Текст книги "Афганский караван. Земля, где едят и воюют"

Имена: мистер сэр Кавалер

Наш посол объяснил мне, как быть афганцем в Англии.

Как изменились времена! Сейчас можно заказывать афганскую еду в ресторанах, где меню содержат подробные описания блюд, что позволяет любителю новых кулинарных веяний запоминать ингредиенты и затем дома просвещать гостей-пленников по гастрономической части. В Лондоне можно купить изысканный зеленый прозрачный кандагарский изюм и даже сосновые орешки, и на тебя, когда ты спросишь о чем-то подобном, продавец не посмотрит как на сумасшедшего.

Люди, которые в прошлом высмеивали наш зеленый чай, сегодня пьют его с восторгом: авторитетные журналы убедили их в том, что это вкусный и даже целебный напиток.

Если раньше только желчные отставные полковники знали (приблизительно), где находится Афганистан, то сейчас газеты публикуют карты этой страны, причем – чудо из чудес! – на них изображены горы и долины близ Пагмана, где жили мои предки.

Изображены, конечно, потому, что Пагман фигурирует как место одного ожесточенного сражения за другим. И русские, и афганцы держат в уме поговорку: «Кто владеет Пагманом, владеет Афганистаном».

Слушая во время железнодорожной поездки, как некий напористый англичанин доводит соседку до зевоты научным (то есть довольно запутанным) объяснением того, как надо готовить мясо афганских курдючных овец, я испытывал смешанные чувства. Прежние времена (до Рождества 1979 года[17]17
  Имеется в виду вторжение советских войск 24 декабря 1979 г.


[Закрыть]) были в каком-то смысле более увлекательными. Интерес был острее – возможно, из-за скудости сведений.

Ныне уже не услышишь обычного некогда потока слов из английских уст: «Афганистан? Да-да, ваш милый маленький император и эти противные итальянцы…»[18]18
  Говорящий путает Афганистан с Эфиопией.


[Закрыть] Объектом такой путаницы сейчас становятся сами англичане.

Вот письмо мистера Фоли в редакцию «Таймс», где он рассказывает, как некий эквадорский чиновник, взглянув на его дипломатическое удостоверение, процедил: «А, британское посольство… Это Германия, да?»

В те прошедшие дни, которые сегодня кажутся такими далекими, я однажды сидел в кабинете нашего посла по адресу Принсез-гейт, 31, пил чай с ароматом кардамона и слушал его рассказ об английских обычаях.

– Прежде всего, – сказал он, – вам придется привыкнуть к тому, что эти франки будут коверкать ваше имя и позорить вас своими мистерами.

Его превосходительство сардар Фаиз Мохаммед-хан Зикрия, следуя афганскому обычаю, на самом деле, вероятно, обращался не ко мне, ведь я уже и так знал об англичанах довольно много. У нас принято, особенно после общей трапезы, во всеуслышание говорить то, что лежит у тебя на сердце, или то, что ты хочешь сообщить кому-либо из членов компании.

Среди нас были два кабульских коммерсанта, впервые приехавших в Англию. Подчеркнуть их незнакомство со страной было бы неучтиво.

– Своими мистерами, господин посол?

– Да, своими мистерами. В Афганистане, как и в других странах, все господа: это вежливое обращение. Мы говорим: «господин сардар», «господин принц», и в континентальной Европе говорят: «Herr Baron» или «Monsieur le Prince»[19]19
  «Господин барон» (нем.); «господин принц» (фр.).


[Закрыть]. Но в Англии «мистер Принс», «мистер Лорд», «мистер Дьюк» или «мистер Барон» означает, что перед вами никакой не принц, лорд, герцог или барон, а обычный человек.

Коммерсанты недоверчиво переглянулись. Они кое-что слыхали про таинственный Запад, но это было уже чересчур. Человека можно унизить почтительным наименованием? Поразительно.

– Даже американцы, – продолжал посол, – ведут себя по-человечески. У них «Mr Ambassador» – «господин посол» – звучит вежливо. Но здесь это означает, что у тебя такая фамилия: Амбассадор. Скажем, Джордж Амбассадор.

Он торжествующе оглядел комнату.

– Но почему они так поступают, ваше превосходительство? – спросил более храбрый из двух коммерсантов.

– «Почему» мы не обсуждаем. Нас интересует не «почему», а «что», – ответил сардар. В прошлом он был министром иностранных дел Афганистана и имел на вооружении все тонкости дипломатической речи и мышления; кроме того, он был очень сильным теологом.

Кабульский бизнесмен, поспешно извинившись, стушевался, и посол продолжил:

– Наши имена чрезвычайно просты. «Сардар» – мой титул; но «мистер Сардар» – так могут звать пакистанского бакалейщика, потому что на индийском субконтиненте наши титулы используют как фамилии. – Он посмотрел на меня. – Они могли бы даже назвать вас «мистер Шах».

Незадолго до этого я получил письмо от одного английского чиновника с обращением «мистер Сардар». Ответ я адресовал «мистеру Баронету» (баронет – это его титул). И что же? Не поняв намека, он велел секретарю позвонить мне и указать на мою «оплошность».

– Но, ваше превосходительство, – сказал я, – они так и не узнáют, как нас правильно называть, если мы им не объясним.

Посол пожал плечами:

– В этом-то все и дело. Они не знают – ну, в большинстве своем, скажем так. А мы считаем невежливым поправлять людей. Безвыходное положение.

– Мне трудно поверить, что гордость монаршего двора Богоданного Государства, человек, искушенный как в дипломатии, так и в нюансах старшинства и титулования элиты, иными словами, вы, ваше превосходительство, можете испытывать затруднения из-за необходимости общаться с франками в рамках их понятий об этикете, – отважился заметить я.

– Соблюдая вежливость, – сказал посол, – я попросил второго секретаря дать ответ.

Выдержав паузу, он дождался, чтобы мы хором сказали:

– Естественно, господин посол.

– Наш ответ, – продолжил он, – гласил: «Его превосходительство сардар Фаиз Мохаммед-хан Зикрия полагает, что его имя и титул должны правильно указываться в официальной корреспонденции. Поступать иначе – значит наносить ущерб достоинству афганского королевского двора, представителем которого он является.

Мне стало известно, что одно должностное лицо в этой стране либо решило не обращать внимания на эту необходимость, либо не было должным образом проинструктировано в отношении протокола.

В этих обстоятельствах, не желая передавать вопрос на рассмотрение моего начальника – первого секретаря (который, возможно, передал бы его еще выше), я неофициально прошу вас, если это неверное словоупотребление будет продолжаться, принять надлежащие меры. Имею честь, мадам, быть вашим покорнейшим слугой». И подпись: второй секретарь постоянного дипломатического представительства Королевства Афганистан при Сент-Джеймсском дворе.

Кабульские коммерсанты ошеломленно повернулись ко мне, желая видеть мою реакцию. Затем, придя в себя, пробормотали слова восхищения.

– Превосходно, ваше превосходительство! – воскликнул я.

Усвоив этот ценный урок, я пересказал историю за обедом у начальника отдела британского министерства иностранных дел. Он поблагодарил меня за совет и добавил, что его отдел (не буду его называть) уделяет особое внимание этикету и титулованию.

У нас состоялся полезный разговор и на другие темы, в конце которого помощник министра пообещал сообщить мне письмом некие сведения, о которых я просил.

Письмо пришло через два дня. Я прочел следующее: «Шаху, Саиду Идрису. Уважаемый мистер Шах…»

Я достал копию машинописного письма, которое послал ему раньше. Нет, оно не было адресовано «сэру Баронету», так что нельзя было сказать, что он отплатил мне за мою невежливость. И я продиктовал озадаченной стенографистке: «Уважаемый мистер сэр кавалер ордена св. Михаила и св. Георгия…»

Наверняка он впоследствии веселил гостей за обедом рассказом о том, как смехотворно невежественны эти афганцы.

А я скажу: мозговитый народ эти англичане.

Идрис Шах

Как по-быстрому сделаться ковроведом

Сразу вас огорчу: за несколько минут стать специалистом по коврам невозможно. Но если усвоить некоторые сведения, действовать как надо и принимать правильные позы, можно ввести в заблуждение даже профессионального торговца коврами. Откуда я знаю? Я проделала это с несколькими добровольцами, и все было тип-топ.

Прежде всего учтите, что купля-продажа ковров требует апломба. Ни в коем случае нельзя выглядеть неуверенно, проявлять нерешительность, поддаваться напору, позволять кому-либо произвести на вас впечатление авторитетностью тона. Так что прежде всего отрабатывайте стиль поведения.

Имейте, однако, в виду, что шарлатаны, как правило, переигрывают. Вы не шарлатан, поэтому ведите себя спокойно, твердо и с достоинством.

Мир полон всезнаек, которые расскажут вам о коврах все, если думают, что вы в них не разбираетесь. Прежде чем они возьмутся за свое, четко дайте им понять, что вы кое о чем осведомлены.

Далее: обзаведитесь несколькими книгами об афганских коврах или книгами о восточных коврах, где есть раздел об афганских. Рассмотрите картинки. Текст, помимо названий ковров, пока не читайте. На этом этапе вы знакомитесь с основами. Позднее вы, возможно, увидите, что книги противоречат друг другу в истолковании узоров, в описании традиций и во многом другом. Зеленый новичок не должен погружаться в эти смущающие тонкости.

Обращайте внимание и на цвета, и на рисунок.

Затем прочтите о том, как отличить настоящий афганский ковер от персидских (иранских), турецких и пакистанских копий. Составьте список отличий, например: «У афганских ковров фон обычно темно-красный, важный элемент узора – восьмиугольник, материалы основы и утка более плотные…» и так далее.

Вы уже почти готовы к посещению ковровой лавки. Но, прежде чем идти, вам надлежит узнать о некоторых фразах, которые продавцы бросают, чтобы удивить вас; не то чтобы эта информация была очень важной, но настоящего знатока, которым вам предстоит стать, невозможно удивить чем бы то ни было.

Примите, например, к сведению, что бухарские ковры никогда не делались в Бухаре. Как правило, это афганские ковры, а Бухара была местом, куда торговцы ездили их покупать. «Золотые» афганские ковры обычно создаются с помощью обесцвечивания. Восьмиугольник («медальон») называется фил пой («слоновья ступня»). Грубо сработанные румынские и пакистанские подделки встречаются повсеместно. «Пакистанская Бухара» – название, в общем-то, бессмысленное. Это ковры, сделанные в Пакистане по образцу тех, что в прошлом продавались в Бухаре. Изделия, продаваемые как молитвенные коврики, очень часто (возможно, в большинстве случаев) таковыми не являются.

Торговцы любят, достав ковер, заявить: «Это – КОРОЛЕВСКАЯ Бухара!» Такого нет в природе. Ответить на это следует так: «Только в том смысле, в каком афганский ковер действительно высокого качества называют „королевской Бухарой“, верно?»

К сожалению, многие торговцы коврами почти ничем не отличаются от лошадников. Поэтому за первые несколько походов ни в коем случае не покупайте ничего вообще. Торговец идет на все: пытается создать у вас чувство вины, внушить вам, что вы уже взяли на себя обязательство. Он предлагает вам чаю или кофе; намекает, что вы малоденежный; раскатывает перед вами ковры десятками, заставляя вас почувствовать, что убирать их на место он будет всю ночь. Не поддавайтесь ни на эти, ни на прочие уловки. Другие торговцы (они составляют важную часть его клиентуры, поэтому он ничего не будет иметь против того, что вы из их числа) выпивают чай и просят еще, клянутся, что у них нет ни гроша, и заставляют его раскатывать все новые и новые ковры. И очень часто они в первый раз (или даже за первые несколько посещений) ничего не покупают. Словом, если вы будете вести себя как обычный покупатель, он сделает вывод, что вы не разбираетесь в коврах.

Во время этих пробных вылазок вы не только постараетесь выглядеть знатоком, но и поучитесь кое-чему у торговца. Приглядитесь к тому, как он поворачивает изделие, как смотрит изнанку, какие движения делает, когда оценивает ковер. Вернувшись домой, попрактикуйтесь перед зеркалом на своих коврах.

Навязчивая привычка многих торговцев к обману и манипуляции имеет интересные социологические (или, может быть, антропологические) последствия. Результатом их беззаветной преданности своему «искусству» стало то, что сравнительно немногие обыкновенные люди, как в Британии, так и в других странах, отваживаются заходить к ним в магазины. Поэтому они продают ковры друг другу. Следовательно, если вы успешно изображаете из себя собрата-знатока, вы в его глазах тот, кому он с большей вероятностью сможет что-то продать. Ради вас я недавно постаралась проверить этот факт, и торговцы подтвердили его мне.

Вы можете спросить: люди, которые все-таки заходят в ковровые лавки, кто они? Торговцы говорят, что чаще всего это праздношатающиеся: человеку надо переждать где-нибудь дождь, или он испытывает психологическую потребность доказать себе, что никто не в состоянии ничего ему «впарить».

Когда торговец спрашивает: «Сколько вы рассчитываете потратить?», ни в коем случае не отвечайте словами. Все, что вам нужно, если хотите произвести впечатление, это широко развести руки ладонями кверху и поднять их при этом повыше. Строить ли соответствующую мину – решать вам.

На его заявление: «Вот красивейшая вещь» – всегда отвечайте: «Да, конечно! Отложите пока этот ковер в сторону, мы к нему еще вернемся. Покажите мне из всего, что у вас есть, то, что подороже, то, что подешевле, и несколько вещей посерединке. Посмотрим, может, и сговоримся».

Если он скажет: «Ковры – это имущество, растущее в цене. Их изготовление – трудоемкий процесс. Вы знаете, сколько часов потратили ткачи вот на этот?», говорите в ответ: «Не ткачи, а ткачихи. И мне не нужно растущее в цене имущество. Просто у меня есть кое-какие свободные деньги, и мне не хочется, чтобы они застаивались».

Это на Западе. А на Востоке, если вам говорят: «Ковры – это пожизненная инвестиция», отвечайте: «Э, да что такое наша жизнь? Как сказал поэт, „Я – только возглас на ветру…“». Ну, вы поняли идею.

И никогда не покупайте ковер у того, кто приносит огромную жертву, у этакого странствующего рыцаря, готового ради вас на все. Подобные персонажи, перемещающиеся от дома к дому, встречаются нередко. Обычно у него в багажнике «лендровера», припаркованного за углом, имеется большой запас этого добра.

Насмотревшись на ковры (не забывайте про музеи и выставки) и наслушавшись цен, вы заметите одну вещь. Некоторые торговцы продают товар по разумным ценам. Не всегда, но часто.

«Но, – слышу крик вашей души, – как такое может быть? Ведь вы сами очень плохо о них отозвались!»

Я не отзывалась о них очень плохо. Это вы в своем воображении истолковали мои слова в чересчур оборонительном духе. Да, я говорила о навязчивой привычке к манипуляции, о традиционном стремлении слупить при случае с покупателя баснословную цену. В какой-то мере это «искусство для искусства»; по тем же причинам восточному лавочнику непременно нужно поторговаться, иначе он будет чувствовать себя ужасно.

Итак, откуда возьмутся разумные цены? Во-первых, хотя торговец, возможно, чуточку махинатор, он вместе с тем человек. Если, например, он недавно продал ковер с хорошей выгодой, он не будет пытаться облапошить всех и каждого – скорее наоборот. Ему, как и вам, нужно зарабатывать на хлеб насущный. Если за день у него побывало слишком много праздношатающихся и перекупщиков, он может слегка остыть и подумать об арендной плате, или о счете за телефон, или о расходах жены, или обо всем сразу. Это подходящий момент для удара.

И последнее обнадеживающее соображение: в Англии ковры часто стоят дешевле, чем на Востоке. Причина – в тех самых накладных расходах, о которых я только что упомянула. Торговцу, нравится ему это или нет, надо продавать товар, чтобы жить и, что немаловажно, быть не хуже людей. Проиллюстрирую различие таким эпизодом:

Однажды я зашла в ковровую лавку в одном городке на Среднем Востоке. Цены были смехотворно высокие, и я сказала об этом владельцу. Он ответил:

– Я знаю, но уверяю вас: рано или поздно туристы раскупят все эти ковры по моим ценам.

– Вам придется долго ждать, – говорю я. – При более низких ценах вы продавали бы множество ковров. Оборот – великая вещь.

– Очень может быть, но за двадцать лет, что я здесь торгую, у меня сложилась своя система. Если набраться терпения, на туристах можно заработать больше. К тому же мотаться за новыми партиями хлопотно…

На закуску хочу предостеречь вас от того, чтобы вы бездумно употребляли восточные слова и фразы, пусть даже они взяты из вроде бы надежного источника. При мне недавно одна покупательница вскрикивала от восхищения: в такой восторг привело ее заявление торговца, что ковер – настоящий пумба-пашмина. Я, в отличие от нее, знаю язык и понимаю, что это означает всего-навсего «шерсть и хлопок».

На Бонд-стрит я однажды видела чудовищно дорогой и никудышный по качеству ковер для пола, взятый в рамку и снабженный табличкой: «Халис бафтаги. Гарантировано». Халис бафтаги в переводе с персидского означает «цельнотканый», и только. В том же ключе могу посоветовать вам способ производить впечатление на Востоке: называйте себя «первостатейным жуликом». Там это будет звучать вполне фешенебельно.

Селима Исфандиари

Рука в реке

Султан Мубарак-шах, сын Саида Хидр-хана, властителя Дели в XV веке, был знаменит своей проницательностью, позволявшей ему решать трудные загадки. Согласно нашим семейным анналам (султан Мубарак был представителем нашего рода), одним из его достижений стала разгадка «тайны руки в реке»; правда, иные утверждают, что это произошло многими столетиями раньше и загадка была решена его дальним предком – халифом аль-Мустасимом.

Однажды рыбак, закинув в реку сеть, вытащил расшитый мешочек, утяжеленный кирпичами. В нем он обнаружил… кисть человеческой руки. На пальцах были кольца с драгоценными камнями. Кисть, пролежавшая в воде недолго, была окрашена хной.

Перепуганный рыбак предъявил находку стражам порядка, но они не знали, как быть, и доложили начальнику. Тот, в свой черед, сообщил султану.

Мубарак-шах, возмущенный преступлением, решил применить свои розыскные способности.

Он приказал положить кисть в некий состав, обеспечивающий сохранность. Предварительно с нее сняли кольца, которые, по словам ювелира, были не местной работы. Затем султан, взяв мешочек и изменив внешность, обошел в городе лавку за лавкой и всюду спрашивал, кто мог продать подобное изделие.

Наконец он добрался до мастера, который после долгих окольных и несущественных разговоров упомянул о том, что обычно продавал такой товар изготовителям благовоний. Тогда султан, обойдя всех парфюмеров Дели, разыскал купившего этот мешочек. Парфюмер узнал мешочек по отметине, которую он обычно ставил.

Султан-сыщик стал спрашивать, кто купил благовония в этом мешочке.

– Я хорошо его знаю, – сказал парфюмер. – Это один из моих лучших покупателей, знатный человек из хашимитского рода, живущий в нашем городе.

В своей торговой книге парфюмер, конечно, записал дату и имя покупателя.

Султан пришел в смятение: хашимит и его родственник! Дальнейшее расследование показало, что этот богатей прославился пьянством и тем, что любил приглашать к себе домой танцовщиц. Мубарак-шах, хотя визирь советовал ему замять дело, решил докопаться до истины.

Султан, по-прежнему переодетый, расспросил слуг хашимита и выведал, что приходили родственники некой красивой танцовщицы и спрашивали о ней. Хозяин ответил им, что она действительно была в его доме, но уехала, сказав, что хочет попытать счастья в другом городе.

Султан, идя от дома к дому, от лавки к лавке, от гостиницы к гостинице, от мечети к мечети, всюду спрашивал, кто знает что-либо о пропавшей танцовщице.

Наконец ему попалась женщина, которая давно искала свою исчезнувшую дочь. Приведя ее во дворец, султан показал ей кольца и кисть руки, и она разрыдалась, сразу их узнав.

Тогда Мубарак-шах послал отряд стражников за своим родичем. Те застали его посреди попойки в компании бражников.

Перед лицом улик он сознался, что убил танцовщицу в приступе ярости, когда она отказалась отдаться ему. Ее тело, сказал он, похоронили в пересохшем колодце около его дома.

– Ты погубил невинную! – вскричал султан. – За горе ее семьи и позор, который ты навлек на наш род, ты заслуживаешь жесточайшей кары!

Тот взмолился:

– Великий господин! Я твой родич, твоя плоть и кровь, а она была жалкая плясунья!

Султан пришел в такую ярость, что приказал посадить преступника в темницу, пока его монарший гнев не умерится. Наутро, послав за убийцей, Мубарак-шах сказал:

– Все твое имущество, сколь бы велико и обширно оно ни было, переходит к этой несчастной, поруганной семье. Что же касается нашего семейного бесчестья, мы можем только уповать на ее милосердие.

После чего убийцу по приказу властителя-сыщика отвели обратно к его дому и там повесили.