Электронная библиотека » Калеб Карр » » онлайн чтение - страница 36

Текст книги "Алиенист"


  • Текст добавлен: 3 октября 2013, 17:56


Автор книги: Калеб Карр


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 36 (всего у книги 38 страниц)

Шрифт:
- 100% +
Глава 44

Поднявшись на стену резервуара, я окончательно осознал всю пагубность ошибки, совершенной мною, когда я позволил Крайцлеру уговорить меня сопровождать его в этом путешествии. От парапета, окольцовывавшего кромку озера, до земли было примерно шесть этажей. Сам променад имел в ширину порядка восьми футов, с обеих сторон его ограждали четырехфутовые железные перила. Глянув вниз, я увидел улицы под таким углом, который сразу оживил в памяти все наши походы по крышам в последние месяцы. Уже одного этого было бы достаточно. Но обводя взглядом панораму прямо перед собой, я видел все те же знакомые просмоленные поверхности крыш и бесчисленные дымоходы зданий, окружавших резервуар, и все это напоминало о том, что даже если ноги наши и не стоят сейчас на крыше, вне всякого сомнения, мы уже вступили в то вышнее царство, где правит Джон Бичем. Мы вновь находились в его мире, только на сей раз прибыли по его извращенному приглашению. Безмолвно ступая к той части стены, что была обращена к 40-й улице, – по правую руку блистала вода, отражая свет всходившей в прозрачно-черном небе луны, – я не переставал сомневаться в нашем охотничьем мастерстве. Похоже, мы были готовы сами стать дичью.

Перед моим внутренним взором замелькали знакомые и страшные образы, подобно живым картинам, которые мы видели с Мэри Палмер в театре «Костера и Биала». Мертвые мальчики, спутанные и выпотрошенные; длинный, смертельно опасный нож, которым были нанесены все эти ужасные увечья; останки растерзанного кота миссис Пидмонт; безжизненная обитель Бичема в Пяти Углах и печь, в которой, по его словам, он готовил «смачную попку» Джорджио Санторелли; серое тело Джозефа; и, наконец, передо мной предстал сам убийца, восставший из всех улик и теорий, собранных нами в ходе следствия, но по-прежнему – всего лишь зыбкий силуэт. Бескрайнее черное небо и россыпи звезд над водной гладью бесстрастно взирали на мои тщетные попытки избавиться от жутких видений, а цивилизация, насколько я понимал, глянув еще раз на улицы города, находилась сейчас в недосягаемой дали. Каждый наш осторожный шаг гулким эхом разносился над стенами Кротона, возвещая о том, что мы ступили в бесправное царство смерти, место, где наивное изобретение трусливого человека, которое я сжимал в кулаке, – не более чем жалкая игрушка, и где нас ждут долгожданные ответы, но не на те суетные вопросы, над разрешением которых мы бились столько месяцев кряду, нет – разгадки величайших тайн этого мира явятся нам в своей жестокой и кровавой окончательности. Несмотря на всю свою тревогу, я ни разу не помыслил о том, чтобы повернуть назад. Быть может, меня заразила уверенность Ласло, что сегодня на этих стенах нам предстоит закончить начатое; так или иначе, я старался держаться с ним рядом, в то же время отчетливо осознавая, что шанс благополучно вернуться на улицы под нами у нас невелик.

Рыдания донеслись до нас прежде, чем мы увидели самого мальчика. На променаде не было иного освещения, кроме луны над головами, так что когда мы повернули в сторону 40-й улицы, над стеной резервуара из небытия выплыла и сверкнула в лунном свете каменная одноэтажная конструкция – башенка, призванная сохранять от непогоды контрольные механизмы. Плач – высокий, отчаянный и какой-то приглушенный – раздавался от ее подножия. Когда мы оказались примерно в сорока пяти шагах от каменной конструкции, я разглядел в лунном свете тусклый отблеск человеческой плоти. Мы приблизились еще на несколько шагов и отчетливо разобрали коленопреклоненную фигуру обнаженного мальчика. Руки его были скручены за спиной так, что ему приходилось упираться головой в каменные плиты променада; ноги также были связаны. Во рту у мальчика торчал кляп, из-за которого накрашенный рот был неестественно распахнут. Лицо блестело от слез, однако он был жив, и, что удивительно, – поблизости никого не было.

Рефлекторно я качнулся вперед, намереваясь подойти и помочь ему, но Крайцлер поймал меня за локоть и дернул назад, лихорадочно прошептав на ухо:

– Нет, Джон! Именно этого он от вас и ждет.

– Что? – отозвался я таким же шепотом. – Но откуда вы знаете, что он…

Крайцлер кивком указал мне на вершину башенки. Над самым ее краем виднелась лысина, ярко блиставшая в лунном свете, – тем же блеском, что я уже видел ночью над «Черно-Бурым» Стивенсона, когда напали на Сайруса. Сердце мое трепыхнулось, но я втянул воздух и постарался держать себя в руках.

– Он видит нас? – шепнул я Крайцлеру.

Его глаза превратились в узенькие щелочки, но иначе он на сцену перед нами не отреагировал.

– Несомненно. Вопрос в другом: известно ли ему, что мы его тоже видим.

Ответ последовал незамедлительно – голова исчезла; с такой ошеломляющей скоростью могли двигаться дикие звери в прериях. В этот момент связанный мальчик тоже заметил наше присутствие, и плач немедленно сменился более выразительными звуками – из-за кляпа мы не могли разобрать ни единого слова, но было понятно, что это мольба о помощи. Передо мной вновь мелькнуло видение Джозефа, подхлестнув и без того невыносимое желание спасти несчастную жертву, пока не стало слишком поздно. Но Крайцлер и на этот раз удержал меня.

– Не спешите, Джон, – шепнул он. – Подождите. – В стене башенки виднелось что-то вроде дверного проема, на который он указал мне и прибавил: – Сегодня утром я здесь был. Из этого помещения есть только два выхода – или сюда на променад, или вниз по лестнице на улицу. Если он не появится…

Прошла еще целая минута. Ни единого признака жизни – ни на крыше башенки, ни в дверном проеме. Крайцлер выглядел крайне озадаченным.

– Неужели он решился на бегство?

– Может быть, страх поимки на самом деле оказался сильнее его? – предположил я.

Крайцлер взвесил мои слова, потом взглянул на стонущего мальчика.

– Хорошо, – решился он. – Подходим, только очень медленно. И держите револьвер наготове.

Первые шаги по променаду дались нам обоим с трудом, словно тела наши ощущали и отвергали смертельную опасность впереди, которую решились принять наши разумы. Но просеменив таким образом около десяти футов и не заметив ни малейшего движения нашего противника, мы осмелели, и в итоге я почти уверовал, что Бичем действительно испугался поимки и сбежал на улицу. Душа моя ликовала при мысли о предотвращенном убийстве и я даже позволил себе легкую улыбку…

Спесь, как меня и предупреждали. Стоило моей руке, сжимавшей револьвер, слегка ослабить хватку, как через ограждение со стороны улицы перемахнула черная тень и нанесла сокрушительный удар мне в челюсть. Раздался оглушительный хруст – теперь я понимаю, какой звук издают кости шеи, – голова моя мотнулась вбок, и меня обволокла непроглядная тьма.

Должно быть, я не слишком долго пробыл без сознания, ибо тени от лунного света не успели значительно измениться, когда я вновь открыл глаза. Голова, тем не менее, гудела так, словно я провалялся здесь как минимум несколько дней. Вслед за прояснившимся зрением пришла боль: местами резкая, местами тупая, но во всех случаях – достаточно сильная. Больше всего досталось челюсти и шее. Запястья горели, плечи тоже ощутимо ныли, но острейший дискомфорт исходил из некоей точки под языком. Я застонал, пытаясь избавиться от странного предмета, застрявшего у основания языка, сплюнул на променад и примерно в кварте крови и слюны обнаружил собственный выбитый клык. Теперь голова, казалось, превратилась в стальную питтсбургскую болванку, и я не мог приподнять ее больше чем на несколько дюймов. Внезапно до меня дошло, что дело не только в полученном ударе: мои запястья были крепко прикручены к верхней планке ограждения за спиной, то же самое было проделано с лодыжками, привязанными к основанию той же ограды – таким образом, я мучительно нависал над каменной дорожкой. А на ней прямо подо мной валялся «кольт». Я снова застонал и попытался поднять голову; на сей раз мне это удалось, я изогнул шею и разглядел фигуру Крайцлера. Связан он был похожим манером, хотя пребывал в сознании и не ранен.

– Пришли в себя, Джон? – улыбнувшись, поинтересовался он.

