Текст книги "Огненный шар"

Глава 12

Караульный вывел молодых людей из кабинета.

– Идите за мной, – сурово сказал он.

Жан оглянулся на дверь кабинета Дзержинского, не выдержал и вернулся. Он приоткрыл дверь и снова просунул голову.

– Мы вас, товарищ Дзержинский, благодарим за ваше внимание к нам, – сказал он.

– Идите, идите. Нам нужны такие бойцы революции, – сказал он холодным голосом и бросил на молодого человека усталый взгляд.

Жан облегченно вздохнул, будто гора с плеч упала, огляделся по сторонам и поспешил за своими друзьями.

«Значит, Кресты миновали, – подумал он. – Кто его знает, этого революционера, может, он в порывах власти и нас под общую метлу сгребет в казематы с холодными стенами…»

Жан догнал своих друзей и обратился к солдату, который их сопровождал:

– Нам бы к Ленину, товарищ.

– О, это сейчас невозможно. У Ильича идет совещание и каждый день расписан по минутам, – сказал солдат.

Они шли в конец коридора, а Ник только и успевал читать на ходу надписи на дверях. Вдруг он остановился у двери без таблички.

– Догоняй, – крикнула Ин.

– Мне кажется, нам стоит зайти и сюда, – сказал Ник. – Здесь все так таинственно, надписи никакой нет, значит, тоже кто-то из великих засел.

– Чей кабинет? – спросил солдата Жан.

– По-моему, Сталина.

– Чей?

– Иосифа Сталина.

Жан остановился и оглянулся.

– Это тот, что войну 45 года выиграл.

Солдат удивленно посмотрел на Жана.

– Войны в 1845 году, как мне помнится, не было.

Жан спохватился, что сказал не то, и тут же поправился.

– Ах да! Это я с Наполеоном спутал.

Солдат пожал плечами и в недоумении смотрел на молодых людей.

– Он в последнее время часто все путает, – сказала Ин и шепнула Жану, что и войны с Наполеоном в эти годы тоже не было.

Жан подошел к Нику, стоявшему уже у дверей.

– Стучи, – сказал он. – Товарищ Сталин обязан всех принимать, как и Дзержинский. Недаром они вожди в этой революции, а Ленин – человек занятой, ему действительно надо глобальные проблемы решать.

Жан постучал в дверь и со скрипом ее приоткрыл.

– Разрешите? – спросил он, увидев в большом кабинете человека, сидящего за столом.

– Входи, дорогой, – произнес хозяин кабинета. – Что хотел узнать? Если к товарищу Ленину, то у него нет совсем времени, понимаешь, он от меня через два кабинета. Заходи! – Жан столкнулся с грузинским акцентом впервые, и его чуть не разобрал смех.

Все вчетвером они просто ввалились в кабинет и встали перед длинным столом.

– Мы, товарищ Сталин, хотели поговорить о предстоящих революционных событиях.

Сталин встал, взял в рот лежавшую на столе трубку и зажег спичку. Он взглянул на посетителей и прищурил глаза.

– А что узнавать? Революция – это вещь, понимаешь, нужная. – Он поднял палец вверх. – Она для рабочих и крестьян, понимаешь меня? Если вы хотите узнать о ней что-то новое, то я вам ничего особенного сказать не смогу. Вот разобьем меньшевиков – и будем строить хорошую пролетарскую жизнь. Вы садитесь. – Он пригласил всех сесть за стол. – Наша революция дойдет до окраин всей России. У нас в Грузии ее очень ждут, но не все. Там надо наводить порядок. Ее, вообще, не все понимают правильно. Вот вы ее понимаете?

– Конечно, товарищ Сталин, – встал с места Жан, но Сталин рукой показал, чтобы он сел.

– Ничего вы не понимаете. Она не для таких молодых, как вы. Вот ваши родители за какую власть воевать будут?

– За Красную Армию.

– За Красную Армию? Это выражение мне нравится. А ты сам воевать за кого будешь? – обратился он к Жану.

– За Советский Союз! – выпалил Жан.

– Совсем ничего не понимаешь. Какой Союз?

– Тот, который будет после 20-х годов, – чеканил Жан каждое слово, чтобы эта грузинская голова немного вникла в будущее своих же идей.

– Ну, может, и не союз будет, – сказал Сталин. – Я еще с Лениным посоветуюсь, но что-то будет. Вот тогда и поговорим, лет так через двадцать.

– Это какой год будет? – повернулся Жан к Ин.

– 37-й год, репрессивный.

– Нет, товарищ Сталин. В этом году у меня погиб дед в лагерях Магадана, благодаря вашим указам, поэтому говорить не будем.

– Каким указам? – удивился Сталин. – Ты, мальчик, о чем тут говоришь? – Сталин подошел к Жану и положил свою тяжелую руку ему на плечо. – Партии нужны преданные люди. Я всегда буду бороться с врагами революции. Их, понимаешь, жалеть не надо. Их надо просто уничтожать.

Сталин задымил своей трубкой и направился к своему рабочему столу.

– Враги народа заполнили нашу страну, – сказал он. – Мы будем вести с ними постоянно беспощадную борьбу. А объясни мне, как твой дед погиб в этом 37-м году, если его еще не было? – Сталин снова прищурил глаза, и его взгляд пронзил Жана насквозь.

– Будет такой год, – сказал Жан и снова встал. – Потом будет война 45 года, потом разруха и голод…

– А что потом?

– В 53 году вы умрете.

Лиза схватила Жана за штанину и потащила вниз, чтобы он закрыл рот и сел.

– Может, ты можешь мне сказать о моем будущем?

– Жить будет неинтересно, – ответил Жан. – Каждый человек должен строить ее сам.

– Хорошо подметил, молодец! Мне, понимаешь, кажется, что ты приехал откуда-то издалека и не владеешь обстановкой. Несешь всякую ерунду. Тундра ты непролазная. В горах Грузии намного люди больше соображают, чем ты. Они не думают о каких-то будущих годах, они живут настоящей жизнью: виноград, вино и танцы. Они в политику вообще не лезут, потому что в ней ни черта не понимают, а ты суешь свой курносый нос всюду и предсказываешь будущую жизнь. Так, дорогой, нельзя. Для этого есть соответствующие учреждения, в которых вправляют мозги. Мы с товарищем Дзержинским много думали о них и решили в будущем их открыть побольше, чтобы все фантазеры их регулярно посещали.

Жан хотел что-то сказать в ответ, но Лиза ущипнула его за ногу с такой силой, что Жан скривился.

– Твою мать, – вырвалось у него. – Вы что, с ума посходили?

У Сталина от удивления отвисла челюсть и чуть не выпала трубка изо рта.

– Ты, понимаешь, не в горах Кавказа, – сказал он. – Поэтому не шути так с товарищем Сталиным. Он не любит, когда ему перечат.

Жан рухнул на стул и взглянул на Лизу.

– Мы все поняли, товарищ Сталин, – сказал Ник. – Революция – вещь хорошая и нужная. Мы все пойдем ее осуществлять.

– Вот с такими, как вы, наша партия далеко не уйдет. У меня закрадываются сомнения, что вы просто немецкие шпионы.

– Нет, мы обыкновенные люди, только немного не понимаем, что происходит, – смягчила обстановку Ин.

– Мы просто устали, – поддержала ее Лиза, крепко сжимая руку Жана, чтобы тот снова что-нибудь не ляпнул. – Нас товарищ Дзержинский отправил поесть, но куда – не знаем. Наш сопровождающий нас уже давно не ждет и ушел. Как нам пройти в столовую?

Сталин снова встал, положил трубку на стол и стал всматриваться в лица каждого.

Жан его взгляда не выдержал и снова хотел что-то сказать, но Сталин его опередил:

– Своему деду передай привет.

– Когда встречусь с ним на небесах, то непременно, – ответил Жан.

– Значит, говоришь, что умру в 53-м году? – Сталин призадумался, стал загибать пальцы, высчитывая, сколько ему будет тогда лет. – Меня тот возраст устраивает. А про какую войну ты еще говорил?

– Отечественную. Вы, товарищ Сталин, будете генералиссимусом и Героем Советского Союза.

Сталин улыбнулся.

– Ты как бабка-шепталка. Все можешь предвидеть? Чем закончится наша революция?

– Мы победим в семнадцатом году, потом гражданская война будет, – уже не выдержал Ник и стал рассказывать обо всех событиях кратко, чтобы быстрее покинуть этот кабинет. – Потом Великая Отечественная война, социализм…

– А дальше, дальше что?

– В начале 90-х партия ваша развалится и Россия возьмет другой курс, – добавил Жан.

– Вон из кабинета! – заорал Сталин. – Все вон отсюда! – он ударил кулаком по столу. – Это просто какой-то сумасшедший дом, а не Смольный! Я сейчас прикажу, чтобы вас отсюда вышвырнули, проповедники контрреволюции.

– Вы, конечно, извините, нас, – спокойно сказала Лиза, поднимаясь с места. – Я и сама не знаю историю России, потому что с другого времени сюда попала. Поэтому не владею ситуацией, что вообще здесь происходит.

– А ты откуда здесь взялась?..

– Я родилась в 1688 году, когда еще Петрограда вообще не было.

Сталин схватился за голову.

– А ты какого года рождения? – обратился Сталин к Ин.

– Я 1992 года.

– И вы, вероятно, родные сестры с разницей в три столетия? – Сталин пошатнулся и схватился за спинку стула. – А ты, шустрый? – он кинул взгляд на Жана. – Тоже будешь с тех годов?

– Я из разных времен сразу.

– Ничего не понимаю опять. Что вы мне здесь морочите голову? Это тебе триста лет – не меньше – сейчас? Столько не живут!

– Выходит, 297 лет, – быстро сосчитал Жан.

– Вон отсюда, – снова заорал Сталин и стал нервно раскуривать свою трубку. – Если с такими, как вы, делать революцию, то я лучше уеду обратно в Грузию и буду пить чачу и есть шашлыки, чтобы не видеть таких кретинов, как вы. Я обязательно доложу товарищу Ленину, что в рядах партии имеются чуждые революции элементы. Вы можете идти, – кричал Сталин, указывая на дверь. – А ты задержись, – попросил он Жана.

Жан закрыл за своими друзьями дверь и снова подошел к столу.

– Садись. Откуда тебе знать, что я в 53 году помру? – уже тихо произнес Сталин.

– Я же из будущего и немного учу историю. Скоро школу закончу и хочу идти в институт, только в какой – не знаю.

Сталин смотрел на Жана пристальным взглядом, и у молодого человека пробежали мурашки по коже.

– Лучше ни в какой не поступай, – прошептал он. – По тебе лагеря плачут, ходок из будущего. Может, ты скажешь, когда еще и Ленин умрет? – шепотом произнес Сталин.

– Ленин? Он умрет в 24 году. В него будет до этого стрелять какая-то стерва, и он с тех пор начнет болеть.

– Стрелять?

– Да. Ее будут звать мадам Каплан, – шепотом произнес Жан, поглядывая с недоверием на рябое лицо Сталина.

Глаза его блеснули не то ненавистью к Жану, не то благодарностью за такие слова. Эту информацию он не мог проверить, и она не укладывалась в голове будущего генералиссимуса.

– Это неправда, – прошипел он.

– Это уже история, и ее не повернуть обратно. – Жан выпрямился.

– А потом будут голод, лагеря и война, не без вашей помощи.

– Кем я буду? Это меня больше всего интересует, – прервал его Сталин.

– Председателем ЦК коммунистической партии Советского Союза и Верховным Главнокомандующим.

– Врешь ты все. Болтун, хотя твои домыслы мне нравятся.

– Я говорю правду, – признался Жан. – Это в учебниках истории написано.

Сталин закусил верхнюю губу, и его усы зашевелились.

– Откуда ты взялся, парень? Где ты читал такую историю?

– Я живу в России, и она давно держит не ваш курс. Там совершенно другая жизнь.

– А коммунисты?

– Эти? Они являются одной из партий, которая не играет большой роли в жизни страны.

Сталин снова нахмурился.

– Что же выходит? Наша революция пройдет впустую?

– Почему? Нет. Это будет одним из этапов в жизни России.

– Значит, я в 53-м, а Ленин в 24-м, – задумчиво пробормотал Сталин и проводил Жана до двери. – Интересный, понимаешь, ты человек, – сказал он. – Хотелось бы встретиться с тобой еще раз. Тебя как зовут?

– Жан.

– Как? Жан? Что это за имя еще такое?

– Нормальное. Его легко запомнить. Для удобства. Но я с вами особого желания встретиться не имею.

– Почему, дорогой?

– Да потому, что вы всех своих соратников в дальнейшем просто расстреляете.

– Об этом тоже в истории написано?

– Все это знают, – заверил Жан.

– Это могут утверждать только враги народа. Я добрый человек, я настоящий грузин.

– Я в этом не сомневаюсь, – ответил Жан.

– Ну хорошо. – Сталин открыл перед молодым человеком дверь. – Интересно с тобой встретиться через несколько десятков лет. Что ты мне потом скажешь?

– Кто его знает? Может, и встретимся. – Жан улыбнулся и протянул руку.

Сталин пожал ее, и Жан заметил, как его настроение упало, усы поникли, а в глазах уже не было той искры, которая была вначале.

Ребята ждали его в коридоре и с тревогой поглядывали в сторону кабинета.

– Ну наконец-то. Ты что там засиделся? – обрушился на него Ник, когда увидел в дверях. – Что ты ему еще наговорил?

– Да так, просто поболтали. Он хотел узнать свое будущее, я ему и рассказал.

– Слушай, ты, ясновидец. Тут уже у Ленина совещание закончилось, и из его кабинета вышли люди. Может, зайдем, раз такая масть прет, – предложил Ник. – Всех вождей одним разом увидим, да еще и поболтаем с ними по душам?

– Что-то мне уже есть захотелось, – призналась Лиза, пытаясь отвлечь молодых людей от задуманной мысли. – От тетушкиного чая нет никакой пользы.

– Если мы выйдем из Смольного, то нас сюда уже не пустят никогда, – заметил Ник. – Надо всех обойти именно сейчас. Другого такого случая уже не будет.

В коридоре по-прежнему было полно народа и трудно было понять, что за суета творится кругом.

– Ну что, к Ленину?

– Там часовой стоит, – заметила Ин.

– А, это тот, что на улице стоял, – сказал Жан.

– Которому ты про Интернет лапшу вешал?

– Ну, значит, старый знакомый. Сейчас что-нибудь придумаем еще.

Глава 13

Часовой заметил опять ту же самую четверку молодых людей, которые так непонятно разъяснили ему свое проход на воротах, и сразу насторожился. Он прижал к себе винтовку и закрыл собой вход. Но тут из дверей вышла женщина с длинной бумажной лентой в руках. Она попросила часового подвинуться, чтобы пройти. Он сделал полшага в сторону и снова занял прежнее место.

– Владимир Ильич по глупым вопросам не принимает, – объявил часовой. – У него и без вас дел хватает, тем более что сейчас у него делегация от Путиловского завода.

– Это у нас глупые вопросы? – возмутился Жан. – Ты мне смотри… Тоже, пролетарий нашелся.

Спокойное лицо солдата подсказывало, что он тверд в своих намерениях и не собирается уступать.

– Может, пойдем, – сказала Лиза и потянула Жана за руку.

– Ты что? Как можно упустить такой момент? Кому может так повезти, как нам – увидеть живого Ленина…

Часовой нахмурил брови.

– Потом сама будешь рассказывать, и никто не поверит, – продолжал Жан.

– Я его все равно не знаю. Для меня он еще в будущем, и заслуги его мне неизвестны. – Лиза отошла в сторону, пропуская группу рабочих, идущих по коридору.

– Ах да! Откуда тебе знать о Ленине? В твое время его еще и в помине не было. А нам он известен, – вздохнул Жан. – Это вождь пролетариата. Правильно я говорю? – обратился он к часовому.

Часовой кивнул головой.

– Вот видишь… А чего глаза округляешь? Эта девушка из 1705 года. Откуда ей знать, кто такой Ленин?

– Из какого года? – не понял часовой.

– Тебя тоже тогда не было, не ломай голову. Из 1705 года. Представляешь, откуда едут к Ленину люди. – Жан подошел поближе к часовому. – Поэтому наша делегация имеет стратегическое значение. Мы от Петра Алексеевича, – пояснил он.

– От какого Петра Алексеевича?

– Эх ты, деревня. Да и откуда тебе знать таких великих людей.

– Он тоже революционер?

– Он еще похлеще. Он предводитель Российского государства. Теперь ты понял, кто за нашей спиной стоит? Это наша крыша.

У часового даже лоб вспотел.

– А ты истуканом встал перед такой делегацией и корчишь рожи.

– Дал бы я тебе, пацан, по башке, чтобы умолк, – уже не выдержал солдат. – Ну а ты сам из какого года?

– Я… я из двадцать первого века.

– Марсианин, что ли?

– Сам ты гуманоид в кепке. В этом веке живут нормальные российские люди.

– Я и вижу, – часовой не отступал. – Ну а если ты из двадцать первого века, то скажи мне, какой там сейчас год?

– 2010.

– И ты оттуда? Как же тебя сюда закинуло? Мне сдается, что ты сумасшедший и тебе надо не сюда, а напротив Смольного.

– Он прав, солдат, – сказал Ник, хранивший до сих пор молчание. – И он, и я, и она – мы все из того самого века, а эта девушка из прошлого, и ей очень хочется увидеться и поговорить с Владимиром Ильичом.

– И нам тоже, – добавила Ин.

– Идите и не морочьте мне голову, – строго сказал солдат.

Тут снова открылась дверь, и вышли пятеро рабочих. Каково было удивление, когда молодые люди увидели, что рабочих провожает сам Ленин.

– Хорошо, хорошо, товарищи, – сказал он, расставаясь с ними. – Мы обязательно учтем ваши требования и пожелания. Настанут другие времена, и мы с вами обязательно еще встретимся.

Ленин проводил рабочих и взглянул на молодых людей.

– Вы ко мне, товарищи? – Он улыбнулся своей знаменитой улыбкой, которую Жан часто видел на фотографиях в книгах. – Ваша делегация кого представляет?

– Независимую молодежь России, – не растерялся Жан.

– Проходите, товарищи. – Ленин открыл перед ними дверь. – Интересно, интересно, – прищурил он глаза. – Времени у меня очень мало, но я обязан с молодежью тоже побеседовать. Товарищ, пропустите молодых людей, – обратился Ленин к часовому.

Часовой хотел что-то сказать и уже открыл рот, но тут заговорил Ник:

– Посторонись, служивый, – сказал он. – Тебе понятно было сказано?

Часовой с тревогой проводил их взглядом и продолжил нести свою службу.

Владимир Ильич провел молодых людей через большую комнату, где сидело множество телефонисток, и направился в дальний кабинет. Он пропустил всех вперед и тихо закрыл за собой дверь.

– Присаживайтесь, – пригласил Ленин и сам сел рядом в кресло.

Он подпер голову кулаком и прищурил глаза.

– Значит, вы представители независимой молодежи России? Что-то я о такой партии ничего не знаю. Какая у вас программа? Какие настроения на предстоящие события? Мне очень хочется знать отношение молодежи к революции, на пороге которой вы стоите.

Ин взглянула на Ника, потом на Жана. У нее почему-то стали трястись ноги, и она не знала, куда деть свои руки, которые тоже выдавали ее состояние. Больше всего надежд в эти минуты она возлагала на Жана.

Ленин внимательно смотрел на молодых людей, ожидая услышать от них ответ.

– Владимир Ильич, – начал Жан, – у нас, можно сказать, не партия, а так, молодежное сообщество. Мы хотели принять участие в событиях настоящего времени.

– Вы все из рабочих или служащих сословий, товарищи?

– Скорее всего из рабочих.

Ник насторожился и готов был одернуть Жана, если он понесет что-то не то.

– Но суть не в этом. Я считаю, что каждый честный человек просто обязан принять участие в этом движении, – сказал Жан.

Ленин обратил все свое внимание на этого симпатичного молодого человека.

– А как вы, батенька, представляете сами эти события?

– Лично я? Да очень просто. В первую очередь свергается Временное правительство, потом национализируются все заводы и фабрики. Землю – крестьянам, заводы – рабочим! Но будут трудности, и враги революции вряд ли уступят, поэтому придется еще воевать и, возможно, будет гражданская война.

Жан говорил эти слова, вспоминая всю последовательность событий, которые учил когда-то по учебнику истории.

– Так-так, а дальше? – интересовался Ленин.

– Дальше разруха, голод… Этого будет не избежать. Потом необходимо создавать колхозы и отбирать землю у кулаков.

– Вы, вероятно, читали мою программу, – догадался Ленин.

– Пришлось прочитать, – ответил Жан, чувствуя, что вождь доволен его рассказом.

– Ну, а дальше?

Ник в растерянности посмотрел на Жана и зажмурил глаза, ожидая, что он сейчас начнет плести всю историю до развала Советского Союза. Он незаметно наступил ему на ногу.

– Ну а дальше, конечно, можно рассказать, но это будет уже из мира фантастики. Надо сначала разобраться с настоящим. Товарищ Ленин, мы, люди далекие от революционных событий, посетили вашего соратника Дзержинского, который нас направил в столовую отобедать, потом зашли к товарищу Сталину…

– Я думаю, они вам все подробно рассказали о нашей программе? – спросил Ленин.

– Вы знаете, с товарищем Сталиным было сложно разговаривать. Он больше о своей Грузии нам рассказывал, потом попер из кабинета. Мы друг друга не поняли.

– Да-да, батенька, он сложный человек. Я сам с ним борюсь, а он неисправимый. Постоянно про вино и танцы мне твердит. Я ему говорю, что танцевать будем после, а он все свое мне навязывает. Уже несколько раз меня приглашал к себе.

– Нас он не приглашал. Он сказал, что по нашим душам тюрьма плачет.

Владимир Ильич покачал головой.

– Это он может. У него горячий кавказский характер.

– У меня есть знакомый, иностранный писатель Герберт Уэллс, – сказал Ленин. – Он много мне говорил о будущем революции.

– Я не знаю, что он вам говорил, но когда-то, лет через 25, будет война, – сообщил Жан.

– С немцами? – догадался Ленин.

– Да, с ними, стервецами.

– Ай, ай! Они непоседливый народ. Значит, война все же будет? – Ленин задумался. – Да, мне не дожить до этих времен. Вы, вероятно, Нострадамуса изучаете?

– Что-то вроде этого, – ответил Жан.

– Ну-ну… Что еще он говорит интересного, батенька?

– Я его не до конца изучил, – признался Жан, чтобы не проболтаться, – а что прочитал – такая дрянь.

– Его труды серьезные, хотя он и не политик, а литератор, но мне он нравится. Чтобы его познать, требуется много времени.

– Хотела бы вопрос задать… А, правда, что вы читаете быстро и много книг? – спросила Ин.

Ленин улыбнулся.

– Мне учительница говорила, что вы читаете страницы по диагонали, поэтому и быстро.

Ленин просто расхохотался. Он откинулся на спинку кресла и прикрыл ладонью глаза.

– Интересная у вас учительница, юмористка. А где вы учились, девочка моя?

Тут Жан понял, что Ин начинает зарываться, и надо было как-то выкручиваться. Он взглянул на Ника, ожидая от него помощи.

– В школе, – сказал Ник. – В Москве. – Он соврал и покраснел.

– Как там Москва? – поинтересовался Владимир Ильич.

– Москва стоит, что с ней сделается.

– А народ, а рабочие?

– Они тоже за революцию, – уже продолжал Жан.

– Я вижу, вы толковые молодые люди, – сделал заключение Ленин. – Революция в таких, как вы, очень нуждается. У нас двадцать пятого октября намечается Второй Всероссийский съезд, и я хотел бы вас видеть на нем. – Он встал и прошелся по комнате. – Я очень доволен, что познакомился с вами.

Владимир Ильич, как и предыдущую делегацию, проводил их до двери и, уже в коридоре пожав каждому руку, вернулся в свой кабинет.

Жан взглянул на стоящего у дверей солдата, подошел и хлопнул ладонью его по груди.

– Считай, что медаль заработал, боец. Была б возможность, я бы тебе ее прямо здесь прицепил.

Солдат молча моргал глазами.

– Так бы и сказали, что к вождю по делу, – пробурчал он.

– По особому делу, – поправил Ник.

– Знаешь, что такое Интернет? – не отставал от часового Жан. – А Ленин знает. Он знает больше тебя – это точно. Учи азбуку, служивый, – человеком станешь. А Интернет – это умная голова. – Жан пальцем ткнул себя в лоб.

– Ну, пошли, – потянула Жана за руку Лиза. – Я сама твой Интернет не знаю.

– У тебя еще все впереди, – ответил Жан. – Интернет – это такая штука, которая знает все на свете.

– Да ладно? – удивился солдат.

– Про «да ладно» тоже знает. Так что береги вождя – и войдешь в историю как самый преданный часовой у кабинета Ильича.

Солдат снова сделал удивленные глаза.

– Ну, бывай, служивый, – Жан махнул ему рукой, и они все направились к выходу. – Держи хвост пистолетом, – уже на выходе крикнул он.

На улице моросил дождь.

– Может, пойдем к твоей родственнице? – предложила Ин. – Иначе Жан еще что-нибудь придумает.

Лиза подняла голову и посмотрела на серое небо.

– Наверное, так и сделаем, – вздохнула она. – Больше идти некуда.

– Почему? – удивился Жан. – Можно по городу…

– Вот разошелся! Часовому голову совсем заморочил, Сталина чуть ли не допросил… – заметил Ник. – С тобой вообще опасно находиться даже рядом.

– Что, серьезно? – бросил Жан взгляд в сторону Лизы.

– Мне не опасно, а даже приятно и забавно, – сказала она. – Ты, Жан, никогда не пропадешь.

– Еще осталось только революцию свершить и обратно, в свои пенаты, – ответил он. – Так что, идем к добренькой Клавдии Петровне?

– Неудобно, – Ин замедлила шаг. – Мы ей, по-моему, уже давно надоели.

– Ничего подобного, – Лиза взяла Жана и Ника за руки. – Значит, идем, – уже твердо заявила она и направилась в нужном направлении.

– Осталось еще встретиться с Крупской, – вздохнул Жан. – Неудобно как-то получается. Женщину обделили вниманием. Пока Ленин в Смольном, не мешало бы посетить старую добрую женщину.

– Тогда тебе с Керенским и Троцким тоже встретиться необходимо. Надо было тебе, Жан, прихватить учебник истории и чесать всех подряд, начиная с Николая второго, – Ник поднял голову, подставляя лицо моросящему осеннему дождю.

– Идея хорошая, – согласился Жан. – Но где его взять?

– Ты, я вижу, всю историю решил пройти пешком. С Петром уже знаком, с Лениным тоже пообщался, Сталин, Дзержинский… Осталось совсем уже немного личностей тебе обойти, – удивлялась Ин.

– Нет, но с Крупской – обязательно. Как же так, если Надежда Ивановна не встретится с нами, – это недопустимо!

– Надежда Константиновна, академик! – воскликнула Ин. – Смотрите, что это там такое? – Она указывала пальцем на шпиль Адмиралтейства. – Яркое зарево…

– Матросы костры жгут и греются, – пояснил Ник.

– Нет, это не костры. Такое зарево от костров быть не может. Это какой же должен быть костер?

– Действительно, – согласилась Лиза. – Небо совсем черное от туч и дождя – значит, это прожектора.

– Нет, – сказал Жан. – Это нам знак, как в прошлый раз. Помните, в восемнадцатом веке над кораблями? Мне тоже знакомо это зарево. Вы что, забыли, как попали в эти места? А то костры, прожектора… Чушь настоящая… – Это нам знак от родственницы, Люсии Петровны.

– Пора возвращаться по домам? – с печалью в голосе произнесла Лиза. – Я не хочу.

– Да нет, – успокоил Жан. – Нам еще рано. А зарево – это предупреждение, что мы просто под контролем.

– Умно! – засмеялся Ник. – А идемте и посмотрим.

– В такую погоду?

– А что? Слабо?

Жан взглянул на девчонок.

– Мы же сюда не спать прибыли в конце концов, – сделал он заключение. – Мы должны внести свою лепту в революционные события. А?

Лиза покачала головой.

– Сколько в тебе энергии, – заметила она. – Ты как живчик какой-то. Все-то тебе надо.

– Я думал, что ты меня поддерживаешь.

– Ну, что остановился, – дернула Жана за рукав Лиза. – Ты идешь к Адмиралтейству?

Жан улыбнулся.

Усталые, проделав немалый путь от Смольного до Невского проспекта, а затем и до Адмиралтейства, они опустились на сырую скамейку в парке. Дождь давно закончился, но сырость и большие лужи были повсюду. Мимо проходили небольшие отряды матросов и солдат. Шли какие-то ополченцы с белыми повязками, прошел мимо целый отряд женщин в форме.

– Вот поэтому большевики и победили, – заметил Жан. – Видишь, кто стоит за революцию?

Зарево давно исчезло, и источник его образования так и не был известен молодым людям.

– Где твоя родственница? – вдруг спросил Жан у Лизы. – Эта самая, Люсия Петровна Зотова.

– Я ее последний раз видела у отца там, в своем времени. Она заходила перед отъездом к нам домой.

– И что она тебе говорила?

– Ничего особенного.

– Мне кажется, что она, путешествуя во времени, остановилась в этом же семнадцатом году. Она тебе ничего не говорила об этом?

– Нет. Я же вам рассказывала, что еле упросила ее, чтобы встретиться с вами.

– Значит, она нам организовала встречу и потеряла нас? Ей неизвестно, где мы и в каком месте. – Жан стал беспокоиться.

– В каком месте – она знает, – сказала Лиза. – А вот во времени, может, и запуталась.

– Это она разыскивает нас, чтобы всех вернуть по местам, – сказал Ник.

– Что-то я с вами совсем запуталась сама, – развела руками Ин. – Чтобы нам вернуться – нужно ее присутствие.

– Конечно.

– А она нас забросила к черту на куличики и забыла.

– Ник, прекрати, – успокаивала Лиза теперь и другого молодого человека. – Она нас найдет, и не бойся, что останешься здесь навсегда.

– Я что-то тоже не особенно хочу строить эту власть с самого начала, – признался Жан. – Мы здесь гости, и нас должны уважать. А что мы слышим от местных властей? Одни призывы к революции. Эти их заученные фразы давно известны и устарели.

– Зато ты сам лезешь в какие-то истории, – заметил Ник.

– Я же хочу, чтобы осталась после меня в этом времени какая-нибудь память.

– Так это не делается, – возразила Ин.

– А как?

– Самое главное, что ты, а мы – вместе с тобой – находимся в гуще событий. Память о себе оставлять не стоит. Ты, со своими возможностями, можешь здесь так наследить, что потом стыдно будет по родному городу ходить в нашем времени. Я так думаю, ты не будешь совершать какие-то особые поступки, чтобы тебя запомнили на всю жизнь? Это ни к чему. Согласен? – Ник критически посмотрел на Жана и похлопал его по плечу.

Жан в ответ только вздохнул.

Где-то раздался одинокий выстрел, и целая стая воронья с шумом поднялась с деревьев и взлетела в воздух. Вниз полетел вороний помет и обрушился на молодых людей, расположившихся как раз под самой стаей на скамейке.

– Слышишь, уважаемый, стряхни говно с куртки. Тебя вороны из уважения обгадили с ног до головы. – Ник подсел к большой луже и стал брезгливо стряхивать с себя птичьи награды.

Жан сплюнул и подсел рядом.

– Какая скотина стреляла, – ругался он, смывая с себя белые пятна.

Девчонки весело хохотали, убирая и со своей одежды подарки с воздуха.