Текст книги "Однажды в Америке"

– У меня хранятся деньги прямо в этом здании. Я их отдам. Вы отпустите меня?

– Сколько? – спросил я.

– Сорок пять тысяч.

– Да, это подходит. Где они?

– Вы сдержите свое слово? – проныл он.

– Да, – ответил я.

– Где ты их прячешь?

– В холодильнике.

– В холодильнике? – изумился я.

– Да, в холодильнике, который стоит в комнате кассира.

– Ладно, пошли посмотрим, – сказал Макс и жестом приказал боссу встать.

Мы прошли в комнату кассира и открыли холодильник. Там были только бутылки с молоком. Босс засунул в холодильник руки и, пыхтя от натуги, попытался вытащить поднос для льда. Тот самый, с которым я не стал связываться утром.

– Деньги там? – спросил я. Он кивнул.

– За сорок пять тысяч я, пожалуй, не пожалею свой нож, – сказал я и начал долбить лед.

Хорошенько поддолбив его у основания подноса, я рванул ледяной куб на себя и чуть не свалился вместе с ним на пол. Куб не был прозрачным, лед имел белый цвет.

– Ты добавлял в воду молоко, когда замораживал все это? – спросил я.

Босс кивнул. Мы отнесли куб в туалет и засунули под водопроводный кран. Когда лед подтаял, я легонько постучал по нему ножом и извлек из него сверток, обмотанный белой клеенкой. В свертке находилось девяносто пятисотдолларовых купюр. Пересчитав их, Макс удовлетворенно кивнул.

– Все в порядке.

– Значит, вы меня отпустите? – обеспокоенно спросил босс. – Я могу завтра открыть казино?

– Слушай, я тебе ничего не говорил насчет казино, – сердито ответил Макс. – Я обещал, что мы тебя отпустим. И это все. Не пытайся пудрить мне мозги. Ты что, думаешь, что меня пальцем делали, ублюдок?

Макс отвел в сторону Косого и что-то прошептал ему на ухо. Я расслышал только слово «бензин». Косой кивнул и вышел. Оставив Простака с боссом, мы с Максом спустились в подвал. Глазастик и охранник мирно лежали на своих местах. Оба были в стельку пьяны.

– Как дела, малыш? – спросил я у Глазастика.

– Отлично, – ответил Глазастик, и его лицо расплылось в бессмысленной улыбке.

– Мы тебя сейчас понесем, ладно? – спросил Макс.

– Мне все равно, чем вы будете заниматься, – ответил Глазастик и захихикал. Макс осторожно взял его на руки и произнес через плечо:

– Давайте все наверх. И прихватите своего недобитка.

Мы все собрались в зале. Раненых положили на стол для игры в кости, и я налил обоим по стакану виски. Макс встал лицом к группе пленников.

– Мне жаль, что вам досталось, ребята, – произнес он. – Но ваша преданность этому дешевому сукину сыну была куда больше требуемой. Мы навсегда увольняем этого скота. Для него казино больше не существует. Нас вы не видели. Если начнете болтать про нашу встречу, то обещаю, что мы сюда вернемся и устроим для непонятливых групповые похороны.

Макс прошелся перед ними, многозначительно помахивая пулеметом. Затем он передал пулемет Простаку и достал из кармана пачку денег. Отсчитав тысячу долларов, он подошел к парню с восемью пулями в ногах.

– Держи тысячу. Думаю, этого хватит до того времени, пока ты не оправишься.

Парень тупо уставился на протянутую руку с деньгами. Затем боль, страх, алкоголь и вид денег сделали свое дело. Он истерично захохотал, временами срываясь на рыдания. В конце концов он схватил деньги и пьяным голосом произнес:

– Спасибо, мистер. Вы замечательный человек. Спасибо.

Парню со сломанным носом Макс сунул пятьсот долларов. И столько же вручил кассиру Си. Остальным было роздано по двести долларов.

– Что, выплачиваешь выходное пособие? – пошутил я. Макс не успел ответить. В дверях появилась голова Косого.

– Эй, Макс, я все приготовил! – крикнул он.

– Хорошо, оставь пока снаружи. – Макс обернулся к пленным и предупредил их еще раз: – Значит, поняли? Вы, ребята, ничего не видели, ничего не слышали и ничего не знаете. Иначе… – Макс многозначительно посмотрел на пулемет в руках Простака.

