Текст книги "Афганский караван. Земля, где едят и воюют"

Первого правителя Афганистана, Ахмад-шаха, короновал богослов по имени Сабир-шах. Умные люди рассказывают, что однажды в его приют близ Кандагара явился сам верховный властитель.

– О великий мудрец! – сказал он. – Я хочу знать будущее.

– Я сделал тебя царем, – ответил суфий. – Неужели этого недостаточно? Да и сможешь ли ты вынести бремя знания о грядущем?

– Наверное, ты прав, – согласился монарх, – но меня не покидает жгучее желание знать, что мне суждено. И я готов нести это бремя. Я не успокоюсь, покуда не узнаю своей дальнейшей судьбы.

– Освободи меня от ответственности, – промолвил Сабир-шах, – и я исполню твое желание.

Ахмад обрадовался и тут же заявил, что не будет корить мудреца, что бы ни произошло.

– Тогда иди, – сказал Сабир-шах, – и вскоре твое будущее станет тебе известно.

Через несколько дней, отдыхая в тени дерева, правитель услышал щебет двух птиц. Внезапно он обнаружил, что может понимать смысл их речей.

– Лошадь падишаха может захромать, – сказала первая птица.

– В этом случае она его сбросит, – ответила вторая.

– Тогда он пропустит встречу с армией эмира Юсуфа.

– И эмир, рассердившись, откажется стать его союзником.

Птицы улетели прочь, и Ахмад стал каждый день менять лошадей, постоянно держа еще нескольких про запас.

Он встретился с эмиром Юсуфом, и они заключили союз. Их договор усилил влияние эмира, который стал привлекать на свою сторону все больше и больше знати и претендовать на трон. Из-за этого Ахмаду пришлось провести шестнадцать лет в почти непрерывных сражениях.

Однажды, измотанный битвами, правитель услышал разговор двух других птиц, присевших на скалу.

– Если бы лошадь падишаха захромала, она сбросила бы его, он не заключил бы договор с эмиром Юсуфом и у того не хватило бы сил на борьбу с ним, – сказала первая птица.

– Конечно, – подтвердила вторая. – Тогда падишах был бы в безопасности, а в его владениях царили бы мир и благоденствие.

– Но он пожелал изменить будущее, – заметила первая птица.

После этого Ахмад-шах обнаружил, что утратил способность понимать птичий язык.

Император Бабур в качестве предосторожности спрятал в дупле дерева рядом со своим укрепленным дворцом мошну с золотыми монетами. Возможно, размышлял он, когда-нибудь ему придется спасаться бегством, ведь жизнь монархов всегда полна опасностей.

Один придворный, человек нечестный, наткнулся на золото и украл его. Бабур подозревал, что преступник именно он, хотя прямых доказательств у него не было.

Он пригласил этого придворного на трапезу и в присутствии других подданных завел разговор о пропавшем золоте:

– Я спрятал немного денег – где, я вам не скажу – и теперь думаю, будет ли их достаточно в случае мятежа.

– Сколько их там, ваше величество? – спросил тот самый придворный.

– Всего-навсего пятьсот золотых. Пожалуй, добавлю-ка я туда еще тысячи три-четыре. Как ты считаешь, стоит мне это сделать?

– Да, конечно, – сказал придворный, алчно подсчитывая в уме, сколько он теперь сможет украсть, если положит ворованное золото обратно и правитель добавит к нему еще три или четыре тысячи.

Когда он пришел к дереву с похищенными деньгами, там его уже поджидал император.

– Твоя жадность помогла тебе обогатиться, но она же тебя и сгубила, – сказал он.

Пара молодоженов поселилась в новом доме, и между ними почти сразу вспыхнула ссора. Муж сказал:

– Закрой дверь, сквозит.

– Я тебе не служанка, – ответила жена. – Закрой сам!

– Вот что я тебе скажу, – отозвался муж. – Давай проверим, кто сумеет дольше промолчать. Кто первый подаст голос, тот и закроет дверь.

Жена кивнула в знак согласия, и они сели ждать под свист ветра.

Наступил вечер, но ни один из супругов не двигался с места. Мимо проходили воры, увидели открытую дверь и вошли. Они осмотрели весь дом, включая неподвижных хозяев, которых они приняли за статуи. Потом забрали все что могли и даже сняли с молодой жены украшения.

Она не пошевелилась и не промолвила ни слова. Сгустилась тьма, и открытая дверь привлекла внимание ночных дозорных.

– Закройте эту дверь, – скомандовал начальник стражи, войдя в комнату.

Никто не пошевелился.

– Вы должны подчиняться приказам стражи! – рассердился начальник.

Не добившись от хозяев никакого ответа, дозорные схватили их и потащили в тюрьму.

Утром они предстали перед городским судьей.

– Если вы откажетесь говорить, мы обвиним вас в неуважении к суду, – предупредил он мужа. Ответа не последовало, и судья сказал: – Смотрите, не то я велю вас высечь…

Вдруг женщина крикнула:

– Не бейте моего мужа!

– Ты проиграла спор! – воскликнул ее супруг. – Значит, тебе и закрывать дверь!

Эмир, который стал нищим

Эта поучительная суфийская притча о том, как можно изменить образ своих мыслей и действий, позаимствована из книги Амины Шах «Сказки Афганистана».

Жил да был в старые времена один богатый и знатный эмир, который так возгордился, что позабыл, как следует вести себя мудрому властелину Вместо того чтобы править своим народом с заботой и пониманием, он только и знал, что считать золотые, дождем сыплющиеся в государственную казну благодаря многочисленным поборам и штрафам.

Его придворные так привыкли льстить своему владыке, что никто не говорил ему правды и не пытался его вразумить. Поэтому он думал лишь о деньгах, драгоценностях да прекрасных одеждах и совсем позабыл о том, на чем стоит простая жизнь.

В царском дворце была тысяча рабов, черных и белых, старых и молодых, и все они ежедневно возносили Аллаху молитвы с просьбой избавить их от тирании эмира.

И вот как-то ночью, когда в небе светила полная луна и звезды лили на землю свои холодные лучи, эмиру приснился сон. Ему грезилось, что он попал в странное место, полное невыразимого покоя и безмятежности. Потом он увидел ангела, который писал в книге золотым пером, и этот ангел сказал ему:

– О неверный эмир, слуга Аллаха, почему ты угнетаешь свой народ и не следуешь учению Корана?

И эмир ответил ему:

– Я не понимаю, о чем ты говоришь! Как я могу быть угнетателем? У меня тысяча преданных рабов, черных и белых, старых и молодых, и каждый житель моей страны кланяется мне, когда я прохожу мимо!

Видение заговорило снова:

– Измени себя целиком и полностью, не то пожалеешь! Мысли, дела, жизнь – все должно измениться.

Затем эмир увидел, как ангел опять что-то записал в золотой книге и исчез.

На следующий день, с утра, эмир решил развлечься. Он велел оседлать лучших лошадей из своих конюшен, чтобы он сам и весь двор могли отправиться на ястребиную охоту. Дворяне и охотники облачились в великолепные костюмы, а на своих ястребов надели колпачки, украшенные драгоценностями. Взяв охотничьих гепардов, вся компания выехала из дворца на поиски дичи.

Один гепард так быстро помчался за газелью, что поспеть за ним мог только эмир на арабском скакуне. Все дальше и дальше неслась газель, за ней гепард, а за ним эмир, и вскоре все охотники и придворные остались далеко позади. Эмир без устали пришпоривал коня, но вдруг гепард замер на месте, ошеломленный: газель исчезла.

Эмир спешился и огляделся вокруг. Куда могло деться это животное? Оно словно растворилось в воздухе.

Внезапно подул сильный ветер – он крепчал и крепчал, так что едва не ослепил эмира. Он вцепился в уздечку своего коня, но ветер будто решил стереть их обоих с лица земли. С эмира сорвало мантию и тюрбан, все его тело жестоко саднило, точно на него обрушился град плетей. Он закрыл глаза ладонями, чтобы защитить их, и испуганный конь с диким ржанием ускакал прочь.

Эмир был в ужасном состоянии, его глаза горели от попавшего в них песка, одежда превратилась в лохмотья, а волосы спутались, как у танцующего дервиша. Он очутился неведомо где и в полном одиночестве, без денег и без слуг.

– Что мне делать? – застонал он, опускаясь на колени, и чувства покинули его.

Когда сознание вернулось к эмиру, он открыл глаза и увидел склонившегося над ним кочевника, который протягивал ему бурдюк с водой.

– Как я сюда попал? В моей голове точно беснуется тысяча демонов, – пробормотал эмир, пытаясь встать. Он лежал на куче шкур в лагере кочевников.

– Отдохни, брат, – откликнулся кочевник. – Наши дети нашли тебя неподалеку отсюда после вчерашней песчаной бури. Скоро ты поправишься и сможешь пойти с нами, когда мы будем переводить стада на новые пастбища.

– Но я эмир, властелин этой страны! Немедленно доставьте меня обратно во дворец! – Он снова попробовал подняться.

– Что? Ты эмир? Это в рваной-то рубашке и одной сандалии? Похоже, тебя хватил солнечный удар. Отсюда до города не одна миля, а что касается дворца эмира, так никто из нас даже не видел его, потому что он обнесен высокой стеной, которую день и ночь охраняет вооруженная стража. Тот, кто подойдет к нему близко, уже рискует головой, а ты еще хочешь, чтобы мы отвели тебя туда и заявили, что ты эмир! – И кочевник громко расхохотался.

Через два дня эмир восстановил силы, и приютивший его скотовод дал ему куртку из овчины. Несчастному не верилось в то, что все это происходит на самом деле, однако он надеялся, что со временем найдет способ вернуть себе государство. Когда кочевники решили перебраться на новое место, они взяли его с собой, пообещав показать, где находится ближайший город. Он побрел за ними с надеждой в сердце и наконец очутился перед огромными железными воротами своего собственного дворца.

– Стой, оборванец! – рявкнул на него стражник. – Здесь живет наш благородный властелин. А ты ступай обратно на площадь перед мечетью, где толчется всякий сброд!

– Но я эмир! Пусти меня внутрь, я заблудился, когда был на охоте, а потом меня спасли кочевники, и вот я вернулся. Сейчас же открой ворота, не то я прикажу тебя высечь!

– Ах ты наглец! Клянусь своей бородой, что тебя самого высекут, если я позову сюда начальника стражи! – взревел воин и грубо оттолкнул эмира.

– Говорю тебе, я и есть эмир! Зови начальника стражи, и я докажу, что не лгу! – закричал в ответ несчастный властитель.

– Наш благородный эмир в эту минуту преклонил колени перед дворцом, ибо наступило время дневной молитвы, – сказал воин. – Так уж и быть, загляни в щелочку, и ты увидишь, как повелитель правоверных касается лбом земли в знак смирения перед Аллахом.

И правда, стоило эмиру приникнуть к щели между створками и скосить взгляд направо, как он увидел там, на молитвенном коврике, фигуру в его одеждах и с его рубиновым перстнем на пальце. Он сразу узнал в ней ангела, потому что фигура была окружена золотистым сиянием.

Потрясенный, он ушел от дворца и стал скитаться по улицам, точно в трансе. Поскольку он уже давно не показывался на глаза народу, никто не признал в нем эмира и, очевидно, все без колебаний приняли ангела за своего правителя.

Так эмир, сделавшийся нищим, бродил от мечети к мечети, прося милостыни, потому что никогда не учился ничему, кроме охоты и верховой езды.

Со временем он стал сильнее и вскоре начал носить узлы за женщинами, приходящими на базар за покупками, и придерживать лошадей для торговцев, зарабатывая по нескольку медяков в день. По ночам он спал у наружных печей, которые пристраивают к своим домам богатые люди, и постепенно отказался от всякой надежды когда-нибудь вновь стать эмиром.

Каждую пятницу новый эмир раздавал беднякам еду и деньги; вместе со всеми нуждающимися становился в очередь и его несчастный предшественник. Он пытался взглянуть в лицо ангелу, занявшему его трон, но лик того был так ослепителен, что ему приходилось отводить глаза. Между тем люди все больше уважали нового эмира за его добрые дела, снижение налогов и мудрость, которую он проявлял в разрешении судебных тяжб.

Как-то вечером нищий эмир наблюдал за одним богатым домом, чтобы устроиться на ночлег у его печи, когда вся семья ляжет спать, и вдруг заметил, что в доме начался пожар. Он поднял тревогу и вынес из пламени двоих детей, очутившихся в ловушке на верхнем этаже. Доставив их в безопасное место, он тут же улизнул и спрятался в уголке двора, где седлали животных для каравана, который должен был выйти в путь на рассвете.

Ночью ему приснилось, что он снова стал эмиром, но поутру, услышав вокруг звериное фырканье и топот, несчастный убедился, что он по-прежнему всего лишь жалкий нищий.

Через день-другой, в пятницу, он опять пришел вместе с прочей беднотой во дворец за помощью. Выдавая ее, ангел-эмир улыбнулся ему и сказал: «Прекрасно, слуга Аллаха, скоро ты вернешь себе все утраченное». А потом его лик так ослепительно засиял, что эмиру пришлось отвести взгляд.

На следующий день, когда сорвавшаяся с привязи лошадь понеслась по улицам с безумными глазами и пеной у рта, эмир, который стал нищим, преградил ей дорогу и остановил ее, успокоив ласковым словом. Тут прибежал слуга ее владельца и принялся восхвалять эмира за мужество, призывая на него благословения.

Вокруг сразу же столпился базарный люд: продавец фруктов угостил смельчака апельсинами, продавец сладостей дал ему ломоть сочной халвы, а гаремные красавицы осыпали его дождем монет из окон верхних этажей. Обувных дел мастер заставил его принять в подарок отличные кожаные сандалии, приговаривая: «Носи на здоровье, друг, такие не стыдно было бы надеть самому эмиру!» Все смеялись и хлопали его по спине, называя отважным малым.

В бывшем эмире пробудились истинно человеческие чувства, неведомые ему на протяжении долгих лет, и он горько пожалел обо всех несправедливостях, совершенных им на посту правителя. Не удержавшись, он сказал вслух:

– Какие чудесные люди живут в моем городе! Если бы теперь я вновь сделался их повелителем, так много узнав о них самих и об их житейских тяготах, я стал бы относиться ко всем ним с гораздо большим вниманием и уважением.

Не успели эти слова сорваться с его губ, как ангел в облачении эмира предстал перед ним и сказал:

– О слуга Аллаха, теперь ты полностью изменился, и изменился к лучшему. Пора тебе вернуться на свое законное место. Иди с миром!

И ангел исчез, оставив после себя лишь груду прекрасных одежд и перстень с рубином. Настоящий эмир надел их и снова почувствовал себя тем, кем был прежде. Он подошел к воротам дворца и велел стражнику открыть их. На этот раз страж низко поклонился и немедленно распахнул ворота.

Так эмир вернулся, набравшись мудрости, и счастливо правил своим народом до тех пор, покуда не истек срок, отпущенный ему Аллахом.

Часть восьмая
История – где и когда

Легенды и обычаи

На горном хребте Сефид-Кух («Белые горы») к востоку от Кандагара есть древние руины. Там можно увидеть большие стены и колодцы, а также весьма внушительные укрепления, напоминающие развалины сказочного замка.

Место это уединенное, и нигде в округе, похоже, не уцелело никаких надписей. Согласно устной традиции, здесь был город. От него остались двое-трое полуразрушенных кирпичных ворот, замок и каменный пруд, который питали горные потоки; говорят, что подземный канал соединял его с индийской рекой Инд.

Персидский поэт Фирдоуси рассказывает о царе Зохаке, убившем Джамшида, четвертого царя из первой персидской династии. Потом он якобы правил семьсот лет, и джинны были его рабами.

В исторических документах нет никаких достоверных сведений ни об этом царе, ни о древнем городе на Сефид-Кухе. Но местные жители верят, что такой царь действительно правил до прихода ислама в эти края; возможно, радиус его военных операций достиг Кандагара, и он основал этот город Зохак.

Согласно другим легендам и преданиям обитателей Сефид-Куха, город назывался Зохака и был построен Зохаком. Об этом персидском царе существует множество сказаний. Чаще всего можно услышать, что Зохак был жестоким тираном и управлял империей, простиравшейся от Басры на берегу Персидского залива до самого Инда. Подданные стонали под его игом, и Господь обрушил на него свой гнев.

Однажды ночью, повествует легенда, Зохак проснулся и нашел на своих плечах две небольшие язвочки или ранки. Ни один врач не мог исцелить его, и с каждым днем язвы принимали все более грозный вид. Наконец из них показались головы двух змей, и змеи эти росли, пока не сделались длиной в целый ярд.

Кусая царя за голову, они постепенно прогрызли ему череп и стали поедать мозг. Потом Зохак попал в плен к напавшему на его земли царю Фаридуну и умер, когда змеи съели его мозг целиком.

Другие утверждают, что родители Зохака были арабами и что он появился на свет с двумя торчащими вперед зубами. Отец с матерью очень гордились сыном и решили, что он будет удачлив, так как родился смеющимся. По-арабски «захик» означает «тот, кто много смеется».

Дурные наклонности, которыми отличался Зохак, навлекли на него проклятие, и Бог послал тех змей, дабы показать людям, что даже самого могущественного земного царя может постигнуть жесточайшая кара.

Имя Зохака у племен Сефид-Куха и Кандагара стало нарицательным: человека, чьи поступки не вызывают у соседей одобрения, там называют зохаком. Ростовщиков – больше всего пуштуны ненавидят представителей именно этой профессии – порой именуют сыновьями или потомками Зохака.

В районе Сефид-Куха находится мазар (могила) шейха Фарида, или Баба Фарида. Он был знаменитым суфием. В молодости он пошел скитаться по улицам Кандагара, прося хлеба. Никто не подавал ему ни корочки – все были заняты своими играми и развлечениями. Фариду и не нужно было подаяние, ибо он мог в любую секунду сотворить сколько угодно еды, стоило ему только захотеть, но он прослышал о том, что люди в этих краях чересчур жестокосердны, и захотел убедиться в этом сам.

Поскольку никто не обращал на бедняка внимания, факир Фарид прыгнул в реку, поймал рыбу и подставил ее под солнечные лучи. Солнце опустилось и поджарило рыбу. Всех равнодушных оно обожгло насмерть; вода в их сосудах вскипела, а земля раскалилась докрасна. Фарид покинул город, и с тех пор летний зной в здешних местах очень жесток. Этой легендой объясняют происхождение кандагарской жары.

Однажды некий человек шел куда-то с накрытым подносом на голове. Баба Фарид спросил, что у него там, и человек ответил, что это обычные кирпичи. На самом деле он нес хлеб, но был слишком жаден, чтобы им поделиться.

«Кирпичи? – спросил суфий. – Что ж, пусть они и вправду станут кирпичами».

Придя на базар, пекарь обнаружил, что все его булки обратились в твердые кирпичи. Он побежал обратно, нашел великого суфия и взмолился о прощении.

«Ладно, – сказал Фарид, – ступай. И больше не лги, называя хлеб кирпичами».

После этого все кирпичи вновь превратились в хлеб.

Один из учеников суфия покинул свою родину в поисках дочери, похищенной у него еще ребенком. Как-то раз после вечерней молитвы, когда все отправились на покой, он почувствовал боль в боку. К полуночи эта боль стала невыносимой, и он, измученный донельзя, попросил помощи у своего духовного наставника Баба Фарида.

«Иди на кладбище, – сказал суфий, – и ляг там на траву». Ученик удивился такому методу лечения, но не осмелился ничего возразить.

Когда больной пришел на кладбище, полил дождь и в тучах над его головой засверкали молнии. Потом он заметил, что в одной макбаре (гробнице) горит тусклый свет и сражаются на мечах два человека. Он подбежал к окошку, прислушался и разобрал, как они говорят друг другу: «Она моя!»

Он ворвался внутрь, и те двое убежали. «Спаси меня, друг», – раздался из угла чей-то голос.

Он увидел там закутанную в паранджу девушку Она сказала, что сбежавшие злодеи украли ее у родителей, когда она была еще маленькой. По имени и другим приметам спаситель опознал в ней свою дочь, которую искал пятнадцать лет.

На следующий день Фарид спросил этого ученика, как он себя чувствует, и признался, что отправил его на кладбище по велению внутреннего голоса.

На северо-востоке горного края Бадахшан есть река, которую считают нечистой, потому что она вытекает из озера, некогда утопившего город.

Жил-был царь, мудрый и справедливый, но, хотя он властвовал над огромной плодородной страной, у него не было наследника. Он обратился к Богу, моля дать ему сына, дабы его род не прервался. Не получив ответа, царь сказал, что будет доволен любым сыном, даже если он окажется похож на осла.

Бог услышал его молитву, и у него родился сын, но у этого ребенка, во всем остальном такого же, как прочие люди, были ослиные уши. Мальчик рос на удивление умным. После смерти отца он начал успешно управлять страной без всякого регента, хотя ему едва исполнилось десять лет.

Конечно, ослиные уши были для него досадной помехой, но он научился так ловко их прятать, что никто никогда их не видел. Его тайну знали только цирюльники, которые стригли ему волосы на голове и подравнивали бороду, но их всегда казнили сразу же после этой процедуры, и потому уродство царя оставалось неизвестным.

Однако в народе стало расти недовольство по мере того, как палач убивал одного цирюльника за другим, да и сами они по понятной причине не очень-то хотели обслуживать царя. Но их приводили к нему силой, по очереди, а потом обезглавливали, чтобы никто не узнал о постыдной тайне.

Затем один юноша добровольно вызвался заменить своего брата-цирюльника, чтобы спасти ему жизнь. Он постриг царя, и тот вдруг пожалел его. Взяв с юноши клятву хранить молчание, он не казнил его и даже назначил своим визирем.

Как-то раз они отправились на охоту, и лошадь визиря обогнала царскую. В восторге он опрометчиво воскликнул, что обскакал «ослоухого царя». Едва у него вырвались эти слова, как он понял свою ошибку и спасся бегством. Найдя убежище в соседних горах, он провел там несколько лет.

У него появилась привычка возвращаться в город после наступления темноты, и однажды ночью он очень расстроился, увидев, как у бедной вдовы забрали ее единственного сына, потому что пришел его черед стричь царя. Стражники избили упиравшегося парня, и его мать была вне себя от горя.

Распущенность горожан тоже произвела на визиря тяжелое впечатление, и он стал молить Бога, чтобы тот утопил город. Тут же из-под его ног ударил фонтан, и визирь побежал в горы. Вскоре даже высокие минареты на самых величественных зданиях исчезли под водой, и на том месте, где когда-то стоял могущественный город, раскинулось широкое озеро.