали в Москву ретушированную информацию, в результате чего ожидаемые события становились неожиданностью. Блуждая в джунглях догадок, читатель не знал, чему же верить. Очевидно, хрущевская оттепель не смогла избавить духовные силы общества от заклятия марксистской идеологии. Ледниковый период коммунизма длился до конца 80-х, и его айсберги начали подтаивать не по мановению волшебника перестройки, а в результате изменения международного климата и высвобождения энергии распада гигантской советской системы. В интересах стабилизации государства необходимо было укреплять и совершенствовать структуру независимой прессы. И шансы для этого были.

Как разрывалась между олигархами и разрушалась прославленная газета. Идея консалтинга. Концерн «Известия». Разрыв с «Бурдой». Свободные СМИ. «Немецкая волна» и «Свобода».

Прелюдия. Летом 91-го саратовский собкор «Известий» опубликовал заметку о возникновении новой газеты для немцев Поволжья, в которой основатели газеты, сетуя на отсутствие полиграфической базы, уповали на благотворительную помощь из ФРГ, и у меня возникла идея расширения спектра деятельности «Известий». Состоялись беседы с деловыми людьми, и в результате фирма «Филпринт» (советско-германское СП, имевшее прямое отношение к полиграфии и публиковавшее в «Известиях» свою рекламу) изъявила готовность принять материальное участие в становлении новой газеты. Помощь саратовцам готовились оказать другие фирмы, и наша газета могла бы стать не только координатором такой помощи, но и участником проекта сотрудничества с крупным издательским концерном, например, с «Бертельсманном», в результате чего «Известия укрепили бы свое внешнеэкономическое положение и политический престиж в качестве демократического авангарда СМИ в родном Отечестве. Проект заинтересовал партнёров издательства «Известий» – «Кёниг унд Бауэр» и «Циклоп». Переговоры в Москве шли со скрипом, который постепенно затихал. А между тем интерес к сотрудничеству с «Известиями» проявил газетно-журнальный концерн «Грунер унд Яр», входивший в издательский концерн «Бертельсманн». Поэтому, не теряя времени, я отправился в Гамбург, чтобы подготовить для главного редактора переговоры с возможными партнёрами. В январе 93-го у нас состоялся целый ряд важных встреч с членами правления, отвечавшими за газетный и рекламный бизнес, а также за работу типографий и бумажных фабрик. Переговоры охватили практически все аспекты намечавшегося сотрудничества. Менеджеров концерна очень заинтересовала работа нашей пресс-службы – зародыша консалтингового бюро. Они хотели бы получать информацию о наших фирмах, ищущих контакты за рубежом и готовы были платить за это «Известиям». Издававшийся в Кёльне журнал «Импульсы», куда я уже возил Голембиовского и его заместителя Гонзальеза, был единственным изданием в Германии, ориентированным на бизнесменов-практиков из миттельштанда – потенциальных партнёров наших средних фирм. К концу марта определили основные направления: создание двух рабочих групп в Москве и Гамбурге для сбора рекламы, издание еженедельной газеты «Хобби» в виде дайджестов наиболее интересных для российского читателя журналов «Грунер унд Яр» с нашими дополнениями на месте; контракт с одной из бумажных фабрик; создание рейтингового агентства, которое составляло бы рейтинги немецких предприятий и отраслей промышленности для изучения предпринимательского климата. В мире до этого существовало одно такое агентство – в США. «Бертельсманн» решил создать второе. В ФРГ вместе с немецкими коллегами рейтинги по разным районам СПГ успешно разрабатывал Юра Юданов как представитель аганбегяновской академии. Руководители концерна предложили мне пройти стажировку в головном предприятии, и я в течении двух недель изучал газетно-журнальный и рекламный бизнес, который мало чем отличался от практики журналов концерна «Бурда».

