Текст книги "Всё зеленое"

Глава 13
Тоня

Сначала начался полный дурдом. Парни втроем бегали по парковке и орали, обвиняя в случившемся друг друга. Но в основном почему-то Лёху. Затем все по очереди выдвигали различные малоправдоподобные версии исчезновения машины типа эвакуатора или того, что Ярослав сам спьяну перегнал ее в другое место. Тогда-то и выяснилось, что ключей от машины у него нет. Это означало, что либо их украли, либо они выпали во время танцев, и кто-то этим воспользовался. Я была уверена, что это дело рук тех местных проституток, но остальным мои подозрения очевидными не казались, они сказали, что вокруг много кто ошивался, и теперь восстановить детали уже невозможно.

Ярослав с Тифоном отправились выяснять насчет камер слежения, но вернулись ни с чем: камеры висели для вида и ничего не фиксировали.

Собрались уже вызывать полицию, но Ярослав вдруг вспомнил, что в «хайлендере» стоит GPS-трекер, с помощью которого можно отследить местонахождение машины, включил приложение и сразу ее обнаружил.

Парни склонились над картой в телефоне Ярослава.

– Не движется вроде, – сказал Лёха.

– Стоит, – подтвердил Тифон.

– Где-то рядом совсем, – с болью в голосе произнес Ярослав.

– Километров пять-шесть отсюда, – уточнил Тифон.

– Так пойдемте и просто заберем ее, – предложил Лёха. – Какой смысл вызывать ментов, если ждать их дольше будем?

Ребята помолчали.

– Лёха прав, мы можем сами ее забрать, – сказал Тифон. – Пять километров – в хорошем темпе меньше часа. А так сколько здесь просидим? Прикинь: менты, разборки, оформления. Я, вообще-то, за Зойкой еду.

– А чего ты меня-то уговариваешь? – Ярослав был сплошным комком нервов. – Я сейчас реально готов убить того, кто это сделал.

– Ясное дело, шпана местная, – Лёха беспечно махнул рукой.

– А если старшак? – предположил Ярослав.

Тифон со знанием дела покачал головой:

– Если бы кто-то грамотный, твою GPS уже давно свинтили бы.

– На край дойдем, убедимся, что он там, и полицию вызовем, – сказал Ярослав. – Менты приедут, всех накроют.

– На край у нас вот чего есть, – Лёха задрал Тифону футболку и выхватил из-за пояса пистолет.

– Сдурел? – Тифон заломил ему руку и забрал пистолет обратно.

– Все правильно, – поддержал Лёху Ярослав. – Отличный аргумент.

– У нас же еще обрез есть, – вспомнила я.

Они дружно обернулись.

– Во! Наш человек, – Тифон одобрительно шлепнул меня по спине, так что я невольно ойкнула.

– Извини, – спохватился он и принялся старательно потирать мне спину, отчего казалось, что позвоночник вот-вот хрустнет и переломится.

Все это время остававшийся чуть в стороне Амелин недоуменно таращился на меня.

– Ты правда собираешься пойти с ними?

– Конечно. В машине мой рюкзак.

После танцев вспыхнувший во мне огонь возбужденного энтузиазма определенно требовал выхода.

– Лучше тебе остаться здесь, – с тревожным беспокойством сказал Амелин.

– С чего это? – Я шутливо уперла руки в бока.

– С того, что воевать – не женское дело. – В отличие от меня, он был совершенно серьезен.

– Ты, Амелин, в какое время живешь? Никаких женских или мужских дел не существует. Сейчас все равны. Понял?!

– О, феминистки подъехали, – обрадовался Лёха.

– Ты тоже против меня?

– Я? Да ты что?! – Лёха дружески опустил руку мне на плечо. – Я против феминисток ничего не имею. Лишь бы готовили, убирали и слушались.

– Просто это может быть опасно, – оправдываясь, пояснил Тифон. – Мы не знаем, кто эти люди. Сходим, заберем машину и приедем за тобой.

– А сидеть здесь одной не опасно? – Было обидно, что они относились ко мне как к беспомощному ребенку. – В баре у трассы. Прикинь, вы такие возвращаетесь, а меня нет.

– Мы остаемся, – твердо сказал Амелин.

– С какой стати ты тут командуешь? – Его единоличное решение показалось мне возмутительным. – Хочешь, можешь оставаться, а я иду со всеми.

Резко схватив за локоть, Амелин оттащил меня в сторону.

– Тоня, пожалуйста, не нужно ввязываться в подобные авантюры.

– А зачем ты меня дурой перед всеми выставляешь?

– Я не выставлял. Просто прошу тебя остаться.

– Ты не просишь, а приказываешь.

– Совсем нет. Давай вернемся в бар и еще потанцуем, или поиграем, или я тебе что-нибудь интересное расскажу. Историю или какой-нибудь секрет.

– Какой секрет?

– Какой-нибудь.

– Нет у тебя никакого секрета, – я отлично изучила все его хитрости. – Я не собираюсь прятаться, как плесень, в уголке, я хочу участвовать в общем деле. Как ты не понимаешь? Это же касается нас всех. А ты выставляешь меня слабой и беспомощной.

– Ты сильная, Тоня, очень. Просто немного маленькая и немного переоцениваешь свои возможности.

– Вы меня старше всего на год.

– Я имел в виду рост и физические данные.

– Это ты своих силиконовых подруг наслушался?

– Не обижайся, но ты сейчас правда капризничаешь.

– Эй! – Лёха свистнул и помахал нам рукой.

Они уже успели сходить в бар и вернуться.

– Амелин, пожалуйста, давай пойдем с ребятами, – сделала я попытку примирения.

– Нет.

И эта его неожиданная однобокая упертость разозлила меня окончательно:

– Ты боишься?

– Боюсь.

– Я так и знала, что ты – вечно отсиживающийся в своем болоте трус.

Меня немного несло, но с этим сложно уже было что-то поделать. Огонь бушевал, и неожиданное упрямство Амелина лишь раздувало пламя.

Он обескураженно застыл.

– Ты правда именно это хотела сказать?

– Сказала то, что сказала.

Стоило признать, что с «трусом» я переборщила и в общем-то совсем не хотела ссориться, но признание ошибок никогда не было моей сильной стороной.

Он замолчал. Просто застыл, глядя с обидой и таким осуждением, словно я немедленно должна была раскаяться и броситься на колени. А потом еще целых пять минут после моего ухода так же демонстративно стоял на парковке, наивно полагая, что я передумаю. Но я не передумала, и ему пришлось нас догонять.

Мы обогнули бар с задней стороны, прошли немного по грунтовке, и в том месте, где она начинала сворачивать в поле, углубились в лес. Официант сказал, что если срезать по лесу, то выгадаем пару километров. Дорога эта вела к дому отдыха, садовому товариществу и кладбищу, а через них к железнодорожной станции и куда-то там еще. Но, судя по карте Ярослава, искать нужно было среди дач.

Пока шли по грунтовке в свете белого месяца, все были взбудоражены и агрессивно возбуждены. Громко переговаривались, топали, ругались и сыпали угрозами в адрес угонщиков. Попадись нам в тот момент случайный прохожий, ему бы точно стало не по себе от встречи с такой компанией. А как только вошли в лес, все вдруг одновременно притихли. Насторожились. Лунный свет сюда не проникал, и тропинка, на которую мы свернули, различалась уже не так отчетливо.

Впереди ярким белым пятном шагал Ярослав, за ним Лёха, после мы с Амелиным, а позади всех Тифон, чтобы «никого не потерять».

Амелин надулся. Один раз я попыталась взять его за руку, но он сделал вид, что у него развязался шнурок, и больше я таких попыток не предпринимала.

– Сейчас, по идее, снова на дорогу должны выйти, – сказал, поравнявшись со мной, Тифон. – А там еще километра два.

– Да хоть двадцать два. Я не устала.

Это было правдой, хотя идти по ночному лесу в шортах и майке было не очень-то приятно.

Тифон насмешливо хмыкнул:

– После таких-то танцев?

– Лёха вон нормально, а я чем хуже?

– Ну, этому вообще ничего не сделается. Он в любом состоянии ходит и, что хуже всего – разговаривает.

Я вдруг вспомнила, как в больнице Тифон постоянно угрожал Амелину из-за стихов, которые тот беспрерывно читал, обещая, что до выписки тот не доживет.

Тогда он казался мне грубым, неприятным парнем, с которым лучше даже глазами не встречаться. Взгляд у него был неуютный и колючий, а ухмылка, с которой он теперь смотрел на меня, – опасной.

– Хуже будет, если машина в гараже, – сказал он.

– Почему?

– Потому что вряд ли он будет открыт.

– Некоторые умеют проволокой замки открывать. Или… У нас же есть пистолет и обрез. Можно отстрелить замок. Так в кино всегда делают.

Амелин недоверчиво покосился в мою сторону, потом на Тифона. Едва сдерживая улыбку, тот отвернулся.

– Чего вы смеетесь? Что я такого сказала?

– Даже если мы откроем гараж, хоть проволокой, хоть пистолетом, то это взлом. А взлом – уголовка.

– Но машина же наша. Почему мы не имеем права ее забрать?

– Без полиции не имеем. А если еще и номера скрутили, то придется доказывать, что она наша. Это недолго, но в ближайшее время на ней мы точно никуда не уедем.

Ярослав с Лёхой притормозили.

– Чего стоим? – Тифон обогнал их.

– Связь сдохла, – пожаловался Ярослав. – Не могу понять, куда теперь.

– Просто иди по тропинке, и все.

– В том-то и дело, что тропинки, кажется, нет, – Ярослав огляделся.

Мы дружно посмотрели под ноги. Посветили телефонами.

Тропинки действительно не было. Только темная земля и трава.

Немного посовещавшись, решили просто продолжать двигаться вперед.

Нелепость и неожиданность создавшегося положения никак не давали отнестись к происходящему всерьез. Все снова оживились и даже начали шутить, так что у меня не было сомнений, что вот-вот мы выйдем, заберем машину и преспокойно поедем дальше.

Однако спустя полтора часа тщетных блужданий смешно уже никому не было, даже Лёхе.

После непродолжительных препираний с Ярославом наш партизанский отряд возглавил Тифон и повел за собой, то и дело повторяя: «Спокойно, спокойно, сейчас выйдем».

Амелин молча шел сзади. После того как выяснилось, что связь пропала и мы забрели не туда, он надел наушники и ни в каких обсуждениях не участвовал.

– Мы вообще-то заблудились, – я выдернула наушник из его уха.

– Я знаю.

– Тебе все равно?

– Нет. Мне уже надоело, но ты сама выбрала «идти со всеми».

– И долго ты будешь обижаться?

Из наушников громко разносилось:

 
Touch me.
How can it be.
Believe me.
The sun always shines on TV.[18]18
  The sun always shines on TV – песня норвежской группы A-ha.
  Прикоснись ко мне. Как же так вышло? Поверь мне. На телеэкране всегда светит солнце.


[Закрыть]
 

В последнее время Амелин очень увлекся этим шазамным старьем с кассет.

– Пока не рассветет, у нас никаких шансов. Если бы мы сразу остались там, где заблудились, и дождались утра, то сэкономили бы силы и время.

– Откуда нам было знать?

– Никто не ходит ночью по лесу.

– Что же ты молчал?

– Ты, наверное, забыла, что я не герой.

– Знаешь, такие, как ты, всегда сидят, отмалчиваются, а потом высказывают, что те люди, которые хоть что-то делали, были не правы и завели их не туда.

– Я ничего не высказываю. Я всего лишь иду и слушаю музыку.

– Всего лишь идешь?

– Что ты хочешь, чтобы я сделал?

– Просто бесишь иногда!

– Это я понял.

– Ну и слушай дальше свою музыку.

– Дать наушник?

В конечном счете мы все же остановились. Было начало пятого, и уже вовсю щебетали птицы. Уселись на небольшой поляне прямо в траву. Как шли, так и сели.

Пришлось просить у Амелина толстовку из рюкзака, чтобы подстелить под себя, ведь я так и осталась в шортах и майке, а потом разделить на всех его бутылку воды.

– Же-е-есть, – Лёха со злостью расчесывал искусанные комарами руки. – Просто как дети попали.

– Плохо, что время уходит, – не переставал сокрушаться Ярослав. – Пока мы тут прохлаждаемся, «хайлендер» могут перегнать.

– Блин! Ты только о машине и думаешь, – проворчал Лёха.

– Конечно. Она знаешь сколько стоит?

– Не дороже, чем моя жизнь.

Они оба протрезвели и злились.

– Твоя жизнь даром никому не нужна.

– Кончай завидовать, Яров. У меня двадцать тысяч подписчиков в инсте. Я последнюю историю из бара залил, пообещал продолжение. Представляю, как они теперь волнуются.

– Давай показывай, что наснимал, – потребовал Тифон. – Может, там что есть?

Они пересмотрели все Лёхины видео из бара, но не увидели ничего такого, чего и так не помнили.

– Можно позвонить сто двенадцать, – предложил Амелин. – Экстренный вызов до ближайшей вышки.

– Ну что, мы маленькие, что ли? – Тифон сложил из палочек мини-костер и поджег зажигалкой. – Спасателей вызывать. Рассветет – выберемся.

– Да, я тоже особо никуда не тороплюсь, – ответил Амелин. – Машины у меня нет, а девушка моя здесь. Со мной. И опасные приключения ей нравятся.

– Станет светло – на дерево влезем, – пообещал Тифон. – Нужно просто немного отдохнуть.

Насчет отдыха спорить никто не стал, даже Ярослав.

Устроились прямо на земле, Амелин – положив под голову рюкзак, а я на него. К счастью, было сухо и тепло. Комары пропали. Между вершинами деревьев просматривалось светлеющее серо-синее небо.

Я не сомневалась, что не засну, но Амелин так усыпляюще гладил по руке, что я сама не заметила, как отключилась.

А проснулись все одновременно. Вскочили как ошпаренные и непонимающе уставились друг на друга.

Откуда-то издалека отчетливо доносилось жужжание бензопилы. Солнце уже стояло высоко, и его лучи заливали всю поляну.

Не сговариваясь, мы помчались на этот звук напролом, через кусты и сушняк. И были уверены, что почти добежали, когда жужжание внезапно прекратилось и наступила тишина.

Обождали немного. Покрутились в разные стороны и только после этого стали кричать. Вопили на разрыв, как потерпевшие, но никто не откликнулся. Бензопила смолкла насовсем. Других звуков не было.

Подходящее для «смотровой вышки» дерево выбирали долго. Искали высокое и такое, на которое получится влезть. Но когда ты внизу, то все деревья выглядят высокими, и ни на одно из них, как мне казалось, забраться невозможно. Но прежде, чем Тифон все-таки полез, они с Ярославом успели сильно поругаться.

Ярослав между делом бросил, что лезть должен Лёха, потому что он делает это лучше, и что в критической ситуации не до выпендрежа перед девушками. Лёха ответил, что в лесу деревьев хватит на всех, но у него все еще кружится голова и лезть он не может. Однако Тифон все равно жутко разозлился, и перед тем, как он полез на сосну, они с Ярославом даже немного попихались.

Сначала Тифон забрался Лёхе на плечи, ухватился за толстые ветки, подтянулся и встал на них. Потом не быстро, но довольно ловко стал карабкаться все выше и выше. И вскоре его футболка виднелась только черной точкой среди густой хвойной зелени.

Все стояли, задрав головы, только Амелин пристально смотрел на меня.

– Что? – не выдержала я.

– Тифон крутой, да?

– Да.

– Я бы так не смог.

– Я знаю.

– Тебе он нравится?

– Самое время сейчас это выяснить.

– Я же вижу, что нравится. А если он вдруг сорвется, ты очень расстроишься?

– Амелин, ты идиот?

– Я просто спросил. Мне бы тоже не хотелось, чтобы он сорвался, пусть даже ты на него так смотришь.

– Могу не смотреть, – я развернулась и отошла подальше.

Только приступов ревности не хватало! Это вообще самое сложное в его характере. Амелин легко прощал, умел терпеть, запросто превращал ссору в шутку и всегда, даже если не считал себя неправым, шел на примирение первым, однако с ревностью справлялся тяжело. Параноиком он не был и на ровном месте ничего не придумывал, но, если вдруг что-то чувствовал, тревожность его подскакивала до предела.

К счастью, Тифон не сорвался и довольно скоро благополучно спустился назад. Только ничего не увидел. Кругом была сплошная зелень. Во все стороны лес.

Тифон с Лёхой постоянно курили, пока не спохватились, что сигареты вот-вот закончатся. И тогда Лёха вспомнил про еду. До тех пор есть не хотелось. Но, как только он сказал об этом, перед глазами сразу встал недоеденный стейк, картошка фри и даже несчастный кролик в винном соусе. Однако без воды было еще хуже.

Мы все время шли, но уже не так быстро и уверенно. Пытались искать мох и муравейники. Но мох рос на деревьях со всех сторон, а муравейник ни один не встретился. От комариных укусов живого места на нас не осталось, ветки царапали плечи и хлестали по глазам.

– Я понял, – Ярослав внезапно остановился. – Наша проблема в том, что мы, если и не ходим по кругу, то скорей всего постоянно меняем направление. Нужно идти четко прямо. Тогда рано или поздно куда-нибудь да придем.

– Ага, года через два, – Тифон был весь мокрый от пота и в прилипших хвойных иголках. На футболке остались рыжие кусочки коры и смола.

– Через два года мы сдохнем от голода, – сказал Лёха. – Даже через два дня уже сдохнем.

– Хотите подыхать, дохните, – заявил Ярослав и исчез в буреломе, а вернулся с длинной прямой палкой.

Все наблюдали за ним с подозрением.

– Это твой волшебный посох, Гендальф? – с издевкой поинтересовался Лёха.

– Это мой меч, Гимли, – зло откликнулся Ярослав, перевернув палку горизонтально и прикладывая ее к деревьям.

– Почему Гимли? – Лёха обиженно захлопал глазами и покосился на меня. – Я тут не самый маленький.

– Зато самый тормознутый, – отрезал Ярослав, продолжая свои странные манипуляции. – Палка – это ориентир.

– Кстати, хоббиты ниже гномов, – ни с того ни с сего сообщил Амелин.

И все посмотрели на меня.

Я не могла поверить своим ушам. Еще пару минут назад я считала, что они самые крутые и серьезные парни из всех моих знакомых.

– А ты – Леголас, – Лёха ткнул пальцем в Амелина.

Амелин покачал головой.

– Не. Я – Горлум.

– Фу, Костя, – сказала я: даже в игре он нарочно выбирал себе самую гадкую роль, – ты не можешь быть Горлумом, ты же не уродливый.

– Это необязательно, – его взгляд наполнился нежностью. – У тебя ведь тоже не волосатые ноги.

Этой фразы было достаточно, чтобы обеспечить беспрерывный пятиминутный общий ржач, как будто это была какая-то дико смешная шутка.

– Можешь еще раз показать мне тот удар? – попросила я Тифона, когда они успокоились. – Хочу испытать его прямо сейчас.

– А что я такого сказал? – Амелин захлопал глазами. – Я же хорошее сказал. Я понимаю, если бы я сказал, что они волосатые.

Последовал новый приступ хохота. Глядя на то, как они угорают над этой глупостью, трудно было поверить, что это те самые люди, что вчера так по-взрослому сидели в баре и планировали расправу над угонщиками. Класс пятый или шестой от силы. Даже Ярослав, который, казалось, не шел у них на поводу, смеялся.

– Погодите, я сейчас проверю, – Лёха присел, намереваясь дотянуться до моих ног.

Я сделала шаг назад и сжала кулаки.

В ту же секунду позади меня возник Тифон и, обхватив со спины за руки, принялся делать ими боксерские выпады в сторону Лёхи.

Лёха тоже встал в стойку.

– Раунд первый, – судейским тоном объявил Ярослав. – Хоббит против гнома.

Я почувствовала, как грудь Тифона затряслась от смеха. От него шел жар, пахло табаком и свежей смолой. Ощущая лопатками напряжение каждой его мышцы, я неожиданно подумала, что не знаю, как его зовут.

Мы наступали, Лёха в основном закрывался и отходил. Мои кулаки попадали ему по животу и плечам. Было смешно, особенно оттого, что я совершенно не могла управлять своими движениями. И все же в какой-то момент Лёха изловчился и подцепил пальцем мой подбородок: «Саечка за испуг». Он отскочил, я махнула ногой, пытаясь его достать, и Лёха проворно ухватил меня за лодыжку. Тифон удержал за подмышки, и я повисла между ними.

Воспользовавшись моментом, Лёха провел ладонью по моей щиколотке:

– Волос нет.

Я брыкнулась второй ногой. Лёха поймал ее и потянул на себя, Тифон на себя.

– С ума сошли! – закричала я сквозь смех. – Вы меня разорвете.

Тифон резко дернул, Лёха отпустил, и мы улетели в густые кусты папоротника. Я приземлилась мягко, прямо на Тифона, он же, судя по сдавленному стону, не очень.

Лёха зашелся в хохоте. Амелин полез меня вытаскивать.

– Один ноль в пользу гнома, – сказал Ярослав.

– У нас в клинике мальчик был, – Амелин подал руку выбирающемуся из куста Тифону. – Лет одиннадцать. Такой худой и заморенный. Мы его Чахлик звали. У него была одна вещь. Ручка шариковая. В виде кинжала. Он из-за нее туда попал. Однокласснику в сонную артерию воткнул. И тот умер от потери крови. Никто же до того случая не знал, что он такой и что эту ручку нельзя трогать.

– Ладно-ладно, мы помним, – замахал на него руками Лёха. – У тебя справка и обрез.

Уже чуть позже, когда Ярослав с Тифоном снова начали ругаться, решая, в какую сторону идти, и мы, привалившись спиной к стволам, передыхали, Амелин тихо сказал:

– Ты, вообще, с ними поосторожнее.

– А чего такого?

– Ты же видишь, какие они, – у него было очень странное выражение лица. – Это тебе не Марков с Петровым.

– Лёха с нами в деревне жил, он нормальный. Тифон с тобой в больнице лежал. В чем проблема?

Опустившись на четвереньки, Амелин подполз ко мне и, приблизившись так, что касался щекой моей щеки, тихо проговорил:

– Здесь все по-другому. Никто не знает, что у них в головах. Ты для них тискательная.

– Ты просто ревнуешь, потому что они уверенные в себе и крутые.

Я сказала нарочно, полушутя. Но он, продолжая гипнотизировать меня черными глазищами, ответил более чем серьезно:

– В таком случае мы квиты.

– Что-о-о? – Я сразу догадалась, что он имеет в виду, и вскочила на ноги. – Это твои пережаренные силиконовые стриптизерши крутые? Все с твоими ценностями ясно, Амелин. Такого примитива я от тебя не ожидала.

Он удовлетворенно подался назад, сел на пятки и вызывающе поднял голову:

– А я от тебя ожидал.

Тифон и Ярослав, окончательно поссорившись, разделились.

Тифон с Лёхой направились в сторону, где им виделся просвет, Ярослав остался вымерять палкой прямую траекторию.

Я побежала догонять парней, Амелин же выбрал Ярослава. Скорей всего назло мне, но это уже было не принципиально.

– Ты как? – спросил Тифон после того, как мы перебрались через здоровую, вывороченную с корнем сосну, обойти которую из-за других поваленных деревьев было сложнее, чем перелезть.

– Нормально.

Исцарапав в кровь локти и ноги, я усиленно делала вид, что ничего не чувствую.

– Обманываешь? – прохрипел Тифон подозрительно.

После сосны мы запыхались и вспотели, но идти стало проще. Деревья расступались.

– А смысл?

– Хочешь быть сильной.

– Ничего подобного.

Лицо пылало жаром, волосы взмокли, дико хотелось пить.

– Я еще в больнице заметил, что ты такая. Подумал, что тебе это, наверное, тяжело дается.

– Потому что я маленькая?

– Нет, – он вытер локтем пот со лба. – У Зои сестра – Нина, ненамного выше тебя, но характер как у бультерьера: уж если вцепится, то ничего не чувствует. А ты только делаешь вид. К такому, конечно, привыкаешь, но зачем тебе это – не пойму.

– А мне казалось, что ты злой и страшный.

Я предпочитала обсуждать его, а не себя.

– А теперь?

– Пока еще не знаю.

– Это хорошо. Лучше не знай.

– Лёха добрый. Он мне в деревне очень помог. Если бы ты был злым, он бы с тобой не дружил.

Мы посмотрели в сторону утопавшего вперед Лёхи.

– Это ничего не значит. Ты же дружишь с суицидником.

– Амелин не злой!

– Не злой, но стремный.

– Не говори ерунды. Чего в нем стремного? Костик, может, и валяет дурака, но он самый добрый человек из всех, кого я знаю.

– Дело не в этом. Стремный он, потому что непредсказуемый и ничего не боится.

– Что же в этом плохого?

– Есть люди, которые ничего не боятся от безбашенности, как Артём, например. А есть такие, которые знают, как и что будет, но это их не пугает. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я.

– Ты поверил в рассказ про мальчика с ручкой?

– Я уже давно ничьим рассказам не верю. Я верю только тому, что вижу.

Пока мы шли, я все время оборачивалась посмотреть, не догоняет ли Амелин.

В баре между нами еще все было хорошо, мы танцевали и смеялись, а после того, как ушли за машиной, ситуация резко испортилась. Костя определенно дулся потому, что я не осталась с ним дожидаться возвращения парней, что не послушала и наехала. Отчасти я его понимала, но насчет непредсказуемости, пожалуй, Тифон был прав. Я и не предполагала, что эта безобидная стычка так его зацепит.

Просветы между деревьями становились все шире, и наконец мы выбрались на открытую утыканную кочками местность. Кое-где росли редкие кустики и скрюченные невысокие деревца.

Мы с Лёхой кинулись доставать телефоны. У меня по-прежнему ничего не ловило, а у него сигнал появился, но очень слабый.

Высоко подняв телефон и перескакивая с кочки на кочку, Лёха помчался вперед, но, отбежав совсем недалеко, внезапно встал как вкопанный и посмотрел вниз.

– Тут вода, – озадаченно сообщил он. – Кажись, болото.

– Через болото не пойдем, – Тифон махнул ему рукой. – Давай возвращайся.

Но Лёха не двинулся:

– Не могу. Говорю же – болото.

– Все. Не морочь мне голову, меня и так Яров знатно выбесил.

– Не, Тиф, серьезно, – Лёха поизвивался, показывая, что не может двинуться. – Кажется, я попал.

– Стой и не дергайся, – сказала я. – Мы тебе сейчас как-нибудь поможем.

– Да слушай его больше, – Тифон недоверчиво поморщился. – Это же Криворотов. Я его как облупленного знаю. Отвечаю – это прикол.

– Клянусь – засосало, – проныл Лёха. – Вот не сойти мне с этого места.

– Все, идем, – Тифон развернул меня за плечи в сторону леса. – Обойдем по краю. Здесь хоть по солнцу ориентироваться можно.

– Не-е-ет! – заорал Лёха. – Не бросайте меня!

Его жалобный крик эхом прокатился над болотом.

– Не слушай, – приказал мне Тифон. – Он сейчас еще и со слезами умолять будет, а разжалобишься, потом станет ржать, что купилась.

– А вдруг правда?

– Нет, – сурово отрезал Тифон. – Неправда.

– Ну вы чего, озверели? – снова взвыл Лёха. – Тут реально засасывает. Алле! Тиф! Вытащи меня, козлина.

– Догонишь, – крикнул тот и, огибая кусты, зашагал по краю болота.

Там, у Амелина в деревне, Лёха очень сильно помог, отогнав отправившего меня в нокаут четырнадцатилетнего пацана, поэтому я никак не могла бросить его, даже если он и прикалывался.

Кочки были нетвердые, почва едва заметно колыхалась и хлюпала.

– Вот спасибо! – обрадовался Лёха, увидев меня. – Я же говорил, что ты богиня милосердия.

– Ты говорил, правосудия.

Мне оставалась до него всего пара шагов, и я уже видела, что он, крепко зажав в руке мобильник, действительно стоит по щиколотку в черной жиже, как вдруг одна моя нога, потеряв опору, ушла по колено в глубину. От неожиданности я вскрикнула.

Лёха машинально подался вперед и вытянул руку, чтобы поймать меня, но не удержался и завалился. Я упала на локти. Мы распластались на расстоянии вытянутой руки друг от друга.

– Теперь, блин, веришь? – заорал Лёха Тифону, видеть которого мы не могли.

– Держи ее, – откликнулся Тифон. – Я за палкой.

– Ага, держи, – проворчал Лёха. – Нашелся умник. Как я тебя буду держать? Ты легкая, тебе дольше погружаться. Это ты меня держать должна.

– Если я буду тебя держать, вместе мы утонем в два раза быстрее.

Болотная жижа сверху была теплая, как парное молоко, а снизу держала ногу ледяной хваткой.

– Главное, чтобы телефон не намок, – сдавленно сказал Лёха.

– Мне кажется, это не главное, – ответила я, но свой на всякий случай проверила.

Шорты намокли пока только спереди.

Он поднял руку высоко вверх и неожиданно стал нас фотографировать.

– Ты совсем? – поразилась я.

– А когда я еще в болоте сфоткаюсь?

– Может, ты вообще больше никогда не сфоткаешься.

– Типун тебе на язык. Ща придет Тиф и нас спасет. Он всегда всех спасает.

– А я думала, ты.

– Да не. Я так, на побегушках…

До нас Тифон шел осторожно и медленно, выискивая палкой безопасные места, куда можно наступить, а когда дошел, сначала протянул палку мне. Я схватилась за конец, но он был покрыт обломанными сучками, которые, когда Трифонов стал тянуть, больно вонзились в ладони. Я выпустила конец и ушла в трясину обеими ногами выше колен.

Тогда Тифон повернул палку горизонтально и, схватив ее с двух сторон, как планку турника, протянул мне. Я вцепилась в нее, и он дернул.

Вытащил с первого же раза. Поймал на лету, обхватил, прижал к себе, чтобы я опустила ноги в то место, где стоял он, затем осторожно переставил меня чуть подальше.

– Все, иди сушись. Только наступай туда, где трава примята.

В кедах хлюпала черная жижа, но, к счастью, они остались на ногах. Склизкая вода противно стекала по внутренней стороне бедер.

На жарящем солнце болотная грязь мгновенно превратилась в сухую, стягивающую кожу корочку.

До леса я шла, сосредоточенно глядя под ноги, подолгу прощупывая твердость почвы. Поэтому видеть, что произошло, не могла. Обернулась на крики и оторопела.

Тифон почему-то сошел со своего безопасного места и увяз рядом с Лёхой уже по колено.

По своим же следам я кинулась назад. Тифон протянул палку. Ухватившись за нее, я стала тянуть на себя, но с таким же успехом можно было вытаскивать из болота бегемота. Я и так еле-еле стояла на ногах, и каждый следующий рывок с легкостью мог отправить меня к ним, а от моих тщетных попыток Тифон погружался все глубже.

В нескольких шагах от нас росли кустики и тонкие березки, но для того, чтобы достать до них, требовался двухметровый размах рук.

Лёха запаниковал:

– Беги быстрей за Яровым! И суицидника веди. Минут через десять от нас только бульки останутся.

Я суетливо дернулась, но не успела сделать и двух шагов, как из-за кустов голосом явившегося из бутылки джинна прямо за моей спиной кто-то произнес:

– Чего изволите?

От неожиданности я чуть не свалилась с кочки.

– Как ты здесь очутился?

Амелин выбрался ко мне, забрал палку и чмокнул в губы.

– Я же болотная тварь, моя прелесть. Ты забыла?

– Ну, слава Богу! – счастливо взвыл Лёха. – Давай доставай нас скорее.

Амелин подал им палку, я схватилась за него и за березу, и уже через десять минут мы все вчетвером, переводя дух, валялись на траве возле кромки леса.