Текст книги "Трудно быть человеком. Цикл «Инферно». Книга седьмая"

– Вил, а ты что скажешь?

Вильям вышел из ступора и тут же ввел всех остальных в него своим неожиданным ответом:

– Я думаю тот тачдаун нельзя считать, судья из Коннектикута, а значит по-любому засудил, так что Тревор, гони мои двадцать баксов.

Тревор – Обойдешься. Проиграл, плати…

По началу Люка поражала степень отстраненности Вила, и он даже подумывал проверить его на употребление наркотиков, но Мигель, после чего стал его замом, прояснил ситуацию. Вил был одним из тех немногих, кто лично столкнулся с синоби и тем ужасом, что они творили со своими жертвами при налете на Триаду в Чайна-Тауне. После такого потрясения, Вил уже не мог нести бремя службы, как и Нельсон, отпустить его, так как кадров катастрофически не хватало:

– Сынок, есть такое слово, как «Надо». Я не могу тебя заставить остаться, но ты должен это сделать сам. Посмотри в окно, это уже не улицы, а настоящие рубежи, и форма на тебе, не работника, а служителя закона. Тут речь уже не просто об обязанностях, а о настоящем долге… К тому же если ты уйдешь, кто прикроет спину Тревору, твоему напарнику? У меня лишних людей нет.

Вил – Я понял, сэр.

Для любого копа, напарник, это святое, что является отличным рычагом давления на него в руках любого начальника. Нельсон, человек бывалый, прошедший Вьетнамскую войну, и его не сильно смущали такого рода методы давления, ведь на кону стояли миллионы жизней, за которые не грех было пожертвовать всего одной, и, конечно же, своей. Что же касается Вила, то он нашел выход из ситуации, а именно антидепрессанты, которые делали его невероятно заторможённым, но все лучше, чем, когда он выхватывал пистолет и направлял его на любую тень, покрываясь потом. Во всяком случае, так считали те, кто закрывал на все это глаза.

Выслушав очередной сумбур мнений своих оперативников, Люк подвел черту:

– Если вы до сих пор не поняли, у нас тут не демократия, я говорю, вы исполняете и никак иначе. А если хотите демократии, то вступайте в ряды нашей доблестной армии и несите её миру с автоматом наперевес, а здесь про это дерьмо забудьте. Все ясно?

Оперативники переглянулись, и четко расслышав, что долг зовет, тяжело выдохнув, спросили:

– Так куда мы едем?

– За подкреплением.

Подкрепление Люк стал искать не среди силовиков, которых наверняка, как и копов уже всех перебили, а среди бандитов, остатков организованной преступности, в той её части, что Рейчел, по какой-то причине, не дожала:

– Ты куда нас привез?

Мигель – Неужели все так плохо?

Люк – Думаю, мы единственные до кого они не добрались, так что да, все очень плохо.

Вил – Это, до какого отчаяния нужно было дойти, чтобы к русским приехать…

Тревор – Вил, заткнись. Босс, нахрена? Они же отбитые на всю голову, а водку вместо чая глушат, а после медведей по полу валяют, типа море по колено.

Мигель – Ты где тут медведей видел, придурок.

Тревор – Не важно, главное, что они на всю голову. Босс, давай назад, сами разберемся. Ты к прокурорше хотел, вот и поедем, а тут нам делать нечего.

Люк – Нет. Нам нужно помощь.

Тревор – Помочь сдохнуть и вот те ребята могут, а эти…

Люк – Выходим.

Люк не стал тратить время на уговоры и понадеялся на принцип солидарности, который сработал как всегда и оперативники пошли за ним, один за другим, хоть и нехотя. С виду, на, казалось бы, заброшенном портовом складе их почти сразу встретили, сильно вдавив дулом Калашей кому в голову, кому в спину:

– Шагай…

Пройдя буквально небольшой лабиринт из ящиков, бандосы привели их к своему новому Боссу по кличке Вышибала, который с радостью встретил непрошенных гостей. Подходя, он расправил руки, а после обнял сильным ударом поддых:

– Люк, мать его, Колсон. Я кажется, тебя предупреждал, что тебе тут не рады, притом каждый раз, когда ты сюда наведывался. Думаю, этот раз для тебя станет последним…

– Как и для тебя, если не заткнешься и не выслушаешь меня…

– Ох нихрена себе, а если печень пробить.

От удара в печень, Люк охнул, обмяк и упал на колено, Вышибала же, присел на корточки рядом и схватил его за шиворот:

– Ну, ты говори, я тебя слушаю и говори побыстрее, а то ведь органов не хватит выговориться.

Стоило Люку открыть рот, Вышибала сразу его ударил с колена по почке, заставив снова охнуть, обмякнуть и уже повиснуть на его руке:

– Если ты не заметил, вас мочат, по всему городу… так с чего ты решил, что здесь будет лучше?!

Набравшись сил, Люк ему ответил, но, уже не рассусоливая и на языке, который тот понимал, а главное, по которому судил о человеке, который не в силах был скрыть свое нутро в смертельной схватке. С рывка и задействовав массу своего тела, Люк притянул его к себе, а именно его подбородок к своему лбу. Ошарашив Вышибалу, который на пару секунд потерялся, Люк, схватив его за шею, начал вертеться на месте, прикрываясь им:

– Опустили оружие или я ему шею сверну.

Через пару секунд бандосы и в самом деле опустили оружие, но уже по команде Вышибалы, который очухался и жестом руки приказал сначала им, а после и Люку, похлопав по его руке:

– А теперь ты отпусти.

Люк – Сначала дай гарантии, что нас не тронут.

– Давать тебе твоя баба будет. Если бы хотел грохнуть, то грохнул бы уже, все просто, а теперь отпусти, пока я и тебя не упростил.

Выбора особо не было, и Люк поверил ему и отпустил. Вышибала прошел вперед, разминаясь, а после повернулся к нему:

– Ну и?

Люк не стал медлить и изложил все свои догадки и наблюдения по произошедшему, чем удивил скорее своих оперативников, чем русского:

– Складно говоришь, только я одного понять не могу… Столько оружия, боеприпасов, взрывчатки, гранатометов и хрен знает еще чего и ни одного заказа на такого рода партию… Откуда они его достали?

Люк – Ты меня спрашиваешь? Да если бы всплыла инфа о такого рода сделке, мы бы сразу их накрыли. Я же говорю, это люди, которым хорошо знакомы, что мои методы работы, что твой вид деятельности и самое главное, что при необходимости, наши интересы могут пересекаться… как, например, сейчас.

– Че, правда, что ли? А ну-ка просвети, мне даже как-то интересно стало, в чем это наши интересы могут пересечься.

– Рейчел Вудс.

– А вот тут ты ошибаешься. Босс водил с ней дружбу, а в итоге сгорел нахрен, так что, спасибо, но там такой радости не надо.

– Хочешь-нехочешь, но ты живешь, работаешь в её городе и поверь, если бы не она, мои визиты носили бы совершенно иной характер.

– Да неужели? Че, не будь её, цветочки бы нам носил с корзинкой печений?

– Не будь её, цветочки бы не я носил, и не лично вам, а на ваши могилы… Но вместо этого, было велено только напоминать о своем присутствии, чтобы вы не теряли берегов.

– О, как! Ну, так бы сразу и сказал, что мы тебе жизнью обязаны и что пришел взыскать должок с нас. Не, ну вы слышали, пацаны, этого дебила?…

– Должен ты не мне, а ей. Хватит паясничать и послушай, выбор у вас прост, либо вы за нас и все остается по-прежнему, валим их, а потом друг друга, если берега попутаете, либо вы за них и тогда вам точно хана. Они с копами не церемонятся, так что можешь представить, что эти бойскауты сделают с вами.

– Есть и третий вариант. Отсидеться.

В их разговор вмешались очередной Хуан, Индус и представитель армянской диаспоры. Только им удалось спастись с горстью своих людей и успеть сбежать в пока что, безопасную гавань на краю города.

Люк – Вы заблуждаетесь. Посмотрите на улицы, они никого не пощадят!

Вышибала – Нет-нет, пусть договорит, это интересно.

Хуан – Это их разборки. Нет ни смысла, ни выгоды нам вмешиваться, пусть хоть поубивают друг друга, нам же больше потом достанется.

Индус – Он прав, лучше об этом подумать, как потом делить территории будем.

Вышибала, не сводя взгляда с Хуана невзначай ответил:

– А что тут думать? Как пойдет, так и поделим… или ты все-таки подумал, заранее, притом за нас всех.

Хуану, что намек, что тем более взгляд русского не понравился, и он дрогнул, чего и добивался Вышибала, реализовав принцип – «Где тонко, там и рвется». Хуан явно разорвал с ними связь и заручился поддержкой кого-то со стороны, что было заметно по новой манере держаться, теперь уже среди чужих и особенно по поведению, что выдавало неуместную спешку, так как бежать дальше было уже некуда. Убедившись в своей догадке, вернее прочитав её в глазах труса, Вышибала жестом велел направить на него оружие:

– Ты совсем охренел! Это он синий, а не я.

Вышибала – Лучше уж синий, чем куча серо-буро-малинового… Где твои люди, Ху*лан? Все, кто, спася, пришел ко мне не один, все, кроме тебя.

Хуан – Я Хуан, а не…

– Да пох*й! Где твои люди? Хоть один… и самое главное…

Подойдя к Хуану, Вышибала схватил его за глотку и проорал:

– Где оружие?!

Глаза Хуана в истерике забегали, и он начал откровенно врать:

– На складах! На складах!

Не отводя взгляда от бывшего делового партнера, а теперь уже своей жертвы в силу его предательства, Вышибала приказал своим людям:

– Парни, выдайте всем, включая синих, оружие… Мы ждем гостей… Что касается тебя, тебя! Сдохни Иуда!!!

Удавив голыми руками Хуана, Вышибала поймал на себе два недовольных взгляда и разведя руками спросил:

– Что?

Индус – Не сейчас, но потом ты точно ответишь за это.

Вышибала иронично улыбнулся:

– За что «За это»? Он нас предал, дебил.

Не понимая, что происходит, но, точно не желая стать следующей жертвой, Представитель армянской диаспоры заистерил:

– Где твои доказательства?!

Индус – Только правила, которые обязаны все соблюдать, отличают нас от зверей.

Вышибала – Ого как запел, ну хорошо.

Склонившись над трупом, Вышибала выдавил глаза Хуана, в которых и разглядел его крысиную натуру, а после швырнул их в ноги недовольной пары:

– Вот ваши доказательства.

Индус недовольно махнул рукой, а Армянин ошарашенно воскликнул:

– Да… да ты больной ублюдок!

– Ага, так и живем, а теперь за оружие! Вояки на подходе!

Ждать пришлось недолго, группы уничтожения, зачистив всех копов в районе, которых вычислили по трекерам, установленным на их машины, выдвинулись к порту, чтобы раз и навсегда искоренить преступность в городе. Подорвав ворота на склад, спецназ закинул вперед себя светошумовые гранаты, а после ворвался внутрь и сразу слегка растерялся от перестановки в помещении. Ни о каком лабиринте из ящиков их информатор, а также единственный продавец оружия, не упоминал:

– Так, рассредоточились…

Оценив по камерам наблюдения численность наступающих, их экипировку, и особенно, вооружение, Индус с Армянином переглянулись перед экраном монитора и, выбежав из кабинета Вышибалы, где решили отсидеться, закричали на своих людей, махая руками, и толпой ретировались. Вышибала оглянулся и, усмехнувшись, подвел черту под их деловым сотрудничеством:

– Вот же ж крысы… Ну парни, русские не сдаются! Жахнем напоследок!

– Да!!!

Скинув балласт, который не усиливал отряд своей численностью, а скорее вносил смуту в его организацию из-за многовластия, Люк перебежал к Вышибале и попытался скооперировать силы, пока их всех тут не упокоили:

– Не сдаваться это, кстати, но лучше сразу на прорыв.

Вышибала в радостном оскале от предвкушения последней схватки удивленно улыбнулся:

– Да ты дерзкий ублюдок, как я погляжу… И мне это нравится.

Несмотря на свою явную горячность, тем не менее, Вышибала не стал орать на весь склад, предупреждая тем самым о своих намереньях противника, который почти подобрался к их позициям. Вместо этого, он умело показал жестами, притом в основном неприличными, кому и куда что всунуть, чтобы двинуть то или иное. Люк ничего не понял из этих жестов, кроме европейской просьбы «Как пройти в метро», но минимальное количество знаков, после которых бандосы разбежались по местам, его откровенно поразило. Вышибала безошибочно прочитал в его глазах удивление, и по-дружески хлопнув его плечу, сказал:

– Вот так наши летчики вас и натягивали во Вьетнаме, долговязые пендосы…

Но послышавшийся шквал пулеметов, которым встретили ретировавшихся трусов, заставил отвлечься от исторического экскурса и сосредоточиться на прорыве, который был единственным выходом, самым рисковым, тем не менее, самым верным. Особенно после того, как его догадка оправдалась. Зная, где прячутся бандиты, ветераны зашли с двух сторон, чтобы минимизировать свои потери. Вернее, первая группа зашла с главного входа, а три другие организовали засаду уже у выхода, где планировали принять трусливых бандитов всей пачкой и приговорить на месте:

– Семнадцать из сорока приняли, гоните остальных.

Командир первой группы – Принял. Вперед!

Но уже через пару секунд он кричал, вернее орал во все горло:

– Назад!!!

Четыре огромных электрокара на максимальной скорости врезались в пустые ящики, раскидав их по складу, параллельно давя ими спецназ противника. После пары столкновений, электрокары сначала скинули ящики с верхних рядов, а после на полном ходу поехали к выходу, давя ветеранов, а главное, расчищая дорогу от обломков ящиков своим:

– Нужна помощь! Немедле…

Бандосы, были не меньшими циниками, чем их новый Босс и помогали всем, кого только встречали на пути, расстреливая практически в упор и прикрывая своих на электрокарах. Тем не менее, ветераны, несмотря на хаос, что творился вокруг, оказали достойное сопротивление, расстреляв лежа на спине пятерых, прежде чем их успели прикончить или задавить. На выходе бандосов также ждал неприятный сюрприз, который им прилетел с крыши, напротив, в виде точного выстрела снайпера в грудь одного из бандосов за рулем электрокара:

– Снайпер!

Получив приказ сдерживать живую силу противника, снайпер стрелял в любого, кто посмел высунуться. Пока Люк пытался придумать, как обойти угрозу, Вышибала предпочел действовать наобум, и хорошо уперев приклад, резко высунулся из-за угла и шмальнул из подствольника по крыше. Ствольная коробка тут же отлетела, не выдержав залпа, как собственно и снайпер, ни разу не выдержав попадания, хоть и не прямого, но и этого ему хватило, чтобы отправиться вслед своей группы. Тревор не переставал удивляться и убеждаться в бесшабашности русских, особенно после того, как Вышибала, лишившись ствольной коробки, как ни в чем, ни бывало, продолжил отстреливаться от наступающих сил противника уже с тыла:

– Валим, пацаны!

Уже оглушенные и немного контуженные бандосы от рвущихся гранат, которыми их пытались закидать, уточнили приказ:

– Их или отсюда?!

Не время было разъяснять, и Люк выкрикнул и своим и бандосам:

– Бежим, мать вашу!!! Бегом отсюда!!!

Благодаря опыту бандосов, уходить от копов, им удалось уйти и от групп спецназа по туннелям канализации:

– Сюда! Нет, сюда!

Люк не выдержал и сорвался:

– Так куда же?!

Вышибала – Да не помню, бл*дь… Парни, вы тоже это чувствуете?

Бандосы – Да, дерьмом несет изрядно.

– Да нет, придурки, я про адреналин в организме и стояк в штанах.

Бандосы дружно закивали, хотя некоторые и не могли похвастать последним, в силу стрессовой специфики своей деятельности. Перестав понимать, о чем они вообще толкуют с таким опасным хвостом на заднице, Тревор не выдержал и прояснил ситуацию:

– Так мы остановились из-за твоего стояка?

Вышибала – Нет, потому что я не помню в какой туннель дальше… хотя из-за него тоже… а ты че за хрен вообще?

Тревор – Я коп, твою мать.

Вышибала – Я тебе за маму сейчас, глаз на жопу натяну.

Люк – Тревор, назад.

Тревор – Нет, правда, я просто пытаюсь понять этих людей. За нами гонится куча народу, вооруженная до зубов, а он нас остановил про стояк свой рассказать. Да и вообще, босс русской мафии, а ведет себя как школьник какой-то, а про автомат я вообще молчу…

Вышибала – Вот сейчас ты точно получишь.

Тревор – Чем? Этим потасканным почти разобранным раритетом…

Получив по морде Тревор отлетел в сторону, а Люк перегородил Вышибале дорогу:

– Есть проблемы и поважнее.

– Предпочитаю от малых к большим решать задачи, а теперь дай пройти, я этого сученка сейчас научу мать уважать, а оружие ценить. Я с этим Калашом всю Чечню прошел, дебил ты конченный!

Люк снова не стал вдаваться в исторический экскурс и напомнил об общей проблеме:

– Враг моего врага и все такое…

Вышибала начал успокаиваться, и чтобы ускорить процесс перетрактовал его версию на свой манер:

– Ты мой друг, я твой друг…

И тут же задал вопрос, разведя руки, мало кому понятный:

– Может еще поприседаем вместе? Пошли уже.

Но тут вскочил Тревор, держась за нос:

– Сука! Мать твою, этот урод мне нос слом…

Тревор снова отлетел от удара по морде, как и сам, Вышибала, которого на этот раз приложил очнувшийся Вил за нападение на своего напарника. Теперь уже и бандосы напряглись, нервно перебирая пальцами по рукояткам автоматов:

– Ну зашибись.

К счастью Люка, у Вышибалы с челюстью было все в порядке, и он быстро оклемался:

– А это че за хрен ещё?! Иди сюда, животное!

На этот раз Люк встал уже между ними, придерживая обоих руками:

– Он контуженный или че то типа того.

По потерянному взгляду Вила, который мало, что выражал, Вышибала понял, что тот скорее отреагировал на рефлексе за напарника, нежели напал:

– Вижу… Ну и чудиков ты с собой таскаешь. Вот у меня парни, что надо, а у тебя сплошные нытики, которых мы в Корее натягивали, в Афганистане натянули, а в Сирии еще натянем.

– О чем он вообще?

Тревор на этот раз уже выбирал выражения, высказываясь лишь о своем непонимании, которое без пузыря не превозмочь.

Поняв, что урок усвоен, а конфликт исчерпан, Вышибала показал в сторону и сухо сказал:

– Нам туда.

Люк кивнул, а своим сказал, чтобы мобилизовать:

– Сделаем или умрем!

Вышибала не остался в долгу и окончательно сломал логику понимания Тревора:

– Умрем, но сделаем!

Глава 86. Несбыточные мечты. Часть 4

Несмотря на все, откровенно слабые и оттого безнадежные попытки, из-за колоссальной разницы в вооружении и организованности, никому так и не удалось прорваться к зданию мэрии через группы спецназа, укомплектованные доверенными людьми, именно Майка. Это были в основном те, с кем он пересекался по службе или о ком ему доводилось слышать, так сказать, хвалебные оды. Хотя теперь, от бывалых вояк, мало что осталось, кроме навыков, доведенных до рефлексов и боевого опыта, который их взгляд на мир переформатировал на обзор боевой обстановки, где кругом все чужие-враги, а каждая стенка-укрытие. Это были надломленные не то войной, не то после уже системой, люди, которых всего лишь нужно было подтолкнуть в последний бой, чтобы тряхнуть, так сказать стариной и наконец, упокоиться, встретив тех, кого когда-то потеряли на поле боя. Гражданскому человеку трудно понять, что такое боевое братство, как и некоторым паразитам и приспособленцам, которые не сразу поняли куда попали, а когда поняли, сразу сбежали, наплевав на долг и оставив товарищей позади, спасая свою никчёмную задницу. Таких в рядах Майка не было, как и тех, что питали какие-либо иллюзии по поводу будущего их акции, вроде тех командиров, что напали на тюрьму по сговору с Корсаром. Они наивно полагали, перехватить контроль над устоявшейся веками системой, а после подчинить и переформатировать её на свой лад. Ведомые общей целью, Майк не стал вдаваться в подробности, которые бы их разделили в идейном плане, вместо этого он всех разделил на отряды, дав каждому шанс побороться именно за свой образ будущего. Сам же Майк хорошо уяснил одну простую истину, после разговоров с Хантом, потом с Кошмаром, а после и нападения Инферно, что эта система скорее сама поставит на колени любого, нежели позволит себя подчинить.

Напав на неоспоримый символ власти системы в городе, Майк не рассчитывал, как другие, что-то завоевать или изменить, он лишь хотел оставить послание тем ублюдкам, что возомнили себя богами, которые считали, что им дозволено творить всю ту мерзость, до которой только смог докопаться сначала Хант, а после и Кошмар. Он не знал, кто конкретно были эти люди, да ему и плевать было, ведь главное, донести послание, в виде руин, оставленных после своего протеста их деспотии. Конечно же он мог сделать все правильно и по закону того загона, где его, как и всех держали. Выйти с одиночным пикетом, постоять часок другой, чтобы… на этот вопрос он так и не нашел ответа, особенно если учесть, что даже его соратники не до конца понимали суть их акции, считаю, что это банальная борьба за власть или желание отомстить за… За что, Майк так же не сильно понимал, так как какая бы масштабная месть не свершилась, никого ею уже не вернуть. Его задача была в том, чтобы напугать верхи, а низам показать на деле, что можно сопротивляться:

– Нахер свободу в выборе, каким именно быть трансформером или с кем долбиться… Нам нужна свобода выбора как жить, а не кем быть. И к этому должен каждый сам прийти, без всяких скользких поправок и навязывании извне.

Его пылкие речи, которыми он вдохновлял своих бойцов, подпитывались не верой в сказанное им, а болью от лжи, которая несомненно приговорит их всех, как и его. Он не был подлецом или подонком, просто теперь он начал видеть, что большинство его соратников являются тем самым скотом, за который их и держат верхи, мечтая от загонов перейти, наконец, на индивидуальные ошейники, цинично назвав их «Ошейниками свободы». Ушли бы годы, прежде чем Майк смог бы хотя бы кому-то из этих сорви голов и прожигателей жизни объяснить что-либо, но действовать нужно было сейчас. Отключив эмоции и оправдав себя, что это на общее благо, он организовал разобщенных бойцов в один кулак, а после спустил с цепи, хоть и с разными целями, но главное под одним лозунгом, используя всех в темную. Хотите свободы, вам направо, если мести, вам налево, но главное все против системы, которой если пустить кровь, станет посговорчивее, конечно не со своими обидчиками, которых приговорит в ту же ночь, сколько бы их ни было, но под угрозой повторения чего-то подобного, явно умерит свои мерзкие аппетиты, хотя бы на время, пока не доведут следующее поколение. Хотя Майк и не смел, мечтать, что следующее поколение, а именно люди через двадцать пять лет будут иметь что-либо кроме айфона двадцать какого-то, что можно было бы противопоставить верхам, которые в любом случае не прекратят их давить, а вот ослабить удавку, могут, и как раз в этом, Майк и жаждал им помочь:

– Хватит с ними играться! Разнесите в щепки, их гребанные баррикады! Огонь!!!

Все подступы к мэрии телохранители на пару с копами защищали шквальным огнем из ПП, единственного вида оружия, что осталось, притом из личных запасов телохранителей, так как оружейную комнату мэрии, кто-то обчистил и скорее всего накануне. Новость о том, что защитники остались без тяжелого вооружения в виде гранатометов и пулеметов, боевого духа не прибавило, тем не менее, Рейчел банально бы столько не прожила, если бы не умела подбирать кадры, ориентируясь не только на квалификацию, но и на внутренний стержень человека. Такого стержня у телохранителей Джареда не было, как собственно и мозгов, чтобы сообразить, не просто сбежать, но и прихватить собой мэра, выкупив им себе проход из оцепления. В итоге, снайперы их сняли одним синхронным залпом, решив покрасоваться напоследок.

Узнав об этом, Рейчел лишний раз убедилась в том, что теряет контроль, что над ситуацией, что над собой, раз не смогла просчитать наперед вероятность такого сценария:

– Моника, уведи его. Пусть спивается под другим столом и в более безопасном месте.

Моника скептически на него посмотрела, а после на недоумевающую Рейчел:

– Неа.

– То есть как, нет?

– Тебя бы сберечь, а он нахрен никому не нужен.

– Он символ.

– Он дебил, к тому же пьяный в стельку. В него не то, что как в символ не верится, на него даже смотреть тошно.

Рейчел посмотрела на брата и невольно с Моникой согласилась, тем не менее:

– Другого у нас все равно нет.

– Не-не, даже и не мечтай. Я под его знамя точно не встану и тем более не стану умирать за этого полудурка.

С размаха ударив по столу, Моника прижала расколовшейся половиной стола Джареда, который пискнул спросонья, но тут же снова уснул:

– Тут посидит, его почти не видно. А вот тебя точно будут искать.

Закинув недовольную Рейчел на плечо, Моника понесла её на последний этаж:

– Моника! Его нельзя так оставлять!

– Ничего не могу поделать, протокол безопасности. В следующий раз пусть лучше выбирает людей для охраны своей задницы.

Что касается бойцов, которых выбрала Рейчел, они достойно держались, но проявить себя не успели, да и нечем было усилить свои сильные качества. Первыми подвели посыльные, которые упав на пол, замерли от страха, когда уличный бой сместился на штурм и последующую зачистку мэрии. Оглушительный грохот выстрелов и взрывы гранат заставили их тела окоченеть, а что касается донесений, которые они должны были передать с одного рубежа на другой, они попусту забыли, как и о том, на каком свете находятся и что вообще происходит. Пуля в лоб, от стремительно продвигающихся групп спецназа стала для них неким облегчением, упокоив их на веки в этих стенах, которые в одночасье стали разочарованием всей жизни любого, кто в них находился в тот вечер. Донесение, что они должны были передать с трех рубежей, было скорее предсмертным, притом со всех направлений. Основная группа, защищавшая главный вход, что интуитивно, что наглядно поняла, что спецназ сепаратистов начал штурм и попыталась отступить к декоративной широкой лестнице, где их и перестреляли с двух направлений подоспевшие группы спецназа. Перебив защитников на других рубежах, спецназ ворвался в мэрию и, перестреляв по пути остолбеневших сотрудников, каждый со своей стороны, вышел в тыл основной группе с обоих направлений, сходу перебив всех. Из всех телохранителей и копов полегших там, контрольного в голову избежал только один, правда его голове все равно досталось и сильно. Вырвав чеку гранаты под собой, он затаился и ждал, когда противники подойдут ближе, чтобы забрать с собой, как можно больше, но Майк заметил. Так как защитники сражались до последнего, Майк понимал, что их девиз «Сделай или умри» этим парням не чужд, более того, актуален как никогда, и проявил осторожность. Дав команду замереть, он приблизился к неестественной позе раненного и с размаха влупил ему носком ботинка по локтю. Руку бойца дернуло током, от чего тот растерялся, а главное потерял над онемевшей конечностью контроль на пару секунд, которых хватило Майку, чтобы выхватить из нее гранату. Майк кивнул и два бойца накинулись на выжившего. Один поднял его за шкирку и поставил на колени, запрокинув его руки за голову, и зафиксировал запястья стяжкой на его затылке, чтобы их четко видеть, второй тем временем обыскал его:

– Где она?

Начальник охраны сплюнул сгусток крови и пригрозил на последок:

– Как и всегда, ждет вас в зале суда. Трибунал по вам плачет, ублюдки!

Тогда Майк спросил иначе, дав тем самым понять, что не случайно именно его не добили:

– Посмотри на парней, что тебя держат. Они настоящие отморозки, война выжгла в них всю человечность и уверяю тебя, их лучше не злить.

– Зря стараешься паскуда, мне терять нечего.

– Им тем более, а вот ты ошибаешься…

Первый – Мы зря теряем время. Мы уже на позициях и готовы выдвигаться.

Майк – Скажи мне то, о чем я не знаю… Говард Кейн.

Услышав свое имя, а вернее сказать, засекреченную личность, Говард сразу переменился в лице:

– Как ты знаешь?!

– Не о том беспокоишься, Говард. Ты вот лучше, о чем подумай, вон о тех двоих и о своих девочках, что оставил дома…

– Сука!!!

– Где она?!!!

Говард был готов отдать жизнь на службе, но тащить с собой в могилу жену с близняшками не собирался:

– Третий этаж, южное крыло.

Майк достал пистолет:

– Что еще? Я же вижу, ты хочешь уйти, точно зная, что твои не отправятся вслед за тобой, как эти двое, что останутся здесь и, случись что со мной, знают, куда после пойти и с кого за это спросить.

– На втором засада, прямо напротив лестницы. Группа быстрого реагирования.

– Сколько человек, вооружение?

– Пятнадцать, у всех М4.

Спустив курок, Майк упокоил Говарда, так и не раскрыв его личные данные никому из своих, тем более не назвав адрес его семьи:

– Ну что, Первый, все еще торопишься на тот свет?

Первый недовольно пробормотал:

– Понял тебя.

Майк перешел на основной канал:

– Я же сказал, эта сука, самое хитрое и изворотливое создание на этой земле, так что собрались, мать вашу!

Прежде чем подняться на второй этаж, бойцы первой группы жахнули с лестничного пролета из подствольников, которые изрешетили осколками все ближайшие кабинеты, в которых прятались бойцы группы быстрого реагирования, которых сразу пересчитали контрольным в голову:

– Третий, южное крыло. Внимание на каждый угол. Всех в расход, невиновных здесь нет.

В обозначенном месте спецназ встретила Моника с Рейчел за своей спиной:

– Не стрелять… ведь этого никто не увидит.

Рейчел прижалась сильнее в спину Моники от страха, что пришел вместе с топотом толпы, которая явилась за её головой. Глубоко вдохнув и выдохнув, чтобы не выдать свое волнение дрожащим голосом, Рейчел взяла себя в руки и попыталась потянуть время:

– А кто тебе нужен? Кто должен увидеть?

Видя, что Моника безоружна в силу размеров её боевых перчаток, пальцы которых, в ушко с курком вряд ли влезли бы, а если бы и влезли, то наверняка не спустили бы курок, а сломали бы его, Майк вышел вперед:

– Скоро сама увидишь… Эй ты, громила, ты реально готов за неё умереть или напоказ пыжишься? Если что, мы тебя не держим, можешь валить.

Хоть бронированное стекло, что служило забралом шлема, Моника не раскрыла, чтобы не поймать пулю меж глаз, тем не менее, своим неповторимым голосом, тайну своей личности раскрыла:

– Валить лучше тебе, наемник, притом, чем быстрее, тем лучше и свой бойсбэнд не забудь прихватить, вдруг пригодятся, когда я твою черную жопу найду и на британский флаг выверну.

– Громкие слова, как и дела твои минувших дней. Ты в нашем списке так же числишься, Выдра и я не наемник, никто из нас. Кошмар тебя обманул, он тебе не доверял, и как показало время… совсем не зря. Я, жертва той системы, которой вы служите…

– Я тебя сейчас так отделаю, что…

– Все они, мои братья по оружию, жертвы вашей системы… Все те, кто пошел на смерть ради похищенных детей, вспомнив о долге, жертвы, но уже не системы… А той мрази, что их всех утопила!!!

Монику будто холодной водой окотило:

– Рейчел…

Рейчел – У меня не было выбора… Пойми, если бы…

Моника – Лучше беги… притом подальше от меня.

Майк – Приведите эту суку ко мне!

Моника – Стоять!

Отмахнув Рейчел в сторону выхода на крышу, Моника встала напротив Майка, который продолжил давить, особенно когда увидел, что вера Моники в Рейчел так сильно пошатнулась:

– Какого это… знать, что умрешь ни за что?!!!

– Сейчас сам узнаешь!!!

Хоть Моника и была деморализована, узнав, что именно сделала Рейчел и о чем так сожалела, тем не менее, броня костюма ей дала право на пару ошибок, отлетев от залпа которых, она наконец оклемалась и пришла в себя, притом переполняемой яростью: