Текст книги "Однажды в Америке"

Глава 22

Мы расселись по своим привычным местам: Косой – за руль, Простак рядом с ним, я и Макс поместились на заднем сиденье. Косой включил зажигание.

– Куда едем? – спросил он.

– В гараж, – ответил Макс. Он вынул из кармана конверт и вскрыл его.

– Ну, Макс, говори быстрей. Сколько? – заканючил Косой.

Макс заглянул в конверт и скорбным голосом осведомился:

– Ну, ты, наверное, уже знаешь?

Косой резко мотнул головой в нашу сторону и с тревогой спросил:

– Что?

– Тут лежит какая-то розовая бумажка, где сказано, что в твоих услугах больше не нуждаются.

Лицо Косого выразило такую растерянность, что мы дружно расхохотались.

– Ты большой ублюдок, Макс, – пробормотал он, – и прикол этот давно протух.

– Но ты же клюнул, – хмыкнул Макс и вынул из конверта деньги. Прямо у себя на коленях он принялся быстро, как заправский банковский служащий, их пересчитывать.

– Нам кинули примерно тридцатинедельный заработок. – Макс закончил счет. – Всего шестьдесят тысяч, по пятнадцать на брата. Недурно.

Косой крякнул от удовольствия.

– В этом году Санта-Клаус явился раньше обычного.

Макс разделил пачку денег на четыре равные части и одной легонько постучал Косого по макушке.

– Твоя доля, дружище Косой, купи себе заварных пирожных.

Косой не глядя взял деньги и засунул их в карман, приговаривая:

– Счастливого Рождества!

Следующую пачку улыбающийся Макс передал Простаку. Простак сначала поцеловал ее, а потом отправил в свой карман со словами:

– С Новым Годом!

Настала моя очередь.

– На вот, возьми, Башка, купишь себе шоколадку с орехами.

– С золотыми? – усмехнулся я.

Косой завел машину в подземный гараж. Мы вышли.

– Косой, – сказал Макс, – надень комбинезон, а то испачкаешь одежду, когда будешь ползать под машиной. – Затем он обратился к нам: – Эй, парни, придется снять упряжь.

Он стащил с себя пиджак и принялся отстегивать кобуру. Мы последовали его примеру. Упрятав все оружие в холщовую сумку, Макс протянул ее Косому:

– На, Косой, сунь это в ящик. Хотя нет, постой. – Он повернулся ко мне: – Эй, Башка, в Нью-Джерси слишком много копов. Если нас остановят, как в прошлый раз, и станут обыскивать, и найдут твой премиленький столовый прибор, – тон его был чуть-чуть насмешливым, – что ты им скажешь? Что ты хирург, а это твой скальпель? – Макс ухмыльнулся.

– Я и не вспомнил о нем, – сказал я, кидая нож Косому, – а ты наверняка забыл о своей штучке в рукаве. Верно?

– Ты прав, Башка, совсем забыл. Странная вещь, я вроде бы чувствую, что она на мне, и в то же время не чувствую. А без нее мне как-то неуютно.

Он закатал правый рукав, отцепил пружину и передал револьверчик Косому.

– У тебя с ножом так же?

– Да, привычка, – кивнул я. К брюху «кадиллака» был приварен длинный стальной ящик. Косой залез под машину и сунул в него сумку со всем нашим добром. Выбравшись наружу, он тщательно вымыл руки.

– Макс, а автомат ты взял? – спросил Простак.

– Нет, думаю, он нам не понадобится. Сначала надо осмотреться. Если что, пошлем кого-нибудь.

Часть пути мы проделали на пароме, чтобы не утонуть в непрерывном потоке машин и быть подальше от полицейских.

«Кадиллак» мчался по Найленд-бульвар к мосту Перт-Эмбой. Косой провел машину по мосту и выехал на шоссе, ведущее прямо к морскому курорту.

Недалеко от Нью-Брунсвика мы остановились, чтобы подкрепиться гамбургерами с кофе в придорожной забегаловке. После обеда за руль сел Простак. Косой вынул гармошку, мы с Максом поуютней устроились на заднем сиденье. Косой играл, а «кадиллак», тихо урча, плавно катил по совершенно прямому шоссе.

Мы ехали всю ночь и только на рассвете прибыли в курортный городок и зарегистрировались в самом крупном на побережье отеле. Дежурный отогнал нашу машину в гараж.

Мы заняли два смежных номера, сообщающиеся через ванную комнату. Косой сказал, что такая планировка бывает только в лучших отелях.

– Может, перед тем как залечь, поплаваем? – спросил Макс.

– Как это? – спросил Простак. – У нас же нет купальных костюмов.

– Ну и что? Можно и без них. Все равно придется мочить задницу, – сказал Макс и улыбнулся. – Гляди-ка, наш Простак становится скромником. Раз так, ладно, искупаемся в нижнем белье.

Поплавав, мы улеглись на песок и уставились в усыпанное звездами небо. Пляж был совершенно пуст. Чтобы обсохнуть, Макс и Простак стащили с себя мокрое белье. Стояла тишина, и единственным звуком был шум накатывающих на берег волн. Вот это и есть жизнь! Я задумался. Ко мне вернулся звук прошлого – рокот заполненных ист-сайдских улиц, и я вновь на миг окунулся в их жаркую духоту и нестерпимую вонь. С океана дул свежий легкий ветерок и наполнял меня совершенно новыми чувствами. Как здорово лежать вот так, чувствуя себя свободным от всего на свете и зная, что весь мир открыт для тебя. Косой поднялся и, зевая, произнес:

– Эй, может, пойдем в отель? Этот воздух какой-то вонючий, клянусь Богом.

– Не будь идиотом, – сонным голосом сказал Простак. – Ложись, этот воздух тебе на пользу.

– Ты, Косой, опять зациклился, – лениво пробормотал Макс.

– Твоя беда в том, что ты дышал только ист-сайдской вонью и просто не знаешь, что такое чистый воздух. Давай поспим прямо здесь. Представь, что ты на Кони-Айленд, дремлешь на песке. – Он повернулся на другой бок и через минуту захрапел.

Косой послушно улегся рядом, ворча себе под нос:

– На кой черт мы сняли комнаты в таком дорогом отеле, если спим на улице?

Это были его последние слова, вскоре он тоже заснул. Некоторое время я лежал, глядя в небо, и думал о том, что мы начинаем сдавать. Нас совсем умотала небольшая увеселительная поездка до побережья. Нас, парней, которым ничего не стоило сгонять в Чикаго или Флориду, провернуть дельце в Луизиане или Канаде. Наша репутация железных парней сложилась очень давно, в горячие дни становления нашего Общества. Ох, чертовски хочется спать. Это все морской воздух.

Я, видимо, задремал. И должно быть, проспал несколько часов. Было очень тепло. Мне снилось, что я греюсь под лампой в нашей бане. С каждой минутой мне становилось все жарче и жарче. Я услышал женский голос и восклицания: «Это безобразие!» Мне послышалось, что кто-то засмеялся. Затем кто-то еще. Потом к голосам присоединились другие: «Какой стыд! Надо позвать полицейского».

При слове «полицейский» я открыл глаза и огляделся. Вокруг, на безопасном расстоянии, маленькими группками стояли люди. Некоторые из них просто на нас глазели, кто-то смеялся. Я судорожно схватился за брюки.

– Эй, Макс! Эй, Макс! – зашептал я.

Макс вскочил как ужаленный и начал озираться вокруг. Потом сгреб свою одежду и принялся расталкивать Косого и Простака.

Мы торопливо натянули брюки. Стоя с ботинками и носками в руках под взглядами этих людей, мы чувствовали себя полными идиотами.

– Ну и дела, – пробормотал Макс. Увязая в глубоком песке, мы побрели к отелю. Проходя мимо группки женщин, Макс поклонился и скорбно произнес:

– Простите, леди, но вы должны нас извинить. Мы любители природы, нудисты, и для нас это совершенно естественно.

Одна из них крикнула нам в спину:

– Ступайте в лес и ходите в таком виде там! Таким любителям природы место в полицейском участке.

Они принялись отпускать нам в спину колкости.

– Чертовски глупое положение, – сказал Макс.

– Да, – согласился я. Мы поднялись в номер и растянулись на удобных кроватях. Жалюзи на окнах не пропускали солнце. Комнаты, расположенные на верхнем этаже, выходили окнами на океан, и соленый морской ветерок освежал и нес прохладу. Было очень тихо. Мы уснули и проспали весь день.

Когда я проснулся, часы показывали семь. На соседней кровати спал Макс, Я лежал и смотрел на него. Он тихонько посапывал во сне. Его лицо разгладилось и стало похожим на лицо невинного мальчика; оно больше не несло на себе отпечатка той жестокой жизни, которую он вел. Точнее, не он, а мы все. Сколько я себя помню, мы всегда были очень близки с ним. И в горе, и в радости. Да, мы на самом деле понимали друг друга. В этом не было ничего удивительного. Мы вместе выросли. Мы занимались с ним одним делом, всю жизнь думали об одних и тех же вещах. Я готов поспорить, что мы легко могли бы обходиться вообще без слов. Нам вполне хватило бы взгляда, поднятой брови, движения губ, положения руки – обычных жестов, которые так мало говорят непосвященным. Я назвал бы наш способ общения жестикулярным разговором. Отличное название! Его можно будет ввернуть в разговоре с каким-нибудь умником. Он сразу примет меня за парня с дипломом. Черт возьми, почему я бросил учиться? Я мог бы стать юристом, как тот итальяшка. Нет, у каждого своя жизнь. Хорошо только там, где нас нет. Допустим, у парня образование. Ну и что он с этого имеет? Двадцать пять долларов за арест игрового автомата? Почти каждую ночь я больше трачу на какую-нибудь девку. Правда, юрист Джимми Дэвис зашибает совсем неплохую деньгу у Датчанина. Но отнюдь не за то, что служит закону. Ладно, возьмем всех этих парней, получивших образование. Мы же можем покупать и продавать их, когда нам заблагорассудится. Мы за неделю делаем больше денег, чем они за год. Это с их-то университетскими дипломами! Ладно, к черту. Какой смысл обманывать самого себя? Признайся, ты жалеешь, что не стал учиться дальше, как советовал тебе тот рыжий директор, как его? О'Брайен? Он был неплохим парнем. Ты мог бы заниматься журналистикой, как твой младший брат. Или стал бы писателем.

Когда-нибудь я, может быть, и примусь за книгу. Лет этак через двадцать-тридцать. Эта эпоха, в которую мы живем, может оказаться интересной для новых поколений. Ладно, напишу, если доживу. Я хихикнул.

Глава 23

Макс пошевелился и открыл глаза.

– Который час, Башка? – спросил он.

– Половина восьмого, – ответил я.

Макс встал с кровати. Прямо через ванную комнату он прошел в смежную спальню и разбудил Простака и Косого. Затем я увидел, как он направился к телефону. Вскоре раздался его голос:

– Пришлите нам пару мальчиков.

Я засмеялся:

– Услышав такую просьбу, телефонистка решит, что ты гомик.

Макс заулыбался, кивнул и добавил в трубку:

– Я имел в виду, мисс, всего лишь парочку посыльных и местного парикмахера. Кстати, может быть, вас это заинтересует: у нас естественные для мужчин запросы.

Было слышно, как на другом конце с грохотом швырнули трубку. Макс схватился за ухо.

Через пять минут раздался стук в дверь. Простак впустил в комнату хорошо одетого мужчину в мягкой фетровой шляпе. У него был проницательный взгляд, и чувствовалось, что посетитель обладает живым умом. Макс холодно измерил его взглядом и произнес:

– Я просил парикмахера. Но ты на него не похож. Еще я заказывал двух посыльных, но на них ты смахиваешь еще меньше. Что тебе нужно, парень?

– Я работаю на гостиницу, – ответил мужчина.

– Коридорный шпик? – предположил я.

– Да, видимо, так, – улыбнулся он. Было сразу видно, что он хороший парень, знающий что почем.

– Спрашиваю еще раз, – сказал Макс. – Что у тебя на уме, парень?

– Ничего плохого. Я задам всего пару вопросов и отвалю.

Он посмотрел на нас и вежливо улыбнулся. Макс нетерпеливо повторил:

– Хорошо. Что у тебя на уме?

– Во-первых, – начал посетитель, глядя прямо в наши лица, – портье не выполнил некоторые из правил, принятых в нашей гостинице: никакого багажа – значит, плата вперед.

Макс достал из кармана толстую пачку новеньких банкнотов и стал отсчитывать от нее, приговаривая:

– Тысяча, две, три… Сколько мы вам должны?

Парень уставился на купюры в руках Макса. Он, наверное, никогда не видел такого количества денег. Голосом человека, только что пережившего потрясение, он произнес:

– Видимо, этот вопрос мы легко уладим. Вы можете заплатить портье в любое удобное для вас время, джентльмены.

Макс улыбнулся.

– Ладно. Что еще?

Человек помедлил с ответом.

– Другой вопрос касается пляжа, этого эпизода с купальными костюмами или, точнее, с их отсутствием.

– Хорошо, этого не повторится. Это было от плохого знания местного этикета.

– Я так и думал. Сразу видно, что вы, ребята, не из таких.

Косой положил руки на бедра, томно изогнулся и пропел:

– О-о-о, дай прикурить, дорогуша!

Мы посмеялись, как старые знакомые.

– Вы просили дежурную прислать вам парикмахера, – сказал детектив. – В нашем отеле это не принято. Исключения делаются только в редких случаях, как правило, для больных. Но в вашем случае… – он улыбнулся, – я пришлю его прямо в номер. Что касается двух посыльных…

Макс прервал его:

– Мы хотели послать их по магазинам, так, за мелочами. Купить белье и еще кое-что к званому обеду.

– Нижнее белье можно приобрести прямо у нас. – Парень почесал нос и начал задумчиво постукивать по нему пальцем. – Но что касается приобретения вечерних нарядов в это время суток… – он прошелся несколько раз по комнате, не переставая потирать нос, – это просто невозможно. – Он, остановился и продолжил: – Я вам лучше вот что посоветую. Через три квартала отсюда располагается магазин мистера Шварца, который может дать вам вечерние костюмы напрокат. Вас это устроит?

– Нам без разницы, – ответил Макс. – Можем и напрокат. Возьми это на себя. Пусть этот Шварц придет сюда и снимет с нас мерки.

Макс отделил от пачки стодолларовую купюру и протянул ее детективу:

– Это за хлопоты. Купи себе немного заварных пирожных.

Парень вытаращил глаза, затем скромно потупился и произнес:

– Нет, что вы, это совсем не обязательно.

Это было сказано примерно таким же тоном, каким девушка говорит: «Нет, не надо, прошу тебя!», а про себя думает: «Еще, пожалуйста, мне это так нравится. Заставь меня делать это!»

– Засунь деньги себе в карман, и забудем об этом, – начальственным тоном сказал Макс.

– Спасибо, большое спасибо. Могу ли я быть еще чем-нибудь вам полезен? Только скажите.

Похоже, сто долларов были для него большими деньгами. Помахав кулаком так, будто в нем были зажаты игральные кости, Макс спросил:

– Тут у вас не найдется местечка, где можно сыграть партию в интересный настольный гольф?

Детектив помялся.

– Есть только одно заведение, на окраине, – и он упомянул название, которое нам дал Франк. – Оно открыто для всех, но пропускают туда только в вечерних костюмах.

Всякий раз, когда он задумывался, его рука непроизвольно тянулась к носу, чтобы его почесать. Именно этим он и занимался в данный момент.

– Но советую хорошенько подумать, прежде чем туда соваться. Скажу по дружбе: там нечисто. Вам там без обмана и одного хода не дадут сделать.

– Ну и черт с ними. Подумаешь, потеряем парочку долларов, – сказал Макс. – Зато прогуляемся. Где это?

Наш новый друг записал адрес на клочке бумаги.

– Мне очень не хочется, чтобы вы туда отправлялись, – заметил он, дружелюбно улыбаясь. – Вы, ребята, мне очень нравитесь. Знаете, иногда бывает приятно отправить туда какую-нибудь большую шишку. Для небольшой стрижки. Но вы, ребята, – другое дело, вы мне очень нравитесь, – повторил он и покачал головой. Было видно, как он за нас переживает. Когда он вышел, Макс сказал:

– Хороший парень.

Я согласился:

– Да, хороший.

Макс повернулся к Косому и приказал:

– Ступай в гараж и достань из-под тачки нашу амуницию.

Косой с радостью бросился выполнять поручение. Через несколько минут зазвонил телефон. Это был парикмахер. Он извинился за задержку, вызванную присутствием клиента, и пообещал прийти примерно через полчаса, когда закончит его обслуживать. Минут через десять раздался стук в дверь. Я открыл. В комнату вошел внушительного вида старик.

– Джентльмены, это вас надо подогнать под вечерние костюмы? – шутливо спросил он.

– Вы Шварц? – сухо осведомился Макс.

– Я мистер Шварц, портной, – ответил старик. – Он извлек из своих карманов мерную ленту, карандаш и блокнот. – Четыре костюма? – Он осмотрел комнату, пытаясь отыскать четвертого клиента.

– Четвертый скоро придет, – пояснил я.

– А как насчет рубашек, галстуков, башмаков и запонок? У меня есть все, что может понадобиться, – улыбнулся он. – Я могу снарядить вас полностью. С головы до пяток. За весь комплект десять долларов в день, носки бесплатно. Залог – пятьдесят долларов с носа. – Согласны?

– Пойдет, дедуля, – сказал Макс.

– Дедуля… Какой я вам дедуля? – забормотал старик и грязно выругался на идише.

– Дед, это нехорошо, – сказал я, – мы ведь понимаем по-еврейски.

– Соплеменники? – Старик ласково заулыбался. – Еврейские мальчики? Совсем не похожи. Я ведь не хотел ругаться, мой мальчик, но мне не нравится, когда меня называют дедулей. Неужели я такой старый?

Старику было на вид лет восемьдесят, никак не меньше.

– На вид вам не дашь и пятидесяти, мистер Шварц, – сказал я.

– Ну, – задумчиво возразил он, глядя на меня поверх очков. – Может быть, мне все-таки чуть-чуть побольше?

Он улыбнулся нам, и мы все ответили ему улыбками. Он оказался очень милым стариканом. С проворством, удивительным для своего возраста, он принялся обмеривать нас со всех сторон, записывая каждую мерку себе в блокнот и мурлыкая под нос что-то вроде «тру-ля-ля».

В комнату ввалился нагруженный оружием Косой. Не замечая старого портного, стоявшего в это время на коленях рядом с Простаком и снимавшего мерку для брюк, он вывалил содержимое холщового мешка прямо на кровать. Там были четыре пушки сорок пятого калибра, маленькая игрушка Макса на тонкой пружине, четыре лоснящиеся кожаные кобуры, несколько коробок с запасными патронами и мой кнопочный нож. Старик встал с колен, пристально оглядел нашу коллекцию, очень серьезно посмотрел на нас и печально спросил:

– Гангстеры? – Он грустно покачал головой. – Еврейские гангстеры – это очень, очень плохо. – И он вернулся к прерванному занятию.

Я давно не встречал таких милых старых чудаков. Мне захотелось продолжить начатый разговор, и я сказал:

– Мистер Шварц, перед вами не только еврейские гангстеры. Вот этот парень, – я кивнул в сторону Простака, – итальянский гангстер.

Простак улыбнулся и обратился ко мне на идише:

– Чтоб ты сдох, иноверец!

Старик приветливо улыбнулся Простаку, давая понять, что отметил правильность его еврейского произношения. Сняв мерки со всех четверых, он сказал:

– Мне лучше позвонить в магазин от вас. Это ускорит дело. Надо сообщить моим мальчикам ваши размеры.

– Вашим сыновьям? – спросил я.

– Нет, со мной работают два симпатичных парня. Они цветные.

Он связался со своими помощниками и продиктовал им записи из своего блокнота.

Мы ждали, когда он закончит говорить. Старик сказал нам, что его помощникам потребуется не менее получаса, чтобы подобрать одежду нужных размеров из того огромного гардероба, который у него имелся, и устало опустился на стул.

– Я передохну тут малость, выкурю сигарету. Ладно? Надеюсь, я вам не помешаю?

– Все в порядке, дедушка, – ответил Макс. – Сиди, сколько хочешь.

Старик нахмурился:

– Дедушка? – и снова выругался по-еврейски. Он был так забавен, когда сердился, что мы не выдержали и рассмеялись.

– Значит, я старик, ну и ладно. Но если я старик, вы должны потакать моим старческим слабостям. Я вот хочу немного с вами поболтать. Имею я на это право?

– Имеешь, имеешь, – сказал я. – Можешь им воспользоваться.

Мистер Шварц оказался забавным старым болтуном. Слушая его болтовню, я понял, что жизнь его порядком потрепала, но он сумел сохранить и остроту ума, и изворотливость. Было такое ощущение, что мы связаны невидимыми узами и можем довериться друг другу. Думаю, что и старик почувствовал некую общность со своими единоверцами. Во всяком случае, мы увидели в нем друга, а он вел себя с нами совершенно по-родственному.

И все же я решил его предостеречь:

– Мистер Шварц, мы приехали сюда, чтобы развлечься. Хотим немного отдохнуть. Поэтому, прошу вас, сделайте нам одолжение. Что бы вы здесь ни увидели, держите язык за зубами, хорошо?

Старик фыркнул:

– Ты что, думаешь, я ребенок или выживший из ума старый осел?

Я виновато улыбнулся. Он развлекал нас своей болтовней, а мы сидели вокруг него и приводили в порядок оружие. Он с живым интересом понаблюдал, как Макс отрабатывает свой коронный прием с пружиной, и, будучи в силах удержаться, задал нам простой с его точки зрения вопрос:

– Сколько народу вы шлепнули, мальчики?

Вопрос застал нас врасплох.

– Похоже, мистер Шварц, вы насмотрелись фильмов про гангстеров, – заметил я.

– Да, я часто хожу в кино. А еще я читаю газеты и книжки. Я знаю все про таких парней, как вы, знаю все, что творится в этом мире.

– Что вы читали? – спросил я старика, чтобы отвлечь его от опасной темы.

– Я читал рассказ Хемингуэя «Убийцы», – гордо ответил старик. Мне стало интересно.

– Я его тоже читал. Вам он понравился, мистер Шварц?

– Да, очень. Захватывающая вещь.

– Да? – Его ответ показался мне забавным. – Ну и как, похожи мы на парней из этой книги, на тех убийц?

Старик задумался. Внимательно оглядев меня, затем по очереди Простака и Косого, он остановил взгляд на Максе. Потом покачал головой.

– Нет, в вас мало общего с убийцами Хемингуэя или с киношными налетчиками. Вы совсем на них не похожи.

Мы от души расхохотались.

– Неужто, мистер Шварц? – спросил я. – И в чем же вы видите разницу?

– Ладно, скажу вам. Вы, ребята, очень симпатичные и не такие зло… зло…

– Зловещие? – подсказал я.

– Да-да, – с благодарностью закивал он. – Не такие зловещие. Вы умнее, – добавил он, довольный данной нам характеристикой. Макс сказал:

– Спасибо за похвалу, дедушка, – и торопливо поправился: – Я хотел сказать, мистер Шварц.

– И, наверное, мистер Шварц, – продолжал я, – раз мы не похожи на убийц Хемингуэя и на налетчиков из фильмов, вы думаете, что мы просто выпендриваемся и вовсе никакие мы не гангстеры, верно?

Старик улыбнулся:

– Нет, мальчики. Я думаю, что невзаправдашние гангстеры – это злодеи и убийцы из фильмов, а что касается героев Хемингуэя, то они, по сравнению с вами, просто мягкотелые праздношатающиеся идиоты, способные убить только после того, как вдоволь наговорятся. А вот вы, мальчики, вы – настоящий товар.

Мы засмеялись.

– Точно, – подтвердил я. – Все герои в рассказе Хемингуэя – просто дешевая подделка.

В дверь постучали.

– Подождите минуточку! – крикнул Макс и жестом показал на шкаф.

Мы вскочили и поспешно засунули туда оружие. Когда Простак открыл дверь, в комнату, расточая улыбки, распространяя запах бальзама для волос и всем своим видом обещая массу хорошего настроения, ворвался парикмахер. Он как две капли воды походил на парня с этикетки бальзама фирмы «Пинод».

– У нас тут литературный симпозиум, – сообщил ему я. – Участники спорят по поводу соответствия литературных героев рассказа Хемингуэя «Убийцы» настоящим, невыдуманным злодеям. Что вы об этом думаете?

– Вы имеете в виду писателя Эрнеста Хемингуэя? – спросил парикмахер. – О, он отлично разбирается в характерах своих героев. Я прочитал все его произведения и считаю, что рассказ «Убийцы» показал, насколько гениален Хемингуэй. Благодаря его описаниям я с одного взгляда могу определить гангстера или убийцу. Что вы закончили, молодые люди? Принстон?

Я чуть не задохнулся. Подражая манере кинозлодеев, Макс произнес:

– Ты – умник, да, умник? Нам ты, умник, ни на что не нужен. Только стричь и брить. А тот, который Хемингуэй, пусть катится к чертям собачьим. Понял, умник?

Обаятельная улыбка на лице парикмахера быстро исчезла, уступив место выражению полной растерянности. Он шарил взглядом по нашим бесстрастным лицам, но мы не издавали ни звука. Макс опустился на стул и жестом велел ему начинать. В комнате стояла полная тишина. Было слышно лишь щелкание ножниц, порхающих у Макса над головой. Даже старик, попыхивающий сигаретой, не издавал ни звука. Я улыбнулся ему. Он улыбнулся мне в ответ. «Какой отличный старик этот Шварц», – подумал я.

Он чем-то напоминал мне моего отца. Скоро еврейский родительский день. Я подумал, что до праздника нужно успеть навестить могилу моего старика. Я представил, как обрадуются мама и братишка, когда увидят новый большой памятник на его могиле. В дверь снова постучали.

– Черт возьми, – сказал Косой. – Плотность населения быстро возрастает.

Это был посыльный из магазина готового платья. Я заказал ему рубашки и всякую мелочь.

– Мы носим только белье фирмы Рейса, – заметил Макс. Продавец улыбнулся:

– Будь спок, старина.

Я отметил про себя это «будь спок». Все мы до дыр затаскали «отлично», а его «будь спок» звучало несколько по-британски.

– Англичанин? – поинтересовался я.

– Нет, я родился здесь, в Нью-Джерси. – Посыльный улыбнулся. – А мое произношение и милые словечки типа «старина» я подцепил в магазине, где работаю. Он называется «Старый Лондон». У них даже носки старые – из любви к традициям.

Мы оба рассмеялись. Он удалился, пообещав быстро вернуться со всем необходимым.

После того как парикмахер закончил работу. Косой встал перед зеркалом и, приглаживая свои курчавые волосы, шепеляво пел.

– А ведь правда, што мы вше ошень шладкие и шимпатишные?

Мы последовали его примеру и поправили свои прически, стараясь выглядеть не менее женственно.

Макс заплатит парикмахеру двадцать долларов, и тот удалился с совершенно ошалелым видом. Когда за ним закрылась дверь, старик расхохотался.

– А как насчет того, чтобы покидать чего-нибудь в брюхо? – предложил Простак.

– Покидаем. После того как помоемся и оденемся к обеду, – ответил Макс. Через несколько минут прибыл посыльный из «Старого Лондона» с ворохом заказанного нами барахла. Макс расплатился. Этот парень не взял чаевых, чего мы совершенно не поняли.

К тому времени, когда мы вышли из душа, явился один из ребят мистера Шварца. Он был так увешан коробками, что с трудом протиснулся в дверь. Макс сунул парню десять долларов на чай, в результате чего тот вогнал нас в краску своими бесконечными благодарностями.

Мистер Шварц остался, чтобы распаковать вещи.

– Разрешите помочь вам, мальчики, с этими замечательными галстуками-бабочками.

Завязывая нам галстуки, он продолжал свой ненавязчивый треп. Он любовался нами так, словно мы были его любимыми сыновьями. Когда мы закончили одеваться, он еще раз оглядел нас со всех сторон, чтобы убедиться, что все в полном порядке. Заключение было благоприятным:

– Вот сейчас, мальчики, вы похожи на джентльменов.

По лестнице мы спустились все вместе. Прощаясь, старик с грустью спросил:

– Можно мне как-нибудь навестить вас?

– Мы будем рады видеть вас в любое время, мистер Шварц, – ответил я. – Пока тут живем. Как насчет того, чтобы пообедать вместе с нами?

– Нет, спасибо. Желаю вам хорошо повеселиться. – Старик помахал нам рукой и зашагал к выходу.

После обеда мы направились в гараж отеля и забрали наш «кадиллак». Немного попетляв по улицам, мы добрались до казино. Косой объехал его несколько раз, и мы хорошенько ознакомились с окрестностями. Казино располагалось в приземистом, массивном деревянном строении, стоявшем вдалеке от соседних домов и окруженном обширными ухоженными газонами. За ним находилась автостоянка, основательно заполненная автомобилями, от одного вида которых в голову лезли мысли о больших деньгах.