Текст книги "Однажды в Америке"

Глава 42

Той же ночью я набил вещами два чемодана и в последний момент успел сесть в самолет, улетающий в Майами. Оттуда я позвонил Еве в Северную Каролину, и она вылетела на следующий день. Две недели, проведенные в абсолютном покое и блаженстве на берегу океана, были самыми счастливыми в моей жизни.

На обратном пути я завез Еву домой к родителям, оставил ей пять тысяч долларов и сказал, чтобы она ждала от меня известий. Меня все время мучили сомнения. Я колебался между желанием покончить со всем и завязать или…

В Нью-Йорке, выйдя из самолета и отправив багаж в гостиницу, я сразу же поехал в «Райский сад». В баре меня встретил Шмуле.

– Где Макс? – первым делом поинтересовался я. Он был очень удивлен.

– Ты что, не в курсе, Башка? Макс продал заведение мне.

– Нет, я был в Майами.

– И правда, ты здорово загорел, – заметил он.

Мы выпили с ним, и я отправился к Толстому Мои. Выйдя из такси на углу Деланси и Баури, я все еще находился в состоянии неопределенности. Быстро шагая вверх по Деланси-стрит, я не переставал размышлять и спорить с самим собой. Я только что вернулся из мира, наполненного покоем, солнечным светом и чистотой, из мира, пахнущего свежестью и добропорядочностью, где у меня была нежная, понимающая и очень красивая подруга, с которой я чувствовал себя необыкновенно легко.

И вот я опять на Деланси-стрит. Ко мне вернулось мое обычное напряжение. Я потрогал кнопку лежащего в кармане ножа и настороженно вгляделся в лица идущих навстречу людей. Я весь был словно туго натянутая струна. Я надвинул на лоб шляпу и поднял воротник пальто. Мое лицо вновь стало мрачным и надменным. Да, я вновь стал Башкой с Пером с Деланси-стрит.

Да, все предопределено. Это и есть я. Башка. И это и есть моя жизнь, и ничего тут не поделаешь. Мне, городскому хищнику, неожиданно захотелось на травку, на солнышко, захотелось стать ягненочком.

Я рассмеялся над самим собой. Какой же я идиот. Да, лопоухий идиот. Подумать только, мне захотелось жизни, в которой каждый последующий день похож на предыдущий. Нет, моя жизнь здесь. Зачем себя обманывать? Вот мой Ист-Сайд, моя Деланси-стрит с ее вечным пчелиным гулом и зловонными ароматами. А белый чистый пляж и золотистый теплый солнечный свет не для меня. Мое место здесь.

И даже если бы я мог жить по-другому, разве другие люди приняли бы меня? Никогда. На мне клеймо. Мы все заклеймены. Взгляни на людей, идущих тебе навстречу. Они жмутся по сторонам улицы, они уступают тебе дорогу. Они боятся. Они не верят тебе. Они говорят о тебе за твоей спиной: «Он был испорченным ребенком, он очень испорченный человек, и он останется таким всю свою жизнь. Это Башка, с Пером с Деланси-стрит. Взгляните на него. Он аморальный тип. Он вор. Он убийца». Ладно, не стоит об этом думать. К черту все. Для меня – нож в кармане, пистолет под мышкой и неуважение ко всему, что имеет отношение к закону.

Я вошел в салун Толстого Мои. Ребята были там и, как всегда, резались в карты. Макс даже не поднял головы при моем появлении.

– Что, явился из своего отпуска? – ехидно проговорил он. Я молчал. Косой коротко кивнул мне. Простак поздоровался и улыбнулся.

Я сел за стол и налил себе двойную порцию виски. Потом вытащил из ящика стола точильный камень и начал править свой нож. Они продолжали меня игнорировать.

Я посмотрел на Макса. Бог ты мой, он выглядел просто ужасно. Я никогда еще не видел его таким помятым. Когда он раздавал карты, было видно, как трясутся его руки. Лицо его было желтовато-бледным, а под глазами появились мешки. Что касается самих глаз, то они были ярко-красного цвета от многочисленных кровоизлияний. И такая перемена за какие-нибудь три недели! Ну и ну, кто-то действительно хорошо выжал парня. В конце концов Максу надоело, и он с яростью швырнул колоду в дальний конец комнаты.

– Ни черта не везет, – выругался он и выпил подряд два стакана виски. – Нам тут пришлось здорово поработать, – проворчал он. – Где тебя черти носили?

– Да? – произнес я, не переставая точить нож.

– Было полно дел, одно хуже другого.

– Какого сорта? – поинтересовался я.

– Угоны, какая-то эпидемия угонов. Мы как раз обираемся заняться одним, вот ждем, когда поступит кое-какая информация от водителя.

Я кивнул. Макс продолжал:

– Кроме того, Общество теряет множество катеров.

– Тоже угоны? – спросил я.

– Да, угоны и еще таможенники, – проворчал Макс.

– Ну, это заботы парней из Бруклина, – заметил я.

– Да, у Анастасия забот полон рот, – добавил Простак, поднимаясь с места. Он незаметно подал мне знак, и я не спеша прошел вслед за ним в другой конец комнаты, где он принялся изо всех сил лупить по боксерской груше.

– Как тебе Макс? – шепотом спросил он, нанося очередную серию ударов.

– А что с ним?

– Он все ночи проводит с этой стервой Бетти. Мазохисткой, женой наводчика Джона.

– По нему и видно, – заметил я.

– Она его здорово заездила, – пожаловался Простак.

– Эта сучка за неделю может заездить десятерых мужиков, – посочувствовал я.

– Это иссушает мозги, – добавил он.

– Если бы только мозги, – возразил я. – Это делает из мужика мумию.

В дверях показалась голова Мои. Заметив меня, он сказал:

– Привет, Башка.

– Привет, Мои, – ответил я.

– Хорошо отдохнул?

– Очень хорошо.

– Там пришел водитель, Хоган, – сообщил Мои. – Впустить его?

В ответ на этот невинный вопрос Макс ворчливо заметил:

– И на кой тогда черт его послали из конторы cюдa? Естественно, пусть войдет.

Мои некоторое время смотрел на Макса, затем пожал плечами и крикнул:

– Эй, Хоган, можешь войти!

Хоган оказался приземистым лысым ирландцем со сломанным носом.

Макс не мешкая приступил к делу:

– Ты думаешь, что сможешь опознать тех двух молокососов, которые увели твой грузовик?

– Да, Макс. Я думаю, что знаю двух парней, которые на меня напали. Я уже видел их однажды, только не помню где.

Макс затянулся сигарой и пристально посмотрел на Хогана.

– Они что, итальяшки или евреи, или кто-нибудь еще?

– Нет, они ирландцы, это я могу сказать совершенно точно. Они походили на двух свихнувшихся чертей вроде тех, что запихивают грешников в котлы на адовой кухне Типичная парочка малолетних хулиганов из Хадсона.

– Эти молокососы знали, что совершают налет на ценный груз с выпивкой, принадлежащий Обществу?

– Не могу сказать, – ответил Хоган. – Эти проклятые ирландские ребята из преисподней не уважают не только Общество, но и самого дьявола.

В голосе Хогана прозвучала нотка гордости.

– Каким образом смотритель склада выпустил тебя в рейс без охраны? – продолжал Макс. Хоган растерянно поскреб в затылке.

– Ну и вопросики. – Он нашарил в кармане сигарету и судорожно закурил. – Знаю только, что мне – дали адрес и велели отправляться. Я выехал на Вест стрит и дал по газам. Но я уехал не больно-то далеко. Дорогу мне перегородила машина, а из нее выскочили эти черти с железными прутьями. Они забрали весь мой груз, а меня оставили стоять посреди улицы как послед него идиота.

– А кто сейчас работает начальником склада? – спросил я.

– Тот же самый парень, что и раньше, по фамилии Херринг, мистер Херринг, – ответил Хоган.

– Кажется, я его помню, – заметил я. – Он не много больной, все время кашляет и сплевывает.

– Ага, кашляет и сплевывает, – поддакнул Хоган.

Говорить больше было не о чем. Мы просто сидели и молчали.

Хоган оглядел наши невозмутимые лица и жалобно спросил:

– Надеюсь, вы не думаете, что я как-то с ними связан? Честное слово, ребята, это все что я знаю.

Мы его успокоили:

– Вовсе нет, Хоган. Мы ни в чем тебя не обвиняем и не подозреваем. Единственное, чего мы от тебя хотим, это чтобы ты назвал нам место, где могут ошиваться эти малолетки. Мы научим их уважать взрослых и вернем назад товар. Мы вообще никого не обвиняем.

– Я точно знаю, что где-то видел этих двоих, – задумчиво произнес Хоган. Он почесал небритый подбородок, затем пожал плечами, всем своим видом показывая, что недоволен своей забывчивостью. – Какой же я дурак! – сказал он. – Я никак не могу вспомнить место, но это должно быть где-то в районе Вест-Сайда, в одной из тамошних забегаловок.

– В скольких забегаловках ты околачивался последнюю пару месяцев? – спросил я.

Хоган снова потер свой массивный, заросший черной щетиной подбородок.

– В пяти или шести… Может быть, в семи… Наверное, так, – ответил он. Макс вскочил на ноги.

– Нет смысла продолжать эту болтовню. Поехали. Хватит рассусоливать, груз был слишком ценным, чтобы мы могли позволить себе его потерять.

В разговор вмешался Простак:

– А когда мы поймаем этих сосунков, мы зажарим их во фритюре.

Мы загрузились в «кадиллак» и помчались в Вест-Сайд. В течение двух часов мы с Хоганом посетили по меньшей мере пятнадцать пивнушек.

В глубоких сумерках наш «кадиллак» скользил по одной из вест-сайдских улиц, когда Хоган вдруг взволнованно замахал рукой, указывая на какое-то здание.

– Вот это местечко очень похоже, – воскликнул он. – Тормози! Думаю, это то самое место, где я встречал этих ребят, – пивная Фитиджеральда. Тут часто сшиваются хадсонские бездельники.

С грацией скаковой лошади на подходе к кормушке «кадиллак», ведомый Косым, резко сбросил скорость и изящно подкатил к краю тротуара. Вслед за Хоганом мы вошли в пивную. Пивная Фитиджеральда мало чем отличалась от той, которую посещают попавшие в ад грешники. В огромном помещении не было ничего лишнего: длинная стойка бара и несколько столов и стульев, расставленных в полном беспорядке тут и там. Разношерстная клиентура состояла из портовых грузчиков, водителей грузовиков и мелких хулиганов, по преимуществу ирландских кровей. Наш приход был встречен с оскорбительным невниманием. Пока мы добирались до столика в углу зала, Хоган успел оглядеть присутствующих.

– Нет, их тут нет, – сказал он, – но, кажется, я видел их именно здесь.

Мы заказали по двойному виски. Потягивая из своего стакана, Хоган уверенно подтвердил:

– Да, точно, именно здесь я их и видел. Как пить дать.

– Хорошо, побудем здесь некоторое время, – неохотно пробормотал Макс. – А то вдруг ты и впрямь знаешь, о чем говоришь, и эти два урода действительно сюда завалят.

Казалось, что за выпивкой и ничего не значащими разговорами мы провели много часов. Время от времени прибывали новые гости, и наконец наше терпение было вознаграждено. Двое подвыпивших молодых парней уверенно вошли в зал и проследовали прямо к бару. Хоган взволнованно прошептал:

– Это они. Те самые молокососы.

Он взволнованно замахал рукой в их сторону. Макс осадил его:

– Ладно-ладно, Хоган. Поутихни, смотри, как бы в заварушке тебе не прищемили носа.

Мы подошли к бару и встали за спинами парней. Один из них резко обернулся, видимо, почувствовав надвигающуюся опасность. Он узнал Хогана и понял, зачем мы пришли. Я следил за его руками. Когда его правая рука скользнула к заднему карману, я взялся за рукоятку ножа. Он успел наполовину вытянуть из кармана пистолет, я нажал на кнопку и глубоко всадил в тыльную сторону его ладони сверкающее лезвие. Он вскрикнул от боли, оружие со стуком упало на пол.

Все словно зачарованные молча уставились на окровавленную руку парня. В комнате повисла мертвая тишина. Затем раздался звук двойного удара: кулак Макса врезался в челюсть второго парня, и тот попытался пробить пол головой.

– Вы оба, быстро на выход! – прорычал Макс.

Парень с окровавленной рукой немного замешкался. Макс ухватил его за загривок и швырнул так, что тот без остановки долетел до входной двери. Движение Макса запомнйло мне, как бармен швыряет кружку с пивом, посылая ее на другой конец стойки.

Второй парень продолжал лежать на полу, упрямо отстаивая свое право на отдых.

– Просыпайся, сонная тетеря, а то простудишься.

Простак пнул его в живот. Парень застонал и послушно встал на задние лапы, придерживая передними живот. Косой и Простак выволокли его на улицу.

Мы уложили их на пол «кадиллака» и загрузились сами. Всю дорогу до Толстого Мои они выполняли роль ковриков для наших ног. Когда мы втащили их в нашу комнату, они уже были всего лишь парочкой перепуганных ребятишек.

Парень, рука которого все еще кровоточила, жалобно прохныкал:

– Не надо больше, а, парни. Мы друзья Оуни Мэддэнса.

– Значит, вы знаете, что Оуни входит в Общество, и все равно плохо себя ведете, – проворчал Макс и смазал ему по губам. Тот упал на четвереньки и заныл:

– Мы просто были пьяны.

– У нас была наводка, – захныкал второй. Они без всякого стыда просили нас о пощаде.

– Не бейте нас больше, ребята. Клянемся, мы больше никогда не сделаем такого, – взмолился один из них.

– Ну ладно, вы скажете нам, кто вас наводил? – спросил я.

Парень поспешно закивал:

– Да, да, мы все сделаем, только не бейте.

Они сообщили нам имя человека, который навел их на грузовик, а также адрес, по которому они доставили товар.

– Мы научим этого парня хорошим манерам, – скупо пообещал Макс.

– А вы, случайно, не трогали товар до того, как его передать? – спросил я.

– Нет, мы ничего не трогали, честное слово.

Тут вмешался второй.

– Да у нас и времени не было. Мы доставили товар через полчаса после того, как взяли его у того водителя. Клянусь Богом.

– А кто вам заплатил? – спросил я.

– Мы ведь уже сказали, что его зовут Гордон. Мы встретились с ним в баре. Он сказал, что дело чистое. Честное слово, мы не знали, что это грузовик Общества. Если бы знали, то не согласились бы ни за какие деньги.

– Мы знаем, что это вредно для здоровья, – добавил второй.

– Идти против Общества.

– Этот парень такой, небольшого роста, худой и с усами? – спросил я. Это был выстрел вслепую.

– Да-да, это он, – сразу же согласились они.

– Прежде чем заговорить, он всегда прочищает горло? – продолжал я. – Как будто у него с нервами не в порядке.

– Да, это тот самый парень. Он еще все время сплевывает.

С язвительной вежливостью я сказал:

– Ну что, Макс, похоже, нам следует нанести визит нашему другу, мистеру Херрингу?

Макс мрачно кивнул.

– Ладно, парни, мы скоро вас отпустим, – сказал я. – Надеюсь, вы понимаете, что надо держать язык за зубами и больше не соваться в чужие дела?

– Да, конечно, клянусь вам.

– Клянусь Богом, – с горячностью закивал другой.

– Довольно, уматывайте отсюда! – рявкнул Макс. – Нет, погодите.

Я наклонился к Максу и зашептал ему на ухо.

– Хорошо, хорошо, – нетерпеливо перебил меня Макс. Я повернулся к парням:

– Мы займем еще около часа вашего времени, а потом отпустим. Мы хотим, чтобы вы немного с нами прокатились.

– Давай пошли, – резко прервал меня Макс. – Какого черта ты разводишь с этими мерзавцами такие церемонии!

Парень с раненой рукой испуганно сжался. Я решил его подбодрить:

– Не беспокойся, детка, это не будет путешествием в один конец.

Судя по его взгляду, он мне не поверил. Я продолжил:

– Мы хотим взять вас с собой в гости к мистеру Гордону.

Макс подтолкнул его и сказал:

– Поедешь как миленький. А не то…

Мы всей компанией влезли в «кадиллак». Когда мы уже подъезжали к складу, я сказал Косому:

– Будешь с ними в машине, пока не позовем.

Простак постучал в дверь склада на Вест-стрит условным стуком – два сильных и три слабых удара. Макс вынул из кармана монету и стал царапать ею стену, нетерпеливо приговаривая:

– Ну открывайте же скорее, открывайте.

Массивная дверь медленно открылась внутрь, и на нас пахнуло зловонием. В складе стояла кромешная темнота. Макс прошипел:

– Какого черта вы не включаете свет?

У порога появилась невысокая, худая фигура. Человек нервно покашлял и судорожно выдохнул:

– Это ты, Макс?

– Да, Херринг. А ты ждешь кого-нибудь еще? Тень Бешеного Мика? – зловеще пошутил Макс.

– Нам нужно быть осторожными. Сам знаешь, Макс, у нас тут много всяких ценных вещей, – проныл Херринг.

– Но у тебя тут должны быть охранники? – рявкнул Макс. – Где они, черт побери?

– Мы здесь, Макс, – раздался чей-то голос из-за полуоткрытой двери.

Херринг зажег карманный фонарик. Его луч выхватил из темноты фигуры пятерых людей, полукругом стоявших вокруг входа. У двоих были ручные пулеметы.

– Где же вы, ребята, были вчерашней ночью, когда Хоган отправился в поездку без охраны? – издевательски спросил Макс.

– Спроси Херринга, – посоветовал раздраженный голос. – Он за все отвечает. Он дает приказания. Мы были здесь. Мы даже не знали, что собираются отправлять груз.

– Хорошо, хорошо, – примирительно заметил Макс. – Это ты, Малютка Дятел?

– Да, Макс, – ответил раздраженный голос.

– Хорошо, давайте пройдем в контору, – сказал Макс.

Следуя гуськом за Херрингом, несущим фонарь, мы проделали извилистый путь, преодолевая по дороге различные препятствия. Со всех сторон высились груды принадлежащих Обществу товаров: тысячи упакованных игровых автоматов, огромные стеллажи с ящиками и коробками с отечественными и импортными алкогольными напитками. Эти горы ящиков поднимались до самого потолка. Здесь же были и сотни стальных канистр, наполненных чистейшим спиртом, только недавно произведенным в Нью-Джерси на принадлежащих Обществу подпольных дистилляторах.

Мы ощупью пробрались между гигантскими пирамидами из бочек с черной патокой, которую обычно используют для производства дешевого рома.

За моей спиной Простак успел произвести в уме кое-какие подсчеты:

– Тут валяется на миллион долларов всякого барахла. Верно, Башка?

– Миллиона на два, мой мальчик, – ответил я.

Херринг открыл дверь и зажег в комнате свет. После густых сумерек склада мы почувствовали себя так, словно вышли на залитый солнцем пляж из темной кабинки для переодевания. Некоторое время мы могли лишь беспомощно щуриться друг на друга.

Макс расположился за столом Херринга. Обведя комнату рукой, он произнес бесстрастным тоном судьи:

– Прошу вас сесть, господа, и говорить правду и ничего кроме правды. И чтобы никаких выкрутасов. – И он свирепо посмотрел на Херринга и охранников.

Херринг с несчастным видом встал со своего места и робко прочистил горло, собираясь что-то сказать. Макс прервал его на полуслове. Оскорбительно-вежливым тоном он произнес:

– Мой дорогой мистер Херринг, в свое время вы тоже получите слово. Пожалуйста, присаживайтесь. Вначале я хотел бы выслушать свидетелей.

Херринг промычал что-то нечленораздельное. Макс грохнул своим огромным кулаком по столу, и мистер Херринг осел на стул, тихо бормоча:

– Я имею право на справедливый суд. Я не виноват.

– Да, вы имеете право, дорогой мистер Херринг. И если вы не виноваты, то вы не виноваты.

Макс зловеще улыбнулся. Он вел себя, как кот, решивший поиграть с мышью. Мне это не нравилось.

– Итак, Малютка Дятел, – обратился Макс к сварливому охраннику с ручным пулеметом, – отдай свою игрушку Башке и давай послушаем, что ты нам скажешь.

Малютка Дятел послушно протянул мне свое оружие и сказал:

– По правде сказать, Макс, мы ничего не знаем.

– Хорошо, Малютка Дятел, – продолжил Макс. – Чем вы, ребята, занимались в тот день?

Раздраженный Малютка Дятел неожиданно робко и смущенно ответил строгому суду:

– Мы играли в карты возле ящиков с пивом.

– И попивали пивко? – высказал предположение Макс. Малютка Дятел виновато кивнул. Тут вмешался еще один охранник:

– Но мы получили разрешение мистера Херринга. Макс, я помню, как он сказал: «Идите и раскупорьте по паре бутылочек. Грузовик еще не скоро будет готов». Это его слова.

– Ага, – подхватил третий. – Сейчас я припоминаю. Часа через два я пошел в туалет. По дороге я заскочил к мистеру Херрингу и спросил его, неготов ли грузовик. Он сказал, что грузовик уже уехал.

– И тебе не показалось странным, что грузовик уехал один, без вашего сопровождения? – поинтересовался Макс. Охранник совсем упал духом.

– Сказать по правде, Макс, мы все к тому времени хорошо окосели от этого пива.

– Окосели, ну и ослы, – рассердился Макс. – Если вы пьете и не знаете, что творится у вас под носом, если вы косеете от пива, то надо кончать пить на работе!

– Хорошо, Макс, – промямлил свидетель. – Но мы пили это чертово голландское пиво.

– Крепкое, зараза, – прокомментировал другой.

– В следующий раз будете пить отечественное, – сухо сказал Макс.

Я наблюдал за Херрингом все время, пока Макс выстраивал перед ним стену из обличающих показаний.

Тот понимал, что песенка его спета и что Макс играет с ним в очень опасную игру.

Обмякший на стуле Херринг представлял собой весьма жалкое зрелище. Правая сторона его лица непрерывно подергивалась. Его беспомощный, полный ужаса взгляд блуждал по комнате, ища дорогу к спасению. Он походил на загнанную в угол крысу. Да, парень понимал, что ему крышка. Он знал, зачем мы здесь. Я почувствовал, что жалею его. Но на кой черт он это сделал? Общество платило ему три сотни в неделю. Зачем он все это сделал? Расточительная жена? Понадобились деньги на дорогую девку? Или лошади? К черту. Не имеет смысла тратить на него сочувствие. Это наша работа. Идиот сам вырыл себе могилу, и мы поможем ему устроиться в ней поудобней. Впрочем, пусть начальство решает, что с ним делать. До меня донесся голос Макса:

– Эй, Башка, ты что, грезишь наяву? Я к тебе обращаюсь.

Мне его тон не понравился.

– Да, Макс? – нехотя отозвался я.

– Давай сюда Косого и главных свидетелей.

Макс явно наслаждался ролью судьи и обвинителя. Я взял с собой фонарь Херринга и вышел из комнаты. Я пробрался сквозь складские завалы, открыл дверь и позвал Косого. Он вошел вместе с двумя парнями. Я проводил их в комнату.

Когда Херринг увидел, кого я привел, мне показалось, что он отдаст концы прямо здесь, на своем стуле. Выпучив от ужаса глаза, он уставился на парней. Затем он закашлялся и чуть не подавился собственной слюной. Ледяным голосом Макс спросил:

– Ну что, молокососы, узнаете парня, который вас наводил?

– Да, вот он.

Их ответ подействовал на Херринга, словно удар грома. Лицо его перекосилось от ужаса, и он истерически закричал, обхватив голову руками:

– Нет, нет, это не я, не я!

– Не ты? Ты, крысиное отродье. Они ведь сказали, что это был ты.

– Нет, не я, – простонал он.