Мы с Максом вышли на улицу. У дверей стояли две двадцатилитровые канистры с бензином. Макс постучал по ним ногой.

– Полные?

– Под завязку, – ответил Косой. На автостоянке находились «бьюик» и «плимут». – «Бьюик», наверное, принадлежит боссу, – рассеянно проговорил Макс, а затем обратился ко мне: – Башка, пора кончать, давай всех на выход.

Мы поспешно вернулись в зал. С любовной заботливостью Макс взял Глазастика на руки и, вынеся из казино, бережно уложил на заднее сиденье «кадиллака». Парня, раненного в ноги, мы положили в «бьюик».

– Ты водишь машину? – спросил Макс у Си.

– Да, – ответил тот.

– Отлично, поведешь «бьюик». Остальные давайте в «плимут». Веселый, ты сядешь за руль, а Пипи проследит, чтобы эти парни не помешали тебе вести машину. – Макс продолжал давать короткие распоряжения: – Си, будешь следовать за «кадиллаком». Веселый, держись сразу за «бьюиком». Понятно?

Они кивнули, и Макс подошел к Косому, усевшемуся за руль «кадиллака».

– Сейчас вниз по дороге, за тот поворот, – сказал он, показав направление. – И ждите нас там.

– Понял, – ответил Косой.

Колонна из трех машин тронулась с места. Мы подождали, пока они не скрылись за поворотом, потом Макс взял одну из канистр. Указав на другую Простаку, он произнес:

– Давай в подвал. Разольешь там три четверти канистры. И действуй старательно, полей все вокруг. Только смотри, не попади на одежду.

Простак коротко кивнул, подхватил канистру и исчез в здании.

– Ты подождешь меня внизу, Башка. Я займусь чердаком, – сказал Макс.

Я обошел первый этаж, с сожалением глядя по сторонам. Здание было слишком хорошо, чтобы его уничтожать. При правильном ведении дел здесь можно было бы делать очень большие деньги. Я был уверен, что Общество смогло бы получать от этого казино до полумиллиона долларов чистого дохода в год. Я подумал, что Макс слишком уж поспешно решил использовать крайние средства. Может, он и прав, но в этом все равно было что-то постыдное. Такое прекрасное здание… Первым появился Макс.

– Простак все еще внизу? – спросил он.

– Да. Он, наверное, очень старается, – ответил я.

Макс сноровисто продолжил работу, расплескивая бензин по полу такими же движениями, какими уборщики расплескивают воду, прежде чем подмести. Появился улыбающийся Простак.

– Я выполнил отличную работенку, – сообщил он.

– Молодец. Давай выливай остатки в другом конце зала, – сказал ему Макс.

Я с сожалением наблюдал, как они старательно поливают из канистр все вокруг. Когда они закончили, Макс сказал:

– Давай, Простак, дуй в подвал. Спички у тебя с собой?

Простак кивнул.

– На тебе для облегчения бумажный фитиль, – сказал Макс и, плотно скрутив в трубку газету, сунул ее Простаку. Затем скрутил еще несколько газет и обратился ко мне: – Ладно, Башка. Ты начинай тут, а я пойду на чердак. Только будь осторожен.

Пройдя в дальний конец зала, я запалил бумажный факел. Остальное оказалось еще проще. Достаточно было поднести факел к окропленным бензином полу или мебели, как они мгновенно вспыхивали.

Рев огня подействовал на меня опьяняюще. Мне хотелось сорваться с места и запрыгать по комнате с воплями и смехом. Видимо, каждый из нас в душе немного поджигатель. Макс, смеясь, спустился с чердака.

– Как дела, Башка? – крикнул он. – Простак все еще внизу? Он очень старательный работник, верно?

– Макс со смехом подбежал к открытому люку в подвал и заорал вниз: – Эй, Простак! Давай вылазь. Ты что, еще не кончил?

Из дыма, повалившего из подвала, появился Простак. Лицо его было черным от сажи и весело улыбалось.

Смеясь, словно маленькие дети, мы выскочили из горящего здания и остановились чуть поодаль, чтобы полюбоваться результатом своей работы.

