Текст книги "Путешествие длиной в три века…"

Глава 25. Мари вновь обрела брата…

Дни неслись один за другим… Лине некогда было даже остановиться, чтобы отдохнуть, расслабиться… Они с Джеймсом наслаждались тем, что не нужно расставаться, и во всех делах участвовали вместе. И это было так замечательно. Настроение у обоих было просто прекрасное.

На следующее утро после ареста Павла они встретились в отделении полиции, следователь ожидал свидетельские показания от Джеймса. Павлу грозил внушительный срок. Похищение, попытка убийства. Но ни Лина и ни Джеймс не радовались, что Павел будет отбывать срок наказания в колонии.

Вскоре в полицию пришла заплаканная мама Павла. Она еще не совсем оправилась после операции на сердце, поэтому нервничать ей было совсем неполезно. Она до этого момента относилась к Лине как к своей дочке и радовалась тому, что именно Лина будет ее невесткой. А фактически-дочкой. Так все по-доброму складывалось. И вот тебе на! И Наталья Ивановна винила себя в своей внезапной болезни. Поехали бы они с Павлом вдвоем, не привезла бы Лина неизвестно откуда взявшегося англичанина…

И вдруг увидела перед дверью следователя сидящих рядышком Лину и ее англичанина. От неожиданности бедная женщина чуть не лишилась чувств. Непроизвольно схватившись за сердце, Наталья Ивановна искала место, куда бы опуститься, хоть бы стул какой поблизости оказался. Лина вскочила и поддержала маму Павла. Усадила ее на стульчик и протянула стакан воды, который быстро принес дежурный полицейский.

И в этот момент мимо них в сопровождении охраны провели Павла в наручниках. Начиналась работа по выяснению истины. Едва мать увидела сына в таком виде, с синяками вокруг глаз и закованного в наручники, ей стало плохо, и она стала сваливаться набок.

Павел оттолкнул охранника и бросился к матери, встал перед ней на колени… Он заглядывал ей в глаза и жалобно просил: – Мама, мамочка, прости меня дурака! Не хотел я ничего этого делать. Мама, не умирай, я тебя прошу! У нас все будет хорошо!

И только тут увидел Лину и Джеймса. Во взгляде Павла было столько боли и в то же время ненависти к Джеймсу и волнения за здоровье матери, что было понятно, если бы у него были свободны руки, Джеймсу уже досталось бы по полной программе. Но он только громко крикнул дежурному:

– Позвоните в скорую! Мама после операции, ей нельзя волноваться!

И тут же скомандовал Лине:

– Быстро достань из маминой сумочки флакончик. Да, этот! Быстрей, в воду двадцать капель и дай ей выпить.

Лина как робот моментально выполнила указание Павла. Через минуту Наталья Ивановна пришла в себя. Ее сын был в наручниках, он даже не мог поддержать мать, когда ей стало. А тут еще рядом находились такие благополучные Лина с Джеймсом. Поэтому обстановка была такая напряженная. В этот момент почти вбежал врач. Когда ему передали координаты больной и ее местонахождение, он сразу вспомнил ее. Именно он доставил ее в операционную и вовремя, ее успели спасти и прооперировать. А сейчас он увидел ее снова, такую несчастную и рядом с ней сына, с которым он тоже был знаком. Сын был в наручниках.

Наталью Ивановну немедленно забрали в больницу, а Павла повели на допрос. Лина с Джеймсом остались ожидать допроса в помещении дежурной части.

Лина с ужасом думала, какую боль и горе она принесла в семью Павла своим отказом выйти за него замуж. И вот Наталье Ивановне стало снова плохо… Но не могла Лина теперь жить без Джеймса! Он – единственный мужчина, с которым ей надо быть вместе. Не случайно Бог подарил им новую встречу.

Лина тихонько сказала Джеймсу:

– Давай постараемся оправдать Павла, чтобы он не попал в тюрьму. Иначе и нам с тобой не будет радостно в будущем. Счастье уйдет…

– Лина, я с тобой согласен полностью. Как ты считаешь нужным сделать, так и будет. Я тоже в какой-то степени считаю себя виноватым. У вас все было решено. Ты собиралась замуж. И вдруг наша встреча! Я появился в вашей жизни внезапно. Я думаю, нам надо отозвать обвинение Павла в моем похищении. И добиться его освобождения.

– Джеймс, мой родной! Вот так и будем строить свои ответы!

По окончании визита к следователю молодые люди отправились к бабушке Мари в больницу. Врач разрешил ей отправиться домой, но предварительно взял с нее слово, что она будет ему звонить и сообщать о своем самочувствии. Бабушка сняла свой больничный халатик, и снова превратилась в моложавую оригинальную детскую писательницу, которую обожают английские детишки.

Теперь, когда с нею рядом любимый внучек Джеймс такой счастливый, а с ним его будущая жена Лина, Мари не страшен сам черт! И она, героически настроенная, обратилась к детям:

– Ну что, мои родные! К моему братику Сергею когда поедем? Сегодня или завтра?

Ответила ей Лина.

– БабушкаМари! Я сейчас созвонюсь с Катей. Если она свободна, мы поедем хоть сегодня. Если она занята сегодня, наметим на завтра поездку, прямо с утра. А с братом вашим поговорим вечером. Он, кстати, не знает, что нашлась сестра Маша. Передачу услышала его внучка Светлана и она позвонила в редакцию и разговаривала с Катей. А Катя уже сообщила вам. Но дедушка Сергей до сих пор в полном неведении. Мы должны продумать встречу таким образом, чтобы выдержало его сердечко, ведь от радости можно также получить инфаркт, как и от горя.

– Вот тут я согласна с вами полностью. Договаривайтесь! А пока поедем в отель?

– Да, бабушка, тебе надо адаптироваться к российскому климату, к ситуации.

Мари была в полном восторге от российской действительности. Здания ничем не отличались от английских строений, зеркальные здания отражали противоположную сторону улицы, все играло и светилось в солнечных лучах. Отель находился недалеко от дома, где жили Лина с мамой.

Джеймс предложил заехать за мамой Оксаной Николаевной, и поужинать всем вчетвером в ресторане отеля. Ужин получился семейный, теплый. Все радовались общению друг с другом. А Джеймс настоял на том, чтобы Лина надела на пальчик его подарок на день помолвки. То самое, которое он ей подарил впервые триста лет назад… И его розовый бриллиантик не потерял своего блеска.

Есть такое поверье о бриллиантах. Когда изделие с бриллиантом носит счастливая женщина, блеск камня лишь усиливается, и камень начинает излучать собственную энергию счастья, тем самым создавая обстановку сохранения любви и радости в доме.

Джеймс надел на пальчик любимой колечко сам, и все вокруг в маленькой квартирке Лины осветилось волшебным розовым светом. В этот момент Лина себя почувствовала принцессой Линдой, влюбленной и вполне довольной жизнью.

За ужином обсудили одну очень важную тему, где праздновать свадьбу. Джеймс предлагал сделать праздник и в России, и потом поехать в Англию. Но у Лины где-то в душе держалось большое чувство вины перед Павлом. Если приглашать на свадьбу друзей, то это будут те же люди, которые недавно получили приглашения от Павла и через пару дней он же обзванивал их, чтобы отменить приглашение, так как свадьба не состоится.

Было бы неправильным так обидеть Павла. Поэтому лучше в Лондоне. В этот же вечер Лине позвонил Павел и сообщил что дело о похищении иностранца закрыто, его отпустили домой и мама тоже уже дома. Он все обдумал, и просит Джеймса простить его. Пожелал счастья Лине и Джеймсу. Сказал еще твердо, что он не будет жениться в течение трех лет. Если Лина решит вернуться к нему, то ему неважно, будут ли у нее дети от Джеймса, он будет любить их также, как своих собственных.

Лина прослезилась, она просила Павла простить ее. В конце разговора все-таки поговорили Джеймс и Павел, без переводчиков. Поговорили по-мужски, попросили друг друга простить и пожелали счастья. Всем стало как-то легче на душе. Действительно, нужно так завершать любые отношения, чтобы потом не было стыдно встретиться и взглянуть друг другу в глаза.

Мари в этуночь не спалось, она находилась в родных местах. Неподалеку отсюда она родилась. Пионерский лагерь, детские игры, вступление в ряды октябрят, когда детишки гордятся октябрятскими звездочками на груди… Дружная семья, где понятия не было о каких-то стояниях в углу, где дети росли раскрепощенными. Маша была старшая девочка, потом сестренка Нина, и маленький Сережа. И вот он до сих пор не знает, что Маша осталась жива, что выбралась из фашисткого плена…

На утро запланирована поездка в Волнушки. Поехали снова на катиной малолитражке. Мари ужасно волновалась. Но с ней был Джеймс и Лина. А Катя была готова во всеоружии перевести все разговоры в интереснейший телеочерк.

Деревня Волнушки Джеймсу уже была немного знакома. Именно сюда его привез Павел. По крайней мере, сама дорога, окрестности и въезд в село запомнились Джеймсу. А ведь когда-то тут бегала босоногой его бабушка Мари. Он даже себе не представлял, что она могла бегать вдогонку с другими детьми и писать диактанты на русском языке. Как давно это было, не верится… А бабушка и сейчас красивая еще. Черты лица благородные. Не крупные, все гармонично в ней. Не зря дедушка влюбился в нее с первого взгляда.

На околице деревни их, как и договаривались с Катей, поджидала Светлана с букетом ярких полевых цветов. Катя остановила машину, и все вышли из салона. Светлана бросилась к бабушке Мари, вручила ей цветы, которые Маша Кузнецова в детстве тоже собирала на лугу и приносила домой, чтобы украсить свой деревянный дом. Бабушка обняла девушку, и они так стояли минуты две-три, не разнимая рук. Обе маленькие, миниатюрные, светловолосые, и даже чертами лица как бы и похожи… А чему удивляться? У россиян сильные гены…

Наконец, Светлана опомнилась и пригласила всех:

– Как увидела бабушку Мари, так и забыла обо всем! Приглашаю вас в наши Волнушки и к дедушке в дом!

Дом был в центре села. Мари почти ничего не видела: слезы заливали ей глаза. Прошло более шестидесяти лет, как она покинула свою деревню. Но вот пригорок, на котором стоял их дом, сохранился… А дома нет. Правда, дом есть, но их дом был совсем не похож на этот…

Мари не могла себе представить, как она увидит брата… Ей очень не хотелось, чтобы она увидела больного и замученного старика, который уже не видит, плохо слышит и мало что понимает. Светлана шла впереди, гости – следом за ней вошли во двор. Здесь не работала дизайнерская рука. Это был деревенский дом, с просторным двором. Под высокой яблоней стоял стол, окруженный деревянными лавками. Они были построены, как и стол, видно, очень давно, дерево было темное..

Светлана заглянула в дом и позвала:

Дедуля! Ты дома?

Но никто не отозвался. Девушка тут же побежала вглубь сада. Потом выглянула из-за дерева и заговорщически махнула гостям рукой, типа, идите ко мне, не пожалеете..

Предусмотрительная Катя включила видеокамеру и пошла сзади всех приехавших. Светлана показала им рукой в сторону небольшого деревянного домика. Это была деревенская рубленая баня. А на крыше бани, прямо на коньке, работал дед. Он ловко орудовал молотком, закрепляя на металлическом шесте блестящего петуха из нержавеющей стали.

– Дедуль! Привет! Ты чем там занимаешься? Крышу же недавно ремонтировал!

– Да вот, петух все просится на крышу. Так я ему сегодня обещал поставить на верха, вот пусть там теперь охраняет двор. Дочка, а ты не одна! Гости к тебе приехали?

– Да, приехали. Не только ко мне, а больше даже к тебе, деда! Слезай сверху, давай, я лесенку подержу! Дед заткнул за пояс молоток и начал спускаться с крыши, потом лихо лесенке спустился на землю и встал как раз перед Мари.

– Ну, дочка, знакомь!

Дед подал руку первой Мари, так как она стояла ближе всех к нему и сказал важно:

– Сергей Николаевич Кузнецов!

Мари во все глаза смотрела на деда. Он как-то растерялся. Такая дама, красивая, ярко одетая, таких в своей деревне он не видел. И смотрит на него так влюбленно! И дед решил на всякий случай пошутить, и с юмором, так хитро глядя на гостью, сказал:

– К сожалению, я женат!

Все сразу так расхохотались. И сама Мари, и дед тоже!

– Сереженька, а я приехала не замуж за тебя выходить! Я твоя сестра Маша!

Из веселого остроумного старикана Сергей Николаевич вмиг превратился в потерянного пожилого человека. Он как-то сразу сморщился. Видно, пытался сдержать слезы радости от неожиданности, но не мог… Они у него побежали по морщинистым щекам на бороду, а уж потом с бороды капали дружно каплями, одна за другой…

– Да ладно, какие тут шутки-то! Сестра! Если бы моя сестренка была жива, она бы давно уж меня нашла…

– Родной мой, живая я… Живая! Спаслась случайно! Вот только два дня как узнала, что у меня есть ты. И сразу полетела к тебе!

– Маша, Машенька! – Дед только сейчас начал верить в реальность происходящего! И он всматривался в лицо Мари, отыскивая знакомые черты. Но, наверное, так много лет прошло, а с того момента, когда он в последний раз видел сестренку Машу, когда ее поймали и потащили в комендатуру, прошло больше шестидесяти лет, ему тогда было всего шесть лет.

Он безнадежно махнул рукой и заплакал как ребенок. Слишком велика была боль потери, и с этой болью он прожил всю свою жизнь. И только сейчас перед ним появилась женщина, назвавшая себя его сестрой.

Катя снимала все происходящее, заходя с разных ракурсов. Сергей Николаевич только сейчас увидел девушку, старательно фиксирующую происходящее на видеокамеру. Странно! Только сейчас до него начал доходить смысл слов соседки Порфирьевны, которая ему позавчера через забор сказала буквально следующее:

– Николаич, а ты вчерась не глядел телевизор?

– А чего там могли показать интересного?

– Дак ваша Маруська-то жива! Что в неметчину угнали! Она, кажись, выступала по телевизору!

– Брось, Порфирьевна, тебе что, сон приснился?

В этот момент во двор выскочила Светлана, внучка его, которая каждое лето жила у деда с бабой в Волнушках. Сейчас она уже училась в Смоленске в университете, а лето дарила только бабушке и дедушке. Она махнула рукой в сторону Порфирьевны и утащила деда в дом.

Дед удивленно спросил:

– Свет, чего это она, а?

– Деда, я все разузнаю и сама тебе расскажу.

Дед соображал всегда быстро, но сейчас у него мысли тянулись как ириска, прилипшая к зубам, они ползли медленно… Может, это внучка все разузнала, как обещала, и вот, привезла Машу? И Сергей Николаевич не может выговорить ни слова, только руку протянул к Свете, а потом показал на Мари… Дед как онемел…

Светлана бросилась к дедушке, обняла его и сказала:

– Конечно, дедуль, это я привезла твою сестренку Машу. Сначала я сама хотела все узнать, дождаться ее из Лондона, а потом уж привезти ее к тебе. А ты все не веришь в счастье?!

– Дочка! Боюсь поверить!

И только тут старик схватил Мари за руки, он начинал верить в реальность события. Что эта красивая женщина – действительно его родная сестра Маша! Они обнялись, обои плакали. Но их внуки лучше кого бы то ни было знали состояние здоровья своих дедов, так что с двух сторон к старикам подбежали Джеймс и Светлана. Они поддерживали дедушку и бабушку Мари своим присутствием.

Мари гладила Сергея Николаевича по голове, как привыкла гладить его маленького, потом проводила ладонью по его колючей щеке, и снова плакала.

Светлана быстрее всех пришла в себя и всех пригласила в дом. И, как по мановению волшебной палочки, на столе появились всевозможные разносолы.

Дед смотрел на быстрые передвижения внучки по кухне и до него дошло, наконец, что внучка-то готовилась к приезду гостей. Он помнит, что спрашивал внучку, что она делает так долго в кухне. На что девочка ответила:

– Дедуль, хочу приготовить все, завтра возвращается домой бабушка от дяди Коли, чтобы она не стояла у плиты, а могла отдохнуть.

И не успели гости моргнуть глазом, как на столе уже стояли самые любимые лакомства горожан: соленые груздочки и опята, соленые огурчики, помидорчики, запеченная свининка, холодец, сало, издающее самые аппетитные ароматы перца и чесночка… Отварная картошечка и суп-лапша из домашней курочки.

Не успела Светочка накормить гостей, как во двор начал собираться народ. Любопытная Порфирьевна из-за забора успела услышать слова, что прибыла все-таки действительно сестра соседа Николаича, угнанная фашистами в Германию и чудом уцелевшая. Что же это, народу очень интересно, не каждый день происходят такие чудеса… И она оповестила рядом живущих соседок, те – своих и через час-полтора во дворе негде было яблоку упасть. Катя засняла картину наполнения двора народом.

Надо пожить в деревне, чтобы понять менталитет сельского жителя. Все знают друг о друге буквально всё. Например, все знают, что за женой Сергея Николаевича Татьяной Никандровной пару дней назад приехал Колька, их сын из соседней деревни, агроном, на огромном дорогущем джипе и забрал бабушку погостить и повидать внуков и правнуков. А дед не может бросить огород и живность. А тут вот гости пожаловали. И, конечно, всем интересно, на самом ли деле пожаловала Маруся Кузнецова, пропавшая много лет назад. Но есть еще в деревне ее ровесницы, которым удалось спастить и они не попали в Германию на принудительные работы.

Они-то, которым теперь уже перевалило за восемьдесят, тоже притащились, всем хотелось почерпнуть новости лично самим, чтобы завтра это обсудить на скамеечке.

Сергей Николаевич вышел на крыльцо, посмотрел на собравшихся бабенок, весело спросил:

– Какая повестка собрания сегодня, бабоньки?

– Дак, Николаич, нехорошо ты себя ведешь… Никак, ты думаешь, что мы не хотим порадоваться возвращению нашей Машеньки домой? Мы же с ней в школе вместе учились, а вот Авдотья даже за одной партой сидела. И Авдотья, подслеповато щурясь, кивала головой, да, да, сидела…

– Бабоньки, я ничего такого думать не могу. Знаю, что вы меня любите. И радуетесь вместе со мной. Но вы немного рановато пришли. Мы даже покормить гостей с внучкой не успели… Вам придется подождать!

– Да нам и не трудно! Мы все с собой свои табуреточки прихватили. Так что потчуйте своих гостей, а потом уж давайте выходите во двор.

Деревенские – народ сообразительный. Стол с лавками стоит под яблоней, значит, гости будут сидеть за столом. Это будет как сцена. Ну, а народ рядочками от сцены и так по всему двору как кинотеатр. Практически, время было послеобеденное. Коров еще рано из стада встречать, все женщины пока свободны до вечера. Эх, ну что же они там обедают так долго!…

А в доме Сергей Николаевич уже весь в волнении сообщил гостям, что народу набился полон двор. Извините уж, дорогие, ну такой народ любопытный, ничего сделать он с ними не может!

Мари тут же отозвалась:

– Сереженька, братец мой, да помню я деревенские правила. И не надо извиняться за народ. Это наши родные люди, русские! Я их любить не перестала. Я, правда, думала, что мы поговорим своей семьей, но придется перенести наш семейный разговор во двор. Идемте?

И все гости вышли на крыльцо. Народ как по команде встал и поприветствовал аплодисментами Мари – главную киногероиню, фильм про которую смотрела вся деревня. Хозяин дома усадил своих гостей, как и ожидал народ, под яблонькой за столом. Светлана вынесла чашечки с чаем своим гостям.

– Николаич! Ну, представь своих гостей!

– Бабоньки! Мари – это моя сестра Мария. Это ее внук и его невеста. А вот эта девушка, которая сейчас снимает видеофильм, она журналистка.

Все бабенки сразу прихорошились, повязали покрасивее платочки и стали красоваться перед камерой.

Самые смелые стали задавать вопросы Мари, как она работала в Германии, как удалось спастись. И как прошла ее жизнь.

Мари встала, поклонилась бывшим односельчанам, протерла салфеточкой свои очки. Джеймс знал эту бабушкину привычку, когда она волновалась, то вынимала из футляра очки, которыми она вообще редко пользовалась, и начинала протирать их салфеткой. Наконец, она справилась с волнением и негромко сказала:

– Дорогие мои люди, мои односельчане! Я очень счастлива этим поворотом в судьбе, что оказалась вновь в своем селе. Я не забыла свое детство, и все наши детские радости, и как за ягодами и грибами с вами вместе бегали, и встречали коровушек из стада. Не было большего удовольствия встречать закат. Правда ведь, девчонки, закат в наших Волнушках не сравнить ни с какими красотами мира?

«Девчонки» трясли в знак согласия головой, все любили встречать закат за деревней, набрав сухарей полные карманы, семечек или сушеной красной свеклы, которая заменяла им конфеты, и ожидать прибытие стада коров, овец, телят. Каждая из них находила свою живность и начинала подкармливать ее хлебцем. Это все как раз происходило тогда, когда солнце покидало горизонт и уходило на запад.

А Авдотья, жившая по соседству с Кузнецовыми, проскрипела:

– Маша, мы то всю жизнь прожили тут и других рассветов и закатов нам не довелось увидеть, но мы согласны с тобой. Нам в Волнушках нравится. Ну, а ты нам расскажи, что повидала в жизни и как Боженька тебя спас в этой проклятой неметчине.

– Дорогие мои, конечно, расскажу. Но прежде всего, я попрошу рассказать своего брата Сереженьку, что же случилось, почему погибли все мои родные. И почему мне ответили власти, что в моей семье нет никого в живых.

Катя снимала всю встречу на видео. Такой колоритной и естественной съемки вряд ли можно было еще найти. Не было ни разу в ее журналистской практике такой встречи!

Начал Сергей Николаевич. Мари было бы приятнее поговорить с братом в доме без гостей, слишком личная тема, касающаяся только их. Но… такая уж деревенская манера у людей. А какие секреты? Мы же все друг про друга знаем. Сергей Николаевич это все знал и поэтому пришлось ему начинать рассказ вот тут, во дворе.

– Мария, когда в деревне фашисты устроили облаву, шли по дворам с автоматами и вылавливали молодых девчонок. В деревне стоял такой крик, плач. Девчонок хватали и тащили в комендатуру, мне было тогда лет шесть. Звучали выстрелы. Я ужасно испугался, убежал в огород и там спрятался между картофельных кустов. Я лежал на земле и наблюдал. Тебя поймали во дворе, потащили на улицу. Мама пыталась тебя удержать, немец стукнул ее автоматом так сильно, что она упала и не шевелилась. Видно, потеряла сознание. Когда немцы ушли, я вернулся во двор. Пытался помочь маме. Ее лицо было в крови, фашист пробил ей голову. Перед отправкой в Германию немцы разрешили передать своим детям теплые вещи. Это все происходило летом, но неизвестно, сколько будут дети в пути, все-таки разрешили взять кое-что. Однако свидания не разрешили. Я помню, мама так говорила, что Машеньку ей не удалось увидеть. А больше я ничего, Маша, не помню. Помню, что в деревне стоял такой вой, все рыдали.

Тут в разговор вступила Авдотья. Она была ровесница Мари. И только по счастливой случайности не оказалась в этот момент дома. За огородом у Авдотьи был глубокий овраг. Там недалеко от оврага у них паслась козочка, на веревочке, далеко не уйдет и Авдотья, тогда еще почти ребенок, ей было 14 лет, отвечала за сохранность козочки. Там около оврага фашисты обычно и не ходили, так что козочка находилась в безопасности. Как раз в тот момент, когда Авдотья пошла проверить козочку, и появились фашисты. Дома никого не был, кроме старенькой бабушки.

