Текст книги "Огненный шар"

Глава 8

Они вышли к набережной, и Егор остановился.

– Видите на том берегу здоровенное здание? – сказал он. – Это Зимний дворец.

– Мы знаем, – зевнул Ник. – Там засело Временное правительство. Что ты думаешь, если мы из будущего, то Петроград не знаем? Мы все местные, только из другого столетия.

– Правительство не засело, а заседает, – поправил его Егор. – Единственное правительство, которое что-то делает для поддержания порядка в городе. Сейчас пойдем туда, и я вам кое-что покажу.

– Да видели мы, – сказал Жан. – Все окружено войсками и баррикадами. Его что, большевики хотят взять?

– Они хотят свергнуть законное правительство во главе с Керенским и установить в городе свою власть, а потом и во всей стране.

Егор двинулся вперед через Дворцовый мост, увлекая за собой своих новых друзей.

– А ты не боишься ходить вот так просто среди этой оголтелой толпы? – спросила Ин.

– Чего мне бояться? Это мой город. Я здесь родился и вырос, поэтому вправе его защищать по-своему.

– Да, но большевики в основном тоже из Петрограда, – возразил Ник.

– У них понятия другие, и я не хочу о них говорить. Вы сами вскоре передумаете и будете на нашей стороне.

– Мы… Ты знаешь, – задумчиво произнес Жан, – мы потомки коммунистов, а значит, большевиков. Меня лично не касается политика. Я просто хочу спокойно жить, поэтому ничего не значит, кто были мои предки. Мы же говорили уже тебе, за кого. За себя, и все тут.

– Ты не понял. Я имел в виду, за кого воевать будете? – пояснил Егор.

– Да ни за кого. Хотелось бы побывать в самом разгаре событий. Морды нам уже набили твои дружки и противники. Осталось взять Зимний, потом немного побыть на стороне эсеров, меньшевиков… Короче, всего понемногу.

– Так не бывает.

– У нас бывает. Мы просто знаем немного будущую жизнь, поэтому хотелось бы узнать лучше историю этих времен.

– Ты совсем меня запутал, – махнул рукой Егор. – Идемте на Дворцовую набережную, я обещал кое-что показать.

– Я завидую тебе, Егор, – сказала Ин. – У тебя есть цель в жизни, а она порой достигается кровью и страданиями.

Егор взглянул на Ин и улыбнулся. Ник сразу заметил его внимание к своей девушке и взял Ин под руку.

– Вы свои красные повязки с головы снимите, – заметил Егор, увидев вдали приближающуюся толпу людей. – Сейчас трудно определить, кто есть кто, поэтому лучше держать нейтралитет.

Лиза и Ин спрятали свои головные косынки и, расправив волосы, двинулись вперед, прижимаясь к своим парням.

Непонятная толпа даже не обратила на них внимания. Они прошли мимо, горланя матерные песни и проклиная всех на свете.

– Нейтралы? – спросил Жан.

– Что? Какие нейтралы?

– Ну, ни за тех, ни за этих.

– Сейчас много всяких движений: анархисты, эсеры, даже есть партия жуликов и бандитов. Они под прикрытием революции, которая, дай Бог, не свершится, грабят и убивают мирных граждан.

– Буржуев?

– Всех подряд. Им без разницы, – объяснил Егор.

– Вот бы тебе пожить хоть немного в нашем времени, – сказала Ин. – Ты бы узнал результаты этих событий.

– Или в нашем, – добавила Лиза. – Когда на этом месте еще было болото и леса. Когда только начинал строиться город…

– А вы что, и в том времени были? – удивился Егор.

– Были. Там познакомились с Лизой, – с гордостью произнес Жан.

– Хотел бы я вот так с вами попутешествовать во времени, – загорелся Егор. – Кто бы отказался? Если возьмете с собой, конечно, не откажусь, но я не верю.

– Возьмем его, Лиза? – Жан обнял свою подружку и чмокнул в щеку.

– Егора возьмем, – тут же согласилась Лиза.

– Вот решим эту проблему – и я с вами, – согласился Егор. – Может, вы все же скажете результаты этих событий.

– А что говорить… Победят большевики, – сказал Ник и взглянул на удивленное лицо Егора.

– Этого не может быть, – не согласился он. – Против них большая сила стоит. Я лично – против них.

– Ты – это еще не сила. Я бы хотела тебя предупредить, чтобы ты берег себя. Ты такой хороший человек. – Ин взяла Егора за плечо. – Много крови прольется, а мы бы хотели тебя видеть живым. Тогда все, о чем ты сейчас говорил, сбудется.

– Поживем – увидим. Вы знаете теперь, где я живу. Если потеряемся, то встретимся у нас на квартире. Родители против не будут. Вы моим предкам приглянулись. Сейчас трудно выбирать себе друзей, тем более в эти времена, а тут сразу четверых нашел! Очень жаль, что мы по разные стороны баррикад будем, – с сожалением произнес Егор.

– Мы сюда не воевать пришли, – возразил Жан. – Мы здесь просто случайно и хотим увидеть те события, которые произойдут.

Они подошли к укреплениям у Зимнего дворца. Кругом высокие стены из мешков с песком, баррикады из металла и бревен. Хорошие укрепления на входах и углах здания с огневыми точками. Кругом казаки и солдаты, готовые насмерть стоять за Временное правительство.

– Мы тоже будем оборонять Зимний, – заявил Егор.

– Может, ты подумаешь? – Ин остановилась у угловой огневой точки, где выглядывали два пулемета.

– Я решил это для себя окончательно.

– Вот чудак. Говорят же тебе, что большевики победят.

– Да не верю я. Такую силу, как у Временного правительства, победить невозможно. Господин Керенский знает, что делает.

– Тебя убедить сложно, – вздохнул Жан. – Чего ты такой упрямый?

Они подошли к центральным воротам со стороны Дворцовой площади.

– Вон там, справа, будет размещаться наш кадетский корпус, – сообщил Егор. – Наши и сейчас уже там несут круглосуточное дежурство.

– И ты там тоже бываешь? – удивился Ник.

– Да. Эти два дня я отдыхаю, но по условному сигналу сразу займу там место для обороны Зимнего. У нас там кадетское укрепление.

Они подошли поближе и убедились, что действительно укрепление внушительное. Кругом казаки на лошадях, матросы, солдаты – защитников не меньше, чем у большевиков.

– А вы говорите… К нам еще помощь подойдет из центра России. Они уже в пути.

– Если что, где тебя искать? – спросил Жан. – Здесь или дома?

Жан остановился, развернул Егора к себе лицом и посмотрел ему в глаза. Они были наполнены решимостью и светились надеждой.

– Я тебе завидую, – сказал Жан. – Ты классный парень. С тобой не пропадешь. Найду время, обязательно к тебе заверну, только не лезь под эту сумасшедшую толпу. Этот беспредел скоро закончится, и я хочу тебя видеть рядом с нами. А может, пошлешь всех к фене и присоединишься к нам?

– У меня там друзья, однокурсники. Я так не смогу. Вот все закончится, и мы с вами что-нибудь придумаем.

– Обязательно. Ты молодец! Ты на меня не в обиде? – Жан протянул ему руку. – Не вспоминай ничего плохого, что было.

– А ничего и не было. Я просто счастлив, что встретил тебя и вас всех. – Егор не сводил с Жана глаз, и он заметил скрытую печаль в его взгляде. – Теперь мы здесь расстанемся. Мне надо сюда, к своим, – он показал рукой в сторону укреплений. – Меня здесь ждут.

Жан держал его горячую руку и не хотел отпускать.

– Плюнь на все и пошли с нами, – настаивал Жан.

Егор молча покачал головой.

– Не могу, – после долгого раздумья произнес он. – Мне надо оставаться здесь.

Жан закусил нижнюю губу, как всегда это делал, когда переживал, и обнял Егора за плечи.

– Ты супер, – шепнул он ему на ухо. – Дай бог, увидимся – ты будешь моим самым лучшим другом.

– А ты береги голову, – заметил Егор. – Повязку бы тебе сменить.

– К черту повязку. Голова моя уже не болит. Зато хоть память будет о нашей встрече. Я согласен еще раз по голове схлопотать, но чтобы ты остался с нами.

Егор снова покачал головой.

– Ты меня понимаешь, я не могу.

– Тогда не прощаемся. Думаю, скоро с тобой увижусь. До встречи.

Егор заскочил на укрепления из наваленных мешков с песком, вытянулся во весь рост и помахал рукой своим новым знакомым.

Он еще долго смотрел им вслед, а в глазах его была грусть и тревога. Егор видел, как они уходили в сторону Адмиралтейства и, свернув на Невский, скрылись из вида.

– Мальчики устали, – спохватилась Ин. – Вы же всю ночь не спали…

– У меня здесь родственница где-то живет, – сказала Лиза. – Очень дальняя. Она меня совсем не знает, но есть аргументы, которым она поверит. Надо попытаться мне ее убедить и отдохнуть. Другого выхода нет.

Они прошли немного по Невскому проспекту и свернули на Малую Морскую улицу.

На углу стояли старушки, продавали хлеб и сало.

Жан остановился.

– Что-то есть хочется, – тихо сказал он. – Да денег нет. На вещи меняете еду?

Старушки переглянулись.

– Скоро деньги отменят – и они будут вам ни к чему, – пояснил Жан. – Хлеб и сало на мою куртку. – Он снял с себя куртку и протянул старушкам. – Смотрите, какая хорошая, революционная почти.

При слове «революционная» старушки перекрестились и огляделись по сторонам.

– Слова-то какие говоришь, бесстыдник, – сказала одна из них. – Бога побойся.

– Тебе кто разрешал революционное добро разбазаривать, – набросился на него Ник. – С такими, как ты, никакую революцию не свершишь.

У Жана даже вытянулось лицо от его речей.

– Голодным тоже не многое сможешь сделать, – ответил он в свое оправдание.

– Жанчик, прекрати, – остановила его Лиза, но он не обращал на их запреты внимания.

– Штаны снять и предложить не могу. Давай, бабка, хлеба буханку и шмат сала. Видишь, народ голодный и злой. Большевиков лучше не зли.

Одна из них взяла куртку и повертела в руках.

– Внуку сгодится, – пробормотала она и протянула буханку черного хлеба с салом.

– Соленое, сынок, соленое… С чесночком.

– А водка есть? – вдруг спросил Ник, у которого тоже стал разыгрываться аппетит.

Старушки снова переглянулись, а Лиза и Ин от удивления даже покраснели.

– Водка есть, спрашиваю вас? – уже настойчивее повторил Ник.

– Водки нет, есть самогончик.

– Давай бутылку. Девчонки, где ваши красные пролетарские платки, – меняем.

Девушки послушно отдали Нику свои платки.

– Это вам от рабоче-крестьянского комитета, – сказал торжественно Ник. – Помните, что революция вас в обиде не оставит.

– Да на кой черт они мне, – стала отказываться старуха.

– Бери, бабка, может, пригодятся. Нам они уже ни к чему, – Ник спрятал бутылку с мутной жидкостью под куртку. – От вашей сивухи нам плохо не станет?

– Нет, нет, сынок. Еще никто не помер.

– Смотрите, а то вернемся еще.

– Как же ты вернешься, если ноги протянешь? – удивился Жан.

– Молча, как еще.

Они пошли дальше вдоль улицы и свернули во двор.

– Вы с ума сошли! – воскликнула Ин, приходя в себя после такой сделки. – Ты хочешь выпить?

– Да. Надо расслабиться, – твердо сказал Ник. – Смотри, какую закуску отхватил Жан. Ты составишь мне компанию?

– Ник, я тебя не узнаю. – Ин стала всматриваться в его сосредоточенные глаза.

– Так за революцию же выпьем, а не за что другое. Жан, а ты?