– Черт возьми, правда замечательно? – прокричал Макс, танцуя вокруг нас. – Настоящий праздник. Как в ночь после выборов в Ист-Сайде.

Он хлопнул меня по спине и прошелся по газону, отплясывая джигу.

Пламени понадобилось всего несколько минут, чтобы прорваться сквозь крышу здания. Затем языки огня взметнулись вдоль стен, и все казино превратилось в один огромный костер. Откуда-то издалека до нас донеслись звуки пожарной сирены. Всю дорогу до «кадиллака» мы проделали бегом.

Колонна из трех автомобилей двинулась по шоссе в направлении Нью-Йорка. Проехав около двадцати километров, мы свернули на глухую проселочную дорогу и остановились.

– Веселый и Пипи, берите босса и давайте в «кадиллак», – распорядился Макс. Затем он подошел к парню, раненному в ноги, и спросил: – Как дела, приятель?

– Опять стало больно, – скривившись, ответил охранник. – У меня больше не осталось виски.

– Значит, тебе пора домой, приятель. Эй, Си, как только окажешься в городе, сразу же отвези этого парня в госпиталь.

– Конечно, – ответил Си.

– Кто-нибудь из вас водит машину? – спросил Макс у остальных.

Второй охранник сел за руль «плимута». Мы проводили взглядами две машины, выехавшие на шоссе и повернувшие в сторону города.

– Что вы хотите сделать со мной? – испуганно спросил босс.

– Тебе не о чем беспокоиться, приятель, – мрачно произнес Макс.

– Но вы же обещали меня отпустить! – отчаянно проскулил босс. Мы ничего не ответили.

Проехав еще километров восемь по проселочной дороге, мы остановились.

– Ты тоже приехал, болтун! – пролаял Макс. Босс, словно лунатик, вылез из машины. Мы с Максом отвели его далеко в лес и поставили спиной к дереву. Макс приставил к уху босса револьвер и проскрежетал: – Молись, гад!

Босс рухнул на колени и замычал что-то нечленораздельное. Макс рассмеялся и засунул револьвер в кобуру.

– Ладно, ублюдок. На сей раз мы сдержим свое слово. Но если ты квакнешь что-нибудь лишнее или попытаешься вернуться к прежней деятельности, то мы скормим тебя червям. Ты понял?

Босс обмяк и расстелился по земле, тихонько всхлипывая и бормоча, что клянется всеми святыми вести себя как следует.

– Кроме того, – продолжил Макс, – у нас припасены козыри на тот случай, если ты что-нибудь забудешь. Это твои фальшивые списки избирателей. Я в любой момент могу послать их противоположной партии. Уловил? Так что лучше всего для тебя будет поскорей выйти в отставку.

– Да, – с трудом выдавил из себя босс. – Честное слово, обещаю, что сделаю все, как вы сказали.

Макс резко развернулся на каблуках, и мы оставили босса сидеть на земле. Когда мы вернулись к машине, Косой спросил:

– Мы что-то не слышали выстрелов. Ты его прикончил ножом, да, Башка?

– Нет, Макс просто попугал его, – ответил я.

Выехав на шоссе, мы проделали километров пятнадцать в том направлении, откуда, только что приехали, и, немного не доехав до курорта, свернули на дорогу, ведущую в сторону Филадельфии.

Когда мы оказались на окраине, Макс позвонил Лу-Лу – главному человеку Общества в Филадельфии. Лу-Лу не было на месте, и Макс переговорил с его заместителем, Джонни. Джонни встретил нас и помог добраться до проверенной в щепетильных делах частной клиники, расположенной в тихом переулке.

Мы занесли Глазастика внутрь. Врач немедленно приступил к работе и при помощи зонда извлек пулю из плеча. Макс сказал Джонни, что мы на всякий случай хотели бы пересидеть в городе пару дней, и попросил разместить нас на это время. Джонни задумчиво выпятил губы, покрутил головой, затем подошел к доктору и о чем-то с ним пошептался. Доктор улыбнулся и кивнул. Джонни вернулся к нам и спросил:

– Вас устраивает это заведение?

– Вполне, – ответил Макс.

– А сестры здесь есть? – с надеждой поинтересовался Косой.

Врач хохотнул:

– Сестры приходят, только когда я делаю аборт.

Клиника располагалась в обшарпанном деревянном здании, состоящем из десяти комнат. И вся она была в нашем распоряжении. Кроме доктора и нас, единственным постояльцем являлся сгорбленный старик, который стряпал и убирал помещения. Старик не проявлял никакого интереса к происходящему и как ни в чем не бывало занимался своими делами, что-то тихонько бормоча себе под нос.

– Судя по его поведению, у него должно быть множество денег на счету в банке, – заметил Косой.

– Кстати, о деньгах, – сказал Макс. – Ты мне напомнил. Пора бы их и разделить.

Мы поднялись на второй этаж. Простак, Пипи и Веселый выложили свою добычу. Вычтя все расходы, Макс разделил оставшиеся деньги на семь равных частей.

Чуть позже мы с Максом начали возиться с пулеметом: разобрали его на части, хорошенько почистили и вновь собрали. Это был армейский ручной пулемет системы Браунинга, который весил около семи килограммов. Макс с довольным смешком произнес:

– А я отлично наловчился обращаться с этой штуковиной?

– Посредственно, всего лишь посредственно, – ответил я.

– Почему? Я и целился ему в ноги. Не забывай, что он был движущейся мишенью. Я попал восемь раз, по четыре в каждую ногу. Если это не хорошая стрельба, то что тогда ты считаешь хорошей?

– Ты промазал больше, чем попал, Макс. Ты дал трехсекундную очередь, а значит, выпустил больше двадцати пуль.

– Ладно-ладно, всезнайка. Как-нибудь мы заберемся в глухомань и тогда посоревнуемся. – Макс улыбнулся.

Глава 29

Целых два дня мы только спали, играли в карты, пили, закусывали, читали газеты и слушали, как Косой играет на гармонике. Для нас это были два дня ленивого, идиллического отдыха. Для Глазастика это был восстановительный период, после которого он встал на ноги. На прощание Макс вручил доктору тысячу долларов за его труды и наше проживание в клинике. Мы прямиком направились в Нью-Йорк. Шины монотонно шуршали по горячему бетону шоссе. Влажный жаркий ветер врывался в открытые окна автомобиля.

– Да, жара, как в ист-сайдских пекарнях накануне еврейской Пасхи, – заметил Макс.

Меньше чем через два часа «кадиллак» уже пробирался сквозь плотный поток автомобилей нижнего Манхэттена.

– Вот и наш милый дом, старый, добрый, вонючий Ист-Сайд, – весело пропел Косой, посылая в окно воздушные поцелуи. Темная задняя комната у Толстого Мои с ее влажной прохладой и освежающим запахом пива показалась нам после жаркой и пыльной дороги просто райским уголком. Мы сбросили пиджаки, повесили на спинки стульев револьверы и растянулись в креслах с чувством удовлетворения от того, что мы снова дома.

На следующий день мы с Максом отправились в главный офис, чтобы сообщить, как прошла операция. Фил поздравил нас с успешным выполнением задания.

– Вы у руля, ребята, – сказал он. – Скоро вы поймете, что это означает. А пока у меня есть для вас небольшое дельце. Его нам подбросил наш приятель из муниципалитета. Городские власти попали в затруднительное положение из-за забастовки лифтеров. Похоже, что у них нет возможности взять ситуацию под контроль. Так что придется заняться этим делом. Газеты и общественность уже начали выражать свое недовольство. С нашей стороны это будет демонстрацией Дружеского расположения к властям. Кроме этого мотива, Общество не имеет каких-либо собственных интересов в деле.

– Да ну? – сказал я.

Фил усмехнулся:

– Ладно, ладно. Я забыл, что имею дело с Башкой. От этого парня ничего не скроешь. Ладно, я открою карты. Мы хотим взять профсоюз под свой контроль, исходя из обычных для подобного случая интересов.

Он с улыбкой наклонил голову. Мы с Максом знали, что понимается под обычными интересами: усиление влияния, возможности для вымогательства, незаконное получение доходов. Фил продолжил:

– Как я уже говорил, мы получили благословение городских властей…

Я перебил его:

– Мы не заметили никаких пикетов на улицах. Когда началась забастовка?

– Бастуют только вдоль Бродвея и на некоторых улицах Вест-Сайда. Начали вчера. Мы хотим, чтобы все кончилось раньше, чем выступления лифтеров перекинутся в другие места.

– Они организованы? За ними кто-то уже стоит? – спросил Макс.

– Это мы выяснили. По большей части это стихийные выступления, и лишь кое-где они носят организованный характер. У меня имеется вся необходимая информация. Профсоюз только начинает организовываться. Так что налицо все признаки становления: грызня за добычу между двумя или тремя уголовными и безответственными группировками, очень небольшое количество штатных профсоюзных работников и вдобавок в этом случае, по-видимому, существует влияние со стороны домовладельцев. Они не упустят случая ухватить кусок для себя. У меня есть точная информация, что все эти ребята собираются провести переговоры между собой в… – Фил пошарил в карманах пиджака, извлек листок бумаги и прочитал вслух: – В «Райском саду», угол Шестидесятой улицы и улицы Колумба. Встреча состоится сегодня в два часа дня.

– Мы знаем это заведение, – сказал я.

– Да, это место, где сшивается этот парень, Везунчик, и его отребье, – добавил Макс. – Он в этом тоже участвует?

– Да, знаменитый Везунчик тоже в деле, и мы хотим, чтобы он из него вышел, – сказал Фил и, окинув нас с Максом быстрым взглядом, добавил: – Никаких крайних мер, просто постарайтесь его убедить, что он будет гораздо здоровее, если займется чем-нибудь другим.

– Он ведь очень известен, этот Везунчик, – заметил я. – Газеты окрестили его неуязвимым, ведь так? Мы сами его не встречали, но, по слухам, его расстреливали и оставляли подыхать раз пять или шесть.

– А как насчет той истории, когда его засунули под машину и переехали? – весело подхватил Макс. – Но так и не смогли прикончить. Говорят, что он словно змея уполз от этих ребят в клинику.

– Да, – добавил я, – за рулем этой машины сидел славный нежный малыш Винсент, который оттяпал ухо у Большого Френци.

– Так вот, – продолжил Фил, – по сообщениям нашего разведывательного отдела этот Везунчик организовал небольшую группу, которая в основном и занимается организацией профсоюза.

Глава 30

Обратно мы возвращались на такси.

– Похоже, что нам подсунули непростое дельце, – произнес Макс

– Да, похоже, – согласился я и подумал о нарочито пренебрежительной манере, в которой Фил поручил нам заняться забастовкой лифтеров. Но королевский указ – всегда Королевский Указ. – Я уже думал над этим, Макс. Мне кажется, что первым делом стоит заглянуть в «Райский сад» и посоветовать Везунчику чтобы он отвалил.

– Да, с этого мы и начнем.

Я взглянул на часы. Было двенадцать.

– Макс, давай заскочим в это заведение пораньше пока они не начали свои переговоры, перехватим Везунчика с его бандой и обработаем их отдельно от остальных.

– Я тоже думаю, что это лучший вариант. – согласился Макс. Мы выехали из плотного транспортного потока, и водитель быстро одолел оставшуюся часть пути.

Косой сидел на стуле у стены и наигрывал «Что я буду делать» – слащавый, привязчивый мотивчик, бывший гвоздем сезона. Полураздетый Простак трудился над боксерской грушей в дальнем конце комнаты. Они встретили нас мимолетными взглядами и вновь полностью отдались своим занятиям. Мы с Максом подсели к столу и не спеша пропустили по рюмочке виски. Затем Макс переглянулся со мной и крикнул:

– Эй, Простак, мы опять при деле!

Простак приблизился к столу и спросил:

– Что предстоит?

– Фил поручил нам заняться забастовкой лифтеров, – ответил Макс.

Простак начал одеваться. Косой перестал играть и поинтересовался:

– Лифты на Третьей авеню?

– Нет. Лифты в административных зданиях, – ответил Макс.

– И кто у них заправляет? – спросил Косой, прилаживая кобуру под левую руку.

– Везунчик, – ответил Макс.

– Этот подонок? – презрительно произнес Простак. – Я знаю этого урода. Его еще называют Везучим Змеенышем. Он околачивается в «Райском саду» на Шестидесятой вместе со своим дружком Гориллой Вилли.

– Я заходил туда с подружкой пару недель назад, – влез в разговор Косой. – Мне сказали, что Большой Майк и Петушок выкупили это заведение у Вилли за пятьдесят тысяч.

– Горилла продал свое заведение? – удивился Простак.

– Так мне сказали, – ответил Косой.

Мы погрузились в «кадиллак» и помчались к Шестидесятой улице. Косой с отчаянной лихостью маньяка лавировал среди потока грузового транспорта.

– Черт возьми, ну ты и гонишь, – заметил Простак.

– Похоже, мы уже подъезжаем? – удивленно произнес Макс. – Косой, ты устроил нам скачки вроде тех, что задавала Пегги. – Он рассмеялся своей шутке.

– Что ты имеешь в виду, Макс? Без остановок?

– Нет, с резкими рывками, подскоками и швыряниями из стороны в сторону.

Пройдя через красиво отделанные входные двери под полотняным козырьком, мы спустились по лестнице на один пролет. Я толкнул дверь, ведущую в зал. Да, нас ждал настоящий сюрприз! Мы полагали, что в это время заведение должно быть пустым, но зал оказался полон хорошеньких девушек. Они были повсюду, это место просто кишело особями женского пола.

Со всех сторон нас окружали экстравагантные наряды, мелодичный щебет женских голосов, симпатичные, накрашенные личики, нежные, благоухающие духами женские тела. Мы стояли, пожирая их взглядами, не в силах сдвинуться с места. Мы стояли, словно охваченные страстью племенные жеребцы, глядящие горящими глазами на табун грациозных кобылок. Первым дар речи обрел Простак. Он издал долгий, полный страсти стон, похожий на волчий вой:

– Уо-о-о-о!

Девицы подхватили этот звук. Со всех сторон к нам понеслось «Уо-о-о-о!», сопровождаемое смехом и призывными посвистами.

– Это настоящий рай! – воскликнул Макс. Откуда-то из глубины помещения к нам поспешил высокий, худощавый мужчина средних лет. В его грациозных, плавных движениях было что-то женственное.

– Эй-эй, девочки, девочки! – закричал он, громко хлопая в ладоши. – Что это за отвратительный переполох?

Бесцеремонно распихав девиц в разные стороны, он остановился перед нами, уперев руки в бока, и, выпячивая губы после каждого произнесенного слова, спросил:

– Чем могу служить, джентльмены?

Он узнал Косого только после того, как тот засмеялся и сказал:

– Привет, Петушок!

– А, привет, – холодно улыбнувшись, ответил мужчина и добавил: – Прошу меня так не называть. Меня зовут Теодор, обращайтесь ко мне по этому имени.

Косой представил нас:

– Это мои друзья – Макс, Простак и Башка. Познакомься с ними, Петушок.

– Меня зовут Теодор, – повторил он, церемонно пожимая нам руки:

Обмениваясь с ним рукопожатием, я испытал слегка отталкивающее чувство. Его рука была влажной, холодной и по-детски маленькой. Он самодовольно ухмыльнулся и многообещающе поскреб мне ладонь.

– О Теодор, какой ше ты дершкий! – насмешливо прошепелявил я.

Этот урод был рад встрече с нами и сказал, что много слышал о каждом из нас. Затем он подался вперед и, тихонько хихикнув, громким шепотом сообщил:

– Вы – известные гангстеры.

– Ох нет! Пожалуйста, все что угодно, но только не это! – игриво простонал я и, обратившись к окружавшей нас толпе прелестниц, попросил: – Девочки, пожалуйста, оставьте нас ненадолго без вашего внимания.

– Кыш! Кыш! Кыш! – закричал Теодор, размахивая руками так, словно разгонял стаю цыплят.

И девицы, словно цыплята, прыснули в разные стороны, весело щебеча и пересмеиваясь.

– Глупые девки, вы что, ни разу не видели мужчин? – бросил Теодор им вдогонку.

– Ну ладно, любовничек, – раздраженно бросил Макс, – когда здесь появится Везунчик?

– О-о, вам нужен он? Он – хулиган, он – подколодная змея! – с отвращением проговорил Теодор.

– Да, Теодор, – сказал я. – Когда он обычно приходит?

Теодор с улыбкой посмотрел на меня, облизал губы и, приоткрыв рот, выразительно поиграл языком:

– О-о, насколько я могу судить, то около двух часов дня.

– Ладно, мы посидим в сторонке и подождем, – сказал Макс.

– А вы не думаете, что приличным считается вначале получить приглашение? – бесстрашно поинтересовался Теодор, с возмущением глядя на Макса.

Я не стал дожидаться, пока Максу придет в голову врезать по его выпяченному от возмущения подбородку и таким образом отправить его в дальний конец зала, и с серьезным видом произнес:

– Теодор, ты не будешь возражать, если мы здесь немного подождем?

– Я очень гостеприимный человек, – сердито проговорил он.

– Если люди позволяют мне быть гостеприимным.

– Очень похвально, – вежливо пропел я. – Так ты не возражаешь, если мы подождем?

– Нет. Проходите, садитесь, где вам больше нравится. Можете посмотреть, как я прослушиваю и отбираю девочек для своей новой программы.

Макс добродушно рассмеялся:

– Спасибо за приглашение.

– Добро пожаловать, – все еще дуясь, ответил Петушок. В дальней части зала мы выбрали стол, из-за которого одинаково удобно было наблюдать и за входом, и за танцевальным помостом. Зал был большим и роскошно отделанным. По размерам он занимал примерно половину квартала. Толстое ковровое покрытие полностью застилало пол. Цветные фрески с пасторальными мотивами плотно покрывали стены. По всему залу были расставлены столы. В центре находился большой квадратный танцевальный помост, от полированной поверхности которого зеркально отражался неяркий свет скрытых светильников. Рядом с помостом находилось огороженное барьером пространство, внутри которого было полным-полно музыкальных инструментов, но не было музыкантов. Лишь за роялем одиноко сидел какой-то лысый парень. С одной стороны, недалеко от входа, находился богато оснащенный бар.

Теодор уселся за небольшой столик, расположенный на самом краю помоста, и повелительно хлопнул в ладоши.

– Так, леди. Прошу соблюдать тишину и быть внимательными.

Какая-то девчонка сдавленно хихикнула. Он обвел толпу ищущим взглядом и заорал:

– Те леди, что пришли сюда для развлечения, могут уходить прямо сейчас!

В зале установилась мертвая тишина.

– Петушок умеет управляться с ними, – заметил Косой.

– Да это потому, что им нужна работа, – сухо ответил я.

– Иначе они плевали бы на его замашки.

– Итак, леди! – пронзительным голоском проверещал Теодор.

– Те, у кого есть специальность, пройдите направо.

Около двадцати девиц сгрудились с правой стороны от его стола. Некоторые из них были ну просто ужас как хороши. Он обвел их холодным взглядом.

– Значит, так. Во-первых, мне требуется профессиональная ридотоу.

Какая-то прелестная крошка громко спросила:

– А что это такое, мистер Теодор?

– Какое невежество, – фыркнул он. – Разве ты не знаешь? Ридотоу – это человек, который танцует и поет одновременно.

– О-о, так, значит, это я! – радостно объявила та же малышка.

– Как только меня не называли, но такое слово я слышу впервые.

– Ты слишком непочтительна. И вовсе никуда не годишься. – Он насмешливо посмотрел на нее и с чувством мстительного удовлетворения добавил: – Можешь уйти прямо сейчас.

– Ну, он и ублюдок, – проворчал Макс себе под нос. Девушка сердито собрала свои пожитки и направилась к выходу. Макс поднялся и перехватил ее возле дверей. Мы с любопытством наблюдали, как он что-то ей объяснял. Наконец она пожала плечами, улыбнулась, кивнула и прошла за соседний столик. Макс поднес зажженную спичку к ее сигарете. Затем он вернулся к нам и сел на свое место. Девушка с улыбкой смотрела на нас и курила сигарету, демонстрируя свои красивые ножки, она поддернула юбку повыше, забросила ногу на ногу и стала весело покачивать туфелькой.

– Назначил ей свидание, Макс? – спросил я. Макс отрицательно покачал головой:

– Нет, я просто принял ее на работу в это заведение в качестве ридотоу

Я рассмеялся:

– Мы забираем это заведение себе?

– Ну, если только в свободное от работы время.

– Макс, это хорошая мысль, – произнес Косой.

– Здесь можно будет здорово повеселиться.

– Да, вы будете веселиться и совсем забудете о деле, – проворчал Макс.

– Мы будем думать о делах, – пообещал Косой. В его голосе звучала такая мольба, словно он был маленьким ребенком, выпрашивающим сладости.

– Вы будете думать не о делах, а о проделках, – отрезал Макс. Мы понаблюдали, как Теодор отобрал исполнительниц канкана, стриптизерш, чечеточниц и одну ридотоу.

– На самом деле у него будет две ридотоу, но он пока еще этого не знает, – заметил Макс.

– Я плачу вам, леди, пятьдесят долларов в неделю, сюда входит и питание, – объявил Теодор и обвел танцовщиц взглядом. Он знал, что им полагается более высокая оплата. Но ни одна из девушек не возражала, и я подумал, что, видимо, сейчас стало очень трудно найти подобную работу.

– Хорошо, а теперь попрошу встать в одну шеренгу всех хористок, – скомандовал Теодор.

Он по-деловому прошелся вдоль шеренги взад и вперед.

– Эй, Косой, – сказал Макс, кивая в сторону бара. – Принеси бутылку виски и стаканы.

Мы сидели и выпивали. Петушок увлеченно занимался отбором хористок. Он по одной вызывал девушек из шеренги, давал знак лысому у пианино и заставлял их прыгать на одной ноге, болтая другой в воздухе. От такого движения груди девушек ходили ходуном. Ему самому было на это, конечно, наплевать, но он знал свое дело и понимал, что должно вызывать интерес у нормальных мужчин.

Мое внимание особенно привлекла последняя из отобранных им хористок. Это была чувственная на вид куколка с пышными формами. Глядя на нее, я вспомнил Долорес, хотя они были совсем не похожи. Долорес была царственней и утонченней, но эта девица обладала исключительной притягательностью. И я уже понял, что именно меня так притягивало. Центром притяжения были – как там называл их Макс? – небесные, божественные, медвяные зимние дыньки. Я подошел к ней и сказал:

– Привет!

– Да? – ответила она.

– Вы просто великолепны, – заикаясь, произнес я и попытался запустить взгляд в вырез ее платья.

– Я вам не верю, – ответила она со слабой улыбкой и, перехватив мой блудливый взгляд, поддернула лиф платья вверх.

– Я хочу сказать, что видел ваш танец. У вас просто удивительный… – тут я вновь начал запинаться, – т-т-талант.

– Да? Значит, у меня т-т-талант? И что дальше? – Она посмотрела на меня с дразнящей улыбкой. В ее глазах плясали озорные огоньки.

От моей обычной находчивости не осталось и следа. Я не знал, что сказать. Она видела меня насквозь и, похоже, потешалась надо мной.

– Ну ладно, мой застенчивый, – сказала она. – Значит, у меня талант. И ты мне устроишь контракт в Голливуде или хорошую роль в шоу на Бродвее, если я буду хорошо с тобой обращаться. Верно? Я помогла тебе? Ты ведь хотел сказать именно это?

Она рассмеялась, увидев мое раздосадованное лицо.

– Да, что-то в этом духе, – согласился я и тоже засмеялся. – На что я смогу рассчитывать, если устрою вам танцевальный номер соло прямо здесь?

Некоторое время она рассматривала меня с дразнящей, оценивающей улыбкой, затем решительно кивнула:

– Ладно, милашка. Я согласна заключить договор. Я получаю сольный номер в этом заведении, а ты получаешь меня на всю ночь.

– Уговор есть уговор, – сказал я. – Нет деяний изнурительнее и опасней, чем те, на которые способен пойти поклонник во имя своей избранницы, – протараторил я, обретя свою привычную форму.

– Ты имеешь в виду предстоящую обработку этого голубка? – засмеялась она, кивая в сторону Теодора.

– Да, его, эту мисс Теодор, – улыбнулся я.

– Такой милый мальчик, как ты, может довольно легко найти управу на чудика вроде него.

– В каком это смысле?

– Вручи ему свой милый мальчишеский жезл, – произнесла она и весело захохотала. Я рассмеялся, возбужденный ее бесстыдством.