Через два дня молодежь, которую держали в комендатуре, увезли на станцию, погрузили в телячий вагон и отправили на запад, в Германию. В деревне был траур. Горе почти в каждом доме. Все понимали, что не на праздник повезли их малолетних детей.

Через неделю после отправки молодежи совершенно неожиданно для фашистов на мостике перед деревней взорвалась машина, в кузове которой находилось человек 25 фашистских солдат. Взрыв оказался таким мощным, что автомобиль вместе с мостиком вперемежку отправился на дно реки. Те, кто не погиб при взрыве, утонули под обломками моста и металла.

Фашисты связали этот теракт с местью за угон девочек в Германию. Решение было суровым и исполнено было как приказано свыше. Собрали всех членов семей, у кого забрали детей, и всех расстреляли на площади, а их дома сожгли. Чтобы в другой раз не помышляли о мести.

– И снова Господь меня спас, – сказал Сергей Николаевич. Когда забрали и поволокли на площадь маму и мою сестренку Нину, я в страхе снова спрятался в картофельной ботве. Меня не было видно, но я видел все. Сгорело полдеревни. Расстреляли всех, а это были старики, женщины и дети. Их всех собрали, вырыли одну яму и закопали даже без гробов. На этом месте сейчас воздвигнут памятник и укреплен на нем длинный скорбный список расстрелянных.

В тот вечер до самой темноты я сидел в огороде и поздно вечером дошел до дома маминой сестры Татьяны, у которой было своих двое маленьких детей. Так я и остался жить у нее. Никто не выдал фашистам, и я остался единственным выжившим в войне в нашей семье. Я благодарен своей тете Тане, она меня вырастила, никогда не обидела ни единым словом. В ее семье я нашел свое место. И сейчас поддерживаем отношения с двоюродными братьями и сестрами.

Когда я подрос, на месте нашего прежнего дома построил новый, в котором живу и сейчас. Тут выросли наши дети. Старший сын Николай неподалеку тут живет, завтра моя старуха домой вернется, сынок ее погостить повез к себе. А младшая дочка в Смоленске живет. Вот от нее внучка Светочка у нас каждое лето живет. Не бросает нас с бабушкой. Хорошая девочка выросла.

Все это Сергей Николаевич рассказывал Мари, держа ее за руку и глядя ей в глаза. Она плакала, не скрывая своих слез. Да и многие зрители на своих стульчиках сейчас тоже плакали. Ведь пострадавших в войне с фашизмом было не просто много, это были все – весь народ. Горе не обошло ни одну семью. Оно исправно забирало дань в виде жизней близких людей.

– Как я ждал от тебя весточки, Мария! Но прошло столько лет… Как же ты меня нашла, моя сестричка? Я так тебя в детстве любил, и до сих пор ничего не изменилось, я ничего не забыл из детства. Расскажи, как ты смогла меня найти?!

– Скажи спасибо Катюше! Она у меня в Лондоне взяла интервью, и из моих рассказов сформировался фильм. Его тут же показали на российском телевидении. Я там в конце передачи обращалась к телезрителям, что если кто-то меня узнал и что-нибудь знает о моей семье Кузнецовых из деревни Волнушки, прошу позвонить в редакцию Первого канала.

Катя уже дежурила на телефоне в редакции и тут же позвонила Светочка – твоя внучка, мой дорогой братик! Тут же мне Катя сообщила в Лондон и я вылетела в Смоленск на следующее утро. Так что только благодаря Катюше мы вновь с тобой обрели друг друга.

Сергей Николаевич встал и поклонился Кате, которая не выпускала из рук видеокамеру. Катюша улыбнулась и сказала деду:

– Так и должно быть! Мы же люди, значит помогать друг другу – наш долг и святая обязанность!

Брат с сестрой обнялись и теперь плакали уже осознанно. У обоих возраст был преклонный, каждый из них думал, что навсегда лишился своих близких. Но Господь подарил им счастье.

Тут подала голос Порфирьевна – с левого фланга зрительского зала.

– Маша, ну а как сложилась твоя судьба, расскажи нам!