– Буду. Все будут, – заверил Жан. – Лиза, вспоминай, где твоя родственница живет. Ах, да, ты кем ей будешь приходиться – прапрапрабабкой?

Лиза улыбнулась.

– Прадедкой, – передразнила его Лиза. – Болтаешь всякую ерунду. Просто родственница.

– Как хочется поесть по-человечески и завалиться спать, – мечтательно произнес Жан. – Я бы целые сутки, наверное, спал. Пусть даже эту революцию просплю, но отдохнуть просто мечтаю.

– Вот здесь, – остановилась Лиза напротив арки. – Нам сюда.

– Ты не путаешь?

– Нет. Нам сюда. Мне кажется, что я здесь когда-то была. Место слишком знакомое.

– Удивительно. В твоем восемнадцатом веке здесь разве что болото было. – Ин взглянула на подругу.

– Я чувствую, что здесь. Мне этот дом там, у Егора привиделся, когда мы дремали в подвале. Может же такое быть, что чувствуешь что-то.

– Конечно, – согласился Жан и не отрывал взгляда от Лизы. – Мне однажды тоже почувствовалось, что куда-то попаду, – вот и результат: я в семнадцатом году.

– Лучше бы тебе другое чувствовалось, – возразил Ник.

Они зашли в маленький дворик, окруженный со всех сторон высокими домами.

– Как в колодце находимся, – заметил Ник.

– Эти дворы так и называются – колодцами. Идите за мной.

Они вошли в подъезд. Он был до того безобразным – весь исписанный всякими надписями, с треснутой штукатуркой. Деревянный пол скрипел так громко, что было слышно по всем этажам.

– Здесь все дома такие, – сказала Лиза. – С улицы они еще ничего, а во дворах и внутри – просто страшные.

– Квартиры такие же? – Жан внимательно смотрел под ноги.

– Немного лучше. Главное, чтобы хозяйка была дома. Она живет одна. Это очень старая женщина. Мне когда-то про нее тетушка говорила, перед тем как мне сюда попасть. Она сказала, что есть в городе одна старуха, моя родственница, которая живет в начале двадцатого века и сможет тебе в тяжелый момент помочь. Меня интуиция почему-то сюда и привела.

– Лиза, ты делаешь успехи, – заметил Жан.

Они поднялись по широкому лестничному маршу на второй этаж и остановились у дверей.

– Родственница должна жить здесь, – сказала Лиза и постучала в дверь.

– Ты знаешь, как ее зовут? – Жан стянул с головы повязку и сунул в карман.

– Кажется, Клавдия Петровна.

– И тоже Зотова?

– Да.

– Во как? Ее имя тебе тоже тетушка подсказала?

– Люсия Петровна, кто же еще.

– Вот тетка дает! – удивился Жан.

Лиза постучала в дверь уже сильнее и настойчивей, но двери опять не открыли. Тогда она постучала соседям.

За дверями кто-то стал открывать засов.

– Кто там? – спросил мужской голос.

– Свои, – ответил Жан.

– Кто свои? Свои по домам сидят и не шастают по парадным в такое время.

– Пролетарии, кто еще? Хотели узнать, Клавдия Петровна Зотова рядом живет?

Наконец дверь приоткрылась и высунулась небритая голова мужика.

– Соседка дома?

– Она здесь живет, стучите. А вы правда пролетарии?

– Че, не видишь? Почему дома сидишь и революцию не поддерживаешь? – набросился на него Жан.

Перепуганный мужик скрылся за дверями и захлопнул дверь.

– Буржуй взъерошенный, – выругался Жан. – Лиза, стучи, может, твоя родственница спит.

– Да нет ее дома, она к обеду будет, – сообщил мужик из-за дверей.

– Так бы сразу и сказал.

Ник уселся на ступеньках и опустил голову.

– Спать хочу, не могу, – прошептал он.

Ин подсела рядом.

– Потерпи немного. Хозяйка скоро придет – и все будет хорошо.

Все расположились у дверей, а Жан с Ником даже задремали в ожидании хозяйки.

– Пусть отдохнут, – сказала Лиза. – Они всю ночь не спали.

Глава 9

Не прошло и часа, как внизу послышались шаги. Кто-то медленно поднимался по лестнице и тяжело дышал. Лиза встала и в полумраке напрягла зрение.

– Клавдия Петровна – это вы? – спросила она.

Старушка в растерянности остановилась.

– А ты кто будешь? – спросила она.

– Я ваша родственница. Тетя Люсия мне близкая родня.

– Какая еще Люсия? – старушка продолжила медленно подниматься к своей квартире. – А это что за люди? – заметила она еще троих человек.

– Это мои друзья, – сказала взволнованная Лиза.

– Ты мне объясни, что за Люсия? – переспросила хозяйка и подошла к своей квартире.

– Ну, Люсия Петровна Зотова. Вы должны ее помнить.

Старуха стала всматриваться в лицо Лизы, потом настороженно посмотрела на ребят.

– Это тоже родственники? – спросила она.

– Нет. Это мои хорошие друзья.

– Люсия Зотова, как мне помнится, умерла давно, когда мне было совсем мало лет.

Молодые люди переглянулись.

– Вот те на! – воскликнул Жан. – Кто же тогда нас сюда командировал?

– Нет, она жива. Припомните, такая, с рыжими волосами и черными глазами. Она говорила когда-то мне о вас и назвала адрес.

– Что-то я ничего не понимаю, – сказала старушка, открывая входную дверь. – А эти люди? Они откуда? Что, тоже революционеры, как и ты?

– Я не революционерка, – стала объяснять Лиза. – Вы не смотрите на наш внешний вид. Сейчас все ходят, кто в чем…

– Мы сами по себе, хозяйка, – сказал Ник. – Мы люди простые и безобидные. Ни с кем не воюем и власть никакую не признаем.

– Антихристы что ли? В Бога тоже не веруете?

– Вот в Бога мы верим, – твердо заявил Жан, пытаясь влезть в доверие хозяйки. – Как же без Бога в такие времена?

– И в какого же ты, мил человек, Бога веруешь?

– В настоящего, нашего, – не знал, что ответить, Жан. – В того, что на кресте висит.

– Эх ты, дурилка, на кресте висит… Тоже мне – православный отрок.

Старуха еще раз взглянула в лицо Лизы.

– А ты похожа очень на мою бабку, но она умерла лет сто назад. Ну заходи, если родственница, а они пусть подождут.

– Мы ненадолго. Только немного отдохнем и уйдем, – стала упрашивать ее Лиза.

– Хорошо, пусть заходят, но сидят тихо. Сама знаешь, какие сейчас времена. Тут в городе ничего понять невозможно. Только сейчас какие-то обормоты чуть меня не ограбили. Проходите, у меня света нет, сейчас зажгу свечи – и будет светло.

Жан пропустил Ника и Ин вперед и тихо прикрыл за собой дверь.

– Мальчик, там есть засов, – сказала хозяйка. – Закрой хорошо двери.

Старушка в полумраке долго шарила в шкафу, разыскивая свечи.

Ник и Ин прошли в комнату и скромно уселись на край дивана.

– А что у вас шторы задвинуты? – спросила Ин. – Может, их открыть? На улице светло, а у вас такая темень.

– Нет, нет. Этого делать не стоит. Времена сейчас страшные, и я стараюсь окна закрывать. Вот здесь где-то были свечи, – она шарила рукой по полкам, но найти не могла.

Жан вызвался ей помочь поискать их в полупустом шкафу.

– Совсем памяти нет. Что положу – потом найти не могу… Стара стала.

– Клавдия Петровна, сколько же вам лет? – спросила Лиза.

– О, ты даже знаешь, как меня зовут? – удивилась хозяйка.

– Конечно. Мне про вас моя тетушка говорила.

Теперь, кажется, старуха начинала признавать в ней родственную душу.

– Только что ее по имени называли, а она уже и не помнит, – шепнул Жан, подойдя к Нику. – Видно, совсем старая и без памяти.

– Тебя-то как величать? – спросила она и стала вытаскивать из сумки принесенные с собой вещи.

– Я Лиза.

Старушка выложила на стол два свертка и куртку.

У Жана от удивления полезли глаза из орбит. Это была его куртка, которую он выменял на буханку хлеба и сало.

– Вот тут вещицу одну раздобыла, внуку своему. Подарю, как приедет из Красного Села.

Жан поймал в полумраке руку Лизы и потянул ее к себе.

– Смотри, это же моя куртка, – шепнул он.

– Молчи. Может, она тебя не помнит, – тоже зашептала Лиза.

– Чего спрашиваешь? Сколько мне лет? Восемьдесят один годок пошел, дочка. А ты, сынок, нашел свечи?

– Тут их нет, – ответил подавленным голосом Жан. – Может, не надо свечей? Так посидим.

– Мне вас и угостить-то нечем, – вздохнула хозяйка.

– У нас есть с собой еда, – сказал Ник, не замечая изумленного лица Жана. – Сало и хлеб есть. Тут у одной старухи выменяли.

– Вот и хорошо, – сказала Клавдия Петровна. – Иди, сынок, приоткрой немного штору, чтобы стало светлее. Только совсем чуть-чуть.

– Хорошо, бабушка, – сказал Жан и прошел к окну. Он наклонился к Нику: – Это та самая бабка, у которой я за куртку выменял хлеб с салом. Что делать? Сейчас попрет отсюда.

Жан приоткрыл совсем небольшой угол окна и подсел на диван, стараясь прятать в полумраке свое лицо.

– Сейчас она узнает нас, – зашептал он.

Лиза помогала родственнице с чем-то в коридоре. Они там долго возились и шептались.

– Есть хочется, – сказал Ник, потягиваясь на диване.

– Потом развалишься здесь на весь диван, – продолжил его мысль Жан, – и начнешь храпеть…

– Имейте совесть, – остановила их разговор Ин. – И так старушку облапошили, и сидят еще мечтают. Сейчас извиняться будете, добытчики провианта.

– Я бы вот так посидеть мог и в другом месте, – сказал Жан. – Лиза, ну что вы там возитесь?

– Свечки нашла, – радостно сказала старушка. – Сейчас зажгу.

– Лучше не надо, – запротестовал Ник. – Нам и так все хорошо видно.

– Клавдия Петровна хочет при свечах.

– Тоже мне, романтичная старушка. При свечах сало есть не годится, при свечах надо только шампанское пить, – бубнил под нос Жан.

Ин толкнула его локтем.

– Тише, услышит.

– В таком возрасте не только не слышат, но и ничего не помнят, – ответил Жан.

– Не все же такие, как ты будешь в восемьдесят.

– Я не доживу, – вздохнул Жан. – Еще пара таких революций – и я с голоду умру в разгар своей юности.

Лиза внесла в комнату подсвечник с тремя свечами, которые горели ярким пламенем.

– Не экономит хозяйка свечи, – заметил Жан. – Нам бы и одной хватило, самой маленькой.

– Так хочет Клавдия Петровна, – сказала Лиза. – Она хочет вас всех видеть, моих друзей.

– Вот это совсем ни к чему. Ты что, ничего не поняла про сало и куртку? – возникал Жан.

– Она плохо слышит и видит, – шепнула Лиза, устанавливая подсвечник на стол.

– Слава тебе господи, – вздохнул Жан. – Неси нож, сейчас пировать будем. А самогон она тоже не пьет? Должна, иначе бы столько не прожила, испортилась.

– Жан, прекрати! – Ин строго посмотрела на него и встала. – Давайте, я вам помогу.

– Сиди дочка, сиди, – запротестовала Клавдия Петровна. – У меня есть помощница. А где этот помощник? – она окинула взглядом ребят.

– Я здесь, – вскочил Жан, пряча свое лицо от света.

– Иди сюда и достань там банку с вареньем. Еще летом в лес ходила, ежевику собирала.

«С ума сойти! В таком возрасте только лежать надо, а эта по лесу бегает, ягоды собирает. Интересно, грибочки у нее есть, или съел их деревенский внук?»

Жан поставил банку на стол.

– А рядом должны быть конфетки. Доставай, милок, я вас чаем угощу.

– У нас есть еда, и мы вас сейчас сами угощать будем, – вырвалось у Жана.

– Даже так?

– У нас сало и хлеб есть, – продолжал Жан, понимая, что развязка неизбежна. – У вас стаканы не найдутся?

Надо хозяйку задобрить, тогда и переспать оставит, – уже шепнул он Нику на ухо.

– У меня и выпить ничего нет, – сказала хозяйка.

– У нас есть пролетарская святая вода. – Ник выставил на стол бутылку.

– Вы что, пить будете? – удивилась Ин.

– А что? За революцию что не сделаешь. Надо это дело отметить, чтобы хорошо выспаться и свергнуть Временное правительство. Надо хозяйке тоже налить, иначе признает и попрет.

– Выгонит она нас сейчас, – сказала Ин, но, заметив, что хозяйка несет с кухни три стакана, замолчала.

– Вот бабка догадливая, – тихо сказал Ник и прижал к себе Ин. – Сейчас посидим, и я просто отключусь. В этой обстановке при свечах меня так и валит в сон.

Все подсели к столу, Лиза принесла нож, и Ник стал резать хлеб с салом. Жан отодвинул подальше подсвечник, чтобы на него падала тень, и толкнул Ника ногой.

– Чего сидишь, наливай, – сказал Ник. – За ваше здоровье, Клавдия Петровна. – Он подвинул ей полстакана мутной жидкости.

Старушка поднесла стакан к носу и вдохнула резкий запах.

– У меня соседка точно такую же гонит, – сказала старушка. – Мы с ней вчера немного даже и выпили.

– Теперь выпейте с нами, – предложил Ник.

– Мы не будем, – сразу отказались девчонки.

– Правильно. Эту гадость не стоит вам пить, – согласился Жан.

– Ничего не гадость, – возразила хозяйка. – Очень даже неплохая вещь. – Она залпом выпила свою порцию и, положив кусочек сала на хлеб, закусила. – И сало какое вкусное. Точь-в-точь как моя золовка делает. Где вы только его взяли?

– В магазине купили, – сказал, закусывая, Жан.

– Где же вы видели сейчас, что в магазинах продают сало? – удивилась Клавдия Петровна. – Такое добро только в деревнях делается.

– А это был деревенский магазинчик.

Клавдия Петровна пожала плечами и стала разливать чай.

– Можно, мы у вас отдохнем немного? – попросила Лиза.

Ник налил и подвинул еще стакан старушке.

– Да, отдыхайте, – согласилась раздобревшая Клавдия Петровна и махнула еще полстакана.

– Ого! Вот дает бабуля, – шепнул Ник, наклонившись к Ин.

– Битая бабка, – заметила Ин. – Такую никакая болезнь не сломит.

– А что ей сделается? Она давно проспиртованная, – шепнул Жан. – Такие долго живут.

– Не болтай. Будешь еще пить?

Ник посмотрел на Жана.

– Будем, – твердо сказал Жан и залпом выпил самогон. – Вы ешьте, Клавдия Петровна. Сейчас чай будем пить, – он подвинул ей чашку с чаем.

– Пейте, ешьте, я вам сейчас приготовлю место в комнате, чтобы отдохнули. Ты, Лизанька, тоже ляжешь?

Лиза взглянула на уже сонного Жана.

– Она тоже ляжет, – сказал за нее Жан. – Мы все с дороги и устали до смерти. Мы вам будем очень благодарны. Наливай по третьей – и спать!

Клавдия Петровна заковыляла в другую комнату и стала расправлять большущую деревянную кровать.

– Этой кровати около сотни лет, – сказала она. – Кто на ней только не спал! Она наша родовая, поэтому я ее и не выбросила, хотя занимает почти полкомнаты.

Лиза встала и подошла к своей родственнице.

– Вам помочь?

– Нет. Лучше идите и умойтесь. Там за кухней есть дверь в душевую, правда, душ давно не работает, но воды много в баке. Помойтесь – и отдыхайте.

Ник удивлялся гостеприимству хозяйки.

– Идите, мы с Жаном потом, – сказал он. – Мы еще посидим с хозяйкой. Такая женщина хорошая!

Ин улыбнулась и пошла за Лизой в душевую.

– Еще по одной? – спросил Ник хозяйку. – По последней!

Он разлил на троих, и они снова выпили.

Жан заел вареньем вонючий самогон и допил свой чай.

Неожиданно он заметил, как Клавдия Петровна уставилась на него, и почувствовал, что расширяются его глаза. Он не смел отвести от нее своего взгляда и тоже уставился на старушку.

– Я тебя, милок, нигде раньше не встречала? – вдруг спросила она.

У Жана мигом прошел весь хмель.

– Нет, бабуля. Революция всех делает одинаковыми, так что все только кажется.

Клавдия Петровна размашисто перекрестилась.

– Точно, кажется, – отвела она свой взгляд в сторону и уселась на стуле поудобнее.

– А говорили, что слепая, – прошептал Жан, наклонив голову к Нику. – Может, она еще и слышит лучше нас?

– Запросто. Старые люди чем больше пьют, тем у них сильнее все обостряется.

Девчонки вышли быстро и сразу направились в комнату.

– Не задерживайтесь и приходите, – сказала Ин.

– Чего они говорят? – переспросила старушка.

– Они поблагодарили за то, что вы нас впустили, – сказал Жан. – Ну что, идем в душ, хоть лицо да ноги помоем… и спать, спать, спать.

– Я вам здесь прямо постелю, – сказал Клавдия Петровна, указывая на старенький диван в гостиной.

– Вы не беспокойтесь, мы и там поместимся, – поблагодарил Ник и направился в душевую за Жаном.

В небольшом помещении, приспособленном под душ, было светлее, чем в комнате, из-за небольшого окошка в стене под самым потолком. Здесь стояла большая ванна и два бака с водой.

Жан сунул руку в один из них.

– Почти теплая, – сказал он. – Что будем мыть: ноги и рожи?

– Я весь ополоснусь. – Ник быстро скинул с себя одежду и залез ногами в ванну. Он взял мочалку и попросил Жана, чтобы тот полил на него воду из ковша.

Жан тоже разделся и стал обливать друга прохладной водой.

– Только не ори, что холодная, – предупредил он. – Прибежит бабка и увидит нас в таком виде. Мойся лучше. Захочешь, может, присунуть Ин своего товарища.

– Болван.

– А че?

– Без тебя знаю, что мне делать.

– А если я тоже захочу? – спросил Жан.

– Ну и что? Кровать не поделим, что ли? Она как футбольное поле.

Ник вылез и стал обтираться полотенцем.

Жан тоже быстро привел себя в порядок, и они вышли из душевой.

– Может, еще, ребята? – вдруг предложила Клавдия Петровна.

– Во разошлась, – шепнул Жан. – Потом еще что-нибудь захочет.

– Нет, спасибо, – вежливо отказался Ник. – Устали очень, пойдем отдыхать. Да, кстати, какое сегодня число?

– Двадцатое октября, – ответила старушка, собирая со стола посуду.

– Революцию прозевать боишься? – Жан тряхнул головой. – Какого числа она была?

– С двадцать четвертого на двадцать пятое октября.

– Вот свершим революцию – и домой. Что-то мне начинает это надоедать.

– Тогда расстанешься с Лизой, со мной и Ин. Неужели тебе все уже надоело?

Жан призадумался.

– Да, пожалуй, можно еще задержаться. У меня такое предчувствие, что когда-нибудь еще встретимся обязательно. Пошли к девчонкам.