Текст книги "Социальная психология"

б) использование критики в качестве основного метода воздействия;

в) отлучение членов группы от принятия решений.

Все это говорит о том, что существуют конкретные, наблюдаемые способы поведения, которые воссоздают определенный стиль отношений. Последующие эксперименты с разными стилями руководства, в том числе и «попустительским», показали, что для социального развития людей наиболее благоприятным является демократический стиль. Он позволяет избежать агрессивности и апатии, которые возникают у людей в атмосфере авторитаризма, а также хаоса и безалаберности, к которым приводит попустительский стиль. Исходя из поведенческих характеристик людей, можно сказать, что «лихие девяностые» для России не были демократией. Скорее это был попустительский стиль руководства страной. А демократии и партнерскому стилю отношений нам еще только предстоит научиться.

Заслугой К. Левина стало выявление тех внешних признаков человеческого поведения, которые дают представление об авторитарном, демократическом и попустительском стилях руководства, о воздействии стиля руководства на поведение людей. «На меня лично, – пишет К. Левин, – произвело большое впечатление то, как менялись лица детей в авторитарной группе на протяжении первой встречи. Дружелюбная, открытая, готовая к сотрудничеству полная жизни группа уже через полчаса выглядела апатичной и безынициативной» (93, с. 212). Так Левин через анализ поведенческих характеристик выявил самое важное в человеческих отношениях: стиль межличностных отношений определяет общую атмосферу в группе и сообществе.

Стиль отношений – это устоявшиеся формы взаимодействия людей в обществе, сформированные культурой и отражающие особенности принятых в культуре социальных отношений руководства и подчинения. Стиль определяет общую атмосферу в группе.

Фактически К. Левин ведет речь о величайшей ответственности руководителей за состояние отношений людей в группе и в обществе, от работы воспитателя в детском саду до политика общенационального масштаба. К. Левин считает, что именно они определяют способы взаимодействия, отношения людей и атмосферу в группе и в стране.

Э. Мейо, К. Левин и другие исследователи, например, Дж. Морено, проводивший социометрическое исследование отношений, подошли к анализу человеческих контактов каждый со своей позиции, но все они сделали весомый вклад в развитие данного направления социально-психологических исследований. Для них было очевидно, что человеческие сообщества представляют собой динамические структуры, изменяющиеся во времени и в пространстве, что эти изменения отражаются в первую очередь в культуре отношений между людьми, в стиле и способах их взаимодействия. По мере социального развития человечества и прохождения через разные исторические этапы отношения между людьми (общественные и межличностные) существенно менялись. Особенно сильно изменяются отношения между людьми в эпохи перемен и общественных трансформаций, которые сопровождаются революциями и войнами. На протяжении XX в. человечество перешло от аграрного общества к индустриальному, а затем к информационному. Следует заметить, что на планете до сих пор встречаются родоплеменные сообщества, которые живут в каменном веке. Все это дает базу для сравнения отношений между людьми на разных этапах развития. Попробуем проанализировать стиль общественных и межличностных отношений в связи с их изменением во времени на европейском континенте.

Для понимания сущности социальных трансформаций важно обратить внимание на их социально-психологическое содержание. Впервые это сделали К. Левин в 1936—1943 гг., который вычленил основные тенденции, сопровождающие социальные изменения и воздействующие на отношения между людьми, и Э. Фромм в 1941 г., который рассмотрел проблему одиночества и бегства от свободы, возникающую у человека при распаде традиционного общества и переходе к Новому времени.

В социологии новую периодизацию социально-экономического развития предложил Д. Белл (D. Bell, 1975). В начале 60-х гг. социолог проанализировал статистические данные, которые показали, что более 50 % трудоспособного населения США заняты в сфере обслуживания, тогда как на предыдущих этапах это были сферы промышленного производства и сельского хозяйства. Белл выделил три периода развития общества: традиционное (аграрное), индустриальное и постиндустриальное.

Предындустриальная фаза развития представляет собой тип традиционного, или аграрного, общества, который существовал в Европе почти 2 тысячи лет. Этот тип начал складываться в период распада Римской империи и просуществовал до Нового времени, отсчет которого ведется с начала Реформации (1515 г.) или с начала буржуазных революций в Европе. Самым многочисленным классом традиционного общества было крестьянство. Индустриальную фазу развития социологи связывают с английской промышленной революцией XVII – начала XIX в. Она продлилась в разных странах до середины 60-х гг. XX в., то есть до первой научно-технической революции, которую ознаменовали запуск первого космического спутника в СССР и появление информационных технологий. Самым многочисленным классом индустриальной эпохи были рабочие.

По мере освоения и производства новых технологий начался переход к постиндустриальной фазе, которую с начала 80-х гг. называют информационным обществом. Этот переход происходит на наших глазах. К информационному обществу уже перешли Япония, США, Канада, Скандинавские страны и наиболее экономически развитые страны Евросоюза. В эти процессы втянуты сегодня все континенты. В России принят ряд государственных и правительственных решений по проблемам построения информационного общества. Но есть некоторые трудности. В первую очередь люди не готовы к использованию новых технологий, так что только внедрения средств связи или оборудования недостаточно. Поэтому правительством страны была поставлена задача – оснастить компьютерами и Интернетом все школы для подготовки молодого поколения к их использованию прежде всего в производственной, учебной и научной деятельности.

На сложный характер переходных эпох с неоднозначными идеями, упадком морали, распадом прежде существовавших отношений, которые казались людям установившимися на века, обращали внимание многие мыслители. В последующем изложении мы коснемся только наиболее важных моментов взаимоотношений между людьми, которые определяли лицо эпохи, особенно тех представлений, от которых человеческое сообщество не свободно и сегодня. Понятно, что социально-психологических исследований до XX в. не велось. Частично эту функцию выполняла художественная и публицистическая литература, а критический реализм XIX—XX вв. дал блестящий анализ типов характеров людей переломных эпох. Поэтому с помощью публицистики, мемуарной и художественной литературы мы можем судить о характере изменений в человеческих отношениях разных эпох, увидеть в них социально-психологическое содержание социальных трансформаций.

Согласно теории Д. Белла, социальную коммуникацию и человеческие отношения в традиционном (аграрном) обществе определяют взаимоотношения человека с природой. Действительно, самый обширный класс – это крестьяне, жизнь которых полностью подчинена природному годовому циклу. Весеннее начало посевных работ и летняя жатва требуют максимального напряжения всех сил. Осень становится сезоном праздников, а зима – временем расслабления. Сложившиеся веками отношения «человек – природа» определяли основное содержание жизни и взаимоотношения людей. Переход основной части населения от охоты и собирательства к земледелию и частному владению земельным наделом привел к появлению иерархии, не только сословной, но и внутри семьи: главным распорядителем жизни становится ее глава – отец. Дети начинают обращаться к родителям на «вы», демонстрируя тем самым уважение и покорность. В сельской местности Восточной Европы, в том числе и в России, такие отношения сохранялись вплоть до начала 60-70-х гг. XX в.

Успешность земледелия, связанная с физическими затратами и неравенством физических возможностей людей, ведет к имущественному расслоению, которое также рождает иерархию. Иерархия во всех слоях феодального земледельческого общества была свойственна всем отношениям в целом, от королевского или царского двора до семьи крестьянина. Аналогичным образом строились отношения и в средневековых ремесленных цехах: глава цеха – хозяин и часто главный мастер – подмастерья – ученики.

«Осень Средневековья», так назвал свою книгу голландский культуролог Й. Хейзинга (J. Huizinga, 1963), описывая распад европейского традиционного общества, растянувшийся более чем на 400 лет. В книге Хейзинги приводятся факты, которые позволяют представить, как менялся стиль отношений людей на сломе эпох. Средневековье не предполагало деления отношений на общественные и личные, все отношения носили личный характер. Медленное течение жизни, стремление к неизменности ее форм, отсутствие с точки зрения современного человека средств связи создавали фон, динамичность которому придавали только бесконечные войны и повышенная эмоциональность. Именно эмоциональность и была отличительной особенностью всех отношений. Клятвы и измены, коварство и любовь, рыцарское благородство и предательство, отравления и мошенничество – вот то, чем были наполнены отношения людей высшего средневекового общества. «Повседневная жизнь давала раздолье пылким страстям и детской фантазии. Жизнь все еще сохраняла колорит сказки» (200, с. 14). Хейзинга приводит образец сказочной манеры изображения хронистами государей.

«Юный Карл Смелый, прибыв в Горкум, узнает, что герцог, его отец, отобрал у него все его доходы. Граф призывает всех своих слуг вплоть до последнего поваренка и в проникновенной речи делится с ними постигшим его несчастьем, выражая свое почтение к поддавшемуся наветам отцу, выказывая заботу о благополучии всей своей челяди и говоря о своей неизменной любви к ним. Пусть те, кто располагает средствами к жизни, остается; те же, кто беден, отныне свободны. Тогда послышались плач и вопли, и в общем согласии все вскричали: «Все мы, все мы, монсеньор, с тобою жить будем и с тобою же умрем». Глубоко тронутый, Карл принимает их преданность. И тогда пришли дворяне и предложили ему все, что имели: один – говоря ему: у меня тысяча, а другой – десять тысяч, еще один – прочее, чтоб отдать тебе и ожидать того, что с тобой свершится» (200, с. 14—15).

В этом отрывке явно прослеживается, с одной стороны, патернализм в отношениях, который принимал вид отеческой заботы о людях, находящихся в услужении у сеньора, а с другой – вассальная преданность людей, которые считают верность сюзерену долгом чести.

Еще одной особенностью человеческих отношений в эпоху европейского Средневековья были ритуализация и эстетическое оформление отношений, связанные с необходимостью учитывать эффект влияния моделей поведения на окружающих, предусматривать их восприятие. Это, в свою очередь, привело к большей рефлексии собственного поведения и выражаемых чувств, к тому, что сегодня мы называем самоанализом и самомониторингом. Эстетизация ритуалов как групповых и социальных действий, определенные правила поведения в случае болезни и смерти близких, ритуализация свадебных торжеств и крестин – это получало все большее распространение. Люди учились держать себя в обществе, демонстрируя подобающее случаю поведение. Даже грабители и убийцы отличались хорошими манерами: например Цезарь Борджиа разрезал персик ножом с отравленным с одной стороны лезвием и предлагал половину приглашенному к обеду гостю, а другую съедал сам.

Из всех страстей средневековые хронисты наибольшее внимание уделяют алчности, воинственности, корыстолюбию, неуживчивости и мстительности, которые были причиной многочисленных военных столкновений. Но одновременно в человеческих отношениях присутствовали и полурелигиозные, мистические идеалы рыцарства, благодаря которым поддерживались сословные правила чести, когда рыцарь считал себя защитником слабых и угнетенных. По мнению Й. Хейзинги, идеалам не всегда следуют, но их воспевают – поэтому так комична фигура Дон Кихота, который стремится реализовать рыцарский кодекс чести в реальной действительности. Чем больше культурный идеал проникнут чаянием высших добродетелей, тем сильнее несоответствие между формальной стороной жизненного уклада и реальной действительностью (200, с. 116).

В русской литературе также описаны взаимоотношения людей, продиктованные дворянским кодексом чести, например, в повести Пушкина «Метель» или в романе Толстого «Война и мир» (напутствие старого князя Болконского сыну, кодекс чести самого князя Андрея, диктующий ему стиль поведения на поле Аустерлица). Одновременно ситуации гоголевского «Ревизора» или «Женитьбы Бальзаминова» сатирически показывают отношения между людьми, которые комичны именно потому, что они не соответствуют формальным требованиям общества.

Главной особенностью отношений в европейском Средневековье была их строгая иерархичность, которая прежде всего распространялась на права людей, а в силу этого воздействовала и на все отношения. Чтобы закрепить неравенство, сделать его зримым и сразу узнаваемым, были введены регламентирующие нормы на ношение определенного покроя одежды, мехов и украшений и даже на особое убранство жилищ в дни торжеств и семейных событий, которые должны были строго соответствовать положению человека в обществе. Например, герцогиня после родов имела право убирать свою спальню в зеленый шелк, а ее придворная дама – обязательно в белый. Искусственно введенное ограничение по цветам помогало соблюсти сословную иерархию, сделать ее очевидной.

Начавшийся в конце XV – начале XVI в. в Италии, а затем и во всей Западной Европе процесс разложения традиционного общества сопровождался страшным упадком нравственности. Как квинтэссенцию этого процесса следует рассматривать сочинение Н. Макиавелли «Государь» (N. Machiavelli, 1513), в котором автор советует притвориться моральным, чтобы стать хорошим правителем. «Государям нет никакой надобности обладать в действительности хорошими качествами, но каждому из них необходимо показывать вид, что он всеми ими обладает» (102, с. 75). Но уже в конце XVII в. Мишель Монтень констатирует, что моральное актерство, предписанное государям, стало нормой поведения во всех слоях европейского общества: «Сами наши суждения свихнулись, следуя за общей порчей нравов» (115, с. 296). Эта практика настолько распространилась, что наивных не осталось, и никого больше нельзя было обмануть, так как в отношениях людей больше не существовало доверия. Начался процесс Реформации церкви и последовавший за ним период длительных войн. Изможденный, оробевший, пессимистичный цинизм – таков, по наблюдениям Монтеня, общеевропейский нравственный итог постреформационной религиозно-политической смуты (171, с. 136).

Реформация, осуществленная М. Лютером, Ж. Кальвином и другими религиозными деятелями, была реакцией на безнравственность эпохи. Результатом стали буржуазные революции, которые, изменив общественное устройство, коренным образом повлияли на отношения между людьми. Из всех идей Лютера самой главной была идея о равнодостоинстве людей перед Богом при оправдании имущественных различий. Она стала религиозной основой для формирования важнейших европейских ценностей – требований равенства и справедливости. Из требований равенства родилась надконфессиональная идея прав человека (171, с. 117).

Борьба за права была характерна для всех европейских народов, но в каждой стране она носила национальный характер. К. Маркс определил конфликтные отношения как классовую борьбу, посчитав, что она свойственна всем народам и расам. Английские социальные философы, начиная с Дж. Локка, называли это борьбой за свои права, потому что идея равнодостоинства всех людей фактически отрицала иерархичность, воцарившуюся во всех странах средневековой Европы.

Стремление к равенству имело своей целью установление таких отношений, которые бы предусматривали равные, партнерские позиции людей, прежде всего в социальных и деловых отношениях, вне зависимости от их имущественного положения и принадлежности к тому или иному сословию. Однако это было только началом длительной борьбы, которая завершилась после окончания Второй мировой войны. Одним из последних рухнувших барьеров неравенства было предоставление в 1947 г. избирательного права женщинам Франции.

Следует заметить, что феодальная Россия также была иерархическим государством, но иерархия носила несколько иной характер. Это была не европейская иерархия, имущественная и сословная, а воцарившаяся в результате монгольского ига власть одного человека над всеми остальными по примеру восточной деспотии, когда все сословия и классы находятся в зависимости от деспота. Осознание этого различия мы находим в знаменитом письме Ивана Грозного к английской королеве Елизавете I от 1570 г.

«И мы чаяли того, что ты на своем государстве государыня и сама владеешь, и мы потому такие дела и хотели с тобою делати. Ажно у тебя мимо тебя люди владеют, и не токмо люди, но и мужики торговые. А ты пребываешь в своем девическом чину, как есть пошлая (простая) девица».

Понимание Иваном Грозным своего положения в обществе как единственного властителя не допускало даже возможности каких-либо проявлений равенства, несмотря на то что крепостного права еще в полном объеме не существовало, а крестьянские общины управлялись миром, то есть на основе равного участия мужчин в принятии решений. Сословия были разделены практически непроницаемыми имущественными границами, а отношения между ними были опосредованы отношениями с государством через разверстываемые подати. И это составляло суть российской иерархии, которая по своему типу в верхних эшелонах власти была скорее восточной, чем западной, тогда как внизу пирамиды общинная жизнь сохраняла все свойства европейских демократических установлений.

В книге Хейзинги описаны отношения, которые определяли жизнь высших слоев общества, но подавляющая масса населения Европы жила совсем иной жизнью, соблюдая традиции и передавая опыт, накопленный отцами и дедами. Этот уклад жизни сохранялся более полутора тысяч лет. Этнографические исследования и художественная литература XIX в. рисуют картины быта деревень и сел России, в которых царят отношения традиционного общества как в своих лучших, так и в худших проявлениях. Отсутствие рациональности и повышенная эмоциональность при решении имущественных вопросов характерны для традиционных взаимоотношений между родственниками и односельчанами в общине. Но уже в творчестве Л. Толстого, И. Тургенева, Ф. Достоевского, М. Салтыкова-Щедрина и А. Чехова мы видим признаки изменения человеческих отношений под воздействием процессов индустриализации. Так же, как и в европейской литературе (И. В. Гёте, Ч. Диккенс, О. Бальзак и др.), эти изменения воспринимаются трагически в связи с теми трудностями, которые возникают у людей в результате разрушения прежних отношений, ценностей и аттитюдов. Звук топора, рубящего вишневый сад, в конце одноименной пьесы Чехова не вызывает оптимизма, потому что на эмоциональном уровне мы сожалеем о цветущих вишнях. Но Раневская, ее брат-бездельник, с их возвышенными чувствами, отношениями и стилем жизни, главным содержанием и ценностью которых является повышенная эмоциональность и эстетизация переживаний, полностью принадлежат уходящему традиционному иерархическому обществу, а потому тоже не вызывают нашего сочувствия. Таким образом, чрезмерная воинственность, строгая иерархичность в быту, патернализм в отношениях, повышенная эмоциональность, участие в эстетически оформленных ритуалах – все было направлено на поддержание главного принципа феодального государства и традиционного общества – иерархии как основы правопорядка. Именно она и определяла отношения между людьми.

Отношения традиционного общества особенно быстро начали распадаться в результате стремительного развития науки и технологий в ходе промышленной революции в Европе. Параллельно ей шел процесс установления отношений, свойственных индустриальному обществу, который растянулся на полтора столетия. Согласно Беллу, в индустриальном обществе отношения людей опосредованы их отношениями с машинным производством. Иерархия сословная медленно, но неуклонно сменяется иерархией умений и знаний, постепенно развивается наука, переходя от созерцательности и размышлений к эмпиризму и экспериментальному исследованию. Все положения подвергаются критическому осмыслению и опытной проверке. Но особую роль в отношениях между людьми играет рационализация всех сторон жизни.