Мари вздохнула, помолчала немного и начала свой горький рассказ.

– Да, дорогие мои земляки, уехала ребенком, вернулась старухой.

Бабенки начали наперебой высказывать вслух свои комплименты в адрес Мари.

– Какая же ты старуха, Мари?! Вон еще какая красавица! Да и книги еще пишешь до сих пор! Какая ты умничка!

– Итак, погрузили нас в какой-то вагон, в котором возят животных. Грязный, без окон… Нас было так много, и не только из нашей деревни. Путь был нескончаемо длинный, хотя от Смоленска до Берлина сейчас доехать можно за одни сутки. А тогда нас часто загоняли на запасные пути и мы стояли по несколько суток. Наступила осень. Мне так показалось, что в пути мы были месяц, если не больше. В Берлин мы прибыли глубокой осенью. Расселили нас на железной дороге. В тупике выделили один вагон, в котором установили печку. Единственный источник тепла – печурка в металлическом вагоне не могла обогреть. Мы тяжело работали на военном заводе. Кормили нас так, чтобы мы только могли двигаться. Работа была физически для нас непосильная. Мы подносили металлические болванки к станкам, а от станков уносили готовые снаряды для танков и орудий. Очень тяжело. Все мы надорваны. Я дружила там только с девочкой из наших Волнушек Катей Измалиной, хотя в своей деревне мы жили далеко друг от друга и не были близки.

– Что? С Катей Измалиной? Она моя сестра! И что, когда ты видела ее в последний раз?

– Что с ней было дальше, я не знаю. Однажды вечером за ней вдруг пришел охранник, приказал ей одеться и идти с ним. Она рыдала и не хотела уходить. Но… там никто никого не жалел. Куда увели Катюшу, я не знаю. Мы с ней даже спали вместе, чтобы не простывать зимой, так было легче выживать. Все мы там были бледные и худенькие. О здоровье говорить не приходилось…

Насколько я сейчас помню, спустя шестьдесят лет, при мне умерли от потери сил, от голода и холода Петрова Валя, Киселева Нина, Василиса и Надя Найденовы. Это то, что я помню.

В рядах женщин, сидящих каждая на своей табуретке, раздался плач, кто-то оплакивал своих близких, которых уже никогда не вернуть домой. И похоронены где-нибудь без гроба, не по-христиански…

Однако любопытство людское еще не было удовлетворено.

– Ну, про себя, про себя теперь сказывай!

– Когда забрали Катюшу Измалину, я разболелась и чуть не умерла. Наверное, Господь сверху пожалел меня, я кое-как поднялась на ноги и вышла на работу. А те, кто больше недели не мог восстановиться и не мог работать, те исчезали неизвестно куда. Так исчезли многие из наших Волнушек. Вот так мы вернулись с работы и увидели, что в вагоне нет девушек, которые с утра не могли выйти на работу. Их не оказалось и больше мы их никогда не видели. Это были наши девочки из Волнушек: Иванова Надя, Лопатина Лена.

Плач женщин все время прерывал рассказ Мари. Каждое имя, названное Мари болью отзывалось в сердцах всех женщин. Для них было важно узнать хоть что-то о своих канувших в вечность сестренок.

– Однажды к нам приехали на завод специалисты из Англии. Уж не знаю, как они были связаны с немцами, но сотрудничество определенное было. В наш цех вошел англичанин, он был инженером и мастер с ним разговаривал очень уважительно.

Англичанин долго смотрел как мы работаем, но не сказал ни единого слова. А мы как всегда таскали вручную металлические болванки, подавали их к станкам, а потом погружали на тележку готовые снаряды и увозили их в склад. Все мы были сморщенные, ни о каком румянце на щеках не могло быть и речи. Точно такая же была и я. Вдруг ко мне подошел этот самый инженер, он мне сказал всего несколько слов:

– Сегодня вечером после смены я тебя забираю с собой.

А у нас еще постоянно были израненные металлической стружкой руки. Я плачу, слезы у меня бегут по лицу, я их вытираю руками. А руки в крови, стою я вся окровавленная и рыдаю. Он меня взял за подбородок и сказал: