Текст книги "Всё зеленое"

Глава 29
Никита

Остаток ночи я провел на бетонных плитах возле кинотеатра, где мы договорились встретиться с Настей и остальными. Дождался рассвета и успел немного вздремнуть сидя.

Настины друзья приехали раньше Дятла и Саши. Марков и тот самый Саша Якушин с двумя девушками.

Одна была постарше. Изящная, длинноволосая, в легкой, развевающейся от каждого дуновения тунике. Другая – черненькая, совсем юная, но серьезная, как Уэнздэй Аддамс.

Светлую звали Алёна, темную – Кристина.

Настя представила меня, и после ночной нервотрепки я окончательно расслабился.

До этой встречи меня не покидало легкое беспокойство, что мы ввязываемся в авантюру. Но у Якушина был вид симпатичного киношного героя: простого, прямолинейного и рассудительного, который с легкостью улаживает любые проблемы и справляется с трудностями. Даже красная клетчатая рубашка с короткими рукавами и та не вызывала доверия.

Марков довольно сдержанно, но долго жал мне руку, как старому доброму другу, и сразу же принялся расспрашивать, что там да как. Хотелось подробно ему все рассказать, но я побоялся, что мои полукриминальные разговоры напугают остальных, поэтому не стал.

Ехать в кузове предстояло впятером. Сидений в «Газели» не было, зато имелись подушечки и матрасики. Марков сказал, что он уже так ездил, и в принципе это терпимо, но тогда было очень холодно, и они дубели. А теперь, когда жара, главное не задохнуться под брезентом и без кондея. Звучало не особо приятно, но, взглянув на воодушевленное лицо Насти, я решил, что это ерунда. Ведь все это время мы будем рядом, а под брезентом нужно прятаться, только пока выезжаем из города, чтобы не оштрафовали за неправильную транспортировку людей.

Пришла Саша. Обнялась с Настей, поцеловала меня в щеку. Немного постеснялась, но быстро освоилась.

Мы спокойно стояли, болтали, ждали Дятла (как потом выяснилось, он проспал, а бабушка не отпустила его без завтрака), из раскрытых дверей «Газели» доносилось бодрое: «While you’re still young. Find your heart and find your song»[36]36
  Пока ты молод, найди свое сердце и найди свою песню. (Англ.).


[Закрыть].

И тут вдруг позвонила Нина, сразу же начав наезжать:

– Ты, Горелов, обнаглел? Ты реально туда к ним собрался? А ты в курсе, что так очень подло поступать? Мы с тобой договаривались, что ты меня возьмешь?

– Нин, извини, мне сейчас не очень удобно разговаривать. Я приеду, поговорю с Ярославом.

– Не вздумай даже! Подумает еще, что я хочу помириться.

– Но ты же хочешь.

– Да, но он не должен это знать.

– Тогда я не понимаю, чего ты от меня требуешь.

– Ты когда к ним уезжаешь?

– Прямо сейчас.

– Я еду с тобой!

– Нина, нет. Тут незнакомые тебе люди. Это нехорошо, неудобно. И мы уже выезжаем, почти в дороге.

– Я быстро. Вы в каком районе?

– На «Первомайской».

– Жди. Я уже еду. Сейчас, только голову помою.

– Нет! – на всю улицу закричал я. – Мы не будем тебя ждать.

– Будете.

– Все. Пока, – не дожидаясь ее угроз, я быстро сбросил вызов.

Дятла по-прежнему не было. На звонки он не отвечал, а из дома, судя по бабушкиным словам, ушел минут двадцать назад. Этого вполне могло хватить, чтобы добраться до места встречи.

Я начал нервничать. Наступившее умиротворение сменилось приступом тревоги.

Ребята не торопили, скорее успокаивали, что «со всеми бывает» и «они все понимают», но волнение мое носило несколько иной характер.

А что, если, обнаружив мое бегство, Гашиш отправился мстить? Если они схватили и увезли Дятла? Теперь, зная их адрес, я бы мог заявиться к ним с полицией. Лишь бы они не стали его бить и у него на нервной почве не случился приступ. Этого я больше всего боялся.

Лучше бы они меня опять забрали. Пусть и побили бы даже. Дятел частенько заслуживал хорошей порки, но точно не избиения. Он вообще дохлый, и по голове его нельзя бить. А от хорошего пинка у него все ребра могут переломаться. Я представил, как он плачет, и сам чуть не разрыдался. А вдруг они его убьют?

И я уже был готов попрощаться с ребятами, чтобы отправиться на его спасение, как вдруг увидел их и понял, что убью Дятла сам. Прямо там, на месте. Голыми руками. С особой жестокостью. Вместе с ним на высоченных каблуках и как всегда в короткой юбке вышагивала Нина.

Дятлу, конечно, сильно повезло, что рядом были люди. Им обоим повезло, потому что Нину я бы тоже прибил с огромным удовольствием.

Однако Якушин как-то чересчур спокойно отреагировал на ее появление, сказав: где семь, там и восемь. Это он просто ее еще не знал. Впрочем, раскрываться Нина начала сразу, заявив, что у нее боязнь замкнутых пространств и ехать в кузове она не может.

Я собирался попросить Якушина не брать ее с нами, но внезапно Кристина сама предложила Нине свое место спереди.

Забравшись в кузов, мы сразу улеглись, я оказался зажат между Дятлом и Настей и мигом отвлекся от всяких других мыслей, кроме мыслей о ней, поэтому вспомнил о Дятле, только когда он стал предлагать всем свой полурастаявший Сникерс.

Но сколько я ни крепился, как ни пытался разговаривать с Настей и держать глаза открытыми, бессонная ночь быстро дала о себе знать, и я совершенно беспамятно отрубился, проспав бы, возможно, до самого Капищено, но мы еще из Подмосковья выехать не успели, как нас остановила полиция. Просто так, ни за что. Обычная проверка документов. Это мне уже потом рассказали.

За ногу тряс молодой рыжеватый полицейский в зеленом дорожном жилете и с фуражкой на затылке:

– Что у нас тут? Нелегалы? Торговля людьми?

Он, смеясь, подмигнул перепуганным девчонкам.

– Просто друзья, – спокойно ответил стоявший рядом с ним Якушин. – В деревню едем.

Полицейский покрутил в руке его права.

– Ну, все понятно. Некорректная транспортировка пассажиров. Статья двенадцать двадцать три КоАП РФ. Далеко едем?

– Недалеко. Пара километров осталась.

Полицейский недоверчиво сощурился, но права вернул.

– Ладно, езжай, и больше так не делайте. Любая аварийная ситуация – травм не избежать. Переломаются все, а отвечать тебе.

– Спасибо, – сказал Якушин. – Я аккуратно.

Полицейский уже было собирался захлопнуть дверь, как неожиданно рядом нарисовался его напарник. Тоже молодой, тоже в жилетке, но бледный и хмурый.

– Чего тут? – Он заглянул к нам.

– Дети на дачу едут, – сказал веселый.

– А ничего, что набились как селедки в бочке?

– Да ладно. Говорят, недалеко им тут. Я когда в школе учился, мы с сестрой у отца в «Газели» один раз так спрятались, что аж до Питера доехали, пока он заметил. У мамки истерика была. Думала, из дома сбежали. И на будущее, пацан, – он дружески положил руку на плечо Якушину. – Если не хочешь показывать, кого везешь, перед тем как раскрыть двери, всегда проси инспектора предъявить служебное удостоверение. Ты же недавно небось права получал. Должен помнить: пункт два четыре ПДД.

– Ага. Протокол досмотра и еще двоих понятых, – то ли в шутку, то ли всерьез добавил хмурый.

– Статья двадцать семь семь КоАП, – охотно пояснил веселый и, демонстрируя собственную осведомленность, добавил: – Если инспектор самовольно открывает двери салона или крышку багажника, а также роется в бардачке, то это незаконный обыск и самоуправство. Хорошей поездки.

Следующие восемь часов ехали без проблем. Болтали, смеялись, играли в слова, ассоциации и в «Мафию». Иногда останавливались, чтобы проветрить кузов, сбегать пописать, купить на заправке чипсов, воды, мороженого. Время от времени те, кто был в кузове, менялись с теми, кто ехал спереди. А когда играли в «Мафию», в кузов набились все, в том числе и Нина.

Но потом выяснилось, что Алёна умеет гадать, и девчонки чуть ли не силой выперли нас с Марковым и Дятлом вперед, чтобы мы не слушали их разговоры и не прикалывались над серьезным видом, с которым они все как одна верили во всю эту ерунду о прошлом, будущем и о любви.

Было весело. Даже вспыхивающие временами споры между Дятлом и Марковым ничего не портили.

Правда, Якушину несколько раз приходилось останавливать машину и грозить их высадить. И всякий раз после таких «высадок» они какое-то время молчали, потом Дятел произносил что-то вроде: «Все равно я прав», и все начиналось по новой, потому что Марков оказался не менее упрямым.

Сильнее всего во всем этом Дятла цепляло то, что Марков еще школьник, то есть младше его самого на целый класс, а значит, должен относиться к его словам и мнению с уважением, которого вообще не наблюдалось.

Маркова не цепляло ничего. Он, в отличие от Дятла, был просто вредный и спорил, в основном, из чувства противоречия. Отстаивая любое противоположное мнение.

Девчонки же сошлись моментально. Как будто всю жизнь знали друг друга. Возились, шушукались, хихикали, подначивали спорщиков, кокетничали, кормили друг друга сладкими кукурузными хлопьями, фотографировались и немного ныли из-за жары, но это в основном Нина.

От всей их веселой, возбужденной кутерьмы создавалось беззаботное ощущение праздника.

Учившийся в медицинском колледже Якушин сказал, что давно привык к такому, но у всего есть обратная сторона, а поймав любопытный взгляд Дятла, охотно пояснил, что, когда девчонок много, они наглеют, перестают тебя стесняться, обсуждают всякую женскую фигню, о которой ты знать не хочешь, но все равно вынужден слушать, и разговаривают на каком-то другом языке, от чего в твоей голове появляются глупые и совершенно ненужные словечки типа шиммер, плампер и бралетт.

Марков ему искренне посочувствовал, а Дятел, похоже, все равно завидовал.

Так легко и без каких-либо ненужных приключений мы доехали почти до самого Капищено. Мои сомнения в том, что я туда наконец попаду, рассеялись. И я уже начал представлять лица Тифона, Лёхи и Зои. Как они удивятся. И как вообще произойдет эта наша встреча.

Помирились ли они? Что скажет Тифон про картину? Что скажет Артём про Гашиша? Понравится ли Зое Настя? А Насте Зоя? Не знаю зачем, но мне хотелось, чтобы они подружились – ведь смогла же подружиться Настя с Сашей, которая, кажется, совсем не обиделась на меня, а если и обиделась, то виду не подала. Наверняка нам еще предстоял какой-то разговор на эту тему, но я не переживал.

Не хотел вообще ничего загадывать наперед.

Было здорово вот так просто ехать навстречу неизвестности, наслаждаясь движением и свободой. Радоваться лету, хорошей погоде, смеющимся сзади девчонкам, бабушкам, торгующим яблоками и цветами на обочине, луковым чипсам, которых можно было есть сколько угодно, доносившемуся запаху Настиных духов. Радоваться не допекавшему меня Дятлу и гордиться тем, что он у меня такой умный.

Радоваться, что везу Тифону эту загадочную картину, не продав ее и не обменяв на свое освобождение. Радоваться себе, что я не безнадежный, не жалкий и не безвольный, а хоть немножко, но тоже на что-то способен. И пусть я и не Тифон, и никогда им не стану, но во мне тоже есть много всякого хорошего и важного. Об этом знает Дятел, и Настя теперь тоже знает, а главное – я сам. Знаю, что у меня тоже есть сила. Своя собственная. Единственная и неповторимая. Великая вселенская сила моей собственной жизни.

До Капищено оставалось совсем немного, как вдруг, выехав на свободную дорогу и хорошенько разогнавшись, Якушин резко сбавил скорость. Так резко, что нас качнуло. Девчонки сзади запищали, и только тогда я заметил на обочине за кустами полицейскую машину.

Но было поздно. Нас засекли. Газель разогналась чуть ли не до ста километров в час, а знаки стояли на шестьдесят.

Полицейский вышел на дорогу и указал жезлом на обочину. Мы притормозили. Съехали.

Марков велел девчонкам лечь и спрятаться под брезентом. Послышалась яростная возня и писки. Кто-то пролил банку газировки, отдавил волосы, сломал ноготь.

Полицейский подошел. Усталый и грузный.

– Почему превышаем?

– Извините, – ответил Якушин, протягивая права.

– Первый день за рулем?

– Нет.

– Вот из-за таких малолетних лихачей аварии и случаются.

– Я не прав, – согласился Якушин.

– Еще бы ты был прав, – полицейский зыркнул на него, потом стал вглядываться в нас. Стоял он ниже машины, и видно ему было плохо.

– Почему пассажиров трое? Места для двоих.

– Нам тут близко доехать.

– А в кузове что?

Не зная, что ответить, Якушин пожал плечами и рассмеялся:

– Девчонки.

Полицейский осуждающе покачал головой.

– Шутник, значит. Ну хорошо, раз не хочешь говорить, вылезай, давай показывай.

– Да ничего там нет, – подключился Марков. – Стройматериал.

– Какой?

– Обычный. Доски и бревна.

– Баню строим, – зачем-то добавил Дятел и глупо хихикнул.

По его виду сразу было ясно, что построить он может разве что пирамидку из печенек.

Тут сзади кто-то яростно завозился, и машина качнулась.

Это было так заметно, что я подскочил и, вскрикнув, принялся размахивать руками. Немного, правда, переборщил, задев Маркова по очкам и сбив их.

– Муха какая-то укусила, – я потер шею.

Дятел, озираясь в поисках мухи, заерзал.

– Слушай, – полицейский как-то подозрительно уставился на Маркова, наблюдая, как тот водружает на нос очки, – почему мне твое лицо знакомо?

– Без понятия, – любезностью Марков не отличался.

– Давайте-ка вылезайте, – велел вдруг полицейский и отошел, показывая, что это не обсуждается.

Мы выбрались из кабины и встали у обочины. Не сводя глаз с Маркова, полицейский вдруг оживился:

– Так я и думал. Прям сразу, как увидел, думаю, что такое лицо-то знакомое. Марков Даниил Сергеевич.

С упрямой невозмутимостью Марков пожал плечами, но ничего не ответил.

– Марков, да? – Полицейский ткнул в него пальцем. – Да, точно ты. Я же на тебя два раза в день гляжу. Возле подъезда моего на столбе висишь. Ничего еще так сохранился за полгода.

Он хохотнул.

– Где вишу? – не понял Марков.

– Ориентировка на тебя висит. Розыск. Высоко прикрепили. Никто не сорвал до сих пор. Полгода ищут. А я вот нашел.

– Меня еще в феврале нашли.

– Слушай, – полицейский потер ладони, – я прям так рад тебе, как будто старого знакомого увидел. Давай-ка паспорт сюда.

– Зачем?

– Проверю. Правда ли ты нашелся. И вы все давайте сюда паспорта, – он требовательно вытянул руку.

Мы засуетились, повытаскивали паспорта. Забрав их, полицейский ушел к себе в машину.

Плохого ждать было не с чего, поэтому, пока он там возился, мы не особо переживали: главное, чтобы в кузов не полез.

Однако вернулся полицейский не один, а с водителем. Здоровым бугаем метра два ростом и отсутствием каких-либо эмоций на лице.

– Горелов, значит, – полицейский раскрыл мой паспорт и долго-долго смотрел то на меня, то в него. Так долго, что я засомневался, что это мой паспорт. Но затем он точно так же раскрыл паспорт Дятла, сказал: – А это Соломин, – и принялся сличать его с фоткой.

Осмотр затянулся.

– Что-то не так? – довольно вежливо поинтересовался Якушин.

– Открывай кузов, – скомандовал полицейский.

– А в чем дело? – в своей вечно протестующей манере возмутился Марков. – На каком основании? Вы обязаны составить протокол досмотра.

Лучше бы он, конечно, не возникал. Возможно, все бы и обошлось. Но это его высказывание тут же активизировало мозговую деятельность Дятла.

– Статья двадцать семь семь КоАП, – вспомнил тот.

– Я тебе сейчас дам статья, – буркнул высокий водитель. – Быстро открыли машину.

– Тогда это незаконный обыск, – с добросовестностью прилежного ученика повторил Дятел наставления веселого инспектора.

– И самоуправство, – добавил Марков.

Мы с Якушиным обалдели.

– Брось, – торопливо шепнул он Маркову. – Мне проще штраф заплатить.

Но полицейский уже разозлился.

– Вы оба, – он ткнул в нас с Дятлом пальцем, – в розыске. Сейчас я вызываю наряд. Будет вам и протокол досмотра, и протокол ареста.

– Чего это мы в розыске? – удивился я.

– А вот это меня уже не касается. Залезайте в свой тарантас и следуйте за нами, – он потряс паспортами.

Первым делом отчего-то на ум пришел Гашиш. Потом картина. После внезапно осенило.

– Фермеры, – сказал я Дятлу.

Он ахнул.

История с фермерами получилась нелепая. Мы залезли к ним на ферму просто потому, что искали Сашу, но нас засекли и арестовали за проникновение на частную территорию. В полиции капитан Мажаев пообещал, что попросит фермеров забрать заявление в обмен на найденные нами в лагере медали. Но медалей с собой у нас тогда уже не было. Их должен был привезти Артём. Он привез. Только потом сразу случилось обрушение, и медали из Пандоры украли.

– Пожалуйста, – слезным голосом заканючил Дятел, – не нужно нас забирать. Это недоразумение и поклеп.

– Ничего не знаю, – полицейский направился к своей машине через дорогу. – У вас тут полный букет нарушений.

– Погодите, – Якушин побежал за ним, – давайте мы оплатим штраф. Прямо здесь. На месте. И кузов я вам открою. Если что не так, тоже оплатим.

Полицейский резко развернулся, сузил глаза, и в тоне Маркова произнес:

– Передача наличных инспектору. Статья двести девяносто первая Уголовного кодекса РФ, – прошел еще немного к машине и громко прошипел: – Знаю я вас… Умники.

– Если в розыске, штраф не прокатит, – довольно миролюбиво сказал водитель. – Поедете за мной. Там, в участке, разберутся, что да как. Мы не по этому делу.

И тут вдруг стоявший справа от меня Дятел дернулся раз, другой, губы задрожали, голова мелко затряслась. Шея напряглась, подбородок свело судорогой, пальцы скрючились, глаза закатились. Несколько раз я уже наблюдал такое. Эпилептический припадок.

Я боялся этого, как огня. Знал, что ничего плохого случиться не должно, но все равно пугался, будто он умирает.

Ноги Дятла заходили ходуном, колени согнулись, и он обязательно рухнул бы прямо на асфальт, если бы я вовремя его не подхватил.

– Эй, Захар, – крикнул водитель напарнику.

Полицейский обернулся, увидел, что происходит, и рванул к нам.

– Чего это с ним? – испуганно прокричал он.

– Приступ, – сказал я, придерживая между коленями голову Дятла. – От нервов.

– От психологического давления, – нравоучительным тоном вставил Марков.

Так и прибил бы его. Он как будто нарочно злил полицейского.

– Какого еще давления? – разъярился тот.

– Вашего, – спокойно ответил Марков. – Моральный прессинг и унижение при использовании служебного положения.

– Не было такого!

– Это вы в объяснительных писать будете.

Оказывается, Ваня у меня был просто золотой рыбкой в сравнении с этой акулой занудства и житейской бестолковости.

Дятла колотило. Я продолжал придерживать его, чтобы не бился об асфальт.

– Звоню в скорую? – спросил водитель.

– Давай! – Полицейский Захар вскочил, и они оба побежали к машине.

– Прекратите паниковать, – с видом опытного доктора Якушин подсел к нам. – Это обычный эпилептический припадок, он пройдет.

– Кому ты рассказываешь? – огрызнулся я. – Без тебя знаю.

И тут произошло чудесное и невозможное.

– Скажите им, что сами меня в больницу отвезете, – не переставая трястись, проговорил Дятел.

Я обалдел:

– Ты чего, придуриваешься, Вань?

– Немножко, – он хитро улыбнулся, глянул на меня и, снова закатив глаза, до ужаса правдоподобно затрясся с удвоенной силой.

Якушин помчался к полицейской машине, стал совать полицейским какие-то медицинские удостоверения и втирать, что везти в больницу Дятла нужно немедленно, не дожидаясь скорой, иначе начнется гипоксия головного мозга и привести это может к коме или даже летальному исходу. Полицейские перепугались еще больше и согласились, чтобы мы везли его сами. Но при условии, что они поедут впереди и будут нас сопровождать.

При настоящем приступе эпилепсии больного нельзя трогать и нежелательно перемещать, но наш эпилептик был мнимый и, когда мы донесли его до машины, довольно посмеиваясь, сам залез в кабину, пока полицейские разворачивались.

Девчонки подняли галдеж и посыпались расспросы, Марков шикнул на них, но тут выступила Нина. Она, оказывается, оскорбилась, что в разговоре с полицейскими Марков назвал их «досками и бревнами». Марков ответил, что она должна благодарить его за то, что он не назвал ее «поленом». Нина ответила, что в таком случае он «дубина», и они принялись обзываться друг на друга.

– Ну ты и выдумщик, – сказал Дятлу Якушин, как только мы тронулись.

– Ага, – Дятел сиял. – Бабушка тоже так говорит.

– Только чего теперь делать? – Якушин вырулил и пристроился за полицейскими. – Они же все равно с нами поехали.

– Да сматываемся, и все, – сказал я.

– А ваши паспорта?

– Фиг с ними. Новые сделаем.

– Никит, а если мы в розыске, у нас в универе могут быть неприятности, – забеспокоился Дятел.

– Об этом раньше думать нужно было. Сейчас, если нас отвезут в участок и откроют кузов, неприятности у всех будут.

– Да расслабьтесь вы, – Марков полез в карман штанов и достал все три наших паспорта: свой, Дятла и мой. – Он, когда припадочного осматривать стал, их возле себя на асфальт положил. Я и забрал.

– Какой ты находчивый! – с облегчением выдохнул Дятел, любовно перелистывая странички своего паспорта. – Только я не припадочный.

– А какой же? – Марков язвительно зыркнул из-под очков.

– Артистичный, – я строго посмотрел на него, давая понять, что он будет иметь дело со мной, если не заткнется. – Креативный и… и…

– И изобретательный, – подсказал Дятел.

Мы еще немного проехали за полицейскими, а как только попался подходящий поворот, свернули и помчались по неровной дороге.

«Газель» болтало, девчонки визжали, очки Маркова вспотели, Дятел вцепился в мою коленку, я, не отрываясь, смотрел в зеркало заднего вида, пытаясь понять, преследуют нас или нет. Но нас никто не преследовал.