Текст книги "Социальная психология"

В 1958 г. Уильям Шутц (W. Schutz) выпустил книгу «Фундаментальная ориентация межличностных отношений», где изложил свою теорию, сокращенно назвав ее FIRO. В основу теории был положен постулат 3. Фрейда о том, что социальная жизнь человека предопределена опытом его детства. По мнению Шутца, межличностные потребности во многом аналогичны биологическим потребностям. Если биологические потребности регулируют отношения организма с физическим окружением, то межличностные устанавливают связь личности с ее окружением (8, с. 167). Существо теории раскрывается в четырех постулатах, которые основаны на следующей аксиоме: Каждый человек испытывает три межличностные потребности: потребность в контроле/власти, потребность в любви/привязанности и потребность быть включенным в состав группы.

Постулат 1. Если ребенок в детстве был лишен адекватных форм удовлетворения межличностных потребностей, он развивает свои формы адаптации, устанавливая отношения доступными ему способами. Сталкиваясь с равнодушием матери, ребенок пытается привлечь ее внимание плачем и криком, а позже плохим поведением в общественных местах, поскольку даже подзатыльник и наказание становятся для него свидетельством принадлежности к группе и удовлетворяют чувство: «я – не один, я с матерью». Первый постулат воспроизводит фундаментальное положение психоанализа об определяющей роли раннего детства в развитии личности. Отношения ребенка и родителей являются позитивными, если они насыщены контактами и полноценным общением. Они становятся негативными, если родители сводят общение с ребенком к минимуму, а по сути, игнорируют его. В последнем случае ребенок начинает сильно отставать в умственном развитии, становится тревожным и уязвимым.

В зависимости от опыта детства человек, став взрослым, может проявлять себя тремя способами в отношениях с другими.

A. Слабая интеграция в семье приводит к недостаточной социальности во взрослом возрасте: например, человек часто замыкается в себе, уклоняясь от участия в общественных делах, опаздывает на общие собрания или вообще их игнорирует.

Б. Чрезмерные эмоциональные связи в семье приводят к сверхсоциальности, когда человек требует постоянного внимания к себе, навязывает себя группе, избегает одиночества.

B. Идеальный тип отношений формируется адекватной интеграцией, которая во взрослом возрасте приводит к беспроблемным межличностным контактам. Такой человек хорошо себя чувствует наедине с собой и в группе.

Постулат 2. Каждый человек испытывает потребность в построении тесных эмоциональных связей с другими людьми – потребность нравиться другим людям и быть любимым. Отношения ребенка с родителями могут быть теплыми или холодными. В зависимости от этого Шутц выделяет три формы поведения. Неадекватное отношение родителей приводит или к недостаточно личностному либо сверхличностному поведению, когда человек или избегает тесных личных эмоциональных связей, или, наоборот, стремится к чрезмерной эмоциональности в отношениях, поглощая время и эмоции партнера, заполняя и подменяя собой любые контакты. И то и другое поведение объясняется тревожностью и неуверенностью индивида в том, что он может быть любимым и способен нравиться.

И только достаточность эмоциональных контактов в раннем детстве позволяет сформироваться уверенности человека в себе.

Постулат 3 касается совместимости. Его определение дано на уровне здравого смысла: «две личности совместимы, если они могут вместе работать в гармонии». Шутц предложил три возможных типа совместимости и разработал способы их измерения. Первый тип совместимости основан на взаимном обмене, когда личности обмениваются адекватными, но неравными формами поведения. Второй тип – инициирующая совместимость, когда одна сторона стремится к доминированию (контролю), а другая согласна с этим и изъявляет согласие подчиняться. Третий тип – реципрокная (взаимная, обоюдная) совместимость, которая означает, что потребность в контроле, любви и включенности одного индивида полностью соответствуют потребностям другого, участвующего во взаимодействии. Так или иначе, вопрос заключается в проверке совместимости на практике. Особенно хорошо она видна при проведении совместных работ, например ремонта в квартире, когда обычный порядок нарушается и нужно действовать сообща, чтобы его опять достичь.

Постулат 4 относится к групповому развитию. Шутц считает, что каждая группа в своем становлении проходит последовательно этапы включения, контроля и любви. Формирование группы, по его мнению, начинается именно с вопроса включенности – остаться в данной группе или выйти из нее. Затем происходит переход к фазе контроля, то есть к распределению власти и ответственности. В третьей фазе решается вопрос эмоциональной интеграции (8, с. 168—173).

Применение теории Шутца особенно уместно при анализе малых групп, связанных эмоционально, например семьи, дружеской компании. Основное ее значение определяется вниманием к особенностям поведения людей, которые предопределяются опытом, полученным ими в детстве. Этот опыт продолжает воздействовать на все контакты человека в продолжение жизни, как в личных, так и в общественных и деловых отношениях.

Сравнительно новым направлением в исследовании позитивных отношений является аффилиация. В английском языке слово «affiliate» означает «вступать в союз». В современной социальной психологии аффилиация стала самостоятельным понятием.

Аффилиация – это стремление искать общества других, вне зависимости от того, какие чувства к ним испытываешь.

Один из важных вопросов аффилиации – мотивы вступления людей в разнообразные отношения сотрудничества. Так, психологи проводили опросы с целью выяснения, в каком случае опрашиваемые хотели бы остаться наедине с собой, а в каком искали бы общества других. Оказалось, что стремление к общению больше стремления к одиночеству в двух случаях: 1) когда складываются приятные, доставляющие удовольствие обстоятельства; 2) когда становится страшно и тревожно в ситуациях угрозы. Если же человек нервничает, напряжен и оказался в неприятном положении, он стремится остаться один, чтобы разобраться в сложной проблеме и принять важное решение (139, с. 373).

Дальнейшие исследования психологов показали, что люди стремятся к обществу других по следующим причинам.

1. Социальное сравнение. Согласно С. Шехтеру (S. Schachter, 1959) человек, оказываясь в сложной и незнакомой ситуации (перспектива подвергнуться электрошоку), стремится к общению с «товарищами по несчастью», чтобы сравнить свою реакцию с чувствами и мыслями других. Он задает себе вопросы «Не слишком ли я волнуюсь?», «Нужно ли так нервничать?», «Неужели боюсь только я один?» Как заключил Шехтер, «страдание любит не любое общество, оно любит только общество страдающих» (139, с. 375).

2. Редукция тревоги. В сложных ситуациях люди стремятся снизить собственную тревогу, общаясь с теми, кто более спокоен, чтобы таким образом убедиться в том, что дело не так плохо, как им кажется. В большом количестве исследований нашел подтверждение следующий факт, знакомый всем из повседневной жизни: в угрожающих и подавляющих обстоятельствах человек старается обратиться к людям, которые могут оказать ему поддержку, утешить и найти успокаивающие аргументы, снизить уровень его тревоги.

3. Социальная поддержка и редукция стресса. Социальная поддержка – это чувство, что другие тебя поддерживают. Она играет большую роль в жизни человека, поскольку эволюционно связана с условиями выживания. Социальная поддержка – сложное социальное действие, производимое людьми. В ней принято выделять как минимум четыре стороны: эмоциональную (тебя любят, высоко ценят и заботятся о тебе), оценочную (в ответ на вопрос, правильно ли я делаю), информационную (как воспринимать явления) и инструментальную (получение конкретной помощи). Особенно важна эмоциональная сторона социальной поддержки, поскольку в условиях стресса важны не столько рациональные действия, сколько положительные эмоции, под воздействием которых стресс снижается.

4. Поиск информации. Человек, находясь в тревожном состоянии, склонен искать информацию, которая помогла бы его устранить. Как правило, ищут человека, хорошо знакомого с предметом тревоги, чтобы получить от него информацию, которая бы помогла прийти к определенному решению. Так, по свидетельству исследователей, люди в больнице перед операцией предпочитают провести вечер с человеком, который такую же операцию перенес, то есть с тем, кто обладает реальной информацией о процессе и результатах.

5. Положительная стимуляция. Нередко в результате интересного живого общения у человека возникают новые мысли, чувства, желание действовать. Следовательно, сам факт общения способен не только породить новые отношения между людьми, но и стимулировать их дальнейшую деятельность. Поэтому, пребывая в хорошем настроении, люди ищут общения с другими, теми, кто способен разделить их чувства, поддержать состояние бодрости и хорошего самочувствия, которое усиливается от взаимодействия с другими. Аффилиация связана со стремлением избежать одиночества (139, с. 374—377).

Одиночество – это совокупность эмоций, возникающих в ответ на ощущаемый дефицит в количестве и качестве социальных связей.

Психологи Ф. Шейвер и К. Рубинштейн (P. Shaver, С. Rubinstein, 1980) определяют одиночество как совокупность четырех комплексов и переживаний: 1) отчаяние – ощущение паники, ужаса, беспомощности и покинутости; 2) депрессия – чувство горя, подавленности, опустошенности, жалости к себе и отчужденности; 3) невыносимая скука – чувство неловкости, нетерпения, отсутствие интересного дела, невозможности сосредоточиться; 4) нелюбовь к себе – ощущение собственной непривлекательности, глупости и ожидание опасности. Одиночество больше распространено среди людей, которые живут одни, без удовлетворяющих их связей и близких отношений. Современные нам люди, представители индивидуалистических культур, особенно подвержены чувству одиночества, которое заставляет их прибегать к психотерапевтической помощи (139, с. 379).

Таким образом, для того чтобы вести нормальную повседневную жизнь, нам нужна поддержка окружающих. Ее величина зависит от того, насколько сильной она была в детстве, так как сформированное в детстве убеждение в собственной значимости и привлекательности для родных остается с нами на всю жизнь и вооружает против возможного одиночества. Чтобы человек был сильным, ему нужна искренняя любовь его близких.

Каждый человек в своей жизни строит отношения, которые социологи и социальные психологи называют сетью. Социологические исследования показывают, что феномен построения сети отношений характерен для всех народов, живущих на Земле. Только что родившийся человек сразу же оказывается встроенным в сеть отношений своих близких родственников. Он стремится и сам установить контакт, прежде всего с матерью или с человеком, который за ним ухаживает. В знаменитом эксперименте было продемонстрировано: когда мать, наклоняясь к младенцу, не улыбается ему в течение какого-то времени, младенец вначале пытается улыбаться ей сам, побуждая к контакту, а в случае отсутствия ответа начинает горько плакать. Испытывая потребность в позитивных связях с другими, человек в течение жизни выстраивает собственные сети взаимоотношений. Согласно Б. Веллману (В. Wellman, 1988), для построения сети используются четыре сектора: вначале это близкие и дальние родственники, соседи, а затем друзья и коллеги по работе.

В финско-российском исследовании А.-М. Кастрен (А.-М. Castren, 2001) сравнивались сети отношений в семьях школьных учителей Хельсинки и Санкт-Петербурга. И те и другие семьи строили свои связи так, как их представил Веллман, однако в случае российской семьи в сетях взаимодействия присутствовали не только эмоционально близкие люди, друзья и родственники, но и так называемые социально полезные – те, кто мог в случае необходимости помочь преодолеть разные бюрократические преграды. Кастрен, а вслед за ней и другие финские исследователи обозначили такие связи русским словом «блат». Мы называем это явление «полезными связями», которыми люди в нашей стране обзаводятся на всякий случай. Это очень давняя традиция еще дореволюционной России, следование которой приводит к тому, что у должностных лиц связей оказывается намного больше, чем у всех остальных, а в праздничные дни они принимают поздравления и подарки, искренность которых вызывает большие сомнения. К таким социально полезным людям относятся работники правоохранительных органов и медицинских учреждений, представители власти и чиновники, а в советские времена – работники торговли и аптечной сети, имевшие доступ к дефициту.

Рис. 10.1. Социальная сеть отношений личности.

Устанавливая такие отношения, люди стремятся обеспечить себе нормальные условия жизни, поскольку предлагаемые им условия жизни носят ненормальный характер, основанный на старом принципе, который М. Е. Салтыков-Щедрин назвал «держать и не пущать». В нашей жизни все еще очень много таких правил и установлений, которые затрудняют социальное взаимодействие и сдерживают нормальное развитие общества, делая жизнь сложнее и неудобнее. Поэтому к схеме Веллмана мы вынуждены были в секторе «друзья» добавить подсектор социально полезных знакомств. В настоящее время этот подсектор заметно сократился. Но только тогда, когда большие и маленькие чиновники в многочисленных бюрократических учреждениях начнут обращаться к нам с фразой: «Чем я могу вам помочь?» и приветствовать нас улыбкой, устанавливающей отношения равенства и партнерства, когда сократятся искусственные преграды и придуманные для «сравнительно честного отъема денег» инструкции, можно будет говорить о реальном продвижении к рационализации деловых отношений в обществе.

Таким образом, рационализация деловых и общественных отношений является одним из важнейших факторов в формировании социального капитала страны. Отказ от средневековых взаимоотношений и способов взаимодействия, которые приводят к коррупции на всех уровнях, будет способствовать оздоровлению социальной жизни и устранению напряжения, забирающего силы и время людей сегодня. Параллельно этому процессу необходимо ужесточение контроля над действиями должностных лиц, но не со стороны очередных чиновничьих структур, а со стороны общества путем создания добровольных групп интересов, которые поставят своей главной задачей отслеживание соблюдения правил и законов. Без такой инициативы со стороны народа, которая бы получила должное развитие, трудно говорить о гражданском обществе в России. Не может эффективно функционировать общество и в таких условиях, когда «закон что дышло – куда повернул, туда и вышло».

Люди нуждаются в близости и ищут близких отношений с другими всю свою жизнь, потому что одиночество, недостаток общения порождают чувство большого дискомфорта, ухудшают состояние здоровья. Значимость близких отношений неоднократно становилась предметом исследований в разных странах. В работе Л. Беркмана и С. Сума (L. Berkman, S. Syme, 1979) изучалось влияние близости на здоровье. Группа испытуемых была предварительно опрошена в 1965 г, а через 9 лет ученые проанализировали смертность в группе. Оказалось, что те, кто умер, были социально изолированы, у них не было близких контактов с родственниками и друзьями, они не были членами церковных общин, в которых поддерживаются тесные взаимосвязи. Выяснилось, что для женщин большую роль играют активные отношения с друзьями и родственниками, а большинство умерших мужчин не были женаты. Таким образом, уровень смертности напрямую обусловлен наличием или отсутствием близких отношений (139, с. 379).

К близким отношениям относятся привязанность, дружба и любовь, но важны и менее близкие отношения приязни, доброжелательности, добрососедства, другие позитивные контакты между людьми, потому что от них зависит наше ежедневное настроение и самочувствие. Большинству людей присуще стремление нравиться другим, поэтому на косметику, одежду и украшения тратятся огромные средства. Исследования в социальной психологии развития показали, что все формы выражения привязанности, дружбы и любви формируются на самых ранних этапах детства. Любви и дружбе нас учат те отношения, которые связывали нас с родителями и близкими в первые годы жизни.

Наиболее авторитетным изучением привязанности, получившим подтверждение в международных исследованиях, считается работа Мэри Эйнсворт в 1978—1992 гг., основанная на теории Дж. Боулби.

Привязанность – это специфическая положительная связь, образующаяся между людьми, которая выражается в желании находиться в физической близости к предмету привязанности.

В данном исследовании Эйнсворт и ее студенты наблюдали малышей и их матерей в домашних условиях в течение первого года жизни, проводя в их домах примерно 4 часа каждые 3 недели. Когда младенцам было 12 месяцев, Эйнсворт решила посмотреть, как они поведут себя в новой обстановке; с этой целью она привела матерей с детьми в игровую комнату Университета Джона Хопкинса. Ее особенно интересовало, как малыши будут использовать мать в качестве отправной точки для изучения мира и как они прореагируют на две короткие разлуки с ней. Во время первого разлучения мать оставляла малыша с незнакомым человеком (приветливой аспиранткой); во время второго малыш оставался в одиночестве. Каждое разлучение длилось 3 минуты, но прекращалось, если малыш проявлял слишком сильное беспокойство. Вся процедура, продолжавшаяся 20 минут, была названа «незнакомой ситуацией». Эйнсворт и ее коллеги выделили следующие три паттерна поведения.

Паттерн А – тревога/избегание. Такие дети не проявляют сильного огорчения от разлуки с матерью и не особенно стремятся к взаимодействию с ней в стадии воссоединения. В исследовании таких «независимых» детей оказалось 20 %.

Паттерн Б – надежная привязанность. Эти дети активно ищут привязанности с матерью и взаимодействия с ней. В ее присутствии они уверенно перемещаются и исследуют окружение; могут демонстрировать огорчение при ее уходе и радостно приветствуют ее возвращение. Таких детей оказалось 70 %.

Паттерн В – тревога/амбивалентность. Дети огорчаются при разлуке с матерью и в то же время отказываются от контакта с ней после ее возвращения, проявляя иногда признаки раздражения. Детей такого типа было обнаружено 10 % (139, с. 75).

Анализ полученного в ходе исследования материала подтвердил предположение Эйнсворт о том, что поведение малышей определено поведением их матерей.

Дети с паттерном А: тревожные, избегающие младенцы выглядели достаточно независимыми в «незнакомой ситуации». Оказавшись в игровой комнате, они сразу же начинали изучать игрушки. Во время своих исследований они не использовали мать в качестве отправной точки в том смысле, что не подходили к ней время от времени. Они ее просто не замечали. Когда мать покидала комнату, они не проявляли беспокойства и не искали близости с ней, когда она возвращалась. Если она пыталась взять их на руки, они старались этого избежать, вырываясь из ее объятий или отводя взгляд.

Наблюдая за их избегающим поведением, Эйнсворт предположила, что они испытывают определенные эмоциональные трудности. Их отчужденность напоминала таковую у детей, которые пережили травмирующую разлуку. По результатам домашних наблюдений матери оценивались как относительно несензитивные, вмешивающиеся и отвергающие. То есть матери игнорировали потребности детей, навязывали свои решения и отвергали их просьбы. Такие малыши часто казались неуверенными в себе, хотя некоторые из них были дома очень независимыми, многие тревожились по поводу местонахождения матери и громко плакали, когда мать уходила из комнаты.

Таким образом, общая интерпретация Эйнсворт сводится к следующему: когда эти дети попадали в «незнакомую ситуацию», они опасались, что не смогут найти у своей матери поддержки, и потому реагировали в оборонительном ключе. Они избирали безразличную, сдержанную манеру поведения, чтобы защитить себя. Их так часто отвергали в прошлом, что они пытались забыть о своей потребности в матери, дабы избежать новых разочарований. А когда мать возвращалась после эпизодов разлучения, они отказывались на нее смотреть, как бы отрицая какие-либо чувства к ней. Они вели себя так, как будто говорили: «Кто ты? Должен ли я признавать ту, которая не поможет мне, когда мне это будет нужно?».

Дети с паттерном Б: надежно привязанные младенцы после прихода в игровую комнату с матерью начинали использовать ее в качестве отправной точки для своих исследований. Но когда мать покидала комнату, их познавательная игра шла на убыль и иногда они проявляли заметную обеспокоенность. По возвращении матери они активно ее приветствовали и некоторое время оставались рядом с ней. Как только к ним опять возвращалась уверенность, они с готовностью возобновляли свое исследование окружающей обстановки.

Когда Эйнсворт изучила записи наблюдений за этими детьми, сделанные ранее у них дома, то обнаружила, что их матери, как правило, оценивались как сензитивные и быстро реагирующие на плач и другие сигналы малышей. Матери всегда были доступны и делились своей любовью, когда малыши нуждались в утешении. Малыши, со своей стороны, плакали дома очень редко и использовали мать в качестве отправной точки своих домашних исследований.

Эйнсворт полагает, что эти младенцы демонстрировали здоровый паттерн привязанности. Постоянная отзывчивость матери породила доверие к ней как к своему защитнику; одно ее присутствие в «незнакомой ситуации» придавало им смелости, чтобы активно исследовать окружающую обстановку. В то же время их реакции на ее уход и возвращение в этой новой среде свидетельствовали о сильной потребности в близости к ней – потребности, которая имела огромную жизненную ценность на протяжении всей человеческой эволюции. При исследованиях методом выборки по всем Соединенным Штатам было установлено, что этот паттерн характерен для 65—70 % годовалых малышей.

Дети с паттерном В: неуверенные, амбивалентные младенцы в «незнакомой ситуации» держались настолько близко к матери и так беспокоились по поводу ее местонахождения, что практически не занимались исследованиями. Они приходили в крайнее волнение, когда мать покидала комнату, и проявляли заметную амбивалентность по отношению к ней, когда она возвращалась. Они то тянулись к ней, то сердито отталкивали ее.

У себя дома их матери, как правило, обращались со своими малышами в непоследовательной манере. Иногда они бывали ласковыми и отзывчивыми, а иногда нет. Эта непоследовательность, очевидно, оставляла малышей в неуверенности относительно того, будет ли их мама рядом, когда они будут в ней нуждаться. В результате они обычно хотели, чтобы мать была поблизости, – желание, которое сильно возрастало в «незнакомой ситуации». Малыши очень расстраивались, когда мать покидала игровую комнату, и настойчиво пытались восстановить контакт с ней, когда она возвращалась, хотя при этом также изливали на нее свой гнев. Амбивалентный паттерн иногда называют «сопротивлением», поскольку дети не только отчаянно добиваются контакта, но и сопротивляются ему. Этот паттерн характеризует 10—15% годовалых детей в выборках по США (12, с. 359—361).

Выявленные в «незнакомой ситуации» фундаментальные различия среди детей, по-видимому, должны как-то сказываться и на их будущем поведении. Дж. Боулби полагал, что оборонительное поведение детей с паттерном А может стать фиксированной и всеохватывающей частью личности. Ребенок превращается в излишне самонадеянного и отчужденного взрослого, в человека, который не сможет никогда «открыть забрало» и поверить другим настолько, чтобы установить с ними тесные отношения.

Исследования показали, что младенцы, классифицируемые как надежно привязанные в «незнакомой ситуации», продолжали вести себя иначе, чем другие дети, на протяжении всего периода детства вплоть до 15 лет (предельный изученный возраст). При выполнении когнитивных задач надежно привязанные дети отличались большим упорством и верой в собственные силы. В социальной обстановке, например в летних лагерях, они получали более высокие баллы по таким качествам, как дружелюбие и лидерство. Эти данные подтверждают предположение М. Эйнсворт, что надежно привязанные младенцы демонстрируют наиболее здоровую модель развития. Дальнейшее изучение показало, что дети с паттерном Б имеют преимущества в социальном плане, они демонстрировали более высокие показатели когнитивного развития, игровой деятельности, исследовательских навыков и стремились к обучению, что подтвердило теоретическое представление о том, что условие безопасности является решающим моментом для последующего развития.

Работа Эйнсворт инициировала интерес к тому, какие типы привязанности характерны для взрослых и какие виды поведения они в связи с этим демонстрируют. Исследователи предполагали, что стиль привязанности, приобретенный в детстве, оказывается своеобразной действующей моделью, распространяясь на все виды отношений. Действительно, исследование С. Хазан (S. Hazan) и Ф. Шейвера (1994) показало, что выявленные типы привязанности обнаруживаются у взрослых мужчин и женщин. Их попросили выбрать одно из трех суждений, приведенных ниже в табл. 10.1.

Таблица 10.1. Определение типа привязанности.

Испытуемых просили выбрать то описание, которое ближе всего соответствует их переживаниям в период романтических отношений. Кроме того, их спрашивали и о существующих у них отношениях на момент опроса. Исследования показали такое же разделение на три группы, как и в работе Эйнсворт, причем наиболее распространенный тип – устойчивая привязанность. Все это заставляет нас предполагать наличие связи между первым опытом, полученным в детстве, и поведением уже во взрослом возрасте (12, с. 360).

Одна из важных задач для российских психологов – проведение эксперимента «незнакомая ситуация» Эйнсворт для определения уровня и качества привязанности у российских детей, так как именно в первый год жизни маленького человека формируется базовое доверие к окружающему миру. Тип детской привязанности закладывает фундамент будущих взаимоотношений взрослой личности с окружающим миром. Не менее важен и опрос в целях определения типа привязанности у взрослых, который даст возможность лучше сориентироваться в социальных проблемах, свойственных России на этапе трансформации общества.