Текст книги "Роман с «Алкоголем», или История группы-невидимки"

Они вот-вот запретят Алкоголь

Кто-то из больших дядек, то ли Ник Кейв, то ли Элвис Костелло, мудро говаривал, что, мол, поосторожнее бы нужно с «игривыми» текстами своих песен – они, песенки, знают о нас гораздо больше, чем мы о себе сами. В своё время мне эта «интервьюшная» эффектная фраза показалась лишь щегольской выходкой звезды, но когда я на собственной шкуре проверил её мистическую правоту, то и вправду перестал необдуманно сыпать в стихах то, о чём бы мог потом пожалеть.

Написанные слова, как это ни высокопарно и не очень убедительно звучит, начинают с определённого, одного им известного момента, жить своей, шальной и не всегда приятной нам жизнью. Так, написав когда-то в порыве творческого помрачения «скорой помощи бы поскорее на пять минут, но везут нас с тобою так достойно», я через пару месяцев к ужасу своему вспомнил про эти небрежные строчки. Вспомнил, находясь внутри обшарпанной «скорой» с полуобморочной Иришкой на руках, и в проклятой, изматывающей пробке.

Сколько же комической «мелочухи» и вполне серьёзных предсказаний вылилось из своих же собственных песен… Я просто не хочу нудно перечислять их, чтобы не впасть пошлый демонический трепет.

Однако, про одну «пророческую», так сказать, строчку, сказать всё же придётся. Это наше название… Боже мой, как надоело выслушивать это вечное торжествующее, злорадное и заезженное, как битловская «Yesterday»: «Ну а чего вы хотели? Как корабль назовёте…».

Молодецкий, юношеский эпатаж, с которым мы восторженно приняли это «заглавие» для нашего «бэнда», конечно же, сыграл с нами злую шутку… Мало того, что мы все дружно попали в ловушку самой, что ни на есть медицинской алкогольной зависимости, так ещё и настало тягостное время, когда эта коварная субстанция «Алкоголь» фактически признана нашим государством вне закона. И неутешительные ответы программных директоров на радио стали оскорбительно однообразны: «Мне понравилась твоя песня, но позволь не объяснять, почему группа с таким названием никогда не будет звучать в нашем эфире…». Это что – кармическое наказание за невольную пропаганду «рассейского пьянства»? Возможно…

Но строчка «они вот-вот запретят «Алкоголь», нам не во что больше играть», что придумалась лет десять назад, ещё одно подтверждение этой печальной теории – осторожней со словесами, вертлявый поэт, они утащат тебя за собой. Я сам ещё десять лет назад запретил свою музыку… Случайно наткнувшись на эту старую свою песню, я просто похолодел!

Ну и что же теперь делать «нострадамусу» мне и моей команде «вне закона»? Да петь эту самую песенку на концертах! Только так я смогу хоть чуть-чуть защитить своё право на выбор и позволить себе улыбаться, несмотря ни на какие безумные и лицемерные указы, распоряжения и запреты. Правда улыбка моя порой уже напоминает волчий оскал…

И ещё одно! Открыли бы лучше, граждане «радетели за трезвое поколение», бесплатные музыкальные и художественные школы, халявные бассейны и качалки – вот этим ещё был бы шанс отвлечь молодых обормотов от «зеленого змия»! А пока отвлекаем наивный свой народ от настоящих проблем высосанной из пальца рекламной акцией, как мило!

И, пожалуй, ещё последнее: показушные табу на слово «алкоголь», да отмены горячительного «после одиннадцати нуль-нуль» – какой маразм для этой непредсказуемой в реакциях на запреты стране…

О самом страшном

Восхищаясь моим великим земляком Максимом Горьким, я всегда отмечал его невероятную писательскую храбрость. Написать о самом страшном, неприглядном, отважно заглянуть за такую грань людской нечистоты, где совершенно уже нет места красоте и любви, это большой творческий и духовный подвиг!

Я, конечно же, не умею этого совершенно, в чём и честно признаюсь. И прячась за «хихоньки, да хаханьки» своего бойкого повествования, я пытаюсь утаить от вас, а главное, от себя совсем уж жуткие стороны этого кошмарно-печального существа, название которому человек.

Жизнь, состоящая из унизительной вереницы «побегов за добавкой» – это грустная моя правда и ненормальная реальность моих друзей. И вот вновь, как две подопытные шустрые крысы с электродами в зоне получения удовольствия, мы несёмся наперегонки за дополнительной полторашкой «медового крепкого», что окончательно прикончит нас, и мы мирно вырубимся вповалку под ласкающие звуки гипнотического сериала «Следствие ведут Знатоки». Это я и брат мой по борьбе Руська. Мы перестали лакать это убийственное пойло лишь тогда только, когда в новой партии явственно ощутился предупредительный привкус ацетона – стало быть, ушлые технологи краснознамённого пивзавода решили «чуть подправить» рецепт и заработать пару миллионов на нас, ненужных и пропащих.

Лёгкий, оптимистичный бег двух пьяных персонажей комиксов студёной зимой мрачным нижегородским вечером – зрелище сюрреалистическое и назидательное.

Рядом со скользким, как матёрый политик, переходом лежит навзничь на спине пожилая, очень бедно одетая женщина, не двигаясь и не пытаясь подняться. Мы кидаемся к ней и пытаемся хотя бы посадить её на стылый лед. Это очень непросто, она совершенно обездвижена и валится снова, вязко утягивая и нас к промёрзшей земле.

Внезапно, словно ниоткуда, раздается хриплый пропитый голос: «Не трогайте её, не поднимайте… Она уже всё…». Обернувшись, я вижу, что жуткая реплика принадлежит одному из спившихся «вчёрную» полуодетых бомжей, что разнополой кучкой жмутся друг к другу чуть поодаль. Обноски, что на них, ещё более ветхие, а на лица просто нет сил смотреть, насколько они пугающе безразличны и черны. «Уже скорую вызвали, забирать… Положите её, не надо…».

Мы, ошарашенные настолько, что хмель напрочь улетучился из наших упавших сердец, бережно кладем мёртвое тело несчастной женщины, и я осознаю (о, зачем я только посмотрел?!!), что такое мёртвые глаза – жёлтые, мутные, неподвижные и… Никакие… Оборачиваюсь в последний раз на тёмную компанию «провожающих» и вижу те же глаза умерших давно людей.

Понурые и потерянные, мы бредём к вожделенному когда-то ларьку и, не сговариваясь, заказываем в три раза больше, чем собирались, колдовского напитка, что чуть нас не погубил. Залить «правду жизни», забыть кошмар неживых глаз и помянуть эту тётеньку, что осталась там, на промозглом ветру дожидаться последней своей поездки по родному, да прекрасному городу.

А вот остановившихся глаз этих, забыть я так и не смог, хоть и отчаянно пил до самого этого момента, когда решился почтить отвагу гениального Горького, чьё имя так долго с купецкой гордостью и лапотным куражом носил наш чудный городок.

Куда нас унесёт Джон Леннон

Вчера в маленькой нелепой комнатке в общаге наш Русь играл сияющее лучшими нотами соло, и «варился», собственно, прямо в процессе его сочинения. И было у него такое восторженное и блаженное одновременно «табло», как будто он находился в том месте, где эти соло выдают. В раю… Есть такой рай для музыкантов, художников и поэтов. А вот когда ниспосланное вдохновение заканчивается, лучше не смотреть в его «новое» лицо – там такое чувство потери, обиды и непонимания того, почему же всё так беспощадно закончилось, и только заезженные пассажи стандартов вылетают из-под ломких пальцев…

Практика записи на диктофон всех наших джемов и импровизаций жутко раздражает окружающих нетерпимых граждан, как и впрочем, моя безумная страсть запечатлеть всю нашу дикую жизнь, буквально, на мобильный телефон. Но только почему-то потом все эти здравомыслящие прагматики вместе со мной взахлёб рассматривают волшебные картинки былых деньков и удивляются, как это можно было сочинить такую странную и неожиданную мелодию. Да очень просто, мы подслушали и подсмотрели то, что нам иногда нашёптывают свыше. Ну и немного схитрили, не полагаясь на зыбкую и ненадежную людскую память. Так, говорят, делал великий Джон Леннон, ну а что же мы, его маленькие ученики?

Сто лет назад мы с моим чудесным друганом и безумным битломаном Валю́шкой наткнулись на совершенно необыкновенную детскую книжку. В ней, среди множества забавных картинок, была одна, изображающая длинноволосого бородача в круглых очках, как две капли воды похожего на, сами уже догадались, кого. Он брал запуганных зайцев за длинные уши и по очереди укладывал во вместительный мешок.

Помню, как я тогда сказал ещё: «Вот так, Валюшк, когда-нибудь так же придёт за нами Джон Леннон, сложит в мешок и забёрет с собой…». Фразочка, прямо скажем, не слишком каноническая для правоверного битломана. Но безжалостный хулиган и острослов Валюха почему-то одобрил.

Джон, ты ведь и вправду про нас не забудешь?..

Дуся

В весьма недурной книге Александра Малюгина «Затмить Земфиру» среди различных реально существующих персонажей упоминается собака продюсера Леонида Бурлакова. Было дело, мы даже ручкались с этим хорошим писателем и более того, рассыпались во взаимных комплиментах. Он был тоже вроде как впечатлён нашими творениями. Ну или просто по-московски «соблюл политес».

Каждый музыкант в России, бодро начинающий ли, печально завершающий ли свою карьеру, дрожащими от несбыточных надежд руками хоть раз, но запечатывал в сиротскую бандероль свои «необыкновенные» демки и смиренно ждал Его «высочайшего» вердикта. Ну и я, старый дурак, конечно тоже…

Артистом Бурлакова я служил совсем недолго. Около года странных и непонятных мне манипуляций с пространством ни к чему не привели – тогда на «Алкоголь» денег мы не нашли… Ну а время лёгкого авантюрного поиска средств на «перспективных, да молодых», осталось там, далеко-далеко, в «шальных девяностых».

Собаку нашего загадочного и прославленного продюсера звали Дуся. Это был буйный бульдог женского полу, тотально облаивавший всё, что было в поле собачьего зрения и обоняния. Дебютные робкие визиты к Леониду были сродни обречённым походам на Голгофу. Первые минуть десять судорожного развязывания шнурков и жалкого сигания на кухню или в священную комнату Самого были просто психологической пыткой. Мне казалось, что вот-вот взбесившееся создание вырвется и разорвёт в клочья нас, придурков, возомнивших, что и впрямь станем звёздами.

Далее шла увлекательная беседа с элементами гипноза и внушения, что, собственно, и есть один из главных козырей продюсера с большой буквы. Если вы думаете, что я тут мстительно стебусь, таки вы и ошиблись. Продюсер просто обязан владеть этой одурманивающей магией, и Леонид был одним из лучших. Я уже повторяюсь, но это не было неудачей, тогда ещё просто не пробил наш «бриллиантовый» час. Как, впрочем, и теперь, когда грядёт наш трехсотлетний юбилей.

Итак, дела, казалось, двигались в сторону славы, «батистовых портянок» и «крема Марго», и наш босс решил чуток передохнуть от ежеминутного изнуряющего продюсирования где-то на болгарских, кажется, «югах». А вот прихватить с собой «нашу собачку» было бы делом весьма хлопотным и даже провокационным. Итак, парочка «деревенщин» – я и Русёк остаются присматривать за продюсерской квартирой, а главное, кормить и выгуливать это пугающее до паники, адское создание. Такова была монаршая воля Леонида, и осмелиться на непослушание было равносильно расторжению контракта и крушению детских наивных надежд.

Ну что ж, пожить недельку на территории легендарного продюсера Леонида Бурлакова это, доложу вам, сродни увлекательному приключению и даже волнующему путешествию. Путешествию в мир тысяч пластинок, книг и, самое главное, тайн «рассейского рокенрола». Тайны эти я вам не раскрою, не обессудьте, пусть каждый знает, что должен знать и не больше. А волшебные загадки и лукавые обманы так и останутся очаровывать сердца поклонников на века.

Единственное, в чём я всё же признаюсь, так это в том, что зело полюбилось нам, словно мультяшным Бобику и Барбосу, попивать красное дешёвое винцо, прямо из бутылок, лёжа на семейном ложе Леонида и его тогдашней жены, очаровательной Кати. Всё это малокультурное святотатство происходило под просмотр редчайших «домашних» архивов его бывших, а ныне культовых артистов, что, разумеется, тоже не добавляет нам баллов. Лёня, прости и не серчай! Когда ты узнаешь, что это лишь крохотная награда за подвиг самоотверженности и отваги, ты обязательно простишь нам сию маленькую слабость. Теперь отбросим-ка глупые бахвальства, а перейдём к «трудовым будням рокера на контракте».

Дуся… Кормить её нужно было, кажется, пару раз в день. Кушала продюсерская собачка только одно единственное блюдо – банальная гречка, щедро заправленная растительным маслом. Как-то Руслан, собственно, основной кормилец и «антиповодырь» зверя, был занят. И я, наспех набросав в Дусину миску питательной гречки, с непониманием и испугом заметил, что свирепое животное с отвращением и обидой толкает носом тарелку. И швыряет так сильно, что брызги свежей, да ароматной гречи летят на пол, будто небесная манна. Я уже подумал было, что не имею никаких навыков общения с загадочным и опасным миром природы, и только натуралист Руська сможет успокоить разбуянившееся «созданье», как спасительная догадка громом и молнией взорвалась в моей голове! Я ж не влил законно полагающуюся порцию масла в кашу, и чуткая к такой преступной халатности Дуся, начала недоуменно рычать. Скоренько исправив недопустимую ошибку, я почтительно подал исправленное блюдо, и оно тут же было привычно истреблено.

Дуся нас категорически не уважала. Каждый выгул её был для нас стрессом, равносильным первому неловкому сексу. Навесить на её ошейник поводок с трудом и унизительными уговорами удавалось только Руське, держал её на нём тоже сугубо лишь он. При моём же приближении монструозная собака лишь жутко клацала зубами и начинала угрожающе лаять.

Поговаривали, что Дуся растерзала одну маленькую собачонку у кого-то из соседей по площадке, совершенно немотивированно и внезапно. Энтузиазма эти волнительные слухи, как вы понимаете, нам тоже не добавляли. Сам Леонид не без странной гордости говаривал, что, мол, воспитал её, как кошку, а не как собаку. Я бы сказал, скорее как дикую лесную кошку, это будет несколько точнее.

На ежедневном выгуле барской собаки повторялся один и тот же ужасающий ритуал – Дуся начинала подпрыгивать и хватать зубами за поводок, что самоотверженно держал бедолага Русёк, отвоёвывая с каждым разом всё больше собачьей свободы. Всё выше и выше, уменьшая расстояния между грозными клыками и дрожащей рукой нашего гитариста. Наконец она просто повисала всей очень увесистой тушкой на поводке и смирялась с тем, что сегодня отгрызть руку этого противного волосатика не удастся, и побег откладывался ещё на один день.

И вот этот день почти настал… Ещё один плановый выгул Дуси и ещё одна привычная демонстрация силы и презрения! Но на этот раз зловещей псине удалось подпрыгнуть так высоко, что ещё каких-то пару сантиметров и она изуродует запястье гитарного гения совершенно определённо. Помню, как несчастный Русь затравленно взглянул на меня и довольно хладнокровно для такой ситуации произнёс: «Гош, ты как хочешь, но если она прыгает ещё раз, я отпускаю…». И я ответил: «Отпускай!». Но на наше счастье, фарт и прочее везение, Дуся как-то неожиданно подустала и снова предалась фантазиям на тему: «Ну вот уж завтра я точно сбегу от этих уродов, и как они только смеют сажать меня на поводок, меня – любимицу такого большого человека!».

Во все последующие разы собака, к нашему облегчению, не продвигалась больше так близко к хрупкой руслановской кисти, но… Этот довольно кошмарный случай заставил нас представить, что бы случилось, если бы мы всё-таки отпустили Дусю! Отпустили невольно, под страхом остаться калекой, но всё же! Представляете кошмарную картинку, когда загоревший и похорошевший продюсер сердечно вопрошает своих подопечных: «Ну что, хулиганьё, собачку-то мою не обижали?». А в ответ слышит нечто, ну совершенно, как у заезженных Джамшута и Равшана: «Продю́сера, а соба́чкэмэ, товой, нэт…».

А ещё почему-то очень запомнились готические здания рядом с этим странным домом, где мы нелепо прожили неделю. Мы гуляли пьяные, каждый раз проходя мимо них по ночам, и воображали, что там веками живут надменные вампиры и устраивают пышные ночные балы. А днём дрыхнут, набираясь сил, чтобы снова кого-нибудь покусать…

Ужастики и Хеви-Метал

Вот два «жанра искусств», что должны вдохновлять и восхищать истинного рокера. Ну, не считая, разумеется, тех самых беззаботных девчонок с выдающимися формами, будто они вот-вот только выпрыгнули со страниц дешёвых порно-комиксов. Но это уже вещь сугубо телесная, а сейчас мы обсуждаем только, несомненно, высшие сферы проявления человеческого творчества. Абсолютно убеждён, что глубокие и высокоинтеллектуальные коллективы «Ramones» и «Motorhead» поддержат эту увлекательную дискуссию, начатую их почтительными учениками из далёкого, российского «Алкоголя».

Итак, ужастики… К нашим почтенным летам уже «углублённо» отсмотрены сотни шедевров невзыскательного стиля, и многие из них вполне себе даже состряпаны со вкусом. Да только те самые, детские, не поддающиеся здравомыслящему анализу, бредовые «Зловещие мертвецы», «Восставшие из Ада», «Возвращение живых трупов», ну и, конечно же, культовый китч всех времён «Кошмар на улице Вязов» – вот что навсегда разбило сердца «восьмидесяшных» волосатых недоумков. Сейчас у современного искушённого подростка кроме снисходительной усмешки ничто больше и не вызовет зрелище плохо ободранного чувака в чёрной шляпе или синюшных, будто советские куры, бродячих мертвяков. А вот мы, продукты эпохи убогих видеосалонов на всю жизнь останемся трепетать от «Американского оборотня в Лондоне» или «Извне». Да понятно, что все эти дикости даже всего лишь наполовину пародии на ужастики, а всё равно, пробирает, чёрт побери, до костей! «Стра-ашно, аж жуть!» – как «в тему» спел непревзойденный Высоцкий.

Как только у нас в доме появился драгоценный «ви́дик», или «вида́к», как уж вы привыкли больше, не знаю, короче, символ достатка, предмет престижа и чудо тогдашней эпохи – видеомагнитофон, то вечера у нас в большой комнате начались людные. У меня в личной крошечной комнатушке и до этого постоянно паслись странные люди, но теперь стада страждущих «попугаться» оккупировали и советскую «залу», к великому неудовольствию моего отца.

Одним из промозглых тёмных осенних вечеров ко мне нагрянула особенно многочисленная орава «кинозрителей» с разбавленным пивом и плавлеными сырками «Волна». Все чинно устроились кто где – на стульях, на полу, диване и даже на шатком журнальном столике. На дворе было непроглядно черно, холодно и сыро, а у нас, напротив, тепло, уютно и вкусно пахло среднестатистической «пивнушкой». «Крутили» незабываемый «Участь Салема», ну тот, где жуткий мальчик-вампир страшно скрёбся в дверь и жалобно просил его впустить. Атмосфера в «кинозале» была до того напряжённой, что даже «бочковое» пиво прихлёбывалось крайне хаотично, и любой драматический всплеск на экране мог привести к мокрым джинсам. И в этот самый момент накала вампирских страстей меня сзади цепко хватает за щиколотку ноги явно какая-то нечисть! Я ору от кошмара наяву, сзывая невольно всех родителей и соседей по этажу, в «кинозале» тут же включается свет, сеанс прерывается и начинается допрос с пристрастием. «Упырём» оказался, конечно же, безумный Лёха Каулин, который, довольно хихикая, легко признался в покушении на мой, не помутнённый пока ещё рассудок. Фильм со вниманием досмотрели, но вот затравленные ноги я теперь предусмотрительно поджимал под себя, ибо повторный удачно проведённый трюк означал бы как минимум инфаркт.

Лёха был вообще первостатейный чудик, внешне очень похожий на хулигана Бона Скотта с обложки «Highway To Hell». Те же кудряшки и глумливая улыбка к месту и не совсем. «Металлолом» он признавал лишь самого экстремального толка: «Destruction», «Messiah», «Sodom». Всё, что было хотя бы чуть легче, он презрительно называл «джазом». К примеру, «Metallica» у него квалифицировалась, как «спид-джаз». Им же было изобретено особо извращённое удовольствие меломана – прослушивание винила с трэш-металлическими бандами через гитарный дисторшн! Если вы никогда не слышали, что получается на выходе, описывать ад палитры звука совершенно бесполезно и бессмысленно.

Всей нашей пёстрой шайкой мы изредка выбирались на металлические концерты. Из подходящих к лихому мероприятию туалетов у меня имелась лишь проклёпанная перчатка из «кожзама» с обрезанными пальцами и этого было унизительно мало, чтобы быть к месту в потном провинциальном зале. Но щедрый Лёха всегда делился со мной экзотическим тряпьём. Например, одаривал меня камуфляжными брюками, над правым коленом которых в рядок были пришиты настоящие православные крестики. Вот это было стильно! До сих пор я не уверен, простят ли меня там, на небесах, за детскую тупость и невольное осквернение святынь. Хотя, признаться, я уже и тогда подумывал, что это, пожалуй, уже чересчур.

А концерты были просто совершенно «необыкновенные»! Как правило, это была дичайшая солянка в ДК им. Орджоникидзе с участием местных «недоаквариумов» и «перекалиновых мостов» не самого высокого ранга, хиленького гостя из питерского рок-клуба, и, главное, кого мы ждали, как летних каникул, настоящей ХМР-банды. На самом деле эта «настоящая металлическая группа» представляла собой классический кабацкий коллектив, который в силу филармонического запредельного профессионализма мог играть всё что угодно. Вокалистами легко брались ноты из репертуара «Manowar», а композиции «Slayer» игрывались целыми альбомами со скоростью превышающей оригинал как минимум втрое. Чутко принюхиваясь к изменчивой конъюнктуре, такие циркачи могли прыгать из жанра в жанр от «хеви» вплоть до «Красных маков» совершенно свободно и в течение сезона. Но мы, малолетние наивняки, жаждали лишь одного – реального «металла», поэтому обмана заметить просто не могли.

Впрочем, и до сих пор в любом нашем городе, хоть в провинции, хоть в столице, живут и процветают бесчисленные клоны «Korn», «Nirvana», «Limp Bizkit», «Offspring» и «RHCP», ловко спекулируя на желании молодых ребят из глубинки увидеть хотя бы блёклые имитации своих кумиров. Названия напоминать просто глупо, все прекрасно знают всё про себя и сами.

И вот, стойко отмотав рутину скучнючего разогрева, на сцену выбегало нечто под названием, скажем, «День за днем» и выдавало на-гора фальцетные «нетленки» про «ночь-помочь» и «фаер-хаер».

Ну а когда «в копьё» исполнялся медляк «Скорпов», то зал просто бушевал и неистовствовал, вопя: «Теперь, Акцепт! Удо, Удо, давай, Диркшнайдера!!!». Но случались и досадные промашки… Переоценив неподготовленность публики, зарвавшиеся «гастролеры» вышли после триумфа «Still Loving You» в париках из, натурально, совдеповских мочалок и грянули распопсовую плясовую «Абракадабру» Стива Миллера. Вот тут-то они и просчитались! В кабаке, типичном сидячем кабаке это прохиляло бы на раз-два-три, но здесь был народ особый… Презрительное «у-у-у…» сорвалось с губ сотен фанатов «тяжмета» и группа, моментально сориентировавшись в ситуации, скоренько свернула «попс» и затянула спасительное «Holiday» от тех же пронзительных Скорпионов. Ну а нам, дурачкам, многого-то и не было нужно, мы тут же забыли и про фарс с «мочаловыми» париками и позорный провал в репертуаре. Каждый соорудил личную «козу», сдвинул с товарищем по музыкальному таинству хилые плечи, взял соседа за поднятые вверх руки, и, раскачиваясь матросиком на палубе, нудно начал подпевать любимой мелодии простолюдинов.

А после концерта при выходе нас привычно поджидали менты и гопники. Менты – на предмет проведения профилактической беседы о свершившейся идеологической диверсии, а гопники на тему хорошенько отпиз…ить распоясавшееся «нефорьё», да отобрать их «поганые цацки». Поэтому, выходя из ДК, редко кто отваживался выскочить, торопливо не сорвав с себя «рыцарское облачение». И так было каждый раз – два опасных кордона, друг за другом, вначале бдительная милиция, потом, чуть поодаль, завистливая и озлобленная шпана. Вот такой реальный получался ужастик…

А позже те из нас, кто чудом оставался в живых, ещё долго носились в ночи безумными стайками, переворачивали мусорные баки, истошно вопили в дюжину глоток, пробегая под арками домов, видимо, чтобы сонные жильцы оценили их великолепную акустику. Интересно, а сейчас всё точно так же, как у нас тогда, или хоть что-нибудь поменялось?