17 марта 1992 г. И. Голембиовский ведущему менеджеру консалтинга «Роланд Бергер»: … г-н Зимон! Не сомневаюсь, что Ваша фирма на высоком уровне подготовила бы консультационный проект концерна «Известия». Но сперва нам надо самим решить, чего мы хотим и чем располагаем. Отложим эту работу на срок, необходимый для выяснения отношений между подразделениями концерна. «Известия» считаются газетой № 1 и занимают независимую позицию, как в партийном, так и в экономическом отношении. Концерн «Известия» образован несколько месяцев назад. В него вошли: газета «Известия» с еженедельными приложениями, издательство и типография, совместное с «Бурдой» предприятие «Информационно-рекламный сервис». Руководит концерном совет директоров во главе с г-ном И. Лаптевым. В подразделениях концерна работает около 4000 человек. Предложение использовать корреспондентскую сеть «Известий» в коммерческих целях представляется перспективным и может быть быстро реализовано. В конце апреля мы планируем собрать наших корреспондентов в Москве. Целесообразно подготовить условия их участия в этом деле. Будем рады продолжить деловые отношения. Игорь Голембиовский.

Консалтинг «Известия». Эйфория от недолгой самостоятельности российских СМИ вдохновила меня на поиск немецких специалистов по консалтингу, которые могли бы помочь профессионально превратить приватизированные «Известия» в медиа-концерн, укомплектованный исключительно профессионалами и руководствующийся двумя основными принципами: подлинной независимостью позиции и прибыльностью информационного бизнеса. Только так мы могли бы выжить в условиях рынка и меняющейся внутриполитической обстановки. Когда я изложил эту идею Игорю, он сказал: «Ну, что же, попробуем! Ищите». Одной из лучших фирм Германии в этой области был консалтинг Роланда Бергера, куда я и обратился с предложением начать сотрудничество. На первых порах Игорь проект одобрил. Но вскоре я почувствовал, что развитие контактов тормозится, а затем главный решил заморозить их до лучших времён, которые так и не наступили. Поскольку замороженный проект не препятствовал поиску других партнёров, я стал изучать иные возможности и предложил Голембиовскому составить рабочее предложение напрямую – головному предприятию концерна «Бертельсманн». Он пошутил: «Слишком высоко, не возьмём!», но всё-таки предложил попробовать. К тому времени сотрудничество «Известий» с журналом «Бурда-Моден» окончательно выдыхалось, конъюнктура падала, и руководство газеты (Голембиовский и его зам. по финансам Гонзальез, поддерживавшие многие мои начинания) пассивно готовилось к поиску нового партнёра за рубежом. Будучи знаком с некоторыми ведущими менеджерами «Бертельсманна», я получил дополнительную санкцию главреда и побывал в Гютерсло. Меня принял в то время один из самых влиятельных руководителей концерна Герд Шульте-Хиллен и сказал, что правление обсудит предложение «Известий» по сбору рекламы для нашей газеты. Я не очень верил в успех, но правление дало согласие на развитие рекламного бизнеса совместно с «Известиями». Оставалось расторгнуть договор с «Бурдой», срок действия которого истекал. По причинам, о которых я мог догадываться, «Известия» по просьбе партнёров в Оффенбурге продлили договор с «Бурдой» на полгода, а как раз в это время поезд и ушёл. Корреспонденты «Известий» в регионах обладали обширной информацией о возможностях средних российских фирм. Она была востребована на немецком рынке. Но руководители «Известий» слишком долго раскачивались: АПН, ТАСС и другие СМИ кинулись продавать информацию, но в отличие от «Известий» – не на эксклюзивной, а на компиляционной основе.

21 ноября 1992. Директор Концерна «Известия» И. Лаптев Е. Бовкуну: Дорогой Женя! Тебе будет звонить граф Филипп фон Вальдердорф – один из менеджеров Немецкой торговой палаты. К концу года они откроют представительство в Москве, у них есть хорошие идеи. Кроме того, агентство ФВД, с которым мы завели роман и на которое очень рассчитываем, имеет Палату своим самым крупным акционером. Граф хочет свести тебя с шефом Палаты и рассказать немного о некоторых предложениях. Я бы очень просил тебя (хотя в газету, как ты знаешь, я не вмешиваюсь) поддержать их намерение. У нас атмосфера крепчает, мы приступили к практической работе с Агентством «Публицитас» (сбор рекламы для региональной прессы) и запустили установку ФВД. Теперь Концерн «Известия» (на базе издательства) располагает самой актуальной экономической информацией по всему западному миру. Начинаем интегрировать его в наши структуры. Обнимаю тебя, Иван Лаптев. Москва. Пушкинская пл. Д.5.

9 декабря 1992 г. И. Д. Лаптев Е. В. Бовкуну: Дорогой Женя! Я, к сожалению, не успел переговорить с Голембиовским перед его отъездом к тебе. Проинформируй его, пожалуйста, что к нам проявила серьёзное внимание немецкая издательская группа «Зюддойче цайтунг». Скажи также, что вопрос, который он обсуждал с Полтораниным (министром печати) и уговорил того не объявлять об этом на встрече у Президента, получил развитие с другой стороны – со стороны Гражданского Союза. Я твёрдо отвечаю: нет! Обнимаю вас всех, желаю успеха! Иван Лаптев.

Начало внутренних распрей. Иван Дмитриевич Лаптев, одно время руководивший газетой «Известия», а затем возглавивший Издательство «Известия», обладал качествами рассудительного менеджера, способного быстро и точно оценить изменившуюся экономическую ситуацию. Он, как и вся команда известинцев-реформаторов, которую сформировал Голембиовский, включая часть корреспондентской сети за рубежом, был серьёзно заинтересован в том, чтобы, сохранив накопленный опыт международного экономического сотрудничества, которого не было ни у одной советской газеты, обеспечить равноценное развитие новым известинским структурам. Но, к сожалению, вступили в силу непредвиденные факторы. К «Известиям» стали проявлять повышенный интерес отечественные олигархи, а в редакции активизировались соперничавшие за влияние на редакционную и рекламную политику внутренние группировки. На противоречие интересов редакции и издательства «Известий» я обратил внимание, участвуя в переговорах между участниками смешанного предприятия «Бурда-Известия», проходивших в Мюнхене под патронажем сенатора Хуберта Бурды. В отечественной публицистике принято было считать, что вырождение гласности, как процесс вторичной утраты независимости российскими СМИ, начался с НТВ. Это неверно. Всё началось с «Известий», руководители которых, избранные коллективом после провала августовского путча 1991 года, не справились с управлением этой лучшей в советские времена газетой. «Известия» были первой и единственной газетой, начавшей печатать рекламу зарубежных фирм и успевшей занять нишу нового бизнеса. Ни у какой другой российской газеты не было абсолютно легальной зарубежной коммерческой структуры. Для сбора рекламы образовали СП с «Бурдой». Оно приносило доходы, но руководители отдела рекламы в редакции вошли во вкус самостийной добычи информации и стали считать немецких партнёров конкурентами. Непрофессионализм и стяжательство одержали верх над компетентностью. «Известия» включились в войну компроматов, что привело к потере внешней независимости и внутреннему расколу. После путча борьбу за власть в самих «Известиях» начали внутренние группировки, готовые делить между собой прибыли от разных проектов до тех пор, пока камня на камне не останется от популярнейшего органа печати. Сначала произошёл раскол между редакцией и издательством. Потом газету приватизировали, предложив сотрудникам и собкорам купить её акции. И сразу же приватизированную газету стали рвать на части олигархи: с помощью «троянских коней», уже использованных в конфликте издательства и редакции. Для нейтрализации старой гвардии редакцию до предела насытили сотрудниками ликвидированного (не для того ли и созданного) «Русского телеграфа». Затем соперничавшие группировки распилили «Известия» на «Старые» и «Новые», уже не имевшие ни собственного лица, ни характерного почерка, ни авторитетных имён. Захват НТВ подчинил телеканал властям. Распад «Известий» сделал ненужным процедуру контроля со стороны властей. Контролировать стало нечего.

6 мая 1997 г. Москва (редакция) – Бонн (корпункт). Э. Поляновский (Эдвин Луникович) – Е. Бовкуну: Женя, состоянием газеты и отдельными её руководителями недовольны многие. Но пока ещё зависит от нас – что и как поправить, от нас – в том числе и от тебя, с твоим участием. Твои сомнения мне понятны, и я жду звонка, как договорились: первый звонок – мне. И встреча. Во всех других случаях редактора будут меняться непредсказуемо, и никто не станет тебе опорой. Не возьми грех на душу, Женечка. Жду – тел. 299-84-49 (домашний). Эд.

Этот факс я получил в самый драматичный период борьбы за акции «Известий». К тому времени мы с Эдиком дружили давно. В середине 80-х Поляновский работал над книгой о жизни мужа Марины Цветаевой Сергея Эфрона и прилетел в Бонн, чтобы разыскать бывшего агента НКВД Кирилла Хенкина, который знал Эфрона и мог о нём что-нибудь рассказать. Адреса не было. Как будто бы он жил где-то под Мюнхеном, но где? Я позвонил на всякий случай коллегам на радио «Свобода» и попал в точку, там работала жена Хенкина. Немецким Эдик не владел, поэтому я повёз его по указанному адресу на машине. По первому впечатлению я сразу же к нему расположился, за долгий путь мы успели многое друг другу рассказать, обнаружились общие интересы, и впоследствии я неоднократно убеждался в его искренности и добропорядочности. Популярный журналист Поляновский был человеком немного наивным, но высоконравственным, рыцарем, который не проходил мимо, когда обижали слабого, в юности из-за этого часто лез в драку. Он дружил с Голембиовским и относился к нему даже как-то по-отечески. Игорь тоже его любил и целую ночь простоял под окном больницы, где Эдику зашивали раны, полученные в благородной драке. Но бывшего сотрудника НКВД непосредственность Поляновского напугала, он заподозрил провокацию КГБ (поскольку Эдик настойчиво пытался узнать, какого цвета галстуки любил Эфрон), и собирался пожаловаться Голембиовскому. Нам с трудом удалось его разговорить. Но в конце 90-х меня больше интересовали внутренние проблемы «Известий». Вернувшись в корпункт, я узнал: «Лукойлу» удалось купить чуть ли не половину известинских акций. Вторая половина приглянулась потанинскому «Онэксимбанку», хотя все они уже принадлежали известинцам, в том числе и мне. Я не собирался их продавать, сказав себе: деньги обесцениваются, пусть акции останутся детям. В силу удаленности от места торговли я оказался последним или предпоследним, кого стали уговаривать. Всё закрутилось быстро. Я было согласился на более выгодное предложение «Лукойла», но тут позвонил, а затем прислал факс Поляновский. А Голембиовский срочно вызвал меня телеграммой в Москву. Меня встретил Эдик, повёл по коридорам редакции: «Посмотри, младшие редактора, секретарши, девочки из машбюро… Все они продают свои грошовые акции Потанину. Неужели ты будешь не с нами?» Солидарность сотрудников редакции была аргументом веским. Идти против коллектива меня не учили. В тот же день я услышал, как кто-то сказал у меня за спиной: «Если бы он продал акции «Лукойлу», я бы его понял, но руки не подал бы». Покупатель сразу же предложил мне перевести деньги в зарубежный банк, но вместо этого мы с женой решили купить на них квартиру на улице Удальцова, в которой теперь и живём. К сожалению, фактическое равновесие долей крупных акционеров не решило экономических и других проблем «Известий». Обстановка в газете накалялась. Менялись редактора отделов, как и предсказывал Поляновский. Мне говорили: «Ну что ты развиваешь боковые темы. Острее нужно. Плюнул в Бундестаге один депутат на другого, об этом и напиши». С моими профессиональными принципами это не сочеталось. Да и в отношении торговли акциями я рискнул высказать особое мнение, отправив 8 мая 98-го Голембиовскому открытое письмо «ЧЬЁ ЛИЦО МЫ СПАСАЕМ?»

Дорогие коллеги, в общий узел увязались разнородные вопросы – имущественный и редакционно-политический. Личным имуществом каждый распоряжается с учётом интересов семьи; акции – это будущие дивиденды детей и внуков и к редакционной политике отношения не имеют. Но всё же предлагается по-большевистски сбросить всё в общий котёл. Ради чего? Перед решающим боем раздают последние патроны, а у нас разливают по флягам последний спирт. Для поднятия духа? Важнее второй вопрос – где пересекаются интересы сотрудников редакции, читателей «Известий» и внешних сил. Внешняя зависимость проблематична для любой газеты, но нам угрожает не это. Игорь, в недавнем интервью Вы сказали, что надо спасать лицо «Известий». Но какое лицо мы хотим спасать? Некогда газета блистала яркими индивидуальностями. Где они? Где разнообразие стилей, серьёзный анализ, уверенность подлинной компетенции? Доминирует желтизна, дворовая задиристость, парад лихих заголовков, жанровая скудость. Игорь, в феврале 92-го, беседуя с редакторами «Франкфуртер альгемайне», Вы говорили, что «Известия» ориентируются на компетентного читателя, который ценит осведомлённость и аналитику, что наша цель – всесторонняя информация о происходящем в мире. Разве мы отказались от этого кредо? В редакции клонируется неокоржаковщина (одним из руководителей нового «главного» подразделения «Известий» был некто Коржаков): «комиссары» принимают решения от Вашего имени, а заодно и от имени читателей, мнения которых не учитываются. Неокоржаковцы неоднократно «подставляли» Вас и газету (публикации о Березовском и Черномырдине), перессорив Вас и нас не столько с властью, сколько с теми, кто привык с уважением относиться к мнению «Известий». А где Ваши соратники первого часа – сторонники радикальных реформ в обществе и в СМИ, стоявшие рядом с Вами до, во время и после путча? Их растолкали по углам. Тон задаёт группа товарищей, представления которых об информационной политике преподносятся от Вашего имени. Практикуется выборочная табуизация тематики. Мы публикуем памфлет о политической цензуре и практикуем цензуру похлеще советской. В свободной журналистике, а тем более в либеральных газетах, к числу которых относились «Известия», запретных тем нет. Любую можно раскрыть по-разному: смачно расписывать сплетни о политиках или проливать слёзы о тяжкой доле русских проституток за рубежом. А можно писать о проблемах страны пребывания, осмысливая процессы, происходящие в её политике или экономике. Запреты на многие темы я ощутил на себе. Требуются сенсации, тогда как во всём мире газеты держат репортёров, чтобы показывать неравнозначность происходящего. Ставка на формальную оперативность стала убивать интересные жанры. Мозаика зарубежной жизни складывается из сенсационного и будничного. Репутация «Известий» всегда была для меня выше личных интересов и я, как мог укреплял авторитет нашей газеты. В течение трёх дней августовского путча в 91-м я дал местным СМИ более 30 интервью, включая радио и телевидение, защищая престиж «Известий» от нападок за публикацию документов ГКЧП. Ответственность перед газетой заставляла меня воздерживаться от пересказа сомнительных сенсаций. Думаю, у многих собкоров нашлись бы аналогичные примеры. Неоправданная лихость, крикливый разоблачизм, всё это стало новым, кукольным лицом «Известий», терять которое, право, не жалко. Группа товарищей наделила функциями супостата «Лукойл». При случае она поссорит Вас и с другим спонсором – Онексимбанком. Перессорить всех, сделать из трёх друзей двух врагов и одного доносчика – тактика не новая. Руководство редакции переживает тот же кризис, что и кремлёвская элита при регенте Коржакове. Только наши коржаковцы в борьбе за влияние на главного редактора и президента АО ещё и формируют общественное мнение. В ущерб репутации «Известий» в России и за рубежом.

Письмо я отправил уже из Бонна, а накануне отъезда, 6 мая поговорил с Голембиовским в присутствии Поляновского. Это была наша последняя встреча. Игорь был каким-то подавленным, «не настоящим». Словно боялся незаслуженного упрёка или неожиданной и очень опасной неприятности. Избегал прямого взгляда. В словах не было привычной твёрдой акцентировки. Да и произнёс-то он всего два-три слова. Предчувствовал ли он, что должно было с ним произойти? Эдик не выдержал: «Что же ты молчишь? Женя выполнил наши условия! Где твои гарантии?» «Пока я главный редактор, можете работать спокойно», – тускло сказал Голембиовский. Я пришёл не за этим, но понял, что сейчас на любом уровне все вопросы сводятся к одному: кто с кем, кто против кого. В то время Игорь либо ещё не сделал окончательный выбор, либо сделал, но опасался, что ошибся. Вернулся в Мелем я с тяжёлым сердцем. 1 сентября 98-го, без объявления о банкротстве, «Известия» закрыли корпункты в Вашингтоне, Лондоне и Пекине. 21 сентября фактически перестал существовать и корпункт в Бонне. Не думаю, что кем-то лично был разработан план комплексного уничтожения лучшей советской газеты. Даже гораздому на коварные выдумки Макиавелли такое было бы не под силу. Непобедимый в открытой схватке колосс СССР не подорвался на мине, подложенной группой злоумышленников, его разорвали на части внутренние противоречия советской экономики, идеологии и политики. С лучшей газетой произошло то же самое. Хотя недобросовестные дельцы и ускорили этот процесс.

Когда истёк продлённый срок сотрудничества с «Бурдой», поступления от рекламы резко сократились, и отсутствие сильного и влиятельного партнёра за рубежом (скажем, того же «Бертельсманна») пробудило активность новых российских рыночников, для которых профессионализм подменялся лихостью. Спасая положение, Голембиовский и Гонзальез, поручили мне найти в Германии нового партнёра по сбору рекламы. Спад конъюнктуры этому не способствовал. На роль партнёра-одиночки согласился бывший сотрудник фирмы «Бурда-Моден» Хорст Диденхофен. С ним и подписан был договор. А меня формально назначили «руководителем Европейского бюро «Известий» – координировать работу Диденхофена и других партнёров газеты за рубежом, например, в Лондоне, где стали печататься «Финансовые известия». Взять на себя финансовую ответственность я отказался. Юридический статус фирмы «Пресс-Сервис ГмбХ» в Дюссельдорфе был оформлен Голембиовским и Гонзальезом в присутствии немецких адвокатов, с согласия отдела рекламы в Москве, которым руководил Б. Пиляцкин. Работа начиналась в условиях изменения состояния рекламного рынка в Германии практически с нуля: крупные фирмы, дававшие основной поток рекламы, уже имели представительства в Москве. Диденхофену приходилось работать штучно: создавать банк данных мелких и средних фирм, имеющих интересы в России, искать новые ниши, убеждать рекламодателей в преимуществах размещения рекламы в «Известиях». Я был настроен скептически, но Диденхофен действовал квалифицированно и вполне успешно, регулярно увеличивая доходы «Известий» от рекламы. Тут-то и оказалось «зарыто» несчастное животное. Отдел Пиляцкина постоянно дублировал работу фирмы «Известия Пресс-Сервис ГмбХ», предоставляя неоправданные скидки немецким фирмам в Москве, т. е. практиковал недобросовестную конкуренцию. Причём эта деятельность была далеко не такой прозрачной, как работа Хорста Диденхофена. Но этого было мало. В конце августа 98-го, т. е. вскоре после моего возвращения из Москвы, Пиляцкин позвонил в Бонн с просьбой прислать ему приглашение, встретить и заказать гостиницу, т. к. он якобы будет в Германии проездом по пути в Швейцарию, где намерен искать «нацистское золото». В эту чушь я, конечно, не поверил. Хочет приехать – пускай приезжает. По прибытии он пожелал посмотреть, как я живу и, посетив корпункт, признался, что приехал проверять финансовые дела «фирмы», хотя должен был знать, что фирма Диденхофена находилась в Дюссельдорфе. Я напрямую спросил, что ему нужно, и тогда без особых предисловий он объявил, что через «Известия Пресс-Сервис ГмбХ» Голембиовский и «компания» (какая – не уточнил) отмывали деньги (какие – тоже без уточнения), и я должен от этой компании «отмазаться», сообщив её зарубежные счета. «Отмазаться», я, естественно, отказался, поскольку ни к кому не «примазывался». Адвокат Диденхофена В. Косциновски отправил руководству «Известий» письмо, в котором говорилось: «Характер и способ визита г-на Пиляцкина, а также предлог, благодаря которому он получил немецкую визу, несовместимы с правилами экономического сотрудничества». Диденхофен был готов к тому, чтобы решать конфликт с «Известиями» юридическими средствами, но передумал. Никаких собственных счетов у Голембиовского и Гонзальеза в Германии не было. Но даже если бы они и были, я никому об этом не сказал бы. Тем более – Пиляцкину. Разглашать чужие секреты не в моих правилах. Не знаю, насколько он преуспел в поисках компромата на главного редактора «Известий», спросить было не у кого. Эдик Поляновский вслед за Гонзальезом вскоре покинул земную юдоль. Случайность? Вместе с одной из конкурирующих группировок Игорь ушёл главным редактором в «Новые Известия», а затем возглавил какое-то эфемерное издание, бесплатно распространявшееся по почте. С кем он остался, и кто остался с ним, я не знал и очень жалел, что наши пути так нелепо разошлись, поскольку испытывал к нему глубочайшее уважение и симпатию за журналистскую смелость и был благодарен за поддержку своих далеко не всегда удачных идей. Проверка бухгалтерии фирмы Хорста Диденхофена «Известия Пресс-Сервис ГмбХ» нарушений не выявила. Но вот что любопытно. Фирму тем не менее ликвидировали, а весь её доход от сбора рекламы в Германии потребовали перевести… Нет, не в Москву, а на офшорный счёт № 02-001-005298 новых «Известий» в Нью-Йорке. Копии документов долго хранились в моём архиве. В «обновлённой» редакции мне предложили должность обозревателя с годичным сроком длительности, от чего я отказался. К тому времени коренные известинцы покинули газету. Труд нескольких поколений советских журналистов обогатил отечественную публицистику умением поднимать сложные национальные и международные проблемы, ярким жанровым разнообразием. Но распад СССР предопределил и мучительную гибель советской журналистики. Оскудение началось войной компроматов и закончилось утратой ключевых принципов, массовым вторжением в журналистику крикливости, пошлости, скандальности и воровской лексики. Честную и поучительную книгу о разрушении газеты «С журналистикой покончено. Забудьте» написали Алик Плутник и его коллеги. Драматические события в газете того времени ярко изложил в книге «Звёздные часы и драма «Известий» заместитель Голембиовского Вася Захарько. Алик возглавил журнал «Российский Красный Крест», и мы продолжали сотрудничать. Старая гвардия оказалась востребована. Я тоже не испытывал недостатка в контактах. Новую аккредитацию для ведомства печати ФРГ мне предложила газета «Век». И в качестве «свободного журналиста» я ещё много лет писал для отечественных изданий («Трибуна», «Время МН», «Открытая политика», «Российская Федерация сегодня» и др.), а также для русскоязычных газет и журналов Германии, для «Немецкой волны» и Радио «Свобода».