– Э-э-э… – вот все, что я смог издать в ответ. – Где-е…

С явным усилием Крайцлер повел головой в сторону башенки. Связанный мальчик лежал на том же месте, вот только испуганные вопли его превратились в испуганное хныканье. Прямо перед ним спиной к нам застыла гигантская фигура в непримечательной черной одежде. Человек уже начал снимать ее и аккуратно складывать на плиты променада. Спустя несколько минут он уже стоял полностью обнаженным, сверкая в лунном свете шестью футами сплошных мускулов. Потом шагнул к мальчику – тому, судя по начинающей обозначаться фигуре и чертам лица, было лет двенадцать, – и, схватив за волосы, поднял его голову вверх.

– Ревешь? – спросил человек низким, лишенным всякого выражения голосом. – Такой мальчик, как ты, обязан реветь…

Он отпустил его голову и обернулся к нам с Крайцлером. Спереди мускулатура его выглядела так же внушительно, как и сзади, – от плеч и ниже он находился в великолепной физической форме. Я вытянул насколько мог шею, чтобы разглядеть его лицо. Не знаю, чего я ожидал, но к банальности явившихся мне черт готов я не был. Чем-то он напоминал Адама Дьюри – черепом с туго натянутой кожей и жидкими волосами. Глаза тоже были братнины и так же казались слишком маленькими для такой огромной костистой головы. Правая часть лица его была слегка опущена, хотя сейчас не дергалась, а огромный рот тоже был крепко сжат. Но в целом передо мной было заурядное лицо человека, и ничто не выдавало в нем той бури страстей, что кипела в этой огромной голове. Выглядел он так, будто аранжировка этой кошмарной сцены ничем не отличалась для него от подсчета душ при переписи населения.

И это, внезапно осознал я, было самым страшным из всего, что я до сих пор узнал о Джоне Бичеме. Совершенно буднично он присел над аккуратной стопкой одежды, извлек из нее громадный нож и направился к нам. Его рельефное тело, почти лишенное растительности, сверкало в лунном свете, словно выточенное из мрамора. Подойдя, он остановился, широко расставив ноги, затем нагнулся над нами и поочередно посмотрел нам в глаза: сначала Крайцлеру, потом мне.

– Всего двое, – сказал он, покачивая головой. – Это было глупо – глупо.

Он поднял нож, действительно, очень похожий на тот, что Люциус показывал нам у Дельмонико, и, прижав лезвие плашмя к правой щеке Ласло, принялся водить по лицу моего друга. Ласло, внимательно следивший за каждым движением его руки, осторожно произнес:

– Яфет…

Бичем злобно зарычал и тыльной стороной левой руки жестко ударил моего друга в висок.

– Не смей говорить это имя! – Он весь кипел от ярости. Нож вернулся к скуле Ласло, и Бичем легонько нажал на него; по щеке Крайцлера скользнула капля крови. – Не смей говорить это имя… – Бичем выпрямился и сделал глубокий вдох, словно бы подобный всплеск эмоций был чем-то недостойным. – Вы искали меня, – сказал он и впервые за все время улыбнулся, обнажив большие пожелтевшие зубы. – Вы пытались следить за мной, но на самом деле следил за вами я. – Улыбка тут же исчезла, словно ее и не было. – Хотите посмотреть? – Он указал ножом на мальчика. – Тогда смотрите. Он умрет первым. Чисто. В отличие от вас. Вы глупые и никчемные – вы даже не смогли остановить меня. Глупые никчемные животные – вас я разделаю живьем.

Когда он зашагал к мальчику, я прошептал Крайцлеру:

– Что он собирается делать?

Ласло еще не оправился от последствий затрещины.

– Мне кажется, – отозвался он, – что он собирается убить этого мальчика. И, я думаю, он хочет, чтобы мы за этим наблюдали. После чего…

Я заметил, как по щеке Крайцлера продолжает течь кровь.

– Вы как?

– Ай… – буркнул он в ответ, показывая, насколько мало его волнует наша дальнейшая судьба. – Глупость куда болезненнее. Мы прекрасно знали, что человек, которого мы преследуем, – прекрасный скалолаз, и тем не менее нас удивляет, что он справился с обычной каменной кладкой и зашел нам в тыл…

Тем временем Бичем склонился над связанным мальчиком.

– Зачем он разделся? – спросил я.

Ласло секунду изучал убийцу, потом ответил:

– Кровь. Он не хочет запачкать одежду.

Фигура перед нами отложила нож и принялась гладить извивающееся юное тело.

– Но ведь это не единственная причина? – продолжал Ласло с некоторым удивлением.

На лице Бичема по-прежнему не отражалось ничего – ни гнева, ни похоти. Он коснулся торса мальчика, провел по его конечностям – безразлично, как хирург в анатомическом театре; на мгновение он замер лишь в тот момент, когда его рука достигла гениталий жертвы. Несколько минут он поглаживал их, затем зашел мальчику за спину, одной рукой лаская его обращенные к небу ягодицы, а другой потирая свой член. Я живо представил, что за этим последует, и мне стало так дурно, что я отвернулся.

– Но я думал… – пробормотал я чуть ли не с негодованием, – я думал, он не насилует их.

Ласло продолжал наблюдать.

– Это не значит, что он не пытается, – рассудил он. – Это очень сложный миг, Джон. Он писал, что не «осквернял» детей. Но кто сказал, что он не пытался это сделать?

Я повернул голову и увидел, что, поглаживая мальчика, Бичем, похоже, так и не смог вызвать у себя эрекцию.

– Что ж, – брезгливо подытожил я, – если он так хочет это сделать, почему же…

– Да потому что фактически он этого не хочет, – ответил Крайцлер. Его и так вытянутая шея вытянулась еще больше, когда он кивнул, наконец понимая истинный смысл разворачивающейся перед нами драмы. – Он ощущает маниакальную силу, толкающую его на это, как и на убийство, – но это не желание. И хотя он может заставить себя убить, принудить себя к изнасилованию он не может.

Словно в ответ на заключение Ласло, Бичем взвыл от укоренившегося в нем разочарования и простер к небесам ручищи, сотрясаясь всем телом. Затем снова посмотрел вниз, обошел мальчика, склонился и сомкнул длинные пальцы на его горле.

– Нет! – вдруг крикнул Крайцлер. – Нет, Яфет, ради бога, ты же не хочешь этого…

– Не говори это имя! – заорал в ответ убийца, а мальчик захрипел и принялся извиваться под его руками. – Я убью тебя, грязный…

Неожиданно слева раздался чей-то голос, показавшийся мне очень знакомым:

– Никого ты больше не убьешь, жалкий ублюдок.

Несмотря на жуткую боль в шее, я быстро повернул голову и увидел Коннора – он быстро шагал по променаду с внушительным револьвером «уэбли» калибра 445 в руке. За спиной Коннора маячили две фигуры, уже обретшие черты старых знакомых: те же громилы, что преследовали нас с Сарой у Санторелли и следили за нами до фермы Адама Дьюри; это их мне пришлось так бесцеремонно ссадить с поезда Бостон – Нью-Йорк.

Хитрые глазки Коннора сжались в щелочки, когда он шагнул навстречу Бичему:

– Ты что, не слышал меня? Отвали от пацана.

Очень медленно Бичем разжал руки. Его лицо приняло совершенно пустое выражение, а затем разительно изменилось: впервые на нем отразились какие-то чувства – и это был панический страх. Его глаза расширились до предела, а затем стали моргать судорожно и явно неконтролируемо.

– Коннор! – сказал я, наконец преодолев изумление. Обернувшись к Ласло за объяснением, я увидел, что он смотрит на нашего очевидного спасителя со смесью ненависти и удовлетворения во взгляде.

– Да, – буднично сказал Ласло, – это Коннор…

– Снимите этих двух, – приказал своим людям Коннор, нагибаясь за «кольтом» Крайцлера. Все это время он продолжал держать Бичема на прицеле «уэбли». Громила по правую руку от Коннора что-то недовольно пробурчал, но все же освободил сначала Ласло, потом меня.

– А ты, – с отвращением произнес Коннор трясущемуся убийце, – оденься, проклятый содомит.

Но Бичем не повиновался. Лицо его наполнилось ужасом, он сделал шаг к стене – и тут его охватили спазмы. Поначалу медленно – только чаще замигали глаза и задергался правый уголок рта; но вскоре вся правая половина его лица содрогалась в неистовых и быстрых конвульсиях. Смотреть на это было жалко, хотя должен признаться – в иных обстоятельствах подобные гримасы могли, наверное, вызвать жестокий смех. При виде этой метаморфозы бородатая физиономия Коннора передернулась в отвращении.

– Господи ты боже мой, – сказал он. – Ах ты жалкий больной урод… – Он повернулся к громиле слева. – Майк, прикрой его чем-нибудь, ради всего святого.

Тот шагнул вперед, подобрал одежду и швырнул ее убийце. Бичем поймал ее, прижал к груди, но так и не сделал попытки одеться. Освободившись, мы с Ласло некоторое время разминали затекшие конечности. Громилы вернулись к своему хозяину, заняв прежнее место за его спиной.

– А мальчика вы развязать не собираетесь? – спросил Ласло, и в голосе его слышалась неприязнь.

Коннор покачал головой.

– Давайте для начала кое-что выясним, доктор, – сказал он так, словно, несмотря на револьвер, опасался возможных действий Крайцлера. – У нас дело вот к этому, – он показал на Бичема, – но только к нему. Вы убирайтесь отсюда, и на этом конец нашему разговору. А заодно и всему этому следствию.

– Разумеется, конец, – ответил Ласло. – Но, боюсь, не совсем такой, как вы предполагаете.

– В смысле?

– В том смысле, что о нашем уходе не может быть и речи. – ответил Крайцлер. – Вы сами это начали, осквернив мой дом своим гнусным присутствием.

Коннор быстро замотал головой:

– Нет, погодите, доктор, – я же не хотел этого! Я делал свою работу, выполнял полученный приказ, а эта маленькая сучка… – На лице Крайцлера отразилась неприкрытая ярость, и он шагнул вперед. Коннор крепче сжал рукоятку револьвера. – Не делайте этого, доктор, не давайте мне повода. Как я уже сказал, мы здесь только из-за ублюдка, но вы же знаете, мы с радостью избавимся от всех вас. Возможно, это не понравится моим боссам, но если вы дадите мне повод – клянусь, я пристрелю вас.

При этих словах Бичем, похоже, впервые обратил внимание на то, что происходит вокруг. Его лицо все еще искажали судороги, но он повернулся, посмотрел на Коннора и его подручных, а затем неожиданно распростерся у ног Крайцлера.

– Они… – произнес он дрожащим голосом. – Они собираются… собираются убить меня.

Коннор хохотнул:

– Именно. Ты будешь мертвее мертвого, когда тебя снимут с этой стены, проклятый тупой мясник. Все эти неприятности из-за тебя – а ты что? Жалкое подобие человека, ползаешь у нас в ногах и умоляешь пощадить? – Коннор явно чванился перед своими подчиненными. – Нет, вы верите в это, ребята? Это… эта тварь… это все из-за нее, а? Все из-за того, что оно так развлекается – сношает маленьких мальчиков, а потом разделывает их на куски.

– Ложь! – внезапно проревел Бичем, потрясая кулаками, но при этом не поднимаясь с колен. – Ты грязный лжец!

Коннор и его молодчики расхохотались, усугубляя муки Бичема. Пока они выли со смеху, я, сам не знаю, почему, шагнул к Бичему и строго посмотрел на трех веселящихся идиотов, впрочем, не обративших на меня внимания. Обернувшись к Крайцлеру в надежде, что хоть он заставит их угомониться, я увидел, что Ласло смотрит куда-то за спину Коннора и его подручных и, судя по напряженно застывшему лицу, чего-то ждет. Вот рот его приоткрылся, и по неведомой мне причине Крайцлер вдруг заорал:

– Давай!

И начался сущий ад. Со скоростью и грацией, достигаемыми лишь годами изнурительных тренировок, над внутренним ограждением променада скользнула обезьяноподобная тень и обрушила на руку Коннора с револьвером удар свинцовой трубы. Громилы по бокам отреагировать не успели – удары двух огромных кулаков молниеносно уложили их на каменные плиты. Следом та же участь постигла и взвывшего от боли Коннора. В довершение начатого, незнакомец – его лицо было скрыто под козырьком шапочки углекопа – склонился над каждым поверженным врагом и нанес ему несколько добрых ударов свинцовой трубой по голове. Такое клиническое проявление насилия завораживало, но радость моя тут же угасла: незнакомец выпрямился – и я наконец смог разобрать его лицо.

Это был Джек Макманус по прозвищу «Жри-Живьем», бывший призовой боксер, а ныне – блюститель приличий в танцзале «Нью-Брайтон» Пола Келли. Сунув обрезок трубы в карман штанов, он подобрал оба револьвера и шагнул с ними ко мне. Нервы мои сжались в пружину: нам с Ласло явно грозило стать следующими жертвами его кулачного искусства; однако Макманус лишь одернул свою потертую куртку, сплюнул в резервуар и вручил мне оба револьвера. Я немедленно направил «кольт» на Бичема, а Джек медленно подошел к Ласло и уважительно коснулся козырька своего головного убора.

– Хорошая работа, Джек, – сказал Крайцлер. Услышав это, я едва не грохнулся в обморок на каменные плиты. – Свяжите их, если вас не затруднит, – продолжил Ласло, – и не забудьте о кляпах для этой парочки побольше. А с этим в середине я бы хотел побеседовать, когда он придет в себя. – Ласло склонился над телом, явно под впечатлением от дела Джековых рук. – То есть, я хотел сказать, если он, конечно, придет в себя…

Макманус еще раз отсалютовал Крайцлеру, вернулся к телам громил, извлек откуда-то из-за спины несколько мотков веревки и два носовых платка, после чего в точности исполнил указания Ласло, как терпеливый буйвол. Крайцлер тем временем подошел к мальчику и принялся распутывать узлы веревок, стягивавших его руки, ноги и голову.

– Все в порядке, – успокаивающе говорил он, пока ребенок неудержимо всхлипывал и скулил. – Все в порядке, теперь ты в относительной безопасности.

Мальчик посмотрел на Ласло; в его глазах плясал ужас.

– Он собирался…

– Что бы он там ни собирался, сейчас это уже не имеет значения, – скупо улыбнувшись, ответил Крайцлер и, достав носовой платок, вытер мальчику слезы. – Главное – то, что сейчас тебе ничего не грозит. Вот. – Ласло подобрал с парапета измятую оперную накидку и набросил ее ребенку на плечи.

Видя, что по крайней мере сейчас никаких сюрпризов ждать не приходится, я подошел к внешнему ограждению и с любопытством глянул вниз. В нескольких футах подо мной звенел на ветру заблаговременно натянутый трос, укрепленный в питонах, подобных тем, которые Маркус обнаружил в Кэсл-Гарден. Как и предполагал Крайцлер, для Бичема, опытного скалолаза, не составило никакого труда переместиться нам в тыл. Я обернулся, еще раз окинул взглядом нашего поверженного врага и в который раз подивился той стремительности, с которой обернулись события. Джек закончил связывать бандитов Коннора и вопросительно посмотрел на Крайцлера.

– Ну что, Джек, – ответил тот. – Узлы тугие? Хорошо… Вы нам больше не понадобитесь. Но еще раз – примите мою благодарность.

Макманус козырнул ему в последний раз, развернулся и пропал во мраке, так и не проронив ни слова. Крайцлер обернулся к мальчику.

– Пойдем. Мур, я хочу отвести нашего юного друга внутрь.

Я кивнул, продолжая удерживать на мушке голову Бичема, пока Ласло и мальчик не исчезли в дверном проеме. Скорчившись на плитах и по-прежнему содрогаясь, убийца сам начал быстро и гортанно скулить. Не похоже было, чтобы с ним у меня возникли какие-то хлопоты, но рисковать я не собирался. Осмотрев поле битвы, я заметил на дорожке его нож, подобрал его и сунул себе сзади за пояс. Затем оглядел бессознательного Коннора и приметил у него на ремне пару наручников. Отстегнув, я бросил их Бичему.

– Вот, – сказал я. – Надевай.

Медленно и как-то рассеянно он приладил их к своим запястьям, с некоторым усилием защелкнув сначала один браслет, а за ним и второй. Я обшарил карманы Коннора и отыскал ключ, а потом заметил на рубашке бывшего полицейского небольшое пятно крови. Продолжая держать Бичема на прицеле, я брезгливо расстегнул на Конноре нечистую одежду и увидел у него на боку длинный, не до конца затянувшийся шрам, видимо, открывшийся благодаря стараниям Джека Макмануса. Ту самую рану, понял я, которую нанесла Мэри Палмер перед тем, как он сбросил ее с лестницы.

– Неплохо, Мэри, – тихо пробормотал я, поднимаясь с корточек.

Из башенки наконец вышел Крайцлер, провел рукой по волосам и с видимым, хоть и несколько ошеломленным удовольствием окинул взглядом площадку. Затем смущенно посмотрел на меня, словно бы зная, что сейчас последует.

– А сейчас, – сказал я тихо, но очень твердо, – вы мне расскажете, что за чертовщина тут происходит.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации